Принцип Пандоры

Глава 7

– Советую провести стандартную процедуру, адмирал: введение карантина на территории…

– Спасибо, доктор, – спокойно ответил Ногура, но жилка на его виске заметно пульсировала – он нервничал. – Вы и мистер Кински останетесь на своих местах до конца кризисной ситуации. Здесь вы найдете все необходимое для жизни в данных условиях. Это все. «Энтерпрайз» готов, Спок?

– Для чего? – наклонился ближе к своему экрану Кирк.

– Частично, сэр. Почти половина экипажа находится на двенадцатичасовом отдыхе. Сбой в работе транспорта затормозил их возвращение…

– Понятно, я подпишу вам дополнительные…

– Готов к чему? – настаивал Кирк.

– Джим, – Ногура одним взглядом охладил его пыл. – У тебя есть о чем поговорить со своим первым офицером. Вы можете сделать это прямо сейчас. – Нажатием пальца он отключил два других экрана. – Господа, – обратился он к своим адмиралам, – звездные базы и дежурные посты приведены в состояние боевой готовности. Пока мы не обладаем дополнительной информацией о новом оружии, нужно сосредоточить особое внимание на ракетах, направленных на стратегически важные объекты Федерации. Проявите бдительность, господа. – Коротко кивнув, он отключил остальные экраны, кроме одного. Подождав, пока конференц-зал освободится, он обратился к Президенту Союза. Бремя ответственности никогда не было для него таким тяжелым, и его старый коллега, казалось, чувствовал это.

– Ты столкнулся с дилеммой, Гейгачиро, верно?

Да, и по сути дела, не с одной, но сейчас он собирался обсудить только эту.

– Земля – их важнейший объект наблюдения. Ромулане контролируют ситуацию сразу во многих районах. Если они узнают о том, что произошло в Штабе Звездного Флота, то воспользуются этой информацией. Однако, карантин все-таки должен быть введен.

– Да, это выход. Союз созовет представителей других планет на чрезвычайную сессию, секретно, конечно, – мне было велено так.

– Делегаты направляются сейчас к доку. Корабли готовы к вылету. Адмирал Комак ознакомит Совет с ситуацией.

– Пришли свои лучшие умы, Гейгачиро, мне они сейчас понадобятся.

– Я нуждаюсь во времени, сэр. Необходимо провести дополнительные исследования, выслушать разные мнения. Кстати, надо бы вызвать Сарэка.

– Согласен. А ты, Гейгачиро, присоединишься?

– Нет, мистер Президент. Мое место здесь. Я буду держать вас в курсе событий… – Экран замигал и отключился.

Ногура, выйдя из конференц-зала через персональную дверь, остановился на месте, стараясь собраться с мыслями.

На космодроме, в его офисе, жил кусочек Земли, семейное сокровище, передаваемое из поколения в поколение. На столе из черного оникса, у окна, в котором отражались яркие звезды, рос крошечный бонсай. Из каменистой почвы то тянулись вверх, то склонялись вниз узкие голые шишковатые ветви, покрытые бархатисто-изумрудным мхом. Ногура часто подолгу смотрел на причудливое растение, стараясь успокоиться, и это почти всегда помогало. «Прямо чудо-дуб в миниатюре», – часто думал он. Но растение с мягкими, гибкими ветвями выражало несвойственную обычному дубу мудрость: как склоняться, гнуться, не ломаясь. До сих пор Ногуре удавалось это очень плохо. И сегодня ночью вряд ли удастся.

Центральный док/Космодром Звездного Флота/ 01час 55мин. Транспорт делегатов Союза. «ЭНТЕРПРАЙЗ», «КОНСТИТЬЮШН», «ПОТЕМКИН» отправляются по расписанию: «ЭНТЕРПРАЙЗ» 03-00, «КОНСТИТЬЮШН» 03-30, «ПОТЕМКИН» 04-00 часов. Координаты места назначения следуют. Положение критическое. Подтвердите свою готовность.

Гейгачиро Ногура.

– Немедленно приступайте к посадке: экипажи «Энтерпрайза», «Конститьюшн» и «Потемкина». «Энтерпрайз» производит посадку первым. Время отправления – строго по графику. Повторяю: первым производит посадку экипаж «Энтерпрайза»…

Харпер отчаянно протискивался к выходу сквозь тесную группу толпящихся в коридоре людей. Может быть, если он поищет лучше, может, через несколько минут, может, еще есть время…

– Ты где, Харпер? Я собрал твои вещи, – Димуро пристроился к нему и, понизив голос, продолжал, – послушай, Бобби, тебе не стоит поступать опрометчиво. Забудь всю ту чушь, которую я говорил – кстати, а где Обо?

– Я не могу его найти. – Харпер беспомощно развел руками, на его глаза наворачивались слезы. – Он ведь решит, что я смог его вот так оставить… Они не арестовали меня, Фред. Боже, как жаль, что они этого не сделали. Я убил свою собственную…

– Прекрати! – крикнул Димуро. – Если ты будешь думать об этом, то просто свихнешься. Послушай, тебе не стоит лететь.

– Нет, мне нужно это! Фред, найди Обо, ради меня, объясни ему все, ладно? Обещаешь?

– Конечно. Да не волнуйся ты! Парень крепче, чем мы с тобой думаем.

– У вас здесь дела? – на плечо Димуро опустилась твердая рука дежурного охранника.

– Да, да, – поспешно ответил за него Харпер. – Я лечу на «Энтерпрайзе». Но постой, Фред, ты тоже улетаешь! Я даже не знаю, на каком…

– Тогда проходите, мистер, экипаж «Энтерпрайза» производит посадку первым. – Охранник стал теснить Харпера в транспортную комнату, отталкивая Димуро назад. – Торопитесь, торопитесь…

– Постой, возьми вещи. – Димуро повесил рюкзак на плечо Бобби и крепко обнял его. – Удачи, парень!

– Проходите на платформу, лейтенант. Эй, вы… вам туда нельзя! – страж порядка преградил путь Димуро. Харпер, схватив рюкзак, вскочил на платформу и, обернувшись, в последний раз взглянул на друга…

– Постройтесь, пожалуйста. Оставайтесь на своих местах…

– На каком корабле, Фред? – волновался Харпер, стараясь перекричать шум толпы. – На каком…

Охранник обхватил рванувшегося было вперед Димуро за плечи…

– «Релиант», Бобби! Пять лет! Увидимся…

Воздух заполнил запах бензина. Комната расплылась перед глазами Харпера. Слезы. Он оставлял привычный ему мир…

– … если будет сигнал, передайте его; в противном случае – сохраняйте молчание. За Вулканом отключите показатель следования и придерживайтесь указанной в чертеже траектории полета. С этого момента, Спок, ты остаешься один.

– Адмирал, – Кирк внимательно выслушал приказы, стараясь сохранять самообладание, – если бы вы дали «Энтерпрайзу» несколько тактических…

– Не могу, Джим, и ты это прекрасно знаешь. Спок, отныне тебе придется взять на себя полную ответственность за проведение операции и управление полетом. Это будет происходить на территории космического пространства ромулан. Над тобой не будет никакой высшей власти…

– Понимаю, адмирал. Одно телепатическое свидетельство…

– Свидетельство Спока! – зло выкрикнул Кирк, – я ничего не смыслю в твоем чертовом колдовстве, но ты способен сделать лучше, чем…

– Джим, все, что я сейчас могу сделать, это выиграть дополнительное время. И надеюсь, что Совет не видит возможности отменить операцию. Спок, в 02-55 я сделаю заявление для прессы. Нужно, чтобы «Энтерпрайз» вылетел в 03-00 ровно. И, командир… Удачного полета. – Он резко отключился от общего канала.

Кирк почувствовал, будто Вольт захлопнулся… Возможности отменить операцию…

– Спок, это война? – прошептал он.

– Не уверен, капитан. Вероятность того, что оружие находится все еще на Хэллгарде, очень мала. Нам необходимо проникнуть на эту планету, не оставив врагам ни малейшего подозрения, что мы вышли на их след. Джим… я бы предпочел остаться и работать здесь… – Старая, знакомая борьба отразилась на лице Спока: как логическими терминами высказать эмоции, в которых он отказывался признаться даже себе. Все эти годы они были вместе. Спок всегда видел рядом капитана, чувствуя его поддержку и опираясь на его опыт. Теперь он будет лишен этого…

– Спок, Ногура отдал приказ персоналу производить посадку?

– Да, это сейчас и происходит. Капитан, может, проверить состав команды до отправления?

– Проверь. Иди, Спок, у тебя впереди масса дел.

Командир. Все, что осталось теперь Кирку – командовать девушкой-ученым и нервным лейтенантом. Что ж, черт побери, он будет делать то, что должен. Кирк потянулся к наушникам.

– Да, адмирал, – ответил Кииски. Ренн подняла глаза от работы, надеясь услышать какие-нибудь новости.

– Доктор, лейтенант, похоже, нам придется оставаться здесь еще какое-то время.

Ренн кивнула.

– Сэр, хотите услышать о проделанной работе?

– Да, я хочу сразу же узнать то, что станет известно вам. Буду время от времени подключаться. – Он улыбнулся. – Пусть это вас не смущает. Как только я понадоблюсь, можете связаться со мной по внутреннему коду.

– В любое время, сэр?

– Да, Кински, в любое время, – уверенно ответил Кирк, думая, какими же юными кажутся его помощники. – Я буду на месте.

– Покиньте площадку… Покиньте площадку… Мистер Спок, все на борту, – доложил Маккинис. – Все на местах, сэр… Да, сэр, я передам. Леди и джентльмены, подождите еще несколько минут, сюда идет мистер Спок.

Харпер пожалел, что не может сесть. Он чувствовал, как дрожат и подгибаются ноги. В комнате было шумно от разговоров. Кто-то спросил, слышал ли он о Живом Городке; он слабо кивнул, пытаясь отвлечься от мучительных воспоминаний. Бечева рюкзака больно врезалась в плечо – он сбросил его на пол, в свободный угол, и снова попытался выгнать из головы мысли о матери, доме, Обо… Или о том пустом шаттле на площадке космодрома Живого Городка.

Гул голосов резко смолк. Все обратили внимание на высокого мрачного вулканца, стоящего па пороге комнаты.

– Меня зовут Спок, – серьезным, ровным голосом проговорил он, – я временный командир «Энтерпрайза». Отправление через девятнадцать минут. Несмотря на дипломатический статус корабля, данная миссия относится к разряду чрезвычайных заданий. Кто желает остаться, может сделать это прямо сейчас, без каких-либо предварительных процедур. – Он окинул взглядом комнату. Никто не пошевелился. – Хорошо. Добро пожаловать на борт. Прошу сразу же занять свои посты. Лейтенант Роберт Харпер, пожалуйста, задержитесь. Остальные свободны. Все… Маккинис… ладно, потом.

– Сэр, – Харпер вытянулся по стойке «смирно» перед Споком, чувствуя биение сердца где-то в районе горла. Взгляд вулканца словно пронизывал его насквозь, и Харпер еще раз пожалел о том, что его не арестовали.

– Доктор Екатерина была вашей матерью, – голос звучал глубоко и спокойно, – Живой Городок – вашим домом. Раньше вы отказывались от вылетов, а теперь решили исполнить свой долг?

– Да, сэр. – Он стоял все так же навытяжку и чувствовал, что не может отвести взгляда от этих глаз. – ., но есть что-то, о чем вы должны знать, сэр, – услышал он собственный голос. – Вчера я… я работал в четвертом доке. Это я послал смертоносный ящик в Живой Городок. Это была моя идея, сэр. Из-за чего все и погибли…

– Я просматривал вахтенный журнал и разговаривал с командиром Доришем. Ты просил, командир дал разрешение. Ради твоей матери я сделал бы то же самое. Если хотите знать, мистер Харпер, у нас с вами на душе лежит один тяжкий камень. Идея взять на исследование эти странные ящики с борта ромуланского корабля принадлежит мне. – В этот момент Харпер понял, что мог бы последовать за этим вулканцем хоть на край Вселенной. – Чувство вины и раскаяния – совершенно естественные человеческие эмоции, лейтенант, но на корабле они будут лишними. И даже опасными, если учесть то, куда мы направляемся.

– За пределы Зоны? – Неожиданно Харпера охватило странное предчувствие, он поспешно отвел взгляд. – Извините, сэр, я просто подумал… Ведь мы предпримем попытку, да? Я хочу сказать, что ромулане не могут так просто…

– Место нашего назначения – не тема для обсуждения, – резко ответил Спок, – и я далеко не уверен, что вы сами сможете избавиться… как вы это объясните, лейтенант?

– Сэр? Я не… – Спок изумленно смотрел куда-то за Харпера, хмуро разглядывая рюкзак, валяющийся в углу комнаты.

Рюкзак шевелился.

– О, нет! – ахнул Бобби, бросившись к рюкзаку, который прыгал и катался по полу. Между стягивающими его веревками показались синие пальцы, пытающиеся развязать узел. Изнутри послышался тоненький писк.

– Ннет! Этто ввина нне Ббобби! Нне рругайттесь нна Ббобби… – Из-под носков и рубашек, нелепо размахивая руками и смешно вращая глазами, появился Обо. Сжимая и разжимая пальцы в умоляющем жесте, он неуклюже направился к Споку, – ттолькко ббудьте с нним пполласковвее, лладно?

Спок со смешанным чувством неодобрения и удивления взирал на происходящее.

– Лейтенант, вы знакомы с этим существом?

– Мм-да, но я… – Харпер, сгорая от стыда, чувствовал необъяснимую радость, – как ты сюда попал?

– Ссекррет, Ббоббби! Нниккогда нне рраскажжу! – Он опасливо заморгал.

– В самом деле, – Спок внимательно изучал стоящее перед ним маленькое голубое существо. – Как твое имя?

– Ооббо.

– Прозвище, сэр, – настоящее слишком длинное, чтобы его запомнить.

– Твое настоящее имя, – настаивал Спок.

– Ооообббооолллооодддррроообббооонннооо…

– Отлично, мистер Обо. Но ваши действия не правильны. Ваше присутствие здесь несанкционировано. Вы собирались пробраться на борт звездного корабля Федерации?

Существо просияло:

– Ддда!

– Нет, сэр, он не понимает. Обо официально не относится к персоналу дока, он даже не служит в Звездном Флоте – это просто некий адаптирующийся инопланетный вид. Сэр, это полностью моя вина. Вернувшись обратно, я готов отвечать…

– Мистер Харпер, пожалуйста, воздержитесь пока от ответственности за действия, находящиеся за пределами вашей власти. Мистер, Обо, что вы конкретно умеете?

– Ччиннить! – снова просиял Обо и хлопнул в ладоши. – Оччень ббыстро!

– Технику?

Харпер утвердительно кивнул.

– Понимаете, сэр, Обо может исправить все, что угодно, быстрее и лучше кого бы то ни было. Он даже чувствует неполадки до того, как они происходят.

– Да! – Обо подошел к Споку и доверчиво прильнул к его ногам. – Я ххоорооший! Я ввам ппонравллюсь! – Он потянулся к руке вулканца.

– Нет, Обо, нельзя! – Харпер опоздал. Он с ужасом наблюдал, как Обо, цепко обхватив руку Спока, стал поглаживать ею себя по голове. Спок тщетно пытался вырваться. Неоново-желтые глаза моргнули и закрылись, Обо превратился из синего в розового, а потом кожа его приобрела оттенок лаванды. Наконец, Спок с облегчением высвободил свою руку. Он смотрел на Обо, удивленно приподняв брови, а Харпер расстался с последней надеждой служить когда-либо на «Энтерпрайзе».

– Обо, сейчас же извинись! Ты не должен был…

– Лейтенант Харпер, – Спок выглядел строгим, – в 08-00 доложите на Землю. Главный медицинский офицер проверит, позволяет ли состояние вашего здоровья приступить к своим обязанностям. Вы, мистер Обо, будете выполнять на корабле ту работу, которую хорошо умеете делать. То, что вы слышали в этой комнате, сохраняйте в строгой секретности. Вы понимаете?

– Нниккому нне сскажжуу! – торжественно поклялся Обо.

Спок нахмурился.

– Это под вашу ответственность, мистер Харпер. Позаботьтесь о нем, – произнес он и вышел из комнаты.

Харпер ошарашенно смотрел вслед.

Лицо, возникшее на экране перед глазами Кирка, внушало доверие и выражало уверенность в себе.

Лишь те, кто близко знал Ногура, могли заметить появившиеся недавно тонкие морщинки и необычный для него, слегка потускневший взгляд. Но все-таки это было лицо командира, готового взять ответственность за судьбы вверенных ему людей. Сообщение прозвучало четко и коротко:

– С вами говорит адмирал Гейгачиро Ногура, командир Звездного Флота. В соответствии со статусом Федерации с 03-00 мирного времени начинает действовать внутрипланетный Код Непредвиденных Обстоятельств. Меры предосторожности вызваны трагической гибелью людей Живого Городка. До тех пор, пока не будут выяснены причины этого, на планете Земля вводится режим федеративного карантина. Сожалеем о неудобствах, с которыми будут вынуждены столкнуться сограждане…

–… Спок, слышимость хорошая? Помех нет? – Кирк перевел взгляд на другой экран, с которого на него смотрело спокойное лицо первого офицера. Мостик выглядел совершенно обычно, и создавалось впечатление, что это простой телефонный звонок дежурному из первой каюты.

– Хорошая слышимость, капитан. Сейчас отправляемся… Радио отключено, сэр. Сожалею, но дальнейшее общение невозможно.

Спок отдал приказ об отправлении.

– Спок, Скотти говорил, что с верповальным тросом что-то не в порядке. Он собирался проверить его прямо в полете. И функциональная кнопка панели управления временами барахлит. Но, надеюсь, ничего серьезного.

– Капитан, я намерен вернуть вам корабль в целости и сохранности. Все системы будут…

На дальнем плане внезапно послышался голос человека, выходящего из лифта:

–., что, черт побери, происходит вокруг?!

– Боунз, – Кирк попытался улыбнуться, когда на экране появилось встревоженное лицо Маккоя.

– Джим, я слышал, что ты покинул корабль? На Земле введен режим карантина, а мы вылетаем на выполнение какой-то дипломатической миссии – но где, покажите мне, хоть один дипломат на борту корабля?

– Спок тебе все объяснит.

– М-мм, вот это денек!

– Заботься о здоровье членов экипажа получше, Маккой.

– Одному богу известно, как я стараюсь. Скотти суетится вокруг двигателя, не желая ничего объяснять, а у меня еще группа новых парней, которые должны быть немедленно обследованы… Хорошее времечко ты выбрал для выходных, Джим!

– Извини, Боунз.

– Капитан, – обратился Спок, – мы заканчиваем взлет.

Вот и все. Кто-то должен прервать разговор, а Спок, очевидно не мог этого сделать. Маккой, посмотрев на них обоих, почувствовал себя неловко. Наконец молчание нарушил Кирк:

– Удачи вам. Связь окончена. – Он отключил свой канал. Его слова эхом отозвались в Вольте. Со своего экрана Ногура хмуро пробормотал:

– Ограничения и замены временны. Надеемся восстановить…

Кирк отсоединился и от него, оставшись абсолютно один. В груди разрасталась паника. Он старался подавить ее, зажмуривался и… снова возвращался на мостик «Энтерпрайза», где ему был знаком каждый звук, каждое движение. Чувствуя нарастающую мощность и увеличивающиеся обороты двигателя корабля, он понимал, что экипаж «Энтерпрайза» летит навстречу опасности. Без него.

И без твердой надежды когда-либо вернуться обратно.

Кирк резко открыл глаза. Вокруг неподвижно застыл полумрак Вольта: серый, ничего не обещающий, освещаемый лишь мелькающими огоньками компьютеров, огромный подземный город с населением в количестве одного человека… Здесь бьется только одно сердце – его собственное. А наверху хозяйничала весна, наполняя планету неповторимыми ароматами, красками, звуками. Несмотря ни на что, жизнь продолжалась…

Продолжалась ли? Мысль о том, что все могло быть уже по-другому, подбросила Кирка со своего места, и он схватился за наушники, как за спасительную соломинку. Впопыхах капитан нажал другую кнопку.

На экране появилось изображение застывшего во времени Ричардса с раскрытой книгой в руках. Кирк замер, внимательно вглядываясь в лицо юноши. Приблизив изображение, он отчетливо прочитал меж скрюченных пальцев погибшего строчки из книги:

" – И это все? – спросил я.

– Все, что ты слышал, сын мой, – ответил Сильвер.

– Что ж, – отозвался я. – Мне хорошо известно, за чем нужно смотреть. С тех пор, как я с тобой связался, я увидел слишком много смертей. Но есть пара вещей, о которых тебе следовало бы знать… Сейчас твое положение незавидное: потерян корабль, потеряны сокровища, потеряны люди, твое дело трещит по швам, и если тебя интересует, кто виноват в этом – так это я! Я был тогда в бочке с яблоками, в ночь, когда мы подписали…»

Его корабль, его мир, его Федерация находятся на грани войны.

Саавик стояла на главной палубе, прижавшись лбом к холодному стеклу иллюминатора, в последний раз глядя на удаляющуюся Землю. «Энтерпрайз» поднимался все выше и выше в небесный ночной полумрак. Повсюду на палубе загорелись красные и зеленые огни.

– Покидаем территорию космодрома. Приготовьтесь, корабль набирает скорость.

Она почувствовала шаги за спиной и чье-то молчаливое присутствие.

– Помощник командира Ухура, – пробормотала она, обернувшись.

– Ты хотела увидеть не меня? Извини.

Саавик не нашлась, что сказать, но Ухура, похоже, и не ждала ответа. Помощник командира, наверное, долго уже находилась на мостике и, должно быть, все слышала. Они молча стояли рядом, наблюдая за убегавшими вдаль звездами и провожая печальным взглядом Землю, которая скрывалась из вида. Саавик думала об океанах и дождях, о цветущих деревьях, бейсболе под жарким солнцем. И о людях, с которыми столкнула ее судьба. Может, уже никогда не придется увидеть всего этого.

– Ваш мир очень красив, помощник командира.

– Да, – в глазах Ухуры стояли слезы. – Знаешь, многие из нас даже никогда здесь не были. А некоторые могут не вернуться назад. Но именно отсюда мы пришли… Земля – наш дом.

Снова это слово.

– Я когда-то считала, – задумчиво проговорила Саавик, – что на корабле имеет значение лишь моя цель, лишь то, куда я направляюсь, а не то, откуда я пришла. Наверное, я еще многого не понимаю.

– Ты все почувствовала правильно… – Слезы заструились по щекам Ухуры, она не отрывала взгляда от удаляющейся планеты, такой знакомой, хрупкой, почти полностью голубой…

«Но сейчас мы летим туда, откуда пришла я, – тревожно думала Саавик, – в место, где нет красоты и добра. Только сон. Но я отыщу этот ужасный сон и покончу с тем, что когда-то совершила в моем ненавистном, страшном мире. И я клянусь, клянусь этой красивой, ставшей мне родной планетой, и этим кораблем, что уничтожу тот сон, даже если это будет стоить мне жизни. Я должна поступить так, чтобы это сосредоточение зла никогда никому больше не причинило вреда…»

Земля исчезла из вида, Саавик, оглянувшись, увидела, что осталась одна.

– Десять секунд… девять секунд… Оставайтесь, пожалуйста, на местах.

Никакого звука не последовало – только затянувшаяся пауза, а потом слабая вибрация пола под ногами. Они вышли в открытый космос. За стеклом иллюминатора заструился какой-то свет, и Саавик порывисто прикоснулась к огромному окну ладонью, словно желая поймать эти разноцветные лучи. Внезапно свет померк, окутав Галактику непроницаемым покрывалом темноты. Мимо прижатых к стеклу пальцев Саавик пролетали мерцающие астероиды и загадочно-манящие планеты.

И по мере того, как световые года проносились, словно мгновения, мимо ее глаз, ускользая сквозь прижатые к стеклу пальцы, Саавик почти забыла, куда они летят. Здесь не было Хэллгарда – гнева и стыда. Не было ни будущего – ни прошлого, ни рождения – ни смерти. Только жизнь: корабль, летящий в неизвестность, и звезды.

Претор Тан относился к идеалистам; он не был слишком умен. Но ему хватало мозгов на то, чтобы не высовываться из дома с той страшной ночи. Понимая, что рано или поздно наступит день, когда он станет бесполезным для Дела, он тщательно обдумывал план побега.

Желая оказаться в безопасности, в достатке и… где-нибудь в другом месте, он не терял зря времени.

Вначале небольшие суммы от секретных проектов и коммерческих сделок на кораблях клингонов, разумно переведенные в серебро и золото; иногда крупный грабеж – доступный всем и абсолютно везде. Его талант накопительства и состояние росли многие годы. Но накопительство ради самой идеи, в окружении государств, намного более могучих, снискало ему лишь славу скряги и принесло разорение. В любом случае, он ненавидел это место, ненавидел этот чужой для него мир. Он жаждал вина, а не оружия, шелка, а не кораблей. Словно чаевые, жизнь с усмешкой подарила ему лишь опасных соседей и жалкое подобие наследства. Но претор Тан не переставал мечтать о лучших днях.

Этой ночью он ворвался в свой дом, охваченный нарастающей паникой, а в ушах все еще звенели слова Первого: «… сокровища из… корабли и солдаты… твои…» Дрожа и кутаясь в плащ, он отослал слуг спать и, взяв лампу и ключи, пошел вниз, в отсыревший подвал, где была потайная, запертая на ключ, заветная комната.

Все исчезло. Все его двенадцать сундуков, все его тщательно разработанные планы, все мечты о теплом солнце и беззаботной жизни ускользнули из рук. О, Боже!

Непонятным образом Первый его раскрыл. Эта пустая комната – его смертный приговор, вынесенный мрачным суровым умом, умом властного человека, который был даже не известен ему лично, вершителем судеб, чей Грандиозный План должен был повергнуть Империю в прах.

Первый к тому времени был уже мифически богат: его оружием можно было поработить целые миры. И близок день, когда корабли-захватчики сотнями, тысячами пойдут в наступление, круша цивилизации. Протесты дойдут до правительственных властей, которые ничего не хотят знать, все отрицают, как уже делали тысячи раз до этого. А то, что корабли придут, было ясно, как белый день.

Тан это знал и поэтому боялся. Бокал в его руках дрожал, вино казалось слишком горьким и не приносило облегчения. Эти дни он проводил, подмечая роковые стечения обстоятельств и предзнаменования даже в мелочах, что само по себе уже было дурным знаком. Жизнь висела на тоненьком волоске надежды. Он ждал.

Наконец, выглянув в высокое окно, он увидел человека в развевающемся черном плаще с капюшоном, одарившего охранников высокомерной улыбкой. Да, судьба сжалилась над Таном. Последняя надежда, единственный шанс… но это означает – сознаться. Тан почувствовал, как по спине заструился холодный пот – шаги слышались уже в коридоре, и вот скрипнула, открываясь, дверь. Тан обмяк.

– Старый друг! – воскликнул он, расплескав вино. – Ради всех святых, неужели ты пришел меня навестить?

– Всегда к твоим услугам, Тан, – ответил, улыбаясь, мужчина и совершенно свободно стал попивать вино и закусывать, с таким видом, будто в целой Империи нет ничего, что могло бы его напугать. – Как поживают миры?

– Не говори о мирах, мой друг. Рано или поздно, я покину и этот. Планы… изменились, видишь ли… – Тан отчаянно цеплялся за общие фразы – События происходят быстрее, чем.

– Ба, да ты не очень хорошо выглядишь. Может, бремя ответственности так тяготит тебя? Забота о правительстве?

– Да, да… Маленькое дельце, пустяк, однако, требующий определенных жертв… я бы сказал, секрет. Старик, – наконец, он отбросил все напускное, – мне нужна твоя помощь. Я в опасности. Но если ты сделаешь кое-что для меня, и у тебя получится, то можешь смело называть любую цену.

– Тогда ты должен рассказать мне, в чем дело друг. Одно зависит от другого.

Проверив звукоизоляцию, Тан пересек комнату и взял гостя за руку. Когда его пальцы вцепились в гладкий черный шелк плаща, он подумал, как этому человеку удается жить в такой роскоши – и вдруг его пронзил необъяснимый страх. Но времени для размышлений не было. Их интересы совпадали уже в течение многих лет, и потом, Тану нужно было хоть кому-то верить. Он должен вернуть себе то, что принадлежит ему по праву!

– Тогда слушай внимательно, старик, – тяжело дыша, прошептал он, – и сделай это, если сможешь. На карту поставлена моя жизнь.

Незнакомец смотрел на Тана с той же уверенной тщеславной улыбкой, с которой вошел в этот дом.

Тан благодарил Бога, с кем бы ни был этот Первый, когда бы он ни нанес свой смертельный удар, у него, Тана, остался последний шанс. Теперь был окончательно готов и план, в котором ему помогает могущественный друг. И теперь у Тана больше не было времени для сомнений – он вынужден довериться.

Тремя днями спустя, корабль с одним человеком на борту приземлился в самом центре Федеративного пространства, куда он проник, незамеченный, без прохождения положенных инстанций Нейтральной Зоны. Сенсоры корабля непрерывно сканировали этот огромный и пустой участок, компьютер без устали обрабатывал информацию: как только на его экране появилась маленькая движущаяся точка, сработал автоматический сигнал, именно так, как и было запланировано, послав единственное сообщение, на которое откликнутся:

«… корабль потерпел бедствие… корабль потерпел бедствие… Мэйдэй! Мэйдэй! Мэйдэй!»