Прививка против приключений

Глава 1

Управлять бригантиной оказалось не так-то просто — из-за обилия парусов и сложного такелажа мы путались и всякий раз поднимали или опускали что-нибудь не то. Вдобавок ко всему ветер, и до этого-то не попутный, вновь переменился, и мы окончательно сбились с курса. Поскольку весь наш опыт хождения под парусом ограничивался одномачтовыми яхтами и плотами, лавировать при боковом ветре на таком большом корабле мы могли с превеликим трудом. Оба кливера при каждом повороте оглушительно хлопали, натягивая канаты так, что трещал бушприт.

Я стоял у штурвала. Четверо наших «матросов» беспомощно возились с парусами где-то на верхушках мачт. Для начала они объединенными усилиями расчехлили и отвязали грот, конечно, не смогли его удержать и благополучно уронили в воду и утопили. Потом кто-то из них отвязал крепления «вороньего гнезда» — громадной бочки на грот-мачте, которое с грохотом рухнуло на палубу; и в довершение всех бед Пашка, распутывая клубок веревок, чуть не повесился на нок-рее во время очередного поворота корабля.

Игорь бушевал. Он краснел, бледнел, временами даже синел, потрясал кулаками, обзывал нас обезьянами, дохлыми каракатицами, морскими ежами и сухопутными крысами, но ничего не помогало — бригантина продолжала рыскать из стороны в сторону, зарываясь носом в воду и хлопая парусами. Раза два мы чуть было не перевернулись, и мне, как рулевому, тоже досталась пара нелестных эпитетов.

— Так дело не пойдет, — сказал я наконец. — Надо запускать мотор.

— Будь я проклят, если не заставлю эту пресноводную мыльницу плыть куда надо! — рассердился Командор.

В конце концов моим друзьям удалось поднять и закрепить верхний марсель на грот-мачте, и они, утирая пот, спустились на палубу. Судно перестало метаться и пошло более-менее ровным курсом.

Построив нас в шеренгу, Игорь объявил всем благодарность, приказал Вите сменить меня у штурвала, а сам направился осматривать захваченную бригантину. Мы последовали за ним.

Спустившись вниз и пройдя по коридору, мы наткнулись на массивную дубовую дверь, за которой оказалось низкое темное помещение, уставленное какими-то бочками. Хозяин пошуршал коробком, зажег спичку и огляделся.

— Винный погреб, должно быть, — авторитетно заметил он, нагибаясь и рассматривая кучки черного порошка, рассыпанного на полу тут и там.

— Да? — хмыкнул Паша. — А это что? Консервные ножи? — он указал на ворох сабель, палашей и кинжалов в углу. У стены в ряд выстроились мушкеты и мушкетоны, а чуть поодаль горками бугрились ядра, похожие в темноте на чью-то, чудовищных размеров икру. Смутная догадка забрезжила в моей голове, и я похолодел.

Видимо, остальные тоже смекнули, в чем дело, и попятились.

Огонек тем временем погас, и снова зашуршали спички.

— Не зажигай, — вскричал Олег, — а то всем крышка!

Вспыхнувшая спичка выхватила из мрака нахмуренное лицо Капитана.

— В чем дело? — он медленно повернулся к нам. Коля, тактично задув огонек, разъяснил, что это, конечно же, погреб, вот только не винный, а пороховой.

— Так бы сразу и сказал, — облегченно вздохнул Предводитель. — Я уж думал — случилось чего… Ну, ладно, айда дальше.

Открыв следующую дверь, мы наткнулись на кухонный склад, полки которого ломились под тяжестью всевозможных банок, ящиков, коробок и мешков. Игорь заметно повеселел.

— Вот это другое дело! — восхитился он. — Коля! Бегом в мою каюту. Накрой стол на шестерых, а я позабочусь об ужине. А ну, хлопцы, за работу!

Смутно догадываясь, что под своей каютой Игорь имеет в виду капитанскую, мы принялись распаковывать продукты и перетаскивать их на камбуз. Тут была тушенка пяти или шести сортов, макароны, запасы сушеного картофеля и моркови, лук, консервированные ананасы и ветчина, банки с соком и соусами, какие-то фрукты и овощи, пряности, майонезы и огромный картонный ящик, вскрыв который мы испытали приступ дурноты — сверкающие донышки банок со сгущенкой выглядели издевательски. Задвинув его подальше, мы завалили этот угол мешками с сухарями и тут же забыли о нем.

Отобрав достаточный, по его мнению, запас продуктов, Хозяин запер погреб на огромный амбарный замок и, оставив при себе в качестве поваренка Пашу, отослал нас наверх — драить палубу.

— Нечего вам тут бездельничать, — вжикая ножами друг о дружку, заявил он. — Закончите — доложите, ясно? Приступайте к исполнению.

Сказавши это, Командор повернулся к плите и потерял к нам всякий интерес. Мы хотели было напомнить ему, что неплохо бы обновить наш гардероб, так как в драке от нашей одежды остались лишь грязные обгорелые тряпки, но Игорь выставил нас в коридор и захлопнул дверь.

Выбравшись на палубу, я, недолго думая, сорвал и швырнул за борт опротивевшие лохмотья и остался в одних трусах, чему не замедлили последовать мои спутники. Витя — так тот вообще ограничился треуголкой, галошами и Капитаном Флинтом на левом плече. Галчонок задумчиво смотрел вдаль.

Разобрав в подсобке швабры и ведра, мы приступили к уборке и провозились до самого заката. Все это время умопомрачительные запахи, доносившиеся с камбуза, приводили нас в исступление. Наконец, сжимая в руках огромный поднос, на палубу выбрался Паша и проследовал в капитанскую каюту. Сразу же за ним показался Игорь и скомандовал строиться на ужин.

Нас не нужно было подгонять, и мы все вшестером быстренько расселись по местам. Игорь, обосновавшись во главе стола, торжественно откупорил бутылку красного вина из пиратских запасов, разлил его по стаканам и сказал речь.

— Друзья! — начал он. — Вопреки всем мыслимым и немыслимым препятствиям наше новое путешествие продолжается! У нас теперь превосходный корабль и много еды. Кроме того, — он важно поднял палец. — Кроме того, я обнаружил на судне три видеокамеры, несколько десятков кассет и генератор, а стало быть, нам предоставляется возможность запечатлеть-таки наши похождения, что мы, конечно же, и сделаем. И тогда уже никто не посмеет бросить нам в лицо обвинение во лжи! Что же касается пиратов, то… — Игорь нахмурился. — Я обещаю вам, что первый же встреченный нами корабль будет послан предупредить полицию. Его же и попросим передать домой нашу почту.

— А как же клад? — не утерпев, встрял-таки Паша.

— Клянусь моей треуголкой, им никогда не найти моего золота, а уж сейнер — тем более!

С этими словами Игорь осушил свой бокал и приступил к трапезе.

На первое был подан знаменитый командорский борщ, за которым последовали макароны с сыром, яичница с беконом и сколько угодно душистого цейлонского чаю с печеньем. Галчонок по-хозяйски прогуливался меж тарелок, отщипывая кусочек от каждого блюда и повторяя понравившиеся слова.

За окном стемнело, и тарелки наши опустели. Снаружи доносился мерный скрип снастей. Выбитый в утренней схватке иллюминатор был накрест забит досками.

Пашка потянулся было за добавкой, но Игорь шлепнул его ложкой по рукам и нахмурился.

— Хватит тебе. На камбузе не наелся, что ли?

— А я что? Я — ничего, — заерзал тот на стуле. — Нельзя, что ли?

— Много вредно.

— Мало — тоже! — возразил Пашка и снова потянулся за яичницей, но, к своему глубокому разочарованию, обнаружил под колпаком только последний ломтик бекона и перепачканного желтком Капитана Флинта.

Неожиданно Игорь встрепенулся.

— Кто у руля? — тревожно огляделся он. — Кто у руля, я спрашиваю?!

— А… Витя… — я завертел головой. — То есть Паша. То есть Коля. То есть… э-ээ…

— Тысяча кашалотов нам в корму!!! — взревел Предводитель и бросился к двери, но было поздно: паруса в очередной раз оглушительно хлопнули, и бригантина резко легла на борт. Игорь мячиком прокатился по наклонному полу и врезался в шкаф с книгами. Опрокидывая стулья и увлекая за собой скатерть с посудой, мы тоже повалились на ковер. Фарфор, хрусталь и серебро последовали за нами, звеня и разбиваясь.

— Свистать всех наверх! — взвопил Игорь, барахтаясь в куче книг. — Немедленно!

Ползком выбравшись наружу, мы добрались до штурвала и выровняли «Гончую». Как только корабль встал на ровный киль, в освещенном дверном проеме показался Командор.

— За халатность объявляю всем по два наряда вне очереди, — заявил он и, оглядев наши одеяния, укоризненно добавил: — Ну и видок у вас… Напомните мне завтра, чтоб я занялся вашим гардеробом, а сейчас — отбой. Дима, Витя! Останьтесь тут и приберите.

— А как же… — начал было Паша.

— У штурвала встану я сам! — отрезал Игорь. — Вам доверять, я вижу, пока что рано.

Наши товарищи отправились спать, а мы с Виктором, вооружившись тряпками и вениками, принялись наводить порядок. Я рассовал столовые приборы по ящикам, выбрал из груды битых тарелок уцелевшие и направился было к лежащей у стола перевернутой супнице, как вдруг остановился в изумлении. Холодок пробежал у меня по спине.

СУПНИЦА ДВИГАЛАСЬ!

— Вить, — еле слышно позвал я, — смотри: полтергейст…

Супница дернулась раз, другой и медленно поползла к дверям.

Вытащив из висящих на стене ножен две сабли, мы окружили самоходную супницу и, подсунув клинки под края, отбросили ее в сторону, после чего изумленно уставились на мокрого и взъерошенного Капитана Флинта.

— А я что? Я — ничего! — со знакомыми интонациями выкрикнул тот и, смущенно потупившись, добавил:

— Нельзя, что ли?

Глава 2

Утром я проснулся довольно поздно, да никто меня и не будил — Игорь решил устроить выходной. После всех злоключений, выпавших на нашу долю — золотой лихорадки, кораблекрушения, короткой робинзонады и схватки с пиратами было так приятно отдохнуть. Помнится, Витя когда-то говорил, что самое приятное в жизни — это безделье, но только если тебя сейчас ждут дела. Пожалуй, теперь я его понимал.

Спал я этой ночью плохо — за дверью все время кто-то ходил, слышался шорох, скрежет и перезвон, словно там таскали какие-то громоздкие предметы. Было еще довольное, но неразборчивое бормотание, цокот маленьких коготков и хлопанье крыльев, но сейчас я уже не был уверен, что это мне не приснилось.

В иллюминатор кубрика ярко светило солнце. Чувствуя себя невыспавшимся, я встал, застелил кровать рыжим верблюжьим одеялом, поприседал для разминки и выглянул в коридор.

Прямо у порога стояло эмалированное ведро, в котором в такт качке плескалась вода. Доски палубы были влажными и блестели, словно бы натертые воском. В конце коридора, что-то напевая под нос, орудовал шваброй Паша.

— А, привет! — обернулся он на скрип двери. — Ну ты здоров спать. Иди умойся, потом к Игорю загляни — он тебе одежду выдаст. Во, гляди, какую я себе отхватил! — он повернулся кругом, демонстрируя широкие атласные шаровары небесного цвета, подпоясанные малиновым кушаком с кисточками. На голой мускулистой груди его красовалась серебристая цепочка с начищенной до блеска медной боцманской дудкой. — Похож, правда?

— На кого? — удивился я.

— Ну… — Пашка смущенно покраснел. — На него…

— А-а! — дошло, наконец, до меня. — На Шварценеггера? Конечно.

— Еще рубашка есть и сапоги! — похвастался тот. — В тумбочке лежат.

— А фески нет?

— Чего-о? Зачем она мне? Если что, у меня еще котелок цел…

По нагретым солнцем ступеням я вскарабкался наверх, поплескался у медного начищенного рукомойника и вернулся в живительную прохладу трюмных помещений. Поддерживая сваливающиеся штаны и бормоча проклятия, я минут десять бродил по коридорам, разыскивая Игоря. До сих пор мы не знали, как ориентироваться внутри корабля. Небольшая на первый взгляд бригантина кроме трюма и капитанской каюты имела массу всевозможных комнатушек и закоулков, служащих бог знает для чего. Вчера, раскопав в архиве капитана подробный план корабля, мы битый час вертели его так и сяк и под конец бросили эту затею.

— Это не корабль, это лабиринт какой-то! — недовольно пробурчал Витя и запихнул кипу измятых листов обратно в ящик стола.

Похоже, что он был прав — на этот раз я заблудился не на шутку. В длинном узком коридоре было тесно и темно. Без особой надежды я медленно брел вперед, как вдруг замер и протер глаза — кто-то большой и черный, словно летучая мышь, метнулся в световом круге иллюминатора и исчез. Ни шороха, ни звука — был и пропал. Осторожно подкравшись к иллюминатору, я огляделся, но никого не заметил.

«Поблазнило!» — подумал я. Однако… если мне уже привидения мерещатся, значит — плохи дела. Это, братцы, лихорадкой пахнет.

Откуда-то справа доносился приглушенный ритмичный стук. Свернув туда, я вскоре остановился у двери со свежеприбитой табличкой, где корявыми буквами было нацарапано следующее:

— Ну, дела… — Я почесал в затылке, затем, вспомнив, что сегодня вроде бы понедельник, робко постучался.

— У нас учет! — незамедлительно отозвались изнутри.

— Игорь, это я, Дима…

Щелкнул замок, и дверь со скрипом отворилась.

— Ходят, ходят… Покоя от вас нет, — ворчал Игорь, впуская меня на склад. — Ладно, заходи, коль пришел.

На большом ящике стояли весы. Вдоль стен тянулись полки, заставленные пузатыми тюками, ящиками и картонными коробками. Рядом с Игорем, кутаясь в неизменный свой тулуп, сидел Коля и пересчитывал простыни. Справа, у стола стоял Витя.

— Мне бы это, — смущенно пробормотал я, — одеться…

— Одеться, стало быть, одеться… — закивал Игорь. Поверх камзола на нем был холщовый фартук и мышиного цвета бухгалтерские нарукавники.

— Подожди немного — Виктора вот обслужу, а там и до тебя очередь дойдет.

Он вытащил из ящика какой-то пакет, выложил на прилавок брюки и стал их нахваливать.

— А вот эти примерьте, в полосочку. Очень элегантно. Скажу вам по секрету: только что от Кардена. Париж! И не дорого.

Витя повертел пакет в руках. Брюки были безнадежно малы.

— Мне бы побольше…

— Не хотите эти, возьмите вот эти, — Хозяин нырнул под прилавок и извлек хрустящий целлофановый пакет с надписью «Super Indian». Внутри оказались странного покроя брюки песочного цвета, обшитые по краям бахромой и бисером. В комплекте к ним оказались еще мокасины и кожаная тесемочка с половинкой собачьей челюсти — очевидно, для ношения на шее.

— Отдам со скидкой!

— Может быть, в кредит? — с плохо скрываемым раздражением спросил Витя.

— О чем речь! — Игорь так и просиял и, раскрыв инвентарный гроссбух, вписал туда его фамилию. Брюки, равно как и мокасины, оказались Виктору впору, вот только выглядел он в этом наряде по меньшей мере странно.

— Что-нибудь еще будете брать? — Игорь был сама любезность.

— Спасибо, я лучше пойду…

Дверь за ним закрылась. Игорь повернулся ко мне.

— Ну, а вам чего?

Я огляделся по сторонам и протянул руку:

— Дайте мне вот это.

В коридоре меня уже поджидал Пашка.

— Бедновато… — бросил он, сравнив свой костюм с моим. — Пожмотились вы с Витькой.

— Так ведь он, — я кивнул на дверь, — в долг…

— Да ну, брось, — отмахнулся тот. — Что ты, Игоря не знаешь, что ли? Он просто ошалел от такого обилия вещей. Завтра все придет в норму.

— Ты так думаешь? — я почесал в затылке. — Хорошо бы… Хотя какая уж тут норма. Я тоже себя неважно чувствую. Всякая гадость мерещится. Привидение вот недавно видел…

— Черное или белое? — с беспокойством спросил Паша.

— Черное.

Он облегченно рассмеялся.

— Ну, так это Олег. Он тут в оружейном погребе меч откопал японский. «Я, говорит, всю жизнь о таком мечтал». Выпросил у Хозяина черный балахон, как у ниндзя, и сейчас коридоры прочесывает. Ты его еще увидишь… если он захочет, конечно. Вот если бы белое, тогда — да-а…

Едва я выбрался на палубу, как натолкнулся на Виктора. Тот ошеломленно уставился на мой наряд — лубяной мохнатый пояс поверх трусов и зеленые бусы на шее. Зачерненная шевелюра и серьга в ухе довершали общую картину.

— Чего уставился? — недовольно спросил я.

— Ну, ты даешь! — сказал тот. — Если уж меня Пашка жмотом обозвал, то кто же тогда ты?

— А мне так привычнее. Да и хлопот меньше. И Игорь, кстати, был доволен — я ведь самый дешевый комплект забрал. Это вообще, по-моему, бывшая мочалка… Между нами говоря, он тут стенгазету выпускать собрался, «Пиратский Вестник» будет называться. Или «Голос Флибустьера».

— Тогда уж — «Рупор Командора», — хмыкнул Витька.

— А что, это идея! Подкинь ему. Игорь и девиз уже придумал — «Копейка рубль бережет». Так первый фельетон про Пашу… Что это у тебя на брюках?

— А? Где? Это? Карманы для ножей.

— А сами ножи где? Непорядок. Мало ли что случиться может. Игорь требовал, чтоб все было по форме. Пошли в оружейную, только осторожнее — где-то там сейчас Олег прячется.

Уже вдвоем мы снова углубились в лабиринт корабельных переходов, когда истошный крик «Каррамба!!!» заставил мое сердце бухнуться в пятки. В следующий миг раздалось хлопанье крыльев, и на плече у Витьки примостился Капитан Флинт.

Придя в себя, мы еле добрались до крюйт-камеры, где среди бочек с порохом застали Пашку, примеривающегося к огромному гарпуну с широким зазубренным лезвием.

— Дима, ты? — обернулся он. — Смотрите, какая эта, как ее… острога! Как думаете, мне подойдет?

— Вполне, — заверил его Витя. — Терминатор!

— Скажешь тоже… — Пашка смущенно залился краской. — Ну, я пошел.

Прицепив к поясу громадную саблю, с которой он совершенно не умел обращаться, Пашка взял гарпун и вышел в коридор.

Порывшись в груде оружия, я откопал массивное копье с широким наконечником, а Витя, к немалому своему удивлению, отыскал с полдюжины узких метательных ножей, два из которых уютно примостились в кожаных спецкарманах, и индейский томагавк с резной рукоятью, для которого на его штанах тоже нашлась подходящая петля.

— Ну и ну… — он почесал в затылке и направился наружу.

Было над чем задуматься. Что за странные пираты плавали на этом корабле? Более чем загадочный гардероб, затупленное оружие и вполне настоящие деньги в сейфе, современный дизель и при том — ни одного пистолета или пушки образца двадцатого века. Непонятно, что и говорить…

Что-то свистнуло у меня над ухом, сопровождаемое коротким «Ки-йя!». Обернувшись, я чуть не столкнулся с глазами, казалось, самостоятельно висевшими в полутора метрах над полом. Блеснула молния меча, и я разглядел абрис пригнувшейся темной фигуры.

— Ну, как? — спросил призрак. — Правда здорово?

— Слишком здорово, — я покачал головой. — По-моему, у нас не все дома.

— Да брось ты, — беспечно донеслось из-под черного капюшона. — Это все ерунда. Зато интересно как! Слушай, Дим, — «ниндзя» оглянулся, — тебе в трюме, случайно, привидения не встречались?

— Черные или белые? — спросил я.

— Издеваешься? Белые, конечно!

— Нет, не видал.

Меч мелькнул в воздухе и с легким шелестом ушел в ножны у Олега за спиной.

— А мне встречались, — задумчиво сказал он. — И главное — я их поймать не смог. Ну, ладно, пошли наверх…

На палубе Пашка, путаясь в сабельной перевязи, осматривал одну из пушек. Рядом лежали ядро и картуш с пороховым зарядом. Снизу послышались тяжелые шаги, и к нам вышел Командор. Стан его облегал роскошный камзол и такой же кафтан зеленого бархата с богатым шитьем по обшлагам и отворотам. Пышное жабо и манжеты белели пенными кружевами. Шелковые синие штаны до колен, полосатые вязаные чулки, начищенные башмаки с пряжками и шляпа-треуголка дополняли его наряд. Из кармана выглядывала позеленевшая медная подзорная труба, а за поясом примостилась целая батарея пистолетов. В ногах путалась длиннющая шпага.

Мы вытянулись во фрунт.

— Здравствуйте, товарищи пираты! — выпучив от напряжения глаза, гаркнул Предводитель.

— Здрай желай т'рищ к'тан! — рявкнули мы в ответ.

— Поздравляю вас с успешным захватом «Гончей»!

— Ура! Ура! Ура-а!

— Видал? — шепнул мне Паша. — Вот это Капитан! С таким не пропадем. Я же говорил: все будет в порядке. Виват Капитану Гурею! — вскричал он.

— Виват! — подхватили мы. — Виват!

— Но, но, без подхалимства! — благодушно осадил нас Игорь и прошел на мостик. — Главная наша задача сейчас — встретить какое ни то судно и потребовать от его капитана, чтобы он сплавал на Сан-Сальвадор за пиратами.

Следом за Игорем, потирая небритый подбородок, выбрался Коля. Из-под тулупа виднелись голые волосатые ноги.

— Мне бы побриться, а? — попросил он.

— Бриться? Что за роскошь! Отращивай бороду, — порекомендовал Игорь и добавил, многозначительно понизив голос: — Так надо.

— Ладно… — вздохнул тот. — Только она у меня разноцветная какая-то растет — местами черная, местами рыжая. Сойдет?

— Сойдет, — снисходительно согласился Капитан. — Кстати, почему ты не вооружен?

Машинально я отметил, что слишком уж быстро мы стали превращаться в пиратскую команду. Слишком быстро… для нормальных людей.

— А нет ничаво. Мне б топор, — немилосердно окая, ответил Коля. — И ручка штоб была этакая… поухватистее, — он изобразил руками, какая у топора должна быть ручка. — Можно и кистень на худой конец…

Паша хихикнул.

— Пошто смеёшша? — оборотился к нему новоявленный ушкуйник. — Кистень — оно тоже сподручно…

— Ну, что ж, — резюмировал Игорь, — найдем мы тебе кистень. А пока — плаванье продолжается. Вперед, друзья! И глядеть в оба.

Глава 3

Что и говорить, три последующих дня мы плыли вперед и глядели в оба, но — безрезультатно. Океан был пуст.

— Дьявольщина! — нервничал Командор. — Где же корабли?! Дорого бы я дал сейчас за возможность узнать, чем промышляли пираты в прошлом. Захватить судно любой дурак сможет, но вот где его найти…

— Кого? Дурака? — простодушно спросил Пашка.

— Если бы! — криво усмехнулся Хозяин. — Этого добра у нас полный кубрик. Я про корабли говорю.

— А-а… И что же теперь делать?

— Сухари сушить! — огрызнулся Игорь. — Готовиться, конечно! Первый, кто увидит судно, получит премию — банку сгущенки!

От неожиданности Пашка поперхнулся.

Мы стояли вахты, чистили пушки и, конечно же, ели. После месяца голодовки мы никак не могли насытиться, съедали огромные порции, а в промежутках между завтраком, обедом и ужином несколько раз закусывали. Чаще всех на камбузе кашеварил Игорь, если только не был занят текущими делами, в остальное время каждый занимался чем хотел. Я и Витя большую часть дня валялись с книжками на палубе и загорали, причем по странному совпадению я превращался в негра, а он почему-то — в краснокожего, что не могло не вызвать насмешек со стороны Пашки. Сам Пашка оборудовал на корме спортплощадочку, где в свободное время «качался» с маленькими бочонками вместо штанги, а потом, шелестя шароварами, демонстративно прохаживался мимо нас, напружинив мускулы. Коля, пользуясь случаем, продолжил научные изыскания. Утром он забрасывал планктонную сеть, разбирал улов и располагался под пальмой, что росла у нас в кадке на полубаке. После обеда он вычерчивал графики и таблицы, а вечером, прижимая к тулупу охапку мятых бумаг, ходил за кем-нибудь из нас и бубнил обо всяких закономерностях прироста биомассы и распределения жизненных сообществ по горизонтали и, как он говорил, «веритикали». Всклокоченная его борода топорщилась, словно пакля, от чего вид у него был совершенно невероятный. Обычно перед очередным приступом Колиного занудства мы прятались кто куда, а Пашка, который вечером обычно стоял вахту у руля и чаще других становился объектом Колиных нападок, клятвенно пообещал утопить ненавистный «нансенский сачок». Хозяин, выслушав Колю пару раз, в дальнейшем предпочел под различными предлогами уклоняться от этого.

— Цифры, абсциссы, раки ракушковые… — ворчал он после. — Не гидро-, а хитробиология какая-то. Дурью мается хлопец.

Обросшие водорослями и морскими уточками борта бригантины привлекали внимание множества мелких рыбешек. Стая хищных дорад тоже не заставила себя долго ждать, и законченный вид наш караван приобрел с появлением двух акул, одна из которых слопала-таки эту злосчастную сеть, после чего все успокоились.

Олег окончательно вошел в роль ниндзя, днем отсыпался, а по ночам бесшумно раскачивался на мачтах или выслеживал в темных трюмах привидений.

А вот Пашка совершенно неожиданно для себя лишился шевелюры. Собираясь мыть голову, он обнаружил, что всегдашний его шампунь (Пашка предпочитал двойной «Джонсон рН-5,5») куда-то запропастился и, недолго думая, стащил из каюты Командора какой-то тюбик, которым и воспользовался. Когда Паша, нащупывая дорогу, выбрался на палубу, все просто остолбенели, настолько ирреально выглядела его прическа — этакий ядерный гриб.

— Мужики! — хрипло позвал он, размазывая по лицу потеки желтоватой, остро пахнущей жидкости. — Есть тут кто? Эй!

— В чем дело? — Игорь оторвался от глобуса, по которому прокладывал курс, и прищурился. — А! так вот куда подевался мой клей!

— Я это, как его… Прилип, — пропыхтел Паша.

Коснувшись его волос, Витя недоуменно посмотрел на потянувшиеся за ладонью тонкие нити и хмыкнул.

— Допрыгался, — удовлетворенно констатировал Предводитель. — Впредь тебе наука. Коля! не в службу, а в дружбу, сходи на склад, принеси растворитель.

Однако растворитель не помог. Бессильны перед клеем оказались и ножницы, и бритва. Засыхая, клей легко отставал от кожи, но слипшиеся в колтун волосы приобрели твердость камня. Все наши усилия привели к тому, что Пашка стал похож на древнего викинга в рогатом черном шлеме. Любой панк отдал бы полжизни за такую прическу, но Пашка был расстроен.

— Что же теперь делать?

— Сухари сушить, — мрачно отозвался Игорь. — Зачем ты его вообще взял?

Откуда же мне было знать? Там написано — «Геркулес», ну, я и подумал…

Давай-ка я попробую, — Олег шагнул вперед. — Сможешь голову прямо удержать?

— Спрашиваешь!

— Отлично, — быстрым движением Олег извлек меч. — Придержи уши, а то зацеплю ненароком. И глаза закрой.

Меч свистнул раз, другой, и срезанные пучки волос со стуком посыпались на доски. Через несколько секунд лишь короткий жесткий ежик напоминал о буйной поросли, а мгновение спустя исчез и он.

— Уже? — опасливо открывая один глаз, спросил Паша.

— Уже, уже, — подтвердил Олег, сдул прилипшие к лезвию волоски и вернул оружие в ножны. Паша изумленно осматривал себя в зеркало, ощупывая гладкий затылок и торчащие, словно локаторы, уши.

— А… брови… где?

— Зацепил одну случайно, — небрежно пояснил Олежка. — Пришлось и вторую срезать для симметрии.

Надо сказать, новая прическа, а вернее — ее отсутствие было весьма к лицу Пашке. Теперь он смахивал на какого-то громилу-боцмана из приключенческого фильма.

— Кошмар какой…

— А мне нравится, — высказался Витя. — Ты, Паша, теперь усы отращивай.

— Да ну тебя…

Игорь, у которого даже трубка от изумления погасла, пришел наконец в себя.

— Молодца-а… — он одобрительно потрепал «ниндзя» по плечу. — Будешь моим заместителем по части обороны. Завтра займись оружием. А тебе, — он повернулся к Пашке, — объявляю два наряда вне очереди.

Поглаживая сидящего у него на плече Капитана Флинта, Игорь вернулся к своим вычислениям, а мы отправились спать.

На следующее утро, отстояв свою вахту, я передал штурвал Витьке, а сам направился на камбуз, где Игорь готовил завтрак. Сообщив, что все в порядке, я послонялся без дела и вскоре добрался до мастерской в конце коридора, откуда доносилось повизгивание напильника. Олег что-то полировал, склонившись над верстаком.

— Привет, — окликнул я его. — Чем это ты занят?

— А, заходи, — обернулся тот и вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб. — Вот — вооружаюсь.

В тисках поблескивала стальная пластинка с неровными лучами навроде шестиконечной звезды. Шесть уже готовых, заточенных и отполированных звездочек лежали рядом, стопкой нанизанные на штырек. Я взял одну и повертел в руках.

— Елочные игрушки?

— Древнее оружие ниндзя! — благоговейно сказал наш «военрук» и тоже взял со стола шипастую пластинку. — Это называется «сюрикен». Я еще не совсем ими овладел, надо потренироваться. Тут главное — точность. Вот, смотри.

Изгибом кисти, почти без замаха Олег метнул сюрикен в коридор. С коротким «Вжжиу-у!» звездочка улетела за угол, и почти сразу же послышался звон битого стекла и громкий крик Предводителя.

— Карамба!!! — вопил он. — Собачий нос, это еще что такое?!

Мы растерянно переглянулись и попятились. На пороге показался Командор с ложкой в одной руке и злополучной звездочкой в другой. На штанах его, чуть пониже спины зияла широкая прореха с лохматыми краями.

— А, так это ваша работа! — Игорь побагровел. — И кто же балуется такими штуками, а?

— Э-ээ… мы тут испытывали… — Олег покосился на меня, ища поддержки.

— Что испытывали? Мое терпение?!

— Мы же не нарочно!

— Вот… сюрикены…

— Не нарочно! — бурлил Командор. — Тысяча чертей, ну и команда мне досталась. Профессор, три бездельника и последний ниндзя на деревне! Оружейники, так-перетак! Обоим по два… — Игорь пощупал прореху. — Нет, по три наряда вне очереди. И чтоб в мастерской духу вашего…

Гневную эту тираду прервал ужасающий треск, грохот и звон битой посуды. Командор замер с раскрытым ртом, затем галопом помчался на камбуз. Обгоняя друг друга, мы поспешили за ним.

Мы не ошиблись — шум явно доносился отсюда. Шкафы, полки с посудой и продуктами, кастрюля с борщом — все это валялось на полу вперемешку с черепками и разнообразной утварью. Ножки перевернутой табуретки беспомощно торчали кверху, а на единственном уцелевшем шкафу сидел и чистил перышки Капитан Флинт.

— Кто… кто посмел? — прошептал Командор. — Не Флинт же тут все перевернул!

Галчонок молчал и лишь косился на нас черным глазом.

Все на палубу, хрипло сказал Командор. В коридоре мы почти сразу столкнулись с Колей, тоже спешившим на шум.

— Что стряслось? — спросил он. — Все целы?

— Где остальные? — осведомился Капитан.

— Наверху… Витька у руля, Пашка на мачте… Да что случилось, в конце концов?!

Мы переглянулись.

— Это мог сделать только человек, — задумчиво сказал Игорь. — Или…

— Что — сделать? — спросил Коля.

Оставив вопрос без ответа, Хозяин направился к трапу.

— Не что, а кто, поправил Колю за его спиной Олежка.

Ребята, Коля выглядел слегка смущенным. — Вот что. Вам тут, в трюме, привидения не встречались?

— Черные или белые? — вздрогнув, спросил Олег.

— Разные. И те, и эти. Так встречались или нет?

— Как сказать… замялся я. — Встречались. Только Игорю не говори, а то он нас всех в психушку упрячет… по возвращении.

— Как бы его самого не упрятали, — угрюмо буркнул тот.

Коля облегченно вздохнул, и в этот миг сверху донесся Пашкин крик.

— Корабль! — кричал боцман. — Полундра, впереди по курсу судно!

Глава 4

Неизвестный корабль быстро приближался, и вскоре в подзорную трубу уже можно было разглядеть название — «Фортуна». Это был небольшой океанский сухогруз водоизмещением тонн на двести, белый, как мороженое, и наверняка безоружный.

— А-а, наконец-то! — радостно воскликнул Предводитель, тут же позабыв про разгром на камбузе. — Коля! Запускай мотор! Паша, Дима! Приготовьтесь к встрече.

— Есть! — откозырял Пашка и, откатив пушку от борта, принялся запихивать в жерло мешочки с порохом.

Игорь опешил:

— Отставить! Мы же не собираемся их топить. Передадим капитану наши письма, попросим сообщить куда следует о пиратах и двинем дальше. Стрелять-то зачем?

— А? — встрепенулся тот. — Дык я это… на всякий случай. А может, все-таки пальнем? У меня и картечь есть. Во! — он поднял увесистый мешочек.

— Ну, ладно, — сдался Игорь. — Заряжай. Но помни: без команды не стрелять. Пойду пакет принесу…

Выхлопная труба чихнула, выплюнула струйку сизого дыма, и в глубине бригантины застучал дизель. Подпустив сухогруз поближе, мы поравнялись с ним и пошли параллельными курсами. Расстояние между кораблями было метров шесть-семь, и борт «Фортуны» был метра на два выше, чем у нашей «Гончей».

— Эй, на корабле! — крикнул Пашка, опираясь на свой гарпун. — Есть кто живой?

Хлопнула дверь, и к борту подошел офицер в шортах и белой рубашке с нашивками старшего помощника.

— В чем дело? — недружелюбно спросил он по-английски.

— Мы хотим говорить с капитаном!

— Чего только не встретишь в океане… — оглядев бригантину, пробормотал тот. — Капитан занят! И вообще, кто вы такие?

— Не твоего ума дело! — задрав голову, прокричал Пашка. — Зови капитана, говорю. Дело есть.

— Что там такое, Джефф? — послышалось из рубки. Происходящее, видимо, начало сильно веселить офицера.

— Кэп, взгляните, — позвал он, — это любопытно. Я люблю комедии, но не знал, что их уже доставляют на дом… Эй, друзья, у вас что, мальчишник?

Через пару минут на палубу вышел высокий, коротко подстриженный офицер в рубашке с коротким рукавом, шортах и форменной фуражке.

— Я капитан Ларри Эдвардс, — сухо представился он. — С кем имею честь?

— Вот это другое дело! — оживился Пашка. — Че далыне-то… А, да! Слушай, кэп! Ты, я вижу, мужик что надо. Такое дело. Тут наш Капитан тебе бандерольку хочет передать, так что это, как его…

— Это я хотел с вами говорить! — послышалось позади нас. Мы обернулись.

На палубе стоял Командор. Увешанный оружием, словно новогодняя елка игрушками, он еле передвигался. Вразвалочку подойдя к борту, он ухватился за балюстраду и остановился. Вид у него был ослепительный — порванные штаны он сменил на новые, синяк под глазом скрылся под аккуратной черной повязкой, а на плече его, нахохлившись, восседал Капитан Флинт. У борта «Фортуны» к тому времени столпился, наверное, весь свободный от вахты экипаж. Корабли постепенно сближались — теперь их разделяло от силы метра два. При виде появившегося монстра толпа разразилась хохотом и рукоплесканиями. Капитан Эдвардс выжидательно молчал.

— Сэр! — прохрипел Игорь. — У нас к вам дело исключительной важности. Речь идет о спасении людей. Я предлагаю вам немедленно направить корабль в указанное мною место, а также передать этот вот пакет начальнику ближайшего порта, здесь все инструкции и письма.

— В жизни так не смеялся! — утирая слезы, простонал какой-то матрос. Это же надо — целая баржа с психами, и без охраны!

Пашка, невозмутимо потыкав гарпуном в белоснежный борт корабля, осведомился у Игоря: пора пускать ко дну эту лохань, или он уже опоздал со своим вопросом, но Хозяин, побагровев, оттолкнул его и схватил рупор.

— Вот что, вы! — крикнул он. — Я не намерен вести переговоры! Из двух один — или вы возьметесь доставить пакет, или я за себя не ручаюсь!

— Вы с ума сошли, любезнейший! — наконец подал голос капитан сухогруза. — Мало того, что вы отвлекли меня от дел, так еще и угрожаете мне. Мне надоели эти бредни, — он повернулся к экипажу и коротко скомандовал: — По местам стоять! Полный вперед!

За кормой теплохода забурлила вода, и он, набирая скорость, стал отваливать от нашей бригантины.

— Пока, придурки! — крикнул напоследок старпом. — Счастливого плавания!

Такого Командор стерпеть не мог.

— Куда?! Стой! Стой! — затопав ногами, он выхватил один из своих пистолетов и выпалил вслед уходящему кораблю. Догнать! Задержать! Что вы уставились на меня? — обернулся он к нам. За ним, скорее! Он же ничего не понял!

Сдвинув повязку, чтобы не мешала смотреть, Хозяин столкнул меня с мостика и схватился за штурвал. Крутанув его с такой силой, что спицы слились в сплошной круг, он развернул корабль, винт взрыл воду, и «Гончая» рванулась вперед.

— К оружию, хлопцы! — вопил Командор. — Клянусь омаром и кальмаром, мы догоним его! Я заставлю себя уважать или потоплю этого наглеца!

Погоня длилась почти час, пока наконец легкий парусник не поравнялся с «Фортуной». Пашка, поигрывая бицепсами, потрясал огромной саблей и рассыпал самые страшные угрозы, какие только знал. Если бы Пашка в самом деле смог сделать все, что на словах пообещал сотворить с экипажем и их родственниками, «Фортуне» лучше было бы сразу пойти ко дну.

— Последний раз требую остановиться! — прорычал в рупор Хозяин, но корабль не сбавил скорость. — Правый борт пли! — скомандовал он.

Оглушительно громыхнула пушка, и мы застыли, разинув рты — настолько эффект превзошел все наши ожидания.

«Фортуна» исчезла в густом облаке мелкой серой пыли. Странная туча быстро росла и через несколько секунд достигла и нашего корабля. В следующий миг мы уже катались по палубе, кашляя и задыхаясь.

— Кха! Кха-кого черта… Ап-чхи! — надсадно кашляя и вытирая слезящиеся глаза, прокричал Командор. — Что это… пчхи! Что это такое?!

— Не зна… ап-чхи! Не знаю! — отнекивался Паша. — Сильная шту… пчхи! Штука!

С «Фортуны» доносились какие-то взрывы — похоже, вся команда теплохода чихала хором. О бегстве не могло быть и речи, суда остановились и легли в дрейф.

— Это перец! — вопил Олег, чей капюшон ниндзя сыграл роль респиратора. — Молотый перец! Скорее промойте глаза!

Облако постепенно рассеялось, и мы разглядели над бортом «Фортуны» развевающееся белое полотнище.

Начихавшись всласть и промыв глаза, Игорь снова схватился за рупор.

— Сдавайтесь, пока я… ап-чхи! Добрый. Считаю до трех! Раз!

— Не стреляйте! — из рубки показался капитан. — Я сдаю корабль. О боже, что же это…

— Вот так-то лучше. Я жду вас у себя на борту через двадцать минут. Можете взять с собой двух человек. Безопасность гарантирую.

— Один вопрос! — капитан потер слезящиеся глаза.

— Чихать я хотел на… ап-чхи! на ваши вопросы!

— И все же, кто вы?

— Капитан Гурей! — свысока бросил Хозяин и, хлопнув дверью, удалился в каюту.

— Капитан Гурей… — прошептал Эдвардс. — Капитан Гурей… Не помню.

Шлюпка с «Фортуны» причалила к борту «Гончей» ровно через двадцать минут. Приказав нам зачем-то прибраться на камбузе, Игорь затащил всех троих посланцев к себе в каюту и закрылся изнутри. Как выяснилось впоследствии, Хозяин, пустив в ход все свое красноречие и последние запасы вина, уладил недоразумение и, договорившись насчет почты, пригласил капитана Эдвардса отобедать у нас на борту. Тот сперва отнекивался, затем-таки сдался и отправился на «Фортуну» переодеваться.

— А ну, хлопцы, за дело! — засуетился Командор. Ты, Паша, беги на камбуз и займись горячим. Димка, Витька, сервируйте стол! Коля! Вот тебе ключи, пошукай по сусекам чего-нибудь на закуску — икорка, там, балычок… Олег! Бери фартук, будешь мне помогать. И живо!

На банкет прибыли капитан и три старших офицера, привезя в дар к общему столу ящик французского вина. Накрытый на палубе стол ломился от яств, в посеребренных шандалах горели свечи. Пригласив всех за стол, Игорь протиснулся вперед и, усевшись сразу на два стула, принялся раскупоривать напитки.

После первого тоста, который, как водится, был поднят за знакомство, Игорь разошелся.

— А вот штрафную! Штрафную! — приговаривал он, наливая всем по кругу огромный стакан (перед этим он выбросил из него букет засохших цветов, так что, скорее всего, это была ваза). Хмельной ковш обошел второй круг, и беседа стала оживленнее. Игорь подкладывал гостям на тарелки разные салаты, подливал вино и нес при этом всяческую околесицу.

— Не, нет… — отнекивался он. — В тот раз капитаном был Энгланд! Мы втроем — ну — я, он и Тэйлор, тогда целый английский флот разогнали. Славные были деньки. Верно, Капитан Флинт?

— Веррно!!! — охотно включился в разговор сидевший у него на плече галчонок.

— Это мой напугай, — пояснил Игорь. — Славная п-птица! — он погладил его и неожиданно стукнул кулаком по столу. — А вообще говоря, все они предатели! Кто сказал, что Морган был великий пират? Ха! Морган всегда боялся Флинта! А меня боялся сам Флинт! Мы вместе, помню, брали манильский галион со всей выручкой испанских колоний, а он, подлец этакий, удрал со всей добычей. Вот кто он после этого? А вы мне — Морган, Морган…

К тому времени я уже мало что соображал — все было как в тумане. Наверное, я даже засыпал время от времени прямо за столом, ибо куски беседы, что мне запомнились, слишком уж различались.

— Так говорите, вы — капитан Гурей? — заплетающимся языком спрашивал Эдвардс.

— Д-да! — Игорь гордо напыжился и попытался встать. — Вот, ребятки не дадут соврать, верно?

— В-верно, — подал голос Паша. — Он самый и есть. Ура капитану Гурею!

— Ура-а! — нестройно крикнули мы. Олег уже мирно спал, уткнувшись лицом в стол и сжимая в руках обнаженный меч.

Фигура Игоря как-то странно преобразилась, и когда я понял, что тому причиной, меня разобрал безудержный смех. Перед обедом Игорь непременно хотел подвязать себе салфетку, чтобы не запачкать роскошный камзол, и за неимением таковой воспользовался наволочкой. Изрядно захмелев, он то и дело обронял с вилки то котлету, то огурчик, лез под стол искать их и, к величайшему своему изумлению, не находил. Виной тому была «салфетка» — каждый кусок, падая, неизбежно попадал в наволочку, которая вскоре разбухла как мешок у пеликана и пригибала Командора все ниже и ниже.

— А вот пельменей не желаете? — подвинул он капитану Эдвардсу дымящий таз. — Со сметаной! Перцу хотите? А нету! — он развел руками и указал на Пашу. — Вот этот сегодня весь запас выстрелил…

Осушив стаканчик вина, Командор крякнул и похвалил напиток:

— Где ж такую наливку брали?

— Н-нравится? — осведомился Эдвардс. — Французское!

— М-мм? И много его у тебя?

— А сколько надо? Хочешь, ящик п-подарю? Для друга ничего не жалко. Джефф, распорядись насчет вина.

— Нет! Нет! — Игорь замахал руками и уронил в наволочку очередной шницель. — Я так не возьму. Паша! — он подтолкнул локтем задремавшего боцмана. — У меня там, в кладовке ящик сыру, швейцарского. Тащи его сюда.

— Сыр! — воскликнул Эдвардс. — Швейцарский! Да я… Да за такое… Джефф! два ящика вина сюда!

— Паша! два ящика сыру для моего друга!

Видимо, я уснул во время обмена любезностями, так как проснулся от сильного толчка. Игорь опять что-то объяснял. Я прислушался.

— Эт-тот… — говорил он, тыкая в меня пальцем. — Эт-то Балатум-Бонга. Великий вождь с этих, как их… островов, во! Под его командованием было пятьсот копейщиков. Так я их всех… в капусту! А его с собой пригласил — славный хлопец. Только больно уж горяч. Если вы откажетесь с ним выпить, он вас зарежет.

— Бамбарбия, — с пьяной откровенностью подтвердил я и сгреб со стола стакан. — Киргуду!

— А вот ентот, — Игорь приподнял за шиворот спящего Колю, — один русский разбойник с Камы — это река такая… Мы его на Сахалине подобрали, он там на каторге сидел. Помните: «Во глубине сибирских руд храните гордое терпенье»? Это про него. Опасный человек, ух, опасный!

Как бы подтверждая его слова, из-за пазухи у Коли вывалился здоровенный кистень, сделанный из пушечного ядра, и грохнулся Хозяину на ногу. Игорь взвыл и, схватившись за нее, запрыгал по палубе.

— Так вот и плаваем по свету, — закончил он, успокоившись. Промышляем, чем бог пошлет…

— А что посылает? — поинтересовался уже совсем ничего не соображающий Эдвардс.

— Тс-с! — Игорь приложил палец к губам, огляделся и расплылся в улыбке. — А что у меня е-есть! Цельный траулер с золотом! В надежном месте затоплен, вот только не скажу, у какого острова. И ребятки не скажут, что у Сан-Сальвадора, верно, хлопцы?

К этому времени палуба почему-то опустела. С трудом держась на ногах, я вылез из-за стола и направился спать.

В кубрике Паша показывал новым друзьям разные фокусы сломал кулаком дубовый стол, гнул через шею железные ножки кроватей и на пари предлагал пробить головой платяной шкаф. Шкафу, без сомнения, грозила ужасная смерть, но я подоспел раньше, чем Пашка изуродовал всю мебель. Три офицера с «Фортуны» опасливо прижались к стене, не решаясь остановить распоясавшегося громилу. Пообещав «почтеннейшей публике» вернуться завтра с утра пораньше, Паша вывалился в коридор, затем вернулся, чтобы сказать, как он их уважает, облобызал всех троих и лишь после этого исчез окончательно.

— Ваш боцман — большой оригинал! — заявил, утирая пот, помощник капитана. — Мы не смогли понять больше половины слов из его речи!

— А-а… — я смутился. — Это, гм… специфические термины парусного флота, наверное.

Выпроводив офицеров в коридор, я повалился на кровать и попытался уснуть. Вскоре пришли Коля, Витя и Олег. Всю ночь мы просыпались от каких-то взрывов, криков «Попарим барина!», громких всплесков, всевозможных ахов и охов и лишь под утро забылись тяжелым сном.

Глава 5

Утро было холодное и туманное. Тяжелая, словно бы налитая свинцом, голова кружилась. Во рту был горький привкус желчи. Стараясь не делать резких движений, я сел и попытался вспомнить, что произошло вчера, но перед глазами лишь мелькали расплывчатые тени. Кажется, был обед, переходящий в ужин, а может быть, и в завтрак, поскольку ни Игоря, ни Пашки в кубрике не наблюдалось.

Один за другим просыпались мои товарищи. Лучше всех выглядел Олег. Коля был бледен как мел, а Вите кто-то умудрился посадить огромный синяк под глаз. Немного придя в себя, мы полезли наружу.

В коридоре царил хаос. На полу плескалась вода, в которой плавали какие-то доски, кастрюли и ветки с листьями. Большинство дверей были безжалостно сорваны с петель и изрублены в щепки.

Прошлепав по воде на камбуз, мы окончательно перестали что-либо понимать — камбуз был разгромлен полностью. Столы исчезли, а вся кухонная утварь валялась в коридоре. Иллюминатор был распахнут настежь, на газовой плите с оторванной дверцей лежала груда ядер, потрескавшихся и покрытых окалиной. В самой же плите, похоже, жгли костер. Так ничего толком и не выяснив, мы выбрались на палубу и осмотрелись.

Над ровной гладью воды стлался густой туман. «Фортуна» исчезла. Подгоняемая легким бризом, «Гончая» с двумя стакселями, поставленными «на бабочку», медленно дрейфовала. Где-то на корме заунывно поскрипывал какой-то блок. Сломанные и разбитые столы вперемешку с обломками посуды валялись у грот-мачты. От борта к борту перекатывались пушечные ядра, множество пустых бутылок и командорская подзорная труба. Ни Пашки, ни Игоря на палубе не было.

— Мистика какая-то… — покачал головой Коля. — Где же они?

Заглянув по пути в капитанскую каюту и никого там не обнаружив, мы прошли на корму и остановились на мостике — посовещаться. Надоедливый скрип удивительным образом что-то мне напоминал, но вот что — я никак не мог сообразить.

Внезапно с кормы донесся шорох, и кто-то позвал:

— Па-аша-а… ох… Паша-а! Рому, Паша…

— Нету, — хмуро отозвался знакомый голос. — Ничего нету…

Приглядевшись, мы увидели странную картину.

На развернутых в сторону океана шлюп-балках висел еле различимый в тумане баркас. Кто-то сидел на скамейке и работал веслами, усиленно загребая воздух.

— Что они делают? — шепотом спросил Олег.

— По-моему, гребут, — почему-то тоже шепотом отозвался я и растерянно умолк — над бортом шлюпки показалась вторая голова в треуголке, по которой мы сразу опознали Командора.

— Где мы? — спросила голова.

— Мужайтесь, Капитан, — сдавленно сказал Паша. — Нас бросили.

— И давно ты гребешь?

— Часа два. Туман, однако…

Поддерживая сваливающиеся штаны, Хозяин осторожно встал во весь рост, вынул из футляра от подзорной трубы пустую бутылку и, сосредоточенно свинтив пробку, стал обозревать через горлышко горизонт. Весла с характерным постукиванием скрипели в уключинах. Туман помаленьку рассеивался.

— Ни черта не видно! — Игорь опустил «трубу» и вытаращился на нас. — Не может быть!

— Что? — встрепенулся Паша.

— Еще не все потеряно! — воскликнул Игорь, передавая бутылку Паше. — Смотри, — он указал на нас. — Там люди!

Учитывая то, что нас разделяло от силы метра три, заявление Предводителя выглядело несколько запоздалым.

— Э-эй! — Хозяин отчаянно замахал треуголкой. — Мы ту-ут!

— Спаси-ите! — вторил ему боцман. На голой Пашкиной спине зеленели присохшие банные листья.

Багром подтянув баркас к борту корабля, мы втащили «потерпевших крушение» на палубу. Пашка сразу полез обниматься, Игорь жал всем руки и говорил, что мы спасли их от неминуемой гибели. Препроводив обоих в каюту, мы уложили их спать, а сами вернулись на палубу. Коля и Олег отыскали пару кастрюль и взялись готовить завтрак, а мы с Виктором принялись за уборку.

— Как они забрались в этот баркас? — недоумевал мой друг.

Надо сказать, сколько мы потом ни расспрашивали Игоря и Пашку, выяснить это так и не удалось. Зачем они туда залезли, тоже осталось неизвестным.

Не успели мы прибраться, как из трюма показался Коля.

— Вода, — хрипло сказал он.

— Что «вода»?

— Пресной воды нет! Ни капли. Все бочки пустые. И продуктов тоже нет, только соли мешок, сухари и сгущенки ящик. Куда они все подевали?!

Командор и Пашка пришли в себя только к середине дня. Со слов боцмана дело было так. После нашего ухода оба капитана, Пашка и офицеры с «Фортуны» еще долго сидели за столом, после чего капитан Эдвардс заявил, что ему пора возвращаться на корабль — принять сауну и спать. «Сауна?! — вскричал Хозяин. — К дьяволу сауну! Пашка! приготовь баню гостям, да пожарче!»

Объединенными усилиями изрубив двери на дрова, они вышвырнули из камбуза всю мебель и при помощи пороха разожгли там громадный костер, лишь чудом не взлетев при этом на воздух. Раскалив на огне ядра, они затащили туда упирающихся иностранцев и долго, с наслаждением парились, изведя при этом всю пресную воду. Сбросив за борт штормтрап, они раскрыли иллюминатор и прямо из парилки, с пушечным всплеском прыгали в воду, насмерть перепугав всех акул в радиусе нескольких миль, взбирались обратно и парились снова.

Утолив жажду после бани несколькими бутылками вина, Эдвардс расчувствовался и презентовал Игорю еще десяток ящиков. Вы не поверите, но они выпили все! Все вино, сколько-то там бутылок джина и бренди, доставшиеся нам в наследство от пиратов, бутылку водки, припрятанную Командором на черный день, и даже спирт из компаса! Нактоуз стоял пустой, картушка в нем опустилась на дно и лежала неподвижно, сиротливо отсвечивая раскрашенной поверхностью с обозначенными на ней румбами и галсами. Радушный Хозяин не остался в долгу и долго отдаривался продуктами, пока все они не перекочевали в кладовые «Фортуны», а сорок пять ящиков красного вина — в наши погреба. После этого они в обнимку прошествовали к баркасу; Эдвардс — в узких модных плавках, Командор — в разбухшей и обвисшей треуголке и белоснежных кальсонах с волочащимися следом завязками. Они долго прощались, обещая навещать друг друга время от времени, и затем Игорь еще минут десять махал шляпой вслед уходящему кораблю. Последнее, что помнил Паша — как он вместе с Игорем крутил брашпиль, поднимая якоря. Все остальное, включая историю с баркасом, было покрыто мраком неизвестности. Вероятно, увидев воду в коридоре, они решили, что мы тонем.

Так закончилась наша первая пиратская вылазка. Мы лишились всех продуктов и пресной воды, а также почти всей посуды и мебели, приобретя лишь головную боль и девятьсот бутылок настоящего «Божоле» с французских виноградников. Вдобавок Капитан Флинт или приказал долго жить, или исчез в неизвестном направлении.

Игорь и без того был наказан — когда мы сказали ему, что он своими руками сгрузил с корабля все продовольствие, он впал в глубокую депрессию. Целый день он ни с кем не разговаривал, однако через два дня его природная жизнерадостность взяла свое. С утра переодевшись во все новое, он сжал в зубах заброшенную было трубку и, собрав экипаж на палубе, сказал речь.

— Кушать нечего, други мои. Еда не падает с неба. Во что бы то ни стало нам надо достичь земли, а потому — надо использовать те блага, которые дает нам океан.

— Так ведь не клюет же рыба, я пробовал… — возразил Пашка.

— Я не о том! — отмахнулся Игорь. — Я предлагаю изымать излишки продуктов со встречных кораблей. Экспроприация экспроприаторов. Грабь награбленное! К дьяволу шелка и пряности нам нужна вода и еда! Так чего же мы ждем? Вперед! Ура пиратам!

— Да здравствуем мы! — вскричал Паша. — Ура!

В затуманенных алкоголем мозгах будущее расцвело радужными красками, и мы, поставив все паруса, какие смогли, двинулись вперед.

Глава 6

Нельзя сказать, что мы скучали или сидели сложа руки одна только ликвидация последствий капитанской оргии заняла без малого двое суток. Мы без конца что-то скоблили и чистили, выметали горы мусора отовсюду и чинили такелаж. Не обошлось и без сюрпризов — в одной из кают мы обнаружили хозяйскую наволочку, игравшую некогда роль салфетки; доверху набитая всевозможными котлетами, пирожками и пельменями, она сослужила нам добрую службу — мы целый день питались этим с неба упавшим провиантом и потом не раз с грустью вспоминали это последнее пиршество.

Дни стояли жаркие. Говорю об этом, лишь намекая на то, в каких неимоверных количествах экипаж поглощал трофейное вино. Счет выпитого за день шел на ящики, и к исходу вторых суток я почувствовал, что уже насквозь пропитался чистым соком виноградной лозы. Хоть Командор и уверял, что это всего лишь слабое десертное вино и что французы пьют его за завтраком вместо минералки, верилось в это с трудом: насчет французов ничего не могу сказать, а вот мы постепенно наспиртовались так, что любого из нас можно было использовать в качестве светильника, снабдив предварительно фитилем. Сам же Игорь, неожиданно для всех и самого себя, проникся особой любовью к «настойке на компасе», о которой у него сохранились самые приятные воспоминания. Подкрашенный какой-то синей гадостью, слабо разбавленный спирт с добавкой пищевого глицерина пился удивительно легко, не вызывал похмелья и к тому же, по утверждениям Предводителя, заметно улучшал пространственную ориентировку. Теперь Хозяина часто можно было встретить по ночам на корме; он стоял там, оборотившись к северу лицом, держал в руке рюмку, наполненную чернильно-синей жидкостью (Игорь называл ее — «компасовка»), курил и задумчиво смотрел на Полярную звезду.

Поскольку все продукты улетучились вместе с «Фортуной», наше меню страдало некоторым однообразием — завтрак, обед и ужин отличались друг от друга всего-навсего количеством съеденных сухарей и выпитого сгущенного молока, один лишь вид которого вскоре стал приводить нас в бешенство. Последствия такой диеты не замедлили сказаться на нашем состоянии. Если даже такой трезвенник, как Паша, утолив жажду, продвигался на мостик столь извилистым маршрутом, словно был десятибалльный шторм, то что уж говорить об остальных. О постановке парусов никто и не помышлял, а отважившийся на такой подвиг Олег сорвался с мачты и упал на палубу, отделавшись растяжением мениска. Дизель запускали нерегулярно и бессистемно, то и дело кто-нибудь засыпал за штурвалом, и корабль шел противолодочным зигзагом, выписывая на водной глади самые невероятные геометрические фигуры.

Однако шло время, и постепенно положение стало меняться. Во-первых, некоторое количество воды мы получали в виде сгущенного молока. Перед едой Игорь педантично прочитывал этикетку на банке, сообщая нам затем, что оный продукт «вырабатывается из свежего молока с добавлением сахара и содержит 26,5 % воды». Во вторых, организм постепенно адаптировался к ежедневной дозе спиртного, вернулись координация и ясность мышления, и мы решили, что все пришло в норму. В конце концов здраво, как нам казалось, рассуждал Командор — полагалась же зачем-то матросам русского флота ежедневная чарка к обеду! С пути наша бригантина больше не сбивалась, а некоторое замедление реакции не стало большой помехой.

Но и эта идиллия продлилась недолго, и уже на третий день начались неприятности.

В то утро я стоял вахту у штурвала. Экипаж постепенно пробуждался ото сна. «Гончая» быстро скользила по волнам навстречу восходу. Океан был тих и спокоен. Игорь же, напротив, был мрачен и угрюм. Несколько раз в сутки он самолично взбирался на мачту, обозревал горизонт в подзорную трубу и, ничего не обнаружив, спускался и запирался в своей каюте. Вот и сегодня, поднявшись на мостик, он снова начал свои наблюдения за морем. Коля и Олег, наполнив умывальник забортной водой, совершали туалет, как вдруг хрупкую тишину раннего утра сотряс душераздирающий вопль, донесшийся откуда-то из глубин корабля. От неожиданности я чуть не выпустил штурвал из рук. Не успели мы обернуться на крик, как из трюма, словно чертик из коробочки, выскочил Витька. Суматошно размахивая руками, он побежал к нам, споткнулся, упал, и так, не вставая, на четвереньках добрался до бухты каната, за которой и спрятался.

Первое оцепенение прошло, и мы бросились на помощь другу.

— В чем дело? — сердито осведомился Командор, на всякий случай вытаскивая пистолет, с которым он в последнее время не расставался.

— Т-там… — прохрипел Витя, дрожащей рукой указывая на темное отверстие трюма. — П-привидение!

— Кто? — брови Игоря удивленно поползли вверх. — Вы что, помешались на своих привидениях?

— Белое или черное? — поспешно спросил Олег.

— П-полосатое!

Коля с сомнением потрепал себя за бороду. Игорь и Олег переглянулись.

— Не верите? — спросил Витя и вдруг, насторожившись, вытянул руку. — Вот оно! Слышите?

По ступеням трапа кто-то поднимался. Хозяин взвел курок.

— Где это произошло? — спросил Олег.

— На камбузе. Это п-просто кошмар какой-то… Вот буквально только что я видел там т-такую у-ужасную рожу…

— Это был я, идиот! — глухо донеслось из трюма, и на палубе показался Пашка.

— Ты? — опешил Коля. — Что ты там делал в пять утра?

— Что, что… — огрызнулся тот, — сгущенку варил! Хотел сюрприз к завтраку сделать. Банка под плиту закатилась, я доставать полез, слышу — вошел кто-то. Я только выглянул, а он как закричит и — бежать…

Все облегченно вздохнули. Лично я, например, прекрасно понимал, что пережил Витя — нетрудно представить, какие чувства испытываешь, когда из-под плиты неожиданно появляется этакая выбритая наголо чумазая голова и, шевеля усами, пытается что-то сказать. Что касается полос, тут тоже все ясно — в камбузном полумраке тельняшка действительно выглядит несколько необычно.

Я с интересом вслушивался в сей занимательный разговор, когда краем глаза вдруг заметил справа по борту какое-то движение.

— Корабль! — чисто машинально вскричал я. — Игорь! Корабль!

Командор, на ходу раздвигая зрительную трубу, бросился к борту и с изменившимся лицом повернулся к нам.

— К оружию! — рявкнул он. — Голландский купец сам идет к нам в руки. Через полчаса наедимся до отвала. Вперед!

Мы забегали по палубе, готовясь к штурму. Коля с Олегом выволокли из трюма канаты с абордажными крючьями, а Пашка суматошно набивал пушки пороховыми зарядами и ядрами. Покончив с приготовлениями, мы вооружились кто во что горазд и замерли в ожидании. Витя, который стоял у руля, ограничился томагавком. Я приволок дюжину дротиков, а Коля удовольствовался неизменными своими кистенем и топором. Что же касается Пашки, то он помимо сабли и остроги-переростка вооружился огромным мушкетоном со стволом в виде оркестровой трубы. Кружкой насыпав внутрь, пороху, он оторвал от своей шляпы изрядный кусок, использовал его в качестве пыжа, засыпал в ствол пригоршню дроби и взвалил свою бомбарду на плечо.

Корабль тем временем заметно приблизился, и я подумал, что Игорь явно поспешил со своими обещаниями.

Сухогруз был огромен. Не знаю, был он голландский или нет, но что гигантский — это точно. Запустив мотор, мы поравнялись с ним, покружили вокруг, словно муха над арбузом, и пристроились сбоку. Хозяин вытащил рупор, откашлялся и направил раструб трубы к кораблю.

— Экипаж корабля! — прокричал он. — Сдавайтесь! К вам обращается самый могучий пират Тихого океана, капитан Гурей! Во избежание кровопролития приказываю немедленно застопорить моторы и лечь в дрейф! Повторяю: Экипаж корабля…

Называя себя самым могучим пиратом, Игорь нисколько не преувеличивал — вряд ли в Тихом океане нашлось бы еще одно пиратское судно. Корабль, однако, продолжал с прежней скоростью идти вперед.

Командор растерялся. Он ожидал всего, чего угодно, но только не молчания. Еще раз прокричав свой ультиматум, он приказал идти на сближение.

Пашка все никак не мог пристроить свою базуку — из-за огромных размеров она не помещалась на палубе ни вдоль, ни поперек. Он все время кого-нибудь ею задевал.

— На абордаж! — скомандовал Хозяин, и Паша спустил курок.

Грохнуло так, будто мы налетели на рифы. Картечь, проделав громадную дыру в парусе, с визгом ударила в борт сухогруза и рикошетом посыпалась в воду. Паша от отдачи повалился на палубу вверх тормашками.

— Орудийный огонь не открывать! — закричал Игорь. — Брать живьем!

Коля и Олег несколько раз бросили канаты, но ни один из них не долетел до борта сухогруза. Игорь раскрыл было рот, чтобы отдать новую команду, как вдруг с кормы «Гончей» донесся грохот взрыва, затем еще и еще.

— Измена!!! — вскричал Командор, выхватывая саблю и бегом бросаясь туда. — Нас предали! За мно-ой!

С этими словами он прыгнул в люк, откуда донесся четвертый взрыв. За ним, с гарпуном наперевес бросился Пашка, а уж следом все остальные, включая и меня.

Примерно на полпути мы натолкнулись на Игоря и остановились.

— Тише! — скомандовал он.

И в этот момент оглушительно грохнул пятый взрыв.

— Враг на камбузе! — возопил Хозяин и припустил по коридору. Бежавший впереди меня Пашка зацепился гарпуном за дверную ручку, длинное древко заклинило поперек коридора, и боцман растянулся на полу. Следом, не разобрав, что к чему, горохом посыпались остальные, и в коридоре мгновенно образовалась куча-мала. Слышались проклятия.

Достигший камбуза Игорь распахнул дверь и с криком: «Руки вверх!» скрылся внутри.

И тут меня осенило.

— Паша! — крикнул я в темноту, — сколько банок сгущенки ты поставил варить?

— Шесть! — полузадушенно прохрипел тот откуда-то снизу. — А что?

— Игорь, назад! — вскричал я.

Но было поздно. Громыхнул шестой взрыв, дверь с треском распахнулась, в коридор вылетело что-то тяжелое, и наступила тишина.

Хозяин был в нокауте. Пошарив в кладовой, Коля притащил бутылку вина и привел его в чувство. Отнеся перемазанного сгущенкой Капитана в его каюту, мы вернулись на камбуз.

Как я и предполагал, забытое Пашкой на плите молоко вело себя спокойно только до тех пор, пока не выкипела вся вода из кастрюли. Как только это произошло, банки начали взрываться, что и было воспринято нами как вражеская диверсия. С потолка и со стен свешивались огромные кремовые сталактиты, вся плита была заляпана желтыми кляксами. Покрытая белыми разводами соли кастрюля валялась в углу (Пашка воспользовался морской водой). Пахло на камбузе сладко и вкусно.

— Ну, знаешь… — развел руками Олег.

— Я все уберу, — хмуро отозвался Паша.

— Зачем? — пожал плечами Коля, провел рукою по стене и слизал с пальцев крем. — У нас и так продуктов нет. Будем есть прямо со стен… А знаешь, вкусно получилось.

— Спасибо… — вздохнул боцман.

Вооружившись ложками, мы расчистили часть стены и, запив трапезу несколькими бутылками вина, вернулись на палубу. Игорь еще не оправился от контузии, лежал на кровати и пустыми глазами смотрел в потолок. Под глазом его набухал новый синяк, размером аккурат с баночное донышко. «Гончая», брошенная нами на волю волн, лениво дрейфовала. На палубе валялись спутанные абордажные канаты, пустые бутылки и Пашин мушкетон. Что же касается неизвестного сухогруза, то его и след простыл. Как там отнеслись к нашему «нападению», остается только гадать. Скорее всего, они нас вообще не заметили.

Глава 7

Я страшно устал за последние три дня и потому несколько раз засыпал ночью, стоя за штурвалом. Просыпаясь, я освежался глотком вина, направлял «Гончую» на прежний курс, но через несколько минут снова начинал клевать носом. Ночь была тихая и лунная, а под утро и вовсе наступил полный штиль. С восходом солнца вахту принял Витя, и новый день ознаменовался новыми происшествиями.

Проснувшийся Игорь первым делом влепил Пашке два наряда вне очереди за срыв десантной операции.

— Мало того, что проклятая голландская галоша оставила нас в дураках, так еще и сгущенки сколько пропало! — возмущался он. Раздвинув трубу, Игорь удалился на корму корабля. Где-то внизу, сервируя стол, звенел посудой Коля.

— И чего он раскипятился? — орудуя шваброй, втихомолку ворчал Пашка. — Орет на меня, красный весь… Подумаешь, сгущенка! Я, например, видеть ее уже не могу. И не пропала она вовсе…

Я усмехнулся — видеть ее он, может, и не мог, но это не мешало ему есть за троих. Не проходило и часа, чтобы кто-нибудь из нас не спускался вниз закусить молочным кремом — все же какое-то разнообразие. Вот и сейчас Паша, выплеснув за борт грязную воду, извлек из-за голенища серебряную ложку, украденную из капитанского сервиза, и отправился на камбуз завтракать.

— Дима! — окликнул он меня, прежде чем скрыться в люке. — Если Игорь будет меня искать, скажи, что я в пошел в гальюн или… А-а!!!

Адский крик сотряс палубу, перешел в протяжный вой и смолк на самой высокой ноте. Несмотря на тридцатиградусную жару, я похолодел от ужаса и, бросив штурвал, поспешил на помощь.

В коридорах было темно. Пару раз споткнувшись и набив шишку о потолочную балку, я ввалился на камбуз и чуть не упал на Пашу. Прислонившись спиною к плите, он сидел на полу и ложкой, зажатой в кулаке, указывал на стену. Из расцарапанной его щеки каплями сочилась кровь, а в глазах был такой страх, что будь у Пашки волосы, они встали бы дыбом.

С грохотом и топотом по трапу скатился Командор и, на бегу вытаскивая пистолеты, помчался ко мне. Следом спешили остальные.

— Что?! — вскричал он, завидев меня. — Какого дьявола! Опять ты со своими призраками?!

— Это не я, — я кивнул на Пашу. — Вот…

— С-смотрите… — еле слышно пролепетал тот.

— Что смотреть? Куда смотреть? Зачем смот… — Игорь повернулся к стене и неожиданно умолк.

Сперва я тоже не заметил ничего особенного — всего лишь густо заляпанная кремом стена, но присмотревшись, изумленно присвистнул — и было от чего! — на высоте примерно метра от пола, на мягкой желтой массе вареной сгущенки виднелся отчетливый след маленькой пятипалой ладони. Игорь, внимательно рассмотрев странный отпечаток, озадаченно хмыкнул — след был совсем свежий.

— Вот это да… — растерянно протянул Витя.

— Кто это был? — спросил Олег.

— Привидение! — Пашка коснулся царапин на щеке и скривился от боли. — Оно б-бросилось на м-меня…

— Белое или черное?

— Зеленое! — рявкнул неожиданно Командор, подбоченился и хмуро оглядел всю нашу компанию. — Ну, вот что: мне надоели ваши розыгрыши! Признавайтесь, кто из вас дурачит остальных? Я вас выведу на чистую воду!

— Игорь, да разве ж мы… — начал было Коля.

— Молча-ать! — вскричал тот. — Значит, не хотите признаваться, да? Дознаюсь сам — хуже будет! А ну, подойди сюда!

Командорский палец указывал на Олега. Пожав плечами, тот положил меч на стол и приблизился к Предводителю. Осененный своей догадкой, Игорь так и сиял, предвкушая разоблачение антихозяйского заговора.

— Протяни руку!

Олег повиновался, и на стене появился второй отпечаток. Командор досадливо крякнул — Олежкина ладонь была как минимум вдвое больше, чем у незнакомца.

— Следующий! — скомандовал Игорь, указывая на меня.

Тщательно сравнив мой отпечаток с «эталонным», Игорь дал мне знак удалиться и пальцем поманил Колю, а затем Пашку. Когда подошла очередь Вити, Хозяин лишь досадливо махнул рукой — Витькина лапища заняла бы сразу полстены. Смущенно потоптавшись, Игорь покосился на нас, оттиснул на стене свою пятерню и, немного отступив, осмотрел свое творение.

Ничья рука не могла оставить загадочный отпечаток. О подделке не могло быть и речи — оттиск маленькой ладошки был так отчетлив, что можно было различить папиллярные узоры на пальцах.

— Гм… да… — пробормотал Игорь. — Странно. Ну, ладно, потом разберемся. Все наверх. Дима!

— А? — обернулся я.

— Не «А?», а «Я»! Два наряда вне очереди за брошенный штурвал.

Мне оставалось только взять под козырек.

Пашка был бледен как простыня и с трудом переставлял ноги. Опираясь на Колино плечо, он еле выбрался на палубу и обессиленно опустился на канатный ящик у грот-мачты.

— Худо мне… — поежился он. — Холодно. Знобит.

— Знобит? — изумился я и невольно посмотрел на небо. Солнце жарило вовсю, и я обливался потом.

— Э, да он горячий, как печка! — нахмурился Коля, пощупав Пашкин лоб. — Игорь! Подойди сюда.

— Н-не обращайте в-внимания… — лязгая зубами, бормотал Паша. — Сейчас п-пройдет…

Осмотрев больного, Игорь приказал отнести Пашку в свою каюту, после чего решительно выставил нас вон и закрылся изнутри.

— Как ты думаешь, что с ним? — спросил меня Коля. — Испуг? Солнечный удар?

— Белая горячка, — буркнул я.

— Вы оба не правы, хлопцы, — дверь распахнулась, и на пороге показался Командор. — Похоже, это лихорадка.

— Лихорадка?! — хором воскликнули мы.

— Тропическая лихорадка, — подтвердил Игорь, подходя к умывальнику и ополаскивая руки. — Видно, где-нибудь на островах мы накусались комарами. Я дал ему хинин, надеюсь, к вечеру ему полегчает. А сейчас займитесь уборкой. Да! Коля, смени Диму у штурвала. И чтоб все блестело!

Вечер прошел без осложнений. Мы с хлоркой отдраили палубу, залатали пробитый картечью парус, прибрались в оружейном погребе и лишь за ужином снова сошлись все вместе.

— Вот что, друзья, — сказал Капитан, когда сгущенка была съедена и ложки облизаны. — Сегодня вечером вам обязательно надо побывать у Пашки. Будете присутствовать при процедурах — практика никому не помешает.

Мы переглянулись, недоумевая, однако возражать не посмели и после ужина, умывшись и причесавшись, направились в каюту Командора.

Игорь был уже там. Одетый поверх камзола белый халат и докторская шапочка, явно сделанная на скорую руку из вафельного полотенца при помощи булавок, придавали ему солидный профессорский вид. В руках он держал папку серого картона с историей болезни. Глаза его вдохновенно блестели. Каюта, усилиями Капитана превращенная в больничную палату, сияла чистотой и благоухала карболкой — похоже, изголодавшийся по пациентам Хозяин надумал отыграться на Пашке. Сам пациент сидел на кровати, с аппетитом хлебал из банки сгущенное молоко, запивал его вином и выглядел абсолютно здоровым. Завидя нас, он настороженно покосился на Командора и прекратил жевать.

— Это вы… чего? — настороженно пробормотал он. Спинку кровати украшала табличка с надписью: «СОСТОЯНИЕ БОЛЬНОГО» и графиком температуры, формой напоминающей рождественскую елку, как её рисуют дети. Игорь жестом подозвал нас подойти поближе, извлек из папки листок бумаги и откашлялся.

— Ну-с, начнем! — он самодовольно потер ладони. — Больной Дурманов, поступил в больницу в тяжелом состоянии двадцать седьмого июля. Госпитализирован. Диагноз — перемежающая лихорадка. Назначен курс лечения — препараты хинина, ацетилсалициловая кислота, антибиотики фенил-карбоксиаминной группы. — Игорь захлопнул папку. — Ну, посмотрим, что тут у нас. Да-с… Скверно, батенька, скверно…

Пашка, с ногами взобравшись на кровать, затравленно озирался по сторонам. В руках он по-прежнему сжимал банку с недоеденной сгущенкой, и вся картина напомнила мне экскурсию в зоопарк, где гид сообщает посетителям: «А вот африканский павиан Бобби. Отловлен в лесах на склонах Маунт Кения. Самец, возраст — четыре года. Ест только фрукты, молоко и хлеб. Кормить и гладить строго воспрещается».

— Итак, — Игорь, хищно пошевеливая пальцами, медленно приближался к кровати. — Как видим, больной чувствует себя неважно. Обращает на себя внимание бледность кожных покровов. График температуры… Угу… Думаю, здесь уместно применение кровососных банок. Как считаете, коллеги? — Игорь обернулся к нам. Мы поспешно закивали, соглашаясь.

— Чего?! — опешил больной. — Каких еще засосных банок?!

— Где же банки? — как бы про себя спросил Игорь, затем неожиданно просиял, полез куда-то под шкаф и вытащил три литровых банки из-под вишневого компота.

— О!

Мы почувствовали неладное. «Профессор» развел огромный факел — чуть не спалил всю каюту — и снова двинулся в наступление.

— Не подходи!!! — с ноткой истерики взвизгнул Паша, с размаху швырнул банку в Командора и попытался забаррикадироваться одеялом.

— Подержи, — Игорь сунул факел мне в руки, ловко уклонился от летящей жестянки и прыгнул на кровать. Натужно лязгнули пружины. Одеяло и матрас полетели на пол. Игорь заломил Пашке руки, но тот, изловчившись, укусил его за ногу, вывернулся, после чего попытался улизнуть.

— Держите его! — ухватив пациента под мышки, Игорь подножкой швырнул его обратно на кровать и навалился сверху.

— Пус-сти! — извивался тот, пока мы прикручивали его полотенцами к кровати. — Предатели! Иуды! Сколько заплатил вам этот кровосос?!

— Типичный случай параноидального бреда, — невозмутимо прокомментировал Хозяин, погрузил факел в банку и пристроил ее на Пашкиной спине.

— Ох! — вздрогнул тот. — Ну, дайте только вырваться! Уж я вам покажу!

Вторая банка притулилась чуть пониже первой. Для третьей на спине места не хватило, и Игорь почесал в затылке.

— Может, на голову поставить? — растерянно пробормотал он. — Или… гм… Или ниже?

— Изверг, — буркнул Паша. — Айболит несчастный!

Из-за огромных банок на спине он напоминал двугорбого верблюда. Факел шипел. Банки звякали. «Будешь дергаться, — пригрозил ему Игорь, — я тебе снотворное вколю, ясно?» По прошествии десяти минут Предводитель с чмоканьем оторвал обе банки, и освобожденный Пашка, нахохлившись, забрался под одеяло. Командор стал что-то записывать в историю болезни, а мы предпочли незаметно удалиться.

Ночью мне не спалось. Было жарко. Снилась какая-то гадость. В середине ночи меня растолкал Коля, который стоял на вахте.

— Вставай, — хмуро сказал он. — У Командора жар.

Глава 8

— Что?! — Путаясь в одеяле, я вскочил с кровати и торопливо оделся. — Только этого не хватало! Когда это случилось?

— Сейчас. Игорь просил разбудить его в три часа ночи — сверить курс. Я пришел, а он… Короче — сам увидишь.

Всю ночь до самого рассвета мы провели у изголовья метавшегося в горячке Игоря. В аптечке обнаружился хинин. Мы растворили несколько желтоватых гранул в чашке с вином и дали выпить Предводителю. Это было все, что мы могли для него сделать, но тем не менее приступ прошел. Укрыв Игоря одеялом, мы разбудили друзей и сообщили им неприятную новость.

— Скверно… — нахмурился Витя. — И что вы предлагаете?

Я неопределенно пожал плечами.

— Понятно, — кивнул тот. — Тогда я пошел на кухню — приготовлю что-нибудь.

— Подогрей вина! — крикнул я ему вслед. — Олег, встань у руля, а ты, Коля, иди отдыхать.

— Но я…

— Не спорь, — устало отмахнулся я, — ты стоял вахту, а не я. А я пока за больными пригляжу.

В голове гудело. После бессонной ночи глаза слипались. Притащив с помощью Виктора три кровати из кубрика, я установил их в капитанской каюте и расположился там. Разбуженный моей возней, Пашка высунул голову из-под одеяла и огляделся. После перенесенного ночью второго приступа он был бледен, под глазами набрякли синяки.

— Чего это ты тут? — хмуро осведомился он.

— Да так, прибираюсь… — буркнул я в ответ. — Ты лежи, не вставай.

— А… — Пашка сел на кровати, зябко поежился и, набросив на плечи одеяло, кивнул в сторону командорской кровати. — А это кто?

— Игорь.

— Игорь?! Ну-у? Заболел, что ли? Ха-ха, вот здорово!

Драпируясь в одеяло на манер плаща, он встал и, пошатываясь, двинулся к Хозяину.

— Смотри-ка! Действительно — Игорь! — изумился он, приподняв одеяло.

— Не надо его беспокоить. И вообще — ложись.

— Хо-хо-хо! — Пашкой овладело безудержное веселье. — Капитан свалился! — подпрыгивая, восклицал он. — Так ему и надо! А завтрак скоро подадут?

— Скоро, — я растворил новую порцию хинина, напоил Командора и протянул вторую чашку Паше.

— Лечишь? — с любопытством спросил он, прихлебывая вино. Неожиданно он резко изменился в лице, взобрался на кровать и, приняв горделивую позу, визгливо крикнул: — Банки ему! Банки!!! Будет знать, как меня к кровати привязывать! Дай, я сам…

— Перестань! — я попытался унять его. Вряд ли бы мне это удалось, не подоспей в этот момент Витя со сгущенкой, сухарями и вином. Вдвоем мы уложили буйного пациента обратно в кровать и укрыли одеялом. Бурные эмоции вызвали новый приступ лихорадки, и вскоре Паша затих.

— Как Игорь? — вытирая потный лоб, спросил Витя.

— Спит. Ума не приложу, что с ними делать.

— Что, что… — хмыкнул тот. — Лечить, разумеется. Иди отдохни, а я пока тут посижу.

Спустившись в кубрик, я сбросил ботинки и без сил повалился на кровать, как вдруг что-то заставило меня насторожиться. Через миг я понял, что слышу… стук зубов.

— Коля! — позвал я и, не получив ответа, отбросил одеяло. Сомнения рассеялись окончательно — обливаясь потом, Коля трясся в приступе лихорадки. — Ч-черт… — я почесал в затылке. — Еще один!

Перенеся больного к первым двум, мы уложили его на «дежурную» кровать, заставили проглотить ударную дозу хинина и вернулись на палубу.

— Итак, — заключил Олег, — нас осталось трое. Что теперь?

— Кровати надо из кубрика принести, — мрачно сказал Витя. Я кивнул, соглашаясь: в капитанской каюте аптечка, умывальник, да и штурвал рядом.

— Сколько? — спросил Олег. Витя недоумевающе посмотрел на него.

— Три, разумеется. И продукты не забудьте, а я пока полы вымою.

Больные бредили. Мы поили их вином, кормили сгущенкой и меняли компрессы. Притащив кровати, мы на всякий случай свернули паруса, и «Гончая» остановилась.

Опустился вечер. В углу капитанской каюты уже возвышалась изрядная горка консервных банок, коробка с сухарями и несколько ящиков с вином. Неожиданно я вспомнил, что мы забыли об оружии, и без промедления направился в погреб.

Было темно. Фонарик светил тусклым желтым светом — батарейки в нем уже основательно подсели. Я спустился по трапу и медленно побрел по коридору. Голова кружилась, ноги подкашивались.

Мысли свинцовыми чушками ворочались в голове. «Почему так холодно? Мы что, на полюсе? Нет, вроде в тропиках… Но почему же… так холодно?» В глазах двоилось. Неожиданно передо мной появилась маленькая пепельно-серая двуногая фигурка. Странно, но в тот момент я нисколько не удивился появлению привидения, лишь доверчиво протянул к нему руки и опустился на колени. «Призрак! — безразлично подумал я. — Белый… Нет, не призрак… Это Витя! Но почему он такой маленький? И почему так холодно? Зовут… меня? Или не меня? Я иду… Я сейчас иду…»

Глухо, как сквозь вату, донесся топот ног. Меня подхватили и куда-то понесли, потом кто-то заботливо укутал меня одеялом, поднес ко рту чашку, и я ощутил на губах горький привкус хинина.

— С-спасиб-бо… — еле слышно прошептал я и, уже проваливаясь во тьму беспамятства, услышал, как кто-то громко, встревоженно и тщетно зовет: «Олег! Скорее сюда! Олежка! Олег!!! Оле-ег!»

Было больно, холодно и жарко. Время утратило всякое значение. В коротких промежутках между приступами я дотягивался до предусмотрительно поставленных в изголовье кровати бутылей, где к вину была подмешана изрядная доля хинина, делал несколько глотков и без сил валился обратно на подушку. На соседних койках метались в жару и ознобе Витя и Олежка. Иногда в иллюминатор светило солнце, чаще — виднелось звездное небо. Сколько дней я провел в бреду, не берусь вспомнить. Наверное, дня три или чуть больше, и, проснувшись однажды утром, я с удивлением почувствовал себя вполне сносно.

Я лежал, не открывая глаз, наслаждаясь забытой уже ясностью мыслей и вслушиваясь в доносившиеся снаружи звуки, меня разбудившие.

— О великий Кру-Кру, властитель и ловец человеческих душ, — бормотал знакомый голос, — к твоим стопам припадаю я в момент тревоги и несчастья. Яви же нам свою милость, лишь на тебя уповаем мы в горести своей!

«Вот те раз! — подумал я. — Похоже, бред еще не кончился!»

Медленно я сел на кровати и потянулся за бутылкой.

Неожиданно дверь распахнулась, и на пороге появился Командор.

— Вставайте, дети мои! — торжественно изрек он, завидев меня. — Всевышний явил свою милость. Демон оставил ваши тела!

— А? — проснувшийся Витя недоуменно помотал головой и прикрыл глаза ладонью. — Это кто? — спросил он.

Игоря и в самом деле было трудно узнать — задрапированный в простыню, обшитую золотым галуном, босой, в совершенно потерявшей форму треуголке, он не был похож на себя. На груди его, на волосяной веревочке висела деревянная рогулька — навроде рогатки без резинки.

— Что все это значит? — Олег покосился на пустую командорскую кровать, затем — на Пашку, застывшего в благоговейном экстазе, глотнул вина и потряс головой. — Зачем ты нарядился в эти тряпки?

— Друзья! — Игорь сиял, как полная луна. — Раскройте свои души и следуйте за мной, ибо увидите вы свет божественный. Выходите на палубу!

Съев по банке сгущенки, мы выбрались из каюты и в недоумении остановились перед грот-мачтой. Игорь опустился на колени перед канатным ящиком, несколько раз поклонился, встал и, повернувшись к нам, воздел руки к небесам.

— Десять долгих дней лихорадка пожирала мой мозг, и не было мне покою ни светлым днем, ни темною ночью, — сказал он. — И настал день десятый, и взмолился я, и было мне знамение. И услышав глас божий, вышел я на палубу и познал Высшее Знание. И понял я, как заблуждались мы все эти годы, ибо — вот он, Хранитель истинной веры! В этом ларце обитает Тот, Кто Дает Исцеление — Несущий Высший Дух, Великий Господь Кру-Кру! И поклялся я служить ему, дети мои, и получил исцеление. И увидел я, что это хорошо.

В канатном ящике что-то зашуршало, и глухой хриплый голос произнес: «Еды мне! Еды!» Игорь бухнулся на колени и, на четвереньках подобравшись к ящику, умоляюще воздел руки:

— Слышу тебя, о великий Кру-Кру, слышу и повинуюсь! — и, обернувшись к нам, добавил: — Господь требует жертв! Быстро сюда хлеба и вина!

Размочив в миске пару сухарей, Хозяин пропихнул их в щель по крышкой ящика. Послышался хруст.

— Кру-Кру принял дары! — возвестил Хозяин и величавой походкой удалился в опустевшую каюту.

Мы не знали, что и подумать.

— Ни фига себе! — растерянно пробормотал Коля. — Во дела! Давайте откроем!

— Ни в коем разе! — запротестовал неожиданно Пашка. — Мало ли кто там, внутри! И вообще…

— Что «вообще»? — переспросил я.

— Так… — замялся тот. — Вообще! — и, гордо подняв голову, направился на камбуз.

Весь день мы отъедались и отсыпались, а под вечер Игорь вытащил нас из кубрика на молитву и лишь после этого скомандовал отбой.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь? — спросил меня Витя перед тем, как лечь спать.

— Ничего, — хмуро буркнул я и, повалившись на койку, почти мгновенно уснул.

Глава 9

Первым адептом новой религии стал Пашка, и я почувствовал беспокойство — худшие мои опасения подтвердились. При каждом богослужении неофит приходил в религиозный экстаз и неизменно пускал слезу, чем заслужил у Первосвященника — Командора сан Послушника и получил дозволение прислуживать при свершении обряда.

Сперва Пашка прислуживал с голым торсом, но Игорь запретил — два багровых круга от банок на его спине выглядели ужасно и, по мнению Командора, могли разгневать канатный ящик, в котором обитал загадочный Кру-Кру. Пашка заново выбрил голову и, порывшись в гардеробе, откопал какой-то чудовищный апельсиновый пиджак и впредь облачался в него при каждом богослужении. Надо сказать, зрелище это было не для слабонервных.

Получив «Откровение Свыше», Хозяин приложил все силы, чтобы обратить и нас в истинную веру. Сначала мы только посмеивались втихомолку, но вскоре поняли, что дело зашло слишком далеко.

В шесть часов утра Игорь забирался на мачту, и над океаном разносился его протяжный крик: «Собира-айтесь на моли-итву, правоверные! Собира-айтесь на моли-итву-у!!!»

Раз или два мы попробовали было проигнорировать это требование, и тогда Хозяин натравил на нас Пашку — своим гарпуном тот выгонял нас на палубу, где сразу начиналась заутреня. Все остальное оружие Игорь предусмотрительно запер в пороховом погребе, и нам пришлось покориться.

Игорь отпустил бороду, Пашка — усы. Облачившись в свои попугайские одеяния, они сперва отбивали земные поклоны канатному ящику, кормили Кру-Кру сухарями с вином и лишь после этого переходили собственно к службе. Игорь, с сизым от обильных возлияний носом, распевал псалмы, а Пашка квачом окроплял нас из кастрюли сгущенным молоком. По непонятной нам до сих пор причине тексты своих духовных гимнов Предводитель заимствовал с этикетки от консервной банки и, заставляя нас подпевать, протодиаконовским басом вдохновенно выводил:

— Великому Господу нашему, ниспославшему нам молока, сла-ава!

Хор в нашем лице нестройно подхватывал: «Сла-ава-а!»

— Вырабатывается из свежего молока путем сгущения с добавлением саха-ара-а! — продолжал он. — Влаги не более двадцатишестисполовинойпроце-енто-ов!

Мы подпевали.

— Сахарозы не менее сорокатрехсполовиноо-оой! — басил он. — Сухих веществ не менее двадцативосьмисполови-ино-ой! Калорийность стодвадцатькало-ори-ий!

Чтоб мне лопнуть, но мы подпевали!!!

В этом месте Пашка начинал плакать, и Игорь заканчивал:

— При употреблении добавлять в кипяченуюводукакаокофеи-личаа-ай!

Причастив «прихожан» сухарями и вином (благо, и того, и другого было в избытке), Игорь отправлял нас по делам, чтобы снова собрать перед обедом и ужином.

— Совсем сдурел, язычник проклятый! — кипятился Витя.

— Оставь его, — отмахнулся я. — Не видишь разве — они опять спятили. Теперь уже вдвоем.

Что касается загадочного обитателя канатного ящика, то он действительно заводил нас в тупик. На страже теперь постоянно бдел Пашка с гарпуном на плече, и мы никак не могли заглянуть внутрь. А между тем это было очень необычное явление — из ящика доносились шорохи, хруст, кто-то произносил странные слова, ел сухари… В общем, феномен.

— О Великий Кру-Кру! — обращался к нему «жрец». — Что нам теперь делать?

— Сухари сушить, — мрачно отвечал ящик.

— Пора кончать этот балаган! — шепнул мне однажды во время мессы Витя. — Встречаемся сегодня ночью в коридоре, у плаката.

Я кивнул и сделал вид, что внимательно слушаю Игоря.

Весь день я не находил себе места, а ночью, дождавшись, когда Хозяин заснет, выбрался из кровати и прокрался к большому плакату «ПРИ ПОЖАРЕ ЗВОНИТЕ 01», который Игорь еще в начале плавания повесил возле склада.

Коля, Витя и Олег были уже там.

— Так не может больше продолжаться! — открыл тайное заседание Коля. — Надо что-то делать. Какие будут предложения?

— Открыть проклятый сундук и посмотреть! — заявил Олег. — Все сразу и прояснится. А Игоря потом вылечим… Ох, чуяло мое сердце — не пройдет даром эта лихорадка!

— Тише! — Коля оглянулся. — Тут силой не возьмешь. С голыми руками на гарпун бросаться?

— У меня есть план, — неожиданно подал голос Витя, — но, боюсь, он не выполним. Надо зубы Игорю заговорить. Может, ты, Дима, попробуешь?

— Я?! — изумился я. — Не знаю… А что ты предлагаешь?

— Слушайте, — прошептал Витя, и мы придвинулись поближе.

«Гончая» была неподвижна. О борта корабля еле слышно плескалась легкая волна. Где-то наверху нес караул Пашка, да в каюте оглушительно храпел Командор.

— А что, — Коля потеребил себя за бороду, — может сработать.

— Давай, действуй! — Олег ободряюще хлопнул меня по спине. — Если что — мы поддержим.

Я поднял голову и оглядел своих спутников.

— Хорошо, я попробую…

— И пусть нам повезет! — закончил Коля. — А теперь — по койкам и спать.

Нам уже было ясно, что лихорадка прошла вовсе не «по велению Кру-Кру», как утверждал Игорь, — просто наш организм сам одолел болезнь. И, приняв это за рабочую гипотезу, мы легли спать.

Проснувшись утром от надоевшего уже «На моли-итвуу!», я плеснул в лицо водой и поплелся на палубу, пока не прибежал Пашка со своим гарпуном.

— Опаздываешь! — укоризненно покачал головой Хозяин и приготовился начать службу.

Вполуха слушая сгущено-молочную проповедь, я рассеянно подпевал и ждал подходящего момента. Когда Хозяин стал воспевать достоинства этого продукта, я понял: сейчас или никогда! Витя, покосившись на меня, предостерегающе кивнул.

— Стойте! — вскричал я, изобразив на лице благоговение. — Остановитесь, ибо слышу я голос с небес, и ящик вторит ему!

Воцарилась тишина.

— Свершилось! — торжественно изрек Игорь. — Просветление снисходит на вас!

Пашка, опустившись на колени, молитвенно сложил руки.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, — сказал он, — и капитан Гурей пророк его!

Игорь милостиво кивал.

— Аминь! — вздохнул я. Начало было положено, теперь надо было выкручиваться дальше. — Нет бога, коме Кру-Кру, и капит… Чу! Что это?

— В чем дело? — Игорь нахмурился.

— Тише! — я поднял руку и замер. — О! Я слышу тебя, о Кру-Кру! Слышите, что он говорит? Он просит выпустить его! Он велит открыть крышку канатного ящика!

В воздухе повисло гнетущее молчание.

— Кощунство… — прошептал Игорь. — Кощунство! Он еретик! Ящик нельзя открывать — мы навлечем на себя гнев Господа нашего! Вон с палубы!

— Что?! — взвизгнул я. — Как ты смеешь, недостойный!

По сценарию именно в этот момент меня должны были поддержать мои друзья. Пашка обалдело вертел головой, не зная, к чьим стопам припадать — моим или Хозяйским.

— Изменник! — клокотал Игорь. — Лжец! О, Кру-Кру, обрушь на нечестивца свой гнев! Пашка! Коля! Бейте его!

— Кого бить? За что? — удивленно сказал Витя. — По-моему, он прав. А вот ты — обманщик!

— Да, вот! — выставив бороду вперед, заявил Коля и подтолкнул заснувшего было Олега.

— Почем опиум для народа?! — поспешно встрепенулся тот.

Игорь чуть не задохнулся.

— Изыди, сатана! — вскричал он, беспомощно оглядываясь. — Проклятый открыванец!

На несколько секунд опять воцарилась тишина, и вдруг из глубин канатного ящика отчетливо донесся шорох.

— Знамение!!! — вскричал я, прежде чем Игорь успел истолковать его в свою пользу.

— Ах, так! Раскол?! — Игорь выставил перед собой рогульку. — Я изничтожу вас! Пашка, вперед!

Но было поздно — быстро отступив к грот-мачте, мы вчетвером скрылись в трюме и захлопнули крышку. Когда Командор и Пашка сумели ее открыть, найти нас в лабиринте корабельных переходов было почти невозможно. Отступая, мы прикололи к стене заранее заготовленную записку. «Кровь за кровь! — гласила она. — Не мы начали это. Святой ларец находится в руках неверных! Мы выступаем в поход за освобождение Канатного Ящика, и десятки рыцарей встанут под наши знамена. Ларец Господень будет открыт! Трепещите!» Записка была приколота к стене сюрикеном — остро отточенной метательной звездочкой ниндзя из запаса, спрятанного Олегом в укромном уголке. Это должно было произвести на Игоря впечатление.

— Ты был неподражаем! — сказал Олег, пожимая мне руку.

— По-моему, я только усложнил все дело, — засомневался я. — Что теперь?

— Уйдем в подполье, — предложил Витя.

— В трюм, что ли? — я поднял бровь. Витя кивнул: — Мне это не нравится, но придется. Ну, Командор, держись!

Слышался стук — жрец с послушником тараном вышибали крышку люка. Развернувшись, мы скрылись в темноте.

— Насчет десятков рыцарей, мы, пожалуй, приврали, — задумчиво сказал Коля, — но численное превосходство у нас. Жаль, что оружия нет.

— Доверьтесь мне, — Олег подпрыгнул и ловко вытащил откуда-то из-за стены свой меч. — С холодным оружием проблем не будет — у меня тут тайников полно. Опасайтесь пистолетов.

Пройдя мимо бесчисленных дверей и окончательно запутав следы, мы достигли одной давно примеченной нами комнатки с тремя выходами, где и устроили свою базу.

— Партизанские действия начнем завтра, — зевая, сказал Витя. — А сейчас отдыхайте — ночь будет трудной.

Оставив на страже Колю, мы расположились на пыльных матрасах и вскоре заснули.

Противостояние началось.

Глава 10

Корабельные орудия грохотали больше часа, бомбардируя кормовую надстройку. Ядра так и сыпались на нее, вышибая двери, пробивая стены и сокрушая резные золоченые украшения. Красивое, исполненное изящества помещение на глазах превращалось в груду дымящихся обломков. Кое-где трепетали язычки пламени, с кормы тянуло гарью и затхлым пороховым дымом.

— Во дают! — полувосхищенно сказал Олег, — и не лень им?

Спрятавшись за ворохом брошенных канатов, мы из засады наблюдали, как Пашка с Игорем, выстроив в ряд все двенадцать пушек, вели непрерывный артобстрел кормовых помещений. Паша заряжал орудия и наводил их на цель, а Игорь поджигал фитили. То и дело они промахивались, и ядра, миновав рубку, со свистом уносились в океан.

— Опять мимо! — потрясая кулаками, набрасывался на Пашку Командор. — Какой идиот учил тебя стрелять?

— Я самоучка! — с гордостью отвечал боцман.

— Оно и видно…

Ирония судьбы заключалась в том, что воинствующие священнослужители уже битый час как бомбили пустую каюту — немногим раньше мы с Олегом попытались открыть канатный ящик, потерпели неудачу и скрылись на корме, а уже оттуда по коридорам пробрались на нос корабля. Командор же, полагая нас пойманными в ловушку, возжелал одним ударом покончить с мятежниками и изрядно в этом преуспел, в щепки разгромив все, что было на корме, исключая нас.

Олег лежал, машинально поглаживая рукоять пальцами меча, торчавшую над правым плечом. За поясом его черного балахона был короткий кинжал, а на бедре примостилась сумка со всякими хитроумными приспособлениями из арсенала ниндзя. Мое вооружение было не в пример скромнее — копье да нож, да и теми я не собирался пользоваться.

Неожиданно канонада смолкла. Осторожно выглянув из своего укрытия, мы разглядели сквозь клубы порохового дыма, как Капитан взбирается на пушку. В руке он сжимал рупор.

— Сдавайтесь, ироды, безбожники, Кру-Крупродавцы!!! — закричал он и, не получив ответа, подозвал Пашку, благословил его и отправил на разведку. Опасливо выставив вперед гарпун, тот скрылся за дверью и появился через пару минут, чумазый и растерянный.

— Никого нет, Ваше Преосвященство! — доложил он.

— Опять удрали! — Игорь потряс кулаками. — Ну, ничего. Карающий меч Кру-Кру рано или поздно падет на головы нечестивцев! Идем, сын мой, пора служить обедню.

Откатив пушки обратно к бортам, два верных апостола Кру-Круизма удалились к грот-мачте, откуда вскоре донеслись заунывные распевы молочной проповеди.

— Ну, и нам пора, — еле слышно сказал Олег и, пробравшись к люку, скрылся внутри. Я последовал за ним.

Уже целую неделю мы вели партизанскую войну за обладание канатным ящиком, скрываясь в темноте корабельных переходов. Игорь и Пашка попробовали было выследить нас, но рухнувшая сверху потолочная балка отбила у них всякую охоту осматривать трюмные территории. Но и на палубу они нас не пустили — вооруженные мушкетами, они обрушивали на нас шквал огня, едва мы высовывали нос наружу, а вот теперь пустили в ход и пушки… Наша попытка проникнуть к ящику была пятая и, как выяснилось в скором времени, последняя.

— Кто идет? — тихо послышалось впереди. — Пароль!

— Материализм и эмпириокритицизм! — отозвался Олег.

Эту фразу мы выбрали отнюдь не случайно: ни Игорь, ни Пашка никогда не смогли бы ее выговорить, даже если бы и подслушали.

Из мрака пустых комнат показалась долговязая фигура, устало опирающаяся на копье.

— Ну, как? — спросила фигура. Олег покачал головой. — Понятно… Ну, залезайте. Там на столе сухари, вино и сгущенка.

Освободившись от своего снаряжения, мы перекусили и повалились на матрасы.

— Ночью надо будет еще раз «прогуляться», — задумчиво сказал Олег. — Скоро Коля придет, тогда все и обсудим.

Я задумался и незаметно уснул, лежа в темноте и тишине. Ни того, ни другого я уже давно не боялся, а в запутанных лабиринтах корабельных переходов чувствовал себя как дома. Жить в трюме было можно. Единственное, о чем мы молились денно и нощно, это чтобы не разразился шторм — вдвоем с таким кораблем не справиться.

Проснулся я уже глубокой ночью, когда надо было выходить на разведку. За столом заканчивали ужин мои спутники. Недолго думая, я присоединился к ним, а затем, прихватив копье, углубился во тьму коридоров.

Было тихо. В редкие иллюминаторы лился желтый лунный свет, рисуя на полу тусклые круги. Впереди, обходя замаскированные ловушки, мягко и бесшумно скользил Олег. На вылазку решили идти все вчетвером — ночью Игоря и Пашку в трюмы никаким калачом заманить было невозможно, для этого требовался, как минимум, мясной рулет. Поскольку его у нас не было, охрану не выставили. Мы разбились на пары. Витя и Коля отправились на склад воровать сгущенку (хоть Командор и запирал его, у Коли были запасные ключи, а поменять замки Игорь не догадался), а мы с Олегом пробрались на палубу. Как всегда в последние недели, «Гончая» ночью лежала в дрейфе. Нашей целью было машинное отделение, проникнув в которое мы могли бы диктовать Хозяину любые условия. Однако и сейчас у грот-мачты, на шкафуте, сидели два человека и беседовали вполголоса. Незаметно пройти на корму было невозможно.

— Когда же они спят?! — изумился Олег.

Подобравшись ближе, мы затаились, вслушиваясь в неторопливый разговор. Игорь заканчивал свою мысль:

— …и потому мы обязаны возносить молитвы Господу нашему, дабы заслужить милость его, а милость его поистине безгранична.

— А скажите, Святой Отец, — неуверенно начал Пашка, — почему на свете столько религий, и только наша — истинная? И если Господь Кру-Кру спасет только избранных — ну, то есть нас, — то не слишком ли это мало?

Игорь тихо рассмеялся.

— Ты сомневаешься, сын мой, твоя вера еще не окрепла. Но с другой стороны, сомнения — первый шаг к вере! Почему Истина была открыта именно нам? Не знаю. Быть может, мы наиболее достойны ее… — Хозяин задумчиво погладил свой живот и вздохнул. — На нас возложена великая миссия — стать первыми апостолами новой веры, нести свет Истины заблудшим во мраке. Нас мало, но имеющий уши — да услышит, имеющий ноги — да придет. Остальные будут прокляты и сгинут. Господь Кру-Кру велик и милостив. Просите — и воздастся вам, трясите — и обрушится. Судный день грядет! Когда мы достигнем суши, мы найдем своих последователей… — он помолчал, подумал и добавил: — И один из вас предаст меня, говорю я вам.

Фонарь слабо освещал восторженный, одухотворенный лик Предводителя и хмурую, синюю от недоедания физиономию Паши. Не спавший несколько ночей, постоянно голодный, он, кажется, начинал понимать истинный смысл хозяйской религии.

— Этак они всю ночь просидят, — прошептал я на ухо Олегу. — Может, рискнем?

— Сегодня не пройдем, — покачал головой Олег. — Придется возвращаться. Главное сейчас — чтобы Витька и Коля успели.

— Эх ты, а еще ниндзя! Ну сделай хоть что-нибудь!

Олег покосился на макушки мачт и вдруг, оживившись, принялся рыться в своей сумке.

— Вот что мы сделаем, — сказал он, натягивая страшноватого вида перчатки с шипами. — Я пролезу поверху, а ты сиди тихо. Если что — уходи.

Легкой тенью Олег растворился в ночи, и вскоре лишь еле заметное шевеление канатов выдавало его продвижение. Лежа за большой бочкой, я не находил себе места. Наш план имел все шансы на успех, как вдруг случилось неожиданное.

Карабкаясь наверх, Олег забыл застегнуть сумку!

Маленькая стальная звездочка-сюрикен серебристо сверкнула в свете луны и глубоко вонзилась в доски палубы прямо перед Командором. От неожиданности тот поперхнулся и умолк.

— О! — оживился тем временем Паша. — Звезда упала! Загадывайте желание!

— Звезда?! — взвизгнул Игорь. — Ты идиот или кто?! Это же этот, как его… скирюкен!

Я фыркнул и, не сдержавшись, расхохотался. Пашка подскочил к рынде и бешено задергал за веревку, наполнив ночь грохотом и звоном, затем схватил гарпун и вихрем понесся к трюму.

— Неверные! — вопил он. — Бей неверных!

Прежде чем я успел что-либо предпринять, он уже прыгнул в люк, где сразу столкнулся с Виктором и Колей. Завязался бой. Игорь же, обнажив тяжелый ритуальный меч, суматошно заметался по палубе, пока не наткнулся на меня.

— Ага, нечистая сила! Вот тебе! — торжествующе вскричал он и с размаху обрушил мне на голову свое оружие. Головой своей я, знаете ли, дорожу — запасной у меня нет, и потому я поспешил пригнуться. Без сомнения, такой удар разрубил бы меня от макушки до пяток. Собственно говоря, именно это и произошло, только не со мной, а с бочонком, за которым я укрывался. Ободья с треском лопнули, и во все стороны брызнули дубовые клепки. Прежде чем Игорь выхватил пистолет, я прыгнул к трюму.

Обрезав фал, сверху спикировал Олег и сбил Игоря с ног. Грохнул запоздалый выстрел. Через секунду Олег догнал меня, спрыгнул следом и еле успел закрыть дверь на засов, прежде чем что-то большое и тяжелое с разгону ударило в нее с той стороны.

— Скорее на склад! — прохрипел он, — там Пашка!

Но мы опоздали. Коля встретился нам на полдороги. Полушубок его был разодран на плече, у шапки-ушанки не хватало одного уха. Мешок для провизии был пуст.

— Ты ранен? — спросил я.

— Нет, — отмахнулся тот. — Витька у них!

На минуту воцарилось молчание, нарушаемое лишь стуком сердец.

— Та-ак, — тихо протянул Олег. — Это уже серьезно. Что теперь?

Я пожал плечами.

— Будем ждать дня. Главное — узнать, что они намерены делать. Эх, пистолет бы мне! Хоть какой, хоть бутафорский!

— Бутафорский пистолет я могу достать, — кивнул Олег.

— В самом деле?

— В самом деле.

— Тогда пошли, — решительно сказал я, — Я, кажется, знаю, кто может предать Игоря.

Глава 11

Руины на корме корабля еще дымились. Кое-где зловещими красными глазками тлели угольки. Под ногами хрустело битое стекло. Осторожно ступая, мы перелезли через остатки стены и остановились.

— Эти штуки должны быть где-то здесь, — прошептал Олег, опустился на колени и принялся разгребать остывшие головни. Помогите мне.

Стараясь не шуметь, мы отодвинули несколько прогоревших балок. В темном воздухе облаком заклубилась мелкая угольная пыль.

— Вот!

В ладонь мне ткнулась шершавая пистолетная рукоять. Дерево обуглилось и раскрошилось, но массивный граненый ствол уцелел — это был большущий кремневый пистолет, один из развешанных некогда по стенам капитанской каюты. Коля наклонился и выдернул что-то из-под бревна. Стер пыль.

— Вот еще один, — сказал он. — Пороха, правда, нет. Пуль тоже.

— Мне они не понадобятся, — заверил я друзей. — Запоминайте: что бы я ни делал, вмешаться вы можете лишь в самом крайнем случае. Сидите тихо, я сам позову, если припечет. А теперь подождем.

Не прошло и десяти минут, как внизу гулко хлопнула дверь. По скрипучим ступеням трапа на палубу поднялся Паша и поплелся к канатному ящику. Постояв возле него в молчаливом раздумье, он тяжело вздохнул, уселся на палубу, вынул из кармана широких шаровар банку сгущенки и, вскрыв ее саблей, заработал ложкой.

В ящике зашуршало, и полусонный голос пробубнил: «Еды мне, тысяча чертей… Еды!» Пашка спешно извлек из кармана сухарь и прошипел, яростно запихивая его в щель под крышкой:

— На, жри! Чтоб ты подавился…

Кру-Кру зашевелился, захрустел и через минуту успокоился.

Привет, Пашка, — дружелюбно сказал я, демонстрируя ему два круглых отверстия своих пистолетов. — Не спится? Только не надо кричать — Командора разбудишь. Что это ты тут делаешь?

А? Паша гулко глотнул и растерянно покосился на зажатую в кулаке ложку. — Это вот, как его… ем…

— Ты сиди, не вставай, — невозмутимо продолжил я, усаживаясь рядом. — Я не помешаю?

— Нет…

— Все караулишь, стало быть?

Пашка угрюмо потупился.

— Ага… охраняю.

— И не надоело тебе?

Пашка помолчал, затем неохотно заговорил.

— Надоело. Ужас как надоело! Словом перекинуться не с кем, а Игорь все об одном — Кру-Кру да Кру-Кру… — Паша огляделся — не притаился ли где поблизости Командор? — и быстро зашептал. — Знаешь, что скажу? Чтоб он сдох, этот Кру-Кру! Я уж сколько раз хотел убежать, а поговорю с Командором и — раздумываю. Временами мысли в голову лезут. Сам посуди — а вдруг ТАМ и впрямь кто-нибудь есть? Вреда ведь это не принесет, так зачем с НИМ портить отношения? Вот такое вот… Слушай, ты убери пистолеты, а?

— Не уберу, — ответил я, пока не скажешь, что с Витькой.

— Да жив он, жив! — замахал руками боцман. — В каюте заперт. Игорь от него — ни на шаг. Уж не знаю, чего он задумал… — пошарив рукою, Пашка достал откуда-то из-за спины полупустую бутылку вина и зубами выдернул пробку. Посмотрел мне в глаза.

— Будешь?

Подумав, я заткнул пистолеты за пояс.

После второй бутылки Паша расчувствовался.

— Обрыдло все, — всхлипывал он, — домой хочу. Я две недели не ругался ни с кем — на хрена мне такое плавание! Я в спортзал хочу! — воскликнул он, бия себя в грудь. — Веришь ли, Димка, я же в-всю ж-жи-изнь ни одной тренировки не пропускал!

Порывшись в кармане, Паша извлек огромный клетчатый платок, звучно высморкался и вытер слезы.

— Да и Хозяин хорош — як нему всей душой, а он меня банками… А я — человек! Я звучу гордо! Слушай, — неожиданно встрепенулся он, — а давай откроем этот ящик, а? Вот просто так — возьмем и откроем!

— Постой! — удержал я его. — Только не сейчас.

— Почему?

— Это надо сделать завтра, при Командоре.

— При Командо-оре? — Пашка сразу протрезвел и вдруг с каким-то суеверным страхом спросил: — Слышь, Дим, а ты, случаем, не знаешь… ну, это… кто там, внутри? Кто он, этот Кру-Кру?

— Знаю.

— Правда?

— Правда. Так я пойду. До завтра. И запомни — ты обещал!

— Я постараюсь…

Из темноты появились Коля и Олег.

— В каюту! — скомандовал я и первым полез в трюм.

В коридоре царила тьма, лишь в щель под дверью просачивалась полоска света. Осторожно заглянувши внутрь, мы увидели следующее. Треть картины занимала широкая спина Командора, развалившегося на стуле перед кроватью. Прикрученный веревками, на ней был распластан Виктор. На маленькой тумбочке разместились початая бутыль с вином, два бокала, расталкивающая мрак по углам самодельная коптилка и пистолет.

Хозяин изо всех сил пытался обратить пленника в свою веру.

— Сам подумай, — настойчиво убеждал он, — ведь это так просто! Скажи только: «Нэмаэ господа, окромя Кру-Кру, и Гетьман Гурей пророк його», и все! Все! Главным причетником будешь. Пашку тебе в подчинение передам. Сгущенки — ешь-не-хочу, вина хоть залейся! А твоих дружков бывших все равно отловим. Бросили они тебя, как пить дать — бросили! Ну!

Мы замерли, ожидая ответа.

— Ни за что! — твердо сказал Витя.

Игорь яростно потряс кулаками, осушил бокал вина и закатил глаза.

— О Кру-Кру, прости меня, грешного — я сделал все, что мог! Пеняй на себя, неразумный!

Дверь с треском распахнулась от мощного пинка, и мы, словно блохи, прыснули в стороны. Икая и пошатываясь, Предводитель вывалился в коридор и запер дверь на висячий замок. Подозрительно оглядевшись, он пальнул для профилактики из пистолета в темноту и двинулся на палубу.

— Кошмар, — сказал Коля, вставая. — Он совсем спятил!

— Он просто пьян! — сказал я, — пьян не первую неделю, как и все мы! Пора кончать с этим. Витька, ты тут?

— Дима? — донеслось из-за дверей. — А где остальные?

— Все тут, — отозвался Олег. — Ты как там? цел?

— Пока — да. Они хотят меня сжечь, — пожаловался пленник. Лежу вот и думаю: может, согласиться? перейти в эти… как их… Кру-Круиты?

— Ни в коем случае! У нас есть идея получше. Сжечь тебя мы не дадим, не бойся, зато разделаемся с треклятым ящиком. Завтра мы все время будем рядом, ясно?

— Ясно, — вздохнул тот. — Спокойной ночи…

В опасной близи послышались заплетающиеся Игоревы шаги, и мы поспешили скрыться в трюме. Всю ночь мы не смыкали глаз, а перед рассветом, через потайной люк на корме выбрались наружу и спрятались неподалеку от канатного ящика.

Взошло солнце. Игорь и Паша отслужили молебен, затем вытащили на палубу Виктора, обмотанного веревками, на манер почтовой бандероли, и положили его под мачтой.

— Следи за Пашкой, — одними губами сказал я Олегу и пополз вперед.

— Еды мне! — послышалось из ящика. — Есть хочу!

— Не гневайся, о Кру-Кру! — Игорь умоляюще воздел руки. — Дай нам еще немного времени!

Подтащив пленника на заранее приготовленную кучу дров, собранных на развалинах каюты, Игорь обратился к нему с последним напутствием:

— Еще раз спрашиваю: отрекаешься ли ты от своей гнусной ереси?

Витя помотал головой и промолчал.

— Молился ли ты на ночь, Новокшонов?

Снова молчание в ответ.

— Поджигай! — скомандовал Игорь.

— Остановитесь!

Взгляды присутствующих обратились ко мне. Начищенные пистолеты зловеще поблескивали. Сцена грозила затянуться, когда Игорь вдруг спохватился, выхватил свою пушку и навел ее на меня.

— Вон отсюда! — рявкнул он и обернулся к Пашке. — Чего ты возишься?!

— Спички отсырели, — соврал тот. Витя, удобно устроившись на куче головешек, нагло ухмылялся.

— Слушай меня внимательно, Игорь, — спокойно начал я, надеясь, что у него хватит ума не выстрелить. — Долго мы терпели твои выходки, но всему есть предел. Сейчас мы еще можем закончить все тихо-мирно. И поосторожнее с пистолетом — попадешь ты или нет — это еще неизвестно, а вот я уж точно не промахнусь у меня их два. К тому же со мной друзья.

Хозяин растерянно оглянулся. Рука его тряслась.

— Пашка! — воззвал я. — Вспомни наш вчерашний разговор!

Тот облизал пересохшие губы и покосился на ящик.

— Я… я не могу… — прохрипел он. — Рука не подымается!

— Ты же обещал!

Поколебавшись мгновение, Пашка шагнул вперед.

— Не смей! — рванулся к нему Игорь. — Отлучу от церкви!

Я повел пистолетами, и Капитан сел на место. Неожиданно в ящике зашуршало, и Паша обернулся ко мне.

— Кто там?! — вскричал он, сжав кулаки. — Скажи, кто там?! Кто?!

— Ах, кто? — усмехнулся я, и громко произнес: — Золото!

На краткий миг воцарилась тишина, и меня пронзил озноб, но тут из ящика раздался хриплый крик:

— Пиастрры!!!

— Что-о?! — глаза у Пашки полезли на лоб. — Не может быть!

Подскочив к ящику, он одним движением опрокинул его набок и сорвал крышку.

Царапая когтями палубные доски, щурясь и пошатываясь, из темного чрева ящика вылезло растрепанное черное существо и задумчиво остановилось перед потрясенным Командором.

— Т-ты?.. — только и смог сказать тот, трясущимся пальцем указывая на птенца. Пистолет выскользнул из его руки и со стуком упал на палубу.

— Привет, Капитан Флинт, — устало сказал я. — Ну и задал же ты нам хлопот!

— А я что? Я — ничего! — привычно отозвался тот. — Нельзя, что ли?

— Кру-Кру… — растерянно пролепетал Пашка и, опустившись на ящик, расхохотался. — Кру-Кру! Ой, держите меня!

— Боже… — простонал Командор, — какой я идиот…

Я с грустью посмотрел на разгромленную каюту, на рваные, потрепанные паруса, на замусоренную палубу и тяжело вздохнул.

Подошли Коля и Олег.

— Как ты догадался?

— Не знаю… — я пожал плечами. — Интуиция. Уж слишком все сходилось — и пропажа галчонка, и Кру-Кру этот, да и реплики были знакомые…

Паша дохохотался до икоты и теперь только слабо всхлипывал.

— В конце концов, кто-нибудь развяжет меня или нет?! — послышалось с места несостоявшегося аутодафе — про Виктора мы совершенно забыли.

— Ну, что ж, — резюмировал Коля, — «Гончая» снова наша, так что займемся работой. Пошли, что ли.

Он спустился в машинное отделение и загремел какими-то железками, а мы занялись парусами и рулевым управлением. Подгоняемая свежим ветром, бригантина развернулась и легла на прежний курс.

У канатного ящика, размазывая по щекам слезы, плакал Командор.

Глава 12

Две недели религиозного угара превратили «Гончую» в полную развалину. Казалось, судно только что выдержало сражение с целым флотом. Вернуть кораблю прежний облик было явно невозможно, и мы ограничились тем, что расчистили корму и подлатали паруса. Теперь, без надстройки на корме наш корабль напоминал не бригантину, а большой парусный шлюп. Впрочем, это не особенно помешало нам продолжить наше путешествие. Зато сами мы чувствовали себя неважно. Изможденные лихорадкой, винопитием и многодневной трюмной жизнью, мы были бледными и слабыми, а Паша вдобавок жаловался, что временами у него мерзнет голова.

Но сильней всех страдал, конечно, Командор. Шок был так силен, что Игорь впал в суицидное настроение, заперся в своей каюте и наотрез отказался ее покидать.

— Я был нетрезв! — бормотал он в ответ на наши увещевания. — Я недостоин звания капитана! Боже, какой позор, какой позор…

Всеми силами мы старались вернуть его к нормальной жизни, внушая мысль, что давно уже простили все его прегрешения, но тот упорно стоял на своем. Лишь через четыре дня его мрачное настроение начало рассеиваться, он снова стал следить за своей внешностью — подровнял бороду, подобрал в гардеробе новые кафтан, камзол и башмаки и постепенно стал проявлять интерес к текущим делам. В одно прекрасное утро он появился-таки на палубе, и мы без проволочек объявили, что желаем видеть его на капитанском мостике.

— Сам посуди, — говорил Витя, — ну кто мы такие без капитана? Да никто из нас и часа не выдержит на таком посту!

— О чем вопрос! — воскликнул Паша. — Окорока в капитаны, братцы, а кто не согласен — будет иметь дело со мной.

Ушибленная ядром во время артобстрела Игорева нога была в бинтах, так что сильверовское прозвище пришлось как нельзя более кстати. Игорь зарделся, но мы видели, что он с трудом сдерживает радость.

— Игоря! — подхватили мы, — Игоря в капитаны!

— Я рад, что вы мне верите, — смущенно признался он. — Клянусь, друзья, я никогда больше не подниму оружие на человека. Если бы вы знали, как я рад, что вы у меня есть!

Однако неприятности на этом не кончились. Галчонок Флинт, и ранее питавший к Игорю симпатии, теперь ходил за ним как привязанный и время от времени хрипло заявлял:

— Нет бога, кроме Кру-Кру, и капитан Гурей пророк его!

— Прочь, мерзкая тварь! — кричал Игорь и швырял в него чем-нибудь тяжелым. Галчонок в панике удирал, но через некоторое время возвращался и снова начинал: «Нет бога, кроме Кру-Кру…»

— Проклятие! — стонал Игорь. — За что мне такое наказание?!

То тут, то там целыми днями слышалось гнусавое бормотание Флинта, грохот падающих предметов и рыдания Командора. Однажды Олег предложил снова запереть птенца в канатный ящик. Игорь схватился за сердце:

— Ты что, смерти моей хочешь? Ни за что! Он меня сразу с ума сведет.

На следующие сутки нас подстерегал еще один жестокий удар — запасы провизии подходили к концу. Как ни надоела нам сгущенка, кончилась и она. Коля было подбил нас делать сачки из кусков парусины и гоняться по палубе за летучими рыбками, но затея эта с треском провалилась: верткие до невозможности, они буквально ускользали из рук. Положение становилось все более критическим.

Вдобавок и погода в эти дни стояла какая-то странная — с самого раннего утра солнце жарило как ненормальное — за весь день мы не видели ни единого облачка, зато ночью их грязноватые клочья как по волшебству затягивали все небо от и до. Было душно и влажно, как в парнике.

— Тропики… — философски хмыкнул Паша, когда я поделился с ним этими своими наблюдениями.

От скуки Паша придумал себе новое развлечение. За время плавания на палубе скопилась уйма пустых бутылок. Собрав их в кучу, он разжился у Командора химическим карандашом и сургучом, и теперь, устроившись на полубаке, старательно выводил печатными буквами на клочках бумаги:

Поставив в уголке записки порядковый номер, Пашка сворачивал лист трубочкой, запечатывал его в бутылку, после чего вверял морским волнам. Стеклотары у нас было — завались, а Паша по натуре человек упрямый, и впоследствии эта затея получила довольно-таки неожиданное продолжение. Цепочка бутылок вдоль нашего маршрута была подхвачена океанскими течениями и за короткий срок рассеялась по всей Земле. Вскоре послания стали вылавливать, а поскольку было их более семисот, происходило это часто. Бутылки с записками, ставшие известными в мире коллекционеров как «Дурак Паша», быстро подскочили в цене, и за ними началась настоящая охота. Особенно ценились экземпляры из первой десятки — удалось выловить только бутылки № 5 и № 8. Кое-где стали появляться поддельные бутылки, но коллекционеры быстро раскусили фальшивки. Немногим позже одна Пашкина бутылка, где он сделал ошибку (вместо «поймал» написал «пымал»), была продана на аукционе «Кристи» за три тысячи фунтов стерлингов. Но, как оказалось, и это не предел — через год бутылка с другой запиской, где Пашка (видимо, спросонья) ухитрился накарябать: «поимел», ушла с аукциона за четыре с половиной тысячи. Но все это произошло потом, а сейчас мы с усмешкой обсуждали новое Пашкино хобби и старались не обращать внимания на его чудачества.

В одну из таких душных ночей меня разбудил топот и гул голосов. Когда я вылез на палубу, все были уже там.

— Что случилось?

— Корабль! — взволнованно ответил Витя. — Видишь прямо по курсу габаритные огни?

— Это я его первым увидел, — похвастался Паша.

Красный и зеленый огоньки находились на одной линии. Как назло, я начисто забыл, с какого борта какой из них положено зажигать, и теперь мы не могли понять, приближается неизвестное судно или же наоборот — мы его догоняем, но через полчаса уже отчетливо различили шум турбин. Одно было ясно: мы шли на сближение. На «Гончей» не горело ни одного огонька, корабль тихо покачивался на волнах, урча моторами на холостом ходу.

— Пока есть время, приготовьтесь! — распорядился Командор. — И завяжите клюв этому придурку Флинту!

Сделать последнее оказалось отнюдь не просто — Капитан Флинт уже полностью оперился и свободно порхал с мачты на мачту. Изловив его, мы заперли галчонка в каюте и отправились на палубу.

Пашка сбегал на склад и вернулся с шестью комплектами ложек и вилок, раздал их всем и сказал, что эти приборы нам вскорости понадобятся. Из оружия при нем был один лишь гарпун.

— Я вообще сразу на камбуз побегу, — сообщил он нам. — Наемся, а там видно будет.

Игорь нервно курил, ладонью прикрывая трубку от ночного ветерка и поглядывая на звезды. Когда шум стал совсем отчетливым, он загасил ее и повернулся к нам.

— Ну, хлопцы, сегодня или грудь в кустах, или голова в крестах. Упускать его нельзя. Я бы, наверное, мамонта сейчас съел, а через пару дней и вовсе от голода загнемся. Вперед!

Молчаливые и собранные, мы поспешили следом, однако наша решительность растаяла, как дым при виде открывшегося зрелища: прямо на нашу скорлупку надвигалась черная тень ужасающих размеров. Почему-то мне запомнился Коля с открытым от волнения ртом, судорожно вращающий штурвал в попытке уклониться от столкновения. Дальше все произошло как в замедленном кино — нос супертанкера завис над «Гончей», и мы замерли от ужаса. Паша с бранью метнул в надвигающегося колосса свой гарпун и заметался по палубе, затем тоже схватился за руль. Наверное, это нас и спасло — вдвоем им удалось развернуть бригантину, и удар пришелся вскользь. Я всегда говорил, что наша «Гончая» — славная посудина. От толчка она лишь подпрыгнула на волнах и с шумом плюхнулась обратно рядом с бортом гиганта.

— Ишь ты! — только теперь удивился Коля. — Танкер. Да какой!

— Собачий нос! — срывающимся голосом выругался Хозяин. — «Титаник», да и только! Это вам не какой-нибудь завалящий испанский галиончик… Подойдем-ка к нему поближе. — Он еле разжал Колины пальцы (тот намертво вцепился в штурвал) и отправил его в машинное отделение.

— Запускай мотор, паруса тут бесполезны.

— А не услышат нас? — забеспокоился тот.

— Вряд ли: этот утюг размером с пирамиду Хеопса и сам гудит на весь океан. Запускай, не бойся.

Пашка с саблей в зубах полез вверх по вантам.

— Ты куда? — окликнул его Витя.

— Жалежу на мащту и фроверуфь на фалуву!

— Зацепись там за что-нибудь! — крикнул ему вдогон Командор.

Некоторое время Паша пытался проковырять в борту танкера дыру, затем беспомощно развел руками:

— Не могу! Борта гладкие, как стол. Обойдите его кругом!

Не меньше часа мы потратили на то, чтобы обоплыть вокруг танкера. Паша добросовестно ощупал всю наружную поверхность, но зацепки не нашел и вынужден был спуститься, наподдав со злости напоследок в борт ногой.

— Бесполезно! — изломав свою вилку, он уселся на палубе и обхватил голову руками.

Прошел час, другой. Оставив Колю у штурвала, мы перебрались в капитанскую каюту, где при свете фонаря устроили военный совет. Игорь развернул грубо нарисованный план танкера в разрезе и расстелил его на столе. Утомленный Паша клевал носом и вскоре захрапел, уронив голову на стол. Игорь не стал его будить.

— Итак, — сказал Хозяин, — начнем. Мой план таков — на борт танкера должен проникнуть лазутник. Поскольку это неосуществимо нашими силами, надо сделать так, чтобы они сами его подобрали. Значит, так: сколачиваем плот, вырываемся вперед и, спустив его на воду, уходим.

— Они его не заметят, — сказал я.

— Заметят. Мы ему ракетницу дадим, а может, и пушку. На роль «потерпевшего кораблекрушение» предлагаю Пашку — человек он простой, подозрений особых не вызовет, да и кричать горазд… в общем, со всех сторон подходит. Предлагаю прямо сейчас, пока он спит, погрузить его на плот и отчалить.

— Так ведь он решит, что мы его бросили!

— А… — растерялся Игорь, — а мы ему записку оставим, что и как.

— Не прочтет в темноте.

Игорь поразмыслил и, не найдя другого выхода, растолкал Пашку, чтобы лично объяснить ему суть своего плана.

— Сразу, как только танкер приблизится, стреляй ракетами и кричи.

— Что кричать? — Паша вынул блокнот и приготовился записывать.

— Да что хочешь! — рассердился Командор. — «Караул!», «Помогите!» Хоть «Мама!» кричи, лишь бы подобрали.

— А если не подберут, тогда что?

— Мы тебя подберем.

— А если и вы меня потом не найдете?

— Ну… по течению доплывешь. Во-от сюда, — Игорь раскрутил глобус и ткнул пальцем в остров Пасхи. — Ну, и мы туда же подкатим…

Я прикинул в уме — получалось, что Пашка примерно месяц должен будет дрейфовать без пищи и воды, да и то был риск проскочить мимо, и поспешил вмешаться.

— Погодите, погодите! Не будем спешить. Давайте еще подумаем. Я видел в трюме ящик с инструментом…

Дверь приоткрылась, и в каюту просунулась Флинтова голова. «Нет бога, кроме Кру-Кру…» — начал он. Игорь поспешно схватил со стола глиняную кружку и с размаху запустил ею в галчонка.

— Пшел вон!!!

Кружка разлетелась на осколки, и дверь захлопнулась.

— Так вот, — сказал я, возвращаясь к разговору, — возьмем дрель и для начала попробуем просверлить борт. Интересно, что там, внутри? Может, там и не нефть вовсе.

— А что тогда?

— Ну… молоко, например!

— Конечно молоко! — азартно вскричал Паша. — Целое море молока! Давайте сюда дрель, я хочу сверлить!

Идея Игорю понравилась.

— Итак, — сказал он, что-то записывая в тетрадь, — план «А» — сверлим дыру и далее действуем по обстоятельствам. План «Б» — высаживаем лазутчика и далее… э-ээ… действуем по обстоятельствам. Начнем с плана «А».

— Это который со сверлом? — встрепенулся Паша. — Я сейчас, мигом! Идите пока на палубу.

Один за другим мы торопливо полезли наверх.

Глава 13

В тишине тропической ночи надрывно повизгивало сверло — Пашка, примостившись на широких командорских плечах, бешено вращал рукоятку дрели. Бригантину нещадно качало на волнах, палуба под ногами ходила ходуном, и стоявшему с кружкой наготове Игорю приходилось все время приседать и выпрямляться. И сверло, и сама дрель, и даже борт танкера раскалились и светились красным. Время от времени Паша вытаскивал сверло, выдувал стружки и одним глазом заглядывал в отверстие.

— Далеко еще? — нетерпеливо спрашивал Командор.

— Нет, — угрюмо отвечал тот и снова принимался сверлить. Работа продвигалась медленно. Сразу же после совещания, едва были принесены инструменты, мы облюбовали участок борта танкера и вот уже полчаса не могли добраться до его содержимого. Пашка никому не желал уступать должность главного бурильщика, и все маялись от безделья.

Сверло пронзило борт неожиданно. Что-то щелкнуло, и пенная струя какой-то жидкости с шумом хлынула на палубу «Гончей», окатив по пути Пашку. Боцман, потеряв равновесие, свалился с командорской шеи и выронил дрель. В воздухе разлился резкий, пряный и странно знакомый аромат. Игорь, не растерявшись, быстро подставил свою каску, опасливо отхлебнул глоток и замер в изумлении.

— Пиво… — пробормотал он. — Хлопцы, да это же пиво! Бочку сюда, скорее!

Измученные многодневной жаждой, мы не заставили себя долго упрашивать. Одна из многочисленных пустых бочек была споро подставлена под густую пенную струю, и экипаж столпился вокруг нее плотным кольцом, вооружившись предварительно кружками, стаканами и ковшами. Это действительно был темный крепкий портер, и казалось, запасы его неиссякаемы. Бочка быстро наполнилась до краев, и мы подкатили вторую. Коля уже приготовил затычку на случай, если емкостей не хватит, но, наполнив третью бочку до половины, пивной источник иссяк.

— Вот это да! — восхищенно сказал Командор. — Ай да танкер! Это, братцы, я вам скажу — всем танкерам танкер! Кто бы мог подумать?

В животах у всех булькало. Крепкое пиво ударило в голову, команда расползлась по углам и ничего не хотела делать. Вогнав в просверленную дыру огромный ржавый болт, мы прицепили к нему канат, и словно рыба-прилипала за акулой, поплыли на буксире. Палуба мягко покачивалась, тяжелая голова клонилась все ниже и ниже, и постепенно я погрузился в сон.

Проснулся я только на рассвете от сосущего чувства голода. Океан на востоке заметно посветлел. Хотелось пить. Добравшись до бочки, я зачерпнул ковшом пивка и, утолив жажду, направился к Игорю, который стоял у борта бригантины и обозревал необъятный борт танкера в зрительную трубу.

— А, это ты… — обернулся он, заслышав шаги. — А я вот все думаю. Ведь уму нерастяжимо — такая громадина, и до самых краев накачана пивом. Куда они его везут?

Постепенно просыпались остальные. К буксировочному тросу прикрепили заметный красный буек, после чего отцепились и отошли подальше — чтобы на танкере чего не заподозрили. Мы подъели оставшуюся провизию и наполовину опустошили одну из бочек. Пашка попробовал снова забросить удочки, но из-за отсутствия наживки рыба не клевала. Весь день солнце палило вовсю, и к вечеру мы заметили тревожные признаки: портер прокисал, постепенно приобретая противный приторный привкус, и стало ясно, что продукты он нам не заменит. Игорь немедленно собрал второе экстренное совещание и объявил о своем намерении запустить план «Б».

— Настал твой час! — торжественно сказал он Паше. — На тебя вся надежда. Но я пересмотрел свое решение — один ты не поплывешь. Твоим напарником будет… — Игорь задумчиво оглядел наши лица. — Дима!

— Что?! — я аж подпрыгнул. — Я?! Зачем?!

— Чтоб не скучать, если что, — простодушно пояснил Командор. — К тому же одному с пушкой не управиться, да и действовать нужно быстрее — нам много продуктов надо! Так что — готовьтесь, а мы пока займемся плотом.

План наш был прост. Плот предполагалось прицепить канатом к болту, после чего «Гончая» должна была отойти на некоторое расстояние. Вечером следующего дня Игорь собирался подогнать бригантину к левому борту корабля, откуда мы должны были сбросить захваченную провизию. Признаться, чувствовал я себя неважно — новость оказалась ошеломляющей. Зато Пашка был на седьмом небе и буквально раздувался от гордости.

Вечерело. Сколоченный из бочек и бревен утлый плот был осторожно спущен на воду и привязан канатом. С превеликим трудом мы погрузили на него пушку, под тяжестью которой тот чуть не утонул, маленький бочонок с пивом и пару фитилей, завернутых в промасленную бумагу, после чего разместились сами.

— Ни пуха! — пожелал нам напоследок Капитан. — И помните — левый борт! — С этими словами он обрубил канат, бригантина прибавила оборотов и растворилась во мраке. Мы остались одни.

— Располагайся, — гостеприимно кивнул Паша, устраиваясь на пушке. Чтобы не промок ее единственный заряд, орудие было закрыто промасленным чехлом. Нам предстояло прождать всю ночь. Борта танкера дышали теплом. Маленький плот, взбивая пенный бурун, несся вперед. То и дело его захлестывало водой, и вскоре на нас не осталось сухого места. Наконец настало утро, и мы расчехлили пушку. Щелкнув зажигалкой, я поджег фитиль и поднес его к запальному отверстию.

Последствия были ужасны. Оглушительно грохнул выстрел, и пушка от отдачи покатилась назад. Шаткое равновесие нарушилось, и не успели мы ахнуть, как плотик перевернулся. Свались мы с него — все для нас было бы кончено — догнать танкер вплавь было не под силу даже Пашке. Почти наверняка нас затянуло бы в кильватерную струю и изрубило винтом. Тяжелое орудие мгновенно отправилось на дно, а мы, фыркая и отдуваясь, вскарабкались на перевернутый плот. Но результат был налицо — высоко над нами, над бортом танкера виднелись головы матросов.

— Э-эй! — завопили мы. — Эй! Спасите! Тонем!

Вниз опустили беседку и подняли нас на палубу. Экипаж танкера с любопытством разглядывал двух исхудавших, изможденных мореплавателей — отправляя нас на задание, Игорь позаботился, чтобы мы выглядели как можно более оборванными и несчастными, а выстрел из пушки и вынужденная ванна довершили работу. Я уверен, что ни до, ни после команда танкера таких доходяг не видывала.

Пашка расплылся в улыбке.

— Хайло, братва! — он помахал рукой. — Где у вас тут камбуз?

Сквозь толпу протиснулся кругленький человечек в белоснежных шортах, рубашке и с чемоданчиком в руках.

— Итак, друзья, — объявил он по-английски, — рад приветствовать вас на борту нашего «Атласа»! Капитан занят, но вы можете всецело доверять мне. О, не надо ничего рассказывать — все потом, а сейчас вам нужен покой и только покой. Ребята! — он обернулся к матросам, — помогите им добраться до лазарета, а я пока распоряжусь насчет еды.

При слове «еда» Пашка встрепенулся и украдкой подмигнул мне. Я также незаметно показал большой палец — все шло как по маслу.

— Можете называть меня доктор Паркер, или просто Стэнли, — сообщил человечек, пока нас под руки вели в каюту. Со всех сторон нас окружали добродушные, улыбчивые лица моряков. Сорвав с нас грязные лохмотья, нас затащили под горячий душ, после чего препроводили в медицинский отсек, где оставили в одиночестве.

— Я скоро вернусь, — сообщил доктор, прежде чем исчезнуть.

Белые крахмальные простыни приятно холодили тело. Где-то под потолком сухо шелестели вентиляторы.

— Видал? — гордо сказал Паша, усаживаясь на кровати. — Хорошие ребята, даже жалко грабить… Но ничего! Поживем денек-другой, отъедимся хорошенько и — прямиком обратно.

— Неплохо бы, — одобрил я. — Только договориться надо, что мы им наплетем, если будут расспрашивать, кто, мол, и откуда.

Минут двадцать мы разрабатывали свою «легенду». Решено было остаться русскими и сохранить прежние имена во избежание путаницы. Фамилии решили сменить. Я назвался Соболевым («Дмитрий Соболев» — звучит, а? Хоть сейчас теплоход называй…), а Пашка, почему-то — Тергейстом. Из каких глубин памяти он выкопал такую диковинную фамилию, ума не приложу. Оба решили выдавать себя за моряков с русского сухогруза «Адмирал Леонтий Магницкий» (если такого судна и нет в регистровом реестре, можно было сказать, что оно недавно построено или вообще засекречено). Скрепив соглашение рукопожатием, мы залезли под покрывала и затихли — в коридоре послышались шаги.

Дверь распахнулась, и на пороге показался доктор Паркер с большим подносом в руках. Пашка жадно схватил дымящую чашку, но тут же разочарованно покосился на меня — это был густой мясной бульон, в котором плавали редкие гренки. Рядом лежала ложка.

— Вот, подкрепитесь, — жизнерадостно сказал Стэнли и поставил на тумбочку два высоких запотевших бокала с пивом. — Еле выпросил на камбузе специально для вас. Билли божится, что пива почти не осталось и что он понятия не имеет, куда оно делось, — доктор весело усмехнулся, — но я-то знаю, кто в этом повинен!

— Да? — встревоженно спросил Пашка, переставая жевать. — И кто же?

— Матросы, разумеется! Нечего выдавать порцию по первому требованию каждому члену экипажа. Мало ли что жарко!

Я задумчиво хмыкнул — теперь стало ясно, что по счастливой случайности мы продырявили кухонный бак с портером для экипажа!

Пашка прикончил бульон, разделался с пивом и растянулся на кровати. Я последовал его примеру.

— Ну, а теперь, — сказал доктор, потирая руки точь-в-точь, как это делает Командор, — расскажите-ка, друзья, откуда вы свалились на нашу голову.

Почти полчаса мы плели околесицу, добросовестно навешивая лапшу на уши доверчивому доктору. В основном рассказывал я, а Пашка все больше кивал и поддакивал.

— Ну, все хорошо, что хорошо кончается, — Стэнли хлопнул себя по коленкам, встал и направился к двери. — А теперь — спать. Спать, друзья, и — никаких возражений! До завтра.

Он погасил свет и закрыл за собою дверь. Поспать нам и впрямь не мешало — глаза слипались сами собой. Я повернулся на бок и вскоре погрузился в сон. Снилась мне какая-то чушь, будто мы плывем на малюсеньком танкере и собираемся атаковать огромную бригантину. Неожиданно с бригантины выдвинулось чудовищных размеров сверло и в считанные секунды проделало в борту танкера пробоину. Весь наш запас пива вылился наружу, а судно мгновенно затонуло. С парусника послышался злорадный смех, и в следующий миг он растворился в тумане, а я проснулся в холодном поту.

— Вставай! — Пашка тряс меня за плечо. — Уже три часа ночи, если не четыре… Пора на разведку!

— Слушай, что мне снилось! — сказал я, слезая с кровати, — представляешь…

— Плевать на то, что тебе снилось, — бесцеремонно оборвал он меня. — Пошли!

Поскольку одежда наша перекочевала в мусорный ящик, мы завернулись в простыни и так и вылезли в коридор, навроде двух привидений. В длинном проходе царил полумрак. Редкие лампы дежурного освещения испускали слабый фиолетовый свет. Шлепая босыми ногами по полу, мы добрались до развилки и остановились. Пашка потер живот.

— Есть хочется! — объявил он. — Этот булён только аппетит разжег… Ну скажи, не мерзавцы ли они — люди с голоду помирают, а их булёном дразнят!

— Да уж… — угрюмо поддакнул я. — Куда теперь? Есть у тебя какой-нибудь план?

— Есть ли у меня план? Хо-хо! На камбуз, разумеется!

— А… А где он?

— Не боись, — Паша покровительственно похлопал меня по плечу. — Со мной не пропадешь! Я, Димка, такие места за версту чую. Айда за мной.

Драпируясь в простыню, словно древний римлянин в тогу, Пашка на минутку задержался у большого зеркала, вмонтированного в стену, и уверенно двинулся дальше.

Метров через пятьдесят коридор закончился тупиком.

— Ну? — выжидательно спросил я. — Теперь куда? Заблудился, Сусанин?

— Чепуха! — отмахнулся тот. — Вернемся обратно и свернем направо — другого пути просто нет. Сам посуди — это ж дедукция. Камбуз где-то рядом — булён, который доктор принес, еще горячий был…

— Ну ладно, убедил! — я подтолкнул его в спину. — Пошли, Шерлок Холмс несчастный…

Снова покрасовавшись перед зеркалом на обратном пути, Пашка свернул направо и через минуту снова наткнулся на стену.

— Теперь остается только один путь! — радостно заявил он, снова останавливаясь перед зеркалом. — Боже, как я исхудал! Дим, ты только посмотри — кожа да кости. Что скажет папа, когда я вернусь…

Камбуза мы и здесь не нашли, зато обнаружили туалет, которым не замедлили воспользоваться, после чего двинулись по коридору в обратном направлении.

— Э, гляди-ка! — Паша остановился у большой блестящей двери с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». — Интересно, что там такое?

— Понятия не имею, — пожал плечами я. — Что, если еда?

У дверей мгновенно образовалась свалка — столкнувшись лбами, мы ввалились внутрь и растянулись на полу. Судя по количеству всевозможных приборов, это была радиорубка. На столе, в пепельнице еще дымилась оставленная сигарета — радист, видимо, вышел на минутку. Жестом показав Паше, чтобы он молчал, я встал и выбрался обратно. Пашка прикрыл дверь, после чего продемонстрировал мне надкусанный сэндвич с сыром:

— Смотри! Вещь! Держи половину…

Сжевав всухомятку трофейный бутерброд, мы прошли вперед, поднялись по трапу и остановились. Пашка принюхался и торжествующе покосился на меня — пахло борщом. Камбуз оказался в самом конце коридора, и дверь была не заперта. Едва соображая, что делаем, мы залезли внутрь и осмотрелись. Обширное помещение было уставлено привинченными к полу большими котлами, способными выдержать любой шторм. Вдоль стен тянулись полки и шкафы, уставленные продуктами и специями, на столе примостились массивная электромясорубка и кухонный комбайн, а маленькая дверь справа вела в кладовую и в холодильник. Поваров на камбузе не было. Приоткрыв герметичную крышку, я заглянул в бак и закачался — от вкусного запаха закружилась голова. Пашка, икая и морщась, суетливо заглатывал булочки с корицей, обнаруженные им на огромном противне в духовом шкафу. Я поспешил к нему на помощь, и вдвоем мы за считанные секунды съели все без остатка.

Паша открыл иллюминатор и по пояс высунулся наружу.

— О-го-го! — прогудел он. — Наша-то лохань совсем рядом!

Бригантина действительно старалась держаться «пивной» дыры и не отплывала далеко от борта. Игорь на палубе скоро нас заметил и подогнал судно поближе. Мы принялись за работу.

На палубу «Гончей» вперемешку летели картошка, окорока, колбасы и лимоны, кеги с пивом, банки с какими-то консервами, мешки с крупой, спагетти в пачках, замороженная пицца, а Пашка умудрился зачерпнуть из бака огромную кастрюлю борща и сбросил ее вниз. С бригантины донесся крик и яростные проклятия Командора.

— Вы что там, очумели?! — прошипел он, размахивая дымящейся треуголкой. — Консервы давайте, консервы!

Однако не успели мы нанести серьезный ущерб корабельной кладовой, как позади послышался изумленный возглас:

— Эй, ребята, вы кто такие?

Пашка, до этого невозмутимо пропихивавший в иллюминатор огромный окорок, закрыл его спиной и расплылся в улыбке.

— Добрый вечер, — сказал я, прожевавшись.

— Скорее уж — добрая ночь, — сердито отозвался толстяк в белом переднике и поварском колпаке. — Что вам тут надо?

— Моя твоя не понимай, понял? — набычившись, заявил Паша, пинком посылая окорок в полет. — Мы тут мала-мала едим.

— А, утопленнички! — шеф-повар подошел поближе. — Тогда ладно… Э, постойте-ка! Сдается мне, я вас где-то уже видел! Док сегодня рассказывал про ваши похождения, так они мне что-то напомнили…

Паша, упаковав оставшиеся булочки в снятую в себя простыню, протолкнул узел в иллюминатор и попытался пролезть следом, но безнадежно застрял и вынужден был спуститься обратно.

— Вспомнил! — неожиданно ахнул повар. — Опять вы! Шесть лет тому назад, в Тихом океане… Ах, мерзавцы!

Тут и я припомнил, где я его видел, и, признаться, не на шутку струхнул: этот кок когда-то кашеварил на авианосце, подобравшем нас в море на плоту во время прошлого нашего путешествия. Через некоторое время по чистой случайности его атаковали на планере Командор сотоварищи, и вот теперь нас угораздило нос к носу столкнуться с демобилизованным поваром!

— Проклятие! — пробормотал я. — Пашка! Надо уходить!

— А? — обернулся тот. — Сейчас, сейчас…

Оставшийся в одних лишь изодранных плавках, Паша вытащил из мусорного ящика огромную берцовую кость неизвестного происхождения и, поигрывая бицепсами, направился к повару, переваливаясь, словно шкаф.

— Ты иметь претензии? — на ломаном английском хмуро осведомился он. — Моя — убивать!

Но и кок был не лыком шит. Хорошо понимая, что вдвоем мы его одолеем, а через иллюминатор нам не выбраться, он опрометью метнулся в коридор, спасаясь от разъяренного «питекантропа», прогрохотал по трапу и скрылся за углом.

— Ну, Паша, кажется, мы влипли! — вкратце я разъяснил ему суть дела. — Что скажешь?

— Это, как его… — задумался тот. — Бежать надо!

— Ну так бежим!

В коридоре слышались возбужденные голоса: «Вы с ума сошли, Свенсон! — говорил кто-то рассерженный. — Что за чушь вы несете!» — «Кэп, уверяю вас, никакие это не путешественники!» — «А кто тогда?» — «Пираты, Кэп!» — «Кто-о?! Выпейте валерьянки». — «Я серьезно!» — «Да неужто?» — «Да! Это у них обычная тактика — сперва эти двое на плоту, а где-то рядом их дружки с толстым предводителем! Говорю вам, этот Пол Тергейст на камбузе мне знаком!» — «Полтергейст, говорите?» — «Да! То есть нет! Я уверен, их корыто где-то рядом! И пиво тоже они выкачали!» — «Ах, значит, и пиво? Та-ак…»

Дожидаться окончания разговора мы не стали и бегом бросились на палубу. Позади послышались голоса преследователей, и стало ясно, что пора удирать. На палубе было тихо и темно. Горели только габаритные огни да дежурное освещение.

— Ты уверен, что нам удастся уйти незамеченными? — спросил Пашка.

— Я уже ни в чем не уверен, — растерянно отозвался я. — Не мог ты сдержаться, что ли?

— А чего он пристал? Тоже мне, Стивен Сигал выискался… Подумаешь, окорок взяли!

Прижимаясь к стенам и прячась в укромных уголках, мы прокрались мимо рубки и затаились у большого красного ящика.

— Что у нас тут? — Пашка сорвал пломбу и откинул крышку. Внутри, аккуратно свернутые, лежали спасательные жилеты. Я натянул свой поверх простыни, словно короткую куртку-безрукавку.

— Без паники! — Пашка с визгом застегнул на голой груди короткую «молнию». — Все идет по плану. Теперь осталось только найти Игоря.

— Вот они! — неожиданно послышалось с левого борта. Мы замерли, готовые дать стрекача, но, как оказалось, речь шла не о нас.

— Смотрите! — кричал кок. — А что я вам говорил!

— И впрямь…

— Прожектор сюда, скорее!

— Что делают, что делают!

Незаметно пробравшись туда, мы перегнулись через борт и тоже посмотрели вниз. Картина и впрямь была впечатляющая: далеко внизу, ярко освещенная прожектором танкера, стремительно неслась наша бригантина. Было видно, как Коля и Олег под руководством Игоря торопливо вращают рукоятки брашпиля, наматывая на него длинную гирлянду сосисок, конец которой исчезал в камбузном иллюминаторе «Атласа». Смутно я припомнил, что хвост этой цепочки Пашка успел сбросить на «Гончую» перед самым бегством. Как выяснилось впоследствии, наши друзья успели намотать чуть ли не километр, прежде чем разъяренный кок обрубил ее ножом.

— Прыгнем? — бесшабашно предложил Паша.

— Высоковато… — я поежился. — Спустимся пониже.

Миновав рубку, мы спустились по трапу и оказались в длинной крытой галерее. Здесь-то мы и столкнулись с разъяренной командой танкера и бросились наутек. Сперва я обогнал Пашку, но вскоре сквозь шум погони послышался скрип, и он поравнялся со мною на каком-то старом велосипеде.

— Где ты его взял?!

— Там, у стены стоял. Прыгай на багажник!

Видимо, из-за огромных размеров танкера экипаж частенько пользовался велосипедами. Мы неслись мимо каких-то дверей, переходов, шлюпок, крытых мостиков, массивных кран-балок и редких фонарей. Ни жилетов, ни спасательных кругов нам больше не попадалось, и постепенно нами начало овладевать отчаяние.

Круто уходящий книзу трап возник из темноты совершенно неожиданно, и, прежде чем Пашка успел затормозить, велосипед уже грохотал по ступенькам. Паша попытался ухватиться за перила, не совладал с управлением, и мы кувырком полетели вниз. Оглушенные падением и придавленные тяжестью велосипеда, мы уже ничего не соображали, когда нас окружили матросы. Пашка неистово вырывался из рук держащих его матросов и кричал, что требует адвоката.

— А ну, признавайся, — угрожающе надвинулся на него кок Свенсон. — Ты оттуда?

— Откуда? — Пашка сделал круглые глаза. — С бригантины?

— Да!

— Первый раз ее вижу!

— А зачем ты окорока за борт бросал?!

— Ничего я не бросал! Сквозняк был! Я это… окно затыкал!

Шум перекрыл чей-то высокий голос: «А ну, вяжите обоих! В порту разберемся!»

— Убери щупальца! — рявкнул Паша. — Я сам! Сам! А-а!

Вырвавшись из рук матросов, он подскочил к борту и с криком «Я умираю ради науки!» прыгнул вниз. Вся команда в едином порыве метнулась на левый борт. Далеко внизу послышался всплеск.

— Готов…

— А не утонет?

— Туда ему и дорога!

— А с этим что делать?

Взоры присутствующих обратились ко мне. Воцарилась тишина. Полукруг мрачных лиц медленно смыкался. Я оглянулся — за спиной была пустота.

— Простите, это, случайно, не левый борт? — спросил я, медленно отступая.

— Он самый, приятель, — угрюмо ответил кто-то.

— Спасибо! — вскрикнул я и одним быстрым движением перемахнул через балюстраду. Послышались крики, но было поздно — я летел вниз.

Высота была такая, что вместо жилета мне больше пригодился бы парашют. Припомнив прыжки с вышки в детстве, я сгруппировался и, отбив пятки, глубоко ушел в воду. В следующее мгновение жилет автоматически надулся газом, и я пробкой выскочил на поверхность.

Светало. Танкер с надрывным гулом удалялся, и вскоре я остался один.

— Э-эй! — закричал я. — Пашка-а!

— О-го-го! — раздалось откуда-то слева, и вскоре я различил его оранжевый жилет. — Я тут! — Паша подплыл ближе и ухмыльнулся. — Придется вернуться — я забыл зубную щетку!

«Гончая» появилась только с восходом солнца. Сперва мы услышали громкое чавканье, и лишь потом в серых сумерках замаячил неясный силуэт парусника. С борта сбросили штормтрап, и вскоре мы уже взбирались на палубу.

Хозяин с бутылкой вина в одной руке и куском ветчины в другой самолично встретил нас, объявил благодарность и разрешил отдыхать. Добравшись до кубрика, мы повалились на кровати и заснули как убитые.

Глава 14

Утром к нашему пробуждению на палубе был накрыт праздничный стол. Мы с Пашкой рассказали о своих похождениях, после чего приступили к еде.

— Игорь, — спросил Паша, — можно я еще одну сосиску возьму?

— Бери, бери, — радушно отозвался тот, — и вторую бери, и третью, я ведь не считаю… А у меня для вас сюрприз.

— Какой?

— Видите во-он то пятнышко на горизонте? Это остров Пасхи, хлопцы! Так что — готовьтесь к высадке.

Соскучившиеся по твердой земле, мы столпились на носу корабля и жадно всматривались в очертания незнакомого острова, которые по мере приближения становились все более отчетливыми. Солнце уже давно миновало полдень, и нам следовало поспешить.

— Это и есть остров Пасхи? — удивился Паша. — Такой мелкий?

— Он самый, можешь не сомневаться! — ухмыльнулся Игорь. — Выше голову, друзья, скоро отдохнем.

Игорь притащил подзорную трубу, и мы, передавая прибор друг другу, рассмотрели остров во всех подробностях, в то время как Олег рассказывал нам его историю.

— Остров Пасхи, или, как его еще называют туземцы, Рапа-Нуи или Вай-Гу, был открыт для остального мира голландцем Роггвеном в 1722 году. Произошло это пятого апреля, как раз на Пасху, поэтому в честь праздника остров и получил свое название. С 1888 года им владеет Чили.

Как видите, — с видом старожила продолжал он, указывая на три выступающие горные вершины, — остров имеет треугольную форму, а по углам высятся вулканы, правда потухшие. Вот этот, высокий, — Рано-Арои, тот, что справа, — Катики, а самый дальний — Рано-Као. Общая площадь острова — сто шестьдесят пять с половиной квадратных километров.

— Не нравится мне это место, — хмуро заметил Капитан, опуская трубу. — Сплошные скалы, высадиться негде… Там есть вода?

— В смысле — пресная, что ли? — спросил Олег и кивнул. — Конечно! Иначе как бы там жили островитяне?

— Там и люди есть? — поразился Игорь. — Дикари, наверное?

Олег рассмеялся.

— Конечно нет! Вполне цивилизованные люди. Население его — около двух тысяч человек, из них лишь процентов сорок — коренные жители. Я думаю, ничего не помешает нам запастись там продуктами и пресной водой.

Фарватера на подступах к острову мы, разумеется, не знали, и неподалеку от берега с грохотом посадили корабль на мель. Бочки, мешки и пустые бутылки лавиной покатились к левому борту, срывая такелаж и сбивая нас с ног. Откуда-то сверху шлепнулся Капитан Флинт и запетлял, уворачиваясь от катящихся бутылок. Корабль замер, слегка накренившись, паруса безжизненно повисли. Сквозь прозрачную толщу воды пестрым ковром проглядывали тропические водоросли. «Гончая» застряла, как кит на мелководье.

— Славно треснулись, — буркнул Игорь, выбираясь из-под груды мешков. — Надеюсь, днище не пробито. Кто стоял у руля?

— Я! — отозвался из трюма многострадальный Паша.

— Два наряда вне очереди! Стоп машина! Полный назад!

За кормой взлетел фонтан брызг, палуба судорожно затряслась, но судно не сдвинулось ни на сантиметр. Игорь разжег трубку и некоторое время молчал, задумчиво грызя мундштук.

— Н-да, — наконец сказал он. — Ничего не поделаешь. Будем ждать прилива, а пока предлагаю высадиться на остров. Опускайте шлюпку, а я пока деньги захвачу.

В кассе пиратского корабля мы обнаружили довольно большую сумму денег как в долларах, так и золотыми монетами. Последних было мало, но золото ценится везде, так что должно было хватить.

Идею Командора встретили шумным одобрением. Все привели в порядок свою одежду, а Игорь вновь сменил костюм, запас которых у него был, по-видимому, неиссякаем.

— Смотри в оба! — посоветовал Витя Коле. — Остаешься за хозяина.

— Да, за меня остаешься, — вмешался Игорь. — На судно никого не пускать и самому тоже не отлучаться. Мы вернемся завтра днем. Если что — стреляй из пушки, мы сразу приплывем.

— Понятно, — кивнул тот. — Только вот что: вы горючего привезите. Баки у нас совсем сухие.

— Ладно. Какого тебе?

— Ну… — Коля задумчиво поскреб бороду. — Дизельного топлива. Литров этак четыреста. Масла тоже неплохо бы…

Захватив с собой средних размеров бочонок для воды, мы впятером погрузились в шлюпку и налегли на весла. В последний момент с «Гончей» спикировал Флинт и примостился на носу шлюпки. Игорь нахмурился, но ничего не сказал, наверное, втайне надеясь, что провокатор-галчонок потеряется на острове.

Погода была солнечной, волнение — несильным, а вскоре нашлось и подходящее место для швартовки. Мы вытащили шлюпку на берег, поднялись по крутой каменной осыпи и сразу наткнулись на грунтовую дорогу, идущую вдоль возделанного поля. С непривычки всех немного пошатывало. Игорь нагнулся и стал разглядывать следы колес на песке.

— Куда пойдем? — спросил Витя.

— Направо, — сказал Олег. — Там поселок будет.

— Направо, так направо, — согласился Игорь. — А какой тут у них язык? Чилийский?

— Рапануйский! — предположил Паша.

Все расхохотались, и лишь Олег остался серьезным. Выяснилось, что Пашка прав! Узнав об этом, тот надулся от гордости и поглядывал на остальных свысока. Помахав оставшемуся на корабле Коле, мы навьючили бочонок на Пашу и двинулись вправо по дороге. Минут через десять — пятнадцать нас нагнал старенький «Форд»-пикап, некогда зеленый, а теперь совершенно потерявший всякий цвет. Игорь поспешил воспользоваться этим, и после недолгих переговоров, подкрепленных мятой кредиткой, мы забрались в кузов и затряслись по разбитой дороге. Зеленеющие поля, редкие рощицы эвкалиптов и банановые плантации вперемешку с лугами — таким мне запомнился пейзаж острова Пасхи. Старый грузовичок неторопливо пылил по дороге, а мы глазели по сторонам.

— О, глядите! — Игорь указал на несколько странной формы скал, торчащих посреди ровного луга. — Совсем как статуи!

— А это и есть статуи, — подтвердил Олег. — Это моаи — главная достопримечательность острова Пасхи. Их еще называют Аку-Аку. Некоторым из них несколько тысяч лет…

— А кого они изображают? — осведомился Командор.

— Путешественников! — сказал Паша, прежде чем Олег успел ответить. Повернувшись к нам, боцман лукаво подмигнул и невозмутимо продолжил: — Всех знаменитых мореплавателей, которые сюда приплывают, аборигены эта… как его… вырубают из камня. Вот.

— Зачем?! — изумился Игорь, на сей раз с нескрываемым удивлением рассматривая приближающуюся статую — остроносую, с вытянутой головой и длинными мочками ушей.

— На память, — с простодушной миной на лице пояснил Паша. — Это вот Роггвен. Это — Магеллан. А это — Тур Хейердал.

— Да-а? — Игорь критически прищурился. — Похож… Только нос великоват, а так — вылитый старина Тур!

Мы еле сдерживали смех. Пашка врал беззастенчиво, легко и вдохновенно, а удивление Игоря ясно давало понять, что о статуях острова Рапа-Нуи он слышит впервые. Морская скука постепенно покидала нас.

Наконец машина остановилась на окраине большого поселка, и мы вылезли из кузова. Как выяснилось вскоре, городишко назывался Хангароа и оказался, к немалому нашему изумлению, столицей Рапа-Нуи. Застроенный одноэтажными домами, городок производил весьма приятное впечатление. Кругом произрастали в изобилии акации, мимозы, олеандры. Зеленый, тихий, девственно-провинциальный, городок был удивительно красивый, но очень пыльный. Асфальта не было, только возле церкви оказалась серая нашлепка, так и не застывшая под местным солнцем и уже почти совсем сползшая к океану. Люди здесь все больше ездили на лошадях, из машин попадались одни джипы. Правда, вскоре мы увидели на углу нашу отечественную «Ниву» и таращились на нее минут примерно десять, как на редкую диковину. Ладья на радиаторе была для нас как привет с далекой Родины. Редкие прохожие с любопытством косились на нас.

Отыскав первым делом водоразборную колонку, мы вволю напились, а затем с превеликим трудом задвинули под кран бочонок, наполнили его и заткнули пробкой. Тут же возникла проблема — куда его девать. В конце концов мы оставили его под какой-то пальмой, а сами двинулись вниз по улице. Капитан Флинт ехал на Витькином плече и время от времени принимался чистить перышки.

Улочка оказалась проспектом имени Поликарпо Тодо. Как объяснил Олег, именно этот тип присоединил остров к Чили сто лет тому назад. Слух о нашем прибытии распространялся со скоростью пожара, и, пройдя десятка два шагов, мы с удивлением обнаружили, что нас сопровождает человек двадцать местных жителей и дюжина туристов с континента; а когда мы прошли мимо школы, к ним присоединилась еще стайка босоногой ребятни.

— Чего это они? — выпучил глаза Пашка.

— На тебя пришли посмотреть, — усмехнулся я. — Ради такого зрелища сейчас весь город сбежится.

— Сам ты… зрелище, — обиделся тот. — Папуас несчастный!

— Считай, что я — местный житель, — примирительно сказал я.

Пашка фыркнул и умолк: на местных я не походил.

В окнах домов то и дело мелькали любопытные лица жильцов. Мы шли мимо каких-то лавчонок, сувенирных магазинчиков, салонов — нам попался даже банк! — и всю дорогу нас сопровождала восторженно перешептывающаяся толпа. Наконец из дверей подвальчика, мимо которого мы проходили, неожиданно послышался какой-то подозрительный звон. Пашка мгновенно насторожился, словно борзая, услышавшая охотничий рог, и завертел головой.

— Интересно, что там, а? — как бы между прочим пробормотал он, останавливаясь. — Давайте заглянем?

— Некогда, — проворчал Игорь. — Нам еще горючее достать надо и продуктами запастись.

Посредине этой тирады дверь подвала распахнулась, и мы увидели, что именно там находится.

— Спортзал!!! — дико вскричал Пашка и галопом устремился к заветной двери.

Нет сомнения, что, попади он в это царство гирь и тренажеров, он остался бы там навсегда. Изловчившись, Хозяин ухватил беглеца за шиворот и, подождав, пока тот не перестанет трепыхаться, продемонстрировал ему свой кулачище.

— Нашел время! — рявкнул он. — Нас Коля на «Гончей» ждет не дождется, а ты… Марш в строй! Р-распустились!

Пашка уныло пристроился в хвосте процессии, и мы двинулись дальше.

— Кит пузатый! — втихомолку ругался он. — Ну, погоди! Уж я тебе устрою… отпуск за свой счет!

Народ восторженно загудел, обсуждая происшедшее. Наконец мы не выдержали и спросили у прохожего, где тут можно пообедать. Вскоре, сопровождаемые толпой человек в сто, мы уже ввалились в небольшой кабачок и направились к стойке бара. Игорь тотчас принялся стучать кулаком, а когда показался заспанный бармен, потребовал пять порций рома, пять бифштексов с двойным картофелем сразу и один на вынос, и пива.

— И каши, каши рисовой! — взволнованно пролез было Паша, но Игорь локтем оттолкнул его назад и небрежно бросил бармену монетку — золотой испанский дублон.

— Пиастрры! — лихо каркнул Капитан Флинт и уставился на меня одним глазом. — Р-рому! Кру-кружку!

Бармен спросил, какой ром мы предпочитаем, нацедил нам три стакана белого и два — черного, после чего куснул монетку и сделал круглые глаза:

— Настоящая!

— А то ж! — ухмыльнулся Игорь и одним глотком осушил свой бокал.

Разговоры в зале постепенно смолкли — все смотрели в нашу сторону. Никто не решался первым заговорить. Наконец какой-то турист, видимо, немец, приблизился и на ломаном английском изъявил желание сфотографироваться с нами.

— А вам зачем? — полюбопытствовал Игорь.

— О! — заулыбался тот. — Это ше так интересно! Ви есть пираты?

— Самые настоящие! — важно кивнул Игорь.

Все-рассмеялись, захлопали в ладоши. Игорь расплылся в улыбке, стал раскланиваться, как вдруг неожиданно понял, что над нами просто смеются, принимая за актеров. Он покраснел, влез на стол, вытащил из-за пояса пистолет и бабахнул в воздух. Шум смолк.

— Молча-ать! — крикнул он. — Я капитан Гурей, гроза и ужас Тихого океана, и я не позволю издеваться надо мной, иначе пушки моего корвета сметут с лица земли ваш городишко!

Из-за ножки стола опасливо выглянул Капитан Флинт.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, — сказал он, — и капитан Гурей про… Ай!

Игорь взмахнул саблей, одним махом перерубил злосчастную ножку и вместе со столом рухнул на пол. Галчонок в ужасе вскарабкался Вите на плечо и умолк. Игорь поднялся и с обнаженной саблей подскочил к ошеломленному туристу.

— Дуэль! — крикнул он. — Мы будем биться любым оружием! Сегодня! Сейчас! Олег, готовься, будешь этим, как его… секундомером!

— Игорь, а может, не надо? — пробормотал тот.

Спас положение немец, который, похоже, ничего не понял из нашей беседы, к тому же был навеселе.

— Хо-хо! — вскричал он. — Желаю знакомиться! Это ошень карашо! Бармен! Пять ромов к моим друзьям унд шнапс для меня!

Игорь быстро остывал. После второй порции черного «Баккарди» он признал, что в сущности все мы — славные ребята, и он рад, что у него столько друзей. Вокруг все шумели и переговаривались. Монеты и банкноты сыпались на прилавок, стаканы наполнялись, и вскоре мы пришли в веселое настроение. Паша имел бешеный успех у женской половины и, взобравшись на стол, демонстрировал мускулатуру. Игорь фотографировался со всеми подряд, произносил тосты и окончательно забыл все обиды. Смущенный Флинт покорил всех своим лексиконом, всякий раз испуганно прячась за Витьку, когда зрители аплодировали…

Лишь под утро мы пришли в себя. Ресторан был пуст, только в углу сидели Игорь и какой-то незнакомец. Между ними была початая бутылка, крабовый салат и пачка долларовых банкнот, обандероленная банковской бумажкой.

— Очнулись? — добродушно спросил Командор. — Вот и хорошо. Выходите наружу — я тут насчет топлива договорился.

На улице было прохладно. Проветрившись, мы добрались до бензоколонки на окраине городка, где зафрахтовали большой бензовоз, после чего Игорь выделил Паше энную сумму денег и длинный список продуктов, которые предстояло закупить.

— Ничего! — подмигнул Пашка, уходя. — Я тут тоже кое с кем договорился. Только Игорю ни слова!

— О чем это он? — спросил я.

— Не знаю, — пожал плечами Витя.

Пашки не было довольно долго. Мы отдыхали, лежа в тени, когда к нам подошли несколько туземцев в национальных костюмах и что-то спросили у Хозяина. Игорь растерялся.

— Чего они хотят?

— Разрешения просят, — пояснил Олег. — Говорят, надо высечь статую великого капитана Гурея.

— Но мне некогда! — запротестовал Игорь. — Мне на корабль надо!

Туземцы что-то залопотали.

— Они говорят, что это ненадолго, а отказом ты их обидишь.

— Да? — Игорь заколебался. — Ну, раз ненадолго… Тогда пошли.

Было видно, что он польщен и раздосадован одновременно. На берегу высилась небольшая скала, по которой уже ползали каменотесы с молотками и долотами. Игоря с почестями препроводили к скале, раздели до трусов, попросили сложить руки на животе и деловито затюкали по камню.

Кусты у нас за спиной громко затрещали, и на поляну выбрался взъерошенный Пашка.

— Ну, как вам моя идея? — спросил он.

— Какая идея?

— Что значит: «какая»? Эта! — Паша указал на Командора. — Это я их подговорил Игоря разыграть.

— Ты?! — у Витьки отвисла челюсть.

Только теперь до меня дошел весь смысл происходящего, и я затрясся от смеха.

— Ну ты даешь!

— А я что? Я ничего! Будет знать теперь, как меня принародно позорить!

— Но так нельзя! — запротестовал Олег. — Надо сказать ему об этом!.

— Ты что? — замахал руками Паша. — Ты думай, что говоришь! Знаешь, сколько денег я на это ухлопал? Ты же себе харакири сделаешь, если я сумму назову! Ну, я пошел.

— Куда?

— В спортзал!

Наблюдая за Командором, мы не могли удержаться от смеха — Игорь стоял на самом солнцепеке и обливался потом — «скульпторы» не позволили ему даже шляпу надеть. Все они вели себя страшно озабоченно, то и дело измеряли талию Предводителя рулеткой и, незаметно сменяя друг друга, делали вид, что долбят скалу. Солнце палило нещадно. Нос у Игоря уже облупился, но он стойко терпел.

— Ну, Пашка, ну, голова! — восхищался Витя. — Надо же, чего придумал! И где он только деньги достал, сукин сын?

Пока Игорь позировал, мы отвезли горючее на берег, с помощью лебедки стащили «Гончую» с мели, подвели ее поближе и закачали топливо в баки. Вскоре прибыла машина с продовольствием, а вслед за этим пожаловали толпы любопытствующих туристов.

Пашка выскочил на палубу, как чертик из коробочки.

— Соблюдайте очередь! — кричал он, сдерживая напиравшую толпу. — Старинная бригантина пирата Гурея! Кто хочет посетить старинный парусник? Эта, как ее… романтика! Десять долларов, господа, всего десять долларов!

Мы залезли в шлюпку и занялись перевозкой пассажиров. Колю посадили на кассу; и теперь с кормы то и дело слышались его крики: «Куды лезете, басурманы, без билетов?!» Пашка тоже не терял времени даром и установил твердую таксу: спуститься в трюм — три доллара, влезть на мачту — шесть долларов, выстрелить из пушки холостым — двадцать пять долларов. Дороже всего стоило сфотографироваться с Пашей — тридцать долларов. Нас же можно было свободно запечатлеть за пятнадцать. От желающих не было отбоя. Часть выручки пошла на уплату труда каменотесов, остальное мы беззастенчиво клали себе в карман. Шли дни. Игорь с утра до позднего вечера торчал на берегу, ничего не зная о нашей афере, а мы считали деньги и бездельничали. Пашка целыми днями пропадал в спортзале, появляясь на бригантине лишь к обеду и к ужину. Каким образом он собирался выкручиваться из сложившейся ситуации, оставалось загадкой.

Ничего не подозревающий Хозяин был доволен.

— Какие люди! — восхищался он, натирая бока кремом для загара. — Нет, какие люди! Памятник! Мне! И все бесплатно. Однако они меня совсем уморили…

Прошла неделя, и скульпторы, науськиваемые Пашей, закрыли «статую» полотном и заявили, что работа окончена, осталась только отделка.

В эту ночь, пока Командор крепко спал, из города тихо выехали грузовик и автокран, и с потушенными фарами направились в старинные каменоломни. Выбрав из торчащих там статуй которую поменьше, мы опутали ее веревками и привезли на берег, где установили рядом со скалой. Пашка расплатился с водителями, обошел статую кругом, попинал носком башмака и отряхнул ладони.

— Пошли спать, — сказал он. — Надо еще палубу отмыть после туристов.

Утром, при большом скоплении народа состоялось торжественное открытие «памятника». Покрывало поползло вниз, и нашим глазам предстал каменный истукан, задумчиво глядящий вдаль. Из всех островных изваяний это имело самый кошмарный облик. Пашка потом признался, что специально заранее разыскал именно такое.

Игорь был немного шокирован, но быстро пришел в себя.

— Я тронут… — бормотал он, пожимая руки присутствующим и не спуская глаз с монумента. — Я тронут… Очень рад…

Толпа рассосалась, и мы остались одни.

Игорь несколько раз обошел вокруг статуи и повернулся к нам.

— Похоже, конечно… — задумчиво сказал он. — Однако кто бы мог подумать, что эти туземцы — такие абстракционисты!

Глава 15

Близился день нашего отплытия.

За время, проведенное на острове Пасхи, мы отдохнули, прибавили в весе, а также — изрядно разбогатели. Последнее, впрочем, касалось только нас пятерых — Хозяин об этих деньгах не знал. Как говорил Пашка: «Это нам на конфеты»; сам Пашка был чертовски доволен собой и на прощанье разжился штангой и тяжеленной бронзовой статуей какого-то атлета. На круглом ее постаменте красовалась надпись: «Mens sana in coprore sano».[1] А вот Игоря постигло разочарование — несмотря на все его просьбы, островитяне наотрез отказались продать ему каменного идола. Конечно, они были правы — если раздавать моаи всем желающим, остров скоро лишится главной своей достопримечательности, поэтому Капитану пришлось удовлетвориться фотографиями и сувенирами, которых он набрал неимоверное количество.

Пополнив запасы топлива, провизии и воды, мы подлатали нашу бригантину и в один прекрасный день приготовились отправиться в путь. «Гончая» держалась молодцом — шторма ее миновали, а черви тередо не тронули обшитое медью днище. Инцидент с мелью тоже не причинил ей особого вреда, и мы со спокойной душой вывели бригантину на рейд.

Под утро все побережье было заполнено народом. Взрослые и дети, туристы и местные жители, мужчины и женщины — всем хотелось посмотреть на отплытие пиратской бригантины. Игорь расчувствовался, толкнул прощальную речь, встреченную аплодисментами, и полез в поджидавшую его шлюпку.

— Потоштите! — вдруг послышалось сзади. — Айн момент!

Обернувшись, мы увидели давешнего немецкого туриста. Сжимая в руках охапку газет, он проталкивался сквозь толпу и что-то кричал. Волосы его растрепались, маленькая тирольская шляпа с пером сбилась на затылок.

— В чем дело? — нахмурился Игорь. — Что вам, любезнейший?

— Потоштите… уф… — маленький немец совсем запыхался. — Ви… ви действительно пираты?

— Разумеется! — несколько раздраженно подтвердил Игорь.

— О-о! Герр Готт! — турист всплеснул руками. Очки на его носу подпрыгнули. — Я не знать про это! Так это есть прафда! Я приносить извинения!

Забросив газеты в шлюпку, он пожимал нам руки и улыбался.

— О! — кричал он. — Неушель ви есть капитан Гурей? Я хотеть с вами на память сфотографироваться! Ви есть улибаться, я есть улибаться вместе с вами! Айн момент! Сейчас отсюда вылетит птиц!

Полыхнул блиц, и фотоаппарат запечатлел семь ухмыляющихся физиономий. Даже не семь, а восемь — Капитан Флинт не упустил возможности влезть в кадр, и черт меня раздери, если он не улыбался! Лишь после этого мы залезли в шлюпку и под прощальные крики островитян отчалили. Добравшись до «Гончей», мы подняли паруса, развернулись и полным ходом направились в открытый океан, держа курс на северо-восток. Гостеприимный остров Пасхи становился все меньше и меньше и вскоре совсем исчез из вида.

— Славно отдохнули! — сказал Игорь, мечтательно закатив глаза. — Жалко только, что статую взять не удалось…

Погода была чудесная, и бригантина, подгоняемая свежим бризом, играючи бежала по волнам. Игорь удалился на камбуз готовить обед. Олег, расположившись у канатного ящика, увлеченно шелестел оставленными немцем газетами, как вдруг что-то привлекло его внимание.

— Друзья, поглядите-ка! — изумился он. — Это же про нас!

— Что «про нас»? — не понял Витя.

— Да статья же! Вот эта — «Необыкновенная встреча в Тихом океане».

Мы заинтересованно столпились вокруг него, даже я отпустил на время штурвал. Это была недельной давности «Дейли телеграф», а статья содержала откровения Ларри Эдвардса-младшего — капитана «Фортуны». В ней он красочно описывал встречу с пиратским кораблем, причем нельзя было понять, доволен он этим обстоятельством или наоборот. Заканчивалась статья утверждением, что это было незабываемо.

— Могу себе представить, сколько ему заплатили, — хмыкнул я. — А что в других газетах?

Почти везде сообщалось о наших подвигах. В наиболее давних выпусках это печатали петитом на последней странице, потом — все ближе к середине газеты, с оттенком юмора, и в заключение — вполне серьезно на первых полосах. «ЗАГАДКА ВЕКА!» — кричали аршинные заголовки, «СЕНСАЦИЯ ТИХОГО ОКЕАНА!» Журналисты всех стран (газет было штук сорок — турист, видимо, читал на нескольких языках сразу) стремились перещеголять друг дружку в придумывании громких заголовков — вот далеко не полный их перечень: «ОДИССЕЯ КАПИТАНА ГУРЕЯ», «ПРИКЛЮЧЕНИЯ КАПИТАНА ГУРЕЯ» (были там также «Новые…» и «Дальнейшие приключения»), «ХРОНИКА КАПИТАНА ГУРЕЯ», «ПРОКЛЯТИЕ КАПИТАНА ГУРЕЯ», «ТАЙНА КАПИТАНА ГУРЕЯ», а какой-то падкий на сенсацию французский репортер разродился заголовком «СЕМЬ СМЕРТЕЙ КАПИТАНА ГУРЕЯ». Сам Эдвардс «всплыл» еще в нескольких, помимо первой, статьях, в том числе в «СОКРОВИЩЕ КАПИТАНА ГУРЕЯ» и в «ВОСПОМИНАНИЯХ КАПИТАНА ГУРЕЯ». Половина статей сопровождалась не очень качественными фотографиями, где мы имели удовольствие лицезреть собственные физиономии.

Эксперты-историки и ученые довольно сдержанно комментировали эти сообщения и избегали прямолинейных высказываний. Большинство склонялось к мнению, что все это — не более чем утка. Кто-то предположил, что «Гончая» и мы — последние представители пиратского братства Карибских островов. Другие говорили, что капитан Гурей — потомок таинственного Черного Корсара, воспетого Эмилио Сальгари. Слава этого пирата в свое время могла поспорить со славой Моргана и Флинта. Какой-то ненормальный журнал высказал мысль, что «Гончая» — это не что иное, как вынырнувший из небытия «Летучий Голландец», а Гурей — сам Ван Страатен, взявший себе псевдоним, чтобы обмануть судьбу. Другой такой же бульварный листок, пошарив в архивах, заявил, что Гурей — это Джон Сильвер, но тут же встал вопрос, как у него выросла вторая нога, и в следующем номере статью разгромили в пух и прах.

Интереснее всего было читать объемистое исследование одного немца, выдвинувшего весьма любопытную гипотезу. По его мнению, Игорь принадлежал к старинному знатному роду и был выходцем из запорожских казаков. В архивах отыскался даже некий Тарас Гурей — бесстрашный атаман и лихой рубака, прославившийся в сражениях с польской шляхтой и бесследно сгинувший в самом зените славы. Ходили слухи, что его убрали люди Хмельницкого, но теперь-то ясно, утверждал автор статьи, что тот просто покинул Украину и вместе с сыном добрался до Средиземного моря, где примкнул к корсарам и пал в одной из стычек. Сын же его якобы стал капитаном и увел свою бригантину в Атлантику, где стал промышлять разбоем в районе… Бермудского треугольника, пока отдаленный потомок его не решился «выйти из подполья», избрав ареной своих действий Тихий океан.

Ларри Эдвардс — ни дна ему, ни покрышки — придерживался как раз гипотезы «Летучего Голландца», из-за чего наши письма так и не дошли по назначению — их попросту приколотили к мачте корабля во избежание неприятностей. Что поделать — моряки очень суеверный народ.

Мы не могли нахохотаться, читая эти статьи. Надо еще учесть, что фамилию Предводителя всякий раз нещадно коверкали — то «Гирей», то «Гарвей», а то и вовсе — «Герой». Пара-тройка наиболее догадливых исследователей вытащила на свет скупые заметки в прессе о нашем прошлом путешествии, но слабый голос истины потонул в лавине сплетен.

— Ну и ну… — поразился Коля. — Надо Игорю показать.

Лишь только помянули Предводителя, с камбуза послышались его яростные проклятия.

— Где Пашка?! — вопил он. — Где этот остолоп?! Тысяча чертей и две зеленых мухи!

Флинт в ужасе забился в канатный ящик, откуда время от времени выглядывал, блестя глазами. Наконец, люк трюма распахнулся, и на палубу вылетел разъяренный Командор. Завидев Пашку, он выхватил из-за пояса увесистый черпак и погнался за боцманом.

— Ты что, очумел?! — кричал тот, петляя и уворачиваясь.

— Я тебе покажу, где раки зимуют!

— Да что случилось-то?!

Места зимовки раков из бурного обмена любезностями узнать не удалось, зато мы узнали, что рассеянный Пашка, закупая по списку продовольствие, допустил досадную оплошность — спутал бататы с бананами и приобрел ящик сладкого картофеля и три центнера бананов, вместо того, чтобы сделать наоборот. И вот теперь, как утверждал Игорь, мы снова остались практически без еды.

— Неужели совсем ничего нет?

Кроме вышеперечисленных продуктов на складе был мешок сухарей, такой же мешок овсянки, ящик сгущенного молока и две огромные — в обхват величиной — банки малосольной салаки.

— Сгущенку-то зачем взял? — спросил Олег.

— Да не было больше ничего! — оправдывался тот. — В кашу добавлять будем… И вообще — чего вы кипятитесь? Бананы — тоже вещь. Вон, папуасы круглый год их едят, и ничего, довольны… Правда, Дим?

— Ну в самом деле, не стоит так расстраиваться, — вмешался я, растаскивая спорящих. — Не возвращаться же из-за этого. Доплывем до островов, а там видно будет.

Игорь мрачно посмотрел на меня и потряс половником.

— Конечно, доплывем! — буркнул он. — Но что, скажи мне, что мы сможем найти там, кроме бананов?

Возразить на это мне было нечего, и Хозяин, хлопнув дверью, удалился на камбуз.

— А что будет на обед? — запоздало крикнул вслед Коля.

— Овсянка, сэр! — издевательски послышалось из-за дверей.

Глава 16

Три дня мы шли под парусами, экономя горючее и используя попутный ветер. Экипаж отдыхал. Игорь ввел обязательный тихий час, хотя, признаться честно, мы и так не очень-то перетруждались. Направляемая твердой рукой Командора, бригантина на всех парусах летела к Австралии. После бурных событий прошедших недель Игорь снова вернулся к идее снять фильм о наших путешествиях. К отснятым прежде материалам добавились кадры с острова Пасхи и несколько красивейших морских зарисовок. А теперь вот Командору позарез понадобилась пустыня, которую он хотел пересечь на машине.

Мы загорали, ели овсянку с молоком и не особенно задумывались над завтрашним днем. Но прошло совсем немного времени, и наши надежды на спокойное плавание рассыпались в пыль. А началось все исподволь, с совершенно безобидных событий.

Однажды утром Паша, кряхтя, слез с кровати, несколько минут с хрустом разминал отлежанные за ночь члены, а затем, что-то бурча себе под нос, взобрался по трапу на палубу.

— Эге, глядите-ка, мужики, — неожиданно позвал он, — Флинт кому-то хвост подарил!

Галчонок стыдливо пятился, пряча свой тыл, где вместо хвоста красовалось два-три истрепанных пера. Я всегда хорошо относился к нему, а потому расстроился.

— Ну сколько можно над птицей издеваться… Кто это так глупо шутит?

— Игорь, неверное, швырнул в него чем-нибудь, — предположил Олег, и тут же окликнул его: — Игорь! Кто Флинта побил, не знаешь?

— Вот вы у него самого и спросите… — глухо донеслось из каюты.

— А это мысль! — обрадовался Паша. — Эй, капитан, кто тебя так отделал?

— Каррамба! — огрызнулся тот. — Работать идите, собачий нос!

— Это тебя бог наказал, — назидательным тоном заявил Пашка.

— Нет бога, кроме Кру-Кру! — незамедлительно отозвался галчонок. — Ночью ищите! — он клюнул какую-то муху и резво умчался за канатный ящик.

— Болван, — сказал Пашка.

— Сам такой, — отозвался ящик.

Некоторое время все молчали.

— Похоже, кроме нас, на корабле еще кто-то есть, — медленно произнес Олег. — Хотя, если подумать, привидение — это «кто-то» или все-таки «что-то»?

— Да ну вас! — беспечно бросил Паша и направился к умывальнику, распевая по пути тут же придуманную песенку:

— Гм… Что же я с ними сделаю? — задумался он. — Это… Нет их и точка! Я… А, дьявол! — нелепо взмахнув руками, Пашка поскользнулся и с грохотом рухнул в раскрытый люк трюма. Через секунду оттуда показалась его разозленная физиономия.

— Опять эти огрызки! — он отодрал от подошвы банановую кожуру, с отвращением швырнул скользкий комок за борт и вытер ладони о штаны. — Сколько раз говорил — не разбрасывайте мусор где попало! Кто это тут намусорил?

Олег криво усмехнулся:

— Вот и я думаю — кто? Я не бросал, ребята не бросали, ты — тоже, об Игоре я вообще не говорю. Флинт бананов не ест, а очистки каждое утро появляются в разных местах… Что скажете?

Меня пробрала дрожь. Действительно, что-то тут было не так. У нас половина склада была завалена бананами, которые мы едва успевали подъедать по мере созревания, но я мог поручиться, что все отходы выбрасывались за борт.

— Значит, бананы ест кто-то другой, — глубокомысленно заметил Виктор.

— Ты это… знаешь, не пугай! — встревоженно заявил Паша. Подумаешь, огрызки! от них и вреда-то никакого, пускай себе… — он поежился и огляделся. — А Игорь что говорит?

— А ничего не говорит, — вмешался Коля. — Распустились, дескать, на берегу, неслухи. Тебе самому во время ночных вахт ничего не кажется?

— Креститься надо, если кажется! — быстро нашелся Паша. — Знаете, что скажу? Давайте-ка вечерком прочешем трюм и посмотрим.

— Наивный ты человек, Пашка, — укоризненно покачал головой Олег. — Мы там две недели жили, и то всего не знаем, а ты за один вечер все хочешь осмотреть. Вместе пойдем. Кто еще хочет?

— Я, — вызвался я. — Вить, пойдешь?

— Вот только вахту достою…

Однако планам этим не суждено было свершиться — ближе к вечеру Игорь заприметил на горизонте новый корабль и тут же загорелся идеей запастись продуктами.

— Ну, все, — разочарованно сказал Пашка, когда мы шли с совещания у Капитана. — Накрылись наши поиски. У Игоря очередной блицкриг. Надеюсь, хоть сейчас все мирно обойдется…

Когда мы вышли на палубу, в двух кабельтовых справа по борту параллельным курсом шла большая — в половину нашей бригантины — прогулочная яхта. Не прошло и пяти минут, как нас заметили и подплыли поближе. «Sailor Moon» — можно было различить на носу.

— Лакомый кусочек! — Игорь в восторге потирал вспотевшие ладони. — Сейчас подойдем поближе, и я высажусь на борт. Дима! Паша! Пойдете со мной. Коля, Витя, Олег — останетесь на «Гончей». Если что, я дам сигнал: услышите мой выстрел — сразу открывайте огонь.

С яхты на нас глазела разношерстная публика, восхищенно разглядывая гордый контур бригантины, резные украшения и оснастку. Паша не удержался и принялся в одиночку ворочать по палубе пушки, изредка подмигивая симпатичной блондиночке в мини-юбке, которая стояла на носу яхты.

Из дверей своей каюты выглянул Предводитель.

— Скоро начнем, — театральным шепотом объявил он. — Паша, будь готов!

— Всегда готов! — повинуясь многолетней привычке, Пашкина рука отработанным движением взлетела над головой в пионерском салюте.

Заскрипела дверь. Неожиданное, как в сказке, появление на палубе Командора вызвало шквал аплодисментов. Бряцая оружием и опираясь на костыль, он медленно и важно похромал на капитанский мостик, подул в рупор и объявил, что все их имущество, судно и груз переходят к капитану Гурею. Толпа на яхте просто взорвалась от удовольствия, и Игорь растерялся.

— Не верите, да? — крикнул он и, обернувшись к нам, махнул рукой. — Взять их!

Взметнулись и впились в борта яхты абордажные крючья, и мы потянули что было сил. Сам Флинт не смог бы лучше провести абордаж. Прежде чем туристы стали что-то понимать, наша троица уже спрыгнула на яхту. Особенно устрашающий вид был у Пашки. Одетый в свои заплатанные турецкие шаровары и туфли с загнутыми носами, он размахивал кривой саблей и выкрикивал угрозы. За время плавания он постоянно отрывал от своей шляпы куски фетра для пыжей, и теперь на бритой его голове было нечто вроде фески. Воевать с ним почему-то никто не захотел, наоборот — все одобрительно хлопали его по плечу и тянули к столу, а светловолосая девушка в платьице-матроске с широкоэкранным декольте глядела на него ну прямо-таки влюбленными глазами в пол-лица — не девочка, а какая-то японская мультяшка.

— Ты… эта… че смотришь-то? — Пашка смущенно потупился и поскреб гладкий затылок.

— Ах, до чего же здорово! — воскликнула красавица и совсем по-детски запрыгала и захлопала в ладоши. — Я и не знала, что папа подготовил мне ко дню рождения такой сюрприз! Это лучшая морская прогулка в моей жизни! Идемте, идемте же к столу!

Игорь хотел было что-то сказать, но толпа подхватила нас под руки и с почетом усадила за стол, уставленный всевозможными деликатесам. Пашка, рядом с которым устроилась пленительная именинница, торопливо подтянул к себе копченого угря и принялся разливать вино.

— Ах, ах! — щебетала девушка, не сводя с него своих огромных голубых глазищ. — Скажите, а вы, случайно, не Арнольд Шварценеггер?

Паша поперхнулся угрем, с трудом проглотил застрявший в горле кусок и покосился на нас. Игорь показал ему кулак.

— Не-е… — смущенно протянул наш друг. — Я Паша. В этой… в Перми живу. Слыхали, наверное?

— Ну, не надо скромничать! — девушка игриво придвинулась к нему и запорхала ресницами. — А я вас в кино видела. Как две капли воды, только с волосами. Это ведь был парик, да?

— Не, я это… не того… Поесть бы чего, а?

Со всех сторон к нам тянулись руки — пощупать, поздороваться, взять автограф. Что-то спрашивали, я отвечал наобум, мимоходом набивая карманы котлетами. Игорь, изрядно захмелев, подтолкнул меня локтем.

— Вкусно кормят, — сказал он. — Может, не будем их грабить?

Паша тем временем разошелся вовсю: он вооружился специальными щипцами и теперь с треском крушил омаров в майонезе. Во все стороны летели липкие брызги и огненно-красные осколки панцирей.

— А скажите, Дурман-паша, — не отставала незнакомка, — ведь вы тут кино снимаете, да?

— Ну, это… и кино тоже! — кивнул тот, вытирая углом скатерти замасленные руки. — Да я вообще во многих фильмах снимался — «Хищник», «Терминатор», «Москва слезам не верит»… Я с самим Спилбергом на короткой ноге. Бывало, спросишь его: «Ну что, брат Спилберг, как дела?», а он и отвечает: «Да так все, это, как его…» Большой оригинал!

Как и следовало ожидать, в духе гоголевской городничихи в разговор вступила подружка именинницы:

— Ах, Мэри, дорогая, ведь в «Хищнике» Шварценеггер снимался!

На миг в воздухе повисло гнетущее молчание, но через секунду Пашка нашелся.

— Ах, да! — он хлопнул себя по лбу. — Конечно, Шварценеггер. Но вот есть еще «Хищник-2», так там — я!

— Ну, так я, должно быть, ваш смотрела! — облегченно рассмеялась белокурая Мэри, окончательно завершив цитату.

Тем временем Игорь взобрался на стол с фужером в одной руке и бутербродом в другой и призывно помахал рукой.

— Дамы и господа! — провозгласил он. — Прошу тишины — сейчас будет тост. Друзья! В этот знаменательный день мы рады присутствовать на торжестве в честь именин нашей дорогой… э-ээ…

— Мэри, — подсказал Паша.

— Да! Так вот. Я, капитан Гурей, заявляю, что настоящее пиратство — это искусство, а истинное искусство всегда бессмертно! И я хочу пожелать…

Неожиданно в раскрытом иллюминаторе салона возник растрепанный Капитан Флинт, повращал глазами и разинул клюв.

— Нет бога! — крикнул он, — кроме Кру-Кру, и капи…

Игорь выхватил из-за пояса пистолет и, почти не целясь, пальнул в иллюминатор. Маленькое помещение заволокло едким пороховым дымом. Все чихали и кашляли.

— Попал? — вполголоса спросил Игорь. Я пожал плечами — дым рассеялся, и стало видно огромную дыру рядом с иллюминатором. Галчонок исчез. Гости были немного напуганы, но Хозяин не растерялся и, подняв бокал, воскликнул:

— Да здравствуют пираты!

И в этот момент снаружи громыхнул пушечный залп!

— Что это?! — взвизгнула виновница торжества.

— Салют! — крикнул Паша. — Салют в твою честь, дорогая!

Игорь, мельком глянув на часы, резво подбежал к нам.

— Кончай свой брачный танец! — прошипел он. — Тоже мне, Жан Клод Как Дам… Пора сматываться — это наши палят. Если мы их не остановим — они всю яхту в щепки разнесут.

Все были уже снаружи. Игорь, деловито свернув скатерть со всем содержимым в громадный узел, взвалил его на плечо и, подбадривая Пашу тычками, вывалился на палубу.

— Куда?! — кричал тот. — Я не хочу!

Завидев нас, стрельбу на «Гончей» прекратили. Игорь откланялся, и мы, перебравшись на борт бригантины, обрубили абордажные канаты, и «Гончая» словно призрак растворилась во тьме.

Игорь развернул скатерть и теперь расставлял на ней трофейные тарелки. В большой корзинке горкой лежали миндальные пирожные.

— Чур, мне пять штук! — воскликнул Игорь, завидя их. — Я пока еще Капитан!

Быстро разделавшись со всеми блюдами, мы распили в честь удачно проведенной операции бутылочку вина и расположились на отдых.

— Надеюсь, они на нас не обидятся, — заметил я. — Хоть будет что потом дома вспомнить. Не часто в наше время встретишь пиратов.

— Все это хорошо, — заметил Витя. — Но что дальше? Так и будем промышлять мелким каперством?

Все замолчали — вопрос был далеко не праздный. По меткому выражению Командора, экипаж имел обыкновение есть три раза в сутки, и теперь встал перед дилеммой — грабить или не грабить. Игорь задумчиво отправил в рот последнее пирожное и стряхнул крошки.

— Что-нибудь придумаем, — примирительно сказал он. — А пока что поплывем к островам.

— А я свой адрес оставил! — похвастался Паша. — Этой… которая на яхте. Как думаете, она напишет? Мэри обещала…

— Заладил: «Мэри! Мэри!» — осадил его Предводитель. — И чего ты в ней нашел? Ни кожи, ни рожи, ни спереди, ни сзади… одни глаза на лице. У нее, между прочим, волосы крашеные и зубы вставные.

— Волосы… зубы… крашеные… — растерянно пробормотал Паша и умолк.

— Дима, заступишь на вахту, — приказал меж тем Игорь. — Остальным — отбой.

Я встал к штурвалу. Все огни были потушены, лишь в нактоузе светилось круглое желтое окошко компаса. Снасти корабля тихонько поскрипывали.

— Да! чуть не забыл, — Игорь в ночной рубашке и колпаке выглянул из дверей каюты. — Увидишь корабль — немедленно буди меня. Ясно?

— Ясно… — вздохнул я. — Спокойной ночи.

Глава 17

Миновала неделя. Жара ушла, сменившись облачной прохладой и свежим ветром, под напором которого бригантина летела как на крыльях. Мы занимались обычными своими делами — поддерживали порядок на судне и вели наблюдение за морем. Паша всерьез готовился к экспедиции в корабельный трюм, но почему-то всякий раз ее откладывал. И ладно, если бы дело было в нас — мы вовсе не отказывались сопровождать его, — просто боцман сам под разными благовидными предлогами уклонялся от похода.

— Завтра, — отбояривался он, — у меня дел сегодня куча.

Сегодня Пашке опять было не до рейда — после недельного пребывания статуи в кубрике он загорелся идеей приспособить ее в качестве носового украшения бригантины и теперь торопливо отпиливал постамент. С кормы слышался скрежет ножовки и проклятия в адрес очередного сломанного полотна. Опилки сыпались на вспотевшего Пашку, и вскоре его самого стало трудно отличить от статуи. Стоящий рядом Капитан Флинт с интересом наблюдал за ходом работ.

— Зря ты это затеял, — хмуро сказал Виктор. — Первый же шторм сорвет такую тяжесть.

— Что ты понимаешь! — пропыхтел Паша, не переставая орудовать ножовкой. — Мы ее проволокой прикрутим…

— Хоть гвоздями прибей — все равно сорвет.

— Не сорвет.

— Сорвет.

— Не сорвет. Красиво будет! А, ч-черт…

Что-то щелкнуло, Паша покосился на сломанное полотно, отложил ножовку и вручную отломил статую от постамента, благо, пилить оставалось — всего ничего.

— Помоги.

Подхватив бронзового атлета, они с пыхтением отбуксировали его на нос и прикрутили к бушприту. Рука изваяния была занесена над головой, как бы для замаха, и вид у нашей посудины был теперь совершенно невообразимый. Паша подмел палубу, поплескался у рукомойника и покатил бронзовый цилиндр к борту, намереваясь столкнуть его в воду.

— Подожди, — остановил его Игорь. — В хозяйстве пригодится.

— Для чего? — опешил боцман.

— Я из него гнет для огурцов сделаю.

Паша пожал плечами, но перечить не стал и под руководством Капитана уволок тумбу к нему в каюту. «Ставь сюда», — распорядился тот. Послышался грохот и душераздирающий вопль, затем из люка показался Паша с задумчивой миной на лице.

— Кто кричал? — спросил Олег.

— Где? А… Флинта зашибли… Слушай, Олег, где Игорь хочет разжиться огурцами?

— Понятия не имею. В Австралии, наверное.

— Может быть… — поправив на затылке свою тюбетейку, Пашка спустился на камбуз и загремел сковородками — сегодня была его очередь дежурить, и он собирался приготовить жареные бананы с селедкой.

Из трюма, прихрамывая, выбрался Флинт.

— Нет бога… — горько посетовал он. — И Паша… чтоб ему!

Обед накрыли на полубаке. Несмотря на экзотический привкус, Пашкина стряпня оказалась вполне съедобной.

— Ты что, влюбился? — спросил Игорь, поморщившись. Паша поперхнулся и сделал круглые глаза.

— Откуда ты знаешь?

— Пересолил.

— А-а… — с облегчением сказал тот. — Это не я, это от селедки. Вина принести?

— Да уж как-нибудь сам уж… — Хозяин грузно выбрался из-за стола и направился на камбуз.

— Ничем ему не угодишь! — прокомментировал Паша. — То не так, это — не этак…

Вернувшись, Игорь разлил вино по стаканам и вновь принялся за еду. Из-за канатного ящика, припадая на одну ногу, выбрался Капитан Флинт и короткими перебежками пробрался к столу, ожидая подачки. Витя не выдержал и отправил под стол кусок селедки.

Командорская ложка с грохотом обрушилась на стол:

— Не сметь разбазаривать продукты! Избаловали животное!

Закончив трапезу, Игорь удовлетворенно погладил живот и водрузил среди грязной посуды большой капитанский глобус. Мы заинтересованно подались вперед.

— К делу! — бодро сказал Командор, встал и оперся кулаками на стол. — Известно ли вам, други мои, что мы приближаемся к обширному архипелагу островов Тихого океана? — палец Игоря ткнулся в глобус и очертил окружность.

— Знамо дело — приближаемся, — Коля кивнул и отхлебнул чаю. — А что?

— А известно ли вам, что оные острова населены дикарями, коих нам следует опасаться?

Все угрюмо покосились в мою сторону, и я почувствовал, как вокруг меня образовалось пустое пространство.

— Ты считаешь, это опасно? — спросил я.

— Конечно, опасно! — подхалимски выкрикнул Паша.

— Я против островов. Эти туземцы… голые совсем, черные…

— И размножаются, откладывая яйца! — хмуро закончил Хозяин.

— Ка… какие яйца? — ошеломленно спросил я. — В смысле… свои? В песок?

Паша захихикал.

— И попрошу посерьезнее! — Игорь с неудовольствием покосился на боцмана. — Вот что, хлопцы, я тут недавно книжку одну прочитал — ужас, что творится. Тут, если хотите знать, вовсе и не люди живут!

Я окончательно растерялся. Пашку еще можно было понять, но Игоря…

— Что за чушь ты несешь?!

Игорь многозначительным жестом бросил на стол пухлый том в синем переплете и раскрыл его на заложенной странице.

— На, прочти, если не веришь!

Я протянул было руку, но Олег опередил меня и, схватив книгу, вслух принялся читать:

— «Эти острова находятся на самом краю света; там живут безобразные низкорослые люди с кривыми ногами и огромными животами. Во лбу у них третий глаз, а кроме того, словно птицы, они несут яйца…» Бред какой-то! Что это за книга? — Олег захлопнул ее и, перевернув, рассмеялся.

— Чего смеешься? — недовольно спросил Капитан. Олег повернул том, и с обложки блеснуло золотом оттиснутое название — «Синдбад-мореход». Я не выдержал и расхохотался тоже. За мной — все остальные.

— Чего ржете?! — Игорь медленно багровел. — Вам мало этого, да? — порывшись за пазухой, он извлек потрепанную книжицу в яркой обложке и торжествующе помахал ею у меня перед носом. Я успел лишь заметить слова: «История открытия…» — Вот здесь написано, как опасны здешние места. Тут, между прочим, уже одного капитана съели — не то Чук его звали, не то Гек… не помню.

— Кук, может быть? — подсказал Виктор.

— Точно! — воскликнул Игорь и подозрительно посмотрел на него. — А ты откуда знаешь? Ну и команда мне досталась — ничего нельзя в тайне сохранить. Почему мне не доложил, а?

— Так ведь это давно было! Двести лет назад!

— Давно, говоришь?! — взревел Предводитель. — А книга-то совсем новая!

Спорить было бесполезно.

— Какой хоть он был из себя, Кук этот?

— Худой такой, длинный… — начал вспоминать Паша.

— Да? — Игорь озабоченно осмотрел свой живот. — За что ж они его… И много там дикарей?

— Тысячи три-четыре.

— Черт! — выругался Предводитель. — Многовато. А ну как они и впрямь людоеды?

— Не думаю, — степенно высказался Коля. — Да и что они нам могут сделать?

— Вам-то, конечно, ничего не сделают! — рассердился Игорь. — А вдруг у них по старой памяти ежегодно в каждый праздник капитана съедать полагается?!

— Двести лет — немалый срок. Не думаешь же ты, что они съели уже двести капитанов?

— Гм… — задумался Игорь. — Пожалуй, что и так. А вообще-то если осторожно, то такие кадры можно отснять… Вот что, он встал и вразвалочку прошелся вокруг стола. — Олег — бегом на мачту и глядеть в оба! Коля — к моторам! Дима — за руль! Витя! на камбуз, мыть посуду. При обнаружении острова все переговоры беру на себя.

— А мне что делать? — спросил Паша.

— Отдыхай, — милостиво разрешил Предводитель. — Тебе в моем плане отведена главная роль.

Паша, бросив в нашу сторону торжествующий взгляд, отправился на корму и развалился в тени — переваривать обед. Игорь удалился в каюту разрабатывать план, а Олег вскарабкался на мачту. Дизель был запущен, и форштевень бригантины с шелестом резал легкую волну. Миновал полдень, когда с мачты раздалось громкое: «Земля!» В минуту на палубу высыпал весь экипаж. Хозяин, растолкав остальных, пролез на нос с подзорной трубой и набросился на нас с Олегом.

— Где ваши глаза, олухи? Это ж голый булыжник! Нам с людями остров нужен, с людями! Обоим по наряду вне очереди.

Пашка, в спешке набивший себе шишку о мачту, обозвал нас нехорошими людьми и отправился досыпать.

Через десять минут Олег заметил второй остров.

Архипелаг оказался ничего себе — не прошло и часа, а мы с Олегом уже имели по шесть нарядов на брата — как назло, все эти острова были пустынны. К вечеру мы совершенно выбились из сил, а Хозяин вдобавок охрип и вновь подвернул свою многострадальную ногу.

— Черт с ними… — устало махнул он рукой под вечер. — Отбой.

Я остался на вахте. Пашка, выспавшийся на несколько ночей вперед, теперь уныло слонялся по палубе, поддавая ногами пустые бутылки и поругиваясь втихомолку. Капитан Флинт, походкой, очень похожей на Пашкину, хвостом таскался за ним, старательно, со вкусом повторяя наиболее понравившиеся слова и выражения. Колоритная эта парочка ползала по палубе до двух часов ночи, потом Пашка угомонился, осушил на сон грядущий шкалик вина, после чего спустился в кубрик.

Игорю не спалось — иллюминаторы капитанской каюты светились. Дул легкий ночной бриз, и «Гончая» уверенно шла под малыми парусами. К трем часам ночи Коля сменил меня у штурвала.

В кубрике тоже не спали. Лежащие без сна под одеялами мои спутники шепотом что-то обсуждали.

— …белое совсем и подкрадывается бесшумно, — замогильным голосом рассказывал Витя. — И петли дверные по ночам скрипят.

— А отпечаток помните? на камбузе? — вмешался Олег.

— Еще бы не помнить!

— Ну что вы как пионеры в лагере, ей-богу! — усмехнулся я, плюхаясь на койку и стягивая башмаки. — Опять про привидение?

— А ты не смейся, — нахмурился Олег. — Я сам не раз его видел. Странное существо. Ходит, понимаешь, по кораблю ночами…

— И… что делает? — ахнул Паша и зажал рот рукой.

— Всем крышка!!! — хрипло крикнул кто-то из-под кровати. Все подпрыгнули и испуганно переглянулись.

— Это Флинт, — успокаивающе сказал Витя, сунул руку под кровать и извлек наружу трепыхающегося галчонка.

Далее события развивались стремительно и сверхъестественно. Из каюты Капитана вдруг раздался дикий крик — так кричат терзаемые львом антилопы. Через секунду еще один такой же крик донесся с палубы.

— Началось! — истерически крикнул Паша, метнулся к двери, задвинул засов и рыбкой нырнул под кровать. Мы замерли кто где сидел — в коридоре послышались тяжелые размеренные шаги, а через несколько секунд на дверь обрушились мощные удары.

— Не открывайте!!! — в ужасе заорал Паша из-под кровати. — Это оно!

Надо сказать, что я испугался едва ли меньше Пашки. Олег, бестолково шаря в темноте по кровати, пытался нащупать свой меч. Дверь трещала и сотрясалась до последнего болтика, пока, наконец, не слетела с петель и не рухнула на пол. Воцарилась тишина. Опасливо выглянув из-за подушки, я увидел что-то огромное и белое, заполнившее весь дверной проем. В руке это нечто держало массивный шандал с тремя свечами, одна из которых еще горела.

Это был Командор. Глаза Игоря вылезли из орбит, на лице застыла гримаса ужаса. Ночной колпак сбился на ухо, белая рубаха была распахнута на груди. Мне стало плохо — показалось, что сейчас он выкрикнет: «Пестрая лента!» и рухнет замертво, цепляя пальцами дверной косяк.

В руке Хозяин судорожно сжимал какую-то книжицу.

— Игорь! Друг! Как ты нас напугал!!! — возбужденно-радостно закричал Пашка, но из-под кровати не вылез.

— Игорь, т-ты кто? — заикаясь, спросил Виктор из-за шкафа.

— Кто? — сердито переспросил тот. — Тень отца Гамлета! А ну, вылазьте, — он беспокойно заоглядывался. — Вылазьте, вылазьте. Все целы? Крик слышали?

— С-слышали, — выдавил я. — А ты?

— Еще б не слышать! Это я кричал.

— А второй раз?

— Коля. Наверное, он тоже увидел ЕГО.

— Кого? — Пашка все же выглянул наружу, как улитка из раковины, даже, кажется, глаза у него сделались на стебельках.

— Не время рассуждать! — Игорь осмотрелся в поисках оружия и с лязгом вытянул из висящих на стене ножен саблю. — Скорее наверх! Может, мы еще успеем.

Похватав свое снаряжение, мы вывалились в коридор и бегом направились к выходу. Впереди, выставив перед собою руку с отточенным клинком, семенил Командор, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Кроме звяканья перекатывающихся бутылок, ничего не было слышно.

Палуба была залита призрачным лунным светом. Брошенный штурвал зловеще поворачивался. Нашего друга видно не было.

— Коля! — позвал Игорь. — Откликнись! Эх, опоздал я… — В этот миг на корме кто-то застонал. Пашу удалось остановить раньше, чем он метнул туда гарпун, и вскоре Игорь уже совал Коле под нос склянку с нашатырем, приводя того в чувство. Старпом чихнул и открыл глаза.

— Это вы! Слава богу…

— Живой! — обрадовались мы. — Что стряслось?

Ответил за него Игорь.

— Дело так было, хлопцы. Я Библию перед сном решил почитать, а то пишут кругом про нее, а я и не читал никогда. Лежу. Читаю. Тишина, благодать, свечи ровно так горят. Я уж до Апокаляпсуса дошел, как вдруг слышу — словно кто скребется в окошко. Думаю: Витька покурить вышел, спички ищет. Беру коробок, оборачиваюсь — батюшки светы! — там, в проеме — лицо! Только не человека лицо…

— Не человека… — повторил Олег.

— Дьявола! — прошептал Коля. — Белого дьявола! Оно улыбалось…

— Ухмылялось! — подхватил Хозяин.

— Скалило зубы!

— Оно пожирало банан!!! — взревел Предводитель.

— А потом прыгнуло на меня, — устало закончил Коля. — Вот и все.

Мы многозначительно переглянулись — дело приобретало зловещий оттенок.

— Надо поймать его! — вскричал Игорь. — Поймать во что бы то ни стало!

— Конечно, конечно! — закивал Паша. — Я давно хотел предложить…

Что он хотел предложить, осталось загадкой. Корабль сотряс жестокий удар, и мы повалились на палубу. Пушки, бочки, ящики с грохотом повалились за борт и в трюм — «Гончая» медленно валилась на правый борт.

— Это рифы!!! — вскричал Хозяин. — Спасайтесь!

Трещали доски обшивки, один за другим лопались канаты такелажа. Медленно, как в дурном сне, верхушка мачты обломилась и рухнула на палубу. Не успели мы ахнуть, как нас накрыло парусом и мы потеряли всякую ориентацию. Корабль еще пару раз судорожно дернулся, скребя днищем о камни, и замер. «Гончая» села на мель.

В наступившей тишине слышались пыхтение и ругательства. Чиркнула спичка, осветив растерянные физиономии моих спутников на фоне тяжелых складок парусины. Хозяин обзавелся свежим синяком под глазом, а Коле отдавило ногу бочонком, но серьезно, похоже, никто не пострадал.

До самого утра мы не могли уснуть, а когда рассвело, стало ясно, что Командор ошибся.

Это были не рифы.

Это был остров.

Глава 18

Над зеркально гладкой поверхностью океана стлался легкий туман. В тусклом свете раннего утра «Гончая» с серыми потрепанными парусами и облупившейся краской теперь и впрямь напоминала «Летучего Голландца». Было тихо, лишь волны с легким шелестом накатывали на пологий песчаный пляж.

— Да, дела… — протянул Хозяин, извлекая из кармана трубку. — Похоже, на сей раз мы здорово застряли.

Мы с Игорем стояли на широкой песчаной полосе, опоясывающей остров по периметру. Рядом покачивалась шлюпка. Я кивнул, соглашаясь, и оглянулся на плотную стену растительности у нас за спиной. Влажный, полный шорохов и птичьих голосов тропический лес тянулся до самого центра острова, где виднелась макушка невысокой горы — потухшего в древние времена и уже частично обрушившегося вулкана.

Итак, первое желание Капитана исполнилось, хотя и не совсем так, как хотелось бы… Очередь была за туземцами.

Было видно, как по палубе «Гончей» снуют наши друзья. Бригантина основательно села днищем на один из прибрежных коралловых рифов, кольцом окружающих остров. За все время нашего путешествия корабль не получил столько повреждений, сколько выпало на его долю в эту тихую, почти безветренную ночь. Канаты такелажа спутались и порвались. Две пушки провалились в трюм, наглухо забаррикадировав проход. Бочонок с водой лопнул и рассыпался, успев перед этим сокрушить трап и канатный ящик. В довершение всех бед бушприт, не выдержав тяжести привязанной к нему статуи, обломился и пошел на дно, прихватив с собой верхушку мачты. Сквозь кристально-прозрачную толщу воды было видно злосчастную скульптуру, которая, лежа на спине, казалось, грозила нам кулаком. Помимо этого на судне была еще масса всяческих поломок, а из разошедшихся при ударе швов хлестала вода.

Взошло солнце. Игорь выколотил трубку о каблук и полез в шлюпку.

— Поплыли обратно, — распорядился он. — Островом потом займемся. Эх, угораздило же нас!

На корабле кипела работа. Трое наших друзей при помощи блока вытаскивали из трюма пушки. Коля руководил, сидя в кресле и вытянув забинтованную ногу. Мы с Игорем занялись пробоинами и работали весь день, не покладая рук, но не исправили и половины всех повреждений. Бушприт со дна достали, но вот приладить на место кусок мачты не удалось. Швы законопатили, просмолили и забили медными листами и теперь сидели на палубе в ожидании прилива. Командор удалился в каюту, сказав, что соснет часика два. Пашка хотел было последовать его примеру, но передумал и отправился готовить ужин.

— Странный корабль, — заметил Витя, распрямляя усталую спину. — Все время что-то отваливается. Такое впечатление, что его строили на один раз… Эй, смотрите! — он вскочил, указывая на залив. — К нам гости!

Шесть узких долбленых челнов неторопливо подгребали к нам. Не утруждая себя подсчетом сил противника, я вскочил и бросился к каюте Предводителя.

— Подъем! Тревога!

— А? Что? Пожар? — Игорь выскочил на палубу в одних трусах, охнул и заметался: — Пашка! Пашка!

— Я здесь, Капитан! — показалась из трюма бритая боцманская голова.

— Скорее ботфорты! треуголку! парадный мундир! Эх, не вовремя, как не вовремя… Дим, готовься переводить. Олег, скорее к пушкам! Да шевелитесь же, черт вас дери!

Первая группа дикарей проворно взобралась по якорным канатам и направилась к мостику. Почти все были безоружны. Столпившись на палубе, они с любопытством трогали снасти и переговаривались. Диалект их оказался знакомым — и я, и Олег прекрасно их понимали. Рослый туземец, разукрашенный замысловатой татуировкой, шагнул вперед.

— Перво-наперво, — сказал Предводитель, — надо войти к ним в доверие. Закупим продуктов, а об остальном договоримся позже. Ну-с, начнем.

— Табак. Виски. — Вдруг на чистейшем английском сказал туземец. Мы опешили.

— Чего-о?

— Табак, виски, — широко улыбаясь, повторил тот. — Хотим купить.

Стоявшие за его спиной островитяне одобрительно залопотали. Из беседы выяснилось, что в лексиконе вождя насчитывается от силы три десятка английских слов. Туземцы давненько уже не видели кораблей, и все «блага» цивилизации, заключавшиеся для них в основном в спиртном и табаке, были сейчас дефицитом. Стоит ли говорить, с какой охотой они согласились торговать с нами! Игорь в восторге бегал по палубе и потирал руки. С берега прибыла пирога, груженная кокосовыми орехами, после чего туземцы, получив коробку прессованного табака, отплыли обратно, а Игорь, прихватив с собою Колю, заперся на складе, готовясь к завтрашней торговле.

Всю ночь Хозяин не спал — из трюма доносился грохот передвигаемых ящиков, шелест оберточной бумаги и щелканье костяшек счетов, а утром, едва лишь рассвело, Предводитель высадился на остров и принялся за дело.

Первым делом, неподалеку от побережья, из парусины и пальмовых стволов был сооружен внушительных размеров торговый ларек, на прилавке которого Хозяин красиво разложил приготовленные товары — куски ситца и бумазеи, табак, вино и разнообразную бижутерию. Все это было привезено на берег в шлюпке, и мы непрестанно подвозили новые товары и образцы — ножи и кинжалы, сласти, безделушки и всевозможную одежду из пиратского гардероба. Пашка, весь перемазанный синей краской, доканчивал малевать яркую вывеску, гласившую:

В девять утра появились первые покупатели, а к десяти у прилавка уже вовсю толпился народ. Попавший в родную стихию Хозяин совершенно забыл о каких-то там киносъемках. Он метался по лавке, успевая отвешивать подзатыльники Коле, исполнявшему обязанности приказчика, пилил сахар, принимал плату, отпускал товар, отрезал, насыпал, взвешивал, заворачивал и непрерывно говорил.

— Новейшие изделия! Па-аследний крик моды! С пылу, с жару, хватай сразу пару! С пальцем — пятнадцать, с огурцом — двадцать! Налетай — подешевело, халява плиз… Что вам, дамочка? Сахарку для ребеночка? Сей секунд! Получите-с. С вас три банана. Где ребеночек-то ваш, покажите хоть… Господи!!! Уберите скорее! Следующий! Ах, вас трое… Понятно. Завернуть или прямо тут разопьете? Прошу. С вас три десятка бататов. Нет, стакана не дам. Не дам, и не просите. Ага. Сам такой… Следующий!

За задней стенкой ларька я, Виктор и Олег споро упаковывали в мешки выторгованные продукты. К обеду мы уже еле держались на ногах. Игорь же, казалось, нисколько не устал.

— А вот эти брюки примерьте, в клеточку, — суетился он вокруг очередного покупателя. — Зеркало вон там, за шторкой. Что вам? Нет, пустые бутылки не принимаем. Ну, а вам, мадам, конечно, бижутерию? Осмелюсь предложить вот это колечко в нос, оно вам очень к лицу. Всего один орех. Мерси, мадам… Мужик, я же тебе русским голосом сказал — посуду не принимаем! Ах да, ты по-русски не понимаешь… Вон там, видишь — Паша стоит, предложи ему бутылку, он их собирает, заодно и объяснит тебе, что к чему. Следующий!

В хвосте очереди лоснящимся на солнце бильярдным шаром то и дело мелькала бритая Пашкина голова.

— Что дают? — весело кричал он, вытягивая шею и создавая нездоровый ажиотаж. Чувствовалось, что он тоже попал в родную стихию — при виде очереди в нем проснулся стародавний инстинкт, и Паша, вооружившись зонтиком, полез в толпу. Толкаясь и раздавая тумаки направо и налево, он добрался до прилавка, где сразу стал прицениваться к пиджакам, дегустировать продукты и пробовать ткани на прочность. То и дело слышались его выкрики: «А еще в шляпе!», «Вы здесь не стояли!», «Две штуки в одни руки!» и: «Товарищи, товарищи! Сахару всем не хватит — очередь не занимать!»

Капитану Флинту тоже не сиделось на месте. В конце концов алчный Командор чуть было не продал и его тоже, но Витька вовремя вытащил галчонка из лавки.

В четыре часа Игорь захлопнул окошко и вытер пот.

— Фу-у, ну и денек! — довольно сказал он. — Айда на корабль.

Продукты упаковали и перенесли в шлюпку, после чего мы сели на весла и отвалили от берега. На судне Игорь распаковал видеокамеру, вставил кассету и уложил все в сумку.

— Думаю, на сегодня хватит торговли, — сказал он. — Солнце еще высоко, так что пару дублей успеем отснять.

Перекусив на скорую руку, мы вернулись на берег. Игорь повесил на ставни ларька табличку «РЕВИЗИЯ», после чего двинулся к туземцам, кружком расположившимся неподалеку. Из рук в руки переходила бутылка.

— Что он собрался снимать? — спросил я.

— Не все ли равно? — беззаботно отозвался Пашка, устраиваясь под пальмой. — Пусть делает, что хочет, а мы пока отдохнем.

Довольно скоро Игорю понадобилась помощь, я подошел поближе и принялся переводить. Хозяин был зол и красен как редиска.

— Объясни ты им, наконец, — раздраженно сказал он, — что я хочу, чтобы они пробежали по берегу за Пашкой так, будто хотят его изловить.

Собравшиеся туземцы все как на подбор были рослые, мускулистые парни, все при оружии и все под мухой. Рядом, полузасыпанные песком, валялись пустые бутылки. Островитяне посовещались минут пять, после чего один из них вышел вперед.

— Как я понял, — начал он, — большой белый вождь хочет, чтобы мы пробежали по берегу, преследуя гологолового человека, который сейчас спит под деревом, и за это получим по бутылке вина и коробке табаку, так?

— Правильно, — кивнул я.

Дикари еще посовещались, и мой собеседник продолжил:

— Если белый вождь добавит еще две бутылки, мы можем поймать гологолового и сварить его. Вождь согласен?

Игорь некоторое время боролся с соблазном, затем покачал головой.

— Не надо варить, — сказал я.

— Тогда зачем гоняться? — резонно удивился туземец. Я застонал.

— Чего ты возишься? — раздраженно спросил Командор. — Не можешь перевести, так и скажи!

— Видишь ли, Игорь, в их языке нет такого понятия — «как будто». Может, будет лучше, если перевести: «Догонять, но не догнать»?

Игорь фыркнул:

— Какое мне дело до ваших языкастых тонкостей! Переводи, как хочешь, лишь бы побежали! Я добавлю им две бутылки — черт с ними, пущай подавятся…

Туземцы покивали и отошли в сторонку — подготовиться.

Игорь раздвинул штатив и засуетился над видеокамерой. Приготовив все для съемки, он препоручил аппарат Виктору, а сам разложил складное кресло, расположился в нем с рупором в руках и приготовился руководить.

Парни-туземцы возвратились в полной боевой раскраске, волоча за собой здоровенный медный котел, и теперь ожидали в стороне. На рейде белели паруса нашей бригантины — рассчитывая управиться впятером, мы оставили Колю на судне, а тот в свою очередь решил опробовать судно на ходу (во время прилива «Гончую» с мели сняли).

— Начали! — скомандовал Игорь.

Олег подошел к мирно спящему Пашке и потрепал его за плечо.

— Паша, — позвал он, указывая на четверых парней с копьями, державших за ручки котел. — К тебе пришли!

— А? — встрепенулся тот, садясь и протирая глаза. Олег благоразумно отошел в сторонку. Зажужжала видеокамера. Паша зевнул и недоумевающе уставился на дикарей.

— Ребята, вам чего?

Ни слова не говоря, те выставили копья и двинулись в наступление. Пашка испугался уже по-настоящему и беспокойно заоглядывался.

— Эй, вы чего? Вы это… че надо-то?! Ребята, я же поел! Я же подкачался! Я не могу бороться сейчас!

Кто-то замахнулся копьем. Пашка схватил с земли здоровенный сук и стал медленно отступать вдоль берега, отмахиваясь от противника.

— Стоп! Стоп! — Игорь вскочил и вприпрыжку побежал следом за ними. — Что вы делаете! Я же сказал — никаких дубинок! Так, хлопцы, на исходную, и все сначала, все сначала!

Пашка облегченно бросился к Командору.

— Игорь! — вскричал он. — Чего им надо?

— Все в порядке! — Хозяин похлопал его по плечу и, плюхнувшись в кресло, поднес ко рту рупор. — Начали!

Дикари вскинули копья и всей толпой — человек в двадцать — понеслись на Пашу, который уже совсем перестал что-либо понимать. Решив, очевидно, что коварный Командор решил избавиться от него, он вскрикнул и запетлял по песку, уворачиваясь от летящих копий.

— Сто-оп! — снова вскричал Командор и задумался. — Как-то это все неестественно… Вот если бы его окружили… Да иди же сюда, идиот! Эй вы, там, приведите его!

Упирающегося Пашку под микитки притащили к Командору.

— Я не хочу! — извиваясь, кричал тот. — Изверги! Сатрапы! Палачи!

— Прекрати, — поморщился «режиссер». — Ничего тебе не угрожает. Короче, так: сейчас тебя окружат, а ты попытайся бежать, ясно? Отлично. Мотор!

— Мотор?! Какой мотор? — Пашка наконец разглядел Виктора. — О! Ведимокамера! Так мы чего, кино снимаем?! — он поплевал на ладони, пригладил усы и, напружинив мускулы, заулыбался, глядя в объектив. — Че говорить-то?

Подошел один из туземцев и сердито поинтересовался, долго ли им еще тут бегать и где обещанное вино. Я попросил его немного подождать.

— Начали! — крикнул в рупор Командор.

Теперь Пашка удирал «артистически» — вприпрыжку, не забывая останавливаться и демонстрировать мускулатуру. Улыбаясь во все тридцать два зуба, он грозил дикарям кулаком, обзывал их страшными словами и швырялся песком.

— Эй, погодите! — неожиданно вскричал Витя. — Сто-оп!

— В чем дело?! — разгневанный Хозяин вылез из кресла. — Что там у тебя?

— Кассета кончилась!

Игорь в бессилии швырнул рупор на песок и, уперев руки в боки, повернулся к дикарям.

— Перерыв, ребята, — устало сказал он. — У нас маленькая техническая неисправность. Еще пару дублей, и… Эй, чего это вы?

Острия копий были направлены в нашу сторону. Фаланга размалеванных туземцев медленно и молча надвигалась на нас.

— Э-э… короче, так…

— Бей их! — крикнул кто-то, и ощетинившаяся копьями толпа с ревом понеслась вперед.

— Бежим! — крикнул Игорь и зайцем припустил вдоль берега. Недолго думая, Витька бросил камеру и драпанул следом. Последними бежали мы с Олегом, затылком ощущая дыхание преследователей. Пашки я нигде не видел, сколько ни оглядывался. Копья и камни свистели вокруг нас, падая в песок и путаясь под ногами. Увязая в песке и шлепая по мелководью, мы обежали остров по окружности и вскоре вернулись к месту киносъемки. И тут неожиданно подоспела подмога. Бригантина, совершавшая сложные манипуляции неподалеку от берега, вдруг замерла на мгновенье, расцвела белыми бутонами пороховых дымков, и воздух сотряс грохот бортового залпа. Послышался нарастающий свист, и на берег, глубоко зарываясь в песок, дождем посыпались ядра. Надо отдать Коле должное — вынужденный одновременно управлять бригантиной и вести огонь, он не растерялся и, как потом выяснилось, наловчился бегать с мостика на батарейную палубу и обратно, успевая перезаряжать орудия и наводить корабль на цель. Во всяком случае, никого из нас не задело. Ничком рухнув на песок, мы прикрыли головы руками, а когда поднялись, дикарей уже и след простыл.

Далеко в море на волнах покачивалась наша шлюпка. Кто-то, в ней находившийся, усиленно работал веслами.

—‘Это Пашка! Удирает, ренегат!

Недолго думая, мы побежали вдоль берега, пока дикари не опомнились, но тут произошло непредвиденное. Наверное, с такого расстояния Коле действительно было трудно различить, кто есть кто — корабль развернулся другим бортом, и снова ахнул залп. Стреляли в нас.

— Не стреляй! — Игорь вскочил и замахал треуголкой. — Это мы! А, черт!!!

Снова грохнуло, и снова вокруг засвистели ядра.

Вскочив, мы не раздумывая устремились в лес. Вслед нам непрерывно гремели пушки, ломая деревья и выбивая искры из скал. Бомбардировка острова, ставшая совершенно беспорядочной, возымела определенный успех — дикари разбежались и попрятались в лесу, и мы беспрепятственно достигли горы, возвышавшейся в центре острова. Одно из ядер попало в горный склон в месте, где была лакуна — тонкая стенка обрушилась, открыв темный провал входа в пещеру. Выбора у нас не было, и мы, забравшись туда, завалили вход камнями и только после этого смогли отдышаться.

— Вот и верь после этого людям! — разозленно сказал Предводитель, выжимая мокрую от пота треуголку. — Боже мой! Мой магазин… Они все разграбят!

— Тише! — Олег, лежавший у входа, предостерегающе поднял руку. Мы осторожно пробрались к нему и приникли к узкой щели, оставшейся от лаза. Из чащи леса показалась группа туземцев, в которых мы признали наших преследователей. Число их поубавилось, многие хромали, но отряд наиболее упорных шел по нашему следу, приближаясь к горе.

— Проклятие! — Игорь с силой опустил кулак на камень и лизнул разбитые костяшки пальцев. — Как они нас нашли?

Выяснилось это довольно скоро. Кисета Игорь не имел и хранил табак прямо в кармане кафтана — набить трубку можно было одним движением большого пальца. В суматохе погони карман порвался, и тоненькая желтая стежка табака тянулась за ним до самого входа. Дикари шли молча и уверенно. Лица их горели жаждой мести.

Убаюканные миролюбием туземцев, мы не взяли с собой оружия, лишь у Игоря была сабля и у Олега — меч, да я еще наспех выломал дубину, пробегая через лес. Хозяин с лязгом вытащил клинок из ножен и, отвалив камень от входа, вылез наружу и взмахнул рукой.

— Сынки мои! — вскричал он. — Не допустим, чтобы взяли нас голыми руками! Покажем дикарям, где раки зимуют! Мертвые сраму не имут, за мной, друзья!

— Сейчас нас будут бить, — хладнокровно сказал Олег. — Гроба с музыкой не обещаю, но что будет жарко — это точно…

Я горько усмехнулся.

— Наверх! — крикнул Витя. — Там они нас не достанут!

— Трое на одного! — хохотнул Игорь, — не так уж и много. Эх, будь у меня пулемет…

Взгляд его упал на большой валун, лежавший поблизости. Хозяин поддел его ногой, и тот с грохотом покатился вниз по склону.

— Делай, как я!

На время удалось задержать нападавших, швыряя в них булыжники, но вскоре их запас иссяк. Осмелевшие дикари снова двинулись вперед, как вдруг что-то их отвлекло. Из кустов, окаймлявших поляну, вывалился широкоплечий, голый по пояс человек с корабельной пушкой на плече. Из-за спины его длинным зазубренным шестом торчал гарпун.

— Елки-моталки! — ахнул Игорь. — Это же Пашка!

Завидев нас, наш друг помахал рукой, сбросил оружие наземь и подпер ствол трухлявым бревном. Дикари замешкались, с удивлением наблюдая, как Паша, похлопав себя по карманам, извлек коробок спичек, поджег фитиль и, отвернувшись, заткнул уши пальцами.

— Ложись!!! — завопил Игорь и первым рухнул на камни.

Оглушительно бабахнул выстрел, и над поляной с визгом пронесся шквал поваренной соли — Пашка в поисках снарядов решил, видимо, перебрать все корабельные специи.

Эффект был силен. Туземцы, побитые и ободранные, обратились в бегство и в мгновение ока скрылись в лесу. Мы бросились вниз.

— Пашка! — вскричал Командор, с разбегу обнимая боцмана, — как ты нас нашел?

— Да это… — смутился тот, — шел, шел и нашел. Мне Флинт подсказал. Давайте скорее к шлюпкам, пока эти не опомнились.

По дороге к побережью Паша рассказал о своих похождениях. Как оказалось, поисками занимался только этот отряд подвыпивших юнцов — участников киносъемки. Остальные тут же разграбили хозяйский ларек и напились до бесчувствия. Путь до самой горы был свободен, а выстрел из пушки довершил оставшееся.

От командорского «супермаркета» остались лишь обгорелые обломки и гора пустых бутылок. Чуть поодаль, полузасыпанная песком, валялась видеокамера.

— От бисовы диты! — Игорь подобрал ее и вытащил кассету. Больше из нашего имущества спасать было нечего. Погрузившись в шлюпку, мы отчалили и навалились на весла. Островок быстро удалялся.

Едва мы взобрались на палубу, Коля бросился к нам:

— Ну где вы пропадали? Я чуть с ума не сошел! Все целы?

— Скорее отчаливай! — засуетился Игорь. — Поднять шлюпку! Поднять якорь! Поднять паруса! Полный вперед!

«Гончая» распустила белые лепестки парусов и быстро стала набирать скорость, оставляя за кормой негостеприимный остров. Все вздохнули с облегчением, когда он скрылся за горизонтом.

— Да, хлопцы, — вздохнул Игорь, устраиваясь в кресле-качалке на мостике, — вот так повеселились… Хорошо хоть, что все обошлось, правда, Паша?

— Ага… — кивнул тот. — Жаль только фильм доснять так и не удалось.

Глава 19

— Какое сегодня число? — спросил я, не открывая глаз.

— Тринадцатое с утра было, — лениво отозвался Витя.

— А день?

— Пятница.

Снизу, из помещения кладовой, слышались недовольные голоса. Минуту спустя на палубе появились Игорь и Коля. Лица у обоих были весьма удрученные.

— М-да… — покачал головой Предводитель. — Маловато продуктов. Опять же пресной воды не взяли. А убытков… Торговали веселились, подсчитали — прослезились. Хоть в петлю лезь, так ведь и мыла нет!

Шампунь подойдет? — не разобрав, о чем идет речь, встрял Пашка.

— А? — обернулся Игорь и досадливо отмахнулся. — Ну тебя… Что же делать?

Пашка, насвистывая ламбаду, сидел с удочкой на корме корабля и тщетно пытался выудить хоть что-нибудь. Рядом прохаживался Капитан Флинт в надежде урвать кусочек, если кто-то клюнет. Сидели они там с утра, скорее по привычке, чем ради пропитания.

— Может, снова торговать попробуем? — робко предложил Коля.

Ну уж нет! — вспылил Предводитель. — От этой торговли никакой пользы, кроме вреда!

Миновали сутки с тех пор, как мы оставили остров Пьяных Дикарей, как предложил именовать его Витя. Дул легкий попутный ветерок, хилый и худосочный, неспособный даже как следует развернуть флаг на мачте. «Гончая» еле плелась вперед, время от времени останавливаясь, как бы раздумывая — двигаться ей дальше или затонуть прямо тут.

— Клюет? — поинтересовался Игорь у Паши.

— Не-а, — покрутил головой тот. — Ничего нет.

— Нет бога, кроме Кру-Кру, — незамедлительно подтвердил Капитан Флинт и ловко увернулся от командорской затрещины.

— Сетей у нас тоже нет, — вслух размышлял Предводитель. — Может, глушить? так пороху мало осталось… Куда ни кинь — кругом клин! Коля! Чем там еще рыбу ловят?

— Рыбу — не знаю, — забубнил тот, задумчиво теребя бороду, — а вот гидробиологический материал — сачками, батометрами, грунточерпателями… А то еще драгой.

— Драга! — Игорь хлопнул себя по лбу. — Как же я сразу не подумал! Олег! Там на горизонте есть что-нибудь?

— Виднеется островок, — зевая, отозвался тот. — Мы уж раз десять такие видели — самый заурядный атолл — кораллы да песок… А что?

— Правь туда, — распорядился Капитан и повернулся к Коле: — Драгу сможешь соорудить?

— Запросто, — заокал тот. — Мешок надобен поболее, да грузил фунтов двадцать. Да канат ишо…

Я раздосадованно крякнул — в своем стремлении вжиться в роль Коля переходил всякие границы. Пашка — так тот вообще в последнее время перестал его понимать.

— Ну, этого добра у нас хватает, — просиял Игорь. — Сейчас же приступай к работе, а мы пока поближе подойдем.

Как и предполагал Олег, остров оказался маленьким и необитаемым. Заросшее чахлыми пальмами коралловое кольцо поднималось над поверхностью воды от силы метра на полтора. К тому времени, когда мы вышли на мелководье, драга уже была готова. Это был внушительных размеров агрегат, отдаленно напоминающий совок с приделанным к нему мешком (впоследствии Коля смущенно признался, что именно эти два предмета он и использовал как основу). Два ядра служили балластом. Паша, которому поручили раздобыть трос, не особенно раздумывая, смотал с брашпиля якорный канат, и вскоре драга скрылась под водой.

Запустив мотор, мы прошлись туда-сюда над обширной отмелью и в нетерпении потянули за веревку. Взорам нашим предстал разбухший от добычи джутовый мешок, из многочисленных прорех которого струйками стекала вода. На палубе расстелили запасной парус и, вывалив прямо на него шевелящуюся кучу, заинтересованно столпились вокруг.

— Так-так… — довольно потирая руки, Командор принялся разгребать улов. — Посмотрим, чего мы тут нацепляли.

Основную массу улова составляли, конечно же, водоросли и камни всех размеров. Руки Хозяина проворно вытаскивали оттуда все живое и бросали в заранее подставленное ведро. Разборка улова дополнялась специфическими хозяйскими комментариями.

— Ага! — бормотал он. — Морские звезды! Одна, еще одна. Краб. Маловат, правда… А это кто? — он провел пальцем по иглам морского ежа и ухмыльнулся: — Колючее… Ежик, наверное, подводный! Ишь, свернулся как!

За ежом последовала великолепная алая офиура с завитыми лучами, которую Игорь ухитрился обозвать «офигурой» и все просил нас обратить внимание на то, какие у нее «офигуры».

— Офигенные офигуры! — охотно поддакнул Пашка, который вообще классифицировал всех животных на съедобных, несъедобных и жуков-стафилинов. Игорь же снова полез в глубь шевелящейся кучи и с торжествующим воплем выудил оттуда небольшого тихоокеанского кальмара.

Хо-хо! — вскричал Капитан. — Кальмаркс! Это хорошо… Помнится, ел я их как-то раз — очень даже ничего на вкус, только глаза страшные. Вы поосторожнее, хлопцы — у него тут где-то бомба черновая…

Чернильная бомба головоногого не замедлила разрядиться прямо в Пашкину физиономию. Пока перемазанный сепией Паша плескался у рукомойника, Игорь успел попробовать и забраковать морские огурцы («Недосолено!» — поморщился он), вытащил из кучи еще парочку кальмаров и теперь с задумчивым видом разглядывал рака-отшельника, гадая, чьи же это ноги торчат из раковины. Наконец его осенило:

— Взгляните, друзья! Вот брюхоногий моллюск. Брюхоногие моллюски, — он важно поднял палец, — самые брюхоногие из всех моллюсков!

— Это рак-отшельник! — еле сдерживая смех, простонал Коля.

— Рак-мошенник?! — Игорь выпучил глаза. — Гм! Действительно. Ракушка-то и впрямь не его… А эго что такое? — он отбросил рака, которым немедленно занялся Капитан Флинт, и вытащил на свет несколько двустворчатых моллюсков.

— Ага! Двудверные ракушки! — бормотал Игорь, просовывая в щель между створками острие ножа. — Сейчас мы посмотрим, что в них съесть интересненького…

Раковина с треском раскрылась и на доски палубы выкатился гладкий, блестящий перламутром шарик.

Все замерли. Игорь торопливо схватил его, поднес к самому носу и, ошеломленный, повернулся к нам.

— Хлопцы… — севшим от волнения голосом пролепетал он. — Это ведь жемчужина…

Глава 20

— Жемчуг! — потирая ладонью лоб, лихорадочно повторял Игорь. — Жемчуг, боже мой!

Оглядевшись, Хозяин остановил свой взгляд на Пашке.

— Вот ты, — сказал он, указывая на боцмана пальцем, — что ты знаешь о жемчуге?

— Э-э… Он вам нравится, Капитан! — не растерялся тот.

— И это все?! — опешил Игорь. — Да ведь у нас в руках богатство! Дело за малым — надо вытащить его из воды. Коля! Как добывают этих моллюсков? Драгой?

— Можно и драгой, — снисходительно согласился тот. — Но обычно их собирают вручную, с лодки.

— Вручную? Отлично! Становимся на стоянку. Глуши мотор. Пашка, бросай якорь!

— Что, прямо так и бросать? — неуверенно переспросил тот.

— А что?

— Жалко…

— Ну ты даешь! — усмехнулся Игорь. — В первый раз, что ли? Бросай!

Паша почесал в затылке, хотел что-то сказать, но передумал и прошел на нос корабля. Вскоре оттуда донеслось приглушенное «Бух-х!» упавшего в воду якоря.

Перегнувшись через борт, Игорь в бинокль рассматривал яркий ковер всяческой подводной живности, устилавший морское дно.

— Надо бы сдвинуться маленько… — посетовал он. — Паша! Вытрави канат.

— Канат? — из-за паруса показалась усатая Пашкина физиономия. — Какой канат?

— Что значит: «Какой канат»? Якорный, разумеется!

Паша вытаращил глаза.

— Разве он не у вас? Я же им драгу привязывал.

— А как же…

Не договорив, Игорь бросился на нос корабля. Через секунду оттуда раздались проклятия.

— Якорь! — вопил Капитан. — Наш лучший якорь! Ты утопил его!

— А я что? — оправдывался Пашка. — Я же спрашивал!

— А ты чем думал? Мозгов у тебя нет!

Послышался гнусавый говорок Капитана Флинта, не упустившего такой момент: «Нет бога, кроме Кру-Кру, и капитан Гу… а-аа!»

Из-за помещения кубрика выкатилось что-то черное, в перьях. Размахивая саблями, за ним гнались Пашка и Игорь. Флинт с разбегу нырнул в трюм, Капитан последовал за ним. Послышался грохот и звон битой посуды.

— Так, друзья, — хмуро констатировал Олег. — Кажется, мы потеряли якорь. Что теперь?

Бригантина медленно дрейфовала по ветру.

— У нас еще один есть, — вспомнил Витя. — Маленький, береговой. Может, сгодится пока?

— Тащи его сюда.

Канат вернули на место, привязали к нему запасной якорь и бросили его за борт. Трос натянулся, якорь поволокло, затем лапы вошли в грунт, и «Гончая» остановилась.

Злые и раскрасневшиеся, на палубе появились Командор со своим адъютантом. Я уже решил, что они зарубили несчастного Флинта, но тот тоже не заставил себя долго ждать. Игорь одобрил наши действия, успокоился и скомандовал построение. Провозгласив добычу жемчуга задачей первостепенной важности, Капитан поделился с нами своими планами ловли раковин с лодок на мелководье и приказал готовить снаряжение, после чего объявил Пашке два наряда вне очереди.

Лодок у нас было две — большой баркас с «Гончей» и надувная резиновая «Уфимка», оставшаяся еще от дальневосточного сейнера. Пока мы приводили их в порядок, Игорь вытащил на палубу личный капитанский сейф, шифр замка которого держал от нас в секрете.

— Всем отвернуться! — скомандовал он. Послышались щелчки набора кода и бормотание Командора: «Один… девять… Не подглядывать! Так. Шесть… ноль…» Дверца несгораемого шкафчика открылась со щелчком. Внутри лежали несколько пачек долларовых банкнот, кучка золотых монет и всякая мелочь. Присовокупив к ним найденную жемчужину, Хозяин захлопнул дверь и расстроил набранную на диске комбинацию цифр. Сейф был маленький, в форме кирпича высотой сантиметров сорок, и Игорь взял его с собою в шлюпку. На резиновой надувашке предстояло плыть Коле. Олега оставили на борту в качестве вахтенного.

Вода была прозрачная и теплая. Выбрав на глазок подходящее место, Игорь запихал сейф под скамейку и приказал начать поиски. Глубина была метров пять-шесть. Солнечные лучи просвечивали до самого дна, буквально усеянного ракушками-жемчужницами. Моллюски так крепко приросли к камням, что даже с кинжалом за один раз не удавалось набрать больше семи штук. Поднятые раковины Хозяин складировал в ящик. Витька и я ныряли со шлюпки, Коля и Пашка — с резиновой надувашки. Гора ракушек быстро росла, и вскоре Игорь объявил перерыв на обед и приказал править к берегу. Расстелив брезент, мы высыпали моллюсков томиться на солнце, а сами уселись в сторонке с намерением перекусить.

— Жемчуг, — рассказывал между тем Коля, — это один из красивейших даров моря. Образуется он в складках мантийной полости некоторых двустворчатых моллюсков, когда туда попадает инородное тело, чаще всего — песчинка. Слой за слоем моллюск обволакивает его перламутром — так рождается этот, единственный в своем роде, «живой» драгоценный камень. Насколько мне известно, японцы даже выращивают жемчужины искусственно.

Насчет «единственного в своем роде» можно было и поспорить. Декоративные кораллы тоже ценятся в ювелирном деле и тоже растут в море, да и янтарь был некогда смолой, прежде чем стать мертвым камнем. Но Колю уже, как говорится «понесло», и я не стал его перебивать.

— Есть такая практика, — меж тем подтвердил Олег.

— А какой величины они бывают? — живо поинтересовался Игорь.

— Японцы?!

— Жемчужины.

— Точно не скажу, — засомневался Коля, — но очень крупные экземпляры находят в раковинах тихоокеанской тридакны по шесть с лишним килограммов.

— Быть не может! — Пашка даже перестал жевать. — А она, тридакна эта, тут водится?

— Должна водиться.

— Ух ты! — глаза у боцмана вдохновенно заблестели. — Вот бы поймать!

Коля рассмеялся:

— Брось, Пашка. Даже если и найдешь ее, разбогатеть тебе не удастся — жемчуг у тридакны матовый и серый, как мел или цемент. Да и какое ухо выдержит сережку в полпуда весом?

Жемчуг окружен множеством легенд и суеверий, — продолжал Коля. — Например, это — единственный камень, который стареет и… поддается лечению. Помнится, рецепты советовали подсунуть жемчужины петуху…

— «Навозну кучу разрывая…» — напомнил Витя.

— Вот-вот. Верхний слой растворялся в птичьем желудке, и камень вновь становился гладким и блестящим. А то еще бытовало мнение, что если несколько жемчужин положить в ящик с рисом, то по прошествии, кажется, месяца весь рис переродится в жемчуг. Да, друзья, верили и в такое!

К вечеру ракушки раскрыли створки и начали гнить, распространяя удушливый запах. Кашляя и брезгливо морщась, Игорь торопливо вскрывал их ножом и вытряхивал на брезент содержимое. За день работы мы нашли шестьсот сорок три раковины. Далеко не во всех находился вожделенный радужный шарик, но девяносто семь жемчужин с лихвой вознаградили нас за труды. Среди них было штук пятнадцать дивного розового оттенка и безупречной формы и две очень редкие жемчужины — черная и грушевидная. Их Игорь сунул в карман, остальные запер в сейф и скомандовал к возвращению.

Ужин прошел в радостном возбуждении. Все строили планы, как распорядятся своей долей сокровищ. Особенно усердствовал Паша, мечтавший приобрести комплекс тренажеров и по возвращении домой открыть платный спортзал. Спать мы легли далеко за полночь, да и то не без приключений.

В кают-кампании я застал Пашу, который с интересом разглядывал большие — в человеческий рост — часы эбенового дерева, стоявшие в углу. Стрелки на циферблате почему-то показывали без трех минут пять и судорожно дергались, хотя вчера я собственноручно устанавливал на них точное время.

— А, это ты, Дим, — обернулся Паша, заслышав шаги. — Не спится?

— Да вот, завернул на огонек. А ты что тут делаешь?

Пашка задумчиво подкрутил ус и нахмурился.

— Понимаешь, — начал он, — решил я вчера часы отремонтировать. Полез внутрь, отломил там какую-то хреновнику, так теперь вот остановить не могу… Спешат к тому же. Может, чего присоветуешь?

— Ну-ну, — усмехнулся я. — Мало отломил, наверное.

— Ты думаешь? — заинтересованно спросил тот. — А что, очень даже может быть…

Открыв дверцу, он снова полез в часы.

Внутри лакированного деревянного ящика что-то заскрежетало, шестерни пришли в движение, и не успел Пашка опомниться, как ему защемило ус.

— Ай! Пусти! — завертелся он. — Пусти, кому говорю! На помощь!

Ущемлением усов дело не кончилось — часы начали бить. Бить в прямом смысле слова — тяжелый молоток медленно поднимался и раз за разом с силой рушился на бритый купол Пашкиной головы, волею случая оказавшейся у него на пути.

— Ай-яй-яй! О, черт! — вопил незадачливый часовщик. — Мать, мать! Спасите! Больно же!

Стряхнув оцепенение, я метнулся к письменному столу и лихорадочно зашарил в ворохе бумаг, разыскивая ножницы. Ножницы, как всегда в таких случаях, оказались в самом низу. Пока я до них добирался, пока вытащил, пока добежал до Пашки, все было уже кончено, и вернувшись в холл, я застал там следующую картину: около распахнутого настежь ящика часов, на полу, раскинув руки, лежал Паша. Один его ус был заметно короче другого, а на голове от затылка ко лбу выстроились в ряд четыре здоровенные шишки. Там, где должна была располагаться пятая, был глаз, и ее заменял огромный зелено-лиловый синяк квадратной формы. Часы злорадно тикали. Мысленно я поздравил Пашку, что он не полез чинить их в полночь — двенадцати ударов его череп, пожалуй, не выдержал бы. Сбегав за водой, я привел боцмана в чувство и отправился спать, но в коридоре почти сразу столкнулся с Командором.

— Эй, Дима! — окликнул он меня. — Не знаешь, кто на складе мешок с мукой разодрал?

— Понятия не имею, — я пожал плечами. — А что?

— Да так, ничего.

В охапке Игорь тащил здоровенный фанерный ящик. В тесноте корабельного коридора еле удалось разминуться. «White Indian Rice» — успел прочесть я на ящике, прежде чем Хозяин скрылся за поворотом.

Олег при моем появлении поднял голову с подушки.

— Не нравится мне эта жемчужная лихорадка, — заявил он в сонном недовольстве. — Какое сегодня число?

— Тринадцатое, — ответил я и, подумав, добавил. — Пятница.

— Вот как? — Олег поднял бровь. — Плохо.

— Я не суеверен.

— Я тоже, — нахмурился он, — но с Игорем ни в чем нельзя быть уверенным. Кстати, ты не находишь, что часы сегодня били как-то странно?

— Нахожу. Хотя, впрочем, ничего особенного — просто Пашка их почистил.

Глава 21

Следующий день выдался ясный и солнечный. Дул легкий, ровный юго-западный ветер. Проснувшись пораньше, мы спустили на воду шлюпку и без долгих проволочек отправились на промысел. Хмурый и невыспавшийся Пашка в этот раз остался на корабле нести вахту.

Добыча в этот день, казалось, сама шла в руки. До полудня мы уже надрали с полтысячи раковин, и Капитан счел возможным объявить перерыв. Высыпав драгоценных моллюсков на солнцепек, мы не торопясь поели и, вздремнув часок-другой под сенью пальм, снова вышли в лагуну. Но лишь только я собрался нырнуть, Витя похлопал меня по плечу:

— Смотри.

— Что? — обернулся я.

Надо сказать, что в окрестностях острова тут и там торчали из воды многочисленные верхушки коралловых рифов — отчасти из-за этого мы не смогли подойти к острову вплотную. Сейчас Витька указывал на один такой островок, где примостилась согбенная человеческая фигура. Посовещавшись, позвали Игоря. Тот был всецело поглощен подсчетом сегодняшней добычи и, когда мы его окликнули, попытался захлопнуть дверцу сейфа и одновременно — запихнуть в него жемчуг. После нескольких неудачных попыток это ему удалось, и он повернулся к нам, дуя на отбитые пальцы.

— Чего вам?

Человек на скале его заинтересовал, и мы подгребли поближе. С каждым гребком островок приближался, и вскоре таинственного «водяного» уже можно было разглядеть во всех подробностях.

Это был Паша.

Промокший до нитки, он восседал на макушке камня, обхватив колени руками в позе Аленушки с картины Васнецова. Рядом торчали из воды какие-то железяки.

— Гм! — изумился Игорь, рассматривая его в бинокль. — Ты как сюда попал, горе луковое?

— Да я это… как его… — замялся «Робинзон» и покосился на груду чугуна подле своих ног. — Вот, якорь нашел.

— Якорь? — переспросил Игорь. — Отлично! Где и как?

Как вскоре выяснилось, едва мы отчалили, Пашка позавтракал, прибрал на корабле и вскоре уже мучился бездельем. Кроме того, его снедало чувство вины за содеянное. Решив обозреть горизонт, он влез на мачту и оттуда, с высоты птичьего полета вдруг увидел наш якорь. Стремясь сделать нам сюрприз, он прихватил бухту троса и прыгнул за борт. Зацепив находку, Паша отплыл на ближайший риф, вытянул якорь туда же и теперь дожидался нас.

— Молодец, — просиял Командор и огляделся. — А где корабль?

Наш друг горестно вздохнул и мотнул головой в сторону моря.

— Видите точку вон там, на горизонте? Он не…

— Ну, вижу, — нетерпеливо перебил его Хозяин. — А корабль-то где? Или ты вопрос не понял?

— Что тут непонятного! — вздохнул Паша. — Это наша бригантина. Ее унесло с отливом. Я… Я ничего не мог сделать…

Мы умолкли, потрясенные. Корабль без якоря — это еще можно было как-то пережить. Но якорь без корабля — это уже не лезло ни в какие ворота!

Командор побледнел, затем пошел всеми оттенками красного цвета — от розового до малинового. Потом на него вдруг напала неудержимая икота. Дрожащей рукой нашарив под лавкой флягу с водой, он сделал несколько торопливых глотков и лишь после этого обрел дар речи.

— Идиот! — вскричал он. — Как ты мог прошляпить корабль?! Ведь это же талант нужен! А ну, выкладывай начистоту, как дело было!

Как мы поняли из путанных Пашкиных объяснений, необходимо было вытравить якорный канат, что не было проделано. Малый береговой якорь не смог удержать тяжелое судно, и «Гончая», увлекаемая ветром и отливом, с отданными якорями ушла в открытый океан. Догонять ее на веслах было делом безнадежным.

— Ладно, — сказал Командор. — Чего уж теперь — после драки кулаками не машут… Давай забирайся сюда. Якорь смотри не забудь!

Он взял в руки сейф, собираясь задвинуть его обратно под лавку, но тут Пашка прыгнул в лодку. Игорь от толчка потерял равновесие, и мы ахнуть не успели, как он бултыхнулся в воду и камнем пошел ко дну под тяжестью своей ноши.

— Веревку! — засуетился Виктор. — Да скорее же! вон она, на носу!

Сквозь прозрачную толщу воды было видно, как Игорь достиг дна и некоторое время безуспешно пытался всплыть. О том, чтобы бросить сейф, он и помыслить не мог; цепко ухватившись за железный ящик, Хозяин беспомощно болтал ногами и пускал пузыри, затем вдруг изловчился, согнулся и, упершись ногами в грунт, взвалил сейф на плечо и медленно двинулся к берегу… пешком!

Пашка схватился за голову, погрузил лицо в воду и попытался кричать, но захлебнулся и, отфыркиваясь, выскочил обратно. Шлюпку быстро снесло течением, и мы потеряли Командора из вида.

— Проклятие! — вскричал Витя. — Если он не бросит чертов сундук, ему крышка!

— Кому? — спросил Паша, — сундуку?

— Всем крышка!!! — крикнул Капитан Флинт. Галчонка тут же чуть не убили. Витя поморщился.

— Командору! — пояснил он и, сложив ладони рупором, закричал: — Эй, на лодке! Коля, Олежка! Не видно Игоря?

Те лишь развели руками в ответ.

До темноты мы избороздили бухточку вдоль и поперек, но никаких следов Капитана не нашли; видимо, его отнесло отливом вслед за «Гончей». Мы совсем перестали соображать от горя и лишь медленно плавали туда-сюда. По небритым Пашкиным щекам катились слезы, остальные тоже то и дело вытирали глаза.

— Надо якорь забрать с острова, — сказал Паша.

— Да пошел ты со своим якорем…

— Но так нельзя! — запротестовал тот. — Это была последняя воля Игоря!

Все сразу притихли и погребли к островку. Якорь, освещенный предзакатным солнцем, казался причудливым творением скульптора-абстракциониста. Ухватившись за его массивные, обросшие тиной и ракушками лапы, мы погрузили его в шлюпку и уселись на весла.

— Когда это он успел так обрасти? — недоумевая, почесал в затылке Витя. — Мы же только вчера его утопили!

Вынув кинжал, он соскреб склизкий зеленый налет, и проступили рельефные витиеватые латинские буквы: «1786, INDEVOR».

— Вот черт! — озадаченно выругался Паша. — Якорь-то не наш!

— Теперь-то какая разница? — устало возразил Коля. — Поплыли к берегу…

Остров был тихим и пустынным. Причалив, мы вытащили шлюпку на песок, выпустили воздух из резиновой лодки и, набрав сухого плавника, развели костер.

Наступила ночь. Мы сидели молча, не глядя друг на друга, и лишь время от времени подбрасывали дров в костер. Спать никто не мог. Вскоре, когда запас топлива иссяк, я встал и пошел вдоль берега — собрать еще. Позади послышались шаги, я обернулся: меня догонял Витя. Некоторое время мы шли рядом, глядя под ноги и молча подбирая сухие деревяшки.

— Просто не могу поверить, — грустно сказал он. — Так глупо погибнуть… Если бы он только бросил сейф!

Я кивнул и ничего не ответил. Остров был невелик, и вскоре огонек костра скрылся за береговым изгибом. Вокруг нас была лишь темнота и звезды — звезды в небе и в море. В другое время я был бы просто очарован этим зрелищем, но не здесь и не сейчас — до звезд ли теперь? Гораздо больше меня заинтересовало длинное бревно, черневшее впереди. Я с облегчением подумал, что его нам хватит на всю ночь, ускорил шаги и первым подошел к находке.

— Что там? — спросил Витя, подходя ко мне. Мы остановились и переглянулись.

Странный предмет не был бревном.

Это был Командор.

— Вот, значит, как… — сдавленно сказал мой друг, опускаясь на колени. — Вот куда его выбросили волны…

Похоже было, что мы опоздали.

— Отнесем его в лагерь, — сказал я. — Нельзя оставлять его тут — приливом унесет обратно в море. Берись за ноги.

Тот кивнул. Я нагнулся за телом Предводителя, как вдруг Витя жестом остановил меня: «Погоди!», расстегнул камзол и приник ухом к широкой командорской груди.

— Может, он еще…

Мой друг умолк на полуслове. В темноте я не видел его лица, но инстинктивно понял, что произошло что-то важное. В горле у меня сразу пересохло.

— Что? — шепотом спросил я, — что там слышно?

— Что слышно? — переспросил Витька, казалось, с трудом сдерживая ликование. — А вот послушай-ка сам!

Я тоже опустился на колени, и мне даже не пришлось прикладывать ухо к телу Капитана, чтобы услышать размеренные звуки, природа которых не вызывала сомнений.

Это был храп!

Командор спал, удобно устроившись на нагретом песке!

Я почувствовал, как Виктор, нащупав в темноте мою руку, крепко ее сжал, и понял, что наше путешествие еще не окончено.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ