Привкус магии

Когда-то в Белых пределах…

Макс валялся на спине, заложив руки за голову и терзая зубами сухую былинку. Кончик стебелька вздрагивал метелкой, усыпанной семенами.

– …Понимаешь, – травинка шевельнулась, – я даже не знаю, как это описать. Я рядом с ней счастлив дальше некуда. Даже страшно становится.

– Отчего же страшно? – Рора краем глаза наблюдала за движением бестолковой травинки в изгибе таких знакомых губ.

– Боюсь, что она исчезнет, – сознался Макс, перекатываясь на бок и глядя на девушку расширившимися глазами. В них и впрямь встрепенулось беспокойство. – Не могу понять, что со мной. Когда она близко, мне хочется веселиться, кувыркаться, делать глупости…

– Все влюбленные такие же, – слегка принужденно пожала плечами Рора, отводя взгляд. Над головой плыли облака – пухлые, самодовольные, безразличные. По земле за ними бежали зыбкие тени.

– Наверное… – согласился задумчиво Макс.

– Кому знать, как не тебе. Ты ж у нас известный покоритель сердец во всей школе.

Макс помолчал, мимолетно поморщившись. Измятая травинка, прощально взмахнув кисточкой, улетела в кусты.

– Оказалось, что я ничего и не знаю… Ничего подобного со мной еще ни разу не было.

Он не заметил, как напряглась сидевшая рядом Рора. И спросила как можно небрежнее:

– А разве, когда мы с тобой встречались…

Макс встрепенулся, потянулся и обхватил девушку за талию:

– Pop, ну мы же совсем детьми были тогда! Ты мой самый старый и лучший друг еще со страшно подумать каких времен! – Он смеялся. – Ты самая замечательная, самая красивая…

– Конечно. – Рора улыбнулась в ответ, но в глазах ее стыл ледок. – Разве она такая же красивая, как и я?

– Да ты что, ревнуешь? – поразился Макс, уставившись на девушку во все глаза. – К другим ты не ревновала!

– Вот еще! – Рора уязвленно повела точеным плечом. – Просто не понимаю, чем она тебя так заворожила. Она же обыкновенная. Даже не особенно красивая.

– Ну ты неправа, – покачал головой Макс. – Она красивая. Она умная, она… Даже не знаю, как объяснить. Я ж говорил, что рядом с ней хочется смеяться до упаду. Рядом с ней светло и легко. Она как солнце! Я с ней как безумный. А когда она уходит, мне становится тоскливо и жутко…

– Тебе не кажется это странным? – Словно бес уселся на кончик языка Роры.

– Почему – странным?

– Ну она не такая уж красавица, а ты как привороженный носишься за ней. Будто влюбленный щенок, только что слюни не текут.

– Я счастлив, – буркнул озадаченный Макс.

– Ты знаешь, говорят, будто она ведьма.

– Что?

– Даже ее мать сошла с ума, когда узнала об этом.

– Погоди… что ты такое говоришь?

– То, что слышал.

Макс сел прямо. Лицо его, словно тенями от облаков, накрыло серым.

– Ты… ты хочешь сказать… хочешь сказать, что она заколдовала меня?

– Ну… – Рора вдруг ощутила, что перегнула палку, но сразу отступить не смогла. – Ведьмы не умеют колдовать. Но присушить могут…

Макс почернел, вскочив на ноги. Только что смешливый и беспечный, он вдруг стал темен и опасен, как пыльный смерч, несущий в сердцевине колючие разряды. Рора, растерявшись, смотрела на него снизу вверх.

– Я позвоню, – бросил Макс и, резко развернувшись, зашагал прочь.

Вечером зазвонил телефон. Звонок был не первым за день и звучал обычно, но Рора дернулась, словно ее прошило током. В переливах мелодии ей слышалось отчаяние.

– …Не понимаю, кто ему наговорил таких гадостей! – Подруга не плакала, но голос ее был ломким, неровным. – Как он мог подумать, что я… что я так с ним поступила? Как же он мог подумать…

Рора прижимала потную трубку к уху. Кончики пальцев, сжимающие скользкую пластмассу, похолодели. Теперь она уже искренне сожалела о том, что натворила, поддавшись минутной зависти.

– Ну не переживай так! – бормотала она, вслушиваясь в оцепенелую паузу на другом конце линии. – Он передумает. Или появится другой… Да что он тебе, этот Макс? Ну всем известно, что он бабник.

Только колкое потрескивание эфира.

– Да… – наконец глухо послышалось в трубке. – Только он не передумает. Он такое мне говорил… – Тихий, прерывистый вздох.

Рора вдруг снова не выдержала и осторожно обронила в сухое молчание:

– Скажи, а ты действительно никогда не…

Молчание пошло морозными, колючими изломами мгновенного льда:

– Никогда.

И гудки звонко посыпались по выстуженной поверхности.