Принадлежащая

СТЕФАН

Я зашел так далеко, что это смешно.

Ее аромат изменился, возбуждение теперь смешано с обожанием, добротой и доверием.

Она почему-то слаще. Вкуснее, чем я думал, это возможно.

Моя.

Она могла бы быть моей, не так ли?

Я мог бы спариться с ней сейчас, и мне никогда не пришлось бы беспокоиться о том, что она даже захочет уйти, несмотря на ее признание.

Но…

— Мне нужно спросить тебя кое о чем, — шепчет она.

ДА. Спрашивай меня о чем угодно.

Я дал бы ей любой ответ, который она захотела, наплевав на последствия.

— У тебя когда-нибудь была пара?

Ее вопрос разрушает чары, и я вспоминаю о суровой реальности, в которой мы живем.

У нее есть кто-то для нее.

И в ту минуту, когда она обратится к врачу, они узнают, кто он такой.

На какой-то странный момент я фантазирую о том, как найду его, перережу ему горло, а затем объявлю ее своей.

— Не было, — говорю я вместо этого. — И, честно говоря, мне все равно.

Она прижимается ко мне, и страх затуманивает ее запах.

Трогательно, как отчаянно я пытаюсь разрушить ее страхи и избавить от неуверенности в себе.

— Я хочу тебя, — шепчу я ей на ухо. — Только тебя.

Но это ее не успокаивает. Вместо этого она поднимает на меня затравленный взгляд.

— В этом-то и проблема, — бормочет она. — Вот почему ваш… бизнес… так популярен. Люди хотят того, чего не могут иметь.

Я не хочу говорить о нашей с ней работе. Это вызывает у меня тошноту и чувство вины, которое поглощает меня.

Я хочу защитить ее от того, что я делаю.

— Все дело в том, что люди эгоистичны, — говорю я ей. — Даже если бы у Альф и Омег не было назначенных партнеров, все равно был бы рынок для того, что делают Спасители.

Что я делаю.

— Я хотела бы, чтобы ты был моей парой, — признается она после минутного молчания.

От ее признания у меня перехватывает дыхание.

Она не может это иметь в виду.

Я держал ее здесь против ее воли. Я разрушил ее планы на нормальную жизнь.

— Ты заслуживаешь лучшего, — мягко говорю я ей, ведя самый дерьмовый разговор в своей жизни.

— Возможно, — соглашается она. Я двигаюсь внутри нее, и она ахает от ощущений. — Но альтернатива была намного хуже, верно?

Она пытается убедить себя, что я подхожу ей. Что, поскольку я спас ее от того, чтобы ее отдали, я каким-то образом герой.

Я эгоист и подыгрываю ей. — Да, — признаю я.

— И ты понимаешь, — шепчет она. — Каково это — жертвовать собой, чтобы выжить.

Она предлагает слишком много.

— Даже если эта жертва — моя душа? — С горечью спрашиваю я. Отвращение к себе выходит на поверхность, гнилые эмоции, которые я пытаюсь скрыть, дают о себе знать.

— Твой запах меняется каждый раз, когда я рассказываю о твоей работе. Меняется все твое поведение. Ты что-то недоговариваешь, — говорит она.

Я продолжаю молчать.

— Или, может быть, у меня просто бред, и я привязалась к кому-то, кто предлагает мне еду, кров и чудесные оргазмы, — хихикает она, затем вздыхает.

Я зарываюсь носом в ее волосы, вдыхая ее аромат.

— Я думаю, это второй вариант, — бормочу я.

— Может быть, — говорит она, выгибая бедра, ее влагалище сжимает мой узел. — Тогда просто продолжай преподносить оргазмы, Альфа.

Я отбрасываю чувство вины в сторону и приникаю ртом к ее железе, нежно посасывая. — Я мог бы облегчить это для нас обоих, — говорю я, когда она тихо стонет. — Укушу тебя прямо сейчас, привяжу к себе. Что думаешь, Омега?

Я прижимаюсь к ней бедрами, когда она задыхается, терзаясь о мой узел.

— Свяжу тебя и буду держать как свою маленькую куколку для траха, — добавляю я, трахая ее сильнее. — Заставлю тебя испортить простыни своим лоском.

Ее киска тисками сжимает мой член, и мои яйца напрягаются, когда мой узел напрягается.

Она достигает оргазма, ее стенки трепещут на моем узле, и я во второй раз издаю рев оргазма. Она запускает пальцы в мои волосы, сильно дергая, когда я изливаю в нее новую порцию.

Блядь.

— Ты сведешь меня в могилу, — выдыхает она, спускаясь с высоты.

— Я думаю, что верно прямо противоположное, — говорю я, притягивая ее к себе.

Мы засыпаем на куче скомканных простыней и одежды.