Приватный танец для темной лошадки

Снежная русалка

— Многие народы приносили человеческие жертвы. Славяне — не исключение, как ни стараются многие убедить себя в обратном. Несколько столетий назад это делали через замораживание.

Паренек с шапкой, зажатой в руке, завороженно слушал мужчину, которому внимал небольшой зал независимого театра. Места ему не хватило, и он стоял, привалившись к входному косяку.

— В Масленицу жертва сжигалась, до весны стоя в виде… — Оратор сделал драматургическую паузу и обвел взглядом собравшихся. — Неужели не догадываетесь? Фигуры с женскими выпуклостями, стоящие зимой тут и там? Ну?

— Снежные бабы! — выкрикнул паренек, сам испугавшись звука своего голоса.

Мужчина одобрительно кивнул, после чего вдруг засмеялся, откинув назад голову, и торжественным тоном добавил:

— Мы же подарим Карачуну Снежных русалок в обмен на бессмертие…

— Иногда они возвращаются, — испуганно проговорила пожилая женщина, теребя край покрывала. — Она приходила и сказала: они вернулись!

— Кто они, боли? — не поняла Таня.

Женщина сглотнула, поспешно кивнула и отвернулась к окну. На улице уже давно царила зима: свет день ото дня становился слабее, зато тени набирали силу. Меньше таились в закоулках, вели себя наглее и ближе подползали к окнам. Опутывали ветви берез, что росли перед больницей, и скреблись ими в стекло под завывания ветра.

— Нина Петровна, как вы себе чувствуете? Врач говорит…

Таня осеклась на полуслове. Поняла, что сегодня болтать ее подопечная не желает. Несмотря на то, что зарплата в театральной школе позволяла молодой художнице больше не подрабатывать сиделкой, она снова пришла к Нине Петровне. Теперь это было для Тани чем-то вроде «добрых дел», которые, как она надеялась, зачтутся ей за все вольные или невольные прегрешения.

Эту подопечную она стала навещать недавно: носила вкусненькое, болтала о погоде или читала ей. К счастью, в других услугах женщина не нуждалась. Сама ходила и обслуживала себя по всем пунктам. Сегодня Нина Петровна попросила принести ей нужное лекарство. За ним сначала нужно было съездить в дальнюю аптеку, потом вернуться почти в другой конец города, но Таня сразу же согласилась.

Одинокая женщина коротала время то в больницах, то в своей крохотной квартирке. Очевидно, что с детьми, если они у нее и были, какие-то проблемы. Раз никто из них не навещает мать. Таня погладила женщину по руке и вышла.

В лабиринте коридора уютно светились палаты, окутанные утренней темнотой. Декабрь через обледеневшие больничные окна выглядел застывшей декорацией. На него было приятно смотреть, но участвовать в этом спектакле желание не возникало.

На улице острый морозчик сразу поцеловал в обе щеки. Как не кутайся в шарф — а лицо мерзнет. Таня шла и слушала, как ломается под ней тонкая ледяная материя зимы.

Их город, раскинувшийся на берегу Свияги, славился красивой набережной. Больница располагалась за парком у реки, и Таня вдруг решила поглазеть на центральную елку, раз уж шла мимо. Утром там обычно никого, а сейчас утро самое что ни наесть раннее.

Заснеженная алея, на которую Таня свернула, была пуста. Пройдя пару метров, она вдруг издалека заметила на скамейке чей-то силуэт. Вроде женщина, но была в ее фигуре какая-то неправильность. Балахон… Таня прищурилась, думая, что у нее проблемы со зрением. Непроизвольно начав притормаживать, девушка прислушалась: в тишине что-то негромко позвякивало. Таня немного помедлила, но затем решительно шагнула в сторону лавочки.

В этот момент пазл из обрывков мыслей сошелся, и реальность ударила ее ногой под дых. Она часто-часто поморгала, но снежный ангел с лицом ее подруги Эллы никуда не исчез.

Голова с белоснежными сосульками волос была повернута вбок. То, что Таня приняла за белый балахон, оказалось простыней, намотанной на голую девушку. Одеяние свисало «хвостом», делая Эллу похожей на русалку.

Несмотря на подступившую дурноту, Таня отметила: это было невероятно красиво. И невероятно ужасно.

Она приблизилась и коснулась руки подруги, словно верила: это розыгрыш взбалмошной Эльки. Рука на ощупь была как глазированная сосулька, припорошенная снегом. Таня запрокинула голову, чтобы захватить ртом воздух.

Резко хрустнул лед — девушка закричала и всем телом повернулась в сторону звука. За спиной стоял незнакомый пожилой мужчина с удочкой, на которой позвякивал тревожный колокольчик.

В это ж время над парком гулко прокатился первый удар соборного колокола. Бом-м-м! Бом-м-м! Бом-м-м…

Растерянный рыбак перекрестился на купола церкви, видневшиеся за деревьями:

— Спаси и сохрани…

К этому времени они вызвали полицию, и сердобольный дядька уже дважды наливал трясущейся Тане горячий крепкий кофе из своего походного термоса.

Прибывшие довольно быстро службы, включая «Скорую», быстро оттеснили их и еще парочку сторонних любопытствующих, но Таня еще долго пыталась вытянуть шею и что-то увидеть за спинами работников полиции.

В деловитом круговороте их действий ей чудилось равнодушие. Казалось, случилось что-то рядовое. Никто особенно не удивился увиденному, по крайней мере, внешне.

Но самое страшное — никто ничего не объяснял, пока к ним, наконец, не подошел один из парней в форме. Да и то по своей надобности. Попросил закурить у рыбака и, быстро затянувшись пару раз подряд, присел рядом:

— Нет, ну вы видали? Снежная русалка, блин. Как только морозы стукнут — начинается… Мерзнет наш народ, все никак понять не хотят, что мы, конечно, народ крепкий, но не настолько же.

— Сынок, так она замерзал?

— Еще как.

— Так а чего она голая-то?

— Разберемся…

Между двумя сигаретами «сынок» предположил, что изначально Элька была одета. Кто-то нашел ее замерзшей, возможно, пытался спасти, растереть, но когда увидели — дело дрянь, бросили от греха подальше.

— Не исключено, что и бомжи могли одежкой поживиться. Судя по виду, девушка была небедная. Вещички дорогие. Может, шубка песцовая имелась? Сапожки кожаные? Знаете, сколько это стоить будет? Золотишко снять могли.

Слушать это было невозможно, и Таня отвернулась в сторону. К счастью, ее опросили первой, но она волновалась и совсем забыла сказать, что накануне как раз звонила Элле. А та не взяла трубку и прислала загадочный смайлик — влюбленного колобка. На их языке это означало примерно «Я на свидании». С другой стороны, Таня подумала, что эта информация ничего не дала бы полиции. Ведь девушка ничего не знала о парне Эльки. Подруга последнее время словно немного отдалилась, Тане казалось, что Элька скрывала свои новые отношения. Она даже думала, что подруга связалась с женатиком, оттого и темнит, но не лезла со своими вопросами. Верила: Элька все расскажет, как только будет готова. Так уж у них повелось с самого начала. На этом, наверное, и держалась их дружба.

Высморкавшись в салфетку, найденную в сумке, Таня набрала номер своего любимого начальника, который знала наизусть:

— Кай, я опоздаю. У меня погибла подруга, Элька…

И Таня, наконец, громко и по-детски разрыдалась, размазывая слезы тыльной стороной ладони.

В то утро несчастная Таня так и не доехала до своей работы. Ей повезло: Кай разрешил взять давно обещанный отгул. Оказавшись одной дома, девушка в который раз пожалела, что родные далеко. Сейчас ей, как никогда, хотелось чьего-то тепла, близости. Чтобы кто-то принес какао и укрыл пледом, шепнув, что все будет хорошо. Или, по крайней мере, не станет хуже.

Таня выросла в обычной семье: мама повар, папа — водитель. По выходным папа иногда водил их со старшей сестрой в цирк или в кино. Мама — вечно уставшая, с мозолистыми руками. Основной ее заботой было, чтобы дети были накормлены и не «шлялись». Таня росла самостоятельной: с пяти лет умела заправлять постель, завязывать шнурки и даже сама плела себе две тугие косички.

Летом они всей семьей ездили на дачу на поезде, потом купили первую машину — подержанный «Москвич». Одним из главных воспоминаний тех лет стало убийство местного священника, отца Александра.

Таня помнила, что он был очень добрый и всегда угощал детей шоколадными конфетами. Доставал их из своего смешного рыжего портфеля, но сначала долго возился с железной пряжкой. Приговаривал: «Обождите, обождите, деточки…».

Тело отца Александра нашли неподалеку от его дома. Дело было зимой, и он лежал на льду замерзшего пруда, глядя в небо. Местные бабы говорили, что он даже руки раскинул крестом, но, возможно, это были просто красиво приукрашенные сплетни.

Шептались, отец Александр умер от потери крови после удара тупым предметом по голове. Взрослые постоянно повторяли «Кто мог поднять руку на священника?». У него отняли портфель, поэтому следователи решили, что орудовали залетные воры. Рядом была железная дорога, постоянно ходили электрички, так что скрыться с места преступления было проще простого. Дело было громкое, долгие месяцы опрашивали местных, но ничего не нашли. Потом папа стал болеть, и родители продали дачу.

Время шло. Отец слег с инсультом, когда Таня заканчивала школу, и она, как любящая дочь, ухаживала за ним до самой смерти. Конечно, остальные тоже помогали, но основной груз забот лег на ее плечи. Мама взяла еще полставки, чтобы как-то сводить концы с концами, и теперь, изможденная, возвращалась ближе к ночи. Таня простилась с мечтой поступить на художника в столице, хотя талант был налицо. Она прекрасно рисовала и никогда не расставалась с карандашом и блокнотом.

Отец умер через три года. Сестра к тому времени вышла замуж. С мужем они скоренько уехали в Челябинск, потому что там ему предложили достойную работу через какие-то родственные связи. А Таня уже заканчивала местный колледж искусств, а параллельно и курсы визажа. Она охотно подрабатывала на свадьбах и корпоративах, но невесты были сезонной подработкой, а услуги сиделки были востребованы чаще. Наловчившись с отцом, Таня мастерски управлялась с пожилыми пациентами, чьи родственники искали помощи. На развлечения, конечно, времени почти не было. А очень скоро мать Тани вышла на пенсию и окончательно переехала к сестре в Челябинск, помогать с детьми. К тому времени внуков было уже двое.

Единственной близкой подругой Тани был одноклассница Элька Зосимова. Вот кому повезло в жизни с рождения: папа — депутат, мама работала в администрации на руководящей должности. Элька за компанию с Таней мечтала поехать поступать в столицу. И, в отличие от Тани, ей это удалось. Элька поступила на платное отделение в Финансовый Университет, но быстро поняла, что лучше быть звездой в небольшом городе, чем никем в столице. И перешла на заочное. Элька вернулась в город, потому как особенными талантами не блистала. Зато ее папа пошел на повышение, и мама устроила ей теплое местечко в администрации.

А талантливая Таня так и осталась одна в старой двушке со своим «загубленным» талантом и сомнительными перспективами. Так любила повторять Элька, девка независтливая и все про себя понимающая.

Кстати, именно Элька, ответственная за культуру города, и позвала Таню полгода назад подработать на городской выставке боди-арта. Расписать модель в цветах герба города, сделав упор на символизм. Символизм тогда Тане был по барабану, но квартплата сама себя не платила, и она с радостью согласилась. Как хваталась за любую подработку.

Пока в тот памятный день девушка смешивала краски, возле стенда остановился высокий темноволосый мужчина. Таня машинально отметила, что он похож на Киану Ривза. Впечатление портил только кривоватый шрам на губе, но все компенсировали глаза — живые и внимательные. При детальном рассмотрении мужчине можно было дать чуть за тридцать. Возраст выдавала какая-то абсолютная уверенность в своем предназначении заставлять подчиняться. Он долго разглядывал ее работы, выставленные на стенде, потом табличку с ее именем. И все чему-то ухмылялся. Когда Таня стала уже слегка нервничать, он, наконец, разродился:

— Глаза тебе особенно хорошо удаются. Как живые. Татьяна Тройко? Интересная фамилия. Можно, я буду звать тебя Тройка. Мой любимый размер.

— Это банальная шутка.

— Справедливо, — не стал спорить незнакомец. — Кстати, у тебя очень красивые волосы.

— Обычные волосы, — смутилась Таня, делая вид, что занята.

— Оттенок горького шоколада, — усмехнулся мужчина и подкинул вверх монетку. — Решка. Что же… Значит, я принял правильное решение.

— Любите поговорить сам с собой? — включилась в игру Таня.

— А? Нет, что ты. Зашел попялиться на телок, обещали сиськи, а тут сплошная пропаганда. Ладно, опять банальная шутка. На самом деле, я надеялся подыскать художника в нашу команду.

— Что за команда? — насторожилась девушка, сосредоточенно оттирая руки от краски кусочком ветоши.

— Театрально-художественная школа «Маска». А я там заместитель директора. Кстати, я Кай, можно без отчества, но лучше на вы, — шутливо склонился в реверансе незнакомец. — Приходи по расчету, оставайся по любви.

— Шутите? — только и смогла выдавить Таня и разом забыла про обнаженную модель. Та, кстати, все время закатывала глаза и явно томилась. А еще не понимала, почему этот симпатичный тип обратил внимание на маленькую художницу, а не на нее, обладательницу модельной внешности и выдающихся достоинств.

Конечно, Таня согласилась: частная школа была очень известная в городе, а новая должность сулила солидную зарплату. Как оказалось потом, Элька тоже помогла: замолвила за нее словечко перед начальством.

Кай, несомненно, был личностью экстраординарной. В нем присутствовал какой-то особый магнетизм, и в первый же месяц они стали любовниками. Жаль, романтичного в этой истории было мало.

— Секс без обязательств, зато с перспективой карьерного роста, — вполголоса шутил Кай, на бегу показывая Тане ее кабинет. Там пока делали ремонт: меня окно и красили стены.

Вообще, в те первые месяцы Тане все время казалось, что она куда-то несется. И жизнь вокруг вдруг забурлила, заиграла красками. Кай ничего не делал медленно, словно был подчинен другой скорости. Кажется, на нем держалась вся школа. А для романтичной Тани — вообще весь мир.

Формально директором их театральной школы был часто отсутствующий и мало что делающий мужчина средних лет — Павел Сергеевич Беляков. Бывший актер их местного театра. Когда-то он даже играл Гамлета, но сейчас явно пребывал не в лучшей форме. Странно, что его поставили руководить. Но задавать вопросы Таня боялась: сама была на птичьих правах, потому старалась не сплетничать, а быстрее вливаться в коллектив.

Хотя сам коллектив тоже показался девушке странным: все преподаватели при встрече дружелюбно улыбались, но глаза оставались холодными. Она быстро поняла, что завести здесь друзей не выйдет. Каждая свободная минута была занята творчеством, так что работники не успевали шушукаться и гонять чаи. Но Таня не роптала: зарплата покрывала все ее нехитрые нужды. И теперь она даже могла немного откладывать.

Единственный, с кем Таня смогла немного «подружиться», был странноватый Даня. Он вел у младших групп историю искусства, а сам заочно учился на факультете культуры. Тощий, лохматый и весь какой-то неприкаянный, зато очень увлеченный своим предметом. Никто не рисковал вступать с ним дебаты: иначе можно было зависнуть на часы. Но Тане пришлось познакомиться с Даней поближе: пока в кабинете шел ремонт, она делила с ним класс.

Не сказать, что они прямо-таки дружили, нет. По крайней мере, Таня даже не знала, есть ли у него девушка. Однако Даня как-то упомянул, что давно сирота, и пару раз Таня из жалости пришила ему вечно отрывающуюся пуговицу на куртку. С тех пор парень стал ее верным рыцарем. С этой «дружбы» посмеивался даже Кай, а Элька, как-то заехав к ней на работу, скривилась:

— Чучело какое-то. Найди себе нормального мужика.

Про Кая Таня ей пока не рассказывала, хотя очень хотелось. Но, конечно, начальник бы не одобрил ее откровенность. На работе, да и за ее пределами, никому не следовало знать, что происходит в ее личной жизни. Но Тане однажды показалось, что по ее взгляду, устремленному на Кая, Элька все поняла. Она не была дурой, к тому же, хорошо знала Таню, поэтому «считать» влюбленное выражение у нее на лице было не так сложно.

Все шло неплохо, но однажды осенью случилось дурацкое происшествие: возвращаясь из магазина вечером, Таня копалась в сумке и уронила свои ключи в шахту лифта. Ситуация прямо анекдотическая. Хорошо, что запасные ключи она хранила в рабочем столе. Пришлось в срочном порядке вызывать такси и нестись в центр, надеясь хоть кого-то застать в такое время.

В здании ночью обычно дежурил сторож, но сейчас его место пустовало, и ей никто не открыл. К счастью, Таня знала про черный ход, через который работники иногда выходили покурить. И ключ от которого прятали в небольшое углубление между кирпичами фундамента. Таня курила редко, но про ключ знала, и потому сейчас сразу же нашла выход из ситуации. Неожиданно дверь оказалась открытой, Тане некогда было долго размышлять над этим фактом, и он быстро проскользнула в свой кабинет. Сами кабинеты преподаватели обычно не запирали, так как здание охранялось. Таня уже собралась на выход, как вдруг дверь директора шумно приоткрылась. Девушка резко отпрянула и нырнула назад. Раздался женский смех, скрип двери, чей-то приглушенный голос. Щель в двери давала плохой обзор, и Таня даже встала на цыпочки.

В какой-то момент в свете, падающем из кабинета директора, в стройной хихикающей блондинке Таня узнала свою подружку Эллу. Она даже едва не окликнула ее, но в последний момент прикусила язык. Почему-то подруга пошла к запасному выходу. Так вот почему дверь была открыта. А Таня решила, что это сторож выходил на перекур и запамятовал. В любом случае, Тане тоже не мешало бы побыстрее покинуть школу, но лучше было выждать, что не столкнуться с директором в коридоре. Спустя минут десять Таня выбралась на улицу через окно, плотно прикрыв его и надеясь, что до утра никому не придет в голову лезть в кабинет. Так как такие случаи в центре города были редкостью, за сохранность имущества она была относительно спокойна. А вот личная жизнь Эльки ее очень беспокоила.

«Неужели красавица Элька крутит любовь с Беляковым? Он женат, и они скрываются? Но зачем Эльке, такой красивой и молодой, этот престарелый ловелас?»

Таня даже потянулась за телефоном, хотела поговорить с подругой, но решила не смущать ее тем, что видела в школе. И подождать, пока та сама захочет поделиться.

Когда с подругой случилось несчастье, Таня, едва придя в себя, сразу же вспомнила этот вечер. И те свои подозрения относительно любовной связи Эльки. Бездействовать было тяжелее всего, но и сделать ничего Таня не могла. Хотя…

У Кая, кажется, были связи везде. В нужный момент он доставал свой кожаный блокнот и находил контакты кого угодно. С его коммуникабельностью и умением очаровывать людей это было совсем не удивительно. Полиция — не исключение. Наверняка у Кая и там были знакомые. И он был единственным, кого можно было попросить о такой деликатной услуге. Таня набрала его номер:

— Пожалуйста, узнай, что случилось с Эллой. Мне ничего не скажут…

Он согласился и перезвонил буквально через час.

— Так, сразу говорю. Ничего особенно приятного. В крови твоей подруги нашли алкоголь и наркотик, а в легких — воду. На набережной скользко, она запросто могла упасть с таким набором «запрещенки» внутри. Ее замерзшую одежду, кстати, тоже нашли у воды. Наверное, кто-то все-таки вытащил, пытался ей помочь… Ну а потом, как ты и говорила, решил не светиться в этой истории.

— Кто это мог быть?

— Не знаю, может, она встречалась с мужчиной. Они выпили, и не только. Гуляли, случилось то, что случилось. И он, испугавшись ответственности, решил слинять. Как тебе вариант?

— Не очень. Если это так, то с ней был какой-то подонок, а не мужчина.

— Ну, тогда лучше думай, что это был случайный прохожий. Когда он ее достал, Элла была уже мертва. И человек, зная, как наша полиция может допекать свидетеля, решил, что ему это ни к чему.

— Допустим. Но как тебе тот факт, что у случайного прохожего оказалась с собой простынь? Бред. Я думаю, нужно…

— Да, думать мы можем что угодно, но ты же знаешь, кто ее родители, — нетерпеливо перебил Кай. — Официальная версия гласит, что у Эллы во время прогулки вдоль реки произошло кровоизлияние связок голеностопа. Она упала, поскользнулась и не смогла выбраться из воды сама.

— Но мы же нашли ее не в воде, а на скамейке, да еще и в таком странном виде… Ты что, хочешь сказать, родители не будут настаивать на возбуждении дела?

— Может, и будут, но без посторонней огласки. Нас они точно в известность ставить не станут. Не знаю, насколько близко ты с ними общаешься. Если считаешь нужным — позвони сама. Насколько я понял, сейчас в полиции активно ищут того, кто выловил твою подругу. Это могло был пролить свет на странные обстоятельства. А теперь, Тройка, извини, но мне надо работать.

Первым, кого Таня увидела в школе в понедельник, был Даня. Он сидела в дальнем конце коридора на подоконнике, нахохлившийся, словно воробей. Казалось, он чем-то сильно взволнован, потому что периодически шумно вздыхал. Кофта шевелилась на нем, будто стянутая с человека размера на три больше. Таня мельком подумала: а ведь он тоже высокий и темноволосый, как Кай. Но на фоне Таниного возлюбленного Даня выглядел лишь блеклой копией.

Кабинет Кая был закрыт, и девушка решительно проследовала к двери директора. За выходные она набралась мужества и попыталась дозвониться до Элькиной матери, но трубку сняла какая-то пожилая родственница.

Выслушав Танины сбивчивые объяснения, она заявила: родным не до любопытствующих. А набраться смелости и поехать к ним домой Таня так и не смогла — тяготила мысль оказаться лицом к лицу с непомерным человеческим горем.

Постояв с минуту у двери, Таня все-таки постучала в кабинет Белякова. И испытала облегчение, дернув за ручку. Дверь была закрыта. Таня направилась к себе, размышляя, с чего начала бы разговор, окажись Беляков на месте? Наверное, она лепетала бы что-то несвязное, и только все испортила. Но и молчать, скрывая свои подозрения, было невыносимо сложно.

В своем кабинете, теплом и светлом, ей впервые стало неуютно, и Таня даже обрадовалась, когда Даня, покинув подоконник, поскребся в двери.

— Входи, не топчись на пороге, — разрешила Таня.

Присев на стул, Даня молча наблюдал, как девушка делает набросок. До начала занятий оставалось двадцать минут, но время тянулось медленно, словно патока.

— Твоя подруга? — поинтересовался Даня. — Красивая. Я слышал, что с ней случилось. Это просто ужасно.

В глазах у Тани защипало, и картинка стала расплываться. Пришлось даже запрокинуть голову. Даня, хоть и чудак, но всегда слушал ее внимательно, не перебивая и не отпуская шуточек по ходу повествования. В отличие от Кая, которому всегда было некогда, потому Таня не лезла к нему с душевными беседами. И сейчас девушка, наконец, выговорилась. Выплеснула всю боль от утраты единственной подруги.

Даня, выслушав ее, почесал нос и осторожно спросил:

— Страшный случай. Представляю, что ты испытала, когда увидела такое. Снежная русалка… Кстати, ты что-нибудь слышала про секту Зимникова?

— Не думаю. Хотя… Что-то знакомое. А в чем дело?

— Они называли себя сектой бессмертных. И, думаю, ты точно слышала о них. Или хотя бы читала. Лет десять назад про это писали все газеты: их девизом было выражение «Заморозить, чтобы воскресить». Их главный Зимников — бывший ученый, занимавшийся крионикой. Это такая технология сохранения в состоянии глубокого охлаждения людей и животных в надежде на то, что в будущем их удастся оживить и при необходимости — вылечить.

— Я в курсе, умник.

— Отлично. Не придется долго объяснять. Зимников подавал большие надежды, но потом как-то незаметно для окружающих тронулся и возомнил себя Богом. Свое вероучение он частично основывал на строке из Евангелия: «И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек». Он утверждал, что все люди призваны Богом к вечной жизни на земле, но умирают, так как не верят Ему. Конечно, настоящим христианством там и не пахло, но поначалу всех заманивали на это. При этом Зимников не переставал разрабатывать технологию замораживания и хранения человеческих тел. Для своих опытов использовал добровольцев из числа своих последователей, причудливо скрещивая постулаты из Библии с явным язычеством. К примеру, сектанты верили в Карачуна. Он отвечал у славян за морозы и тьму. Своим последователям Зимников обещал золотые горы. Например, заморозить смертельно больного, чтобы оживить, когда технологии шагнут дальше. Об этом мечтали многие влиятельные люди. И за ним стояли люди с деньгами, щедро спонсировавшие его безумие.

— Допустим, состоятельные люди вкладывали в это средства, а остальные…

— А обычным сектантам «пели» о бессмертии. Там быстро организовали всю структуру: у каждой общины был свой руководитель, собрания, пожертвования и прочая белиберда в этом духе. И их бы даже не сильно трогали, потому что с виду это были безобидные шизики, пока спустя годы не всплыли страшные подробности.

Оказывается, раз в год те приносили жертву одному из божеств, Карачуну. Обычно это были красивые девушки, их безжалостно оставляли замерзать в лесу в лютый мороз. Когда Зимникова посадили…

В дверь постучали первые ученики, и Даня нехотя прервался, пробормотав «потом дорасскажу».

Таня рассеянно кивнула и подумала, что ей повезло. Обычно лекции Дани шли часами, и несчастный, случайно попавшийся ему на пути, мечтал найти благопристойный повод смотаться. Чудак Даня явно жил в своем мире фольклора, оторванном от реальности. К чему сейчас Тане были его россказни о старых сектах, тут своих проблем выше крыши.

Поговорить с Каем наедине удалось только ближе к вечеру. Он привычным жестом закрыл кабинет изнутри и притянул Таню к себе.

— Ты мне снился сегодня, — погладила она его по шраму на губе, который, как теперь казалось девушке, придавал Каю дополнительной притягательности.

— Интересно, в какой позе?

— Дурачок, — улыбнулась Таня. Она все никак не могла привыкнуть к его грубоватому юмору.

— А я, представляешь, сплю совершенно без снов. В детстве как-то случайно узнал, что людям снятся сны. Помню, в школе на уроке пацан, что со мной сидел, стал что-то рассказывать про свой сон. И я прямо офигел.

Заметив, что Таня слушает его рассеянно, Кай сменил тему:

— Эй, Тройко, ты как вообще? Держишься?

В его голосе слышалось беспокойство, и это было неожиданно приятно. Как и руки Кая, сильные и одновременно нежные. Они гладили Танину шею, двигаясь вниз. Желание почти сразу же разлилось по телу, призывно требуя выхода. И тут краем глаза девушка заметила свой вибрирующий телефон на диване. Судя по надписи на экране, ей звонил Даня.

— Опять этот унылый рыцарь? Достал, — побормотал Кай, откидывая телефон дальше и зарываясь лицом в Танины волосы.

На следующие утро Таня проспала: сначала ее мучили кошмары. Потом и вовсе приснился непонятный сон. Во сне Таня стояла у зеркала, а за ее спиной стоял Кай и читал странные стихи, которые девушка запомнила дословно

Не удивительно, что чувствовала она себя скверно. Наскоро перекусив, Таня схватила куртку, захлопнула дверь и только тогда увидела записку. Кто-то воткнул ее за провода от дверного звонка.

Нахмурившись, Таня быстро развернула лист и увидела вырезанные из газеты буковки, наклеенные на бумагу.

«Завтра все совпадает: полнолуние, соединение Луны с Юпитером и мороз до минус десяти. Я приду и за тобой!»

В животе у Тани что-то ухнуло, а потом резко запульсировало в области солнечного сплетения.

«Что за детская дурацкая шутка?»

Детская ли… Конечно, еще пару дней назад Таня бы первым делом так и подумала, но теперь ее сильно смутили слова о морозе. И эта угроза… Неужели записка как-то связана с Эллой?

На лестнице послышались шаркающие шаги. Таня замерла, но почти сразу выдохнула, увидев свою соседку Светлану Ивановну с пустым мусорным ведром.

— Ты чего такая? Лицо мучнистого оттенка, — пригляделась к Тане любопытная тетка.

Девушка молча протянула ей бумажку. Соседка, прочитав записку, усмехнулась.

— Что делать, Светлана Ивановна? Может, в полицию позвонить?

— Ага, и в МЧС, — брякнула раздосадованная тетка. — Так они и кинутся тебе помогать. Помнишь, как-то года два назад был случай, дверь мне паскудники какие-то подожгли? Я в полицию звонила, звонила… И ничего они мне не помогли. Так, участковый зашел для приличия. Сказал, раз камер нет, ничего не докажешь. Так-то, Танька, понимать надо, не в Англиях мы живем. А тут какая-то записка. Плюнь и забудь.

Слова соседки не очень успокоили. В автобусе Таня достала телефон и стала искать хоть какую-то информацию о секте Зимникова. К счастью, материала было предостаточно: новости о секте в свое время действительно наделали много шуму. Начитавшись, Таня еще больше уверилась: записка как-то связана с гибелью ее подруги. Оставив куртку в гардеробе, она сразу же направилась в кабинет Дани. Тот что-то читал, сидя у себя за столом.

— Что ты болтал про сектантов?

— Про сектантов? А, ты про Зимникова. Что-то случилось? Ты какая-то странная…

— Ага, случилось. Похоже, кому-то та история или лавры Зимникова не дают покоя. Так что выкладывай, что ты там вчера не успел договорить.

— А ты сначала скажи, что случилось. Чего вдруг ты заинтересовалась…

— Вот, смотри, что я сегодня нашла у своего порога.

Ошалело вращая глазами, Даня прочитал записку. А потом, запинаясь, принялся рассказывать все, что знал. Оказалось, знал он немало.

— Я одного не пойму. Почему кто-то затеял эту игру со мной?

— Может, я оказался прав, — пробормотал Даня. — Мне сразу показалось странным… Получается, сначала пострадала твоя подруга Элла… Что, если теперь они решили заморозить и тебя?

— Что сделать? Заморозить? — переспросил Кай, а Таня с Даней синхронно вздрогнули от неожиданности. Их босс уже какое-то время слушал рассказы о секте, поэтому сейчас стоял в дверях с озадаченным выражением лица.

— Даня просто рассказывал свой сон. Плохо спалось. Не удивительно, сейчас погода туда-сюда скачет. Да, Даня?

Но тот не отозвался, только угрюмо молчал, глядя прямо перед собой.

Холодный день совсем не годился для пеших прогулок, и Таня с Каем отправились домой к Белякову на такси. Кай сам предложил это, после того, как девушка поделилась с ним своими опасениями.

— Мне кажется, в деле Эллы есть кое-какие моменты, о которых я не могу молчать.

— Например?

— Она встречалась с Беляковым. Тайно.

Пришлось вкратце пересказать о том вечере, когда Таня застала подругу в здании школы. А еще признаться, что Даня рассказывал про реальную секту, а не порождение своих снов.

— И что? Ты думаешь, тем парнем, что гулял с Эллой по набережной, может быть Беляков? А еще он опасный сектант?

Кай явно не верил в такую возможность, и теперь только иронически приподнял бровь.

— И все-таки…

— Ладно, Тройка. Я как раз везу ему документы на подпись. А ты можешь поехать со мной.

— Что я скажу?

— Ну, для начала попроси отгул, расскажи, что переживаешь из-за смерти подруги. Добавь подробностей. Как раз глянешь на его реакцию.

— А если он действительно маньяк? Начитался про секту и решил, что это красиво. Он же актер, в душе мечтавший стать режиссером. Ты сам говорил. Вот он и режиссирует собственные спектакли. Почерк очень похож на жертвоприношение. Начал с Эллы, а теперь не может остановиться.

— Ты увлеклась Даниными байками.

— Ладно, допустим, секта бред. И записка бред. Шутка. Но я точно видела Эльку в его кабинете. Вдруг Беляков решил избавиться от надоевшей любовницы?

— Хочешь мое мнение? Это полный бред, но ты же все равно будешь крутить это в голове. Так что поехали, бери куртку.

Беляков жил в одном из новых районов, в аккуратном девятиэтажном доме с подземной парковкой. Таня примерно представляла, сколько может стоить недвижимость в данном месте, и только вертела головой по сторонам, когда они зашли в лифт с зеркалом в пол.

Дверь по звонку им открыла элегантная женщина с собачкой в руках. Блондинка, лет сорок пять, губы сделала недавно, регулярно колет ботокс. Все эти мысли мгновенно пронеслись в Таниной голове, пока женщина рассматривала их с Каем, почему-то не решаясь впустить в квартиру.

— Аааа… Ты чего приехал? Павел же болеет, — пробормотала она, обращаясь к Каю. Губы непроизвольно скривились, и Таня поняла: блондинка лжет.

Кай кивнул, передал документы и они уже собирались прощаться, как вдруг… В коридоре за спиной женщины показалась фигура, в которой Таня с трудом признала Белякова. Шатаясь, помятый мужчина явно с похмелья брел в сторону кухни. Он даже не заметил, что дверь открыта и там кто-то стоит. Да стой на их месте хоть дракон с пятью головами, Беляков не соизволил бы даже повернуться.

— Он запое пятый день, — зло прошептала женщина, обращаясь к Каю. — Ты же в курсе… Не понимаю…

— Пусть выздоравливает, — многозначительно заметил Кай, оттесняя Таню от двери. Та все стояла, чуть разинув рот, не в силах отойти от явившейся ей картины. Теперь ей стало все ясно: почему директор был фигурой чисто номинальной, часто «болел», а все вопросы за него решал Кай.

В кофейне за домом молодые люди взяли по стаканчику горячего напитка.

— Почему сразу не рассказал, что Беляков запойный алкоголик? — виновато спросила Таня. Ей было неловко, что жене директора пришлось оправдываться перед посторонними. Странно: алкоголиком был Беляков, а стыдилась она, Таня.

— Зачем? Да и поверила бы ты? А так все увидела сама. Белякову давно не до любовниц и сект. Все прозаичнее, Тройка. Не ищи криминал там, где его нет. Конечно, то, что случилось с твоей подругой, ужасно. Но… не все умирают своей смертью. И этот факт просто нужно принять.

Таня грела ледяные руки о стаканчик и пыталась разложить мысли по полочкам. Несмотря на кажущуюся правильность слов Кая, ее не оставляли нехорошие мысли. Ведь ее первоначальная версия была такой правдоподобной. Оставалось прижать Белякова, чтобы он понес заслуженное наказание за смерть подруги. А теперь все. Или нет? Могла ли жена покрывать свихнувшегося и спившегося мужа? Может, вне запоев он вполне деятельный. Или же ушел в запой как раз после убийства Эльки, которую любил.

— А давай все-таки осмотрим его кабинет? — предложила Таня неожиданно для себя самой.

Кай закатил глаза, но все-таки кивнул и притянул девушку к себе.

В классах театральной школы уже зажгли свет, но в коридоре было темно. Шли занятия, мерно гудели лампы в кабинетах, слышался гул голосов. Иногда где-то смеялись или повышали голом, а в концертном зале и вовсе стучало, играло и гремело: там старшие ребята репетировали новогоднюю постановку — «Снежную королеву». Кабинет Белякова, к удивлению Тани, оказался открыт: в кресле валялся рюкзак Дани. Она сразу узнала его, потому что не так давно помогала зашить порванный карман.

— Даня? Ты что тут делаешь?

— Меня отправили за проектором для репетиции, — буркнул тот, поглядывая на Таню. — Ключ на вахте взял.

— Кстати… Чуть не забыл, тебя срочно звали в бухгалтерию, — «вспомнил» Кай. — Я на первом этаже встретил Татьяну Михайловну.

— Ладно. Сейчас схожу.

Даня, пожав плечами, вышел. Тане показалось, он чем-то недоволен.

— Его звали в бухгалтерию? Мы же видели, как Татьяна Михайловна уходила…

Сделав ей знак «тссс», Кай прикрыл кабинет, взял ноутбук Дани и подозвал удивленную Таню.

— Знаешь, что меня удивило в твоей истории с угрозами?

— Что?

— А то, что эта хренова записка очень даже в духе таких задротов, как наш Даня. Сейчас посмотрим, что тут у него…

— Может, не надо… — испуганно спросила Таня, поглядывая на дверь. Ей было неприятно рыться в чужих вещах. Да и Даня мог вернуться в любой момент. Но Кай не слушал ее. Он быстро нажимал клавиши, будто что-то целенаправленно искал. Заглянув ему через плечо, девушка увидела, что босс щелкнул вкладку «показать скрытые папки». И присвистнул.

— Так и знал, материалы по секте. Глянь-ка: замороженные девушки, целый фотоархив.

— Боже…

— А то. Посмотри на даты, он бредит этим уже три года…

Таня, еще не понимая, что делает, схватила рюкзак Дани и разом вытряхнула все содержимое на пол. Среди научных журналов ее лихорадочный взгляд сразу же выцепил газету.

— Не может быть…

Ее руки уже листали газету в поисках подтверждения. В середине Таня нашла то, что искала: листы были изрезаны.

— Так вот откуда он вырезал буквы.

Кай, нахмурившись еще больше, достал из внутреннего кармана рюкзака Дани пакетик:

— Что это? Только не говори мне… Черт! Белые волосы…

— Его надо задержать.

И тут в окно Таня увидела, как Даня, быстро оглядываясь по сторонам, выбегает из здания школы. Кай быстро все понял по ее лицу и схватил куртку:

— Вызывай полицию. Я его перехвачу.

— Кай! Кай, будь осторожен…

Таня еще спала, когда в прихожей призывно зазвонил оставленный ею телефон.

— Тройка, сегодня едем ко мне на дачу, — Кай, как всегда, не дожидался ответа, а утверждал. — Отметим раскрытое дело и поимку опасного маньяка, который отирался у нас под носом.

Таня потерла заспанное лицо и засунула ноги в тапочки, стоявшие у двери. Пол был холодный, несмотря на горячие батареи в квартире.

— Ладно. Только давай перед этим заскочим в больницу? Со всеми этими ужасами я совсем забросила Нину Петровну. Надо навестить бедняжку.

Почему-то в этот раз в палату Таню не пустили. Знакомая медсестра Аня отвела ее к окну и, понизив голос, пояснила:

— Зря твою Нину Петровну перевели на дневной стационар. И трех дней дома не побыла. Вчера снова привезли с пневмонией.

— Ужас какой…

— Да не переживай так. У психических бывает: вроде здоровые, а потом как спички вспыхивают. И все рвется куда-то. Что-то бормочет. Одно слово — бывших сектантов не бывает.

— Сектантов? — переспросила Таня, не понимая, почему впервые слышит об этом.

Медсестра удивленно взметнула брови вверх:

— Ты же с ней часто общалась. Не знала?

— Нет, как-то не пришлось к слову…

— Она, говорят, совсем ку-ку была, только последнее время притихла. Ты не боись, Нина Петровна твоя не буйная, из интеллигентов. Вроде замужем была, даже сын у нее есть, как-то с театром связан. Она и фотку показывала: высокий такой. Может, актер? Но из-за ее секты они разошлись… Оно и понятно. На кой нормальному мужику чокнутая мамаша? Может, пытался ее отвадить, да только с ее диагнозом это бесполезно.

— А что секта? Не Зимникова случайно? Что-то я последнее время только о ней и слышу.

— Да хрен его знает. Я в этом ни бум-бум… Не хватало мне еще сектами интересоваться. Своих проблем выше крыши.

Загруженная всей этой информацией, Таня шла к машине, витая в своих мыслях. Пока в какой-то момент ей не пришло в голову кое-что невероятное…

«А что, если Даня и есть сын Нины Петровны? Надо будет спросить. Только вот у кого?».

— Ты, кроме печени, на даче что-нибудь сажаешь? — пошутила Таня, когда они затормозили у железных ворот. Голые деревья со сломанными ветками закрывали небольшой посеревший кирпичный домик.

По иронии судьбы дом Кая находился недалеко от дачного кооператива, где когда-то была дача Таниных родителей. На девушку нахлынули непрошенные воспоминания, которые она поспешила отогнать.

— Ничего тут не растет, как видишь. Дача больше для души, — рассмеялся Кай. — Люблю, знаешь ли, уединяться у камина. Книги, лес и я. Вообще-то я редко сюда привожу гостей, так что имей в виду — это большая честь.

Он говорил, и в нем было что-то завораживающее. И он знал это. Но ему было мало этого величия, Каю хотелось постоянно видеть свое отражение в глазах других. Таня понимала, что стала для него этими глазами. Это был залог их редких встреч, которых она могла ждать неделями, хотя сама себе в этом, конечно, не признавалась.

Таня, вспомнив дачу, хотела рассказать Каю про детство, но за закрытой дверью холодного дачного домика слова снова стали лишними. Они затопили камин, пили вино и занимались любовью. Кажется, девушка была абсолютно счастлива. Таня совсем забыла и про Эльку, и про Даню, и про все секты мира. Ее терзала только одна извечная мысль влюбленной женщины: а что потом?

Казалось, этот день никогда не закончится, а значит, все бессмысленно. Какая разница, что происходит сейчас, если «потом» уже не будет? Таня словно перестала существовать, растворилась в сумерках со своими мыслями, жалким прошлым и сомнительным будущим, покинула мир людей и их страстей. И это было такое приятное, такое опасное чувство.

— А у нас проблема: вино закончилось, — пробормотал Кай, и Таня вынырнула из мыслей. — Сгоняю в магазин на станции, если он еще открыт. А ты приготовь что-нибудь. Надо подкрепиться, сегодня я не планирую спать.

— Ладно…

Таня, завернувшись в плед, видела в окно удаляющуюся фигуру Кая на фоне леса. Это было невероятно красиво. Свет медленно угасал, наползая на заснеженные одинокие домишки. Она взяла карандаш и стала рисовать лицо Кая. Потом поставила набросок на тумбочку и посмотрела прямо в глаза любимого. В голове почему-то настойчиво крутилась мысль, не находившая своей полочки в голове. Но ее тут же сменила другая, более актуальная:

«Интересно, он часто привозит сюда девушек?»

Слегка стыдясь, Таня все-таки осмотрела тумбочку, что стояла возле кровати. Там не нашлось ничего интересного: влажные салфетки, сигареты, старые газеты. А потом едва ли не с благоговением она взяла из шкафа «его» книгу. Жаль, «Преступление и наказание» не располагало к романтическим мыслям, и девушка поставила томик обратно.

Следовало не витать в облаках, а подумать о хлебе насущном, и Таня босиком прошлепала на кухню. Осмотрев содержимое холодильника, она пришла к выводу, что не хватает картошки. Тогда взгляд Тани обратился к подполу. Правда, пришлось повозиться с кольцом, чтобы дверца в полу, квакнув, подалась.

Картошка нашлась сразу, но выглядела так, словно пролежала там, в подполе, годы. Таня светила себе под ноги телефоном, искала приличные клубни. Их и так было мало, да еще один закатился за ящик. Сдвинув его, девушка наткнулась на какой-то прямоугольный предмет. Склонившись ниже, она поняла, что это пахнущий плесенью старинный портфель. Рыжий, с ржавым замком. Таню сразу же смутила тяжесть: внутри то-то было. Кое-как справившись с замком, Таня обнаружила в портфеле старинного вида Псалтырь с отсыревшими страницами.

Руки дрожали, мысли рассыпались горохом. Сверху жалобно скрипнула входная дверь, и вдруг свет погас. Слышно было, как постанывает деревянный пол.

«Шаги… Боже, это Кай, он вернулся… А если он поймет, что я там нашла? Господи, помоги мне выбраться отсюда живой и невредимой… Или Кай не знает, что хранится в его подполе? Конечно, не знает. Он ни при чем. Сейчас все выяснится, я зря паникую…»

Сверху снова заскрипело — и тишина. Таня, устав бояться, быстро наощупь полезла вверх. Задержавшись на верхней ступеньке, она поняла, что комнате совсем темно. Если бы не окно, Таня бы совсем ничего не увидела. На улице, в отблеске уличного фонаря, шло низвержение снега с неба.

— Кай? — выдохнула она и вдруг увидела в отражении оконного стекла чей-то неподвижный взгляд. Таня вскрикнула и отшатнулась, едва не упала, споткнувшись о дверцу подпола. Но портфель из руки не выпустила, продолжала крепко сжимать пальцами потрескавшуюся ручку.

«Как же я раньше не поняла, чьи это глаза… Как же не узнала…»

Мысль, так долго блуждавшая в ее голове, наконец, улеглась на свое место. Нашла свою заветную полочку.

В темноте полыхнул росчерк спички. Теперь в стекле она видела полноценное отражение зеркала. Возле него стоял Кай со свечой, отряхиваясь от снега.

— Ты чего там лазишь? Я подумал, тебя нет…

— Что со светом?

Со светом? — равнодушно переспросил Кай. — Перебои с электричеством, это же глушь, тут такое частенько бывает. Хорошо, что я держу запас свечей. Кстати, надо подкинуть дровишек в камин. Я весь промок.

Таня так и стояла с портфелем в руках. И тут только Кай обратил внимание на то, что она достала из подпола. Улыбка медленно сползла с его лица, а глаза внимательно ощупали Танино лицо. Ледяной взгляд, колючий. Девушка невольно поежилась.

— Откуда у тебя это?

— Нашла возле картошки. Как портфель оказался тут? Ты знаешь, чей он?

— А ты точно хочешь услышать ответ? — насмешливо поинтересовался Кай, но Таня как будто не слышала его.

— Ничего не понимаю, — пробормотала она, беспомощно оглядываясь. — Когда священника убили, мне было тринадцать. Ты старше меня на семь лет… Нина Петровна — твоя мать?

— Я должен был это предвидеть, твоя фотографическая память…

Кай сделал шаг в ее сторону, но Таня вскинула левую руку:

— Стой, не приближайся! И…и… это тебя любила Элька! Это к тебе она приходила тогда, вечером. Но зачем ты…

Таню не покидало ощущение нереальности происходящего, а слезы сами по себе стекали по лицу.

— Ладно. Вечер перестает быть томным, — хохотнул Кай, достал сигареты и прикурил от свечи.

— Скажи, ты тоже связан с сектой Зимникова? Как Нина Петровна в нее попала?

— Секта к тому моменту существовала лет десять. Мать, когда ее отец бросил, умом тронулась. Нашла себе утешение, вот туда и таскалась. Там познакомилась с таким же придурком по разуму. Короче, сожителя завела. Он вроде безобидный был, но я его терпеть не мог. Они сообща нашу квартиру продали. Так мы перебрались в этот его разваленный дом. Потом сожитель узнал, что у него рак. Последняя стадия. И что-то его перемкнуло, он решил покаяться перед смертью. А так как дядька тоже был родом из здешних мест, вот и потопал в местную церковь. Мать знала о его планах, вот и сдала его намерения «своим». Хотела, чтобы его образумили, но немного опоздала. Сожитель уже все выложил на исповеди. Священник местный был известный борец за справедливость, историю о секте и жертвоприношениях воспринял с ужасом. Но так как сожитель предупредили его, что там завязаны опасные люди, тот сразу в милицию не пошел. А стал потихоньку собирать сведения, хранил их в своем портфеле. Священник этот мог привлечь ненужное внимание к очень непростым людям. И его решили ликвидировать. Когда его убили, здесь, у маман, и припрятали это барахло.

— А при чем здесь театральная школа…

— Школа — это удобное прикрытие. Важным людям нужно было где-то встречаться и обсуждать свои дела, не привлекая внимания.

Все время, пока Кай говорил, Таня листала Псалтырь, словно ища на его страницах спасения.

Во дворе стукнули ворота, лязгнул засов, а следом за этим раздался топот и приглушенные голоса. Ровно один стук — и входную дверь сразу же открыли. Кай даже не успел сориентироваться, таки стоял, глядя на вошедших.

На пороге замер мужик, похожий на Деда Мороза в заснеженной шапке. За ним маячила кругленькая женщина в пуховике.

Таня, воспользовавшись паузой, громко поздоровалась, чтобы ее заметили.

— Привет, соседи, — брякнул мужик. — Что, у вас тоже света нет? У меня, представляете, аккумулятор сел. Все, думаю, до весны не выберемся. А тут пробежался по дворам, вижу — машина. Моя и заладила: попроси дернуть да попроси дернуть… Вы уж извиняйте, если помешали. А только вечером отсюда ни на чем не уедешь…

— Мне очень в церковь на вечернюю службу надо, — виновато пробормотала женщина. — Мама сильно болеет, хотела подать за нее записку.

Кай, слушая Деда Мороза и его жену, криво усмехался.

— Ну что, давайте попробуем дернуть.

Он взял Танин телефон, лежащий на столе, ключи от своей машины и стал обуваться.

У Тани, лихорадочно соображавшей, как подать знак, мелькнула спасительная мысль:

— Женщина, а вы можете подать записку и за меня?

— Могу, — растерялась та.

— Отлично! Я Татьяна. И прочитайте псалом 58, только это обязательно! Не забудете?

— Хорошо…

Таня встретились с женщиной глазами и беззвучно прошептала:

— Помогите!

— Ааа… да… до свидания!

— И сразу вызовите… священника, — уже в спину уходившим соседям крикнула Таня.

«Господи, хоть бы она поняла, хоть бы догадалась…»

Выходя, Кай предусмотрительно закрыл дверь на ключ. Таня слышал голоса во дворе, но дергать за ручку не пыталась.

Девушка кинулась в спальню, на ходу натягивая свитер и моля Бога, чтобы окно оказалось не заклеенным. И чтобы его не заклинило. К счастью, окно спальни выходило уже на соседний участок, не отделенный даже кустами. Выпрыгнув прямо в снег, Таня увидела впереди поваленный забор. Добраться к дороге, а там ее уже точно не увидят. Слишком далеко до поворота… Таня ползла на четвереньках, забыв о холоде, время от времени оглядываясь. Снег налипал на лицо. Голоса слышались все дальше. Рывок вперед. Еще один. Через забор — и тогда можно будет встать и свободно бежать.

Девушка пригнулась, но что-то с силой дернуло ее за волосы. Не успев опомниться, Таня качнулась назад, почувствовала чужие руки на своих плечах. За этим последовал удар по голове и резкий ацетоновый запах. Последним, что Таня увидела над собой, были безумные глаза Нины Петровны.

— Никуда ты не денешься! — прошипела она.

— Добегалась? — Голос Кая заставил Таню медленно открыть глаза. Во рту было сухо и горько. — Хорошо, что я быстро тебя хватился и нашел. Хлороформ — это не шутки.

Сквозь туман в голове Таня поняла, что сидит на том же стуле. И вдруг услышала мычание из-за закрытой спальни.

— У твой бывшей подопечной снова обострение. Пришлось ее связать, — пояснил Кай. — Значит, так, рассказываю по порядку, а ты завязывай с попытками побега. Наверное, тебе интересно, какую роль во всей этой истории играю я?

Таня кивнула, отметив, что голова ее тяжелая, словно гиря.

— Зимникова посадили, это ты должна знать и сама. Мать тогда, как сожителя на стало, снова стала чудить. И ее упекли в психушку, а я уехал в Москву. Учился на режиссера массовых мероприятий, как когда-то мой отец. Он, кстати, к тому времени умер. Как-то в родном городе я случайно встретил в баре один из сектантов, он в свое время был правой рука Зимникова. Сам дядька вовремя сбежал в Штаты и по делу не проходил. Я узнал его, помнил еще со времен собраний. Страсти по Зимникову улеглись, и дядька вспомнил о золотых временах, когда деньги текли рекой. Кое-кто из прежних сектантов все еще был при власти, старая гвардия не сдавалась. Я ему и предложил основать школу, чтобы им было где собираться. Он обещал хорошие деньги, если я смогу обеспечивать безопасность и анонимность.

— Ты вербовал людей в секту?

— Я старался особенно не светиться. В основном звал богатых дур типа твоей подружки. Таким достаточно мазнуть лоб куриной кровью — и они чувствуют себя избранными. Создавал видимость работы, пока Зимников не выйдет из тюрьмы. Лезть во все эти оккультные дела я не собирался, но остатки «паствы», что иногда собирались в школе под покровом темноты, настаивали на жертвоприношении. Твоя Элька вообще загорелась этой темой, пришла ко мне, чтобы предложить тебя в качестве жертвы. Сказала, ты идеально подходишь, потому что бедная и одинокая. И искать тебя никто не станет.

— Врешь…

— Да, это ее идея, — подтвердил Кай. — Она ею очень гордилась. Кстати, она была идеальной сектанткой: одержимая своей избранностью, верой в свое предназначение решать чью-то судьбу. Элле хотелось быть главной, стать рядом со мной и руководить другими. Она переоценила свою красоту, а потом один из наших высокопоставленных членов обратил на нее внимание, и твоя подруга, почувствовав поддержку, стала неуправляема. Когда я попытался ее осадить, Элла стала пугать меня своим папой… В общем, в ту ночь мы встретились, чтобы поговорить. Я просил ее никому не говорить о встрече, да она и не стала бы. Потому что боялась, что об этом узнает ее новый любовник. Мы стали ругаться, она сказала, что мое время вышло. Что я торможу всех, не желая развивать секту. И что она будет поднимать вопрос о моем увольнении. И я столкнул ее с моста, но река местами промерзла, тело вошло в воду наполовину. Видимо, мать ее как-то вытащила. Психи — они сильные, особенно в состоянии аффекта.

— Мать что, следила за тобой?

— А вот тут начинается самое интересное. Элька еще вначале наших отношений узнала о моей матери и навестила ее. Тогда они наговорили друг другу много интересного. От нее маман узнала, что секта снова существует. И чуть все не испортила. Стала таскаться за мной, просила разрешить ей посещать собрания. Я избегал ее, но она, покинув больницу, преследовала меня. В то утро она шла в больницу, увидела в воде замерзшую Эллу и, видимо, решила, что мы продолжаем дела ее кумира Зимникова. Потому и оформила обряд, усадив «русалку» ждать Карачуна. Даже простынь свою процедурную не пожалела.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Если честно, сам не знаю. Наверное, я все-таки привязался к тебе. Ты мне не безразлична, разве это не понятно?

— Но после всего, что ты мне рассказал, как я могу…

— Работай на меня. Сделаем вид, что ничего не было. Твой талант нам пригодится: ты видишь людей, читаешь лица. Он будет щедро оплачен. Года через два сможем уехать из этого тухлого города. Поверь, сектанты — это не то, чем я хочу заниматься по жизни. Но раз так случилось, что я пострадал от них в юности, то должен же я хоть что-то получить взамен?

Таня закрыла лицо руками, но Кай силой убрал их. Взял двумя пальцами за подбородок и приблизил к ней свое лицо.

— Вкусные плюшки при жизни жрут только жрецы.

— Это ты подбросил Дане волосы? — тихо спросила она.

— Путь посидит. Наберется авторитета. Ну так как, ты со мной?

Кай подмигнул, и девушка кивнула, закусив губу.

Потому что увидела в зеркале отблеск фар. Нужно было выгадать минуту. Глаза всегда выдавали Таню, и она опустила взгляд. Кай, что-то почувствовав, повернулся к окну. Усмехнулся и спросил:

— Это что, полиция? Как ты успела…

— Псалом 58. Избавь меня от врагов моих, Боже мой!

Даня, рассеянно озираясь, вышел из здания УМВД. Таня, стоя на противоположенной стороне дороги, робко махнула ему рукой.

— Я узнала, ты сын священника. Боже, как там могло совпасть! Я же помнила, что у него был сын, но никогда бы не подумала… Даниил Александрович, прости, что так вышло.

Парень мотнул головой, словно отгоняя пережитое.

— За правду всегда страдают. Я должен был узнать, должен был доделать то, что не успел отец. Этой гидре надо было отрезать новую голову.

— Зачем ты вырезал эти буквы? Нельзя было как-то иначе заставить меня поверить в секту? Рассказать правду, к примеру.

— Ты бы не стала слушать. Тогда ты не воспринимала меня всерьез, — вздохнул Даня.

Таня виновато промолчала, признавая его правоту, и взяла парня за руку.

Они шли по темному переулку в сторону площади, залитой новогодним светом гирлянд. И был только этот дальний свет и тьма кругом. Но после любой тьмы всегда наступает рассвет.