Приручить королевича (СИ)

Часть Первая. Белозорье. Глава 1

— Красота! — объявила Варя, с видом победителя окинув взглядом свою отдраенную квартирку. Однушка сияла чистотой от пола до потолка включительно.

Но торжество на лице хозяйки быстро сменилось привычным унынием:

— Скукота-а… — тяжко вздохнула она.

Уборка закончилась, и занять руки теперь совершенно нечем. Готовить что-нибудь кроме полуфабрикатов или разводить иную бурную деятельность не было никакого резона, да и желания — при нынешнем настроении любое начинание заведомо обернётся провалом и породит лишь новый виток последующей уборки, а оно ей надо?

Варвара внимательно оглядела жилище ещё раз — и выцепила взглядом книжный шкаф. В нём она ещё не прибралась! Помытые стекла в дверцах и вытертая с краешков полок пыль не считается. Если она займётся сортировкой накопившихся книжек — это ж ей на неделю занятия хватит. А может, найдутся ещё не прочитанные, забытые в свое время томики — вот будет счастье! Заляжет в кровать, обложившись подушками и вкусняшками, и погрузится в запойное чтение. Чем не отпуск? Можно даже сказать каникулы.

В отпуск Варе очень хотелось. Душа требовала полета в дальние страны. Вот только безработным отпусков не полагается по определению. А на днях Варвару уволили. Опять.

Однако вовсе не в этом крылась причина ее уныния. К увольнениям за свою двадцатипятилетнюю жизнь она привыкла и воспринимала это регулярно возникающее обстоятельство философски: как возможность открыть неизведанные горизонты и развить талант дизайнера-креативщика с новой стороны. И, если говорить честно, долго сидеть на одном месте ей самой очень быстро надоедало — тесно становилось душе! Скучно. Поэтому, когда очередной начальник объявил чересчур активно лезущей не в свои дела сотруднице благодарность, выдал премию за новаторские идеи и сократил к радости всего коллектива, Варя тоже вздохнула с облегчением. Она бы и сама ушла, но увольняться по собственному желанию как-то стеснялась, да и родители не одобряли подобной ветрености.

И не сказать, что у нее была уж очень непоседливая натура, вовсе даже наоборот — домоседливая. Просто слишком часто возникало ощущение тягостной бессмысленности. Ненужности своей особы в данной точке времени и пространства. Напрасной траты времени, чем бы она ни занималась. Заведомое разочарование. Смутное желание чего-то большего.

Что делать с этим чувством, Варя не знала.

Нет, у нее не было ложной уверенности, будто она родилась «не в то» время и «не в том» месте. Но вот куда ей деваться? Куда применить себя, если уже перепробовала все доступные места работы и где только ни пыталась учиться? Внутри постоянно не давало покоя какое-то тление, словно в ней был заложен потенциал, который нужно раскрыть, иначе она перегорит… или протухнет. В общем, получалось, что либо у нее затянулся подростковый поиск своего пути, либо слишком рано начался кризис среднего возраста.

Каждый раз после увольнения Варя меняла стрижку или перекрашивала волосы. Говорят, верное женское средство от неудач и хандры. Но ей помогало не надолго. Может, не тот фасон и не тот цвет выбирала. Вот сейчас выбрала радикальный ярко-клюквенный. Со средней длиной и округлой укладкой окрас сочетался до смешного гармонично — эдакая мадам Ягода из «Чиполлино». Варя очень нравилась себе в зеркале и подумывала на этом образе и остановиться. Если в этот раз повезет, конечно.

Перебирая книги в шкафу, она рассеянно размышляла, куда бы ей податься теперь. Хорошо, немного отдыха можно себе позволить, но дальше-то что? Пусть при страсти к увольнениям Варя умудрилась скопить приличную заначку, придерживаясь в быту строгой экономии, но кто же знает, какие сюрпризы готовит будущее. Ко всему, что не касалось карьеры, она предпочитала относиться с большой осторожностью. (Взять хоть тот же отпуск — сколько лет на него копила! Но за всю жизнь ни разу никуда не ездила дальше родной губернии. Ведь самолеты, судя по новостям, постоянно падают, а в поездах можно столкнуться с маньяками! Уж лучше отдыхать в родной квартирке или на родительской даче и наслаждаться чтением. А на большой мир можно полюбоваться через экран телевизора или ноута).

Правда, иногда Варю посещали сумасбродные идеи.

Например, поселиться в глухой деревне. Не в коттеджном комфортабельном пригороде или в дачном поселке, а именно в дикой местности, едва затронутой цивилизацией. Чтобы был чистый воздух, лес, речка, птички, единый ритм с природой и временами года, био-эко-урожай с личного огорода, вода из скважины, артезианская… Но чтобы в наличии обязательно электричество и интернет.

Или пойти в армию! Вот была бы она парнем, обязательно кинулась бы родину от кого-нибудь защищать и непременно дослужилась бы до генеральских погон. Но она не парень.

А девушкам в таком настроении советуют выйти замуж.

Варя бы и не против сыграть свадьбу, расслабиться за широкой спиной мужа и забыть хоть на время о поисках работы и смысла жизни. Осчастливить родителей внуками, завести, наконец, кота… (Ведь всем понятно, что кота лучше заводить после замужества, а не вместо, чтобы возложить на супруга половину обязанностей вроде походов к ветеринару). Жаль, годных кандидатов на горизонте не имелось.

Нет, она не пряталась от мужского внимания. Но и бегать за мужиками не считала нужным. Как говаривала покойная бабуля: «Судьба найдет хоть на печке, хоть за печкой!» Утолив естественно-ненаучное любопытство несколькими свиданиями в легкомысленную студенческую пору и не получив от кавалеров на одну ночь ничего, кроме досады, Варя теперь предпочитала придерживаться позиции выжидательно-наблюдательной. А романтику наверстывала в безопасном виде — книжками.

Была у нее в свое время первая любовь, закончившаяся предательством и разбитым сердцем. Лучшая подруга подло увела парня! Буквально из-под носа. Варя даже признаться в чувствах не успела — ни ему, ни себе, даже в мыслях. Похлопала ресницами — и прохлопала перспективного кандидата, Анечка его уж пирожками собственной выпечки угощает. И не важно, что было им тогда по двенадцать лет. И одноклассник вскоре после этого переехал в другой город. Да и с предательницей Варя в каникулы помирилась. Но осадочек-то остался на всю жизнь, можно сказать, психологическая травма!.. В общем, с тех самых пор она парням на слово не верит. И сама научилась такие пироги печь, что пальчики оближешь.

За тяжкими размышлениями Варвара незаметно для себя успела отсортировать книжки и на второй полке. Оных, кстати, полок в шкафу насчитывалось немало — от пола до потолка битком забиты печатной мудростью! Ну, или глупостью, если считать вместе с купленными в моменты умопомрачения сонниками, Великими Книгами Магии (одна другой толще) и фэнтезийными романами малоизвестных авторов. Варя поморщилась, глядя на попавшийся под руку пухлый томик с хитро улыбающимся зеленоволосым фэйри на обложке, прикинула, сколько денег утекло сквозь пальцы: по отдельности если считать — копейки, а если сложить за последние пару лет — не одна зарплата. Всё-таки у нее определенно имеется вредная привычка: привитая с детства любовь к бумажным носителям текста. И это в век электроники! Обругав себя за расточительство, Варвара затолкала томик между «Энциклопедией Оборотней» и «Атласом Драконологии».

В этом же уголке, но полкой ниже, обнаружился экземпляр «Нарнии» — золотая книга детства. А через два тома от нее нашлась «Алиса в Зазеркалье», которую Варя совершенно не поняла в свою пору, а теперь и вовсе потеряла надежду проникнуться сказкой абсурда. То ли дело «Алиса» Булычёва! Всё понятно и логично. Вот эта космическая утопия, на почётном месте — вся серия в обложках из искусственной кожи разных цветов.

Книги Булычева для Вари покупал дедушка, это она прекрасно помнит. А вот кто ей подарил «Нарнию» и «Зазеркалье» — вопрос. Факт, что оба раритета она получила на дни рождения, один в двенадцать лет, второй годом спустя. Пользуясь тем, что сама Варя не желала устраивать «детский праздник», предпочитая глупым играм толстые книжки, родители собирали в гости множество своих знакомых. Громогласные дяденьки и тёти приходили с чудесными подарками и коробками конфет, так что у именинницы не возникало и тени обиды за «присвоенную» взрослыми вечеринку. Вот только пестрая круговерть поздравлений слилась в памяти в один калейдоскоп…

— Как же я так? — удивилась Варя, заметив непорядок.

Мысленно извинившись перед классиком, она торопливо вытащила из тесного ряда «Алису» — и, перевернув нарисованного на корешке кролика ушами вверх, поставила книгу обратно.

Как только Варя задвинула корешок вровень с остальными, ее ударило в грудь волной теплого воздуха, словно за полками включился огромный кондиционер.

— Что?.. — охнула она, отшатнувшись.

Дверцы высокого шкафа захлопнулись у нее перед носом. И за стеклами вспыхнула короткая молния.

Варвара лихорадочно попыталась вспомнить, не спрятана ли за шкафом электрическая розетка. Может, это замыкание? Но где тогда треск, искры, запах дыма и жженой проводки?

Приказав себе бежать в прихожую к счетчику и вырубить там всё, пока не поздно… Варя осталась стоять перед шкафом, как вкопанная. Мелькающие по книжным корешкам и стеклам разряды почему-то не выглядели, как взбесившееся электричество. Она с трудом представляла себе, как должен выглядеть ток, утекающий из взорвавшейся розетки, но почему-то была уверена, что не так.

Это было похоже на радугу вместе с северным сиянием. И на новогодние фейерверки, только в миниатюре.

И всё это играло и переливалось в безмолвной тишине. И пахло свежестью…

Варвара моргнула в растерянности — и осознала, что «светопреставление» в шкафу прекратилось.

Всё пропало, будто ничего не было.

— Это как? Я пыли нанюхалась до глюков?.. — спросила она вслух и сама поежилась от звука собственного голоса.

Внутренний голос настойчиво шептал проверить. Вдруг все книги за стеклом превратились в прах? И стоит ей открыть дверцу, как с полок посыплется каскад пепла…

Она решительно распахнула правую дверцу. Замерла на секунду, жадно вглядываясь. В шкафу ничего не происходило. Совсем ничего. Книжки как книжки, полки как полки.

Решилась потрогать, чтобы удостовериться — ткнула пальцем в корешки, там, тут. Ничего не посыпалось, всё стояло твердо и осязаемо. Даже искорки статического электричества не сверкнуло.

Варвара закрыла дверцу и отпрыгнула назад. Однако предосторожность была излишней — и в закрытом шкафу продолжало царить спокойствие.

Она крадучись приблизилась. И резко распахнула левую дверцу. Шлепнула раскрытую ладонь на книги — ничего не загорелось. Только пальцы ушибла о край полки.

Зашипев и тряся кистью, Варя отошла. Прошлась по комнате. Сделала пару кругов, не сводя глаз с подозрительно молчащего шкафа. Наткнулась на угол стола, ругнулась сквозь зубы. Ушла на кухню.

— Давно надо было пообедать. От голода чего только ни примерещится…

Поставила чайник, и пока вода закипала, в задумчивости сгрызла парочку шоколадных печенек всухомятку. После, кинув в кружку пакетик чая и налив кипятка, вернулась в комнату, осторожно держа в одной руке кружку, в другой — насаженную на вилку вчерашнюю подгорелую котлету, обнаруженную в холодильнике.

В отсутствии хозяйки шкаф продолжал стоять смирно и чинно. По возвращении Варвара ничего необычного не узрела.

В глубоких размышлениях она уселась на диван, не сводя глаз с затаившейся мебели.

Когда котлета была съедена, а кружка наполовину опустела, в шкафу послышалось шуршание. Как будто туда забралась мышь. Маленькие коготки отчетливо скреблись о картон корочек и доски.

Варвара воспрянула: наконец-то! Значит, ей не причудилось. И теперь-то не спишешь на голодные галлюцинации. Когда в глазах мерцают всполохи — это пустяки, это и от недосыпа случается. А слуховые иллюзии — это уже серьезно! Либо к ней в квартиру пробрался грызун и повредил проводку, либо надо срочно бежать сдаваться психиатрам. Либо это всё ей снится.

На всякий случай ущипнула себя за локоть — больно! Значит, не спит. Значит, одну версию можно смело отметать.

На цыпочках подобравшись к шкафу, она резко распахнула сразу обе створки. И застыла, оглушенная мыслью:

— Я впрямь свихнулась… — Нервно хихикнула: — Сбылась мечта детства, всего-то с опозданием на пятнадцать лет — мой шкаф открылся в Нарнию!

В Нарнию ли — это еще следовало выяснить. Однако факт оставался фактом: книжный шкаф внезапно сделался дверью в незнакомый город.

Город выглядел, как чистенькие декорации к историческому кино: двухэтажные уютные дома с черепичными крышами, булыжная мостовая, опрятные газончики, цветущие клумбы, ни следа парковок и автомобилей. Воздух был упоительно свеж без примеси выхлопных газов, зато с нотками дыма от печек — и с ароматом свежевыпеченного хлеба, исходившим от ближайшей булочной.

Ни бетона, ни асфальта, ни дорожных знаков, ни антенн и проводов-кабелей.

И никакой рекламы! Хотя улочка-то торговая — первые этажи домов сплошь лавочки и магазинчики. Небольшие витрины без навязчивых ярких огней. Над каждым входом висят лаконичные жестяные «флажки»: крендель, рыбина, окорок, свекла перевернутым знаком карточных пик, и так далее. И при том, что в лавочках вовсю кипела деятельность, владельцы экономили на электрическом освещении! Или его тут тоже вовсе не водилось?..

На улице было довольно оживленно, но без суеты. Прохожие спешили по делам, из окошек соседушки окликали вышедших погулять приятельниц. Продавцы хлопотали вокруг вынесенных под парусинные козырьки прилавков — с овощами и зеленью, с мясом сырым или приготовленным, с рыбой. С пышущими жаром булками, накрытыми чистыми полотенцами. Все запахи доносились приятным ветерком до Вариного носа, подтверждая, что галлюцинация ей досталась высшего сорта.

Одеты честные бюргеры были под стать антуражу города: будто всем миром собрались на фэнтези-фестиваль, посвященный процветающему средневековью — чистому, сытому и благополучному, какого в земной истории, кажется, никогда не бывало. Однако наряды не выглядели бутафорией — по манерам людей, по потертостям на тканях, по иногда заметным заплаткам-штопкам было ясно, что такую одежду здесь действительно носят каждый день, а не надевают ради прихоти.

Кафтаны и жакеты разнообразных фасонов, с сотнями пуговиц, застежек, брошек, с бантиками даже у некоторых мужчин. Все женщины и девушки в юбках или платьях длиной до щиколоток, так что можно разглядеть туфли с пряжками или башмаки. Сорочки что у дам, что у кавалеров отделаны кружевами и оборочками на воротничках и манжетах, с просторными романтическими рукавами — определенно шились без тяжких дум об экономии материала!

И, удивительно, никто вроде бы не чешется из-за блох и вшей. У большинства цивилизованно промытые шевелюры, аккуратные стрижки или ухоженные локоны. И бомжами не пахнут, несмотря на средневековую моду. Выходит, здесь не только принято чисто подметать улицы, но и о личной гигиене имеют понятие.

Разглядывая людей, — до некоторых можно было рукой дотянуться, так близко они проходили мимо ее шкафа! — Варвара не сразу сообразила, что в ее сторону никто ни разу не оглянулся. Словно она останется для этого городка невидимкой, пока не перешагнет порог портала…

Будто сбросив с себя зачарованное оцепенение, Варя быстро закрыла дверцы. И выдохнула, точно всё это время сдерживала дыхание. Руки немного дрожали. Оно и не удивительно — не каждый день узнаешь, что ты сумасшедшая.

Подняла взгляд — за стеклянными створками снова стоят ряды книжек.

Варя ради эксперимента попробовала открыть только одну дверцу, правую. Книжки. Затем только одну левую — тоже книжки. Медленно приоткрыла обе сразу — в щель проник дневной свет и запахи из городка. И звуки.

Она прислушалась к обрывкам незнакомой речи — язык не был похож ни на русский, ни на какой-либо другой, известный ей по импортным кино и сериалам. Вот донеслось пару слов почти по-испански — или ей так показалось. В следующий момент булочница шутливо пропела песенку-припевочку, расхваливая свежие пироги — как будто на смеси китайского с турецким…

Увлеченная подглядыванием и подслушиванием, Варя не сразу обратила внимание на робкое поскабливание коготками. С недоумением посмотрела вниз — прямо перед дверцами, практически острым носом в ее тапочки, сидел маленький белоснежный зверек. Нет, это не был опаздывающий кролик. У этого не имелось жилета и луковицы часов. И на кролика он совсем не похож. Размером с белку, очень головастый, с огромными для маленького тела треугольными ушами, снабженными кисточками. С несоразмерно длинным роскошным песцовым хвостом.

Единственный обитатель чужого мира, кто заметил Варино присутствие.

Зверек поднял лопоухую голову и уставился на нее своими круглыми, большущими умными глазами. Будто хотел что-то сказать. Острая лисья мордочка забавно поморщилась, дернулся нос-черничина, распушились короткие усы.

— Ох… — только и сказала Варя.

Руки тянулись погладить белую шерстку, но растерянный разум твердил: нельзя! Вдруг укусит? Вдруг у него блохи или какая-то зараза? Причем эта самая, нарнийская! — неизвестная земной науке. Или он краснокнижный, а то и вовсе тутошнее священное животное? И за неблагочестивое прикосновение Варю мигом засекут местные, утащат к себе в мир, запытают и казнят на площади!..

Зверек поднялся на неожиданно долгие конечности — тонкокостные, что птичьи ноги! — развернулся к Варе роскошным хвостом. И, оглянувшись, кивнул, махнул ушами — точно приглашал следовать за ним.

— Всё-таки кролик! — ахнула Варвара.

И трусливо захлопнула шкаф.

Глава 2

За захлопнувшимися дверцами раздался громкий обиженный писк. Варя живо вообразила, что нечаянно прищемила неповинному в ее трусости зверьку либо нос, либо хвост, либо лапку. Стыд за причинение травмы беспомощному созданию ожег ее удушающей волной, выключив все прочие страхи. И Варвара тотчас распахнула шкаф, готовая извиняться и оказывать первую помощь пострадавшему.

— Прости меня, я не хотела…

Осеклась, оглядываясь — с той стороны зверька не было.

За спиной у нее раздался хруст. И чавканье. Варя обернулась — и ойкнула. Пока она сокрушалась, целый и не прищемленный белко-песец каким-то образом успел прошмыгнуть к ней в квартиру. Без приглашения вскочил на стол и сунул нос в коробку с печеньем. И ладно бы, не жалко, да только каждая печенина была запаена в отдельный слюдяной пакетик.

— Ты зачем с упаковкой ешь?! Это же вредно! Погоди, дай открою!..

Но зверек протестующе заворчал. И, несмотря на свой миниатюрный размер, умудрился набить в рот сразу три нераспакованных печенины. Вздыбился, как вредный кот, встал на свои тонкие лапки, мотая хвостом, не сводя с Вари круглых глаз.

Она только сделала шаг в его сторону — зверек сиганул со стола к шкафу. Да с такой прытью, что опрокинул на столе кружку и перевернул разоренную коробку, а сам на мгновение будто размазался по пространству белой стрелой. Такое Варя видела на неудачных фотографиях, а вот вживую — впервые! Прямо по поговорке: одна лапа там, другая здесь.

То ли она запнулась, то ли зверь вихрь устроил — Варю крутануло на месте, она постаралась устоять на ногах, сделала шаг в сторону…

И очутилась в ином мире.

Лицо обдуло свежим ветерком. Небо над головой ослепило яркой синевой с необычным сиреневым оттенком. Солнце казалось незнакомой белой звездой, то ли мельче, чем обычно, то ли ярче… То ли действительно это было вовсе не Солнце.

Варя взглянула поверх крыш — и зависла на секунду: над горизонтом белели странные радуги. Недавно в сети она наткнулась на видео с названием «Если бы у Земли были кольца, как у Сатурна» — лишь поэтому и поняла, что это и есть то самое кольцо, а не облака, обрезанные по транспортиру, и не след от хоровода самолетов. Выходит, она точно не на Земле?

Пусть ей неизвестен здешний язык — мало ли на свете языков! Исторический городок можно устроить ради туризма и всех жителей обязать носить костюмы. Даже портал в шкафу Варя готова была списать на эксперименты квантовых физиков. Но нарочно подвесить вокруг планеты кольцо — это уже перебор!

Она определенно сошла с ума, никаких сомнений не осталось.

…На оживленной улице стоять столбом и пялиться в небо чревато. Пока Варя искала отличия планетарного масштаба, на нее налетел прохожий, тоже некстати зазевавшийся.

— Прошу простить, сударыня, — пробормотал он, подняв глаза от записки. Судя по набитой продуктами корзине, это был список покупок.

— Ничего страшного, это вы меня извините, — машинально отозвалась Варя.

Действительно, подумаешь, плечами задели друг друга. Гораздо сильнее ее взволновало то, что она разобрала, что именно произнес местный житель! И судя по его виду, он прекрасно понял, что она ему ответила.

Варя шокировано уставилась на парня еще и потому, что у того оказались синие волосы. Темно-синие, собранные в куцый хвостик. И местный житель захлопал на нее глазами — похоже, никогда прежде ему не доводилось встречать в общественном месте девицу, одетую в короткие шорты, обтягивающую майку и шлепанцы. Однако следует отдать должное его манерам и самообладанию, абориген первым опомнился и отвел взгляд. Слегка поклонился, вежливо добавив:

— Удачного дня, сударыня. Не сомневаюсь, во дворце вы произведете впечатление.

— Спасибо, — проблеяла Варя ему уже в спину.

Какой дворец? При чем здесь дворец? Она ничегошеньки не понимала. И очень хотела поскорее вернуться домой!..

Она обернулась — за спиной не было никакого портала. И родного шкафа тоже не было. Даже телефонной будки. Сплошная каменная стена, высотой в два ее роста, увенчанная черепичной кровлей. Печная труба и флюгер в виде петуха упирались в фиалковое небо…

Два шага вправо — угол дома. Три шага влево — крыльцо с приступком и дверь с бронзовым кольцом-молотком.

Только Варя собралась удариться в панику, только отступила в тень, чтобы на нее никто из прохожих больше не налетел, обхватила себя руками за плечи, собралась сиротливо прижаться спиной к стене…

И вместо холодного камня ощутила пустоту, куда благополучно и провалилась.

Стукнулась плечом о край дверцы, прекратила испуганно жмуриться — и счастливо обнаружила себя дома, в родном мире, лежащей на полу, ногами в книжном шкафу. Кстати, никто из прохожих на той стороне не замечал торчащие из ниоткуда ноги. Из чего Варя сделала вывод, что по частям перенос между мирами не срабатывает, надо туда целиком выпрыгивать.

Полежав и успокоившись, Варвара расхохоталась. Удобная у нее Нарния оказалась: хочешь — вся прыгай, не хочешь — подглядывай. Совсем не хочешь — закрой шкаф и забудь.

А еще автоматически язык понимаешь. Бонусом!.. С другой стороны, если это ее собственный бред, то откуда взяться языковому барьеру.

В голове вспыхнула шальная мысль: а не устроить ли ей каникулы, не выходя из дома? Но не тратить время на чтение о фантастических мирах, а каждый день гулять по чужой планете. Чем не туризм, чем не приключение!

Если уж сходить с ума, то с удовольствием.

Нет, конечно, она могла бы поддаться внутреннему голосу, твердящему, что есть множество причин не ходить в чужой мир, ибо можно не вернуться назад или влипнуть в переделку. Или заиграться и окончательно сбрендить.

Но тот же внутренний голос сам себе противоречил, бубня, что она пожалеет, если упустит такой шанс. Вдруг это не галлюцинации, а новое слово в науке? Где-нибудь ученые запустили очередной коллайдер, устроили побочное завихрение в пространственном континууме — и открыли дыру между мирами. И Варваре привалило счастье стать первой на Земле обладательницей домашнего телепорта. Неужели у нее не хватит смелости, чтобы насладиться выгодами чудо-шкафа, прежде чем она побежит в академию наук хвастаться аномалией? Ибо как честная гражданка она не имеет права лишать человечество открытия века.

Но если портал закроется так же внезапно, как открылся, и приглашенные ученые не успеют полюбоваться чужим миром, Варю точно отправят на длительное лечение. Так что спешить с оглаской никак нельзя. Лучше самой всё разведать, а уж потом взвесить и решить, как быть дальше.

Понимая, что ни о чем другом она думать пока не сможет и вряд ли ночью вообще заснет, Варвара взялась планировать турпоход, не откладывая.

Она не стала закрывать шкаф плотно, оставила щелку, чтобы случайно не «выключить» телепорт. И не слишком удивилась, вскоре обнаружив на кухне знакомого белко-песца. В закрытом холодильнике. Тот залез головой в кастрюльку с макаронами, запеченными с сыром, и самозабвенно доедал остатки позавчерашнего обеда.

— О, как славно! — обрадовалась Варя. — Может, тебе и вчерашние пельмени подогреть? Я их тоже не хочу, а выбросить жалко.

Оказалось, что те пельмени белко-песец уже подъел и кастрюльку вылизал. Подивившись, как в миниатюрное тельце убралось столько еды, Варя пожала плечами и не стала мешать зверю наслаждаться дальше, теперь уже перепелиными яйцами. Благо зверь грязи не разводил, даже с сырыми яйцами обращался очень деликатно — брал в рот по одному, выпрыгивал из холодильника на кухонный стол, там клал трофей на попавшуюся под лапу тарелку, надкусывал скорлупу острыми клыками, выпуская содержимое — и аккуратно лакал узким язычком гоголь-моголь, жмуря глазищи от удовольствия.

От копченой колбасы и ржаного хлеба песец почему-то отказался, хотя Варя сама предложила. Но раз нет, так нет — поглядывая на самостоятельного гостя, она нарезала себе в дорожку бутербродов, завернула в бумагу (остерегаясь нести в чужой мир целлофан), и положила в рюкзак.

— Ты только, как закончишь, не забудь холодильник закрыть, ладно? — в шутку попросила, уходя в комнату.

И спустя минуту к изумлению услышала, что дверцу холодильника нарочито громко захлопнули. Белко-песец, довольно облизывая узкую мордочку, медленно прошествовал из кухни к книжному шкафу. И сел на пороге, обернув лапки своим роскошным хвостищем. Выжидающе уставился на Варвару.

— Сейчас соберусь, и пойдем погуляем по твоему миру, — кивнула она. — Проводишь? Покажешь достопримечательности?

Песец наклонил голову, будто что понял.

Между тем Варя покидала в свой рюкзачок всё, что посчитала нужным и важным: складной многолезвийный нож — на всякий случай, паспорт — для удостоверения личности, упаковку одноразовых носовых платков, лейкопластырь. Смартфон — сомнительно, что там ловит связь, но вдруг получится сделать фото? Бутылку с питьевой водой, бутерброды, порошки от поноса; моток крепкого шнура, заплетенного в виде браслета; листок бумаги и карандаш — составлять план местности, чтобы не заплутать; компас и механические наручные часы. Перцовый баллончик от бешеных собак и хулиганов, баллончик противокомариного средства, мазь от укусов насекомых… Вроде бы всё. Конечно, для двухчасовой прогулки немало, но Варя ощущала себя первооткрывательницей.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — пробормотала она известную фразу.

«Походную» косметичку она, напротив, из рюкзака выложила. Вроде бы в средневековье красились только гулящие женщины, так что пойдет в «домашнем» виде.

К выбору одежды Варя тоже подошла серьезно. Перебрала весь свой гардероб — и ожидаемо не нашла юбок в пол. Ну не носит она подобное! В штанах привычнее. Из платьев обнаружились два неброских, длиной ниже колена — на одном при примерке разъехалась молния. Во втором, старом, Варя просто застряла, не втиснувшись попой. В итоге выбор пал на черные брюки с очень просторными штанинами — если не широко шагать, вполне сойдут издалека за юбку-макси.

К брюкам подобрались черные же кроссовки, в которых Варя не боялась при долгой ходьбе натереть ноги. Скромная белая блузка со винтажным бантом на вороте показалась тоже в тему. Сверху надела трикотажный длинный кардиган оттенка темного шоколада.

Покрутилась перед зеркалом — спохватилась и дополнила наряд черной вязаной шапочкой с искрой люрекса, чтобы спрятать клюквенный цвет волос. Черт его знает, зачем некоторые местные красят волосы в ненатуральные цвета — вдруг это что-то означает, какой-то статус? Лучше не рисковать, она и без того привлечет к себе внимание необычным нарядом.

— Ну что, пошли? — обернулась Варя к терпеливо ждавшему белко-песцу.

Тот понятливо поднялся на длинные лапы — и прыжком сиганул в портал. Варя глубоко вдохнула-выдохнула. И шагнула следом.

На улице чужого города прохожих стало значительно меньше. Но солнце всё еще висело на небе высоко, не спеша к закату. Лавочники, пользуясь затишьем в торговле, неторопливо перебирали товар или просто сидели дремали возле прилавков.

На Варвару, появившуюся из стены, никто не обратил внимания. Люди ее видели, но скользили равнодушными взглядами, очевидно не находя в ней ничего особенного. И это радовало.

Ради эксперимента Варвара попятилась — и вошла обратно в стену, беспрепятственно оказавшись дома. Хихикнув, она сделала шаг вперед — и также без проблем вернулась на мощеную булыжником улицу. На нее по-прежнему никто не смотрел.

Белко-песец крутился неподалеку, не убегая, будто давая ей время привыкнуть и осмотреться.

Мимо пролетела бабочка. Самая обычная, желтая в крапинку. Варя проводила ее взглядом — и распахнула глаза: бабочка села на каменную стену, не думая проваливаться в другое измерение. Варя протянула руку и попыталась потрогать кладку в этом месте — рука прошла сквозь стену, как через воздушный мираж. А бабочке начхать — сидит и лапки чистит. Из этого наглядного опыта можно было сделать вывод, что в оставленную без присмотра квартиру не налетят чужеродные насекомые, что уже хорошая новость. Возможно даже, портал откажется пропускать посторонних людей, если кто-то вдруг вздумает случайно прислониться к стене.

Другой вопрос, если проход теоретически срабатывает только на нее, как в таком разе смог проникнуть к ней белко-песец? У него ведь не спросишь — не ответит. Или он неспроста такой сообразительный? Магический какой-нибудь? Варя покосилась на своего спутника: зверь от безделья по-собачьи чесал задней лапой за ухом, ухо хлопало парусом и мотало кисточкой.

Хихикнув в кулачок, Варя отвернулась от стенки и прикинула, куда же ей направиться — направо по улице или налево? Насколько можно было видеть отсюда, разницы не было никакой — сплошная линия домов с лавочками и магазинчиками.

Запоздало сообразила, что не взяла с собой кошелек. Туризм без шопинга и сувениров теряет половину смысла и удовольствия. Хотя куда бы она тут с кредитками? Да и земные деньги вряд ли пригодятся — еще чего доброго за фальшивомонетчицу примут. И рассказывай им потом про галлюцинации и Нарнию… Разве что попробовать поработать «челночницей»: принести из дома что-нибудь ненужное, сдать в местный ломбард, а честно вырученные деньги потратить на что-нибудь интересненькое.

Варя мысленно сделала себе заметку запомнить удачную идею — и сдвинулась-таки с места. Неторопливо зашагала по непривычно неровной из-за булыжников дороге, поглядывая на витрины и выносные прилавки с приличного расстояния, чтобы случайно не ввязаться в торг со скучающими продавцами.

Булки и пироги выглядели обыкновенными. Соблазнительно благоухали, это да, но внешне ничем от привычных не отличались.

На мясной и рыбный прилавок Варя не особо пялилась, так как не была сильна в анатомии и зоологии-биологии, а вид разделанных морских гадов (или не морских, кто ж знает) мог здорово испортить аппетит.

Зато перед лавочкой с овощами, зеленью и фруктами она невольно остановилась. Внимание привлекли листочки знакомой формы — пучок петрушки! Но не зеленой, а ярко-синей. Морковка тоже нашлась — совсем обычная, вот только сиреневая. Свекла ладно, эта была красной с оранжевыми прожилками. Репа — крупной и приятно салатовой. Салат — нежно-бирюзовый. Капуста — разве что капуста как капуста, почти белые кочаны.

Фрукты и ягоды вообще не поддавались узнаванию. На прилавке красовались красные прямые бананы в плотной кожице от мандаринов. Яблоки ребрились, как тыковки, и пахли абрикосами. Белые персики, опознанные по пушку и форме сердечком, издавали аромат земляники…

— Красавица, что смотришь только? Выбирай, всё свежее! — перехватил ее заинтересованный взгляд появившийся из дверей лавки немолодой продавец.

Варя смущенно отступила на шаг, вцепившись в ремешок рюкзака.

— Простите, я просто гуляю. Кошелек дома забыла.

— Э, неудачно ты гуляешь, без вкуса, — широко улыбнулся лавочник. Подмигнул, выбрал с прилавка белый персик и протянул Варе. — Приходи с кошельком, завтра арбузы будут — пальчики оближешь!

— Арбузы? — Варя, покраснев, взяла подарок, благодарно кивнула. — А какие они у вас? Тоже большие, зеленые и в полоску?

Продавец расхохотался:

— Ты откуда такая приехала? Арбузов не пробовала?

— Ваших — никогда, — чуток осмелела Варя, держа персик обеими руками и наслаждаясь ароматом.

— Наши арбузы правильные, — весело пояснил продавец, — красные, спелые, грозди вот такие, ягодки вот такие! Приходи, сама посмотришь.

— Спасибо, постараюсь прийти, — улыбнулась Варвара, про себя решив, что здесь арбузами называют что-то типа винограда.

— А это как называется? — указала она на персик.

— Шутишь? Это же редька, она везде растет!

— Да, точно! Я просто забыла название, спасибо! А это? — она указала на сиреневую морковь.

— Морква, — великодушно повел рукой продавец. Не дожидаясь следующих вопросов, перечислил дальше:

— Кабачки, — про оранжевую свеклу.

— Огурцы, — яблоки-тыковки.

— Фейхуя, с юга привезли! — банано-мандарины.

— Ну надо же! — восхищенно вздохнула Варя, даже не пытаясь запомнить, чтобы ум за разум не зашел.

Она пожелала доброму аборигену хорошей торговли и удачного дня, и отправилась гулять дальше, размышляя над важным вопросом: почему она слышит привычные слова, не всегда обозначающие привычные вещи? Если очень сильно напрячь слух, то можно было уловить, что и продавец этот, и она сама беседовали вовсе не по-русски. Когда она подсматривала через шкаф, то слышала речь — и ни слова не понимала. Теперь же, когда она ступила на эту землю, случилось чудо: и с произношением у нее никаких проблем, и смысл слов понятен, будто язык родной, и на звучание внимания не обращаешь, ибо просто не способен отвлечься от смысла.

Всё-то хорошо — за исключением небольшой путаницы, когда сами предметы (те же фрукты!) не совпадают с земными. Верх остался верхом, низ — низом, но вишню будут называть смородиной, потому что у нее окажутся другие косточки и синий окрас? Варя лишь понадеялась, что за время прогулок не попадет впросак из-за этой путаницы. Ведь если следовать логике, тот же «клюквенный» в этом мире не обязан быть оттенком красного, это будет цвет плодов «клюквы» — и поди угадай, что за растение это окажется и какие у него плоды. Но одно уже ясно: морковный рыжий здесь точно не равен оранжевому.

За глубокомысленными размышлениями она не сразу заметила, что белко-песец удрал от нее довольно далеко — и юркнул с мостовой на газон. Если б не его хвост-султан, совсем бы потерялся среди синевато-бирюзовой травы и мелких кустистых ромашек.

— Зверь, погоди, не убегай!

Варя заторопилась догонять. На ходу сняла рюкзак и запихнула редько-персик, чтобы не отвлекал изумительным ароматом — потом попробует, успеется. И в мыслях не возникло задуматься: зачем бы ей преследовать зверька? Если он обедал в ее холодильнике, это вовсе не значит, что отныне он стал ее питомцем и она несет за него ответственность. Просто внутри отчего-то возникла уверенность, что надо идти за белым хвостом. А для чего и почему надо — внутренний голос вкупе с интуицией внятно ответить не могли, только нетерпеливо подгоняли вперед.

— Песец? Ты где? — негромко позвала она, подойдя к примеченному газону.

За растущим в промежутке между домами развесистым деревом раздался задорный «тявк!»

— Да как я туда пройду-то? — растерялась Варя. Но тут же заметила узенькую тропку, огибающую газон вдоль стены одного из домов.

— Тявк!

— Ну хорошо, иду уже, иду, погоди…

Из-за густых, вольно растопыренных веток пришлось пригнуться и прикрыть голову. Из-за узкой тропки и стены за спиной возникло ощущение, что прошла по карнизу… Поэтому Варя слегка растерялась, неожиданно вынырнув из-под дерева сразу на шумную базарную площадь.

Белко-песец обругал ее за медлительность выразительным фырканьем, махнул хвостом, как гид флажком для туристов, и повел за собой в известном одному ему направлении.

Варя неуверенно последовала за ним. Ее успокаивала мысль, что пока они проделали незамысловатый маршрут, и при желании она легко и быстро добежит до портала, не рискуя заблудиться. А песец — он наверняка просто хочет, чтобы она проводила его до дома хозяев. И ей самой будет приятнее знать, что такой милый и умный зверек благополучно вернулся к любящей семье…

Вот только зверь не стал выбирать безопасный окольный путь, а бесстрашно ринулся в самую гущу рыночной жизни. И опасность не ограничивалась лабиринтом прилавков и толпой пеших покупателей, хотя затоптать такую мелюзгу не составляло труда, и просто чудо, что зверьку до сих пор не отдавили лапы.

Куда страшнее Варе показались местные средства передвижения — громоздкие коляски, отдаленно напоминающие катера на воздушной подушке. Нет, внизу у них были обычные колеса — со спицами, как у старинных карет. Спереди располагалось кресло для водителя и руль-рогатина. Варя заметила клаксоны с грушами-гармошками и подвесные фонари вместо фар. За водительским сидением размещались пассажиры на узких диванчиках, в один или в два ряда. А сзади, там, где обычно полагается быть багажнику, поперек повозки возвышалось здоровенное колесо из деревянных планок и спиц, в каркасе из проволочной сетки с крупными ячейками. По всей видимости, конструкция эта явлалась двигателем экипажа. У болотного вездехода в похожем каркасе крутился винт пропеллера, здесь же вращали колесо угорелые белко-песцы — несколько десятков зверьков в каждом экипаже: рыжие, бурые или пепельных, самых разных мастей и расцветок, кроме белых.

Насколько Варя сумела разобрать, лавируя в толчее, крутя головой по сторонам и пытаясь при этом не сильно отстать от своего хвостатого спутника, клаксоны на колесницах использовались не только для распугивания зазевавшихся прохожих, но и для управления «живым двигателем». Причем зверьков внутри беговых колес не запирали и на поводки не сажали. Варя заметила, как одноместная колесница притормозила, чтобы молодой щеголеватый водитель мог пофлиртовать с хозяйкой цветочного прилавка и купить букет — на пару минут остановки белки выскочили наружу, расселись на шляпе и на плечах водителя, с любопытством разглядывая цветы. А одна залезла в вазу, чтобы попить воды, хотя на задке повозки болтались два глубоких ведерка — с кормом и для питья. Когда же водитель решил ехать дальше, по его свистку зверьки мигом нырнули обратно — и колесница рванула с места так резко, как будто была запряжена четверкой лошадей. Хотя нет, наверное, еще быстрее…

От разглядывания экологически чистого транспорта Варю отвлек высокий звук сигнального горна.

— Граждане славного Белозорья и уважаемые гости столицы! — вслед за короткой мелодией разнесся над площадью бас глашатая. — Напоминаем, что сегодня во дворце состоится долгожданный… — Часть фразы утонула в гуле множества голосов. — Желающие барышни и девицы всех сословий всё еще могут записаться… — Снова не разобрать из-за резкого свиста и насмешливых выкриков. — Время истекает, но у каждой из вас еще есть шанс послужить на благо королевства!..

— Мама! — раздался тоненький голос в неодобрительно гудящей толпе. — Мама-мама! Можно я запишусь? Стану королевой!

— Дура! — припечатала родительница. Варя разглядела их: мамаша схватила дочку-подростка за руку и потащила подальше от греха. — Станешь ты королевой, держи карман шире!..

— Но, мама!..

Капризный вопль утонул в шуме и гомоне.

С другой стороны мимо Вари протолкалась парочка хихикающих подружек:

— Видела колдуна?

— Видела-видела! Приехал проверять!

— Еще бы не приехал! Прискакал!

— Так глазищами зыркает, точно прям щас всех невест живьем слопает!

— И ведь нашлись наивные глупышки! Нет бы сказать, что сговорены!

— Ума же нет, так им и надо!

«Подозрительно! — подумалось Варе. — Домой пора бы…»

Оглянулась — и сшиблась почти лоб в лоб с невысоким усатым мужчиной в вычурном ало-золотом мундире с нелепым бантом на груди.

— Ох, простите… — пробормотала она.

Но тот не оскорбился, а напротив, вроде бы даже обрадовался. Воспользовавшись моментом, подхватил ее под локти, не позволив удрать, и закружил на месте в вихре толчеи:

— Ничего страшного, сударыня. Это я прошу меня извинить. Удачно мы с вами столкнулись! Позвольте уточнить, вы замужем? Каков ваш возраст? Пол достоверно женский?

— Что?! — изумилась Варвара. — Женский, а вы не видите?

— Не извольте сердиться, сударыня, это формальный вопрос, — не смутился усач. — Так вы замужем? Помолвлены? Сговорены? Обещаны?

— Нет! — отрезала Варя. И тут же прикусила язык: вот зачем сболтнула!

Усач расцвел и залился соловьем, не думая выпускать ее из вежливой, но крепкой хватки:

— Раз вы незамужняя барышня, подходящего пола и возраста, согласно королевскому указу вы обязаны прибыть на смотрины во дворец. Отбытие кареты ровно через полчаса. Вам повезло — едва успели!

— Смотрины? — повторила Варя, затупив от изумления.

— Дабы при удачном стечении обстоятельств сделаться невестой его королевского высочества, первого и единственного наследника престола, принца Лучедара Злата, — с пафосом объявил усач.

Варя поверить не могла: неужели кандидаток в невесты для принца вылавливают на площадях, а девицы от такого счастья норовят сбежать? Надо бы и ей выкрутиться, пока не влипла во что-то непонятное.

— Я… эм… не могу! — замямлила Варя, высвобождаясь из рук мигом погрустневшего усача. — Мне не позволяют выходить замуж… эм… этические соображения!

— Что ж, весьма огорчен сим обстоятельством, — вяло отозвался усач. — Прошу простить за отнятое время. Насильно никого не принуждаем, согласно законодательству.

И отвернулся, сразу забыв о ее существовании.

Варя возликовала в душе — просто отделалась! Кинулась догонять белый хвост, благо кончик мелькнул за очередным рядом рыночных прилавков метрах в десяти впереди. Пропустила прострекотавшую мимо колесницу, побежала дальше — и чуть не угодила под копыта всаднику. Вернее, конечно, его скакуну, который с цоканьем выскочил наперерез, незамеченный из-за вышеупомянутой повозки.

— А-а!.. — коротко вскрикнула Варя, шарахнувшись в сторону от косматого чудища.

Здоровенная рогатая голова не то обросшего шерстью носорога, не то скрещенного с крокодилом зубра вытаращила сердитые глазищи, мигнула роскошными жирафьими ресницами — и с недовольным рыком окатила плюхнувшуюся на мостовую девицу горячим дыханием вперемежку с огненными искрами. Или так почудилось чудом уцелевшей Варе.

— Сударыня, вы не пострадали?

Варя непонятливо подняла голову. Если смотреть снизу вверх, чудовище, переминавшееся перед нею, выглядело высоким и несуразным, как слоно-глюки с известной картины Дали. И еще у него были внушительные витые рога. И крылья. Настоящие крылья, каждое шириной по три метра, а может и больше, меховые, как дорогие пледы, как парус белки-летяги, одолженный для летучей мыши. Ими-то он и затормозил, чтобы не затоптать непутевую девицу — распахнул, вывернув вверх «локтями», чтобы еще кого-нибудь не задеть в толчее.

С драконо-зубра соскочил всадник и, обеспокоенный Вариным молчанием, присел рядом, деликатно потормошил за плечо. Варя всё равно не обращала на него внимания и ошарашено пялилась на зверюгу. Отчего зверь откровенно засмущался — отвернул голову на длинной шее, косясь из-под ресниц, порываясь спрятать нос под нервно дергающееся крыло. При этом приподнял верхнюю носорожью губу, раздраженно пыхтя и демонстрируя зубы, которым позавидовал бы любой динозавр.

И теперь-то Варя увидела, отчего конечности скакуна показались ей такими длинными — это чудо-юдо цокало не подковами, а ходулями! Точно модница гейша, зубро-дракон носил на каждой когтистой лапе специальную деревянную сандалию, изящно выточенную из цельного бревна высотой в метр и толщиной сантиметров двадцать. Дерево было покрыто темным лаком, сверху ходуля расширялась и закруглялась в форме шара, за который крепко держалась когтистая лапа, а для верности обувка пристегивалась к конечности ремешками с пряжками, прямо как босоножки. Надо признать, скакун балансировал на своих ходулях куда лучше, чем Варя, когда рисковала надеть высокие каблуки…

— Вас так поразил мой сайгак? — наконец-то обратила она внимание на приятный мужской голос. Он давно звучал в ее правом ухе, но Варя была слишком занята разглядыванием скакуна, чтобы оглянуться на всадника.

И напрасно! Всадник успел снять шлем (металлический с кожаной отделкой, фасона среднего между рыцарским и мотоциклетным, с забралом из дымчатого стекла и с зубчатым хищным венцом), и оказался писаным красавцем. В дорожном костюме из черной замши с серебряными чернеными пряжками-застежками, в небрежно наброшенном на плечи черном, как ночь, плаще, парень выглядел ожившей девичьей мечтой. Впечатляла густая непокорная шевелюра — рассыпавшиеся по воротнику вихры оказались цвета здешней морковки, если ту мелко натереть и смешать с белой персико-редькой. В сочетании с белоснежной кожей гладковыбритого, умеренно мужественного лица — да с ярко-золотыми глазами, обрамленными темно-фиолетовыми ресницами… и такого же цвета собольими бровями… и этот прямой породистый нос с тонко вылепленными ноздрями… и бледные, почти бесцветные губы, полные скульптурной гармонии…

— Са… сайгак? — выдохнула Варя. И сама обрадовалась, что умудрилась не проглотить язык.

Молодой человек кивнул на зубро-дракона:

— Мой сайгак. Он вас испугал? Вы не поранились?

— Нет, ничего… — Варя позволила незнакомцу помочь ей подняться с земли. Он и перчатку снял, ишь ты, чтобы подать руку даме!

Она не знала, куда смотреть — так хотелось выпучиться на красавчика! Но ведь он не зубро-дракон, не смутится и под крыло не спрячется, вон как расплавленным золотом горят глаза… Неловко станет в первую очередь ей самой за отвратительные манеры.

— Простите, я сама виновата, не увидела… такого немаленького, — пробормотала она, мучительно заливаясь румянцем.

Незнакомец чуть заметно улыбнулся и, похоже, собирался ответить в тон ее неловкой шутке. Но их взаимные любезности бесцеремонно прервали криком:

— Ваше высочество! Вы не пострадали?!

Это уже знакомый Варваре усач в алом мундире растолкал благоговейно притихшую толпу и бросился с воплем к всаднику. Варя уж подумала, что он схватит молодого человека так же по-хамски, как недавно схватил ее, однако усач резко встал по команде смирно, выдохнув:

— Ваше высочество?!

— Всё хорошо, — с ноткой досады отозвался незнакомец, поспешно надевая шлем и перчатку.

— А ваш сайгак? Он не повредил себе ничего? — не унимался усач.

Всадник обеспокоенно обернулся к скакуну, неловко топтавшемуся на месте:

— Друнь, ты в порядке?

Зубро-дракон ответил насмешливым всхрапом, потряс головой и снова скосил умные глаза на Варю.

— Он тоже в порядке, — кивнул незнакомец. Бросил, ни на кого не глядя: — Прошу меня извинить.

И, воспользовавшись подставленной скакуном сандалией, как ступенькой, лихо взлетел в седло, неприметное на косматом загривке. Развернул сайгака, направил к выезду с площади.

Варя зачарованно проводила их взглядом. Зубро-дракон слегка раскачивался при ходьбе, изящно переставляя босоножко-ходули так, словно шел по натянутой ниточке. В такт шагам мотался волочащийся хвост, покрытый густым длинным волосом — точно шлейф, собранный из множества конских грив…

Площадь постепенно ожила, все вспомнили о собственных делах.

У ног Вари возник белко-песец. Он хитро щурился, глядя ей прямо в глаза, и получалось это у него на зависть высокомерно, это при его-то миниатюрных размерах.

Усач тоже хотел было вернуться к исполнению своих сомнительных обязанностей. Но Варя ухватила его за обшлаг мундира:

— Можно вас на минутку?

Тот смерил ее равнодушным взглядом:

— Что угодно барышне?

Варя смешалась. Брякнула:

— Не подскажите, как называются эти зверьки? — она кивнула на белко-песца.

Усач недоуменно приподнял косматые брови:

— Кролик же! Или он не ваш, сударыня? — Он с сомнением поглядел на зверька, будто мог неправильно разглядеть и спутать кролика с сайгаком. Песец ответил ему ехидным прищуром.

— Мой… наверное, — буркнула Варя.

— Ну, правильно, они сами себе покровителей выбирают, — кивнул усач. — Себе на уме животина, никогда не понимал, что в них хорошего. Ежели в машину сажать, так они то едут, то не едут, смотря как им захочется. А ночью — уж точно не едут никуда, спят на деревьях гроздьями. А ежели в доме держать — сожрут в присест все запасы и лужайку обсе… мда…

Ворчливо рассуждая, усач снова повернулся уйти. Но Варя опять дернула за рукав.

— Что вам еще, сударыня? — рыкнул он.

Варя вздохнула, понимая, что, возможно, сейчас сделает самую большую ошибку в своей жизни. И выпалила:

— Вы говорили про отбор. Запишите меня!

— На смотрины-то? — сразу подобрел усач. — Не передумаете?

— Нет, — зажмурилась Варвара, помотала головой. — Я твердо уверена. Хочу стать невестой принца!

— Ну, смотрины-то еще пройти надо, — охладил ее внезапно проснувшийся пыл усач. — Да и «невеста» не равно «жена», ежели трезво поглядеть.

— Вам показать паспорт? — вспомнила Варя, сняла рюкзак, полезла в кармашек, достала и потрясла корочками с сусальным орлом.

Усач впечатлился блеском глянцевой обложки, отказался:

— Так вы, сударыня, с верительной грамотой? Мне-то не надо, а во дворце прочтут, не волнуйтесь. У них там всё чин по чину. Мне-то главное желающих барышень собрать и привезти… Обождете недолго? Скоро вчера записавшиеся девицы явятся, как уговорено, тогда все сядем и поедем.

____________

Отправилась Варя во дворец в колеснице вместе с двумя другими претендентками. Песец никуда не убежал, последовал за нею, точно впрямь избрал в хозяйки. От скуки ненадолго присоединился к команде кроликов в колесе, побегал вместо пухлого рыжика, пока тот отдыхал на козлах рядом с усачом. Потом утомился и забрался на колени к Варваре. Она задумчиво гладила новообретенного питомца и вполуха прислушивалась к болтовне сидевших на диванчике впереди нее девушек.

— Лучедар Злат такой красавчик! — возбужденно ахали они попеременно, к месту и невпопад.

Варя вспоминала о горящих золотом глазах высочества-незнакомца и не могла не согласиться — красавец, того не отнять.

— Во дворце соберут цветник — со всей страны приедут дочки богачей и благородные княжны! — щебетали девицы, стараясь друг дружку напугать важностью события. — Будет сам король! Тоже красавчик и совсем еще не старый. Вдовец!

Варя не могла не улыбнуться: выходит, невесты имеют право честно строить глазки не только сыну, но и отцу? Действительно, при хорошей жизни и должности (а король — это определенно хорошая должность), мужчина и в сорок, и в пятьдесят лет способен покорить воображение юных барышень.

— Но ты ведь помнишь о проклятии? — доверительно наклонилась одна девица ко второй, старательно накручивая конкурентку.

— Ах, я не верю в суеверия! — отмахнулась та, однако голосок-то дрогнул. — Это всё слухи и бредни.

— Вовсе не слухи, — с таинственной важностью покачала головой первая. — Вот увидишь — невесту принца постигнет несчастье, как и было предсказано более полувека назад.

— Что, на свадьбе каблук сломает? Пф-ф!..

— А кто ж знает. Только поговаривают разное: что будущую королеву белогорские чудища поклялись выкрасть…

— Ха!..

— …Или что из-за нее разразится война с Синегорьем.

— Угу, как же.

— …Случатся из-за нее страшные бедствия — потопы и пожары, земля расколется!.. В общем, в любом случае суждено ей погибнуть во цвете лет.

— Что ж ты тогда сама согласилась ехать во дворец, если веришь в это?!

— Я девушка скромная — лишь хочу на его величество поглядеть, да на фрейлин и их наряды. Куда мне метить в принцессы? Так, в сторонке постою, оттеню блеск придворных дам.

— Нет никакого проклятия! А если и было, то развеяли давно! У нас в Златограде живет самый могучий чародей на свете, а при нем — целая школа колдунов. Неужто они за столько-то лет не нашли способа отвести беду? Поди, не дураки!

— Не школа, а академия, — ввернула скромница, с досадой глядя с высоты экипажа на проносящиеся мимо ландшафты. Соперница ей попалась упрямая, но хитрая барышня тоже сдаваться не спешила. Ловко переменила тему для разговора, продолжая нагнетать нервную атмосферу: — Чуролют, говорят, не самый могущественный чародей. Есть и посильнее его — догадайся кто!

— Уж прямо ума не приложу! Тебе-то откуда знать? Рассуждаешь, будто что понимаешь в чародействе!..

— А ну цыц, трещетки! — не вытерпел усач, оглянулся на пассажирок. — Ежели не примолкнете, высажу!

— Не посмеете, дяденька. Мы — кандидатки для отбора! Вы сколько дней на площади стояли шутом гороховым, чтобы нас троих заполучить?

— Чу-у! Да и без вас, балаболок, найдутся охотницы. Эка потеря выйдет — вместо трех одну довезу! Господин магистр мне наоборот спасибо скажет, что меньше ему забот будет — на вас-то глядеть велика радость!

Девицы надулись.

А Варя продолжала благоразумно помалкивать, разглядывая красоты природы. Болтовня о неведомом проклятии почему-то ее нисколько не впечатлила. Зря, наверное, вдруг в слухах кроется зерно истины, и это должно было тревожить… Но отчего-то не тревожило. Она ехала вперед с необъяснимой спокойной уверенностью, что всё с ней будет хорошо. Судьба привела ее в этот мир — именно в нужное место в нужное время! Возможно даже, вмешалась какая-то высшая магия. Так что Варе следует принять подарок с благодарностью и не мешать провидению вести ее дальше — прямиком к счастью и большой чистой любви!..

Рассуждала так — и сама себе удивлялась. Неужели золотые глаза настолько зачаровали? Загипнотизировали! Стоило вспомнить о нелепой мимолетной встрече, как в груди разгорались щекочущие золотистые искорки… Необыкновенное чувство! В ней будто просыпались неведомые прежде силы. Здесь кто-то говорил о магии? Да выдайте Варваре любое проклятье! Предоставьте какие угодно катаклизмы — она всё преодолеет! Мир перевернет, но пройдет отбор и добьется руки и сердца златоглазого королевича!..

Пока мыслями витала в розовых облаках мечтаний, взгляд скользил по окрестностям. С обеих сторон от дороги голубела сочная зелень. Рощицы прерывались лужайками, просеками или буйно цветущими спусками к синим озерам. Темные зеркала вод в обрамлении заросших берегов уводили взор в живописные дали — на ошеломительное мгновение, прежде чем скрыться за следующими лесочками.

Колесница резво катилась вперед, и вот уже поверх деревьев показались острые макушки башен.

В груди усиливался трепет. Волнение? Томление надежд? Проснулась трусость? Ох, не зря ли она поддалась и подыграла своему сумасшествию! Портал в шкафу, другой мир, принц на выданье — разве это всё может оказаться реальностью? Сейчас она моргнет — и проснется дома… и ладно, если не в палате психлечебницы.

С другой стороны, если это сон — тем более долой сомнения! Сколько можно трусить! Всю жизнь мечтать, и только? Хоть в наваждении сумасшествия нужно быть решительной.

Глава 3

По случаю знаменательного события центральные ворота дворцового комплекса были открыты настежь. К неудовольствию претенденток (и Вари в том числе), желающих явиться на смотрины оказалось совсем не мало. Уже на подъезде их колесница попала в медленно движущуюся «пробку» среди прочих экипажей и карет.

— Из-за границы тоже прикатили! — оглянулся на притихших девушек усач. Он-то был доволен: раз дефицита в невестах против ожидания не случилось, то его самого за более чем скромный «улов» никто ругать не станет.

Весь просторный внутренний двор оказался тесно заставлен транспортом. Новоприбывшие едва нашли местечко для парковки. Белко-кролики из колеса-движителя разбежались сразу же, как только повозка остановилась, смешались с сотнями, если не тысячами других своих хвостатых собратьев. Варин песец тоже исчез, молнией спрыгнув с рук.

Варя не успела толком оглядеться, лишь повертела головой на возносящиеся к небесам высокие стены и башни дворца, как ее и спутниц позвали:

— Еще желающие?

Через сутолоку и море снующих-мелькающих зверьков к их колеснице пробрался паж: юное тонкое существо среднего роста с устало-сердитой гладкой мордашкой, с беретом на завитых кудрях, в бархатном, расшитом золотом и жемчугами костюмчике, в чулках и туфлях, точно сбежал из спектакля про Золушку.

Усач галантно подал пассажиркам руку, помог спуститься из экипажа — и с гордостью сдал пажу, расписавшись карандашом на предъявленном гербовом листке.

— Идемте, — без особой любезности кивнул паж, не взглянув на притихших претенденток.

И сам немедленно пошел вперед, не заботясь, поспевают ли за ним девушки.

Варе-то хорошо, она была в удобной обуви и брюках, а вот ее спутницами пришлось следить за своими юбками, норовящими зацепиться за разнообразные выступающие части колесниц, между которыми приходилось иной раз буквально протискиваться. При этом нужно было не наступить на белок, чье мелькание было совершенно непредсказуемым и трудноразличимым для глаз, тем более в такой-то обстановке. К счастью, благоразумные зверьки предпочитали больше прыгать по крышам карет — и, если придется, по плечам и головам людей. Лакеи, возницы и другие пажи, спешащие по своим делам, не обращали на зверьков никакого внимания, а вот девицы громко ойкали. Вскрикнешь тут, если острые когти пробегаются по голым плечам, цепляют пряди волос в сложном плетении прически; при этом бальные туфли на высоком каблуке застревают между булыжников брусчатки, а подол рвется о торчащий из борта колесницы крючок, на котором висит ведерко с песком, куда белки нужду справляют во время пути, и это самое ведерко опрокидывается на эти самые туфельки…

По Вариной голове тоже проскакивали белко-кролики, она только ежилась и радовалась, что надела шапочку.

Преодолев площадь по одиночке или, как Варя с товарками, маленькими группками, претендентки постепенно собрались в одну волнующуюся толпу — перед парадным крыльцом центрального здания дворца. Задние ряды в нетерпении напирали на тех, кто оказался впереди, так что некоторым, и Варе в том числе, пришлось встать на нижние ступени крыльца. К тому же Варю практически прижали к мраморным перилам, загнав на приступок, из которого вились замысловатые балясины — но зато удалось обрести устойчивость. И получилось оглядеться поверх шиньонов и шляпок.

На верхней площадке крыльца кандидаток поджидало жюри первого этапа отбора: грузный вельможа-пенсионер с посохом Деда Мороза в руке. Конечно, посох был без мишуры и без огромной снежинки на набалдашнике, зато ничуть не хуже сверкал золотом и разноцветными каменьями, со спичечный коробок штука. За его плечом маячил мрачный паж, позади него выстроился отряд бравых лакеев. У самых дверей стояла, прикидываясь статуями, стража в парадных доспехах и при оружии.

Вельможа, шумно пыхтя от сосредоточенности, разглядывал стадо робко блеющих «овечек». Когда подтянулись последние девицы, он несильно стукнул посохом о ступени, и все мигом притихли.

— Барышни, — ласково обратился надтреснутым голосом, — для начала позвольте сердечно поблагодарить за вашу готовность участвовать в сегодняшнем мероприятии. Сегодня нам предстоит выбрать ту, кто станет невестой нашего принца, его высочества Лучедара Злата. Впрочем, вы это и сами знаете, раз вы здесь. Еще раз благодарю вас всех за проявленное мужество и потраченное время, ибо, как вижу, многие из вас приехали издалека…

Затянувшееся вступление прервал выразительный кашель пажа. Вельможа встрепенулся, кивнул, продолжил:

— Действительно, не будем тратить время. Нам всем не терпится узнать, кто же та счастливица…

Паж снова покашлял, еще громче.

— Итак, — заторопился придворный пенсионер, — король и принц ждут, поэтому я прошу прощения у вас, барышни, за скромное приветствие. Сейчас я… Ах да, прошу извинить, забыл представиться — Чуролют Тугохвал к вашим услугам.

Варя услышала, как по толпе пробежали благоговейные шепотки: «Сам глава академии! Ну, а ты как хотела — кому еще король доверит проверку?»

— С вашего позволения, барышни, я сотворю простенькое заклинание, — продолжал главный чародей королевства, — оно позволит нам выявить, кто из вас не соответствует требованиям отбора… Прошу тишины! Задержите дыхание, это ненадолго.

Варя, как и все, послушно вдохнула полную грудь воздуха и замерла.

Чуролют Тугохвал еще раз стукнул посохом, несколько каменьев при этом вспыхнуло ярким блеском, прямо как светофор. И над головой каждой из претенденток повисла крошечная звездочка. Варя сперва увидела, как искорки зажигаются в непонятном порядке над макушками соседок по толпе, а потом догадалась задрать голову и удостовериться, зажглась ли «метка» над нею.

Зажглась — и еще как! Варвара точно носом в бенгальский огонь уткнулась — искры сыпались во все стороны. Она скорее отвернулась и рукой потрогала, не загорелась ли шапочка. Но нет, искры не жалили, кожу руки касались холодные, тут же тающие точки, совсем как снежинки. У других девушек подобного безобразия не случилось, между прочим! Она сразу почуяла подвох в такой дискриминации. Неужели сразу отчислят? Будет обидно даже не переступить порог дворца — а ведь там внутри наверняка красивей, чем в хваленом Версале.

Паж сразу заметил ее аномалию — и не стесняясь пихнул почтенного чародея в бок, кивнул в Варину сторону.

Чуролют округлил глаза на такое светопреставление.

— О-о! — выдохнул он с живейшим интересом. — Сударыня… эм… в коричневой кофте. Будьте любезны, снимите головой убор.

— Извините, — чувствуя себя виноватой, проблеяла Варя. Стянула шапочку, от неловкости краснея в тон своих волос.

— О-о-о!.. — еще заинтересованней воскликнул чародей. — Какой чистый цвет! Какой редкий оттенок!

— Да, необычная особа, — с подозрительностью поддакнул паж.

У Вари язык не повернулся при всех объявить, что это всего лишь краска для волос. Вдруг ее сразу обвинят в мошенничестве? Стыдно-то как!

— Но давайте с этим позже, — одернул паж чародея.

— Ах да, прошу простить, что заставил ждать, — засуетился тот.

То и дело поглядывая на пунцовую Варю, он занялся остальными претендентками. Барышни тоже на нее оглядывались, кто нервно, кто с затаенной неприязнью, кто с чистым любопытством.

С помощью пажа чародей выхватывал из толпы по одной девушке, мельком проверял ее огонек, тут же тушил его, просто прихлопнув ладонью в воздухе. И либо просил кандидатку отойти в сторонку и подождать еще, либо пропускал дальше — через строй лакеев к дверям, которые степенно открывались перед каждой отобранной счастливицей, точно врата в рай. Ну, так чудилось разобиженной Варваре.

Ей пришлось ждать дольше всех прочих.

Пропустили даже девицу, явившуюся во дворец в экстравагантном наряде из рыболовной сети — босая и скорее раздетая, чем одетая, хитрюга сама была не рада своей находчивости, почти что стучала зубами, подпрыгивая на месте. Пусть на дворе было лето, но не далеко не жара. Сжалившись, паж кивнул одному из лакеев позаботиться о самоотверженной претендентке, ради встречи с принцем не пощадившей здоровья.

Кстати, вычурных, странных или просто нелепых нарядов было немало. Варе вспомнились слова прохожего, «первого встречного». Неужели он тогда подумал, что она специально разоделась-разделась, чтобы в шокирующем виде отправиться во дворец и привлечь внимание жениха? От этой несвоевременной догадки Варваре сделалось неловко и очень стыдно. Да она в домашнем даже за хлебом не выходила!..

Разобравшись с толпой, чародей обернулся к «забракованным», оставшимся смирно стоять на опустевших широких ступенях. Шестеро. Из них невооруженным глазом было видно двух переодетых мальчишек и одного ряженого взрослого мужика. Перед ними чародей извинился, назвав причиной отказа неспособность подарить королевству наследника.

Мальчишки огорченно потупились, приняв резонность довода. Но тут же воспрянули духом, услышав предложение от хихикающего пажа — таким смелым и находчивым ребятам он посоветовал обратиться к старшему капитану дворцовой стражи, мол, у того вечная нехватка шустрых кадров, пригодных для шпионажа и прочих деликатных делишек.

Взрослого трансгендера лакеям пришлось выдворять под белы рученьки — этот не постеснялся устроить скандал, вопя о неразделенной любви к принцу.

— Сумасшедший, — промокнув платком лоб, вздохнул Чуролют. — Нет, я понимаю, можно влюбиться, всякое бывает. Но тут!.. Просто не в себе бедолага. Не иначе как обострение ввиду грядущего двойного полнолуния. Кто только его привез!

Паж бегло сверился со списком:

— Никто его не привозил, он сам пришел, пешком из Вольнополья.

Кто-то из лакеев не сдержался, присвистнул, из чего Варя сделала вывод, что это был очень далекий путь.

Еще троих девиц придворный маг отправил восвояси, пошептавшись с каждой приватно. Правда, деликатностью не страдал паж, выписав каждой по записке на клочке бумаги и громко объявив, чтобы барышни как можно скорее обратились в городскую лечебницу. Пристыженных девиц с крыльца как ветром сдуло.

И наконец-то Чуролют Тугохвал смог заняться Варварой. Она аж поежилась, заметив, как заблестели его глаза — будто изголодавшийся по работе скульптор перед центнером глины, или кондитер перед мешком сахарного песка, или…

— А почему в штанах явилась? — строго окликнул ее паж.

— А что, нельзя? — чуть-чуть не взорвалась Варя.

— Не положено, — отрезал тот.

— А ты почему тогда в… в этих, в панталонах? — Назвать штанами куцые шорты-фонарики язык не повернулся.

— Как это почему? Я мужчина! — с пафосом объявил паж, а глаза отвел.

— Да ну? — хмыкнула Варвара.

Препирательства прервал чародей.

— Сударыня, как ваше имя? — ласково взял он Варину руку в свои ладони, трепетно поглаживая, точно дедушка, обретший блудную внучку. И почему-то это ее успокоило.

— Варвара, — ответила она. Добавила неуверенно: — Для меня честь с вами познакомиться, господин Чурохват…

— Чуролют Тугохвал, — фыркнув, поправил ее паж.

— Простите, — снова запунцовела Варя.

— Какое у вас интересное имя, Варвара, — не обращая на их болтовню внимания, чародей смотрел на нее безотрывно. Кажется, в самую душу заглядывал.

— Наверное, я должна вам сказать, — собралась она с духом, — мои волосы — они на самом деле не такого цвета. Это краска…

— О, не волнуйтесь, это совершенно неважно, — заверил ее маг.

— Да? — обрадовалась Варя.

— Да, дорогая моя. Главное, что сейчас они такого цвета, какими и должны быть. Цвет всего лишь указывает на предрасположенность к дару. Вот возьмите к примеру нашего любезного Зимослава Снежена — оттенок вялой морковки! Если смотреть только на масть, от него следовало ожидать лишь слабых успехов в области зельеварения. Однако мальчик обладает мощью, достойной славного деда, но из любого зелья сварит такую отраву! В то время как его сестра действительно подтверждает тезисы древних философов о связи цвета и способностей…

Усыпляющие рассуждения почтенного мага снова прервал настойчивый кашель.

— Мы опаздываем, — бросил им паж. Даже Варя не могла не заметить, как он снова помрачнел, развернувшись к дверям и вспомнив об основном событии дня.

— Да-да, разумеется, — встрепенулся Тугохвал. Взял Варю под локоток, ободряюще улыбнулся: — Идемте, дорогая. О свойствах дара мы с вами наговоримся после праздника. Уверен, я вам еще успею надоесть со своими лекциями!

Он довольно рассмеялся, а Варя растерялась, не зная, что и думать. Выходит, ее не забраковали? Да еще ведут на смотрины, как дорогую гостью! И если шанс понравиться принцу у нее по-прежнему довольно призрачный, то главному колдуну королевства она без сомнения приглянулась. Вот только пока непонятно, стоит ли радоваться первой удаче или повременить с выводами.

Внутри дворец, как и ожидалось, оказался сказочно великолепен. Всё было, как положено — и колонны, и головокружительные своды высоченных потолков, и широкие окна с витражными вставками, и полы с изящной мозаикой. Мебель, люстры, картины и гобелены на стенах — просто дух захватывало от обилия красоты.

Кандидатки в невесты собрались в просторном, как футбольное поле, тронном зале. Теперь они еще больше напоминали отару овец — большинство сбились в кучку, благоговейно таращась на интерьер и богато одетых придворных, привычно разместившихся вдоль стеночки позади трона.

Но были среди претенденток и особы, приученные к роскоши от рождения. Таких девушек набралась ровно дюжина, и Варя к собственному изумлению примкнула к компании тринадцатой. Чуролют с улыбкой подтолкнул ее к ним со словами:

— Сударыни, позаботьтесь о моей новой ученице.

Сам же откланялся, одарив всех общим кивком, и удалился, предовольный, чуть ли не пританцовывая.

Варя без уверенности окинула взглядом блистательных барышень. И против ожидания не увидела в их глазах враждебности. Только удивление или холодный расчет. Многие благородные девы смотрели на нее, как на диковинку. Или заранее прикидывая в уме возможную пользу от знакомства. Правда, пялиться слишком назойливо им не позволяло хорошее воспитание.

— Дамы, позвольте представить — Варвара.

Варя подпрыгнула на месте — совсем забыла, что у нее за спиной стоит паж. Странно, что сразу не убежал. Или остался за ней присматривать? Вот еще великая честь!

— Чудесно, наконец-то достойное лицо, — любезно улыбнулась старшая из дев, красавица с темно-изумрудными волосами, убранными под жемчужную шапочку с гребнем-кокошником. Не иначе потомственная княжна, если судить по породистой красоте лица, идеальной стати и по строго отмеренному количеству изящных драгоценностей. Одни только серьги в ее аккуратных ушках наверняка стоили полкоролевства — жемчужины размером с желудь! А главное, с каким почтением на нее поглядывали остальные барышни.

— Желаю вам удачи, дорогая, — расцвела улыбкой и другая мамзель.

— Спасибо, — промямлила Варя.

— Какой необычный наряд! — оценила кардиган и брюки третья, одетая роскошней всех, но с ее кукольно милым личиком она могла себе это позволить и не выглядеть вульгарной. — Вы прибыли издалека, полагаю?

— Да, можно так сказать, — увильнула от подробностей Варя.

— Кстати! Как думаете, нельзя ли с ней что-нибудь сделать? — обратился к девам паж, и Варвара сразу напряглась еще сильнее. — Как-нибудь привести это чучело в приличный вид?

— Уж простите, рыбацкую сеть не надела! — вспыхнула Варя.

Паж прищурился. А девушки весело рассмеялись. Княжна помахала ручкой, прогоняя:

— Будет тебе, Радмил! Поди отдохни пока, а Варвару оставь нашим заботам.

За дело взялись дружно: отвели сконфузившуюся до несопротивления Варю к дальнему окну, где нашлась приватная ниша, отгороженная от огромного зала мощной колонной — практически отдельная комнатка, а длиннющий широкий подоконник с подушками прекрасно заменял диван.

Одна барышня поделилась с Варей губной помадой — баночка нашлась в потайном кармане широкой юбки. Вторая любезно подкрасила ресницы и нарисовала стрелки. Третья пригладила ей волосы (щетка с зеркальцем тоже прятались в кармашке в складках подола), и ловко соорудила прическу, одолжив у каждой приятельницы по шпильке, а в довершении воткнула нежный бриллиантовый цветочек, отцепив оный от лифа. Четвертая заставила Варю снять «жутко мрачную кофту» и закутала в свою золотистую накидку из ткани нежно-воздушной, переливчатой с тончайшим узором, но не прозрачной. На хозяйке накидка исполняла роль шлейфа, прикрепленная двумя брошками к плечикам платья, а на Варе стала плащом, укрыв от шеи до пяток, прибавив загадочности.

Но в целом Варя не могла не признать, что девушки постарались на славу — без хлопот сделали так, чтобы она не выделялась среди них, избранных красавиц королевства (ну, если не особо присматриваться).

— Его королевское величество, государь всея Белозорья — Твердивер Благодан! — прогремел голос церемониймейстера. Варе с испуга показалось, что в зале задрожали колонны от такого баса.

— О, мы как нельзя вовремя закончили наводить марафет, — хихикнули девы и увлекли Варю за собой.

Княжна с подругами быстрым шагом обогнула толпу трепещущих простолюдинок и, лавируя среди шушукающихся придворных, без смущения встала ровно напротив трона. Король как раз к тому моменту уместился на сидении своего неудобного, но очень внушительного кресла.

— Ваше величество! — мурлыкнула княжна и, стрельнув в государя обжигающим взором, сделала глубокий реверанс.

Как по команде, следом за нею присели в поклоне ее подруги и с ними Варя, сгорая от смущения за свою неуклюжесть. Сразу затем отвесили поклоны и книксены все остальные присутствующие в зале дамы и кавалеры. И под конец волна вежливости дошла до основной группы девушек, те в смущении взялись приседать, кто как умеет.

Король Твердивер с невозмутимым и, как положено доброму монарху, снисходительно-благожелательным видом хлопнул в ладоши и потер одну руку о другую:

— Приветствую всех, мои любезные подданные! Сегодня чудесный день! Мы все счастливы свидетельствовать знаменательное событие — судьбоопределяющее, я бы даже сказал, не только для нашей семьи, но для всего королевства. Мы ждали этот день много лет — задолго до рождения нашего сына. Ах, если бы была жива моя незабвенная королева…

Государь Белозорья был, безусловно, красивейшим мужчиной средних лет из всех, что доводилось Варе видеть в жизни, (в том числе в интернете и по телевизору), однако взволновало ее совсем другое:

— А где сам принц? — Она осмелилась чуть слышным шепотом задать животрепещущий вопрос стоявшей рядом деве. — Я видела его в городе, неужели он не успел вернуться? Как же будут выбирать невесту — ему и без него?!

— Ш-ш, Злат скоро явится, — с улыбкой ответила высокородная барышня. — Просто прихорашивается долго, от нервов. Радмил ведь здесь, а они с принцем неразлучны.

Тут речь короля прервали два события, произошедшие почти одновременно: в зал бегом влетел златокудрый красавчик в белоснежном камзоле. Следом за ним несся знакомый Варе паж — красный, как помидор, и злой, как сто чертей, разве что пар из ушей не свистел.

Увидев красавчика, церемониймейстер машинально заорал, перебив короля:

— Его высочество Лучедар Злат!

Поперхнувшийся на полуслове государь оглянулся на отпрыска, и только сказал:

— Сынок? Ты быстро, я рад. — И сел на трон с видом исполненного долга, принимая роль зрителя.

Варя пришла в ужас. В негодование! Ее обманули в самых радужных чаяньях! Она снова дернула соседку за оборку рукава, зашипела:

— Это и есть принц?!

Та счастливо светилась:

— Конечно, это Злат. Разве можно его спутать с кем-то другим?

— Так это для него невесту выбирать будут? — от расстройства хотелось заплакать. Как же Варя могла так просчитаться! В душе она казнила себя за глупость — оказалась такой дурой, подписалась невесть на что, не проверив самый важный вопрос!..

— Дорогая, что с тобой? — наконец-то обратила внимание на ее состояние соседка. Торопливо подала кружевной платочек промокнуть стоящие в глазах слезы (но Варя не решилась его использовать, помня о накрашенных ресницах). Дева погладила ее по плечу, пытаясь утешить: — Не волнуйся ты так! Всё будет хорошо, вот увидишь!

Варя закивала в ответ. Заставила себя сделать пару судорожных вдохов-выдохов, чтобы успокоиться. Вот еще позор — чтобы ее утешали блистательные маркизы чужого мира! Они, совершенно незнакомые девушки из именитых семейств, отнеслись к ней по-дружески, приняли в компанию, помогли прихорошиться, а она… А она — принцем ошиблась!!!

Пока Злат Лучедар — кстати, впрямь красавчик, да еще с приятным голосом и располагающими манерами — велеречиво благодарил претенденток за визит и участие, Варя успела себя в мыслях сперва четвертовать, потом пожалеть, затем амнистировать. И мысленно же над своей неуместной истерикой посмеялась: теперь-то она сама увидела, что самомнения в ней, оказывается, несравненно больше, чем скромности! Как ей только пришло в голову возомнить, будто она очутилась в ловушке? Для таких громких выводов нужно сперва дождаться, чтобы ее выбрали в невесты. А кто же ее выберет? Уж точно не этот златокудрый красавчик, что сейчас стоит на ступеньках трона и злыми глазами бегает по лицам претенденток, и при этом заученно держит благожелательную улыбку. Даже стало интересно, что же такого произошло между принцем и пажом за те считанные минуты, пока Радмила не было в зале? Сам паж тем временем неприметно продвигался вдоль стеночки за спинами придворных, подальше от трона и от принца.

Пока Варя гадала о закулисном скандале, почти совсем успокоившись, уверившись в своей невзрачности, принц Лучедар заключил речь странным объявлением:

— …Я вижу перед собой множество прекрасных дев. Самоотверженных и смелых. Красивых — каждая особенной красотой. Из древних именитых фамилий и из семей мастеров, горожанок и сельчанок, уроженок Белозорья и иностранок. Вы все достойны титула королевы. Как я могу предпочесть одну из вас перед лицом всех прочих? Я просто не в состоянии выбрать. Посему прошу меня извинить, я отказываюсь участвовать в сем мероприятии.

И безошибочно найдя тщетно пытавшегося смешаться с толпой пажа, принц бросил ему полный скрытого огня взгляд. На мгновение их глаза встретились, и Варя явственно кожей ощутила сверкнувшее незримое электричество, аж волосы дыбом поднялись — у корней, дальше заколки помешали.

Поклонившись отцу, Лучедар резко развернулся и покинул зал.

— Мда… — вздохнул король. — Молодость, что ж тут поделаешь.

— При испытаниях не требуется присутствия его высочества, — безмятежно заметила княжна. — Приступим же к проверке добродетелей и качеств будущих невест?

— Выберем же лучшую в память о нашем покойном друге Путивесте Грозоврате, величайшем чародее эпохи, — с почтением возвел очи к потолку магистр Чуролют.

«В память о покойном чародее? — содрогнулась Варя. — Как бы слухи не соврали — уж не жертву ли выбирают для колдовских поминок? Кто ж знает эти их средневековые традиции!..»

— Дозволяю начинать, — ради формальности буркнул король.

Варя заволновалась, подкралась к княжне, зашептала:

— Могу я отказаться от испытаний? Я передумала.

— Ты подписала королевский документ и обязалась участвовать!

Варя едва не подпрыгнула на месте, такое злобное шипение раздалось у нее над ухом, что мурашки по всему телу пробежали. Паж с силой сжал ее локоть и сверкнул очами:

— Ты будешь участвовать наравне со всеми!

— Мил, не пугай нашу гостью, — вступилась княжна. Ободряюще улыбнулась струхнувшей Варе: — Дорогая, не думай о победе. Здесь у всех нас равные шансы на удачу. Отнесись к испытаниям как к способу лучше узнать саму себя. Разве это не интересно?

— Да, конечно, простите, — пролепетала Варя. — Я просто не хотела отнимать шанс у тех, кому принц Злат действительно нравится.

Она пугливо обернулась на пажа — очень уж тот кровожадно скрипнул зубами.

— Не важно, кто станет твоим женихом в итоге, — лучезарно улыбнулась княжна, отобрала оцепеневшую Варю у Радмила, взяла под руку. — Ведь в любом случае все присутствующие здесь девицы выйдут замуж не за Злата — все, кроме одной-единственной. Но все мы — естественно, при удачном исходе, — сможем с гордостью говорить, что нашу ценность в качестве будущих жен подтверждает Торжественный Королевский отбор! Какая свекровь посмеет возразить против этого довода? — она лукаво рассмеялась.

— Ну, если с такой стороны подойти… — не могла не согласиться Варя. Дипломы «Королевская невеста» тут в подворотнях, поди, не продаются. — А это… не больно?

— Нет, что ты! Это весело.

Между тем Радмил вышел в центр зала и хлопнул в ладоши. Объявил, не пытаясь скрыть раздражения:

— Начнем же! Дамы, прошу выстроиться в круг, чтобы мы могли видеть каждую из вас.

Кандидатки в принцессы засуетились, затолкались, но кое-как справились с задачей, растянулись более-менее ровной цепочкой, будто для хоровода. И пусть девушек было немало — места хватило, размеры зала позволяли.

Двери распахнулись, два лакея внесли гигантскую фарфоровую супницу, полную хорошо поднявшегося теста. За ними следовали кухарки в характерных чепцах и фартуках, они несли стопки полотенец и широкие противни, слегка присыпанные мукой. Последняя, самая молоденькая, с торжественностью тащила блюдо с яркими разноцветными мармеладками.

Соискательницы притихли, будто увидали детектор лжи.

— Большинству из вас, барышни, хорошо известно сие традиционное свадебное испытание, — произнес Чуролют со снисходительной улыбкой. — Для тех же из вас, кто прибыл издалека, поясню: каждой предстоит выпечь маленький хлебец. Однако не из обычного теста — не сомневаюсь, с обычным любая из вас наверняка отлично умеет справляться! — но из теста, замешенного на муке из плодов Священного Дерева Жизни.

— Ух ты! — шепотом изумилась Варя. — У вас тут и такие растут?

— Обычное дело, — пожала плечами княжна. — Дерево Лыр только для этого старинного обычая и годится — оно вечно чахлое, некрасивое, цветки дурно пахнут. Плоды дает раз в десять лет, и те невкусные, а мука выходит слишком дорогая. Да и сам обычай уходит в прошлое. Только в деревнях невест всё еще заставляют печь вещие пирожки, но и там лырную муку если и добавляют, то щепоткой. А кухарят невесты в компании подружек, поэтому любую неудачу можно приписать помощницам. К тому же, женихи тоже далеко не всегда хотят знать правду заранее.

— И что означает неудачный пирожок?

— Что будущая жена будет изменщицей. Согласись, для правящей династии это немаловажный вопрос.

Всем участницам предложили вытереть руки влажными полотенцами — и отщипнуть от дышащего, уже вылезающего из лохани теста по небольшому кусочку. Хорошенько помяв эластичную массу в руках, девушки вылепили кто колобок, кто хлебец, кто фигурную печеньку. Варя в растерянности слепила сердечко. Далее полагалось выложить «шедевры» на противни и для облегчения опознания украсить разноцветными мармеладками.

Потом полагалось подождать минут пять, чтобы тесто еще раз поднялось.

— Смотри, чернеют! — ахнула Варя. — А эти посинели! Эти растеклись, там потрескались и сморщились…

— Так и положено, — отозвалась княжна.

Ее-то изящная печенька с кружевными защипчиками по краешку — впрочем, как и Варино сердечко — благополучно ровненько распухли и просто излучали добропорядочность.

Радмил со злорадством в голосе принялся выкрикивать имена и размашисто вычеркивать из длинного списка опозорившихся участниц.

— Все выбывшие участницы могут перейти в соседний зал и заесть горечь поражения пирожными! — попытался хоть немного утешить расстроившихся девушек Чуролют. — После окончания отбора всех приглашаем на праздничный пир! Возможно, там вы встретите своего истинного избранника!..

— Будто кому-то нужны жены-изменщицы! — хихикнула одна из подружек княжны.

Примерно одна треть от числа кандидаток отсеялась. Кто-то всхлипывал, кто-то сердито топал ногами. Кто-то хлопнул дверью, прокляв пирожные и поспешив убраться восвояси. Большинство же согласились скоротать время за чаепитием — чтобы с комфортом дождаться финала и утолить любопытство. Объединенные общей неудачей, девицы жужжали между собой, без стеснения обсуждая оставшихся барышень.

— Прошу подождать еще немного! — произнес Чуролют.

Кухарки унесли противни, лакеи подали барышням тазики с ароматной водой и полотенца, дабы отмыть руки после теста с тестом.

Подождать пришлось минут двадцать, на это время некоторые девицы решили присоединиться к выбывшим товаркам. Варя и сама была бы не прочь перекусить — от волнения аппетит разыгрался, но она побоялась отходить от княжны. Всё-таки рядом с той было спокойнее. Заметив ее взгляды, княжна сжалилась и послала за лимонадом и закуской околачивавшегося рядом пажа. Тот, понятно, кликнул лакеев — и те расторопно накрыли «поляну» для компании родовитых красавиц в уже знакомой Варе оконной нише.

Затем всех собрали снова. Конкурсную выпечку возвратили с дворцовых кухонь румяную, пышущую сдобным духом. Однако и тут не обошлось без неожиданностей: несколько хлебцев обуглились до черноты, несколько разорвало буквально пополам, еще парочка раскрошились.

— Согласно традиции, — пояснил Радмил, — угольки означают, что жена возненавидит будущего мужа. Разорванные надвое — что супруги будут постоянно ссориться. Раскрошившиеся — что жена от мужа уйдет. Что ж, не этого мы ждем от счастливого брака, поэтому барышни, кому принадлежат сии творения, прошу вас — продолжайте пить чай, мы вас более не побеспокоим.

Варя, княжна и ее подружки по-прежнему оставались в игре в полном составе команды.

Для второго тура в зал внесли широкие, плетеные из лозы лотки, где на соломенной подстилке были разложены крупные яйца — пестрые, в горошек, в полосочку, в цветочек, в разводы — точно раскрашенные на Пасху.

— Теперь проверим, какими вы станете матерями, — хмыкнул Радмил.

Паж велел всем взять по яйцу — и себе тоже выбрал, розовенькое в крапинку.

— Барышни, изо всех сил посылаем крошке, что прячется внутри, всю свою любовь! — скомандовал он.

Варе пришлось по сердцу сиреневое с золотистым волнистым тонким узором. Взяла, согрела в ладонях. И поймала себя на мысли: всё-таки незаметно для себя втянулась, вошла в азарт. А как же — соревнование! Кто же хочет публично позориться и стать хуже прочих. К тому же грела надежда: то, что сгодится одному принцу, может подойти и для другого «высочества», кем бы тот ни оказался.

Между тем барышни постарались, от сосредоточенности и затаенной бури эмоций скорлупки принялись трещать одна за другой. От неожиданности две девушки, вскрикнув, выронили громко захрустевшие яйца на пол.

— Выбываете! — указал на неосторожных барышень Радмил. — Какие ж из вас матери получатся, такие пугливые?

Варя едва успевала поглядывать на других участниц — свое яйцо ожило, птенец спешил вылупиться, пинался и стучался изнутри.

С громким воплем ужаса отшатнулась еще одна девица, вышла из круга: из раскрошившихся скорлупок ей на руки повылазили жутко противные многоножки. Ядовито-красные в зеленую крапинку, сплошь в длинном пушистом меху. Девица запрыгала, повизгивая, попыталась их стряхнуть с себя.

— Выбывает! — ликовал паж. — Мать обязана любить и терпеть любых своих детишек, какими бы те ни оказались!

Другим девушкам повезло больше, из раскрывающихся скорлупок вылетали роскошные крупные бабочки или стрекочущие забавные жуки с радужными переливчатыми панцирями.

У княжны вылупилась очаровательная груглоголовая ящерка, глянцево-изумрудная. Малютка побегала по рукам, поласкалась к «мамочке», после чего взобралась на плечо и притворилась брошкой, следя за прочими «новорожденными» умными темными глазами.

У Радмила вылез из скорлупы вальяжный перламутровый скорпиончик, весь пухленький и округленький, как будто впрямь был сложен из жемчужин. Паж с гордостью посадил его себе на кружевное жабо.

У Вари вылупился малиновый мохнатый паучок. С ладонь размером, с толстыми ножками, упитанным пузом и восемью бусинами глазок. Внутренне содрогнувшись, она натужно улыбнулась «первенцу» и позволила ему замереть в ленивой дреме на сгибе ее локтя.

— Прекрасно, — похвалил всех Чуролют.

И, не откладывая, велел лакеям раздать оставшимся барышням листки с вопросами для третьего, решающего тура.

Поглядев на листок, Варя опешила. Вот и закончилась для нее игра, внезапно и бесславно: здешний язык-то она понимала исключительно в устной форме, письмена с витиеватыми завитушками для нее не представляли ровно никакого смысла. Она беспомощно оглянулась по сторонам. Пусть она и не желала выигрывать, но проиграть прямо сейчас по причине неграмотности — это было ужасно обидно.

Между тем девушки разобрали у прислуги карандаши и разбрелись по залу, обдумывая ответы. Некоторые сразу начали строчить на обратных сторонах листков, примостившись на подоконниках или усевшись прямо на полу возле стен. Даже девицы, отличавшиеся откровенно деревенским видом, старательно выводили что-то.

Одна из подружек княжны надула губки:

— Благородным девам не пристало писать карандашами! Подайте перо и чернила!

Радмил, хмыкнув, сделал знак, и лакей мигом привел писаря, немолодого лысоватого мужчину в черном сюртуке. У того нашлись и твердые бархатные папки, куда можно было вложить листки, и местные авторучки — костяные трубочки тонкой работы. С одного конца в них были вставлены золоченые перья для письма, с противоположного — прилажено по стеклянному шарику, в коем плескались чернила.

— Благородным девам не пристало пачкать пальцы чернилами, — подхватила с лукавой улыбочкой княжна.

Пришлось писарю остаться и помогать дамам.

Варя набралась отчаянной храбрости, решительно протянула свой листок писарю:

— Д-девам не пристало зрение напрягать, от этого морщинки вокруг глаз появляются. Прочитайте! Пожалуйста.

Радмил громко хрюкнул. Вопросительно оглянулся на его величество, но король меланхолично махнул рукой, разрешая.

— Решите задачу. Вы — дочь провинциального барона. Возле вашей деревни разрушился мост. У вас есть денежные средства, которых хватит либо на новое платье для королевского бала, либо на починку моста. Что вы выберете?

Варя крепко задумалась.

— Пустить деньги от платья на постройку моста, — принялась она рассуждать, — этот ответ кажется очевидным. Однако условия задачи выглядят неполными. Какой это мост? На каком пути расположен? Во-первых, если я дочь барона, то где мой отец? Почему я должна жертвовать своими карманными деньгами ради проблем родительского имения? Куда дел сбережения мой папаша, почему он не занимается своими прямыми обязанностями и как допустил подобный беспорядок? Во-вторых, куда ведет мост? Если на другой берег речушки, где у деревенских разбиты огороды и где они, скажем, косят сено, то это одно дело. Тогда мост можно поставить деревянный. И если у нас в имении есть деревня — а может, и несколько! — то нет ли и леса? Где можно нарубить подходящих бревен, а сооружают пусть те же деревенские мужики. Подозреваю, предыдущий мост развалился не без их участия — наверняка самые хорошие балки под шумок утащили к себе, свинарники подпирать, а для моста подсунули гнилушки! Поэтому он и рухнул…

Варя осеклась, поняв, что слишком разошлась и неприлично повысила голос.

— Простите, — пробормотала она, поежившись под всеобщим пристальным вниманием.

— Продолжайте, — разрешил король. Его величество оживился и даже слегка заинтересовался.

Варя собралась с духом и продолжила:

— Если мост стоит на проезжем тракте, то это совсем другое дело. Его тогда нужно делать каменным, а лучше бетонным, и сомневаюсь, что средств от одного платья окажется достаточно. Тогда я нанесу визит соседям — ведь наверняка за нашим имением есть еще не одно, и все они тоже пользовались этим мостом. Если не удастся договориться с соседями о ремонте вскладчину, я закажу-таки себе новое красивое платье и отправлюсь в нем в столицу. Там узнаю, не положена ли в таких случаях помощь из казны, ведь объект губернского значения. А в красивом платье на меня обратят внимание и, по крайней мере, согласятся со мной поговорить, а не отмахнутся, как от провинциальной нищенки. Еще вариант: договориться в столице о поставке товаров или сырья и получить предоплату, которую и пустить на строительство. Наверняка в моем имении что-нибудь производят полезное — ведь откуда-то взялись деньги на платье. Вот. В общем, как-то так.

— Прекрасно! — с чувством похвалил магистр Чуролют. — Пожалуй, схожу-ка я за его высочеством, пора ему присоединиться к нам…

— Из вас получится разумная хозяйка, — улыбнулся его величество.

Некоторые девицы сердито скомкали свои листки с недописанными решениями задачи и в сердцах побросали на пол. Радмил расторопно проверил ответы самых упрямых — и без лишних слов поделил оставшихся участниц на две неравные группы, жестами указав на дверь провалившим экзамен.

Не позволяя впечатлению померкнуть, вперед выступила княжна:

— Ваше величество! Позвольте слово.

— Да, конечно, слушаю, — обрадовался поддержке утомленный мероприятием король.

Княжна приосанилась, величественно повела рукой:

— Я буду говорить от лица всех присутствующих девушек, независимо от сословия, родовитости и титулов.

Ее подруги согласно присели в реверансе, Варя поспешила тоже поклониться, чтобы не привлекать к себе внимания еще больше.

Остальные претендентки зашептались, охваченные нехорошим подозрением, но выступить против княжны никто не посмел.

Княжна улыбнулась, словно уже ощущала на голове венец королевы:

— Три испытания выявили самых достойных девушек. Все мы, здесь присутствующие, станем для наших избранников верными женами, хорошими матерями и разумными хозяйками. Теперь, согласно традиции, последнее слово за принцем. Однако если его высочество растерялся от ослепительной девичьей красоты и с самого начала отказался от решающего слова, мы сами обязаны ему помочь и сократить бремя выбора — до одной. Я добровольно отказываюсь от своего права претендовать на руку принца! Ибо вижу, что среди нас есть та, кто достойнее прочих назваться невестой его высочества.

Она красивым движением изящной руки указала на Варвару.

Та лишь рот открыла и глаза распахнула, потеряв дар речи. Такой подлянки она не ожидала!

Подружки княжны, точно заранее все сговорились, поддержали идею с самоотводом — каждая демонстративно подходила к Варе и либо коротко обнимала за плечи с возгласом «Достойная!», либо пылко целовала в щечку, приговаривая: «Желаю счастья!», затем скромно ретировались в сторонку, выстроившись полукругом за спиной лукаво улыбающейся княжны.

Варвара слово вымолвить не могла, просто стояла столбом, рот открыв, и глазами хлопала. Хотелось наброситься на коварную девицу с кулаками, хоть что-то сделать, чтобы не лопнуть от злости. От негодования в глазах мушки заплясали — не хватало еще в обморок тут перед всеми грохнуться!..

Вездесущий паж успел подкрасться к трону и что-то горячо нашептывал его величеству на ухо, тот же благосклонно хмыкал в ответ.

— Пусть будет так! — охотно согласился король.

Разумеется, если высокородные кандидатки хором признали красноволосую выскочку лучшим выбором для принца и их поддержал государь, ни одна менее родовитая барышня не решилась возразить. Скрипя зубами, девицы издалека пробурчали поздравления. Обалдевшая невеста только одному порадовалась — что они ее лобызать не стали, а то ведь могли бы не сдержаться и удавить в объятиях.

Сделавшиеся лишними здесь, отсеянные девицы гурьбой покинули зал.

Зато вернулся виновник торжества: принца насильно привел за руку главный королевский чародей. Тугохвал сиял счастьем и не замечал настроения наследника престола:

— Какой прекрасный праздник получился в честь вашего пятнадцатилетия! Злат, я искренне рад за вас! Такой прекрасный день!.. Я что-то пропустил? — не досчитавшись львиной доли финалисток, обратился он к королю.

— То есть, сколько лет принцу? Пятнадцать?.. — вышла из нервного окаменения Варя, обернулась к княжне, ткнув дрожащим пальцем в сторону мечущего молнии Злата.

Та благосклонно кивнула:

— Совершенно верно. Лучедар сегодня вошел в пору совершеннолетия. Самое время огласить помолвку.

Варя с сомнением уставилась на именинника: тот совсем не выглядел малолеткой. Изящный статный красавец, но вовсе не хлюпик. Полноценные восемнадцать-девятнадцать лет, самый сок призывного возраста, никак не школьник. Затуманенную голову Варвары посетила гениальная мысль: а что, если у них в этом мире время идет не так, как на Земле? У них тут вон магия есть А у планеты кольца — вдруг эти самые кольца и тормозят движение планеты? Отсюда и календарная разница…

Пока она размышляла о движении небесных тел, Радмил успел похвастаться перед принцем своим жемчужным скорпионом. Но король прервал их, подозвал сына, чтобы по-отечески тому что-то мягко внушить. Злат немного остыл, но всё оглядывался на своего пажа. Паж, поганец, строил обиженную мордашку и скорбно поглаживал скорпиона, словно затея с королевской помолвкой досаждала в первую очередь ему самому. Хотя, если подумать, от выбора невесты зависело будущее всех во дворце, и паж с принцем ощутят перемены первыми… Варя мысленно плюнула и бросила гадать о здешних придворных интригах — без нее разберутся.

Решившись, она подошла к благожелательно жмурящемуся, как сытый кот, чародею, робко спросила:

— Скажите, пожалуйста, господин Чуролют…

— Магистр Чуролют, дорогая, — поправил ее тот. — Но ты можешь звать меня «учитель».

— Как скажете, — пожала она плечами.

— Прелестный паучок! — восхитился чародей, забрал с Вариной руки мохнатое существо, о котором Варя уж и забыла. — Отличный образец зримой и осязаемой иллюзии, не находишь?

— Да, очень миленько… То есть, это волшебство? Они все не настоящие?

— Ну разумеется! Я бы не позволил рисковать живыми существами даже ради королевского испытания.

Чуролют подкинул паучка в воздух — и тот исчез, рассеялся легким облачком. Следом растворились в воздухе и прочие бабочки, жуки, ящерка княжны и скорпион пажа.

— Жаль, — вздохнула Варя. — Хорошенькие получились… Не знаете случайно, кого я встретила в городе? Его тоже назвали «его высочество», я подумала, что это принц, но точно не это ваше высочество. У того были сиреневые волосы, одет в черное, ехал верхом на зубро-драконе… то есть, на сайгаке. Подскажите, кто это?

Пока она говорила, запинаясь через слово, на лице колдуна отражалась то страшная вина, то растерянность, то надежда, то паника.

— Какой масти, говоришь, была шевелюра? — переспросил он.

— Сиреневой, — машинально ответила Варя. Спохватилась: — То есть, цвета морковки! Морквы! Не яркая, а посветлее…

— Нет! — затряс головой чародей. Отвернулся, открестился: — Ума не приложу, кто бы это мог быть. Прости, у меня срочное дело.

И он просто сбежал от нее.

Варя готова была расплакаться. Но тут возник паж, и показывать перед ним слабость показалось еще унизительнее. Варя проглотила не сорвавшийся всхлип.

— Готова рыдать от счастья? — ехидно уточнил Радмил.

— Ага, в три ручья! Щас только ресницы еще погуще подкрашу! — обозлилась Варя.

— Освежить личико не помешает, — кивнул поганец. — Сейчас его величество объявит вашу с его высочеством помолвку. Ты готова?

— Нет! — пискнула она и вцепилась в рукав пажеского кафтанчика. Бархат на ощупь оказался нежнейшей мягкости, и Варя тотчас отпустила ткань, испугавшись, что может порвать. — Скажи, а есть у вас еще один принц? С волосами цвета морковки?

— Нет, — прищурившись, Радмил покачал головой. — Злат у Твердивера единственное дитя. А про того, кого ты встретила в городе, можешь ни у кого не спрашивать, не старайся напрасно — тебе никто о нем не расскажет. Идем!

— Это еще почему? — взвилась Варя, не замечая, что ее снова за руку буксируют непонятно куда. — Кто он такой?

— Опасный чародей, — бросил на ходу паж. — Не из нашего королевства. Это всё, что я могу тебе сказать сейчас. И это уже гораздо больше, чем тебе следует знать. Пока.

— А потом расскажете?

— Обязательно, — буркнул паж.

Варя притихла. Ну не скандалить же в голос, в самом-то деле!

И тут же пожалела о своей робости — паж привел ее во дворцовую капеллу. Выпихнул прямо к алтарю, перед которым уже стоял и ждал невесту злющий златокудрый принц.

Небольшой, пронизанной светом зал «домашнего» храма королевской семьи был украшен гирляндами белоснежных пышных цветов вроде пионов или хризантем. На алтаре (мраморном столике под белой с золотным шитьем круглой салфеткой) стоял хрустальный сосуд (точь-в-точь водочный графин). В сосуде алела ярко-красная жидкость. Рядом стояла серебряная чаша (а-ля креманка), украшенная гравировкой со множеством заковыристых символов.

Княжна и ее подружки, явившиеся в капеллу раньше Вари, успели накинуть на головы белоснежные покрывала и принять смиренно-благочестивый вид. Прочие придворные дамы, (вместе с кавалерами разместившиеся по периметру помещения, дабы не мешать таинству), тоже прикрыли головы платочками или шарфиками. Кавалеры же, напротив, сняли головные уборы (кроме пажа, оставшегося в берете) и опустились на одно колено — за исключением членов королевской семьи, главного чародея — и придворных стариков почтенного возраста, те тоже остались стоять, как и дамы.

Паж пихнул Варю в спину, чтобы она сделала последний шаг и встала лицом к лицу с принцем. Злат отвел глаза, словно не желал видеть свою невесту.

— Мы собрались сегодня, в этот прекрасный день!.. — завел было явно привычную формулу главный чародей королевства, взяв в руки графин.

Но король, забравший с алтаря чашу, наступил Тугохвалу на ногу:

— Начнем же церемонию безотлагательно.

— Да-да, начнем же! — поспешно согласился Чуролют. Откупорил графин и налил в протянутую королем чашу немного алой жидкости: — Соком жизни, дарованным Великой Матерью, освящаем цветущую молодость! Благословляем союз двух душ, сердец и тел — во славу жизни и бессмертия бытия!

Княжна с подружками негромко запели гимн, напомнивший Варе популярные рождественские мотивы. В целом всё выглядело романтично и сказочно.

Вот только перед ней стоял не нужный принц.

Варя решительно подняла голову. Открыла рот, дабы отстоять свободу…

И ничего не успела сказать.

Злат ожег ее пристальным взглядом. И взял обе ее руки в свои, несильно сжал. Тихо произнес:

— Пожалуйста, помоги.

Варя растерялась окончательно. В сознании вспыхнула догадка:

— Проклятие? — прошептала она, не веря.

Злат кивнул. Смотрел теперь умоляюще:

— Ты подходишь.

Варя снова подумала обидеться на такую формулировку просьбы — мало ли что она подходит! Ей себя должно быть жальче, чем это всё королевство вместе взятое! Тем более принц-незнакомец оказался не местным.

Тут в ее лихорадочно скачущие мысли вмешался вкрадчивый голос пажа:

— Сейчас всего лишь оглашается помолвка. Свадьбу сыграем только через месяц. У вас будет время поболтать!

Варя выдернула руки из ладоней принца, обернулась — и ухватила пажа за воротник:

— Скажи-ка, до свадьбы мне не придется с ним делить постель?

— Нет! — Глаза пажа широко распахнулись, то ли испугался зверской физиономии невесты, то ли смутился в кои-веки, то ли обрадовался невесть чему.

— У меня будут какие-то обязанности в этот месяц? — продолжала та допытываться, не обращая внимания на то, что все присутствующие молча взирали на нее, терпеливо ожидая, когда же невеста соблаговолит вернуться к церемонии.

— Позволь мне ответить! — вмешался магистр, взмахнув графином в руке. — Я хотел бы обучить тебя за это время хотя бы основам чародейства. Если ты не возражаешь, конечно.

— Нет, тут я ничего не имею против, мне самой ужасно интересно, — кивнула Варя. Встряхнула пажа, не удержала порыв: — Если я соглашусь, лично мне грозит какая-то опасность? Пытки? Увечия? Моральное давление? Ограничение свободы перемещения?

— Нет! Клянусь!

— Сколько дней в вашем месяце?

Радмил еще сильнее вытаращился на нее:

— Сорок.

— Хорошо, — Варя с удовлетворением отпустила его. Тот отпрянул, но почему-то выглядел довольным, поправляя помятый воротник.

Она развернулась к внимательно наблюдающему принцу:

— Я согласна быть твоей невестой эти сорок дней.

— Спасибо, — благосклонно кивнул Злат.

— Но замуж я за тебя не выйду! — прошипела тихо, чтобы только он услышал.

— Прекрасно.

Варя прищурилась: получается, невеста нужна, а жена — нет? Ох, темнят!..

— Что ж, если вы закончили с объяснениями… Объявляю вас женихом и невестой! — возвестил король. И протянул чашу с алой жидкостью невесте первой: — Отпей во имя Неба и Земли, во славу Великой Матери, в торжество жизни и процветания.

Варя неохотно припала к чаше. Против ее опасений там оказалась не какая-нибудь горькая гадость, не кровь и даже не вино, а обычный смородиновый сок, причем ужасно кислый, зато свежайший.

Из ее рук чашу принял и допил до конца, не поморщась, принц.

— Свершилось, — с неподдельным облегчением вздохнул король.

— Да видит дух покойного Грозоврата — мы исполнили его волю в точности! — подхватил, умилившись до скупой слезы, Чуролют.

Король махнул придворным и княжне с барышнями:

— Идемте пировать, мы все заслужили!

Когда все, вздыхая с облегчением и нервно посмеиваясь, удалились, в часовне остались лишь обрученная пара.

Варвара, запоздало смутившись, посмотрела на сосватанного суженого:

— Извини, что я так.

— Всё нормально, — великодушно отозвался тот, сверля ее изучающим взглядом.

— Обручального кольца у вас не полагается?

— Нет.

— Целовать невесту разве не нужно? — еще больше смутилась она.

— Это не обязательно. Мне не хочется. А тебе?

— Нет, спасибо! — с неловкостью рассмеялась Варя. Уточнила: — И что теперь? Вы обещали мне свободу, так что ты не сможешь запереть меня в башне.

— Очень нужно, — фыркнул принц. — Можешь идти на все четыре стороны.

И сам направился к дверям.

— А… а как же проклятие? — не поняла Варя. — Если я правда сейчас уйду…

Злат обернулся на пороге, хмыкнул:

— Теперь это твоя проблема, больше не моя. Судьба указала на тебя — проклятье настигнет тебя где угодно.

С чем и покинул капеллу.

Варя в растерянности прошлась по залу. Понюхала крупные цветы из гирлянды — они слабо пахли карамелью.

И, приняв решение, пошла прочь.

К удивлению, она умудрилась не заблудиться в коридорах. Вернулась в пустой и гулкий тронный зал, забрала из ниши свой рюкзак. Задумавшись, машинально потянулась взять из забытой на подоконнике корзинки с закусками крошечный кексик… но отдернула руку. И отправилась искать выход.

Никто не подумал ее остановить. Все, кого она встретила, скользили по ней равнодушными взглядами — и радостно спешили присоединиться к пиру.

Она нашла главные двери, с трудом протаранила плечом тяжелую створу. Спустилась по парадному крыльцу, где остался уныло стоять лишь один стражник.

Площадь, заключенная между крыльями дворцового комплекса, без недавней толчеи и столпотворения, оказалась просторной и величественной. Варя с удовольствием прошлась до ворот, без стеснения разглядывая красоты архитектуры — всё равно никого ж не было, все ушли праздновать.

Ворота оказались заперты. Лишь через несколько долгих минут к озадаченной Варе вышел недовольный лакей. Судя по шлейфу запахов, прислуга и стражники тоже сели отмечать совершеннолетие принца.

— Ты чего тут околачиваешься? — нелюбезно спросил он.

Варя и не подумала стушеваться:

— Я с отбора невест. Отошла в уборную на минутку, вернулась — а все девчонки куда-то подевались! И тут никого нет! Вот как мне теперь в город ехать, а?

— Пешком иди, — хохотнул лакей. Кивнул Варе следовать за ним — до неприметной калитки для прислуги. Видимо, слишком высокая честь девчонку через главные ворота выпускать.

В шаге от выхода их догнал немолодой стражник.

— Погоди-ка! Больно у тебя котомка большая, дай-ка проверю!

Варя возмущаться не стала — и сил не было, и понятно, что у мужиков работа такая, дворец охранять. Пока оба дивились на содержимое ее рюкзака, впрочем, не приметив ничего украденного или вредоносного, Варя спохватилась — принялась торопливо вытаскивать из волос заколки, одолженные благородными девами. Сняла шелковую накидку, аккуратно свернула, спрятав в середину заколки и бриллиантовую розочку, чтобы не потерялись. Когда лакей вернул ей сумку, она отдала ему сверток с просьбой возвратить барышням, подробно описала княжну. Парень понятливо покивал. Варя еще подумала, не украдет ли? Но решила, что это уже не ее забота — за поведение прислуги должны отвечать хозяева, а не гости. А Чуролют в ее слова поверит, если что. Если, конечно, она вернется к нему ученицей.