Прилив победы

Глава 36

РАДЖПУТАНА

Осень 533 года н.э.

Йетайцы, охраняющие семью Раны Шанги, отреагировали на атаку так, как можно было ожидать от императорских войск малва. Как только Куджуло и кушаны бросились в атаку из засады, йетайцы обнажили оружие и повернули лошадей, чтобы их перехватить. Но, как и предвидел Аджатасутра, командующий из анвайя-прапта сачив поставил себя и всех своих людей во главе маленького каравана. Поэтому в течение нескольких секунд украшенный резьбой крытый фургон, в котором ехали жена и дети Раны Шанги, оказался изолированным.

— Сейчас! — крикнул Аджатасутра. Мгновение спустя наемный убийца и два катафракта вылетели из собственного укрытия — небольшой рощицы, которую караван недавно проехал. Они на лошадях понеслись к крытому фургону и трем повозкам, которые за ним следовали.

Увидев, как они приближаются, пятеро из шести человек, направлявших повозки с припасами — которые были на грани того, чтобы броситься наутек, еще завидев кушанов, — спрыгнули с повозок и понеслись к ближайшему оврагу. Шестой, судя по одежде — раджпут, схватил лук и стал судорожно нашаривать стрелу в колчане, прикрепленном к повозке.

Он не смог даже положить стрелу на тетиву. До того как он успел это сделать, первая стрела Валентина пронзила ему грудь. Выпущенная менее чем с сорока ярдов, из мощного лука катафракта, она пронзила легкие доспехи и снесла раджпута с повозки. Он умер до того, как упал на землю.

Первая стрела Анастасия и вторая Валентина сделали то же самое с двумя охранниками-раджпутами, ехавшими на козлах крытого фургона госпожи Шанги, только человек, в которого стрелял Анастасий, не умер мгновенно. Анастасий стрелял не так метко, да и не так быстро, как Валентин. Он попал врагу в плечо. С другой стороны, Анастасий пользовался таким мощным луком, что рана получилась ужасная. Плечо раджпута было серьезно повреждено. Человек свалился с фургона и потерял сознание от болевого шока.

К этому времени сражение между семнадцатью кушанами и двенадцатью йетайцами было в самом разгаре. Трое йетайцев заметили, как бандиты атакуют фургон, и решили прийти на помощь госпоже Шанге. Но кушаны, воспользовавшись их внезапным замешательством, в течение секунды убили двух из трех. Только последнему йетайцу удалось высвободиться и рвануться к фургону. Он мчался галопом, размахивая мечом и изрыгая проклятия.

— Я займусь этим, — пророкотал Анастасий. — А ты займись фургоном.

Гигант направил коня вперед, остановил животное через несколько шагов и приготовил еще одну стрелу. Когда йетаец оказался менее чем в десяти ярдах, Анастасий выстрелил. С такого расстояния промазать не мог даже он. Стрела прошла сквозь доспехи йетайца, грудь, сердце и позвоночник, перед тем как выйти наружу. Кровавый наконечник и восемнадцать дюймов древка вышли из спины мужчины. Когда он свалился с лошади, то стрела воткнулась в землю, удерживая труп на месте, словно напоказ.

Аджатасутра и Валентин тем временем спешились и забрались на небольшой балкончик в задней части огромного фургона, место, где госпожа Шанга и ее дети могли подышать свежим воздухом, частично защищенные от пыли, поднимаемой их сопровождающими. Дверь, ведущая внутрь, была закрыта. И заперта, как тут же обнаружил Аджатасутра, когда попробовал дернуть за ручку.

— Отойди! — приказал он.

Валентин отпрянул в сторону, держа меч в одной руке и нож в другой. Щит он оставил притороченным к седлу. Аджатасутра даже не побеспокоился взять меч. Он был вооружен только кинжалом.

Наемный убийца отошел на один шаг, поднял колено к груди и выбил дверь. Как только она резко распахнулась, из внутреннего помещения фургона, опустив голову, бросился в атаку мужчина; лица его было не разглядеть в тени тюрбана. Он был без доспехов, одет только в обычные одежды и держал в руке короткий меч.

Меч Валентина начал подниматься и его удар обезглавил бы врага, но Аджатасутра внезапно крикнул «Стоп!» и этот крик остановил руку Валентина. Аджатасутра с легкостью увернулся от неумелого удара, схватил мужчину за одежду и врезал его телом по стене фургона, затем двумя короткими, быстрыми, безжалостными ударами отправил того в нокаут. Когда он уронил тело мужчины, стало возможным разглядеть лицо.

Валентин проглотил ругательство, которым собирался проклясть безрассудство Аджатасутры. Он смотрел на старика. Возможно, родственника. Скорее, судя по простым одеждам, старик был верным слугой. Быстрые действия Аджатасутры, сохранившего человеку жизнь, — и то необязательно, потому что бил наемный убийца все-таки по голове — не исключено, избавят их от проблем в будущем.

Внутри фургона кричала женщина. Валентин пригнулся и вошел, держа оружие наготове. Аджатасутра на мгновение задержался, чтобы оценить, как продвигается сражение между кушанами и йетайцами. Затем, тихо хрюкнув от удовлетворения, последовал за Валентином внутрь.

— Кушаны должны скоро закончить, — весело сообщил он. — Я думаю, что мы потеряли только четверых. Лучше, чем я ожидал.

Затем, увидев собранную позу Валентина, Аджатасутра напрягся. Он, на самом деле, не видел практически ничего, потому что ему мешал катафракт. Все, что мог разглядеть Аджатасутра, — это молодая служанка, скорчившаяся в одном дальнем углу и вопящая от ужаса. В то мгновение, когда его глаза встретились с ее, крик резко прекратился. Совершенно ясно, что ужас девушки просто вышел за пределы крика.

Скорчившись в другом углу, сидела одетая в дорогие одежды маленькая девочка. Дочь Шанги, судя по всему. Ее лицо было таким бледным, а глаза — такими круглыми, как бывает только у шестилетней девочки. Но в целом она, казалось, держала себя в руках. По крайней мере, она не кричала, как служанка.

Но что там перед Валентином? Аджатасутра никогда не видел катафракта настолько готовым к смертельной схватке — он был наготове, как мангуст перед боем с коброй. Очевидно — Аджатасутра не предусмотрел такую возможность — госпожа Шанга взяла с собой одного из самых способных воинов мужа в качестве личной охраны.

— Уводи его в одну сторону, — прошипел Аджатасутра на греческом. — Я зайду с другой.

Валентин начал что-то бормотать. Затем, подчинившись приказу Аджатасутры, он, нервно посмеиваясь, воскликнул:

— Хорошо! Ты решай, как с ним разобраться, ты гений!

Когда Валентин прекратил загораживать дорогу, Аджатасутра наконец смог рассмотреть весь фургон изнутри. Госпожа Шанга, полная седая женщина с некрасивым лицом, сидела на большом диване. Она держала на коленях и крепко прижимала к себе четырехлетнего мальчика.

Перед ней, ровно между матерью и Валентином, стоял последний из детей Шанги. Это был двенадцатилетний мальчик. Аджатасутра знал, что его зовут Раджив и что большой перерыв между ним и двумя младшими детьми вызван тем, что двое других умерли в младенчестве.

Но он не знал…

…хотя ему следовало предположить…

— Великолепно, — пробормотал Валентин. — Просто великолепно. Ты уводишь его в сторону, а я зайду с другой.

Внезапно катафракт выпрямился и резким — почти злобным — движением убрал меч в ножны. Мгновение спустя исчез и нож.

Теперь Валентин скрестил руки на груди и спокойно облокотился о стену фургона. Затем заговорил на ясном и четком хинди:

— Я один раз уже сражался против отца этого парня, Аджатасутра. И одного раза мне хватило на всю жизнь. Поэтому ты можешь убивать мальчишку, если захочешь. Ты можешь проводить остаток жизни, беспокоясь, не явится ли за тобой Шанга. Я не идиот.

Аджатасутра уставился на мальчика. Раджив держал в руке меч и стоял в боевой стойке. На самом деле очень умело, учитывая его возраст.

Конечно, уверенность парня не очень-то удивляла, теперь, когда Аджатасутра об этом подумал. В конце концов, он был сыном Раны Шанги.

Аджатасутра пытался придумать, как разоружить парня, не причинив ему вреда, когда Раджив сам решил его проблему. Как только Валентин закончил говорить, мальчик скривил губы. И это была очень взрослая усмешка.

— Если бы ты, бандит, на самом деле сражался против моего отца, то сегодня ты был бы мертв. — Двенадцатилетний мальчик плюнул на пол фургона. И это получился достаточно хороший плевок. Он произвел впечатление на Аджатасутру. — Только два человека выступали против моего отца в поединке и выжили, чтобы потом об этом рассказывать. Первым был великий Рагунат Рао, Пантера Махараштры. Вторым…

Он замолчал. Затем впервые после того, как Аджатасутра увидел мальчика, глаза Раджива утратили выражение опытного мастера меча, готового начать схватку в любую секунду и потому смотрящего на всех противников сразу, и остановились на лице Валентина.

Глаза округлились. За спиной мальчика вскрикнула его мать. Аджатасутра не мог сказать, выражал это звук страх или надежду. Возможно, и то, и другое.

— Ты в самом деле Мангуст? — спросил Раджив чуть ли не шепотом.

Валентин улыбнулся, и улыбка изменила его худое лицо. Немножко неудачно, как подумал Аджатасутра, поскольку более мирно катафракт выглядеть не стал, скорее наоборот.

Но затем, действуя быстро и легко, Валентин снял шлем и опустился на одно колено перед мальчиком. Казалось, он совершенно не замечает острого лезвия в нескольких дюймах от собственной шеи.

Валентин поднял голову и расправил жесткие черные волосы.

— Ты все еще можешь увидеть шрам, — сказал он тихо. — И можешь пощупать, если хочешь.

Раджив немного опустил меч. Затем медленно, явно колеблясь, он вытянул вторую руку и провел пальцами по голове Валентина.

— Это большой шрам, — сказал он удивленно. Теперь мальчик говорил тоном, более подходящим его возрасту

Наконец к разговору подключилась его мать — после того, как откашлялась.

— Мой муж всегда говорил, что Мангуст — человек чести. И определенно не бандит и не головорез.

Аджатасутра с облегчением вздохнул и убрал в ножны кинжал.

— И это так, госпожа Шанга. И то же самое можно сказать обо мне и людях, которые прибыли с нами. Я приношу извинения, что мы убили или ранили сопровождавших вас раджпутов. Но у нас не было выбора.

Упоминание об этих людях заставило Аджатасутру заметить, что весь шум за пределами фургона прекратился. Сражение кончилось.

Доказательство пришло немедленно. Производя очень мало шума, Куджуло просунул голову внутрь фургона.

— Все йетайцы мертвы. Мы сейчас прогоняем трусливых возничих с повозок. Пока убили троих. Мы подумали, что стоит оставить в живых двух-трех человек.

Аджатасутра кивнул.

— Если прогоните их на нужное расстояние. Достаточно близко, чтобы увидели, как горит караван, но слишком далеко, чтобы рассмотреть детали.

— А что там с охранником? Он никогда больше не сможет пользоваться одним плечом — по крайней мере, в полную силу, — но выживет, если мы обработаем ему рану. И то же самое старик.

Аджатасутра колебался. Он не планировал тащить с собой тяжелораненых. Но увидев, как Раджив снова напрягается, решил, что альтернатива еще хуже. Совершенно определенно, что сын Шанги — и, вероятно, его мать, будут сражаться, пытаясь спасти своих ближайших слуг.

— Свяжите их, — резко приказал он. — Вероятно, нам удастся замаскировать их, как больных. Или просто жертв бандитского нападения. Кто знает? Это, не исключено, даже поможет отогнать любопытных.

После того как решение было принято, он повернулся назад к госпоже Шанге.

— Мы пришли не затем, чтобы убить вас, мы хотим уберечь вас от беды. Все очень сложно. У меня нет времени объяснять вам сейчас. Вам придется просто временно поверить нам на слово. Мы должны двигаться немедленно или…

— Малва, — прошипела госпожа Шанга. — Мужчины и их глупые клятвы! Я говорила своему мужу, что они сыграют с ним и выставят его дураком.

Увидев, как напрягся ее сын, она вытянула руку и отвесила ему подзатыльник. Наполовину игриво, наполовину… нет.

— Глупец! — повторила она. — Даже ты, в двенадцать лет! Малва уничтожат нас всех.

Когда она снова посмотрела на Аджатасутру, то наемный убийца почти поразился уму и теплоте, блестящим в ее взоре. Впервые он начал понимать, почему у Раны Шанги репутация такого верного мужа, несмотря на то что у него такая некрасивая жена.

Когда час спустя они уехали с места боя и за ними поднимался столб дыма, Валентин утверждал, что почти влюбился в нее.

— И влюбился бы по-настоящему, но только даже эта женщина не стоит того, чтобы снова сразиться с Шангой.

— Ты сделаешь все что угодно, только бы увернуться от выполнения честной работы, — пошутил Аджатасутра.

Валентин фыркнул.

— Ха! Как она расположила тела с кладбища? Идеально! Даже ни разу не поморщилась. Даже не скорчила гримасу.

Катафракт повернулся в седле и очень одобрительно посмотрел на женщину, следовавшую за ними на муле, одетую как бандитская жена и прижимавшую к себе обернутого в тряпье бандитского ребенка. Двое других бандитских детей, одетые в еще более грязные лохмотья, ехали на одном муле рядом с ней.

— Готов поспорить на свою премию по выходе в отставку против твоей, что эта женщина может приготовить любую еду. Вероятно, она смеется, когда режет лук.

К вечеру Валентин определенно чувствовал себя весело. Как выяснилось, госпожа Шанга и вправду могла приготовить все что угодно.

— Я так устал от этой проклятой кушанской еды, — бормотал он с полным ртом какой-то вкуснятины, сделанной госпожой Шангой. Из чего именно состоит это кушанье, никто не знал. Единственным, на спасении чего настояла госпожа Шанга до того, как поднести к фургону факел, был небольшой сундучок с кулинарными принадлежностями.

— Никто не заметит его отсутствия, — заявила она.

Аджатасутра, несмотря не некоторую неохоту, не стал упираться. Он просто настоял, чтобы она переложила содержимое — по большей части репчатый лук, пакетики с травами и специями и маленький нож — в различные мешочки, оставив пустой сундучок в фургоне. Он согласился, что никто не заметит отсутствия содержимого. Но сундучок, хотя и не являлся дорогим предметом, чтобы заинтересовать воров, был сделан с металлическим крепежом, который не сгорит в огне. Кто-то — скажем, Нанда Лал или его лучшие шпионы — могли заметить отсутствие этого крепежа и начать сомневаться.

— Тут есть лук, — счастливо продолжал Валентин. — Я люблю лук.

Анастасий тяжело вздохнул.

— Я не страдаю по отсутствию их еды, но мне не хватает самих кушанов. Я чувствовал себя гораздо лучше, когда нас окружали Куджуло и его маньяки. — Аджатасутра уже начал что-то говорить, но Анастасий взмахнул рукой, чтобы тот помолчал.

— Не беспокойся! Я понимаю твою логику, проклятый интриган. Пятеро мужчин — двое из которых раненые, а один из раненых — старик, женщина и трое детей могут перебраться через Гангскую равнину, не привлекая особого внимания. А большая группа вооруженных мужчин не может. В особенности кушанов. В особенности под стенами Каушамби.

Валентин к тому времени уже закончил поглощать пищу, и последние слова Анастасия вернули его в обычное мрачное настроение.

— Я все равно говорю, что этот план — сумасшествие. Мы сейчас могли бы вывезти госпожу Шангу и детей, — он показал на юго-запад. — Достаточно легко — ну, после тяжелого пути через пустыню Тар — добраться до армии полководца. Затем…

Аджатасутра снова хотел что-то сказать, но снова Анастасий жестом остановил его.

— Я сам разберусь с нашей маленькой лаской. — И гневно добавил: — Валентин, это было бы еще большим сумасшествием. Вся эта спасательная операция — не главное дело, и добавлена в последний момент. Мы по-прежнему должны выполнить основное задание. Если бы мы сейчас повезли госпожу Шангу, это раскрыло бы весь план и сделало бы остальную, главную его часть невозможной. Единственный способ сохранить секрет — это спрятаться в брюхе животного. В Каушамби. Последнем месте, где станет искать Нанда Лал.

— Нарсес! — прошипел Валентин. — Слишком хитер для своего же блага!

Но он прекратил спорить.

После того как превосходство логики было восстановлено и доказано, Анастасий вернулся к своим беспокойствам.

— Мне просто не хватает кушанов. Я, конечно, не виню их, что они вернулись к своим. А поскольку они по пути будут проезжать через Синд, то, вероятно, смогут передать полководцу, как у нас идут дела. Но… — Он вздохнул, даже тяжелее, чем раньше. — Нам троим будет нелегко, если атакуют настоящие бандиты.

Госпожа Шанга и дети поели раньше, и она уже, как могла, позаботилась о двух раненых раджпутах. Поэтому теперь и она, и дети сидели вокруг костра, слушая этот обмен репликами. Как только Анастасий закончил фразу, на ноги вскочил Раджив, достал меч и принялся им размахивать.

— Бандиты — ха! Против Мангуста? И нас четверо !

Энтузиазм двенадцатилетнего мальчика, казалось, не успокоил Анастасия. Да и Аджатасутра разделял скептицизм гигантского катафракта. Иметь с собой слишком самоуверенного и неугомонного парня в качестве «дополнительного воина» казалось ему больше проблемой, чем помощью.

И, судя по хмурому выражению на лице, Валентин испытывал еще более сильные чувства. Но его недовольство, как сразу же стало ясно, вызвало другое.

— Если бы ты, парень, так держал оружие в бою, то был бы уже мертв.

Раджив опустил меч, его разрывали противоречия. С одной стороны, досада. С другой — уязвленная гордость.

— Мой отец учил меня держать меч! — запротестовал он. — Сам Рана Шанга!

Валентин покачал головой, встал с обычной грациозностью и стремительно выхватил собственный меч.

— Он не учил тебя держать меч так, — проворчал он. — Иначе у меня не осталось бы этого шрама на голове, а твой отец лежал бы в земле на горном склоне в Персии.

Катафракт отошел на несколько шагов от костра. Солнце опустилось за горизонт, но света было еще достаточно. Валентин повернулся и сделал мечом приглашающий жест.

— Вполне можем начать сегодня вечером, парень, если ты собираешься помогать нам против бандитов, то тебе следует улучшить навыки обращения с мечом.

Раджив с готовностью побежал вперед, чтобы начать новый курс обучения. За его спиной госпожа Шанга покачала головой, не столько уныло, сколько иронично.

— В этом всем есть что-то странное, — усмехнулась она. — Сына обучает великий враг отца. Сражаться с кем, интересно?

— Бог склонен к причудам и фантазиям, — объявил Аджатасутра.

— Чушь, — возразил Анастасий. — Логика безупречна. В особенности, если мы рассмотрим, что Аристотель сказал о…