Природа человека - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Скотт Тревор (ч. 3)

«Нет, всё в порядке. Спасибо. Она тебя не ругала за то, что ты укрываешь возможного убийцу?» Он улыбнулся ей.

Юта села на диван рядом с Зиком. «Может, и немного. Но потом, когда я рассказала ей всю историю, она решила, что это абсурд. Откуда они вообще узнали, что ты в Германии?»

«Наверное, они записали моё имя, и когда я купил билет, они отследили меня до Берлина. Не то чтобы моего старого друга забрали вчера.

Он находится под стражей уже несколько месяцев».

Она всё ещё была в замешательстве. «Но они нашли тебя здесь».

«Я расплатился картой Visa в гастхаусе, — объяснил он. — А потом ещё раз в ресторане. Поскольку мы разделили счёт на троих, и ты расплатился своей картой Visa, меня легко нашли. Вот видишь, я же говорил, что должен был оплатить счёт».

«Это пугающе и безумно, Большой Брат», — пожаловалась она. Пока они разговаривали, Юта зашла на свой ноутбук и начала поиск.

«Веская причина использовать наличные», — сказал Зик. «Что ты ищешь?»

«Я просматриваю архивы газет Восточного Берлина. На следующий день после того, как, по их словам, произошло убийство этого человека. Вот оно». Она подняла

Статья на немецком, и она перевела короткую статью Зику. «Итак, мужчина был убит возле бара в паре кварталов от Алекса».

"Алекс?"

«Александр Платц», — пояснила она.

«Точно. Я там был».

Она выглядела обеспокоенной.

«Не тогда, когда убили этого человека», — сказал он. «Я искал там магазин, а потом поужинал и выпил несколько кружек пива».

«Ты рассказал об этом полицаю?»

«Я сказал, что был там несколько раз, пока был в Берлине, но понятия не имел, когда именно. Никаких записей о моей деятельности там не сохранилось. Тогда мы расплачивались наличными. К тому же, евро не было. Нам даже приходилось конвертировать наши дойчмарки в марки ГДР. Я пользовался Visa только для оплаты авиабилетов и отелей».

«Поэтому они знают, что в ту ночь вы остановились в отеле в Берлине».

«Нет. Мы оставались на американской авиабазе Темпельхоф. Как вы, наверное, знаете, до объединения Германии аэропорт Темпельхоф принадлежал ВВС США.

Мы бы оплатили эту транзакцию наличными. Они узнали, что я в Берлине, по старым советским документам. Мне пришлось подать документы и пройти через советские контрольно-пропускные пункты, чтобы попасть в Восточную Германию, и ещё раз по прибытии в Берлин. В Берлине нам также пришлось пройти через контрольно-пропускной пункт Чарли, чтобы попасть в Восточный Берлин. После падения Берлинской стены эти требования смягчили. Но в августе восемьдесят девятого контрольно-пропускной пункт всё ещё был открыт.

Таким образом, у них будет запись о том, что я пересек эту границу».

Она сказала: «Контрольный пункт Чарли теперь музей».

Ют сохранил копию статьи об убийстве и стал искать продолжение. Только через неделю о преступлении было упомянуто ещё раз, в котором говорилось, что до сих пор нет никаких улик, разоблачающих убийство мужчины.

«Вот и всё», — сказал Зик. «Похоже, они даже никого не допросили.

Они сказали, кто этот мужчина?

«Просто местный актёр, — сказала она. — Безработный».

Зик откинулся на спинку дивана. «Спасибо, что позволили мне остаться здесь с вами. Если вы захотите меня выгнать, я пойму».

Она положила ему руку на ладонь. «Это безумие. Ты можешь оставаться со мной столько, сколько захочешь».

«А как же ваш сын?»

«Ему девять. Он делает то, что я ему говорю».

Зик рассмеялся. «Контроль. Мне это нравится».

«Йоханн — хороший мальчик. Он слушается маму».

Последние несколько дней Зик пытался разобраться, не стал ли Йоханн результатом их короткого романа. Но он не знал, как поднять эту тему.

«А как же отец Иоганна?» — спросил Зик.

«А что с ним?»

«Ну, а он все еще присутствует в жизни вашего сына?»

Она убрала его руку. «Он не твой сын, Зик».

«Я так и думал», — сказал он. В то время она сказала ему, что принимает противозачаточные. «Я просто…»

Она покачала головой. «Его нет в жизни Йоханна».

Юта никак не показала, что её хоть как-то волнует эта тема. Она явно оберегала его, как медведица своих медвежат.

У человеческих матерей так было не всегда. Некоторые даже были склонны отказываться от своих детей или делать аборт, прежде чем те успевали рассердить мать или отца. Конечно, у некоторых животных отец фактически съедал детенышей. Таким образом, сыновний каннибализм мог быть результатом естественного отбора Дарвина. Этот вид легкодоступных плодов. Возможно, животные чувствуют неполноценное потомство и съедают тех, кто всё равно не выживет в дикой природе. Тогда было бы логично, если бы мать со скудным доходом или ослабленными умственными способностями, видя, что она не может заботиться о своём ребёнке, выбрасывала новорождённого на помойку — чтобы избавить ребёнка от жизни в нищете или увековечить генетическую предрасположенность к психическим заболеваниям.

Либо они чувствуют, что никогда не найдут другого мужчину, который оплодотворит их кричащим ребёнком, дергающим их за ногу. Ad vindictam tardus, ad beneficientiam velox.

OceanofPDF.com

Порой Джейн Уолтер вела себя как стерва, и она это знала. В этом заключалось её отличие от некоторых других сотрудников юридической фирмы Arschloch, Abruti & Bichano, одной из самых престижных юридических фирм Портленда, штат Орегон.

Она смутно различала эти черты у себя, но прекрасно понимала, что они есть и у других. Так было и сегодня утром, во время стратегической сессии в конференц-зале, где присутствовали все директора, партнёры и старшие юристы. Йетта Бичано объявила всем, что Джейн, вероятно, понадобится помощь с её делами, поскольку она сейчас переживает развод. В конце концов, личные проблемы – обычное дело при разводе. Нехорошо. Йетта Бичано была стервой. Но Джейн ничего не могла с этим поделать. Она знала, что поведение Йетты отчасти связано с их бурным лесбийским романом около десяти лет назад, когда Джейн прекратила его после месяца интенсивных постельных утех, и они делали вещи, от которых Джейн до сих пор почти краснеет. У Йетты Бичано была бесконечная и ненасытная диета в виде странных и извращенных принадлежностей. Тем не менее, в рабочее время она носила в основном обтягивающие серые костюмы, а волосы, зачёсанные назад, делали её чёрные глаза-бусинки тонкими. Даже в свои сорок с небольшим Йетта не была непривлекательной женщиной. Всё было совсем наоборот. Её новым завоеванием стала двадцатиоднолетняя девушка-помощница юриста, которая вполне могла быть клоном Йетты. Да, она трахалась сама с собой.

Джейн не обиделась на заявление Йетты остальным сотрудникам офиса о том, что её брак подходит к концу. На самом деле, это было совершенно лишним шагом, поскольку слух о её разводе, вероятно, уже распространился по всему офису и почти по всем остальным юридическим фирмам Портленда. Весь остальной Орегон узнает об этом к концу недели. Юридическая сфера в Орегоне была похожа на большую школьную компанию – состоящую в основном из придурков и стерв. Джейн была членом-учредителем, поэтому правила ей были известны.

Когда сразу после утреннего совещания появились агенты ФБР и попросили позвать Джейн Уолтер, она знала, что Йетта и её окружение будут нетерпеливо ждать, чтобы узнать причину. Именно поэтому Джейн сопровождала двух агентов ФБР: женщину примерно её возраста, хотя и крайне некрасивую, и…

молодого агента, у которого, как она предположила, под черным костюмом скрывалось крепкое тело, в ее кабинет и с силой закрыли за собой дверь.

Джейн села за свой стол, а специальные агенты сели напротив нее в кожаные кресла.

«Хотите кофе?» — предложила Джейн.

Оба отказались.

Женщина представилась как специальный агент Карен Стивенс, а ее помощник — как специальный агент Райан Шанахан.

«Вы знаете, что ваш муж в Германии?» — спросил специальный агент Стивенс.

Джейн пожала плечами. «Мы разводимся. Он мой будущий бывший муж».

«Это значит «нет»?»

«Да, это «нет», — сказала Джейн. — «Почему ты спрашиваешь?»

Как только агент ФБР заговорил о возможном убийстве, Джейн прекратила допрос и неохотно позвонила Йетте Бичано.

Несмотря на разногласия, Йетта была лучшим адвокатом по разводам в их фирме. Она также была адвокатом Джейн при разводе. Любое уничижительное высказывание о её муже представляло бы особый интерес для Йетты и их дела против неё.

Йетта вошла и села на угловой стул, держа в руке открытую тетрадь и ручку, и попросила ввести её в курс дела. Агент ФБР вернулся и рассказал, как немецкая полиция в Берлине задержала господина Германа Вальтера для допроса по делу об убийстве мужчины в 1989 году, когда он служил в армии.

Джейн пришлось собрать все силы, чтобы сдержать улыбку – черту, которую она усвоила ещё в начале своей адвокатской карьеры. Она догадалась, что…

Из неё получился бы отличный игрок в покер, если бы она когда-нибудь считала азартные игры хорошей идеей. Она делала ставки только на верные исходы.

«Вы знаете, почему ваш муж в Германии?» — спросил агент Стивенс.

«Понятия не имею», — честно ответила она. Она оставила это в покое, зная, что должна просто отвечать на вопросы и не приукрашивать, если только это не поведёт её в нужном направлении.

«Могу ли я спросить, почему вы с мужем разводитесь?» — спросил агент Джейн.

Йетта ответила на этот вопрос: «Непримиримые разногласия».

«Это может быть связано с широким спектром причин, — сказал агент Стивенс. — Имеют ли эти причины какое-либо отношение к нашему расследованию?»

«Он действительно нападал, — без эмоций сказала Йетта. — И он зарабатывает на жизнь убийствами».

Специальный агент Стивенс взглянула на своего молодого коллегу.

Джейн рассказала о профессии мужа, как она есть. «Хотя его шоу недавно отменили».

Агент Стивенс посмотрела в свои записи. «Насколько я понимаю, его отец тоже недавно умер».

Джейн кивнула.

«Это может быть тревожно», — сказал агент Стивенс. «Вы помните, как вы познакомились?»

«Это было сразу после того, как мой муж демобилизовался из армии, — сказала Джейн. — Мы тогда учились в колледже».

«Как он себя вёл?» — Специальный агент замялся, подбирая нужные слова. — «Он казался угрюмым?»

Джейн нужно было обдумать, как реагировать. Хотя она и презирала мужа, вплоть до того, что у неё было несколько романов на стороне, он всё ещё был отцом её двух дочерей. И она не хотела создавать впечатление, что Зик способен на убийство. Но что она на самом деле знала о его жизни до их встречи? Только то, что он ей рассказывал. К тому же, это было не так уж и далеко от того, чтобы выстрелить в животное и сделать то же самое с человеком.

«Он казался взрослым», – наконец сказала она. «Конечно, он был старше среднестатистического первокурсника. Если вы спрашиваете меня, мог ли он убить кого-то до нашей встречи…» Джейн посмотрела в глаза своему адвокату, Йетте, которая, казалось, хотела, чтобы она подставила Зика. «Не знаю. Мы вообще хоть кого-нибудь знаем?»

Разговор продолжался ещё пятнадцать минут. Джейн знала, что агент просто выполняет свою работу, пытаясь задать один и тот же вопрос разными способами, чтобы проверить, совпадают ли её ответы.

Агенты встали, чтобы уйти, но перед самым выходом из офиса старший агент остановился и пожал Джейн руку. Затем она спросила: «Вы знаете, что он остановился в Берлине с какой-то женщиной?» Она назвала имя женщины.

«Ты ее знаешь?»

Джейн покачала головой. «Нет».

«Мы найдём выход сами», — сказала специальный агент Стивенс с лёгкой улыбкой на лице. Затем они вдвоем ушли.

Оставшись одна в комнате, за закрытой дверью, Йетта сияла улыбкой, полной презрения и веселья. Она закончила свои записи и подняла взгляд на Джейн.

«Это хорошие новости».

Чем может быть полезным возможное обвинение её будущего бывшего мужа в убийстве в Германии? «Можем ли мы использовать это против Зика?»

«Конечно, — заверила её Йетта. — В любви и разводе всё справедливо».

«Я думал, это любовь и война».

«То же самое».

«Но ведь это я подала документы», — напомнила ей Джейн.

«По делу. Он оскорблял вас. И помните, всё дело в деньгах. Ваши активы будут разделены пополам. Однако, поскольку он безработный, он может обратиться в суд с просьбой о выплате алиментов из вашей немалой зарплаты. Если его посадят в тюрьму в Германии, это будет просто находка. Суд ни за что не присудит ему ничего из вашей зарплаты».

Ух ты, какая она была брутальная. Йетта Бичано была не просто стервой, она была стервой Джейн. Слава богу, они были в одной команде. Её мысли вдруг вернулись к лучшему периоду в их отношениях, когда они обе лежали голые в постели Йетты.

OceanofPDF.com

На следующее утро Зик проснулся с таким чувством решимости, какого не испытывал с момента приезда в Германию. Накануне вечером он решил отложить поиски своего наследия на один день, чтобы разобраться в ситуации со своим старым армейским другом Джимом Тейлором. С помощью Юта он узнал, что Джим содержится в том же полицейском участке, куда они привезли Зика. Каким-то образом им удалось попасть туда на свидание.

За пару минут до десяти утра Зик и Ют вошли в небольшую комнату с пуленепробиваемой перегородкой. Он хотел, чтобы Ют был свидетелем, и знал, что полицейский тоже будет записывать их разговор, а то и снимать на видео. Именно этого Зик и добивался. Возможно, именно поэтому полицейский изначально согласился позволить Зику поговорить со своим старым армейским другом — в надежде, что кто-то из них уличит другого в убийстве.

Зик сел на жёсткий стул, а Ют сел на такой же прямо за ним. Через несколько мгновений тюремный надзиратель провёл Джима Тейлора в комнату, где тот сел напротив Зика. Зику было нелегко. Он почти не узнавал своего старого друга. Те волосы, что у него остались, были седыми и жидкими.

Его седая и черная борода, в основном седая, казалось, торчала во все стороны.

И этот человек, который всегда был худым, теперь казался почти мертвенно-бледным.

Прежде чем они успели заговорить, Джим Тейлор начал кашлять в свой тощий кулак.

Его пальцы были сморщенными и обесцвеченными из-за сигарет без фильтра и марихуаны.

Джим улыбнулся, обнажив жёлтые зубы с торчащими, как у вампира, клыками. Зик помнил этот изъян во внешности своего старого друга.

«Давно не виделись, Зик», — сказал Джим хриплым голосом.

«Ты ушёл из армии в отставку?» — спросил Зик. Он не хотел сразу его злить.

«Нет, чёрт возьми! Они вышвырнули меня на улицу».

Некоторое время они молчали, их взгляды встретились в замешательстве. Зик испытывал непреодолимую скорбь по этому человеку, который был его другом столько лет назад. Они оба работали на переднем крае американского ядерного арсенала, на острие копья в разгар холодной войны, пока Берлинская стена рушилась вместе с домино коммунизма. А теперь…

«Ты знаешь, почему я здесь, Джим», — сказал Зик, ёрзая в своём неудобном кресле.

Джим отвёл взгляд и поковырял ногти. «Да. Извини, Зик».

«Зачем ты им сказал, что я убил кого-то в Берлине?»

Его глаза взлетели вверх. «Потому что ты это сделал».

Зик покачал головой и услышал, как Юта ахнула позади него. «Ты же знаешь, что это ложь».

Джим пожал плечами. «Знаю, что видел. Кстати, раньше твоё шоу мне нравилось больше, когда с тобой не тусовались все эти кантри-музыканты. Слышал, тебя закрыли. Вот это да».

Последние двадцать четыре часа Зик ломал голову, пытаясь понять, где он был в тот вечер, когда в Берлине убили этого человека.

Более того, он пытался понять, с кем он мог быть в ту ночь. Но если он был прав (а он так и думал), то Джим Тейлор никак не мог вспомнить, где они были той ночью.

«Хорошо, Джим. Кто был с нами в ту ночь?»

Его старый друг поднял брови, глядя в потолок. Имена выходили медленно. «Бузер. Остин. Рядовой первого класса, как его…»

Имя? Новый парень. Суонк.

«Верно. Ты проиграл кучу денег парню в покер и позволил ему прийти, чтобы он купил тебе пива на твои старые деньги».

«Эй, сработало», — он снова показал свои желтые зубы.

Это было мягко сказано. «Верно. Насколько я помню, ты напился на его деньги».

«Мои деньги», — рассмеялся Джим.

«Чувак, мы и в бары заглянули», — сказал Зик. «Мы гуляли до самого темноты, заглядывая в дискотеку. Может, поспали часа три, прежде чем утром в путь. Каспера с нами не было?» Каспер, Специалист, был почти альбиносом, самым белым парнем, которого Зик когда-либо видел.

«Да, был. Он всё время спрашивал у уличных проституток, сколько они просят за разные виды секса».

Зик рассмеялся. «Да, помню». Теперь, чтобы донести эту мысль до читателя. «Но мы так и не вернулись в Восточный Берлин той ночью. Мы были там раньше днём, покупали бинокли Zeiss. У меня до сих пор есть этот. Но мы просто купили бинокли, поужинали и вернулись на Запад на вечер. Мы не хотели идти пить со всем купленным барахлом. Так что никто из нас никак не мог быть в Восточном Берлине, когда того человека убили поздно вечером».

Рот Джима Тейлора сжался так, словно Зик наклеил ему на губы суперклей.

«Какого черта ты впутал меня в убийство, которого, как ты прекрасно знаешь, я не совершал?» — спросил Зик.

Когда Джим отказался что-либо говорить, Зик отодвинул стул и встал. «Если тебе нужна была помощь, ты должен был позвонить мне, Джим. Мы были друзьями. Не могу поверить, что ты мог так со мной поступить».

Зик махнул рукой в сторону двери, давая Юте понять, что они уходят.

Она встала, и он последовал за ней.

«Подождите», — сказал Джим, когда они вдвоем подошли к двери.

Зик ждал.

«Прости, Зик. Извини, что мы не поддерживали связь. Я облажался, приятель. Ты мне как брат».

«Знаю». Зик последовал за Ютом к двери и услышал, как она захлопнулась и захлопнулась за ними. За спиной он услышал приглушённый крик своего старого армейского друга, который кричал, чтобы тот вытащил его отсюда к чертям. Зик не понимал, почему. Это место казалось лучше большинства армейских казарм, в которых ему доводилось жить.

Ни один из них не произнес ни слова, пока они не вышли на тротуар. Зика охватило всепоглощающее чувство тревоги, охватившее его разум, сердце и каждую мышцу тела. Как можно бросить друга? Но он видел, что Джим Тейлор давно уже махнул на себя рукой.

Поэтому отказаться от старого друга было не так уж и сложно. Зик чувствовал, что наркотики ещё не полностью выветрились из организма. Наркотики сочились, словно желчь, из каждой поры его тела, капли пота – словно слёзы неразделённой надежды или крики о помощи. Зику не терпелось уйти. Но это всё, что он мог сделать. Человек должен сам решать, как себя вести. Когда-то у него хватало дисциплины, чтобы держаться на плаву, когда он служил в армии, работая над ядерным оружием. Не было причин, по которым он не мог бы снова обрести эту силу. Затем, в глубине души, Зик подумал о своей опоре – о наркотиках, чтобы контролировать свои эмоции. Чтобы сохранить жизнь.

Возможно, это был тот самый препарат, который был нужен его старому другу.

Юта взяла его за руку и сжала. «Это, должно быть, было тяжело».

«Да, так и было. Джим был хорошим человеком. У нас обоих был допуск к совершенно секретной информации. Видеть, как он так катится вниз... тяжело».

«Это не оправдывает того, что он с тобой сделал», — сказал Ют.

"Я знаю."

«Как ты думаешь, почему он выбрал тебя?» Она отпустила его руку и взяла его за локоть.

Они спустились по лестнице к станции метро.

«Вы видели, как он с трудом запоминал имена других ребят?»

«Да. Я как раз об этом и думал».

«Полагаю, он лучше запомнил моё имя, поскольку смотрел моё шоу по кабельному. Возможно, он думал, что у меня есть хорошие адвокаты, которые вытащат меня из этой ситуации. А пока он может заключить сделку, чтобы выбраться из этой ситуации».

«Логично. Те парни, о которых ты упомянул. Они действительно были с тобой той ночью?»

«Да. Чем больше я об этом думаю, тем лучше понимаю, что та ночь произошла именно так, как я и говорил с Джимом. В тот вечер он был настолько пьян, что даже не помнил своего имени».

«Все кончено?» — спросила Юта.

«Это насколько я понимаю. Но полиции придётся решить, кому они верят. Я назвал им все имена, о которых говорил с Джимом. Посмотрим, смогут ли они их выследить».

«Вы знаете их настоящие имена?»

Зик улыбнулся. «Да, я их запомнил. Они могут запросить через армию и наше ФБР. Я умираю с голоду. Что скажете, перекусим и перегруппируемся у тебя дома?»

«Если только ты позволишь мне купить это время».

Они отправились в путь, чтобы успеть на поезд.

Когда они закончили есть и провели долгий день, слоняясь по квартире Юта, Зик перебирал бумаги, которые они получили от

В Магдебурге он снова перечитал некоторые письма, переведённые Утой. Ему нужно было отвлечься от мыслей о старом друге и вернуться к попыткам понять его прошлое.

Не спрашивая, Юта открыла бутылку сухого немецкого мозельского рислинга и поставила бокал перед Зейком, а затем села рядом с ним на диван и отпила из своего бокала. «О чём ты думаешь? Какой план?»

«Ну, мне нужно попытаться вернуться в строй. В конце концов, мне нужно будет забрать паспорт из посольства. Но это может занять пару дней. Надеюсь, вы не против, что я проведу с вами время».

Юта улыбнулась. «Мне нравится твоя компания. И это было интересно».

Впервые с момента прибытия в Германию Зейку показалось, что он уловил в голосе Юты нотки тоски или нежности. Он не собирался её соблазнять. Однако влечение к ней он не мог сдержать.

Она должна была это заметить.

Юта это заметила.

Часть его так сильно ударила под дых в Портленде всем, что случилось, что он думал, что влечение к другому человеку никогда больше не повторится. И не такое, как влечение к симпатичной барменше в Джексон-Хоуле. Дело было не только в ЗППП, которое его будущая бывшая жена намеренно навязала ему. Это было неловко. Но он также получил удар от Джейн, когда она так торжественно (как сказал его старый армейский друг) вышвырнула его на улицу из собственного дома. И всё же другая часть Зика, более рациональная его часть, знала, что этот день настанет достаточно скоро. Они были всего лишь соседями по комнате с редкими льготами – теми самыми льготами, которые почти исчезли за последние два года.

Дышащие воздухом существа слишком заботились о желаниях и удовольствии своих сексуальных партнёров. Разве самца-лося волнует, получают ли его гарем коров удовольствие, когда он день за днём в сентябре на них нападает? Его стремление направлено лишь на продолжение рода. Хотя, возможно, даже не настолько альтруистично.

Бык знает, что он делает то, что делает, только потому, что это происходит в каждой клетке.

В его теле нет места для чего-либо меньшего. Только люди блудят ради удовольствия и развлечения.

До бесконечности. До бесконечности о врождённой природе блудливых быков.

«Куда мы пойдем отсюда?» — спросил Зик.

Юта на мгновение задумалась. Затем она просто поставила бокал, встала с дивана и побрела обратно в спальню, оставляя за собой на деревянном полу след из одежды. Последнее, что увидел Зик, — это мелькнувшая в темноте спальни обнажённая плоть.

Гораздо позже, когда сексуальное напряжение обоих ослабло, они снова сели на диван и принялись за вторую бутылку немецкого вина.

«Это была хорошая идея?» — спросил Зик.

«Это было для меня», — сказала она. «Трижды».

Когда они услышали песню Led Zeppelin из телефона на краю стола, никто из них не знал, что и думать. Наконец, Зик подошёл и поднял трубку, проверив, кто звонит. Увидев, что это его дочь, Сара, он быстро открыл телефон.

«Привет, Сара. Как дела?»

Она шмыгнула носом на другом конце провода. «Я уже несколько дней пытаюсь до тебя дозвониться. Что ты делаешь в Германии?»

Он взглянул на Юту и подумал о том, что они только что сделали в её спальне. «Я изучаю своё семейное наследие. Наше семейное наследие».

«Это из-за смерти дедушки?» — спросила Сара.

«Может быть, немного», — Зик рассказал о коробке с письмами, которую он достал из хранилища отца. «Я узнаю кое-что интересное».

«Пап, я только что разговаривала с мамой по телефону». Она остановилась ровно настолько, чтобы высморкаться.

«Ты больна?» — спросил он ее.

«Нет. Мне просто нездоровится».

«Понятно. Ты только что разговаривала по телефону с матерью». Он рассмеялся и ожидал, что она присоединится к нему, но она этого не сделала.

«Ты можешь быть серьезным хоть на секунду?» — спросила она.

«Всё в порядке. Что случилось?»

«Я не буду говорить о... разводе. Ты был святым, что продержался с мамой так долго».

«Ты хочешь сказать, что она не напичкала тебя ложью обо мне?»

«О, да. Но мы с Анной провели небольшое исследование и разрушили всё, что она утверждала».

Зик рассмеялся: «Думаю, у твоей сестры может быть будущее в ФБР».

«Скорее ЦРУ. В любом случае, я звоню не поэтому. Хотя я хочу оказать тебе поддержку. Я всегда буду любить тебя, папочка».

Он знал, что Саре трудно это сказать. Анна всегда целовала его и говорила, как сильно любит, но Сара была более сдержанной, даря ласку только тогда, когда знала, что он в ней больше всего нуждается. В этом она была похожа на Зика. Он знал, что должен был чаще говорить им обоим о своей любви. Возможно, это не было заложено в его ДНК, но он продолжал клясться стать лучшим отцом в будущем.

«Ты же знаешь, Сара, я тоже тебя люблю. Что случилось?»

Она рассказала, как ей позвонила мать и сказала, что утром к ней в офис приходили сотрудники ФБР и сообщили, что Зик находится под следствием по подозрению в убийстве.

«Не беспокойся об этом», — сказал Зик. «Ты же меня знаешь. Я убивал много животных ради мяса, но ни разу не убивал человека. Я убиваю только то, что сам хочу съесть».

"Но. . ."

"Что?"

«Каждый день в тюрьму попадают невиновные».

«Вы снова слушаете либеральные СМИ?»

Сара рассмеялась. «Нет. У меня есть кабельное. К тому же, у меня нет времени смотреть телевизор. Все новости я узнаю из интернета».

«Я в порядке, Сара», — Зик быстро объяснил, как его старый друг сдал его, пытаясь избежать наказания за другое преступление.

«Это ужасно, папочка».

Да, так и было. «Мне лучше идти. С нас обоих берут непомерные деньги за международные звонки с мобильного на мобильный. Я скоро вернусь в Орегон. Может быть, заеду к тебе, когда вернусь».

«Тебе лучше», — сказала она. «Я люблю тебя». И повесила трубку.

Зик глубоко вздохнул, закрывая телефон. Каким-то образом ему удалось вырастить двух замечательных дочерей. Проблема была в том, что он не был уверен, насколько он сам себе обязан. У него сжалось горло, и он едва сдерживал слёзы.

«Все в порядке?» — спросила его Юта.

Он кивнул. «Да. У меня просто замечательная дочь. Две замечательные дочери».

«Мне бы очень хотелось когда-нибудь с ними встретиться».

Зик снова сел. «ФБР обыскивает. Они допросили мою… бывшую жену». Он знал, что Джейн нужно было так называть. «Другие агенты в разных городах разыщут моих старых армейских друзей». Наконец он поверил, что всё наладится. Иначе и быть не могло.

OceanofPDF.com

Прошло пару дней, и Зик наткнулся на глухую стену. В этот день они с Ютой вернулись в Магдебург, чтобы ещё раз попытаться разобраться в истории своей семьи. Благодаря всем проведённым ими исследованиям, Зик полагал, что происходит из довольно знатной прусской семьи. По крайней мере, по линии деда. Родословная по линии бабушки всё ещё оставалась загадкой. Им удалось проследить эту родословную лишь до середины XIX века.

Поэтому они сосредоточились на предках деда Зейка. В немецкой земле Саксония-Анхальт, столицей которой был Магдебург, записи о рождении велись только примерно с 1890 года. До этого времени записи велись церквями в больших кожаных книгах с записями, выполненными плавным курсивом. К счастью, немцы, или традиционные пруссаки, были скрупулезными хранителями записей. Даже при таком тщательном ведении записей католические церковные книги датируются лишь примерно 1650 годом.

К счастью, Юте была рядом и помогала переводить записи. Но это было непросто.

Из-за курсива некоторые записи было трудно понять.

Однако им потребовался почти весь день, прежде чем они наконец наткнулись на эту каменную стену. И к тому времени они уже отследили предков Зика до XVII века.

Они не пытались интерпретировать данные, а лишь продолжили отслеживание истории в прошлом и сделали копии страниц с записями о его предках. Зик знал, что они смогут построить генеалогическое древо на компьютере, как только вернутся в квартиру Юта.

В тот день во время их путешествия старейшина католической церкви Дэвид Блум вёл их от книги к книге и показывал, как можно разумно предположить, где находится следующая запись. Это было непросто. Ведь они могли найти только имена родителей в свидетельстве о рождении ребёнка. Им нужно было предположить, что возраст родителей, который в то время составлял в среднем около 20 лет, даст им подсказку о…

Год рождения этого родителя. Но зачастую в свидетельствах о браке указывались даты рождения этих родителей, что значительно облегчало поиск.

Когда они дошли до того места, которое позволяли книги, герр Блюм, которому было, должно быть, под восемьдесят, наконец улыбнулся сквозь свое морщинистое лицо и сказал:

“ Das ist alles .”

Зик собрал все отксерокопированные документы и рассортировал их от самых новых к самым старым. Пока он это делал, Юта и герр Блюм погрузились в разговор на немецком. Через несколько мгновений она вернулась к Зику с расстроенным выражением лица.

«Что случилось?» — спросил ее Зик.

"Ничего."

Это не выглядело как что-то совершенно несущественное. «Правда?»

Она коснулась его руки и провела ладонью по трицепсу. «Он хотел убедиться, что ты всё ещё активен в католической церкви».

«Почему это важно?»

«Вот об этом я и спорила». Она помедлила и посмотрела на старика, который всё ещё стоял в другом конце комнаты, не отрывая взгляда от Зика и Юты. «Католическая церковь в Германии потеряла много... прихожан».

«Что ты ему сказал?» — спросил Зик. Они никогда раньше не обсуждали религию. Эта тема никогда не поднималась.

«Я сказал им, что ваша семья, очевидно, имеет давние корни в католической церкви и поэтому заслуживает уважения в церкви. Разве это было неправильно?»

Зик улыбнулся. «Нет, совсем нет. Меня воспитали католиком, но, как и многих, я находил себе другие занятия по воскресным утрам. Для меня это была в основном охота. Я всегда пропадал в лесу».

«Вы заставляли своих дочерей ходить в церковь?»

«Моя жена. Моя будущая бывшая жена — агностик. То есть она никогда не задумывается о существовании Бога. Атеистка с проблемами с религиозными убеждениями».

«А ты?» — спросила она почти с надеждой.

«Не знаю. Если Бог существует, то эта сущность должна быть всепрощающей и понимать, что мне не нужно идти в храм, чтобы быть с другими, кто может быть там из альтруистических побуждений, а может и нет. Он должен знать, что единственное, что действительно имеет значение, — это то, что в сердце и разуме. Другими словами, Бог должен простить меня за то, что я пошёл в лес в воскресенье, вместо того чтобы сидеть, стоять, преклонять колени и читать вместе с другими людьми отрывки из Писания, которые, возможно, имели справедливый и благотворный смысл, тем не менее, всё меньше и меньше соответствовали нашему нынешнему существованию. Особенно на латыни, мёртвом языке».

«Ух ты, ты действительно об этом подумал», — сказала она.

«А ты? Ты церковь ходишь?»

Она обдумала свой ответ. «Иногда. Моя мать до сих пор очень активна в католической церкви. Моему сыну, Иоганну, нравится ходить с ней в церковь. И он учится в католической школе».

На самом деле церковь была для Уты Кляйн постоянным источником тревоги. Чувство вины за непосещение служб часто вызывало у неё мысли о вечном проклятии или, по крайней мере, о существовании в чистилище. Она тайно исповедовалась, чтобы избавиться от этих дурных мыслей, усердно читала епитимью за непосещение церкви и другие проступки, но не меняла своего поведения и снова и снова повторяла весь этот процесс. Хотя она осознавала этот порочный круг, ей казалось невозможным вырваться из него – словно её личное чистилище наступило не после смерти, а при жизни. Ad patres.

«Я даже не знал, что ты католик», — сказал Зик. Он и сам никогда не спрашивал.

«Я немного похож на тебя. Я просто стараюсь быть хорошим человеком. Зачастую те, кто регулярно посещает воскресные службы, приходят туда только для того, чтобы очиститься.

Совесть. Возможно, на этой неделе они совершили что-то, противоречащее их католическим убеждениям, и должны попросить прощения. Возможно, им стоит вести себя лучше в течение недели.

«Ты когда-нибудь делаешь что-нибудь, требующее признания?» — спросил Зик.

«Ты имеешь в виду секс вне брака?» — съязвила она. «Мне придётся исповедаться и покаяться, как только ты вернёшься в Америку».

«То есть это была не просто разовая акция? В смысле, если нужно прочитать определённое количество молитв «Богородица» и «Отче наш», то можно и не тратить деньги зря».

«Можем ли мы вернуться к работе? Посмотрите на это», — она указала на место на одной из скопированных ими пластинок. «Знакомо?»

Это был символ. Тот же самый, что был рядом с прусским военным досье прадеда Зика. Но этот был крупнее и чётче. Символ представлял собой вытянутый овал с крестом внутри. Но это был не обычный крест. Этот сужался от острого основания к более широкой верхней части.

«Знает ли об этом что-нибудь герр Блюм?» — спросил он.

Она взглянула на старика, который, казалось, был ещё больше заинтересован их действиями. Юта помахала рукой, и мужчина пошёл к ним по старому каменному полу. Она спросила его по-немецки о символе. Он перевёл взгляд с бумаги на Зика, словно осуждая его. Затем старик просто сказал: «Идёмте», и они последовали за ним.

Они уже побывали в подвале церкви, где, казалось, контролировалась влажность. Теперь же они прошли через ворота, которые нужно было отпереть, затем по тёмному коридору, а затем через толстую запертую дверь и попали в небольшую комнату, освещённую парой люминесцентных лампочек, которые долго мигали, прежде чем наконец-то осветить помещение. В этой комнате также была установлена система контроля влажности. У задней стены стоял стеллаж с пыльными винными бутылками, которые, возможно, стояли там со времён Реформации. В центре комнаты находилось огромное деревянное сооружение, похожее на склеп, с…

Ящики сверху донизу. Каждый ящик был помечен не цифрами или буквами, а отдельными словами. Латинскими. Старик поправил маленькие круглые очки и провёл костлявыми пальцами вверх и вниз по ряду ящиков.

«Думаю, мне следовало лучше прислушиваться к латыни в детстве», — сказал Зик.

Герр Блюм что-то бормотал. Возможно, он читал латинские слова или переводил их на немецкий. Наконец он улыбнулся и посмотрел на Зика и Юту. Затем он открыл ящик и показал им содержимое.

Внутри находилось несколько старинных артефактов, вставленных в разрезанный пенопласт, которым на вид было не меньше двадцати лет. Там была какая-то медаль с почти истлевшей лентой. Предмет, похожий на монету, размером со старый серебряный доллар.

Но прямо в центре ящика находился восьмидюймовый обоюдоострый кинжал с символом на конце рукояти.

Зик подошёл ближе, чтобы лучше рассмотреть. Символ, без сомнения, был тем же самым, что был в недавно найденной ими записи и в прусском военном досье его прадеда. Зик потянулся к кинжалу, но старик с необычайной силой схватил его за руку, выкрикивая что-то по-немецки. Ему не нужно было знать язык, чтобы понять, что кинжал нельзя трогать.

Юте сказала: «К этим предметам можно прикасаться только в специальных перчатках».

«Понимаю», — сказал Зик. «Может ли он что-нибудь рассказать об этом?»

Она спросила старика о содержимом ящика. Герр Блюм отвечал длинными, медленными словами, из которых Зейк понял лишь часть. Она перевела ему. Некоторые артефакты датируются XVII веком. Они сохранились после разграбления Магдебурга в 1630–1631 годах.

Он упоминает что-то о группе людей, находившихся под влиянием Тевтонского ордена. Он сказал, что это похоже на то, что Фридрих Прусский основал в 1768 году под названием «Орден архитекторов Африки». Фридрих первым упомянул иллюминатов, но другие в Баварии подхватили его идею, организовав неомасонские ложи.

«Но как они себя называли?» — спросил Зик.

«Орден Медальона», — сказала она. «Если вы заметили, медальон имеет форму креста с вытянутой рукоятью. Символ ордена находится на рукояти».

Внезапно Зик вдруг ощутил вспышку узнавания, когда его взгляд сфокусировался на другом предмете в пене. Это был предмет, похожий на монету. «Я знаю эту монету»,

сказал он.

Юта была в замешательстве. «Как?»

«Отец показал мне его, когда я вернулся домой в отпуск из Германии, где служил в армии. Я в нём уверен. Он сказал, что это семейная реликвия, перешедшая к нему от отца».

«Где оно сейчас?»

Хороший вопрос. Возможно, она была среди вещей его отца, которые пришли вместе с письмами. «Не знаю. Полагаю, мой дед был членом этой группы до приезда в Америку. Не могли бы вы спросить его, для чего они использовали эту монету?»

Она сделала это и получила неопределённый взгляд и ответ. «Он говорит, что они, вероятно, использовали его как членский билет для прохода на собрания. Вероятно, им приходилось показывать монету и повторять пароль. Но он не знает наверняка».

Это было любопытно и интересно, но Зик не был уверен, что он будет делать с этим знанием.

Герр Блюм сказал что-то по-немецки Уте, та ответила и наблюдала, как равнодушное выражение лица старика сменилось на показную озабоченность, когда он задвинул ящик с артефактами. Она попыталась спросить, что случилось, но герр Блюм не ответил. Он просто проводил их до двери, выключил верхний свет и запер дверь.

OceanofPDF.com

К тому времени, как Зик и Юта покинули католическую церковь в Магдебурге, солнце почти село, и небо вокруг клубящихся облаков окрасилось в странно-жуткие желтые и фиолетовые тона.

Выйдя на улицу в центре города, они медленно, держась за руки, шли к парковке возле центра. Прохлада заставила их прижаться друг к другу, что было совершенно естественно для Зика и Юта. Мимо них проносились машины в час пик, ослепляя фарами.

«Это было немного странно», — сказал Ют.

«Вы имеете в виду герра Блюма? Или всю эту идею тайных обществ?»

«Возможно, и то, и другое», — сказала она. «Среднестатистический немец, вероятно, даже не подозревает о существовании этих групп».

Вероятно, она была права. Большинство людей были поглощены идеей простого существования. «Уверена, раньше они знали ещё меньше. Телевидения не было. Книг на эту тему не было».

«Может, это и не так уж плохо. Знания, конечно, хороши. Но иногда их избыток может быть вреден».

Зик предположил, что это особенно актуально для социалистических обществ.

В квартале от парковки им навстречу мчалась вереница машин, сверкая фарами на мокром асфальте. Зик отреагировал с кошачьей интуицией, когда первая машина в колонне резко вильнула в их сторону. Он втолкнул Юту в живую изгородь, а затем бросился на неё, когда машина перелетела через бордюр и врезалась в то место на тротуаре, которое они только что заняли.

Автомобили посигналили и резко остановились, а машина с грохотом выехала обратно на дорогу и помчалась прочь, повернув направо на первой дороге и визжа шинами, проезжая за зданиями; ее двигатель быстро затихал вдали.

Зик перевернулся на бок и откинул волосы с лица Юты. «Ты в порядке?» — спросил он.

Широко раскрыв глаза и дрожа всем телом, она сказала: «Думаю, да. Эта машина нас бы убила».

Поднявшись на ноги, Зик помог ей подняться и отряхнул сухие ветки, грязь и влагу от растаявшего снега.

Из машины, остановившейся и перегородившей движение, вышел мужчина. Он спросил по-немецки, не пострадали ли они. Юте ответил, что с ними всё в порядке. Мужчина сказал, что не запомнил номер машины. Он предположил, что это, вероятно, был пьяный молодой человек.

Они решили не дожидаться появления полицаев.

Особенно после недавней встречи Зика с ними в Берлине.

Они подошли к машине Юте и сели в нее. Она все еще была немного потрясена, поэтому Зик сказал, что поедет обратно в Берлин.

«Ты кажешься таким спокойным», — сказала она, стуча зубами.

«Хотел бы я сказать, что это случилось со мной впервые. Сейчас уже третий раз. Один раз, когда я был ребёнком, на пустынной проселочной дороге, а другой раз — во Франкфурте, когда я служил в Германии. Что с водителями здесь?»

«Немцы — хорошие водители», — заверила она его. «Может быть, тот мужчина был прав. Скорее всего, это был пьяный или кто-то, разговаривавший по телефону. Или и то, и другое».

Люди часто отвергали, казалось бы, случайные события, считая их просто кисметом или кармой. Но что, если всё, что происходит на Земле, происходит не просто по какой-то конкретной причине, а по грандиозному плану, как будто все живые существа следуют тщательно продуманному сценарию? Ночью олень выбегает на шоссе, заставляя машину резко вильнуть и врезаться в дерево, убивая мужчину, который собирался баллотироваться на пост мэра небольшого городка. Это в конечном итоге привело его к участию в выборах в сенат штата, Конгресс США, а двадцать лет спустя – к президентству Соединённых Штатов, где он…

Объявит войну стране, нападёт на неё, и эта война приведёт к Последней Войне на Земле. Один случайный поступок оленя, перешедшего с места лежки на фасолевое поле, и весь мир будет спасён смертью этого потенциального будущего лидера, заблудшего в будущем. Возможно, стоит также задаться вопросом, где мог быть олень в Австрии в молодости Гитлера или в России в молодости Сталина. До тошноты. До тошноты для неслучайных будущих деспотов.

То же самое можно сказать и о Германе «Зике» Вальтере. Расторжение брака после визита к врачу, где он обнаруживает, что его будущая бывшая жена заразила его венерическим заболеванием, потеря работы и свободного времени, смерть отца и последующее получение Зикем отцовских писем приводят его в Германию, где он объединяет усилия с Юте, чтобы узнать свои предковые корни. Это приводит его в церковь, затем на улицы Магдебурга и к машине, которая врезается в тротуар и чуть не убивает их обоих. Кто может сказать, что если бы Зик не отреагировал секундой позже, они бы оба погибли, оставив сына Юте и дочерей Зика без родителей? Было ли это случайным стечением обстоятельств? Или судьба была на стороне Зика и Юте в этот момент? Когда Зик прокручивал эту мысль в памяти, он невольно вспомнил своего деда, прадеда и других, кто сражался в самых жестоких сражениях в истории Земли и каким-то образом выжил. Одна пуля, попавшая в цель, один осколок артиллерийского снаряда, и его бы не было. Его дочери никогда бы не родились.

Чуть больше часа спустя Зик припарковал машину Юты в квартале от её дома. Она наконец-то достаточно расслабилась, чтобы вздремнуть на последние полчаса их поездки.

Юта вздрогнула, вытерла лицо и спросила: «Где мы?»

«У тебя дома».

Когда они вышли из машины и направились к ее квартире, Зик заметил мужчину в полуквартале от дома на черном BMW, который стряхивал пепел с сигареты на дорогу, а затем выпускал струйку дыма в открытое окно.

Они проникли к ней в дом и сняли пальто.

«Что ты хочешь приготовить на ужин?» — спросила его Юта. «Боюсь, мне особо нечего есть. Я не ходила на рынок с тех пор, как ты здесь».

Зик убедился, что ролладены закрыты, так что свет не проникал ни внутрь, ни наружу. «Ты видел парня на улице?»

Юта выглядела обеспокоенной. «Какой парень?»

Может, он был параноиком. Возможно, такое чувство охватило бы любого, кто чуть не погиб под колесами мчащейся машины. «В квартале стоял парень на чёрном BMW. На улице за его окном валялось, наверное, полпачки окурков».

«Почему бы просто не воспользоваться пепельницей в машине?» — спросила она, уже глядя в окно и собираясь дернуть за шнурок «Ролладенса», чтобы выглянуть наружу.

Зик остановил её. «Нет». Он на мгновение задумался. «Может быть, машина не его. Может быть, за мной следит полицейский».

Если Зик был слегка обеспокоен, то Юта была по-настоящему напугана. Она скрестила руки на груди.

«Возможно, ничего особенного», — сказал Зик. «Может, просто какой-то парень преследует бывшую девушку».

«И это должно меня утешить?»

«Не знаю. У тебя есть какой-нибудь бывший парень, который мог бы быть где-то поблизости?»

Юта покачала головой. «Ты права. Он, наверное, просто полицейский».

«И это должно меня утешить?» — рассмеялся Зик.

«Ладно», — сказала она. «Давай просто сходим куда-нибудь поесть. Пойдём туда же, куда и в тот вечер».

«Ладно. Посмотрим, последует ли за нами этот парень».

Она подняла брови. «Это так похоже на плащ и кинжал. Я немного возбуждаюсь».

«Что нужно, чтобы сильно возбудить тебя?» Он подошел к ней ближе и провел ладонями по тыльной стороне ее рук.

Она подошла к нему, обняла его за поясницу и прижала к себе. «Этого будет достаточно».

Ужин подождет, поскольку они отправились к ней в спальню на полчаса.

Когда они закончили и снова оделись, Зик помог ей надеть пальто, и они направились к двери.

«Мне это было нужно», — сказала она.

«Кажется, мы оба так сделали. Теперь я очень голоден».

Выйдя на тротуар, Зик, сам того не заметив, заметил, что мужчина всё ещё сидит в BMW и курит сигарету. Вместе с Юте они направились в противоположном направлении к ресторану, через кампус Берлинского университета имени Гумбольдта. Насколько Зик мог судить, погони за ними не было.

Они съели традиционный шницель и выпили пару кружек пива. Когда они закончили и принялись за вторую кружку, появился старый друг Юта — профессор истории Альберт Линц, который обсуждал с ними тайные общества в ту ночь, когда Зика забрали на допрос в полицию.

Юте пригласил его выпить пива. Похоже, в Линце уже было несколько человек, но он с радостью сел за столик рядом с Юте, напротив Зика.

«Чем вы двое занимались?» — спросила Линц, заставив Юту покраснеть, а Зика — улыбнуться.

«Всё ещё изучаю своё прошлое», — сказал Зик. «Сегодня мы были в Магдебурге».

«Вы слышали о разграблении Магдебурга?» — спросил Линц.

«Да, Юте мне об этом рассказала. Сегодня мы, кстати, проследили мою родословную примерно до этого времени».

«С какой стороны?»

«Отцовский».

«Нет, я имею в виду, какая сторона конфликта?»

«О», — Зик об этом не подумал. «Ну, это была католическая церковь. Так что, полагаю, это была та сторона».

«Значит, грабители, а не жители деревни», — Линц презрительно ухмыльнулся Зику.

«У тебя с этим проблемы?» — сказал Зик как можно более внушительным тоном.

«Вовсе нет. Это было другое время. Просто невероятно. Вот они оба верили в одного Бога, исповедовали одну религию, а потом решили убить друг друга с большой предвзятостью. Удивительно, что мы вообще здесь. Мы все просто потомки либо покорных пацифистов, либо удачливых милитаристов. Как бы то ни было, мы здесь, а не потенциальные предки тех, кому не повезло быть стёртыми с лица земли». Он сделал большой глоток пива, допил его и махнул рукой официантке, чтобы та принесла им ещё три. «Это за мой счёт, мои хорошие друзья».

Зик никогда не рассматривал такую возможность. Недавно он осознал, что его дед легко мог погибнуть в Первой мировой войне, но предположил, что его предкам, жившим ещё в далёком прошлом, тоже, должно быть, повезло не умереть во время всех этих войн, голода и эпидемий, терзавших Европу на протяжении веков. Но что-то в этом профессоре по-настоящему бесило Зика. Его поведение напомнило Зику его ранние годы, когда он сопровождал богатых людей в глушь на лосей. У них было больше денег, чем ума, и они смотрели на Зика свысока, словно он был скромным слугой.

Он хотел бы получить по доллару за каждого из этих нимродов, которых он оставил в

Слишком долго бродили по лесу в одиночку. Большинство не могли найти себя обеими руками. Они вели себя не по правилам, пока их немного не спустили с поводка. Некоторые считали, что Зику следовало бы привязать лося к дереву и ждать, когда он их убьёт. У этого парня, у этого профессора, был тот же комплекс превосходства, что и у охотников, только без всех денег, которые обычно приходят вместе с их обманчивым представлением о интеллектуальном ранге. Не будь он коллегой Юта, он бы просто дал ему в морду. Все эти мысли сплетались воедино, пока он наблюдал, как профессор болтает с Ютом по-немецки.

«Кто-нибудь из вас хочет поделиться?» — спросил Зик и отпил недавно принесенного третьего пива.

«Извините», — сказала Юта. «Это очень грубо с нашей стороны. Альберт спрашивал меня, как прошёл наш день. Я упомянул, как старик в церкви провёл нас в недра здания и показал кое-какие артефакты».

«Я бы с удовольствием туда съездил, — сказал Линц. — Я понятия не имел, что у них есть предметы Ордена Медальона».

«Вы знаете об этом Ордене?» — спросил Зик, наклоняясь через стол. «Вы упомянули медальон, но не назвали конкретный Орден, когда мы встречались в прошлый раз».

Линц откашлялся и отпил пива. «Я не был уверен, что это Орден. Многие тайные общества использовали крест в своей символике. Когда символ такой маленький, сложно сказать».

«Итак, что ты о них знаешь?» — спросил Зик.

Профессор Линц приблизился к Зику через стол, оглядывая комнату. «Правда ли, что у тебя есть один из их медальонов?»

Зик посмотрел на Юте, которая, должно быть, сказала это Линцу. «Кажется, да. Но я не видел этого уже больше двадцати лет».

«Это принадлежало твоему отцу?» — спросил Линц. «А до него — его отцу?»

«Так мне сказал отец. Но я также думаю, что отец понятия не имел, что этот медальон связан с какой-то группой. Полагаю, дед никогда ему об этом не рассказывал. Он просто сказал передать его сыну».

«Это интересно», — сказал Линц, откидываясь на спинку стула и глядя на Зика поверх своего пивного стакана, пока тот допивал его до половины.

Ют вмешался: «Держу пари, этот медальон стоит кучу денег».

Линц поставил стакан сильнее, чем ему бы хотелось, пролив пиво на стол. «Нет, нет. Его нельзя продавать. Да, он стоил бы больших денег для подходящего покупателя. Но это часть истории — как для нашей страны, так и для семьи Зика. Полагаю, таких медальонов во всём мире осталось меньше горстки, и большинство из них находятся в руках богатых коллекционеров. Надеюсь, ваш медальон в надёжном месте».

В этом-то и была проблема. Зик даже не был уверен наверняка, достался ли ему медальон от отца. Возможно, он был среди тех вещей, что он получил от отца после его смерти, но ему нужно было вернуться в Портленд, чтобы проверить.

Профессор отпил еще пива и сказал: «Кстати...

.эти люди из вашего правительства когда-либо связывались с вами?

«Какие мужчины?»

«В тот вечер, когда мы были здесь, сразу после того, как вы оба ушли, двое мужчин в костюмах спрашивали меня о вас. Я даже не знаю, как они узнали, что вы здесь».

«Что ты им сказал?» — спросила Юта.

«Я же сказал, что он у вас гостит», — сказал Линц. «Разве это не правда?»

Уте выдохнула и закрыла глаза, словно у нее болела голова.

«Это правда, — сказала она. — Но как вы узнали, что они американцы?»

«У них не было акцента, — сказал Линц. — Абсолютный немецкий. И документы из американского посольства. Вы же не думали, что я просто отправлю кого-нибудь к вам…»

место."

Юта выглядела так, будто вот-вот взорвется, поэтому Зик вмешался и объяснил ситуацию со своим старым другом и то, как он ложно обвинил Зика в убийстве, которое произошло более двадцати лет назад.

Профессор Линц допил пиво, покачал головой и сказал: «Юте, вам придётся оставить его себе. Он определённо делает всё интересным».

«Сегодня он спас мне жизнь», — сказала она и продолжила объяснять, как машина чуть не сбила их обоих.

Глаза профессора широко раскрылись, когда Юте заговорил о случившемся.

«Боже мой! И это было сразу после того, как вы вышли из церкви?»

Зик кивнул. «Да. Почему?»

"Ничего."

Юта ударила профессора по руке: «Выкладывай».

«Этот Орден Медальона, как сообщается, более секретен, чем любое другое общество. И более жесток. Говорят, что, став членом, ты остаёшься им на всю жизнь. Ты не можешь выйти. Если попытаешься уйти или рассказать кому-нибудь об Ордене, тебя убьют».

«Но это всего лишь истории», — сказал Зик. «И Ордена ведь больше нет, верно?»

Профессор Линц просто пожал плечами.

Это было похоже на одну из тех историй у костра, которые подростки рассказывают, чтобы напугать друзей или младших братьев и сестёр. Зик ни на секунду не поверил, что этот Орден всё ещё силён и убивает людей за неподчинение. Хотя перед квартирой Юта околачивался мужчина, явно следивший за кем-то. Но это, вероятно, было больше связано с ложными обвинениями в убийстве, выдвинутыми против Зика.

OceanofPDF.com

И Зик, и Ют чувствовали себя довольно оцепеневшими, возвращаясь к ней в квартиру в холодном ночном воздухе. Ют раздумывала, не продолжить ли им с того места, на котором остановились ранее вечером в её спальне. Голова Зика была забита всякими смутными мыслями, главным из которых был разговор с добрым профессором о медальоне, который, возможно, у него был, а возможно, и нет, в Портленде. Если у него действительно был медальон Ордена Медальона, были ли у него веские причины не продавать его?

В конце концов, у него не было работы. У него был доступ к пенсионным счетам, но он не мог тронуть их без большого штрафа около пятнадцати лет. Чем он будет заниматься в это время, чтобы заработать деньги? Как он будет жить? Он же не мог вернуться в лес и снова стать обычным гидом-охотником. Это было бы похоже на то, как профессиональный футболист возвращается играть за школьную футбольную команду. Одна из идей заключалась в создании эксклюзивной службы гидов, которая возила бы знаменитостей на экзотические охоты по всему миру, как он сделал со своим охотничьим шоу « Зик охотится на больших парней» . Он мог бы взять с собой тех, кто действительно хотел отправиться с ним, но не хотел, чтобы кто-то знал, что они убивают животных и съедают их. В основном это были голливудские типы, беспокоящиеся о своей карьере. Он уже делал это несколько раз, следя за тем, чтобы эти люди не попадались на камеры. Зик подозревал, что на эти услуги найдется неплохой спрос. Голливуд был полон тайных республиканцев, скрытых гомосексуалистов и, конечно же, охотников и любителей оружия.

Подходя к квартире Ют, Зик заметил, что BMW всё ещё стоит на улице. Но курящего мужчины там не было. Он крепче обнял Ют, когда они повернули и поднялись по лестнице к ней.

Она открыла дверь, и они вошли внутрь, включив свет.

Они оба застыли на месте. Квартира была разгромлена до основания.

Кто-то даже разрезал ее кожаный диван и вытащил из него набивку, разбросав остатки по полу, словно искусственный снег.

Уте была в шоке, но бродила по гостиной и ругалась по-немецки.

Зик догнал её и схватил за руку. «Нам нужно выбираться отсюда».

«Но посмотрите на меня. Кто мог такое сделать?»

«Пошли», — потребовал он. «Нам пора!»

Он убедил её уйти. С неохотой. Когда они уходили, Зик выключил свет и запер за ними дверь. Он заметил, что замок выглядел так, будто его не взламывали. Просмотр всех этих полицейских сериалов дал свои плоды.

Выйдя на тротуар, Зик сказал: «А теперь вызывайте полицию».

«Что происходит, Зик?» — спросила она, доставая мобильный телефон и набирая 110, чтобы позвонить в полицию.

«Не знаю. Но люди, которые сделали это с вашей квартирой, могут всё ещё быть там».

«Это безумие», — сказала она. Затем ей позвонили, и она рассказала, что случилось с её квартирой, назвав свой адрес.

Пока Юте разговаривала с полицией, Зик направился к BMW, стоявшему несколькими машинами дальше. Что происходило? Сначала их чуть не сбили в Магдебурге, потом какой-то мужчина наблюдал за квартирой Юте. Теперь её квартира была полностью разгромлена. Он подошёл к BMW и заглянул в салон. На пассажирском сиденье, от водительского до пассажирского, лежал мужчина, который наблюдал за ними. Зик бы догадался, что тот спит, если бы не кровь. Он отступил от машины и вернулся к Юте, которая только что закрыла телефон.

«Что происходит?» — спросила она.

"Я не знаю."

«Ты выглядишь так, будто увидел привидение».

Может, и так. «Человек, который следил за вашим домом», — начал он, а потом на секунду замялся. Сказать это было не очень-то уместно. «Он мёртв».

«Что значит, он мертв?»

— Тот , окончательно чудак .

«Ты уверена?» Она направилась к BMW, но Зик остановил ее.

«Не надо. Повсюду кровь. Полиция уже едет?»

Она кивнула головой и затряслась. Он крепко прижал её к себе, оглядывая окрестности, пока они ждали полицию. Зик предположил, что они не будут сильно торопиться, ведь они приехали на место происшествия с ограблением, а не с убийством.

Через несколько минут подъехала первая полицейская машина. Уте встретила молодого офицера у крыльца и рассказала ему о том, что они обнаружили после возвращения с ужина. Он записал её слова в небольшой блокнот.

«Вы говорите по-английски?» — спросил Зик полицейского. До этого момента он не произнес ни слова, поэтому офицер мог предположить, что Зик немец.

«Да», — сказал полицай. «Кто вы?»

Зик объяснил, что они друзья Юта, а затем решил упомянуть, как они нашли труп в машине неподалёку. Полицейский внезапно насторожился, его рука инстинктивно легла на автоматический пистолет на правом бедре. Он прошёл по улице и заглянул в BMW. Затем он передал эту информацию своему диспетчеру, прежде чем вернуться к ним.

«Как вам удалось обнаружить этого мужчину в машине?» — спросил офицер полиции.

«Когда мы добрались до квартиры Юте и обнаружили, что она разгромлена, я подумал, что нам нужно оттуда убираться. Знаете, на случай, если тот, кто это сделал, всё ещё жив.

там."

«Хорошая идея», — сказал молодой офицер.

Зик продолжил: «Пока Ют звонил по поводу взлома квартиры, я спустился вниз по улице, чтобы осмотреть эту машину».

Полицейский был явно растерян. «Зачем вам это?»

Зик объяснил, что они заметили парня, сидевшего в машине ранее, курящего и оставляющего окурки. Но когда они вернулись из ресторана, BMW всё ещё стоял на месте, а вот мужчины не было видно.

«Я подумал, что он просто прячется внутри», — объяснил Зик. «Или, возможно, мужчина всё ещё находится в квартире Юта. Я собирался записать номер его машины на случай, если он вдруг выбежит и убежит до вашего приезда».

Офицер выглядел довольным. Он был доволен, пока не назвал имя Зика. Лейтенант Герхард Бек каким-то образом узнал, что Зик может быть причастен к недавнему убийству. Бек приказал молодому офицеру задержать Зика и Юта для допроса.

Теперь Зик чувствовал себя как рыба в воде. Сначала он теряет отца. Вполне естественное событие, учитывая его возраст и здоровье. Затем он непреднамеренно убивает кошку жены. Он теряет свою неплохую работу. Он идёт к врачу и узнаёт, что у него, возможно, рак и определённо венерическое заболевание, возвращается домой, чтобы поговорить с женой, а она вывезла все его вещи в ящике для хранения на подъездную дорожку. Ему вручают документы о разводе, и он узнаёт, что жена планировала это месяцами.

Затем с ним происходит нечто, как он думает, хорошее: он находит письма из Пруссии, которые его дед написал во время Первой мировой войны.

Итак, Зик отправляется в путешествие в Германию, чтобы открыть для себя что-то новое. Но по прибытии друг сообщает полиции, что Зик убил человека более двадцати лет назад, незадолго до падения Берлинской стены. Американское посольство изымает у него паспорт и запрещает ему покидать страну, пока не будет решен этот вопрос.

Ладно, он справится, ведь он знает, что невиновен. Он возвращается в Магдебург и узнаёт, что его предки были членами тайного общества, и он...

Возможно, у него есть один из медальонов Ордена Медальона. Его чуть не сбила машина. А теперь мужчина, который, казалось, наблюдал за ним, найден убитым в своей машине возле квартиры Юты. Обычная череда событий в жизни Германа «Зика» Вальтера. Сейчас ему хотелось бы просто взять снаряжение и отправиться в горы на охоту. Жизнь в лесу была куда проще. Конечно, выживал сильнейший. Но, по крайней мере, Зик знал, как выжить в этом мире.

Казалось, именно города приводили его в замешательство.

Лейтенант Герхард Бек и его молодой коллега, детектив Шварц, прибыли на место преступления менее чем через полчаса, оба слишком уж спешили допросить Зика. Когда начал идти лёгкий снегопад, Бек поручил Шварцу проводить Зика и Юте в её квартиру, пока сам осматривал тело мужчины в BMW. Но, должно быть, он лишь взглянул на труп, потому что оказался в квартире прежде, чем Шварц успел задать хоть один вопрос.

Их доступ в квартиру Юта был ограничен пребыванием в гостиной.

Бек включил небольшой цифровой диктофон и начал задавать вопросы.

Удивительно, но сначала он сосредоточился на Юте и разгроме ее квартиры.

Ют, конечно, понятия не имел, кто мог это сделать.

«Что-нибудь пропало?» — спросил детектив Шварц.

Юта оглядела комнату, но понятия не имела. Деревянный пол был почти не виден из-за книг, грязи с растений и разбросанной мебели. «Трудно сказать», — сказала она. «У меня мало что есть. Я плохой преподаватель в колледже».

«А как насчёт недовольных учеников?» — предложил Зик. «Может быть, кто-то, кому ты поставил плохую оценку».

Лейтенант Бек бросил на Зика суровый взгляд. «Позволь мне задать вопросы». Полицейский перешёл на свой родной немецкий и не оглядывался.

Зик чувствовал себя брошенным, поэтому просто пытался чем-то занять себя. Но его мысли всё время возвращались к виду мёртвого мужчины в BMW. Кто это был?

Парень? Неужели он не имел никакого отношения к разрушению квартиры Юта? Может быть, он просто наблюдал за кем-то другим на этой улице?

Маловероятно.

Кролик получает травму и громко визжит, хотя и понимает, что его визг привлечёт внимание другого хищника. Но он ничего не может с собой поделать. Боль вызывает пронзительный крик у каждого кролика в мире. Это в их природе. Действие А ведёт к реакции Б. То же самое произошло и с событиями этого вечера. Мужчина обыскивает квартиру, жильцы уходят ужинать, мужчина вламывается в квартиру, разгромляет её и возвращается к своей машине. Его убивают.

До бесконечности.

Однако Зик понимал, что может быть и другое объяснение. В конце концов, если у будущего покойника был сообщник при ограблении квартиры Ют, что побудило его убить своего партнёра? Возможно, если бы они нашли что-то очень дорогое, и один грабитель напал на другого, чтобы присвоить всю наживу себе, это имело бы смысл. Такое случалось постоянно. Но сама Ют говорила, что у неё нет ничего по-настоящему ценного.

Закончив с Юте, лейтенант полиции перешёл к допросу Зика. В это же время Бек поручил своему помощнику сопровождать Юте по её квартире, чтобы проверить, не пропало ли что-нибудь. Зик догадался, что лейтенант делает это, чтобы они с Юте не могли скоординировать свои ответы. Учитывая, что Бек спрашивал Юте по-немецки, это было невозможно.

Бек попросил Зика рассказать о том, как прошёл его день, вплоть до обнаружения трупа. Зик рассказал, включая их встречу с сумасшедшим водителем в Магдебурге. Он умолчал о некоторых подробностях того, что им показали в католической церкви тем днём. Зик не считал, что это как-то связано с трупом.

«Итак, вас обвиняют в убийстве, которое произошло более двадцати лет назад, и вот прямо возле квартиры, где вы остановились, убивают мужчину»,

Бек сказал: «Либо ты самый невезучий человек на свете, либо ты как-то причастен ко всему этому».

«Не думаю, что удача тут при чём», — сказал Зик. «Жертва — Ют». Он широко развёл руками. «Посмотрите на это место. Думаете, мы как-то к этому причастны? И, как, я уверен, Ют вам объяснил, мы были в ресторане с другим профессором в момент смерти этого человека».

Лейтенант Бек покачал головой: «Мы не установили время смерти».

Зик сказал: «Кровь всё ещё была насыщена кислородом. Он, должно быть, был мёртв меньше часа».

«Откуда вы это знаете?»

«Люди ничем не отличаются от других животных, — пояснил он. — Я зарабатываю на жизнь охотой. Я узнаю свежую кровь, когда вижу её».

«Посмотрим», — сказал лейтенант, выключая диктофон. Затем он позвал своего молодого соратника, и они вдвоем вышли из квартиры.

Ют и Зик стояли в разгромленной гостиной. Ют скрестила руки на груди, и на её лице отражалось выражение страха или неуверенности. Похоже, она плакала где-то в дальней комнате.

Зик коснулся её руки. «Ты в порядке?»

Она покачала головой. «Как же так?»

Теперь Зик чувствовал себя полным идиотом, навлёкшим на друга эту пелену страданий. Его логический ум рассудил, что всё это не имеет к нему никакого отношения. Как такое возможно? И как же иначе? Он сам навлёк на неё всё это. Его жизнь не была идеальной до этого месяца, но она и не была чередой катастроф, как в последние несколько недель. Казалось, каждый поворот часов приносил в его жизнь очередную катастрофу. Сколько ещё может выдержать человек? Он чувствовал, как кровь бежит по сосудам, как сердце неудержимо колотится, как давление пульсирует в висках.

«Мы не можем остаться здесь сегодня на ночь, — сказал он. — Мы можем пойти в гастхаус по дороге».

Она покачала головой. «Мы могли бы пожить у моей матери в её квартире.

Мне нужно увидеть моего сына».

Зик обнял ее и крепко прижал к себе, она уткнулась головой ему в плечо, и слезы наконец-то хлынули рекой.

Когда она успокоилась и её дыхание успокоилось после нескольких глубоких вдохов и выдохов, Уте посмотрела ему в глаза и сказала: «Ты пойдёшь со мной? Ты сможешь познакомиться с моей матерью и сыном».

Как отнесётся её мать к встрече с Зиком? Он не был уверен, что это хорошая идея. Прежде чем он успел ей ответить, в комнату без стука вошёл мужчина в хорошем костюме и подошёл к ним.

Мужчина представился атташе американского посольства и показал им свои документы. «Мистер Уолтер, мы хотели бы пригласить вас на собеседование».

Это был эвфемизм для слова «допрос»? «Почему?» — спросил Зик.

«Это просто формальность, когда один из наших граждан замешан в преступлении на чужбине», — сказал он, словно читая это по сценарию.

«Я не причастен ни к какому преступлению, — насмешливо сказал Зик. — За исключением того, что я случайно остановился в доме гражданина Германии, чья квартира только что была разрушена. И, конечно же, прямо у дома в его BMW убивают мужчину. На улице, где живёт весь город».

«Я не имел в виду, что вы виноваты», — сказал сотрудник посольства. «Нам просто нужно прояснить некоторые моменты, прежде чем мы выдадим вам паспорт».

Какой выбор был у Зика? Без паспорта он застрял в Германии.

«Ладно. Давайте покончим с этим», — сказал Зик.

Когда ни сотрудник посольства, ни Зик не двинулись к двери, Зик сказал: «Не могли бы вы подождать меня снаружи?»

Мужчина неохотно попытался улыбнуться, что чуть не убило его, а затем оставил Зика и Юта одних.

«Мне это не нравится», — сказал Ют.

«Ну, я тоже. Но мне нужен паспорт». Он снова оглядел комнату. «Просто собери вещи и поезжай к матери. Я позвоню тебе, когда закончу в посольстве».

Она просто кивнула, выражение ее лица все еще было немного испуганным, а глаза показывали, что ее слезы еще не закончились.

Он нежно поцеловал ее в губы, они обнялись на мгновение, а затем он оставил ее там.

Снаружи полицейские установили освещение и накрыли машину большим тентом, чтобы защитить её от снега. Полицейские выглядели как муравьи, атакующие кусок пирога на пикнике.

Сотрудник посольства посадил Зика на заднее сиденье темного седана Mercedes.

«Подождите здесь немного», — сказал он. «Мне нужно поговорить с дежурным офицером».

«Ничего страшного», – подумал Зик. Он потрогал мягкие кожаные сиденья и задумался, зачем американскому правительству автомобили премиум-класса. Его налоговые деньги в деле. Он закрыл глаза и попытался осмыслить всё, что с ним произошло в последнее время. Как можно совместить то, что непостижимо? Имело ли всё это хоть какое-то отношение к Зику?

Двуногие, дышащие ртом, были приспособлены лишь для того, чтобы воспринимать определенный объем информации.

Их маленькие мозги были похожи на старый компьютер с полным жёстким диском. Как только данные заполнялись, их коммуникация замедлялась до тех пор, пока что-то другое не удалялось, чтобы освободить место для новой информации. Диким животным никогда не приходилось усваивать бесконечное количество негативных данных. Но

Их реакция на раздражитель обычно была вопросом жизни и смерти. Когда лиса окружена стаей койотов, она не задумывается, откуда прибудет её следующая еда или скоро ли она снова увидит своих детёнышей. Нет, она понимает лишь одно: либо бежать, либо перехитрить нападавших. Столкнувшись с экзистенциальной дилеммой, лиса знает лишь одно: нужно действовать. Бежать или умереть. Спасаться.

Ad anum.

Ошеломлённый Зик услышал, как открылся и захлопнулся багажник, слегка встряхнув машину. Затем за руль сел сотрудник посольства, а другой мужчина с военной стрижкой, очевидно, морской пехотинец в штатском, сел на переднее пассажирское сиденье.

Они тронулись, не сказав ни слова. Как только водитель «Мерседеса» выехал на более скоростную дорогу, он взглянул в зеркало заднего вида на Зика.

«С тобой все в порядке?»

«Просто здорово», — сказал Зик. «А посольство разве не в другой стороне?»

Водитель искоса посмотрел на морского пехотинца, сидевшего рядом с ним.

«Куда мы идем?» — смягчился Зик.

Морской пехотинец повернулся к Зику и, не сказав ни слова, вернул ему паспорт.

«Мы едем в аэропорт», — сказал водитель. «Ваш рейс обратно в Портленд вылетает через три часа».

Зик сидел ошарашенный. «Почему?»

«Ваше пребывание в Германии стало... трудным для нашего правительства».

Откинувшись на мягкое кожаное сиденье, Зик думал только о Юте.

Что она о нем думала?

●

Вернувшись к своему дому, Юта собрала сумку с одеждой, разбросанной по полу спальни. Её мысли метались в разные стороны – от беспокойства за безопасность Зика до собственных семейных проблем. Ей совсем не хотелось объяснять ситуацию матери. Она благодарила Бога за возраст сына и его нелюбопытство. Ему не придётся ничего знать о том, что его дом осквернён. Она это исправит. Вернёт ему первоначальный вид, и он ничего не заметит. Как жизнь стала такой сложной?

OceanofPDF.com

Последние пятнадцать часов тянулись для Зика целую вечность. Его без всяких церемоний запихнули в самолёт из Берлина во Франкфурт, и до вылета в Портленд оставалось меньше часа, и он не знал, что сказать Юте. Он знал, что она выключает телефон на ночь, чтобы он мог позвонить ей и оставить сообщение о том, что его выдворили из Германии. Хотя она, возможно, и так уже знала об этом, поскольку сотрудники посольства стащили его одежду в сумку и вытащили из её квартиры. Она должна была знать, что что-то не так. Либо это, либо посольский офицер готовился сдать Зика немецкой полиции за одно из двух убийств, а может, и за оба.

В последний час полёта Зика в Портленд он понял, что ему негде остановиться. Его будущая бывшая жена выгнала его из дома и сменила замки. Обе его дочери жили за городом. Братья и сёстры тоже жили за пределами штата. А его единственные настоящие друзья, те, с кем он столько лет охотился, разбросаны по всей стране. Он будет один в своём городе — месте, которое всё больше походило на склад его неохотничьей одежды.

Поэтому, когда он наконец приземлился в аэропорту PDX, единственным выходом для него было добраться до отеля. Он воспользовался трансфером до ближайшего сетевого отеля, зарегистрировался и сразу же отправился спать.

Зик понятия не имел, сколько времени проспал, когда стук в дверь вывел его из почти комы. Потеряв ориентацию, в темноте комнаты, он натянул штаны, пока шёл к двери. Кто-то был весьма настойчив.

Глядя в глазок, он увидел двух широкоплечих полицейских, заполнивших пространство: один помоложе с козлиной бородкой, а другой с татуировками на обоих накачанных бицепсах. Что теперь?

Он распахнул дверь настолько широко, насколько позволяла засова. «Что я могу для вас сделать?» — спросил Зик.

Офицер с татуировками сжал челюсти и сказал: «Герман Вальтер? Пожалуйста, откройте дверь. У нас к вам несколько вопросов».

Зик неохотно выполнил приказ и впустил двух мужчин в свою комнату.

Он задавался вопросом, разрешено ли Портленду офицерам иметь видимые татуировки, но потом решил, что, конечно, разрешено. В конце концов, это Портленд. Он прокручивал в голове Конституцию США, особенно Билль о правах, а точнее, Четвёртую поправку, раздел о необоснованных обысках и арестах без достаточных оснований. Он не понимал, почему это пришло ему в голову именно сейчас. Но Зик всё больше и больше изучал Конституцию в последние несколько десятилетий, наблюдая, как правительство постепенно её меняет.

Зик включил свет и нашёл футболку, чтобы прикрыться. Затем, всё ещё уставший и с ощущением похмелья, он сел на край кровати.

«Вы в порядке, сэр?» — спросил коп с татуировкой.

«Да, я просто устал. Только что с международного рейса. Чем могу помочь?»

«Вы кажетесь мне знакомым», — сказал офицер с козлиной бородкой.

Зик объяснил, что раньше он вел шоу под названием «Зик охотится на больших парней» .

«Вот именно», — сказал офицер. «Я не знал, что вас зовут Херрманн. Я постоянно смотрю вашу передачу по кабельному».

«В прошлом месяце меня отменили, — объяснил Зик, — так что, возможно, придётся немного подождать новых выпусков». Это было не совсем так. Все выпуски, отснятые за последние полгода, всё ещё находились в стадии монтажа и выпуска, запланированного как раз перед следующим сезоном охоты. Официально эти кадры принадлежали ему. Если бы ему удалось заинтересовать другой канал, он мог бы вернуться в свою команду. «Что это вообще такое?» — снова спросил Зик.

Тату сказал: «В ваш дом на юго-западе Портленда вломились. Когда мы проверили ваши кредитные карты, мы увидели, что вы заселились в отель.

В аэропорту. Мы подумали, что кто-то мог украсть вашу кредитную карту и воспользоваться ею перед тем, как уехать из города.

Что-то не сходилось с Зиком. «Подождите. Я больше не живу на юго-западе Портленда. Моя жена живёт там одна». Когда мужчины просто стояли и молчали, Зик продолжил: «Мы разводимся. Она меня выгнала».

«Жаль это слышать», — сказал офицер Эспаньолка.

Тату сказал: «Сэр, не могли бы вы пройти с нами к вам домой? Нам нужно посмотреть, что могло быть украдено».

«Моя бывшая жена не может тебе помочь?» — спросил Зик. «Кроме того, все мои вещи исчезли. Я понятия не имею, чем сейчас владеет моя будущая бывшая жена».

Офицеры старались не смотреть друг на друга, но их взгляды все равно встретились.

«Мистер Уолтер, в сложившихся обстоятельствах было бы лучше проверить, что именно было украдено», — сказал Тату. «Часто во время разводов одна из сторон инсценирует кражу или, по крайней мере, представляет это как кражу со взломом, затем сообщает о происшествии, сдаёт всё на хранение и подаёт заявление в страховую компанию. Я не говорю, что именно это и произошло в данном случае. Я просто пытаюсь проверить ситуацию».

Зик подумал обо всех своих вещах в хранилище и подумал, знают ли об этом офицеры. Их план сработал бы только во вред Зику, если бы он сам подал заявление о пропаже своих вещей. Всё это казалось бессмысленным, особенно в его нынешнем шатком состоянии. Четвёртая поправка всё ещё била его в мозг. Но он закончил одеваться и пошёл вместе с офицерами.

По дороге к своему старому дому, сидя на заднем сиденье патрульной машины, в которой пахло, как в школьной раздевалке, он не мог не думать о том, что квартиру Юта тоже ограбили. Как эти два инцидента могут быть связаны? Как они могут быть не связаны? Он прожил сорок пять лет, и никто ни разу не вламывался ни в одно из его жилищ, и вот в течение пары дней в его окружении произошло два ограбления.

Дождь стучал по патрульной машине, пока они ехали через центр Портленда и через холм на юго-запад Портленда. Внутри машины офицеры молчали. Радио было убавлено до приглушенного шума. На другом конце провода, казалось, говорили по-монгольски. Зик посмотрел на часы. Было два часа ночи. Его рейс прилетел около двух часов дня, а в отель и в постель он добрался к трём. С таким количеством сна он должен был чувствовать себя лучше. И что ещё важнее, ему следовало заставить себя не спать до вечера, прежде чем лечь спать. Но он был совершенно не в себе.

К тому времени, как они добрались до старого района Зика, дождь уже не давал патрульной машине сдаться. Но даже погода не могла скрыть происходящее у его дома. Патрульные машины выстроились по обеим сторонам улицы, перекрыв дорогу перед домом. Казалось, в его старом доме горел свет. Что же происходило?

Водитель с татуировкой остановился и что-то сказал по рации. Затем он повернулся к Зику и сказал: «Мы подождём пару секунд и посмотрим, не стихнет ли дождь».

Пара секунд превратилась в пятнадцать минут тишины, нарушаемой лишь шумом дождя, стучащего по крыше.

Наконец, им представилась возможность, и все трое вышли из машины и поспешили к дому. Прямо у входной двери их остановил пожилой мужчина в штатском с бейджем, прикреплённым к брюкам. Детектив был сильно располневшим, его лицо было покрыто каплями пота, словно прыщами.

Этот мужчина протянул Зику пару нежно-голубых ботиночек, чтобы тот мог надеть их поверх обуви, и пару белых хирургических перчаток. Полицейские с козлиной бородкой и татуировкой покинули дом, не сказав Зику ни слова.

Полицейский в штатском представился как детектив Ли Огден. Рукопожатия не последовало. Он велел Зику ничего не трогать и следовать за ним.

Внизу всё было разгромлено, как и в квартире Юта. Судя по разорванному дивану, это мог быть тот же преступник. Детектив Огден сразу же поднялся наверх, а Зик следовал за ним по пятам. Наверху лестницы задержались ещё несколько полицейских. Они направились прямо к бывшей спальне Зика.

Там царил ещё больший беспорядок, чем внизу. Его будущая бывшая жена Джейн, должно быть, была чем-то взбешёна из-за всего этого. Она была самым организованным человеком из всех, кого Зик знал.

Детектив кивнул мужчине, стоявшему на пороге главной ванной комнаты, где, похоже, другие о чём-то беседовали. Огден подошёл к мужчине, что-то прошептал ему, а затем жестом пригласил Зика подойти.

Что-то было не так. В его старом доме было слишком много людей для простого ограбления со взломом. Медленно, неохотно, Зик присоединился к двум полицейским у входа в свою старую ванную. Когда он выглянул из-за толпы, чтобы увидеть, что происходит внутри, у него чуть не упало сердце, когда он увидел свою будущую бывшую жену Джейн, лежащую на полу из травертиновой плитки, в луже крови, сочившейся из многочисленных ножевых ранений на её теле.

Зик оцепенел, словно олень, застрявший в свете фар своего грузовика, и попытался вернуться в спальню.

Когда умирает кто-то, кто был близок другому человеку, эмоции, как правило, берут верх, и те, кто остаются, кажется, в первую очередь думают о том, чего покойный не испытает в будущем. И только позже, когда смерть наконец наступает, оставшиеся вспоминают прошлую жизнь умерших. Смерть всегда кажется более трагичной, когда последний разговор между мертвыми и живыми был не таким уж звездным, если не откровенно язвительным. Мать кричит на свою дочь, прежде чем дочь хлопает дверью и уезжает в кино с друзьями. Затем молодая девушка разбивает свою машину и погибает, и мать чувствует себя в какой-то мере ответственной в космическом смысле. В конце концов, если бы они не ссорились, возможно, ее дочь была бы более внимательной водителем.

Реальность. Одно событие не было причиной другого. Просто так получилось. А как насчёт сотен других случаев, когда мать кричала на дочь, а дочь не умирала? Оглядываясь назад, понимаешь, что происходит. Животные не чувствуют никакой вины. Олень каждый день идёт по одному и тому же следу от места лежки к месту кормления, и ничего не происходит. Это может продолжаться веками. Эта привычка настолько укоренилась в их ДНК, что может быть следствием определённой генетической мутации. Однажды на этой тропе застрелили молодого оленя. Неужели олени будут избегать этой тропы всю свою историю? Нет. Они продолжают пользоваться ею. Они ничего не могут с собой поделать. До бесконечности и до тошноты.

В глубине души Зик понимал, что должен гораздо сильнее переживать из-за смерти своей будущей бывшей жены, несмотря на то, что она с ним недавно сделала. Джейн подарила ему самое лучшее, что только может дать жена своему мужу, — двух прекрасных, умных дочерей. Он плакал по Джейн. Эти слёзы были настоящими.

Да и как им было иначе? Они знали друг друга ещё со времён колледжа. Лучшие годы жизни провели, скреплённые, пусть и не настоящей любовью, юридическим документом. Любовь, конечно, была, но за последние десять лет, а может, и больше, она угасла.

Он едва помнил, как его проводили вниз, в кабинет, где кто-то принес ему воды, как будто эта жидкость могла снять всю боль.

Детектив Огден вошёл и встал напротив Зика с блокнотом в руке. Двое других офицеров задержались в стороне.

«Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?» — спросил детектив Огден.

Зик кивнул, а его разум на мгновение задумался о Пятой поправке и о том, стоит ли прибегнуть к ней прямо сейчас.

«Вы говорите, что сели на самолет из Германии около двух часов дня?» — спросил Огден.

«Да», — выдавил из себя Зик.

«А потом вы пошли в отель и зарегистрировались».

"Да."

«И что вы сделали потом?»

Зик поднял взгляд на детектива, пытаясь понять, к чему тот клонит этими вопросами. «Вы же не думаете, что я это сделал».

«Что вы сделали после того, как приехали в отель?» — смягчился Огден.

«Я уснул, — сказал Зик. — Я не смог отдохнуть во время перелёта».

«Ты хочешь сказать, что никогда не выходил из комнаты?»

«Верно. Пока ваши люди не начали ломиться в мою дверь. Могу я выйти отсюда?»

«Почему вы хотите уйти?»

Пронзив полицейского взглядом, Зик сказал: «Моя жена была зверски убита всего в нескольких шагах отсюда».

«Бывшая жена», — поправил офицер.

«Официально мы все еще женаты», — сказал Зик.

Офицер продолжал что-то записывать в свой блокнотик. «Так. Как прошёл развод?»

"Что ты имеешь в виду?"

«Было ли это резкое противостояние? Или вы оба нашли общий язык?»

Что этот парень имел в виду? «Я вас не понимаю».

«Я знаю всё о Германии, мистер Вальтер». Он позволил своим словам повиснуть в воздухе, словно отвратительный запах экскрементов.

Мысли Зика пошли кругом. Часть его хотела закрыть рот и попросить о встрече с адвокатом. Но Джейн и её фирма позаботились обо всех его юридических проблемах, включая завещание и несколько деловых вопросов. Возможно, ему пригодится адвокат отца. «Что ты, как думаешь, знаешь?»

Детектив Огден перелистнул блокнот на несколько страниц назад и зачитал список дел Зика на прошлой неделе: как он нашёл труп, как разгромили квартиру Юта, как и этот дом, и как его временно задержали и допросили в полиции по делу об убийстве этого человека в Берлине двадцать лет назад. Он даже высказал предположение о сексуальных отношениях Зика с Ютом, но Зик понял, что это лишь предположение.

«Я что-то пропустил?» — спросил Огден.

«Ну да. Ты забыл упомянуть, как меня чуть не сбила машина.

А Уте Кляйн — просто друг». Это была единственная ложь, которую он сказал портлендской полиции. Потом он подумал и продолжил: «Кроме того, вы забываете, что полиция вместе с сотрудниками нашего посольства позволила мне покинуть Германию. Они даже отвезли меня в аэропорт. Зачем им это делать, если они действительно думали, что я кого-то убил?» Получай, сука!

Детектив Огден вернулся к этому делу: «Вы единственный, у кого, насколько нам известно, есть самый веский мотив убить свою бывшую жену».

«Верно. Это всегда муж. Даже идиот догадается, что это место разгромлено не просто так. Джейн, должно быть, вернулась домой поздно и застала грабителя врасплох».

«Если это так, то что же было взято?»

Тут у Зика в голове прояснилось. Насколько он мог судить, ничего не пропало. «Не знаю. Может, какой-нибудь наркоман искал деньги».

«Мы нашли сумочку вашей жены, — сказал он. — В ней было больше ста долларов наличными, и ни одна из её кредитных карт не была похищена. Не говоря уже о её бриллиантовом кольце и других украшениях, которые до сих пор лежат в коробке на комоде. Нарушитель не оставляет после себя такие вещи».

Глубоко вздохнув, Зик провёл пальцами по волосам. Если Бог существует, у него, безусловно, извращённое чувство юмора. Убийство Джейн, каким бы ужасным оно ни было, станет третьим, в чём Зика обвинят за последнюю неделю. Сколько ещё он сможет вытерпеть?

«Кто-нибудь связывался с моими дочерьми?» — спросил Зик.

Детектив Огден оглянулся на своих коллег, но те лишь пожали плечами.

Повернувшись к Зику, он сказал: «Обычно мы предпочитаем оставлять это близким родственникам. Сколько лет вашим дочерям?»

Зик объяснил, что они оба учатся в колледже: один в Корваллисе, а другой в Стэнфорде. «Мне нужно им позвонить», — сказал он, хотя и боялся

думал так сделать.

Детектив Огден, возможно, чувствуя некоторую вину за то, что не уведомил дочерей раньше, а может быть, просто желая разобраться в некоторых вещах, которые рассказал ему Зик, кивнул головой и вывел двух других офицеров из кабинета.

Оставшись один, Зик достал телефон и обнаружил, что тот всё ещё в режиме полёта. Включив его, он увидел пару сообщений: одно от старого друга и бывшего гонщика NASCAR, который мог бы помочь Зику с новым телешоу, одно от Юта и последнее от Джейн. Он посмотрел на дверь и сначала прослушал сообщение Джейн. Она просто спросила, есть ли у него шанс нанять адвоката по разводам, и попросила её обсудить это с ней, чтобы убедиться в отсутствии конфликта интересов. Джейн знала почти каждого адвоката в Портленде, так что Зику предстояло либо обратиться к выпускнику юридического колледжа, либо к недавно переехавшему в город, либо к бывшему адвокату отца. Конечно, ни один из этих вариантов сейчас не имел значения. Затем он послушал своего друга из NASCAR, который думал, что они продолжат сотрудничество с парой его друзей из кантри-музыки. Они хотели включить шоу Зика в свой график, чтобы привлечь других. Зик понимал, что ему рано или поздно придётся позвонить дочерям, но всё же задержался ещё на несколько секунд, прослушав сообщение Юты. Она гостила у матери, но была очень обеспокоена состоянием Зика. Она знала, что сотрудники посольства отвезли его в аэропорт. Она уже скучала по нему.

Наконец, он позвонил своим девочкам, начав с Сары в Стэнфорд, а затем перейдя к Анне в Университет штата Орегон. Это были самые тяжелые два звонка, которые когда-либо приходилось делать Зику. Как смягчить удар, когда они рассказывают, как была убита их мать? Он не хотел говорить им, что полиция допрашивала его по поводу смерти Джейн, но они обе были умными девочками и должны были знать, что полиция Портленда сочтет Зика подозреваемым или, по крайней мере, лицом, представляющим интерес. Муж всегда так делал. Дело закрыто. Сара восприняла новость гораздо яснее, чем Анна. Она всегда была практичной девушкой. Слезы не изменят того факта, что ее мать все еще мертва. Но Зик был удивлен, как много плакала Анна. Возможно, она ушла от своего последнего визита с незаконченными делами. Он хотел бы быть рядом, чтобы обнять каждую из них и утешить их в этой новости.

У Зика было предчувствие, что по сравнению с этими днями его визит в полицейскую тюрьму покажется детским садом. В голове у него роилось столько мыслей, что он не знал, как справиться с этой ситуацией. Было время, когда его любовь к Джейн была абсолютной.

Эти чувства проникли в его сознание, как и в последний раз, когда он был так близко к ней – когда она свалила все его вещи в коробку на подъездной дорожке, пока он был у врача, узнавшего, что у него заразное от неё заболевание, а также возможный рак, диагноз которого пока не был подтверждён. Но с этим придётся подождать. Он был в состоянии полного шока, в котором раньше не пребывал. Давление в груди, казалось, подавляло всё его существование. Его единственное убежище – леса и леса мира – сейчас словно находились на другой планете.

Затем вошёл детектив Огден и посмотрел на него с выражением неуверенности на лице. «Вы знаете человека по имени Блейк Шипли?»

Зик пожал плечами: «Он был адвокатом моего отца. А почему ты спрашиваешь?»

Его тело обнаружили вчера утром у него дома. Он был мёртв уже несколько дней. Заколот ножом, как и ваша жена.

«Что? Что, чёрт возьми, происходит?» Затем он на секунду задумался и добавил: «Я был в Германии».

«Мы не установили точное время и дату его убийства», — сказал полицейский. «Шипли работал на вас?»

Покачав головой, Зик сказал: «Нет. Я подумывал использовать его для развода. Как думаешь, эти два убийства связаны?»

У детектива завибрировал телефон, он ответил и оставил Зика наедине с этим вопросом без ответа.

Теперь мысли об адвокате смешались в его сознании с мыслями о других недавно убитых. Адвокат, по указанию собственного отца, направил Зика на этот путь. Убийцы что-то искали, и становилось ясно, что это было связано с наследством его отца. А то, что осталось, хранилось на складе в Хиллсборо, штат Орегон.

Медальон. Даже если он не входил в число тех вещей, что передал ему отец, кто-то считал, что это именно так. Всё остальное не имело для них значения, но Зик не питал настоящей привязанности к чему-то, что было далеко от его прошлого. Это не стоило смерти бывшей жены или адвоката отца.

OceanofPDF.com

Последние несколько дней тянулись для Зика словно ожидание в очереди в DMV.

У Джейн не было братьев и сестёр, а родители умерли. Поэтому планирование похорон и распределение имущества легло на него. В фирме Джейн работало несколько юристов, самых близких ей людей, которые не хотели, чтобы Зик имел какое-либо отношение к этим мероприятиям, зная, что они оба находятся в процессе развода. Самой громкой из них была Йетта Бичано, адвокат Джейн по бракоразводным процессам и главный партнёр фирмы Arschloch, Abruti & Bichano. Но Зик знал, что у Йетты нет никаких реальных прав и оснований, поскольку развод ещё не был заключён. Как оказалось, Джейн стоило быть более бдительной к своему имуществу до смерти. Она даже не изменила завещание и не изменила страхового бенефициара, оставив всё Зику, а затем Саре и Анне в случае смерти Зика. Именно это беспокоило Йетту больше всего. К тому же, Йетта не знала, что ему известно о её любовных отношениях с Джейн много лет назад.

Чтобы ранить его, Джейн рассказала Зику об их романе много лет назад однажды ночью, когда она была пьяна и выпила две бутылки хорошего орегонского пино нуар.

Поминальная служба, заранее спланированная Джейн в завещании, была крайне мучительной для Зика, Сары и Анны. Он изо всех сил старался утешить дочерей, но сравнительно молодая смерть никогда не бывает лёгкой. Одно дело – прощаться с восьмидесятилетней, и совсем другое – отпускать красивую, здоровую женщину в расцвете сил. Некоторые женщины стареют достойно, и Джейн была одной из них. Но главным бременем, нависшим над всеми присутствующими, был тот факт, что Джейн была жестоко убита. Формально, конечно, не должно было иметь значения, было ли её тело разорвано в ужасной автокатастрофе или заколото почти тридцатью ножевыми ранениями в её собственной ванной комнате, но это было так. И все это знали.

Теперь, стоя у выхода из зоны безопасности аэропорта Портленд Интернешнл, Зик держал Сару так же крепко, как держал её, когда она в детстве получила травму. Его старшая дочь была крепким орешком, это точно. Возможно, даже сильнее Зика.

Они отстранились, и Зик откинул волосы с лица Сары.

«С тобой все будет в порядке?» — спросил он ее.

«Да, папочка. Мне пора возвращаться на занятия, иначе я совсем отстану.

А вы?"

«Со мной всё в порядке», — солгал он. «То, что мы разводились, не значит, что я не любил твою мать. Она подарила мне два величайших подарка, которые только можно было дать».

«Но в конце концов она, должно быть, действительно причинила тебе боль».

«Ну, это были не самые лучшие моменты. Я тоже был не лучшим мужем, постоянно пропадал на охоте». Он не хотел упоминать, что у него тоже был роман с Ют много лет назад, или что её мать ходила на свидания чаще, чем даже Зик когда-либо мог себе представить.

«Что ты будешь делать с домом?» — спросила она.

«Не знаю», — сказал Зик. «Я не хочу там оставаться после того, что случилось. Наверное, останусь там, где мы жили, пока не смогу его продать». Зик нашёл один из отелей длительного проживания в Бивертоне для себя и девочек, пока они занимались поминальной службой.

«Это не совсем дом».

«Это совсем недалеко от дома», — подумал он, принимая во внимание все отели, мотели и охотничьи домики, в которых ему приходилось временно останавливаться на протяжении многих лет.

«Вы не можете хотеть, чтобы я удерживал дом».

«Нет», — решительно сказала она. «Продай. Я не привязана к этому месту».

Она взяла его за руку и посмотрела ему прямо в глаза. «Полиция не может поверить, что ты как-то причастен к смерти мамы».

«Не знаю. Они молчали, пока я занимался поминальной службой. Но они вынуждены считать меня лицом, представляющим интерес, поскольку мы были в процессе развода, и у меня был самый лучший мотив, о котором им известно. После развода я бы получил пятьдесят процентов после того, как адвокаты взяли своё.

Сокращено, и теперь я получаю сто процентов всего её имущества без гонораров адвокатов». Зик никогда не говорил Саре и Анне, на какую сумму была застрахована жизнь их матери, но эта сумма была семизначной. Плюс выкуп партнёрства у юридической фирмы. Мотив убийства.

«Я знаю, что ты никогда не причинишь ей вреда, папочка».

Он улыбнулся и снова обнял её. «Тебе лучше идти. Позвони мне, когда вернёшься домой».

Она отстранилась от него и сказала: «Хорошо. Я люблю тебя».

"Я тоже тебя люблю."

Она пошла к линии безопасности, а Зик вышел на парковку.

Он оставил свою младшую дочь Анну спящей в отеле. Накануне они поздно спали, разговаривали и пили вино, и он хотел, чтобы она отдохнула перед поездкой обратно в Корваллис. Однако к тому времени, как он вернулся из PDX, она уже проснулась и приняла душ, и всё ещё наносила макияж.

«Тебе следовало разбудить меня, чтобы я могла отвезти Сару в аэропорт», — сказала Анна, взглянув на Зика в зеркало и одновременно нанося подводку для глаз.

«Я же говорил тебе прошлой ночью, что дам тебе поспать», — сказал он. «А утром ты выглядел так, будто тебе нужен был отдых». Он сел на диван. В отеле была отдельная спальня, которую он отдал дочерям, а сам спал на раскладном диване, на котором сейчас и сидел. Во время охоты он привык к гораздо более худшему размещению: ему часто приходилось спать на раскладушках, надувных матрасах или спальных мешках.

Она сунула свою косметику в маленькую косметичку и повернулась к нему. «Как она?»

«Сара — крепкая». Он посмотрел на свою младшую дочь, которая сидела, уперев руки в бока, и, возможно, впервые понял, что она стала красавицей.

Молодая женщина. «Ты тоже. Я знаю, сейчас у тебя такое чувство, будто тебя пнули под дых».

«Больше похоже на то, что меня переехал грузовик».

Он вспомнил машину, которая чуть не переехала их с Юте в Германии. Зик встал и обнял Анну. Так они держались друг за друга какое-то время. Пока не раздался стук в дверь. Догадавшись, что это уборка, Зик подошёл к двери и заглянул в щель. Это был детектив Ли Огден вместе с ещё одним мужчиной, помоложе и, судя по всему, одетым в слишком большой костюм отца.

Зик открыл дверь и спросил: «Детектив Огден. Что я могу для вас сделать?»

«Можно войти?»

Зик повернулся к дочери, которая выглядела обеспокоенной. «Почему бы тебе не вернуться в Корваллис?» — сказал он ей.

Она кивнула и собрала вещи в небольшой чемодан. Затем она подошла к отцу, обняла его, поцеловала в щеку и прошептала ему на ухо, что любит его. Она направилась к двери.

Зик сказал: «Обязательно позвони мне, когда приедешь в школу. И езжай осторожно».

Она улыбнулась. «Я напишу тебе».

Молодой офицер, по мнению Зика, слишком внимательно наблюдал за ее уходом.

Он впустил офицеров в комнату, и все расселись вокруг небольшого жилого помещения. Молодой офицер достал цифровой диктофон, а детектив Огден открыл свой блокнот.

«Есть ли какой-нибудь прогресс в расследовании убийства моей жены?» — спросил Зик.

Огден сказал: «Там было чисто. Отпечатки были только ваших дочерей и бывшей жены. Мы даже ваших там не нашли, что довольно странно».

«Джейн была очень дотошной в вопросах уборки, — объяснил Зик. — Она терпеть не могла пятна на чём бы то ни было».

«Ну, тогда это имеет больше смысла».

«К тому же я не была дома с того дня, как она вывезла все мои вещи».

Огден пролистал пару страниц в блокноте. «Убийство вашей жены оказалось для вас весьма прибыльным». Он продолжил рассказывать о полисах страхования жизни, по которым Зик был указан бенефициаром, о чём он уже знал. «Плюс партнёрство».

«Я понимаю, что вам придётся смотреть на меня в этом вопросе, — сказал Зик. — Но я действительно нормально перенёс развод».

Детектив поднял брови. «Наверное, так и было. Спал с этой немкой».

Зик покачал головой. «Она просто подруга», — снова солгал он детективу.

«Значит, вы не спали вместе».

Он обдумал эту перспективу и подумал, что кто-то, возможно, подговорил Юте сказать, что их отношения стали романтическими. «Я знаю Юте больше десяти лет. Тогда у нас был короткий роман. После того, как Джейн выгнала меня, мне доставили коробку с вещами отца. Он умер меньше двух месяцев назад. Так вот, среди его вещей была пачка писем на немецком. Поскольку мне негде было жить и не было работы, я решил поехать в Германию и попросить Юте перевести мне эти письма».

«Вы когда-нибудь слышали об электронной почте?» — спросил Огден.

Зик пожал плечами. «Мне нужно было уехать. Прочистить голову. К тому же, адвокат моего отца сказал ему, что его последнее желание — чтобы я углубился в изучение немецкого языка».

наследство."

«Человек, которого тоже убили. Так что… лети в Германию и снова начинай трахаться с этой фройляйн».

«Пока нет», — сказал он, не упоминая о ЗППП, которое ему передала жена. «Но мой брак закончился задолго до того, как Джейн выгнала меня.

Мы живём вместе уже двенадцать лет. Когда моя последняя дочь прошлой осенью уехала учиться в колледж, мы почти не общались. К тому же, я большую часть времени проводил на охоте. Так что да, в конце концов мы с Юте переспали. Но я поехал в Германию не поэтому.

Огден снова перелистал страницы блокнота. «Не кажется ли вам странным, что квартира немки тоже была разгромлена?»

Эта мысль не давала Зику покоя с того самого момента, как он впервые вошёл в свой старый дом, и когда его проводили наверх, где он увидел жену, лежащую мёртвой в ванной. «Да. Параллель кажется слишком уж случайной. В обоих случаях похоже, что кто-то что-то искал».

«Что-то конкретное», — сказал Огден. «Иначе они бы забрали деньги и другие ценные вещи».

«Не думай, что я так с Джейн поступлю», — умолял Зик. «Хотя мы больше не были парой, она всё ещё была матерью моих детей. Я хотел, чтобы она была рядом, когда мои девочки выйдут замуж, когда у них появятся собственные дети. Саре и Анне нужно было, чтобы Джейн была в их жизни. Я никогда не смогу отнять это у них».

«А как насчет того мужчины, который умер возле квартиры этой женщины в Берлине?»

«Я никогда в жизни его не видел», — сказал Зик.

«Его раны были такими же, как у вашей жены», — сказал детектив.

«Похоже, это оружие того же типа. У вас много ножей».

Он выдал эти последние данные как общеизвестный факт.

Как такое возможно? Неужели он убил их обоих и не помнил об этом? Он слышал, что такое случалось. Но это было невозможно. Он покачал головой. «Все мои ножи и пистолеты на складе», — сказал Зик.

Детектив просто сидел с самодовольным выражением на своем тучном лице.

Наконец он сказал: «Полицейские сказали, что у них есть видео, на котором вы заходите в тот ресторан с немкой и выходите оттуда гораздо позже.

Они установили время смерти примерно в тот момент, когда вы выпили первую кружку пива. Официантка также подтвердила, что вы ушли только после ужина.

«Знают ли они, кто этот мужчина и почему он сидел перед квартирой Юта?»

«Нет. Полицай просто сказал, что этому человеку пятьдесят два года, и он не из Берлина».

Он перелистнул пару страниц назад. «Город под названием Маг... Магбург... чёрт, я даже не знаю, как это произносится».

«Магдебург?»

"Вот и все."

Это было интересно. Он был из того города, где они изучали прошлое Зика. Где этот человек пытался их сбить. Теперь этот инцидент стал гораздо более зловещим. Зик объяснил, что они с Ютом провели много времени в этом городе, изучая историю его семьи.

«Мы знаем», — сказал Огден. «Полиция изучает этот вопрос. Есть ли у вас какие-нибудь соображения, что кто-то может искать?»

Он покачал головой. «Понятия не имею. Я просто прослеживал историю своего деда и дальше, пытаясь понять своё прошлое. Мне хотелось попытаться создать историю, которую я смогу передать своим дочерям».

Детектив кивнул, закрыл блокнот и встал. «На этом пока всё. Вы останетесь здесь на какое-то время?»

«Да. Я не могу пойти домой. К тому же, кроме нескольких фотоальбомов, почти всё там принадлежало Джейн».

«Теперь он твой», — сказал Огден.

Двое полицейских детективов направились к двери, Зик следовал за ними по пятам.

Огден остановился перед уходом и сказал: «О, из файлов цифровой системы видеонаблюдения отеля мы узнали, что вы не покидали свой номер после регистрации. Записи электронного дверного замка также это подтвердили».

Зик хотел сказать, что он им об этом сказал, но сдержался и просто сказал:

«Вот что я тебе и говорил».

«Верно. Но каким-то образом ты причастен к этим смертям. На твоём месте я бы был осторожнее».

Они оставили Зика в отеле, где он долгое время останавливался, с этими мыслями. Он сидел какое-то время, пытаясь осмыслить то, что ему только что сказали. Его разум с трудом усваивал все события последних недель, начиная со смерти отца. И ему не хотелось признаваться в этом самому себе, но ему всё равно нужно было узнать мнение другого специалиста о том, есть ли у него рак простаты.

Он больше не мог откладывать. Хотя он и не был лучшим отцом на свете, его дочерям всё ещё нужно было, чтобы он прожил ещё немного.

Зику нужен был кто-то, кто мог бы передать ему семейное наследие, которое он открыл в Германии. Ему нужно было вести своих дочерей к алтарю на их свадьбах. А в конце концов, подержать их детей.

Только люди могут делать выводы, связывая одно событие с другим. Некоторые хищники охотятся ночью. Не потому, что им нравится не спать всю ночь, а потому, что именно так эволюционировала их добыча на протяжении тысячелетий. Глаза добычи приспособились видеть в темноте. Почему? Потому что темнота — более сложная среда для хищника. У них есть хоть какой-то шанс выжить ночью. Но они не могут осмыслить эту привычку, которая стала врождённой и укоренилась в их ДНК, переданную им довольно бдительными родителями. Они не могут сделать вывод, что одна привычка ведёт к выживанию. Они просто знают, что должны спать днём и есть ночью, и могут делать это дольше.

Если они так делают. С людьми всё иначе. Они интеллектуализируют. Они постоянно заставляют связи соединяться. До тошноты. До тошноты для хищников и их ночной добычи.

Зик растерялся, не имея представления, как выбраться из пропасти своей жизни.

Лекарства, которые должны были заставить его чувствовать себя лучше или хотя бы что-то чувствовать, словно лишили его всякого смысла. Как раз когда он думал о кружке пива, зазвонил его мобильный.

Это был Юте.

OceanofPDF.com

Юта показалась Зику немногословной, но встревоженной. После обычных любезностей она сказала: «Мне только что звонили из полиции в Магдебурге».

«Насчёт машины, которая чуть нас не переехала?» — спросил Зик. Кто-то другой, должно быть, сообщил об инциденте, потому что они этого не сделали.

«Нет, нет. В церковь, где хранились записи о вашем деде, вломились».

«Правда? Зачем кому-то это делать?»

«Они отправились прямо в архив в подвале, где этот человек, герр Блюм, показал нам медальон и кинжал. Помните?»

«Да». Конечно, он помнил. «Что они забрали?»

«Медальон и кинжал, а также все остальные предметы, связанные с Орденом Медальона. Они также убили старика».

«Блюм? Ого. Ужас. Он казался милым стариком». Он попытался вспомнить, как выглядел этот старик. Потом сказал: «Твой друг, профессор, говорил, что эти вещи стоят кучу денег».

«Вот почему я тебе и позвонила», — сказала она, прежде чем замереть, неуверенно колеблясь. «У нас вчера начались занятия, и Альберт не пришёл ни на одно из назначенных занятий. Это на него не похоже. Он очень ответственный».

Зик расхаживал по главной комнате своего небольшого гостиничного номера длительного проживания, словно зверь в клетке. Именно так он себя и чувствовал с тех пор, как переехал туда.

Что-то щёлкнуло в его голове, но он не был уверен, стоит ли сейчас заводить разговор с Юте. Однако он должен был задать вопрос. «Юте, мог ли Альберт быть причастен к краже этих предметов из церкви? В конце концов, он один из ведущих специалистов по тайным обществам в Германии».

«Ни за что, Зик. Он прежде всего историк. Тайные группы — всего лишь хобби».

«Знаю», — сказал Зик. «Но мы рассказали ему о медальоне и кинжале в ресторане. Он понятия не имел, что у них есть эти вещи». Зик также упомянул профессору, что один из медальонов перешёл от деда к отцу, а после недавней смерти отца — к нему. «Он сказал, что медальон может стоить миллион или больше. Они были чрезвычайно редкими».

«Знаю, Зик. Но не могу поверить, что он это сделал. Он уважаемый профессор».

«Но вы позвонили мне, потому что думаете, что с Альбертом что-то не так»,

Он напомнил ей: «Я не говорю, что он украл эти вещи. Но что, если он расскажет о них кому-нибудь ещё?» Он не хотел упоминать, что любой грабитель мог бы подумать об убийстве человека, который рассказал ему, как получить ценные вещи.

«Я об этом не подумала», — она глубоко вздохнула. «Где ты был последние несколько дней? Я пыталась с тобой связаться».

Он это знал. Он проигнорировал пару её голосовых сообщений. Зик рассказал ей, что случилось с его будущей бывшей женой, и как он пытался держаться ради дочерей, как работал на поминальной службе и как старался вернуть себе контроль над своей жизнью.

«Они думали, что я ее убил», — торжественно сказал он.

Она молча плакала на другом конце провода, а потом шмыгнула носом и сказала: «Мне так жаль. Жаль, что ты мне не позвонил. Неужели они правда думают, что ты можешь убить свою жену?»

«Мы разводились, и я всё ещё был выгодоприобретателем по её страховым полисам. Логично, что они подумали, будто я могу быть как-то причастен к её смерти. Но, думаю, теперь с этим покончено. Они считают, что я был в отеле после вылета из Германии».

«Это здорово. Ну, не то, чтобы твою бывшую жену убили. Ты понимаешь, о чём я». Она собралась с мыслями и продолжила: «Ты сказал, что убийца разрушил её дом так же, как кто-то разрушил мою квартиру. Это как-то связано?»

«Это меня беспокоит, Ют. Это слишком большое совпадение, чтобы не принимать его во внимание. А теперь, после взлома церкви, я вынужден признать, что все эти инциденты связаны. Я упомянул, что у меня был один из медальонов, а ваш дом разрушен. Кто-то подумал, что медальон у меня в вашем доме. Поэтому я вернулся в Портленд, и прежде чем я успел куда-то пойти, кто-то разгромил мой дом. Конечно, они не знают, что я там больше не живу. Джейн просто случайно оказалась под рукой».

«Логично, Зик. А как насчёт мужчины, убитого прямо перед моим домом?»

Это беспокоило его несколько дней. «Не знаю. Может быть, он вломился к вам и разгромил, а его напарник убил его. Но его зарезали так же, как Джейн. Более того, полиция сказала мне, что раны могли быть нанесены тем же оружием».

Тишина на обоих концах.

Наконец Ют сказал: «Мне страшно, Зик».

Что он мог на это ответить? Женщина, на которой он прожил двадцать пять лет, была зверски убита всего несколько дней назад. Квартира Юте была разрушена, и вся её жизнь пошла прахом. «Ты всё ещё живёшь с матерью?» — спросил он.

«Да. Она ничего об этом не знает».

«Возможно, те, кто ответственен за это, добились своего, ограбив церковь», — сказал Зик, пытаясь привнести логику в разговор. «Сначала они проверяют ваш дом, ничего не находят, потом едут ко мне домой в Портленде и тоже ничего не находят. А потом решают пойти туда, где, как они точно знают, есть медальон».

«Хорошо», — сказала она, еще раз громко вздохнув.

Конечно, он забыл сказать ей, что грабители древностей, вероятно, не остановятся ни перед чем. По крайней мере, если поверят, что у Зика есть медальон. Он был лёгкой добычей по сравнению с архивами в церкви. И некоторым людям, независимо от их идеологии, всё равно было трудно украсть что-то из церкви.

Но искушение, должно быть, было непреодолимым. Достаточно денег, чтобы сделать это с кем угодно.

«Ты узнал, есть ли у тебя один из медальонов?» — спросила она его.

«Честно говоря, у меня не было времени посмотреть... после того, как мою будущую бывшую жену убили». Это прозвучало слишком грубо, и он тут же пожалел, что сказал это. «Прости, Ют».

«Понимаю», — пробормотала она. «Но если у тебя есть медальон, ты должен его беречь».

Он планировал сделать именно это. Сегодня днём. «Я посмотрю», — сказал Зик. «Но я даже не знаю, есть ли он у меня».

«Я бы хотел быть там с тобой».

Он согласился с ней. Но у него было предчувствие, что те, кто убил Джейн, не задумаются ни на секунду, прежде чем совершить новое убийство.

«То же самое», — сказал он. «Но вам нужно вести занятия».

«Я боюсь возвращаться в квартиру. Я уже вызвала уборщицу, чтобы она забрала все испорченные вещи, и сегодня привезут новую мебель. Но мне всё равно страшно».

Она вслух задавалась вопросом Зику, почему американцы так хорошо вооружены. Возможно, теперь она начала понимать, почему. Никто не должен бояться в собственном доме. Оружие часто приносило утешение. «Ты можешь побыть с матерью подольше?»

«Конечно. Но с ней не всегда легко ладить. Я справлюсь».

На этом они повесили трубку, и Зик продолжил мерить шагами небольшую комнату. Если он продолжит в том же духе, отелю придётся заменить ковры после его отъезда. Он уже несколько дней не вспоминал о медальоне. Теперь же, после рассказа Юты о медальоне, поднятом из церкви, он думал только о медальоне, который, возможно, показывал ему отец много лет назад.

Он вышел из машины и поехал на небольшое складское помещение в Хиллсборо, постоянно поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что за ним нет слежки. Звонок Юта тоже его встревожил. Возможно, это была паранойя.