Принцесса на мою голову

Глава 7. Неприятности с местным населением

*Принцесса Санлина*

К моему удивлению Олав не поехал по дороге а убрав магией все следы копыт, стал забираться какими-то козьими тропками прямо в чащу.

— Эм… А нам точно сюда? — уточнила я скептично оглядывая все плотнее обступающий нас лес.

— Если хочешь встретиться с людьми мэра, то конечно, давай поедем по тракту. Если хочешь выбраться из Валанты живой — едем в лес.

— Ты должен сказать мне о своих планах. Я желаю знать что мы собираемся делать.

— Поедем к северным вратам.

— Но ты сказал что мы в центре Валанты. — я напрягла память припоминая что я там видела на географических атласах. — Северные ведь самые дальние.

— Точно, — безмятежно откликнулся маг.

— Почему мы едем к самым дальним вратам? — уточнила я стараясь держать раздражение в узде.

— Потому что там тебя искать не будут. Ты вообще в курсе кто за тобой гонится?

— Я уже говорила, это все какое-то несусветное недоразумение. Никто не может желать мне зла.

— Ну да, это совершенно невозможно, — фыркнул этот мерзкий грубиян и загоготал.

— Моя страна ни с кем не воюет.

— Страны у нас вообще ни с кем не воюют. Воюют у нас семьи. А твоя семья многим стоит поперек горла.

Я возмущенно ахнула.

— Наглая ложь! Мы поддерживаем дружеские отношения со всеми семьями дюжины. Да только прошлым летом восемь семейств были у нас на приеме.

Олав даже обернулся и скептично поглядел на меня.

— А братья у тебя есть?

— Нет. Только сестры.

Он вздохнул, и тронул коня пятками, подгоняя.

— Если они такие же как ты, ох и бедный твой папаша.

— Это еще что значит?! — я вскипела от бешенства.

— Значит что он ломает свою старую плешивую головенку кому же оставить семью. Тебя очевидно в наследники не рассматривают, раз уже сплавили замуж. И кто его может винить? К политике ты очевидно тяги не имеешь, магия для тебя обуза и забота, а брать ответственность за других ты и подавно не хочешь. Избалованная принцесса. Старшая дочь Лей Син. Мда, обмельчала дюжина, если у нас теперь такие наследницы.

Я была оскорблена до такой степени, что даже глаза закрыла. Мой взгляд точно прожег бы его насквозь, если бы только я захотела! Я бесполезная? Я?!

— К твоему сведению, — заговорила я, когда дар речи хоть немного вернулся ко мне. — Я получила степень магистра в огненной магии.

— М… — раздалось спереди. — Виз у меня вот тоже магистр. По шерстяной магии. Это просто волшебство как его шерсть умудряется попадать в такие места, куда и солнце то не заглядывает. — горестно вздохнул Олав. — Но знаешь, если все магистры такие как ты, то я не уверен что Кано вообще еще стоит.

Я оставила это вопиющее заявление без комментариев. Вздернула подбородок как привыкла и медленно покачивалась в седле. Молча. Пускай этот грубиян отведет меня к вратам. И я даже выполню свою часть сделки, потому что мое слово это слово Лей Син и королевы Ларкии. Так и быть отважу от него Хранителей Мира. Пока не знаю как но собственно что они, какие-то жалкие маги, могут противопоставить мне, Старшей дочери Лей Син? Моя семья богата и могущественна. Скажу им убираться и дело с концом. К тому же мой жених Августин Дантон. Пусть он решает и делает все, чтобы расплатиться за спасение меня. Его невесты дорогой любимой. Собственно, да. Отличный план.

— Ну так правда, кто у вас будет следующим главой семьи? Ты вообще об этом задумывалась.

— Конечно задумывалась! — соврала я не моргнув глазом. Собственно, нет, не задумывалась. Знала наверняка. В детстве меня учили всякому: этикету, красиво ходить, ездить верхом, различать вельмож, разговаривать на трех языках. Потом стали учить магии, и всяким ужасно скучным дисциплинам вроде географии, истории, экономики. Тоска смертная! На занятиях я ленилась, магии боялась обучение шло куда хуже, чем рассчитывали наставники. Пару раз папа строго поговорил со мной о долге, но когда застал примеряющей новые шелка вместо занятий огненной магией, махнул рукой и оставил в покое. Занятия мои сразу сократили и я стала жить себе не тужить. Занималась нарядами и драгоценностями, участвовала во всех конкурсах талантов, пела танцевала, собирала восхищение. Это был моя истинная сила. Все меня любили. Обожали. Рукоплескали. Говорили комплименты.

И вот я здесь.

Впилась ненавидящим взглядом в широкую спину Олава. Как же он груб, холоден и отвратителен! Как он может так себя вести со мной?! Со мной, жемчужиной двора! Впрочем, неудивительно. Он просто слишком груб и неотесан, чтобы понимать какая девушка находится рядом. Что он может знать, Олав из Влажных Скрупаков. Тьфу ты!

Опомнилась и приложила пальцы к губам. Принцессы не плюются. Даже мысленно.

— Ну и? Кто? — не отставал этот грубиян неотесанный.

— Не твоего ума дела! Какое магу отступнику может быть забота о наследовании титулов в королевской семье Лей Син?!

— Дорогая, такое, что это может очень нам помочь в понимании кто именно охотится за твоей зад… головой и как он будет действовать.

— Никто не охотится за мой головой! Только этот идиот мэр! Поверить не могу что он посмел причинить мне вред! Мелкий людишка! Негодяй.

— У этого мелкого людишки в гарнизоне двести бравых молодцев. А у тебя только я один. Да и то… — он обернулся и глянул на меня исподлобья. — Уже сомневаюсь стоило ли связываться.

Я фыркнула.

— Ну и сиди в своей немагической помойке до самой смерти. Этого хочешь?

— Нет, этого не хочу. — вздохнул маг.

Еще час мы лезли сквозь чащу. Трижды Олав спешивался, чтобы помочь коням перейти камни. Где-то даже магией сглаживал. По крайней мере верилось что по такой ужасной дороге за нами не бросится погоня. Если повезет.

Слова Олава разбередили мне старые обиды. Я знала кто будет наследником. Рулана, вторая моя сестра. Упорная, жесткая и целеустремленная. Она даже проклятую математику решала с пол пинка. А я… а что я. Я умела подобрать жемчуг к лицу, сыграть на гурлине красивую балладу и быть элегантной красавицей. Вот это я умела. А семейная магия мне не давалась. То есть она была во мне и не мало. Настолько, что меня это пугало и я все боялась не удержать, ведь огненная магия самая опасная. А прок от нее какой? Только что убивать и жечь. Какой мне был от нее толк? Я не хотела быть магом огня. И не стала.

Но были другие вокруг меня, те кто поддерживал авторитет семьи, кто вступал в наши войска. Окруженная их защитой я совсем позабыла о ней. И вот в немагической земле, и сама лишенная дара, я чувствовала себя так, словно меня сдавили очень тесной одеждой — не вдохнуть не шевельнуться. Но ощущение это было не снаружи, а внутри. Проклятье Семицвета сжало и придушило мою магию, как и всех остальных и я впервые ощутила как ее не хватает. Я, неумеха, и то это ощутила. Словно часть меня вырвали. Посмотрела на Олава.

— Как ты тут живешь? — не удержалась от вопроса.

— В Валанте?

— Да.

— Нормально живу.

— Но дар. Его же душит. Я чувствую… — погладила грудь и вдохнула, пытаясь расправить комок внутри. Ничего не вышло.

— Это потому что ты тут второй день. Поживи тут год и перестанешь замечать. Ко всему привыкаешь.

— Ты ведь куда сильней маг чем я.

— Да уж пожалуй! — хохотнул Олав.

— И ты должен чувствовать это сильнее. Что такого ужасного было в Хранителях, что ты решился сбежать сюда, где твой дар будет каждый день душить проклятье?

— Ты же вроде говорила что и так все знаешь.

— Ну… эм… Я слышала что Шестой столп покинул орден. Трусливо сбежал и прочее.

— Примерно так и было. — не стал оправдываться маг.

— И почему ты сбежал?

— А сколько у тебя было мужчин?

Я поперхнулась воздухом.

— Ч-что?! Как ты смеешь?! Как ты!..

— Это называется слишком личный вопрос, ваше королевское дурашество. Попробуйте освоить страшно полезный в Валанте навык — держите язык за зубами.

— Да я тебе больше слова не скажу до самой границы!

— Спорим?..

Я промолчала. Вот же мужлан!

К обеду мы выехали на какую-то тропинку выше к предгорьям и поехали по ней. Тут хотя бы можно было пустить коней рысью, а когда впереди замаячили крыши домов я приободрилась. От долгого сидения в седле, зад уже болел и немел, а кое-где наверное и мозоли натирались. Но жаловаться я не стала. Я молчала как и обещала самой себе. Вот еще разговаривать этим грубияном! Обойдется и без моего замечательного общества!

Еще отчаянно хотелось есть и мой желудок, даром что королевский, урчал как у последней крестьянки.

Мы въехали в поселок и я презрительно поджав губы осмотрелась. Деревянные дома, бегающие по главной улице куры. О, Небеса святые, кто-нибудь спасите меня от этого убожества.

Люди тут были высокие, крепкие и хмурые. Олав привязал коней и помог мне спуститься.

— Тут пообедаем и снова в дорогу.

Я молчала. Гордо вздернув нос вошла в таверну.

Тут было темно, грязно и людно. Но главное пахло едой. На меня устремились несколько пар глаз. Я гордо осмотрела всех поверх голов и осталась стоять, ожидая когда ко мне бросится хозяин сего заведения. И он не будь дураком бросился. Ну хоть что-то я еще не разучилась делать — производить правильное впечатление.

— Обед на двоих, питье и стол не рядом с этими очаровательными господами. — распорядилась я строго.

Перемазанные в глине рабочие мужики, посмотрели на меня без тени понимания, что я высказалась в их сторону. На меня глазели. Ну да, каноанка тут в Валанте наверное зрелище необычное.

— Чей-то у нее с глазами? — пробасил один из рабочих.

— Да хрен его знает.

— Страшная какая.

Ту уж я вспылила.

— Это не у меня с глазами, а у вас с мозгами непорядок. — заявила оскорбленно. — Ротанцы вы что ли? — усмехнулась.

Не то чтобы я была так уж образована в знание коренных народов Валанты, просто про ратанцев у нас ходило множество анекдотов. Приходит ратанец в банк и просит ссуду. Обеспечение его работящие руки. Банкир спрашивает «А где ваши пальцы». Проценты заплатил по предыдущей. Ахаха! Уморительно.

— Ратанцы. — прогудели мне в ответ.

— Тогда понятно, ведь ваша особая смекалка всем широко известна. — я гордо пошла к столу, куда меня уже очень настойчиво приглашал хозяин. Села, как могла грациозно. На эти их лавки как хоть влезать-то? Тут подоспел Олав.

— Эй! — дернул его мужик, когда он шел мимо их стола. — Эй парень, а чей такое смекалка?

— Смекалка, уважаемый это умение быстро принимать решения. — пробормотал Олав ища меня взглядом. Нашел и хотел было пойти дальше, но мужик не пустил.

— А чего это она говорит, что смекалка наша особая широко известна? Кому это она известна? Мы никого чужого не видели сегодня.

— О, я уверен она имела ввиду, что она заезжала к вам в селение в прошлом году. — стал юлить маг.

— Да что ты с ним расшаркиваешься, с этим тугодумом! — возмутилась я. — Еда! — напомнила хозяину, но тут какой-то напряженный стоял и наблюдал за беседой. Мне все еще было очень обидно за «страшную».

— Она хулит народ? — спросил мужик.

— Не-ет! — ужаснулся маг. — Конечно же нет!

Его отпустили и сдвинули головы над столом. Я прислушалась и поняла что они совещаются, пытаясь додуматься до смысла слов. Вот же тупицы!

— Они что серьезно? — сказала я Олаву.

— Заткнись!

— Ратанцы и правда тяжело соображают? Я думала это только шутка.

— Ступай-ка ты парень, по добру. — сказал хозяин Олаву негромко. — А эту дуру лучше брось.

— Мудрый совет, почтеннейший. — сказал маг понуро.

Дуру?! Меня какой-то хозяин таверны назвал дурой?!

Олав вытащил меня на задний двор. Я недоумевала. Что за глупость? А что собственно такого я сказала? Они назвали меня страшной, об этом вообще никто не помнит что ли?

И тут из таверны посыпались те самые ратанцы — низкие, приземистые, с тесаками. Обступили нас со всех сторон. Численное преимущество тупых крестьян никогда не имело смысла перед сильным магом, поэтому в первую минуту я даже не испугалась. И только потом вспомнив где мы, я осознала что восемнадцать мужчин с тесаками это серьезная грозная сила, с которой в Валанте приходится считаться.

*Олав*

Восемнадцать парней обступили нас со всех сторон.

— И что я такого сказала? Не понимаю почему они взъелись?! — возмутилась принцесса достаточно громко, чтобы каждый присутствующий услышал. — Варвары. Дикари!

— Давай, давай, сокращай нашу и так-то безрадостно короткую жизнь! — прошипел я.

— Но ведь ратанцы и правда туповаты! — на этот раз у моей принцессы хватило ума хоть немного понизить голос.

— А, по-моему, кто тут туповат так это…

— Ты! — в мою сторону выдвинулся мозолистый грязный палец. Санлина самодовольно улыбнулась.

— Ой, надо же, а они не безнадежны, — пропела она нежным голоском. Вот же заноза!

— Уйди в сторону. Ты не хулил народ и не нужен нам. — пробасил главарь.

— Но я тоже не хулила! — тут же возмутилась Санлина, встав в оскорбленную позу и откинув волосы. — К вашему сведению, это научно доказанный статистикой факт! Народы глухих лесов Валанты…

— Мы умрем. Точно, умрем. — вздохнул я безнадежно, глядя на Виза на плече. Зверь-хранитель согласно поурчал, спрыгнул и затерялся в траве. Ладно, оружие при мне, Виз придет на помощь, когда понадобится, но черт побери их восемнадцать и шансы выбраться из этой передряги вместе с девчонкой стремились к нулю… успешно его достигали и переваливали в глубокий минус.

— Ладно… — я опустил голос до еле слышного шепота. — Скажи, что их мать шлюха.

— ЧТО?! — глаза любимой дочери императора полезли на лоб. — Я не знаю в каком хлеву тебя воспитывали, Олав, но я не использую подобные выражения!

— Ты жить хочешь?

Главарю бравых, но и правда туповатых ротанцев, ждать явно надоело. Парни обнажили тесаки и пошли на нас, беря в кольцо.

— Давай. Говори и погромче! — пихнул балбеску локтем.

— Кхем! — прочистила горло несостоявшаяся невеста принца и громко заговорила, обращаясь к главарю. — Уважаемый господин, с прискорбием вынуждена предположить… — с каждым словом кольцо сжималось все плотнее и рука моя инстинктивно поползла к рукояти меча за плечом. А толку? В такой свалке меня просто задавят числом.

— Живее!

— Что ваша мать неразборчива в выборе мужчин и еще и берет с них деньги.

Главарь на слове «мать» остановился. Замерли и остальные. Но вот переварить услышанное у ротанцев умишка не хватало. Вот-вот решат, что ничего оскорбительного в словах нет и зарежут нас на месте.

— Ты хоть раз сделаешь как я велю?! — прошипел я не хуже змеи.

Бледные скулы каноанки порозовели.

— Твоя мать шлюха! — зажмурившись выкрикнула она и на лице ее отразилось непередаваемое отвращение. Примерно как если бы ее заставили лечь спать не на шелке, а на презренной домотканой материи. В цветочек. Какая пошлость!

Ротанцы стали убирать тесаки и доставать веревку.

— А вот теперь я с радостью воспользуюсь вашим щедрым предложением ретироваться, господа! — я улыбнулся во все тридцать два и тихонечко, бочком вышел из окружения.

— Что ты делаешь? — возмутилась Синлина. — Ты бросаешь меня?

— О, да! Еще как. Видишь ли, поскольку ты оскорбила их мать, казнить тебя сразу нельзя.

— Нельзя, — басом подтвердил главарь. Трое мужиков схватили Синлину и стали вязать ей руки.

— Что вы себе позволяете?! Олав, убей их немедленно!

— Так что пока ты четырнадцать… Четырнадцать же, да?

— Две седмицы.

— Пока ты «две седмицы» постишься перед ритуальной казнью, я погуляю тут неподалеку.

— Да как вы сметете?! Вы знаете кто я?! — возмущалась принцесса. Но ее все равно взвалили на плечо и потащили в сторону лесистого холма, над которым вился дымок, выдающий селение.

— В этом-то вся беда, принцесса. Это Валанта и всем плевать кто ты там в своей империи, — пробормотал я себе под нос.

Виз белой молнией скользнул в траве и забрался на плечо, посмотрел вслед процессии. Недовольный и радостный писк я бы перевел как «скатертью дорога».

— Хочешь ее бросить?

Зверек утвердительно покивал.

Мда, бросить принцессу было заманчиво. Избалованная магесса вот-вот должна была довести меня своими выходками до чесотки. Вот кто ее за язык тянул разговаривать с ротанцами в таверне?

— Мда, как было бы славно…

Выждав пару минут я обреченно поплелся следом за похитителями.

*Санлина*

Меня тащили на плече! Меня! На плече! Еще и руки связали.

— Как только мой отец узнает об этом, вам всем конец! Вас сожгут, всех дотла! И деревню вашу и страну вашу и всех вас, тупиц неотесанных! — бесновалась я по первости.

Потом запал мой выдохся и я продолжала болтаться на спине детины скучая и откровенно страдая, от прилившей к голове крови.

Слава Небесам, почти сразу я увидела, что Олав тащится следом за ратанцами. Да неужели! Вот подлец! Негодяй! Позволил меня схватить и связать! Охранничек! Защитничек! Тьфу!

Так, Санлина, а ну прекрати плеваться. Принцессы не плюются, как неоднократно говорила тебе мэтресса-наставница.

«Да! — возразил какой-то новый ехидный голос в моей голове. — А еще принцесс не таскают на плече тупые варвары и не собираются казнить!»

Меня! Казнить! Да как у них только ума хватило! Хотя этот вопрос можно считать закрытым. Ума у этих идиотов было немного. От перспективы казни, мэр, который всего-то собирался отрезать мне ухо, уже выглядел мягким и пушистым.

И что это за ужасная страна, где каждый норовит причинить мне вред? Вот дома меня все любили! Все! Ну может иногда мои дамы и смотрели с неодобрением или обижались на мои капризы, ну так и что? На то они и придворные дамы, чтобы угождать принцессам, так ведь? А с сестрами я не была близка, потому что у них на уме одна политика и математика. Скука смертная! Меня они считали недалекой дурочкой, помешанной на всеобщем восхищении и тряпках, а я их дурнушками и серыми чулками, которым раз уж Небеса не дали красоты только и остается что быть умными.

В общем, меня все любили. Как меня можно было не любить… Да?

Сомнения на этот счет стали одолевать меня только тут в Валанте. Далеко-далеко от дома и в полном одиночестве. А как не упасть духом, когда болтаешься на плече какого-то мерзкого варвара, который собирается тебя казнить за то, что ты сказала ему правду — что он мерзкий тупой варвар? Правда — очень опасная штука.

Но если подумать, то где все?! Где все мои маги, родственники, и наконец, мой благоверный жених, великий Воздушный маг? Вот где они все, а? Я тут уже вторые сутки в смертельной опасности и единственный, кто хоть пальцем пошевелил был дед Шах и вот этот вот…

Подняла голову и посмотрела на Олава. Тот беззаботно жевал соломинку и болтал с ратанцами. Тьфу ты! Предатель! Изменник! Трус!

Тем временем холмы сменились лесом, а потом и дорогой. Через час мы добрались до места.

Меня несли по главной улице поселка и орали во всю глотку.

— Хулитель народа! У нас хулитель народа!

Жители были на седьмом небе от моего прибытия. Вот бы меня дома так приветствовали. Они были искренне счастливы и прямо-таки выбегали навстречу и кидали в моих пленителей цветами. Кстати, деревня этих идиотов оказалась… милой. Вслух я конечно бы ни за что в этом не призналась, но деревянные домики, ухоженные улочки и любовно рассаженные везде цветы придавали этому месту уюта.

Меня сгрузили с плеча на главной площади и привязали к столбу. Тут уж я не выдержала и начала лягаться. Меня! К столбу?! К позорному столбу?!

Но в боевых искусствах я была не сильна, так что потешив себя парой пинков, я все равно осталась привязана к столбу, с поднятыми вверх руками. Двое детин с тесаками остались неподалеку, а на площадь стали забегать взволнованные ребятишки, чтобы посмотреть правда ли привезли будущую жертву и быстро убегать обратно. Видимо, чтобы позвать остальное семейство поглазеть.

Сдув с лица темную прядку я яростно уставилась на вальяжно подошедшего Олава.

Он ел яблоко. И откуда только взял?!

— Как ты посмел допустить такое? — накинулась я на него. — Ты должен был убить их всех!

— И откуда в тебе столько кровожадности, принцесса? Убить всех! Голову с плеч! Да делать мне больше нечего как из-за тупой девчонки убивать людей.

Я задохнулась от ярости.

— Тупой девчонки?

— Ага, — и он с хрустом откусил от яблока. — А кто в своем уме обзывает ратанцев? Это какой неотесанной тупицей надо быть, чтобы не соображать такое?

— Да кто они такие, чтобы я думала об их чувствах?! — вспылила я и притопнула ногой.

Олав молча жевал, глядя на меня с осуждением и даже…презрением что ли. Злость моя куда-то испарилась и я притихла. Даже глаза опустила. И вовсе не от стыда! Просто… просто нужно было посмотреть на свои ботинки. Фу, уродство.

— И что будет дальше? — спросила смурно.

— Праздник. Для них жертвоприношение богам — это большая удача. Так-то они людей не убивают, но хулителей народа — это дело святое. В Валанте дураков хулить ратанцев давно уж нет, а тут ты. Какая удача. — Он отдал огрызок яблока Визу, сидящему на плече, и тот, схватив его двумя лапками, стал быстро есть.

— Чудесно.

— В общем, дорогая, слушай меня очень и очень внимательно. — Олав наклонился к моему лицу и стал быстро шептать. — Тебя сейчас будут мыть и всячески услаждать. Такие уж у них порядки. А потом тебя спросят: кто будет приближать твою душу к Богу последнюю седмицу. И ты выберешь меня, ясно?

— Приближать мою душу к Богу? — я изогнула бровь. — Это каким это образом?

— Выберешь меня. — повторил маг. — Или прощайся с жизнью. — и пошел себе прочь насвистывая.

Какая-то излишне пышная и дородная девица в уродливом домотканом платье окликнула его и бросила еще одно яблоко. Так вот значит чем он тут занимается! Яблочки от поклонниц жрет, пока меня убивать планируют! Этот негодяй разулыбался ей, облокотился на забор и стал бессовестно флиртовать.

Если бы я не была привязана к позорному столбу, то и не обратила внимания — убеждала я себя. Но поскольку я стояла и деться никуда не могла, то смотрела. Олав был… ничего такой. Стоило признать, он конечно не красавец в понимании Кано, где мужчине следовало быть высоким, худым и жилистым, но никак не мускулистым. Фи, плебейство. Но хоть Олав стандартам моей страны не соответствовал, все равно был… очаровательным. С ямочками, взъерошенными волосами цвета пшеницы, с яркими голубыми глазами. Но больше всего цепляла его мимика и пластика. Яркая, свободная, живая. Улыбочка не сходила с его губ, лукавые глаза сверкали, и селянка таяла как первый снег на полуденном солнце. А я все больше закипала. В итоге когда этот подлец невзначай подцепил прядку волос деревенской девицы (наверняка такой же тупой как ее папаша, братья и все в этой идиотской деревне!) я заскрипела зубами.

— Может займешься уже делом?! — заорала я на всю площадь и тут же прикусила язык. Нельзя мне кричать. Принцессы не кричат и… и не обращают внимания на то, с кем флиртуют бесполезные простолюдины. Вот уж точно!

— Да, ваше высочество. — отвесил мне издевательский поклон Олав. Хотел было уйти и тут (сердце мое совсем остановилось) вытащил из-под ремня доспехов мой платочек и отдал этой тупой деревенской клуше. МОЙ платочек! М-мой!

Да сотня магов верхом на варанах соревновалась в столице Кано два года назад, чтобы только получить из моих рук венок победителя. За мой платочек там бы любой удавился! А этот! Этот!

«Этот» тем временем развернулся и пошел себе куда-то. А я осталась. Раздавленная и униженная, привязанная к позорному столбу. В отвратительно скроенной жилетке и грубых кожаных башмаках без единого стежка вышивки, без пряжек, жемчужин или бисера на мысках.

Словом, это явно был худший день моей жизни.

Стояла я еще около получаса и руки уже затекли невероятно. Я попросила меня освободить. Вежливо. Но нет, никто из моих конвоиров и ухом не повел. Приходили местные и глазели на меня. Одеты они были с ужасающей простотой: домотканая материя, простая вышивка, у некоторых редкие дешевые стеклянные бусы. Боже и как они могут так жить?

Потом пришла целая процессия из местных видимо старейшин, потому что возглавляла их старуха настолько дряхлая, что грозила рассыпаться при каждом шаге.

— Боги милостивы! Заступники и благодетели.

— Кому как… — проворчала я себе под нос. В меня горстями полетело зерно, листва и пахучие травки. Ну чудесно! Увидела как Олав на этот раз с горстью каких-то ягод, уселся на передок телеги, чтобы видеть поверх собравшейся толпы. Он кидал ягоды себе в рот и ухмылялся, явно наслаждаясь представлением. Я испепелила негодяя взглядом. Увы, в немагической земле ничего у него не подпалилось даже.

— Они привели к нам хулительницу народа! — немощные руки экзальтированно взлетели вверх.

— Да как такой народ не хулить. — продолжала я ворчать и смотреть на Олава. Он смеялся себе под нос, глядя на меня. И мои губы тоже тронула улыбка. И что собственно это значит? Но Олав веселился, и я гладя на него тоже развеселилась. Вот засранец!

Мысленно дала себе по губам. Принцессы не выражаются. Нет, нет, это недопустимо.

— Семь дней мы будем благодарить Релатанну и Фирдаурда, что привели врага прямо к порогу нашему. На седьмой день отдадим ее Ргуху.

— Да он мной подавится, — я выплюнула попавшую на губы веточку сушеной лаванды. Никак не могла замолчать. Все это представление раздражало и смешило куда больше чем пугало. Перспектива казни все еще не укладывалась в голове. Такого… не может быть. Ну не может и все тут. Не. Может. Быть.

На моей голове уже наверное горка крупы образовалась — так яростно меня закидывали.

Подошли четыре женщины и отвязали меня от столба.

— Наконец-то! — возмутилась я, потирая запястья.

Отчасти моя отчаянная храбрость подкреплялась спокойствием, что еще семь дней меня казнить не собираются, а уж за семь дней Олав должен что-нибудь придумать и спасти меня от этих глупых крестьян. Я в конце-концов важная птица и его пропуск из немагических земель в нормальную жизнь.

Меня подхватили под руки и потащили куда-то.

— Куда теперь? К Ругху? — глумилась я.

— В баню. — мрачно ответили мне.

— О! Баню я люблю, — я гордо выпрямилась и снисходительно улыбнулась Олаву, когда меня тащили мимо.

И по смешливому теплому взгляду, по тому, как он покачал головой, не в силах согнать улыбку с губ, я поняла, что селянке ничегошеньки с ним не светит. Поняла и обрадовалась. Вроде и нечему, вот правда ну какая мне разница что обо мне думает этот мужлан. Но… я обрадовалась и снова засмеялась не пойми чему.

Меня так отпарили, что кожа только что не скрипела. Потом еще и горячими полотенцами отхлестали, натерли мочалом так что я орала как сопливая девчонка, а после напоили местным медом и уложили на лавку делать массаж и промывать волосы.

Я блаженствовала совершенно обессиленная. Да… это тебе не купальни с холодными мраморными бассейнами во дворце. Что-то в этом определенно было, хотя в какой-то момент показалось, что меня просто сварят заживо.

Я так устала, что даже подремала, пока сильные руки моих тюремщиц массировали и втирали мне в кожу местные масла и благовония. Ничего такие кстати, ароматные. Все это напоминало о доме, где обо мне именно так и заботились. Ах, если оказаться дома…

Потом мне протянули местное платье и все мое благодушное настроение как рукой сняло. Кажется, Санлина, ты покатилась по наклонной. Если одежда предоставленная мэром того городка, как там его, была ужасна, то эта тряпка рыже-коричневого цвета с робкой вышивкой по вороту была просто-напросто катастрофой.

— Я не могу это надеть. — сказала я сурово.

Женщина посмотрела на платье. Она была примерно в таком же.

— Почему?

— Я буду выглядеть как вы. — пояснила тупице. — И перестану чувствовать себя женщиной.

Баба поглядела на мешок, который она называла платьем, на меня, на мешок.

— Голой хочешь идти? — родила она в своей голове ответ.

— Можно мне мою одежду? Которая была.

— Все вещи хулительницы сожжены.

— Н-но… вы что сожгли все?!

— Все.

— Но там был мешочек! — взорвалась я. — С моим родовым амулетом! И мои остальные амулеты! Вы что же тупицы неотесанные сожгли амулеты?! Да их же можно было наполнить! Вы просто идиоты! Тупицы! Дураки!

Женщина расплылась в улыбке.

— Язык можно и раньше казни отрезать. — сказала она радостно.

Я тут же потеряла все желание разговаривать. Закрыла глаза и почувствовала, как их щиплют слезы. Сожгли… мой родовой амулет! Они сожгли мой родовой амулет. Тот, что говорил всему миру, что я Лей Син, что защищал меня от любой беды, который бабушка надела мне на шею в четыре года в семейной пещере кристаллов. И эти тупые темные крестьяне его сожгли!

Умом я понимала, что будь он исправен, не сгорел бы. Умом я понимала, что Олав был прав — родовой амулет отводит три смертельных опасности и рассыпается в труху. Но он значил для любого мага из семьи Дюжины так много! Принадлежность к аристократическому кругу, заграждения и заклинания, через которые мог провести только родовой амулет. Потеряв его ты разом становился таким как все, а я меньше всего на свете хотела быть как все.

Я взяла мерзкое платье и влезла в него, не проронив ни слова. Рядом с потерей родового амулета даже этот мешок казался мелочью. Меня подпоясали и надели сверху какую-то расшитую накидку.

Слава Небесам тут не было зеркал. Увидела бы себя и удавилась, не дожидаясь казни.

На улице уже темнело. На главной площади играли простую музыку и жгли огромный костер.

«Надеюсь не для меня?» — опасливо подумала я.

Оказалось нет, на нем жарили кабана. Поскольку ни завтрака, ни обеда мне не перепало, я с удовольствием под улюлюканье и оскорбительные выкрики толпы села на бревнышко и взяла миску с мясом. Ломоть ароматного домашнего хлеба и стакан терпкого местного меда дополнили мой ужин.

Меня обзывали хулительницей народа и грязноязычницей, слали к Ругху, махали на меня руками, смеялись, но делали это все не особенно зло. Даже благодарно. Еще бы. Такой праздник и все благодаря мне. Погордилась бы, если бы они не праздновали, что нашелся идиот, которого теперь можно с чистой совестью казнить.

Я ела и с любопытством смотрела как ратанцы веселятся: танцуют, затевают молодецкие забавы, прыгают с девушками через костер. Желудок мой наполнился и после бани и сытного ужина я разомлела. Тупые варвары вдруг показались милейшими людьми, а Олав, который, сняв оружие, боролся в расчерченном песке с местными горячими головами, страшно симпатичным и загадочным.

— А какие правила? — спросила я у своей конвоирши.

— Завоевать землю. — ответили мне. Вздохнула и стала смотреть сама. Все указывало, что нужно было просто вытолкнуть оппонента из круга, очерченного на земле. Кто вылетел, тот и проиграл.

Олвав играючи вышвырнул уже троих парней подряд и каждый раз после этого из толпы наблюдателей выталкивали визжащую девушку и маг с диким гиканьем под рев толпы хватал и целовал ее в губы. Девица отбивалась и делала вид, что страшно недовольна, но потом счастливая и раскрасневшаяся бежала к своим подружкам. Лицемерки негодные! Вы посмотрите на них! Если не хочешь целоваться так чего торчишь возле круга, вертихвостка!

В другой стороне площади танцевали и ноги мои сами по себе отстукивали ритм. Я обожала танцы! И музыку и веселье! И конечно же, чтобы из-за меня дрались мужчины! А тут сиди себе на бревне в компании строгих женщин и смотри, как другие веселятся.

А собственно почему это?

Я встала, отдала посуду в руки обалдевшей конвоирше и решительно пошла в круг танцующих. Танцы тут были простые, я с ходу уловила рисунок и ритм. Тоже мне, подумаешь. Я лучше всех танцевала ригер-сину, самый сложный танец при дворе, а эти смешные два прихлопа три поворота для меня было ничто.

Я встала в ряд и стала повторять за всеми. Девушки и юноши испугались сперва, а потом не видя упрека от старейшин быстро закружили меня вместе с собой. Я летала и порхала и даже мешок вместо платья не портил мне настроение. Волосы заплели в косы, они хлестали и меня и соседей, когда я быстро поворачивалась вокруг своей оси.

Местные мальчишки с радостью брали меня за руки и то и дело кричали:

— Меня! Меня бери!

— Нет, меня бери, хулительница рода! Меня!

— Да кто они? Сосунки! Бери меня!

Такое яростное соперничество за мою благосклонность было мне очень даже лестно. Я щедро брала всех за руки и танцевала фигуру-другую. Мне подмигивали, брали за талию, а потом не в меру ретивый ратанец нагло ухватил меня за ягодицу. Я вспыхнула и влепила ему пощечину. Ничуть не смутившись, парень наклонился, дыхнув мне в лицо медом.

— Меня бери, так заезжу тебя, помирать не страшно будет.

Оттолкнув наглеца, я выскочила из круга. Щеки горели, сердце стучало от быстрых танцев, но ощущение гадливости нахлынуло в один миг. Грязные варвары! Какая мерзость! Да о чем он вообще!

И тут музыка оборвалась. Возле меня выросли как по волшебству мои провожатые и взяли меня под руки.

В центр ковыляла старуха. Медленно, мучительно передвигая ноги и клюку.

— Выбрала? — проскрипела она.

— Что выбрала? — не поняла я.

— Кто будет вести твою душу к Богу.

Кто-то засвистел и заулюлюкал.

— Меня бери!

— Эй да молчи ты, меня!

— А-ха-ха, эй уродина, меня бери! Не подведу!

Надо мной смеялись, на меня показывали пальцем, облапывали скабрезными взглядами. Я смотрела в толпу и словно на островок в бушующем океане наткнулась на спокойные голубые глаза.

— Он! — я указала на Олава.

— Он?.. — Старуха наморщила лоб. Олав быстро шагнул вперед, выходя из толпы.

— Да! Он. Его выбираю. — заявила я твердо. Все засмеялись, парни разочарованно заворчали.

— Он пришлый. Так нечестно! — крикнул кто-то.

— Он тебя выбил из круга. — загоготали другие парни и тот, что кричал покрасней и отвернулся.

— Его хочешь? — уточнила старуха.

— Ну… эм. — я засмущалась двусмысленности фразы, но взглянув на Олава быстро добавила. — Да! Хочу его.

Вокруг засмеялись, а я покраснела. Я начинала догадываться, что скрывалось за странным определением «приблизить к Богу».

— Хочешь ее, пришлый? На семь дней до казни.

— Хм… — Олав смерил меня скептичным взглядом, а я чуть не задымилась от ярости. — Беру.

— А умеешь ли? — скрипуче усмехнулась старуха. Толпа взорвалась улюлюканьем и гоготом.

— Ваших невест спросите, много я их сегодня перецеловал.

В толпе захихикали девушки. Ух, презренные гулящие девицы! — тут же закипела я от злости. Бабка махнула рукой.

— Ставьте шатер! Пришлый берет хулительницу.

Кто-то разочарованно поворчал, мужчины быстро стали ставить в углу площади шатер и таскать туда кой-какие вещи. Скоро снова заиграла музыка и всем стало наплевать и на меня и на Олава. Когда шатер был готов, бабка толкнула мага ко мне, он показательно споткнулся, как будто в ее руке была жуть какая сила, и заключил меня в объятия.

— Ну что, принцесса, вот ты и моя. Ах, мог ли я мечтать! — заявил он нагло.

— Естественно, не мог. — ответила я. — И не начинай. — и сбросила его руки со своей талии.

— Ну-ну, я же тебе по душе, не разочаровывай нашу публику. — и его наглые руки снова оказались у меня на талии.

— Только перспектива казни может заставить такую девушку как я выбрать такого мужлана как ты!

— Правда? То есть были более приятные твоему взгляды кандидаты? — он выгнул бровь.

Я смутилась. Потому что когда смотрела на толпу он и правда очень выделялся и выбрала я его искренне.

— В этой дыре на фоне остальных ты может быть и ничего, но в настоящем обществе… — заявила я надменно.

— Ах, мое сердце разбито! Ну ничего, есть чем утешиться.

И он взвалил меня на плечо и понес в шатер. Толпа громко поддержала его выходку очередным скабрезным улюлюканьем.