Принцесса с планеты Сприс

3

С двумя сумками полными покупок Быстров поднялся на четвертый этаж. Ариетта, следуя за капитаном, несла объемистый пакет с приглянувшимися ей нарядами. Остановившись у серой сейфовой двери, землянин зазвенел ключами и впустил принцессу в свое жилище.

Квартиру из шести комнат на двух уровнях Глеб приобрел не так давно и почти в нее не заглядывал. Порядок здесь поддерживал небольшой хозяйственный робот боруанской системы, похожий на четырехрукого Чебурашку, шустрый и забавный.

— Добрый день, хозяин! — пролепетал он, выбежав из кухни на кривых ножках.

— Тепа, я же говорил: никогда не выскакивай в прихожую, если я пришел не один — ты можешь испугать гостей, — с нарочитой строгостью сказал Быстров.

— Но мне же скучно, хозяин! Ты обещал приехать в августе. А сколько уже прошло этих августов! Пыль, кстати вытер. Девятьсот шестьдесят три раза. Во всей квартире! — Тепа, подтверждая важность сказанного, поднял толстенький пальчик. — Влажную уборку делал, воду в аквариуме менял и рыбок кормил. Две сдохли по неизвестным причинам. В холодильнике пусто, перегорели лампочки в бра нижней спальни. Телевизор работает — смотрю каждый день.

— Какая прелесть! — рассмеялась пристианка. — Будем знакомы — Ариетта, — она потрепала его по курчавому чубчику.

— А я — Тепа. Хотите, вам обувь почищу и высушу? — с надеждой он глянул глазками-пуговками на принцессу. — И вам на ноги, — он юркнул к низкому шкафчику, вернувшись с пушистыми тапочками. — Вот!

— Пожалуйста, обувь почисти и высуши, — ответил за наследницу Глеб. — И разбери сумку с продуктами, — он протянул ту, что держал в правой руке, с другой прошел в гостиную.

— Здесь твой дворец? — Ариетта вошла, оглядывая резную мебель, занимавшую дальний простенок, голубые с бирюзовым рисунком стены и причудливую люстру, похожую на соцветие весенних джад.

— Нет, поскромнее. Назовем это — резиденция. Простому капитану не положен дворец, — Быстров улыбнулся, наблюдая, с каким интересом пристианка разглядывает посуду за стеклом, безделушки с Африки и Новой Зеландии, и направился в другую комнату.

Наследница последовала за ним и остановилась у стены, на которой висело множество фотографий в деревянных и бронзовых рамках.

— Это ты? — спросила она, коснувшись пожелтевшего фото, где возле боевого «Яка» стояло несколько людей в летной форме.

— Я, — Быстров кивнул, и по спине у него прошел холодок, словно откуда-то с прошлого дохнуло ветром воспоминаний.

Несколько этих фотографий были особо дороги ему. Они — немногое, что перешло из прежней жизни, когда звезды казались безумно далекими, манящими искрами. Эти снимки, как три ордена и летный шлем, стоявший на полке, достались от Сереги Гурова. Глеб навестил его, когда тому исполнилось семьдесят шесть, и выглядел Гуров глубоким стариком, а Быстров, едва не пустив слезу, вынужден был врать ему, что, мол, является родственником настоящего Глеба Васильевича Быстрова. Они выпили в тот день по три рюмки, Серега курил и вспоминал, вспоминал о себе, войне, родном истребительном полке. Потом вспоминал о своем друге Быстрове, который на самом деле не погиб в насквозь прошитой осколками машине, а живехонький и по-прежнему молодой стоял перед ним. Тогда Гуров, глядя на него, расчувствовался и все восклицал: «Как похож! Ну надо же! Наш вылитый Глеб!». А через два дня, Сереги не стало. Гуров, пожалуй, для Глеба был последний близкий человек из прошлой жизни.

— А это мой самолет, — землянин ткнул пальцем в соседнюю фотографию, где виднелось пол фюзеляжа другого «Яка» со звездочками под фонарем. — Что-то вроде вашего флаера. Я должен был погибнуть на нем, но меня спасла Олибрия. Я видел яркий свет и ее в ореоле. Думал, что уже умер и передо мной стоит ангел. Сверкающий ангел в ослепительных всполохах и такой же ослепительной красоте.

— И ты был предан ей до ее последнего дня. Я краешком знаю вашу историю. Если я когда-нибудь стану императрицей… — принцесса прошла до полок с диковинными минералами далеких планет, блестевших разными оттенками в свете яркой лампы, вернулась к Быстрову и положила руки ему на плечи. — Если я когда-нибудь стану императрицей, ты будешь предан мне, как ей?

— Я верен каждому, кто стал мне другом, — после некоторого молчания проговорил Быстров.

— Извини, я не имею права что-то требовать. Олибрия тебе когда-то спасла жизнь. А со мной другая история: ты спас жизнь мою, выдернул ее из тоскливого сприсианского плена. За те немногие дни, что мы вместе, я увидела и узнала больше, чем за все прошлые годы. Представляешь, ведь я не была нигде кроме Весириса, Совен и Присты? И то — тайком, скрывая свое имя и пряча глубоко в сердце свои желания.

Глядя на ее лицо, очерченное особой пристианской красотой, в глаза, похожие на две капли неспокойного зеленовато-стального моря, Быстров снова задумался: от чего же Фаолора столько лет скрывала дочь? Может, императрица опасалась, что после того как она представить ее, у наследницы как-то непредсказуемо проявятся гены отца. И Фаолора ждала, ждала, пока ее затянувшееся ожидание не прервала неожиданная смерть. Быстров слегка обняв принцессу, разглядывал ее, стараясь понять, что ее отличает от бесконечного числа людей, населяющих сотни планет галактики. И чувствовал, что его влечет к этому будто бы не совсем человеческому существу властная и таинственная сила, похожая на ветер, толкающий ночного путника по неизвестной дороге. Может быть, это был ветер грядущего, будущих потрясений, радостей или бед, ветер которым управлял древний бог с именем Ариет, по вере пристианцев плетущий среди звезд свою сеть Судьбы.

Он поцеловал ее, и наследница ответила, как всегда, жарко, рассмеялась, освободившись из его рук, и подошла к полкам. Осторожно потрогала искрящийся минерал с Цебры, потом так же осторожно взяла старый летный шлем Быстрова и надела его.

— Мне идет, господин капитан? — она хохотнула, расправляя темно-каштановые волосы, выбившиеся из-под убора, и вспомнила о множестве земных нарядов, купленных полчаса назад. — И где я могу это примерить? — Ариетта подняла с кресла тугой пакет.

— Наверху три комнаты, — Глеб указал на винтовую лестницу. — Выбери, какая понравится и располагайся там. Возможно, мы останемся здесь на несколько дней, и тебе лучше устроиться со всем удобством.

— Переоденусь и тебя позову, — принцесса поспешила наверх, шелестя полиэтиленом.

Она позвала нескоро, наверное, перемерив все костюмы и платья. Большинство из нарядов были хороши и не уступали красотой и элегантностью изделиям, продававшимся на «Сосрт-Эрэль».

Когда Быстров вошел в просторную спальню, Ариетта стала перед трюмо и разглядывала себя в зеркало. Синее с дымчато-серыми полосками платье на ней смотрелось эффектно и совсем по-земному. На полу, на кровати и кресле валялись другие одежды с блестящими этикетками Armani, Roberto Cavalli и Emanuel Ungaro, разорванные пакеты, колготки и нижнее белье, с которым пристианка, возможно, не знала что делать.

— Очень идет, Ваше Высочество, — признал Быстров. — Но боюсь, что в этом наряде с тебя не будут сводить глаз.

— Тогда сними его, — Ариетта повернулась к нему, в ее глазах мелькнул воинственный блеск.

— Это было бы кощунством, — проговорил землянин.

— Помнишь, когда ты стоял над раздетой галиянкой, я сказала, что убила бы тебя, если бы ты так разглядывал мое тело? Теперь я хочу, чтобы ты видел его, — дочь Фаолоры приблизилась к нему, протягивая руку. — Я хочу, чтобы ты его трогал.

— Боюсь, что теперь и угроза убийства не остановит меня, — Глеб медленно расстегнул три пуговицы на ее спине, поднял низ платья, освобождая ее стройные ноги.

Он хотел что-то сказать, но Ариетта закрыла его рот поцелуем. Ее маленькие пальчики быстро справились с застежками на его рубашке. Раскрасневшись и тяжело дыша, она откинула с лица волосы и победно взглянула на землянина.

— Ты очень красива, дорогая моя госпожа, — прошептал Быстров, подняв ее и опустив на кровать.

— Почему ты не говорил мне этого раньше? Почему? — она прикрыла глаза и сжала губы, когда он поцеловал ее грудь.

— Потому… — прошептал капитан, гладя кончиками пальцев шелковистую кожу. — Потому, что не хотел сам себя дразнить.

— Ты трус, — тихо произнесла принцесса, тихонько разводя ноги и отдаваясь его ласкам.

Сама лская его тело: трогая кончиками пальцев кожу плечь и спины, под которой так притягательно проступали тугие мышцы.

Быстров не ответил на слова пристианки. С нежной силой сжал ее, и Ариетта замерла, вдруг ощутив упругое тепло землянина, ткнувшееся между ее разведенных ног.

— Глеб, — прошептала она, едва не застонав от нахлынувших ощущений. — Пожалуйста! Хочу тебя…

Она изогнулась, старась скорее приняить его, но упругая плоть дразня еще сильнее, скользнула вверх по ее влажной щелочке. И вдруг он нашел ее вход — принцесса шумно выдохнула от проникновения. Слабо вскрикнула, прижимаясь к землянину и подрагивая от болезненно-сладкого ощущения. Он медленно двинулся в ней, наполняя ее всю наростающей дрожью.

Дочь Фаолоры чувствовала усиливавшийся пульс в висках и то, как в сердце рождаются опасные, сильные толчки. Они разливались по всему телу, растекались тонкими вибрациями, и каждую клеточку словно пронзал электрический заряд. Какой-то частицей сознания пристианка подумала, что находится на той кованой грани, которую она называла «потрясение» и сейчас может произойти то, что уже происходило несколько раз — из нее родиться чужое существо. Она вскрикнула, изгибаясь под своим любовником, мотнула головой и почувствовала горячую, сотрясающую волну.

— Капитан… — прошептала Ариетта, сдавливая землянина. В ее голове мелькнула мысль, что если бы Быстров сейчас сделал то, что вытворял с ней корсар Иорис Коалн, то это было бы приятно.

Глеб лежал неподвижно, глядя в потолок. На трюмо тикали маленькие часики, а свет, проникавший сквозь красную штору, окрашивал спальню медным отблеском.

— Ты делал это… — принцесса, опираясь на локоть, повернулась к землянину, — с Олибрией?

— Почему ты спрашиваешь? — каверзный вопрос пристианки снова застал его врасплох.

— Хочу знать, была ли она счастливой женщиной, — наследница повела ногой, отттягивая покрывало.

— Кроме меня у нее было много мужчин, — Быстров намотал на палец ее локон и поцеловал ее в губы.

— А меня… — Ариетта хотела сказать, что ее первым мужчиной оказался мерзавец Коалн, но вместо этого качнула головой и прошептала. — Я тебе оставила синяки. Вот, — пристианка провела пальцем по его шее. — Было больно?

— Нет, Ваше Высочество. Я чуть не задохнулся, но мне было очень хорошо.

— То-то же, — дочь Фаолоры высунула язык и, наклонившись, провела по груди капитана.

— Ариетта, ты можешь сказать мне одну вещь. Только честно? — гладя ее волосы, спросил Быстров.

Она с блаженством промурлыкала в ответ.

— Как ты смогла освободиться от агентов Холодной Звезды? — Глеб повернул ее лицо к себе. — Прежняя твоя версия, будто ты, обманув их, убежала, мне не слишком нравится.

— Хочешь знать правду?

— Да.

— Боюсь, что ты не поверишь в эту правду, а если поверишь, она тебе не понравится, — лицо наследницы помрачнело. — И зачем ты затеял этот разговор сейчас, когда нам двоим было хорошо без тез тех неприятных воспоминаний?

Быстров молчал, глядя в ее серо-зеленые глаза, где будто сверкнула сталь.

— Хорошо, я доверюсь тебе, Глебушка. И кому, если не тебе, — пристианка откинула покрывало и села капитану на живот. — Я убила тех, что везли меня в сфероиде. Веришь?

— Троих опытных, вооруженных мужчин?

— Если бы их даже было вдвое больше, я бы убила всех. Я — ненормальная, господин капитан, — Ариетта отвернулась к окну. — Иногда, когда я слишком волнуюсь или злюсь, на меня находит что-то… Я не знаю, как это назвать и как тебе объяснить… В меня вселяется невероятная сила, толчками исходит из сердца, потом мутнеет в глазах и слышится какой-то странный звук. Я в эти минуты не помню себя. Такое едва не случилось сейчас, — она потрогала синяки на плече землянина и шее. — Ты это должен был почувствовать.

— Я почувствовал.

— А я испугалась за тебя и себя. Вот видишь, это — доказательство, — наследница осторожно коснулась темных припухлостей на его теле, оставшихся от ее пальцев. — В сфере на меня нашел такой псих, что я убила милькорианцев раньше, чем они успели вспомнить об оружии. Потом пробила стенку и спрыгнула в озеро Сада Герхов. Так что, я — ненормальная.

— Ты просто другая, госпожа Ариетта. Знаешь, кто был твой отец?

— Да. Кое-что знаю, — пристианка прикрыла глаза.

— Сверкающий ангел, — проговорил Быстров, привлекая ее к себе.

Его руки нежно гладили спину Ариетты, словно искали невидимые крылья.

— Пожалуйста, не бойся меня, — прошептала принцесса, целуя капитана и чувствуя, как его тепло снова стремиться в нее.

В этот момент раздался звонок во входную дверь.

— Кто-то пришел, — пояснил Глеб, отвечая на вопрос в ее глазах.

Дочь Фаолоры проворно вскочила и подхватила с пола одежду.

Приказав Тепе спрятаться в шкафе, отведенном роботу, Быстров неторопливо отворил. Первым в прихожую вошел Арканов, мокрый от дождя и веселый. Шурыгин галантно пропустил Ваалу и ворвался сам, снимая на ходу туфли и звеня бутылками в пакете.

— Хорошая у вас квартира! — признал Сашка, оглядывая просторную гостиную. — Супер какая!

— На двух уровнях, — заметил Агафон, направляясь к дивану. — Обедали, Васильевич?

— Мы пока по магазинам, пока разобрали покупки, — разведя руками, объяснил Быстров.

— И мы — нет, хотя ужинать пора. Там набрали: деликатесов различных и по моему требованию московской колбаски — соскучился, честно говоря, — Арканов взял с журнального столика пульт и включил телевизор. — Только кто все готовить будет?

— Не я, — Глеб категорически мотнул головой и, с надеждой посмотрев на галиянку, кое-как знакомую с земной кухней и с газовой плитой, сказал: — Ивала хочет.

— Я? Да мне легче пристрелить кого-нибудь, — Ваала, стащив с себя нейлоновую куртку, небрежно бросила ее на кресло. — Пусть госпожа Ариетта, покажет свое мастерство. Кстати, где она?

— Готовить буду я, — решился Шурыгин. — Если вы, прекрасная амазонка, составите компанию. Заодно продолжим разговор о вашей гипотезе слоистого пространства.

— Кодекс о нераспространении, список шесть — один, — повернувшись к галиянке, сурово проговорил Быстров.

— Архипелаг Гулаг — Гулаг архипелаг, — весело отозвалась Ваала, вспомнив невпопад один из многочисленных анекдотов от Арнольда, и направилась на кухню следом за Александром Владимировичем.

— Вот такие дела… — Агафон покосился на дверь в коридор, которую прикрыла Ивала. — Ревнуешь, что ли?

— Нет. Жалко мне его. Друг твой, Сашка, — вроде бы хороший человек. Ваала околдует его, а через несколько дней забудет, — Глеб подошел к окну и отодвинул штору. — Не надо бы его впутывать во все это.

На город уже опускались сумерки, с низких темно-серых облаков моросил дождь. Мимо гастронома шли машины с включенными фарами. Возле троллейбусной остановки одиноко стоял старенький синий Опель.

— А мы не впутываем. К тому же, Сашка — он голова. Он и без нас разберется, — переключая ТВ-каналы, высказался Арканов. — И наша Ваала, уж поверь, не дурочка — знает, когда и что говорить.

С лестницы послышались быстрые шаги Ариетты. Одетая в длинное платье цвета жидкого металла, она вошла, сияя глазами, глянула на телеэкран и остановилась перед Агафоном.

— Как мама? — спросила пристианка, присаживаясь на диван.

— Меня увидела, и столько радости было! Я к ней не заглядывал, как мы с Васильевичем улетели. А сейчас смотрю, будто постарела, — пожаловался Арканов. — Я ей коробочку галиянских таблеток омоложения — помогают они по чуть-чуть.

Глеб направился на кухню, посмотреть, как продвигаются дела с ужином. Дойдя до половины коридора, капитан понял, что дела с ужином не особо хорошо: Ивала сидела на кухонном столе, закрыв глаза и запрокинув голову, Шурыгин, обняв галиянку, с неземным наслаждением целовал ее шею.

— Ну вы даете! — возмутился капитан, бросив неодобрительный взгляд на забытую свинину и разноцветные упаковки полуфабрикатов.

— Мы силами собираемся, — распахнув глаза, отозвалась Ваала и лениво слезла со стола.

— Мы наверстаем, Глеб Васильевич! — заверил Шурыгин, с боевым видом хватаясь за нож и кухонную доску.

— Чем помочь? — спросил Быстров.

— Сами справимся. Соль, перец имеется? — Сашка потянулся к фарфоровым баночкам над плитой.

— Здесь все, господин Шурыгин, — Глеб указал на навесной шкаф, достал пачку сигарет и направился на лоджию.

Ивала вышла следом за ним.

— Мне нравится он, Глебушка, — тихо произнесла она.

— Человека только не погуби. Ладно? — капитан «Тезея» прикурил, с лукавой усмешкой глядя на нее.

— Ночью я его просто съем, — прошипела галиянка, прижалась губами к щеке Быстрова и выбежала на кухню.

Ужинать сели поздно. Женщины изголодались к этому времени и торопливо набросились на жареную свинину, источавшую нестерпимый аромат. Сашка с громким хлопком открыл Шампанское, пенной струей наполнил бокалы и принялся обучать Ивалу пить на бродер шафт. Потом он говорил тосты. Много тостов. Устроил какие-то новомодные игры за столом, смысл Быстров переводил Ариетте на пристианский и у принцессы счастливо загорались глаза. Угомонились лишь после полуночи.