Принц-леопард (допереведенный вариант)

Глава 7

– Как ты считаешь, Тигли, зачем джентльмену нужно целовать даму? – спросила Джордж свою служанку, поправляя на шее косынку из газовой ткани.

Сегодня она надела платье лимонного цвета, расшитое бирюзовыми и красными птицами. Красные кружева украшали квадратный вырез и рукава, спадая волнами от локтей к запястью. Все это выглядело поистине изысканно, и Джордж себе нравилась.

– Есть только одна причина, почему мужчина целует женщину, госпожа. – Ответ Тигли прозвучал немного невнятно. Она держала во рту шпильки, потому что как раз в это время делала леди Джорджине прическу. – Он хочет затащить ее в постель.

– Всегда? – Джордж поморщилась собственному отражению. – То есть он не может поцеловать женщину, чтобы показать ей свое дружеское расположение, например?

Служанка только фыркнула и приладила очередную шпильку.

– Это навряд ли. Если только кувыркание в постели он не рассматривает как проявление дружеских чувств. Помяните мое слово, госпожа: мужчины только и думают о том, как бы побыстрее оказаться с женщиной в постели. Ну и еще, – продолжила Тигли, отступая назад, чтобы полюбоваться своим творением, – о картах, лошадях и тому подобной ерунде.

– Неужели это действительно так? – Джордж показалось забавным, что все мужчины, которых она знала – лакеи, кучер, ее братья, приходские священники, ремесленники и вообще все, – думают только об этом. – А что касается философов и ученых? Они-то наверняка много думают и о других вещах?

Тигли с мудрым видом помотала головой.

– Если мужчина много думает о других вещах, значит, с ним что-то не так, госпожа. Будь он сто раз философ.

– Надо же… – Джордж зигзагом выкладывала шпильки на туалетном столике. – А если он сначала целует ее, а потом отказывается? Даже если она не против?

В ответ последовало молчание. Джордж посмотрела на Тигли через зеркало. У девушки появились две вертикальные морщинки между бровями – раньше их не было.

– Значит, у него есть очень веские причины не делать этого, госпожа.

У Джордж будто все опустилось внутри.

– По собственному опыту знаю, – продолжала Тигли, тщательно подбирая слова, – что нет ничего проще, чем заставить мужчину поцеловать тебя.

Джордж смотрела на свою служанку широко раскрытыми глазами:

– Правда? Даже если он сначала… не хочет?

Тигли утвердительно кивнула.

– Даже если он совсем этого не хочет. Они просто не могут устоять, эти несчастные. Так уж они устроены.

– Понятно. – Джордж поднялась и неожиданно обняла ее. – Тигли, ты просто кладезь полезной информации. Ты не представляешь, сколько полезного я от тебя услышала.

Тигли выглядела встревоженной.

– Только будьте осторожны, моя госпожа.

– Да-да, конечно, – ответила Джордж и выпорхнула из комнаты.

Она поспешно спустилась по лестнице из красного дерева и вошла в утреннюю комнату, где был накрыт завтрак. Комнату заливал мягкий рассеянный солнечный свет. Вайолетт уже пила чай за позолоченным столиком.

– Доброе утро, милая, – поздоровалась Джордж и подошла к буфету. К своему удовольствию, она обнаружила копченый лосось.

– Джордж?

– Что, дорогая? – Так приятно начать утро с пары кусочков копченой рыбки. День просто обязан быть хорошим, если на завтрак подали копченую рыбу.

– Где ты была вчера вечером?

– Вчера вечером? Здесь, где же еще? – Она села напротив Вайолетт и взяла вилку.

– Я имею в виду до того, как ты приехала домой. Между прочим, в час ночи. – Голос Вайолетт прозвучал чуть резче, чем обычно. – Где ты была до этого времени?

Джордж вздохнула и положила вилку. Бедная рыбешка.

– Ездила по делам.

Вайолетт посмотрела на сестру взглядом, который напомнил ей их бывшую гувернантку, желчную и суровую пятидесятилетнюю даму. Как у молоденькой девушки, которая еще вчера сидела за партой, может быть такой жесткий взгляд?

– Какие еще дела в двенадцать ночи? – продолжала допрос Вайолетт. – Чем можно заниматься в такое время?

– Если тебе действительно интересно, я обсуждала с мистером Паем проблему отравления овец.

– С мистером Паем? – взвизгнула Вайолетт. – Так он и есть отравитель! Что тут обсуждать?

Такая реакция застигла Джордж врасплох.

– Ну, вчера мы заехали к одному фермеру, и он сказал нам, что его овцы отравлены болиголовом. Мы хотели поговорить с еще одним пострадавшим фермером, но по дороге с нами случилась неприятность.

– Неприятность.

Джордж даже вздрогнула.

– Да, мы попали в переделку. Несколько неизвестных напали на мистера Пая.

– Напали на мистера Пая? – переспросила Вайолетт, отчеканивая каждое слово. – И ты была с ним? Ты же подверглась опасности!

– Мистер Пай храбро оборонялся. К тому же я захватила с собой дуэльные пистолеты, доставшиеся мне от тети Клэр.

– Но Джордж, – вздохнула Вайолетт, – неужели ты не видишь, сколько из-за него неприятностей? Тебе следует выдать мистера Пая лорду Грэнвилю, чтобы тот наказал его. Я слышала, как ты выставила лорда Грэнвиля, когда он пришел за твоим управляющим. Ты страшно упрямая и знаешь об этом!

– Но я не верю в то, что мистер Пай убивает несчастных животных. Думаю, ты меня понимаешь.

Настал черед Вайолетт удивиться.

– Что ты имеешь в виду?

Джордж встала и подлила себе чаю.

– Я считаю, что такой человек, как мистер Пай, не может совершить подобного преступления.

Она вернулась к столу. Вайолетт сидела с выражением ужаса.

– Он что, околдовал тебя, этот мистер Пай? Это так ужасно, когда женщина твоего возраста вдруг теряет разум из-за мужчины.

Теряет разум? Лицо Джордж сделалось непроницаемым.

– Что бы ты ни думала, в двадцать восемь лет еще не впадают в старческий маразм.

– Да, но в этом возрасте леди перестают быть легкомысленными.

– Что ты хочешь этим сказать?

– У тебя уже должно появиться чувство собственности. И чувство собственного достоинства.

– Чувство собственного достоинства!

Вайолетт ударила ладонью по столу, да так, что столовое серебро зазвенело.

– Ты не заботишься о том, что скажут люди! Ты не…

– О чем ты говоришь? – искренне удивилась Джордж.

– Почему ты поступаешь так со мной? – зарыдала вдруг Вайолетт. – Это несправедливо. Тетя Клэр оставила тебе в наследство деньги и землю, и теперь ты считаешь, что вправе поступать, как тебе вздумается. А тебе нельзя думать только о себе. Ты должна думать о тех, кто рядом, и о том, как твое поведение может повлиять на них.

– Да что с тобой? – Джордж поставила чашку. – Я уверена, что моя личная жизнь, какой бы она ни была, никак не может тебя касаться.

– Она может меня касаться, если она касается положения нашей семьи. Моего положения. – И Вайолетт так резко встала, что перевернула чашку. По скатерти стало расползаться уродливое коричневое пятно. – Ты прекрасно знаешь, что оставаться наедине с таким человеком, как мистер Пай, нельзя. И все же бегаешь к нему по ночам!

– Вайолетт! С меня довольно! – Джордж сама удивилась своему гневу. Никогда раньше она не повышала голос на сестру. Она тут же протянула к ней руки в знак примирения, но было уже поздно. Лицо Вайолетт пошло красными пятнами, в глазах стояли слезы.

– Ну и пожалуйста! – кричала она. – Можешь выставлять себя на посмешище, путаясь с деревенщиной! Ему все равно нужна не ты, а твои деньги!

Последние слова повисли в воздухе.

Вайолетт замерла, ошарашенная собственными словами, и вылетела из комнаты.

Джордж отодвинула тарелку и закрыла лицо руками. Нет, этот день не был предназначен для такого лакомства, как копченый лосось.

Вайолетт неслась вверх по лестнице, буквально ослепшая от слез. Ну почему, почему все меняется? Почему не может все оставаться как раньше? Поднявшись, она повернула направо и пустилась по коридору так быстро, как только возможно в этих пышных юбках. Дверь комнаты Юфи открылась. Вайолетт хотела скрыться, но не успела.

– Вы вся горите, дитя мое. Что случилось?

Лицо Юфи было обеспокоенным. Она встала на пути к комнате Вайолетт.

– Я… У меня немного болит голова. Я хочу прилечь, – ответила Вайолетт, выдавив из себя подобие улыбки.

– Мигрень – это ужасно, – воскликнула Юфи. – Я прикажу принести в вашу комнату таз с холодной водой. Вам необходимо менять компрессы каждые десять минут. И куда я положила свои порошки? Они прекрасно снимают головную боль.

Вайолетт хотелось закричать. Казалось, рассуждениям Юфи не будет конца.

– Спасибо, но, думаю, мне надо просто полежать. – Вайолетт наклонилась к ее уху и тихо добавила: – Это обычное женское недомогание.

– Ах, конечно, я все понимаю. Тогда вам действительно надо просто полежать. А я все же поищу свои порошки. – Она прикрыла рот рукой и зашептала: – От этого они тоже прекрасно помогают.

Девушка вздохнула, понимая, что лучше принять помощь Юфи.

– Очень мило с вашей стороны. Может, вы отдадите их моей служанке, когда найдете?

Юфи кивнула, и после подробных инструкций, как следует принимать лекарства, Вайолетт была, наконец, отпущена. Она скрылась в своей комнате, заперла дверь и села на подоконник.

Ей принадлежала одна из самых уютных комнат Уолдсли, хотя и не самая большая. Стены в ней были обклеены шелковыми обоями в голубую и бледно-желтую полоску, на полу лежал старинный персидский ковер с голубым и красным орнаментом. Вайолетт обожала свою комнату. Но сейчас шел дождь, дул ветер, и капли дождя барабанили в оконное стекло. Солнце вообще хоть раз выглядывало с тех пор, как она приехала в Йоркшир? Она прислонилась лбом к стеклу. От ее теплого дыхания на стекле появился матовый влажный круг. Огонь в камине потух, и комната погрузилась в холод и темноту: как раз под стать ее настроению.

Жизнь превратилась в бардак, и виновата в этом только она сама. В глазах снова защипало, и Вайолетт недовольно потерла их. За последние два месяца она выплакала такой поток слез, что он мог смыть всех овец Йоркширского графства. Но плакать бесполезно. Если бы повернуть время вспять и все исправить! Она никогда бы не сделала этого, если бы можно было вернуться на несколько месяцев назад. Она бы знала, что эти чувства – такие сильные и, как тогда казалось, долговечные – вскоре ослабнут и совсем исчезнут.

Она обняла голубую шелковую подушку, и глаза опять заволокло слезами. Ее побег в Уолдсли ничего не исправил. Она надеялась, что сможет все забыть, уехав из Лестершира. Но не тут-то было. Все ее проблемы последовали за ней сюда. А Джордж – всегда такая благоразумная Джордж, ее милая и смешная сестра, твердо стоящая на ногах, с ее летящими волосами и любовью к сказкам – ее Джордж ведет себя так странно, едва замечает свою Вайолетт и дни напролет проводит с этим ужасным человеком. Джордж такая наивная, ей наверняка и в голову не приходит, что этот мерзкий мистер Пай охотится за ее состоянием.

Или того хуже…

Ну, хоть здесь Вайолетт могла принять меры. Она спрыгнула с подоконника, ринулась к письменному столу и выдвинула все ящики. Порывшись в них, она выудила пачку бумаги для писем. Она сняла с чернильницы колпачок, и устроилась за столом. Пускай Джордж не принимает ее всерьез. Но есть человек, которого она не может ослушаться.

Она окунула перо в чернила и начала писать.

– Почему вы не женаты мистер Пай? – Джордж специально сделала ударение на вежливую форму обращения, чтобы позлить его.

Сегодня на ней было желтое платье со сказочными птицами: некоторые имели по три крыла. Надо признать, леди Джорджине очень шло это платье. И еще она надела косынку, обвязав ее вокруг шеи, а кончики заправив за корсаж. Под прозрачной тканью угадывались ее женские прелести. Это возмутило Гарри. И еще то, что она снова сидела бок о бок с ним в этом кабриолете, несмотря на все его возражения. Хоть дождь этот бесконечный прекратился! Правда, небо все равно затянуто тяжелыми тучами. Остается только надеяться, что они доберутся до первой фермы прежде, чем промокнут до нитки.

– Не знаю, – раздраженно ответил он. Еще неделю назад он не осмелился бы говорить с ней таким тоном. Кажется, лошадь почувствовала его настроение, потому что бежала неровной рысью, раскачивая двуколку. Гарри натянул поводья, чтобы выправить лошадь. – Видимо, не встретил пока свою женщину.

– А какой должна быть ваша женщина?

– Не знаю.

– Но есть же у вас хоть какое-то о ней представление, – заметила она с уверенностью, свойственной аристократам. – Она должна быть блондинкой?

– Я даже…

– Или вам больше нравятся жгучие брюнетки? У меня был знакомый, который приглашал на танец только невысоких темноволосых дам. Зачастую они вовсе не горели желанием танцевать с ним, но это его мало беспокоило.

– Цвет волос не имеет для меня такого значения, – вставил Гарри, когда она на секунду замолкла. Она открыла было, рот, чтобы продолжить, но он решил остановить ее. – А почему вы не замужем, госпожа?

Вот так. Пусть выкручивается.

Но она даже не смутилась.

– Очень сложно встретить подходящего молодого джентльмена. Иногда мне начинает казаться, что легче найти гуся, несущего золотые яйца. Признаться, у большинства молодых людей моего круга голова занята лишь охотой и борзыми щенками. Других мыслей у них нет. А ведь надо же о чем-то разговаривать за завтраком. Разве можно выходить замуж за одну большую неловкую паузу?

Ему такое и в голову не приходило.

– Раз вы так считаете.

– Да, считаю. Тишина, нарушаемая звоном столового серебра о фарфоровые тарелки и причмокиванием. Ужас. К тому же многие мужчины носят корсет, румянятся, помадятся и клеят себе мушки. – Она поморщилась. – Вы хоть себе представляете, каково целовать напомаженного мужчину?

– Нет, – испугался Гарри. – А вы?

– Я… тоже нет, – призналась она, – но мне доподлинно известно, что это ощущение не из приятных.

– Понятно, – ответил он единственное, что пришло ему на ум. Но, похоже, его ответ удовлетворил леди Джорджину.

– Когда-то я была обручена, – лениво протянула она, глядя на стадо коров, мимо которого они проезжали.

Гарри выпрямился.

– Действительно? И что потом?

Наверное, какой-то лорд обманул ее?

– Мне только исполнилось девятнадцать. Довольно опасный возраст, как мне кажется. Ты уже достаточно взрослый и имеешь обо всем свое суждение, но недостаточно опытный, чтобы понимать, что еще очень многого не знаешь. – Леди Джорджина замолчала и огляделась вокруг. – А куда мы сегодня едем?

Они уже въехали на территорию Грэнвиля.

– К Поллардам, – ответил Гарри, продолжая думать о ее помолвке. – Вы говорили о том, что с вами случилось в девятнадцать лет.

– Так получилась, что я оказалась помолвлена. Кажется, его звали Пол Фитсимонс.

– Это я уже понял, – проявил нетерпение Гарри. – Но как так получилось, что вы оказались помолвлены? И почему разорвали помолвку?

– Если честно, я точно не знаю.

Он сердито посмотрел на нее.

– Но это правда! – Она почти оправдывалась. – Это произошло на балу. Мы с Полом вышли подышать воздухом на террасу. Обсуждали парик мистера Хьюли – розовый, представляете? – и вдруг бац! – и мы помолвлены. – Она посмотрела на него так, будто это в порядке вещей.

Он вздохнул. Видимо, больше ему не удастся что-нибудь из нее вытащить.

– И почему помолвка была расторгнута?

– Вскоре после этого я вдруг поняла, что моя лучшая подруга, Нора Смит-Филдинг, по уши влюблена в Пола. Более того, Пол тоже был влюблен в Нору. Так что я до сих пор не понимаю, почему он сделал предложение мне, если сходил с ума по Норе. Видимо, запутался, бедолага.

Бедолага, ничего не скажешь. Похоже, этот Фитсимонс был не в себе.

– И что вы тогда сделали?

Она пожала плечами.

– Разорвала помолвку, конечно же.

Конечно же. Жаль, что его там не было. Он бы научил этого недоумка хорошим манерам. Дал бы ему как следует. Гарри издал нечто похожее на рык.

– Теперь понятно, почему вы не слишком доверяли мужчинам после этого.

– Да нет, я вовсе не переживала. Скорее, наследство тети Клэр мешало мне в поисках мужа.

– Как наследство может помешать? – удивился он. – Мужчины должны слетаться к вам, как пчелы на мед.

– Спасибо за сравнение.

Он смутился.

– Я имел в виду…

– Я имела в виду, что благодаря наследству тети Клэр у меня не было необходимости спешить замуж по финансовым соображениям. И рассматривать джентльменов как потенциальных мужей.

– Вот в чем дело.

– Но это не значит, что я вообще не рассматриваю джентльменов.

Рассматриваю? Что это значит? Она покраснела.

– Рассматриваю. Но не как потенциальных мужей.

Он задумался над этим витиеватым утверждением, но повозка уже свернула на боковую дорогу. Они остановились у полуразрушенного дома. Если не знать наверняка, что здесь живут люди, то можно подумать, что дом давно брошен. Вроде он похож на дом Олдсона, но… совсем другой. Соломенная крыша черная, гнилая, с провалами. Все вокруг заросло бурьяном, дверь висит на одной петле.

– Вам лучше остаться здесь, госпожа, – начал он, но она уже слезала с двуколки без его помощи.

Он сжал зубы и с нарочитой галантностью подал ей руку. С невозмутимым видом она приняла его руку и вцепилась в нее пальцами. Сквозь толстую ткань сюртука он ощущал ее тепло, которое согрело и его сердце. Они подошли к двери. Гарри тихонько постучался. Казалось, постучи он чуть сильнее, и вся лачуга развалится.

Изнутри послышалось шуршание, затем все снова стихло. Никто не открывал. Гарри снова постучал.

Опять ничего. Он уже в третий раз поднял руку, чтобы постучать, но тут дверь со скрипом отворилась. В дверном проеме молча стоял мальчик лет восьми, босой, в старенькой выцветшей одежде. Его волосы, давно не мытые и не стриженые, падали на карие глаза.

– Мама дома? – спросил Гарри.

– Кто там пришел? – послышался из глубины дома грубый, но не злобный голос.

– Господа, бабушка.

– Кто?

За спиной мальчика появилась пожилая женщина – высокого роста, худощавая, довольно бодрая на вид, несмотря на возраст. Но в глазах ее сквозили растерянность и страх, будто небожители постучались в ее дверь.

– Мы хотели бы кое о ком расспросить вас. Об Энни Поллард, – сказал Гарри. Старуха молчала, ошеломленно уставившись на него, будто он обратился к ней по-французски. – Это ведь дом Поллардов?

– Не люблю я вспоминать об Энни, – ответила женщина и, посмотрев на мальчика, который не отрывал взгляда от Гарри, неожиданно дала ему подзатыльник. – Давай, иди! Займись каким-нибудь делом!

Мальчик даже не моргнул. Он просто прошел мимо них и скрылся за углом дома. Видимо, он давно привык к такой манере общения.

– Так что насчет Энни? – поинтересовалась она.

– Я слышал, она была знакома с лордом Грэнвилем? – осторожно спросил Гарри.

– Знакома? Да уж, знакома. Еще как! – женщина скривила рот, обнаружив черные дыры вместо зубов. В этих дырах виднелся розовый язык. – Так что вы хотели узнать?

– Кто-то убивает овец, – начал Гарри. – Поговаривают, что у Энни или кого-то из ее близких есть все основания вредить лорду Грэнвилю.

– Не знаю ничего ни про каких овец, – ответила она и попыталась закрыть дверь.

Но Гарри подставил ногу в дверную щель.

– Может быть, Энни знает?

Она опустила голову.

Гарри показалось, что старуха сейчас заплачет. Но, когда она подняла голову, лицо ее оказалось искажено какой-то безобразной, чудовищной улыбкой.

– Может, и знает, – хрипло ответила она. – Если, конечно, в аду известно, что делается на земле.

– Так, значит, она умерла? – Леди Джорджина впервые подала голос. Ее четкое произношение, казалось, имело отрезвляющее действие.

– Может, и умерла. – Женщина устало облокотилась на дверной косяк. – Ее звали Энни Бейкер. Она была любовницей Грэнвиля, пока не надоела ему. А надоела она ему быстро. Вернулась сюда брюхатая и жила здесь, пока не родила. А потом сгинула. Последнее, что я слышала о ней, – что она раздвигает ноги ради порции джина. – Тень сочувствия проскользнула по ее лицу. – Такие долго не живут, ведь так?

– Да, – тихо ответил Гарри.

Леди Джорджина потрясенно молчала, и он пожалел, что не отговорил ее ехать с ним. Он затащил ее на самое дно.

– Спасибо, что рассказали нам об Энни, миссис Поллард, – мягко произнес Гарри. Несмотря на ее грубую речь, он видел, что старой женщине больно говорить обо всем этом. – Я вам задам еще один вопрос, последний. Вы знаете, где сейчас мистер Бейкер?

– А, этот, – женщина махнула рукой, будто отгоняя муху. – Завел себе новую бабу. Говорят, даже женился на ней. Хотя вряд ли они венчались. Он ведь женат на Энни. Да Энни все равно. Ей уже все равно.

И она закрыла дверь. Гарри нахмурился, но рассудил, что уже узнал все, что требовалось.

– Пойдемте, госпожа.

Он подхватил леди Джорджину под руку и повел ее к двуколке. Подсаживая ее, он оглянулся.

Мальчик стоял за углом дома, прижавшись к стене и грея одну босую ногу о другую. Видимо, он слышал весь разговор. Слышал, что говорит бабушка о его матери. В сутках слишком мало часов, чтобы решить все проблемы в мире. Так говорил отец, когда Гарри сам был мальчишкой.

– Одну минуту, госпожа, – сказал вдруг Гарри и направился к мальчику.

Тот насторожился, но с места не сдвинулся.

– Если она умрет, и ты останешься один, приходи ко мне. Меня зовут Гарри Пай. Повтори.

– Гарри Пай, – прошептал мальчик.

– Молодец. На вот. Пусть она купит тебе одежду, – он вложил шиллинг в его ладошку и вернулся к повозке, не дожидаясь благодарностей. Он понимал, что этот эмоциональный порыв вряд ли что-то изменит. Старуха пропьет злополучный шиллинг с не меньшей вероятностью, что и потратит его на новую одежду для мальчика. Гарри вскочил в двуколку, не обращая внимания на улыбку леди Джорджины, и взял поводья. Он в последний раз оглянулся на мальчишку: тот удивленно рассматривал монету. Повозка тронулась.

– Ужасная история, – сказала Джордж, и улыбка исчезла с ее лица.

– Да, – ответил Гарри, искоса взглянув на нее. – Сожалею, что вам пришлось выслушать все это.

Он пустил лошадь рысью. Надо уезжать с земли Грэнвиля, и как можно быстрее.

– Не думаю, что овец отравил кто-то из этой семьи. Женщина слишком стара и напугана, мальчик слишком маленький, а муж Энни, судя по всему, наслаждается новой жизнью. Разве что сама Энни?

Он покачал головой.

– Если Энни так пристрастилась к джину, она уже не представляет ни для кого угрозы.

Вдоль дороги паслись овцы. Умиротворяющая картина, несмотря на сгущающиеся тучи и ветер. Гарри внимательно огляделся. После вчерашнего нападения надо быть начеку.

– Мы поедем сегодня еще к какому-нибудь фермеру? – спросила леди Джорджина, придерживая рукой шляпу.

– Нет, госпожа. Я… – Они достигли вершины холма, и Гарри увидел нечто, что заставило его резко натянуть поводья. – Вот черт!

Лошадь встала. У каменного забора лежало что-то, похожее на три шерстяных мешка.

– Они мертвы? – шепотом спросила леди Джорджина.

– Да.

Гарри привязал поводья, поставил двуколку на тормоз и спрыгнул на землю!

Как оказалось, они не первыми обнаружили их. У стены стояла лоснящаяся гнедая лошадь, которая нервно вскидывала головой и время от времени била копытами. Ее хозяин склонился над одной из овец спиной к ним. Услышав шаги, он выпрямился. Это был высокий шатен в дорогом элегантном пальто, полы которого развевались на ветру. Хорошо, что Томас нашел овец первым.

Тут человек повернулся, и мысли Гарри смешались. Он просто пришел в смятение.

Плечи незнакомца были шире, чем у Томаса, волосы чуть светлее, они еще и завивались на висках, обрамляя красивое овальное лицо. Судя по морщинкам в уголках его чувственного рта, он часто улыбался. Тяжелые веки… Не может быть!

Человек направился в его сторону, легко перепрыгнув через каменный забор. Он приближался, и глаза его засветились фосфорным блеском. Подошла леди Джорджина. Гарри рассеянно отметил, что не помог ей слезть с двуколки.

– Гарри, – услышал он ее голос,- вы не рассказывали, что у вас есть брат.