Принцесса с планеты Сприс

8

— Еще раз подумайте, Орэлин, — настойчиво попросил Быстров, — после гибели императрицы видели ли вы у Олибрию что-нибудь похожее на шкатулку. Может быть, ей передавал что-то герцог Ольгер?

— Кажется, она показывала герцогу небольшой контейнер. Да, не так давно они рассматривали его содержимое, говорили об императрице и о чем-то тихо спорили, — отозвался слуга графини.

— Где эта вещь⁈ Скорее найдите ее, Орэлин! Мне без нее нет смысла бежать! — сердито сказал Быстров и добавил галиянке: — Уходите с Аркадьевичем к ангару. Готовьте флаер. Если сможете, запустите двигатели!

Пристианец бегом вернулся к капитану «Тезея». Вместе они вошли в комнату, где лежало тело Олибрии. Прошли дальше через несколько дверей.

Оказавшись в овальном зале, где под прозрачным бронепластиком располагалось много полок с драгоценными статуэтками, образцами редких минералов и различных диковин с других планет, Орэлин остановился в замешательстве. Потом подошел к инкрустированному верлонскими бериллами шкафу и одним прикосновением открыл дверку.

В шкафе искомого предмета не было.

— Тогда здесь, — решил пристианец и подбежал к сейфу.

Толстая шестигранная дверь отъехала в сторону при первом же прикосновении его худых пальцев.

— Вы даже знаете код сейфа? — удивился Быстров.

— Графиня полностью мне доверяла имущественные и многие личные дела. Я служил ей двадцать семь лет. Если вы говорите об этом, то вот, получите, — слуга Олибрии вытащил небольшой, тяжелый контейнер с рифленой поверхностью. — Только не знаю, смею ли я вам его вручить.

С восточной стороны замка донесся резкий визжащий звук — срезали одну из дверей.

— Откройте его, — попросил землянин.

На этот раз Орэлин поколдовал над замком чуть дольше, что-то бормоча и прикладывая ладони то с одной, то с другой стороны. Наконец крышка отъехала в сторону. Глеб увидел шкатулку из пористого сплава с изящными рельефами и великолепным изображением самой Олибрии.

— Она или нет? — разнервничавшись, спросил пристианец.

— Она, — ответил Быстров, хотя сам не слишком был в этом уверен.

Визг вскрываемой двери послышался ближе — служители Имперской Безопасности находились рядом с комнатой, где лежала мертвая графиня.

— Идемте сюда, — Орэлин открыл узкий потайной ход и жестом пригласил землянина следовать за ним.

— Мы выйдем прямо к ангару, — пообещал пристианец, когда они миновали поворот.

Действительно через три десятка шагов стена перед слугой графини отплыла в сторону, и Глеб увидел Ивалу Ваалу и Арканова, пытавшихся поднять колпак остроносого флаера.

— Господин Быстров, — с грустью произнес Орэлин. — Я знаю вас очень давно и знаю, вы всегда были самым искренним другом моей госпожи. Безгранично доверяя вам, я сделал сегодня достаточно для того, чтобы Империя приговорила меня к смерти. Меня обязательно подвергнут глубокому пси-тестированию, и эта память, — он коснулся пальцем своего широкого лба, — станет мне последним приговором. Избежать казни я могу, лишь приняв яд или покинув Присту вместе с вами.

— Орэлин, я благодарен вам, за все, что вы сделали для госпожи Олибрии и для меня. Мы все будем рады видеть вас на борту «Тезея», — сказал Глеб.

— Если только до него доберемся, — заметила Ивала Ваала.

— Спасибо вам, — едва слышно выдавил пристианец. — Даже если бы мне не угрожала смерть, без Олибрии мне нечего делать в безжизненном замке и на этой проклятой планете! Летит все в черную пропасть Краак!

Он подошел к флаеру, одним движением руки откинул прозрачный колпак.

Когда Быстров занял место пилота и на задних сидениях расположились Арканов с Ивалой и пристианец, створки ангара разошлись.

Машина сорвалась с площадки и взмыла на сотню метров над замком. Тут же капитан «Тезея» увидел, что рядом зависло два темно-красных флаера службы Имперской Безопасности. В воздухе между ними вспыхнули синие точки, разбросанные широко и сыплющие искрами.

Быстров догадался, что «безопасники» готовят энергетическую сеть. Попадание в нее резко снизило бы подъемную тягу. Тогда машина Олибрии медленно и беспомощно упадет на землю. Избегая ловушки, Глеб резко сбросил высоту, повел флаер по вытянутой петле вокруг замка.

— Нужно полностью отключить автоматику, — сказал он, обернувшись к Агафону.

— Сейчас попробую, Васильевич, — Арканов подался вперед, присматриваясь к незнакомым приборам, — не очень неудобно мне отсюда, но попробую.

— Это крайне опасно, — высказался Орэлин. — Компьютер страхует пилота от роковых ошибок.

— Компьютер слишком сужает возможности пилота и мешает произвести жесткий маневр, — ответил Быстров. — Я не знаком с этой моделью флаера. Кто-нибудь поможет мне блокировать автоматику или нет⁈

— Минутку капитан, — опережая Арканова, пристианец потянулся к выдвижной консоли. — Только, предупреждаю: будьте осторожны — это старая и строптивая машина.

Когда рука Орэлина толкнула консоль назад, Глеб сразу почувствовал прирост мощности двигателей. Внизу приборной панели замерцали красным несколько индикаторов, сигнализируя об отключении автоматики.

— Посмотрим, на что способен летун вашей старой модели, — Быстров резко бросил машину влево, пронесся над фонтаном и, поверяя рули, пролетел зигзагом под аркой.

Флаеры Имперской Безопасности не отставали — в них сидели хорошие пилоты, и конструкции их машин были рассчитаны на самую безумную гонку. На небольшой высоте Глеб вильнул еще раз. Тут же он увидел, как с площади перед бирюзово-серебряной раковиной замка поднимается еще одна машина службы Безопасности. Из ствола плазмомета под ее брюхом вырвалась яркая вспышка, и землянин едва успел набрать высоту — плазменный сгусток только хищно лизнул брюхо его машины.

— Не думал, что они пойдут на это, — простонал Орэлин, вжатый пятикратной перегрузкой в кресло. — Неужели у них приказ нас уничтожить?

Два флаера, летевших позади, настигали. Глеб, выжимая все возможное из двигателей, меняя высоту, вел машину Олибрии над береговой полосой.

— Боюсь, нам не уйти, — подала голос Ивала. — Может, сядем между скал, — она указала на грязно-желтые каменные зубья, выступавшие из морской пены. — Приземлимся там и вволю постреляем, пока нас не убьют?

Быстров взял курс на скалы, все чаще поглядывая на указатель дистанции до преследователей. Вопреки ожиданиям Ваалы, землянин не стал сажать машину в удобной прорехе между скал, а повел ее низко над морем. Потом вдруг резко сбросил скорость и вошел в воду под острым углом.

— Васильевич, ты — псих, — констатировал Арканов, едва пережив испуг от удара о морские волны. — Знаешь ли, наша техника не предназначена для подводного плаванья.

— Почему же? Герметичная конструкция с независимым от среды приводом, — капитан «Тезея» еще снизил скорость и выровнял угол наклона. — Или я чего-то не понимаю? Агафон Аркадьевич, я, конечно, не знаток технических хитростей как ты, но в гиблых ситуациях иногда требуется простое решение. Забыть все инструкций и действовать на свой страх и риск. Ровно так, как ты поступил с энергетикой родного разведчика.

— Ты хотел сказать на наш страх и риск? — Ивала расхохоталась, ощупывая прозрачную поверхность, за которой струилась красная вода. — Утонуть ничем не хуже, чем вдребезги разбиться или сгореть в плазменном плевке. Но может быть, выживем, да как-нибудь вылезем.

— Выживем и вылезем. Нам бы только выйти на глубину. На простор, подальше от мелей и островов, — ответил Глеб, напряженно вглядываясь вперед и стараясь угадать рельеф дна в мутной воде.

Сверху и сбоку раздалось клокочущее ворчание, и флаер заметно качнуло.

— Плазмой пуляют, фашисты проклятые! — догадалась галиянка.

— Пусть пуляют, — Быстров с удовлетворением отметил, что вода впереди стала бледно-розовой, а вскоре прозрачной с легким оттенком бирюзы.

Флаер вынесло в открытое море, и теперь Глеб рискнул уйти на глубину и значительно увеличить скорость. Труднее всего было держать угол тяги двигателей и наклон непослушной машины: даже небольшое отклонение вверх, выбрасывало флаер на поверхность — делало его легкой мишенью, а малейшее отклонение вниз резко уводило машину на большую глубину с очевидной угрозой столкновения с дном. Оставаясь в напряжении, от которого устали, затекли руки, Быстров кое-как держал управление. Иногда крепкий пластик колпака ударялись небольшие рыбы, мгновенно превращаясь в красновато-серые кляксы, тут же уносимые водой. Эти столкновения на слишком большой для подводного плавания скорости, сотрясали корпус флаера словно попадания артиллерийских снарядов, и Арканов восклицал:

— Потише, Глебушка! Погубишь нас! Ну зачем ты так⁈

Орэлин долгое время сидел молча, перебирая худыми пальцами ремешок из кожи вегра. Потом глухим голосом спросил:

— Какие теперь планы, господин Быстров? Далеко ли мы сможем уйти морем?

— Думаю, их флаеры нас потеряли. Ведь с отключением бортовой автоматики перестает работать система навигации? — он на миг повернулся к пристианцу.

Тот кивнул.

— Значит, обычными средствами они нас выследить не могут, — продолжил Глеб. — Теперь они вызовут подкрепление, будут патрулировать над морем и берегом. Конечно, риск попасться им на глаза очень высок. Может быть, к нашим поискам привлекутся подводные корабли, и это будет совсем плохо, — он на минуту задумался, разминая правую руку. — Мой план таков: скорее добраться до юго-восточного транспортного коридора. Там мы выйдем на поверхность, смешаемся с тысячами других флаеров и, если повезет, доберемся до космопорта.

— А в космопорту, потирая от нетерпения руки, нас как раз будут ждать их «безопасники», — съязвила Ивала. — Знают они или нет, на чем мы прибыли на Присту, но в первую очередь они перекроют космопорты и попытаются не дать нам взлететь с планеты.

— Может быть, — мрачно ответил Глеб. — Но у нас нет другого выхода. На Присте укрытия не найти — нужно поскорее добраться до «Тезея».

— Вы не думали попросить помощи у герцога Ольгера? — спросил Орэлин. — Я знаю, все последние дни он был во дворце.

— Мы не можем связаться с ним — это сразу выдаст наши координаты, — отверг Арканов

— К тому же, герцог вряд ли пожелает помочь нам в столь гадкой ситуации. После известия об убийстве Олибрии, он наверняка за гранью отчаяния и не доверяет теперь никому, — мрачно произнес Быстров.

Упоминание о гибели графини всех вернуло мыслями в покинутый замок, к трагическим событиям, произошедшим там и не имеющим пока никакого объяснения. Теперь, находясь за управлением несущегося под толщей воды флаера, Глеб мог сосредоточиться и попытаться понять, что же произошло в комнате госпожи Олибрии; хотя бы предположить, за что ее убили, и кто посмел пойти на такую низость. Было очевидно, что нити преступления, заметно меняющего расклад сил в Империи, ведут к Леглусу и Саолири, и от них дальше, к герцогу Флаосару — мрачному претенденту на имперский престол. Конечно, они всеми средствами пытались заручиться поддержкой Олибрии в борьбе за трон, долго уговаривали ее, обещали разные привилегии, богатые дары, даже целую планету, но милая Олибрия оставалась неумолима. После этого они решили просто убить ее. Только оставался вопрос: кто стал орудием убийства? Кто, тайком пробрался в ту злополучную комнату и вонзил кинжал в спину графини? Это был самый сложный вопрос, на который Быстров не мог ответить даже предположительно, разглядывая ситуацию то с одной, то с другой стороны. Из заверений Орэлина, следовало, что вряд ли кто-то посторонний мог проникнуть в замок, защищенный надежными системами безопасности. И если даже так случилось — проникнул, — то куда мог исчезнуть этот человек? Ведь от того мгновенья, когда Олибрия позвала Глеба последний раз и до того короткого мига, когда он оказался перед дверью, за которой лежала уже мертвая графиня, прошло не более двадцати секунд. Из людей, находившихся в замке в момент гибели графини, каждый имел почти абсолютное алиби. С Орэлином и Аркановым Глеб встретился в анфиладе, когда слышал призыв еще живой Олибрии. Причем интонация ее голоса не выдавала никакого волнения: графиня просто звала его, будто собираясь поделиться забавной новостью, а потом. Ивала Ваала… Ивала находилась в оранжерее. По крайней мере, до той минуты, как ее покинул Агафон Аркадьевич, и вряд ли галиянка успела бы добежать до комнаты графини и схватиться за кинжал. Подозревать Ивалу? Уж с ней он побывал во многих смертельных переделках. Таких, в которых обнажались не только тайные слабости, темные мысли, но и до нитки душа. В общем, подозревать Ивалу — все равно, что подозревать самого себя. На какой-то миг капитан «Тезея» даже подумал: «А что если убийство действительно совершил я? Чем черт не шутит — могли мне вклепать в мозги скрытый пакет пси-кодировки, который тут же стерся?». Но он тут же отверг эту мысль — вспомнил, что Орэлин почти одновременно с ним зашел в комнату, где произошло убийство. Еще в сознании Быстрова всплыли слова Олибрии о том, что поисками Ариетты помимо влиятельных пристианцев, секретных служб Кайя, Сиди, занята одна из тайных организаций Галии, именуемая «Дети Алоны». Он повернулся и искоса глянул на Ваалу — зрачки галиянки, похожие на черные лучистые звезды тут же вопросительно уставились на него. «Нет, — твердо сказал себе Глеб. — Она не могла. Если я перестану верить лучшим друзьям, то как и зачем я жить на этом свете⁈ Ни милая Ивала, ни Арканов не могут быть замешаны в столь грязном деле. У Орэлина абсолютное алиби — мы встретились с ним в анфиладе, когда графиня позвала меня, при этом ее голос был совершенно спокоен, не выдавал чьего-то опасного присутствия. Остается предположить, что неведомый убийца, обманувший систему безопасности замка и всех нас, обладал какими-то сверхспособностями, и дело обстоит очень серьезно, так что…» — он снова вспомнил пропасть, темную, жуткую, которая мерещилась ему, когда Олибрия открыла тайну законной наследницы имперского престола и сведенья о невероятном отце Ариетты.

Взвешивая возможные последствия, Быстров все-таки решился пересказать друзьям и Орэлину начало разговора с графиней: рассказал, зачем Саолири, Исерион и Леглус прилетали в замок, об их настойчивой просьбе, уговорах отвернуться от герцога Ольгера и поддержать Флаосара в борьбе за трон, о решительном отказе графини и горьком сожалении гостей по этому случаю. Говорить же о содержимом шкатулки, законной наследнице Фаолоры и миссии, которую на него возложила Олибрия, Быстров, конечно, не стал. Он решил, что возможно сделает это потом, на борту «Тезея», если будет суждено добраться до него.

Через полчаса бегства морем флаер достиг примерного расположения юго-восточного транспортного коридора. Теперь Глеб чаще заставлял машину выныривать на поверхность. В короткие мгновения, когда бирюзовый полумрак сменял блеск голубого пристианского солнца, Быстров успевал оглядеть небосвод, но пока вместо оживленного транспортного потока видел лишь точки редких флаеров и воздушных кораблей, проплывавших на большой высоте.

— Васильевич, а техника наша барахлит, — после очередного нырка, заметил Арканов. — Видимо, ей длительные купания противопоказаны.

— Знаю, — отозвался Глеб, уже ощутивший падение тяги и слыша неровный гул в хвостовой части. — Надеюсь, вытянем. Главное, что мы целы и нет в обозримом пространстве ни одной машины «безопасников».

Еще минут через пять скольжения над водой, капитан «Тезея» заметил вверху мелькание множества крошечных точек, словно там была муравьиная дорожка к огромному небесному муравейнику.

— Надеюсь, здесь нас и черт рогатый не вычислит, — сказал Глеб, отрывая флаер от поверхности моря.

Скоро их машина поднялась на семь километров и соединилась с потоком тысяч других, спешивших к городам, промышленным и транспортным центрам континента. До космопорта, где находился «Леший», Глеб довел флаер минут за пятнадцать и посадил его на стоянке перед зданием вокзала, похожим на серебряную птицу, накрывшую крыльями землю. Теперь предстояло самое сложное: добраться до катера на площадке пятьдесят семь восемьсот три и вырваться на орбиту.