Приключения Петрушки. Друзья растений

ЛЕСА

Мастер Трофим, кузнец Игнат, ткач Сидор и трубочист Яша спешили на помощь. Семена Трофима, выращенные на волшебной сосне, были действительно необыкновенные. Из них деревья росли быстро: минута — и семя прорастает, другая — и выскочила из земли нежно-зеленая щеточка, третья — росток поднялся на полметра, четвертая, пятая — вместо семечка стояло высокое молодое дерево.

Сосны росли, тянули к жаркому солнцу свои колючие ветви, а сеятели все уходили и уходили вперед. Они спешили, им некогда было оглядываться назад. А если бы оглянулись, то ахнули. Сзади них, там, где только что желтели бесплодные песчаные холмы, плотной стеной стоял темно-зеленый сосновый бор. Ведь семена волшебные, и поэтому сосны вырастали даже в пустыне.

Именно эту темную полосу первым заметил Петрушка. Полоса становилась все шире и захватывала весь горизонт.

— Неужели и с той стороны тоже Трафарет? Ведь он был сзади, — испугался мальчик.

— Нет, правитель пустыни так прыгать не может, — объяснил Горбыль. — Я и сам не знаю… Там что-то плывет темное. Только здесь никогда не было дождей.

Он догадывался, что им навстречу идут их друзья. Петрушка тоже догадался и радостно закричал:

— А я знаю, что это, — начал Ванька-Встанька и осекся: вдруг его догадка окажется неправильной, и тогда все очень и очень будут огорчены. — Пойдемте скорее, — позвал он всех. — Успеем добраться до полосы, и мы спасены.

— Вперед! Вперед! Ведь это мой папа идет и сажает семена.

— Такие же, какие сжег Трафарет? — спросил Горбыль.

Ванька-Встанька не ответил, он только махнул рукой. Некогда было разговаривать. Нужно было уйти от погони.

Беглецы настолько приблизились, что мастер Трофим заметил их на склоне холма.

— Вот они! Вот они! — мастер Трофим замахал руками. Он так обрадовался, что даже забыл разбрасывать семена.

Но трубочист Яша напомнил, что радоваться еще рано.

И опять в землю полетели волшебные семена. И все больше и больше рядов сосен поднималось в знойной пустыне.

А Трафарет… Что делал Трафарет? Он сбросил на песок плащ, лихорадочно расстегнул рубашку, сдернул её и потряс прямо перед собой.

А Матрешка? Конечно, она успела выбраться из рубашки и нырнула под плащ. Когда Трафарет накинул плащ, она вцепилась в край полы и повисла в воздухе. Трафарет пожал одним плечом, пожал другим. Притопнул. Больше ничто его не беспокоило, и он снова пустился в погоню. Кажется, он вот-вот готов был настигнуть беглецов, но почувствовал в родной пустыне что-то неладное. Впереди него на горизонте тянулась стена.

— Никогда раньше этой стены не было. Ну и пусть… стена, — сам себе подбодрил Трафарет. — Сейчас дуну и все сожгу. — Он сделал очередной прыжок и заметил, что беглецы подошли к стене и исчезли, как будто растворились в ней.

«Да это же лес! — догадался Трафарет. — Вот я им покажу! Я их уничтожу и лес».

Он подобрался ближе и дунул изо всех сил. Передние сосны качнулись, хвоя зашипела, и поднялся тонкой струйкой дым. Дунул снова — опять покачнулись, но устояли деревья, только ветки на них стали ломкими и хрупкими.

Трафарет подобрался совсем близко и дунул в третий раз, еще сильнее. Деревья выстояли, а на Трафарета повеяло таким влажным воздухом, что он не выдержал и отвернулся. Ему захотелось убежать отсюда подальше.

— Не удалось сжечь, — прогудел он. — Засыплю песком. Не будет леса в моей пустыне. — И он стал дуть.

Песок широкими струями поднимался в воздух, а потом обрушивался на молодой лес. Он, шурша, накатывался на колючие зеленые лапчатые сосны и застывал возле их стволов настоящими желтыми сугробами, как будто снег, только очень жесткий и горячий. Песчаные холмы возле стволов сосен становились все больше и больше. Но как Трафарет ни старался похоронить высокие деревья, все-таки не смог. Да разве это возможно: засыпать волшебные деревья-великаны? А сосны стояли плечом к плечу, и даже самый сильный песчаный ураган был им не страшен.

Разгневанный Трафарет подошел еще ближе, нагнулся, чтобы дунуть в последний раз, и не смог этого сделать. Влажный воздух перехватил ему дыхание.

— Домой! Скорее домой! В глубь пустыни. Там нет отвратительно влажного воздуха, там не слышно пения птиц.