Признание в любви

Глава 22

Терпение у всех было на исходе. С каждым днем люди Майкла все громче роптали. Прошла уже почти неделя с тех пор, как трое индейцев, заставив их два дня идти на север, потом остановились около быстрой речки и жестами объяснили им, что здесь они должны разбить лагерь и ждать предводителя.

— Сколько можно ждать? — проворчал Пит, допивая кофе. — У нас кончается продовольствие. Еще осталось немного бобов, а потом — зубы на полку, если только мы не начнем есть ящериц или чем там питаются эти краснокожие. И ни на минуту не спускают с нас глаз, черт бы их побрал.

Он злобно покосился в сторону сидевшего на скале и наблюдавшего за ними индейца.

— Ладно, не кипятись, — ответил Майкл. Ему тоже надоело здесь околачиваться, но он готов был на все, лишь бы найти Джеси и вызволить ее из беды.

Джо Клайдер толкнул Пита локтем.

— Мы тут посоветовались, — заявил Пит Майклу, — и решили, что надо все бросать и ехать домой. Хоть ты и обещал нам большие деньги и от таких денег трудно отказываться, нам не хочется ввязываться в индейскую междоусобицу. Нас ведь всего пятеро.

— Я и сам умею считать, — отрезал Майкл. — И мне казалось, что у нас уговор.

— Уговор уговором, но нам надоело ждать у моря погоды. Это действует на нервы. Что-то тут не так.

— Ну тогда уезжай. — Майкл махнул рукой. — Забирай людей и уезжай. Мне осточертело слушать ваш скулеж.

Джо, угрожая, стал подниматься, но Пит велел ему сидеть на месте.

— А ты как же? — спросил он Майкла. — Поедешь с нами?

— Без Джеси я никуда не поеду.

— Но это же самоубийство! Если мы уедем, эти проклятые индейцы просто со злости тебя застрелят. Да и какой им прок от одного человека? Поехали с нами, Майкл. Здесь тебя ждет только смерть.

Майкл пожал плечами:

— Ну и пусть. Все равно мне нет жизни без Джеси.

Раздался недовольный ропот. А Пит воскликнул:

— Да нет такой бабы, за которую стоило бы умереть! В конце концов она убежала от тебя с другим. Она…

Майкл бросился на него, схватил за горло и швырнул на землю.

— Я не позволю так о ней говорить, слышишь? Давайте, уезжайте! Мне такие трусы не нужны.

Сердце бешено колотилось у него в груди от ярости.

Наблюдавшие за ними индейцы переглянулись: чего это белые вдруг учинили драку?

— Деньги свои вы получите, — сказал Майкл. — Мой банкир в Атланте вам заплатит. Но уж никакого дополнительного вознаграждения не ждите — получите, как мы первоначально договорились. Все, я вас больше не держу.

Он пошел от костра, понурив голову, опустив плечи и засунув руки в карманы.

— Совсем спятил, — сказал Уолтерс. — Хочет подохнуть — пусть подыхает. А я уеду хоть сейчас.

Джо Клайдер и Этан Террел пробурчали, что они тоже готовы ехать, но Пит смотрел вслед Майклу и думал о том, как же сильно он любит ту женщину.

— Не знаю, мне не хочется бросать его одного.

Стерн выпучил на него глаза:

— Что ты несешь?

— Я только сейчас понял, что его с места не сдвинешь. А уж теперь, когда мы так далеко заехали, нехорошо его покидать. Да и денег он нам обещал много. Не хотелось бы от них отказываться.

— А если нас убьют? — воскликнул Этан.

Пит покачал головой:

— Не думаю. Мы метко стреляем. Все пятеро.

— Но мы же не знаем, сколько заявится индейцев, — убеждал его Этан. — И потом, мы же вчера договорились, что уедем.

— Но я думал, он поедет с нами. Без нас ему крышка. Так что я считаю, надо остаться.

— А что? — откликнулся Стерн. — Может, подождем еще денек? Если ничего не произойдет, не исключено, что он надумает ехать с нами.

— А если не надумает, свяжем его и увезем силой. Согласны? — спросил Пит.

Но Джо Клайдер его не слушал. Побледнев, он глядел на скалу, где стояли уже не три индейца, а добрая дюжина. Лица у всех были размалеваны желтой и красной краской.

— Кажется, дождались, — тихо проговорил он.

Остальные проследили за его взглядом, и по спине у них поползли мурашки. Когда же один из индейцев, крупный мужчина в головном уборе, украшенном рогами бизона, стал спускаться вниз, они сгрудились вокруг Майкла, держа руки на кобурах пистолетов.

— Это, видать, их вожак, — прошептал Пит.

Черный Змей окинул белых бесстрастным взглядом. В глазах у них стоял страх. Неудивительно — ведь они не знают, чего ждать. Но он углядел в них и мужество — они явно были готовы выхватить оружие и защищаться до последнего вздоха.

— Я — вождь, Черный Змей, — заявил он, прижимая кулак к широкой голой груди. — Кто из вас требует возвращения белой женщины, которую держит в плену мой враг?

— Я, — сказал Майкл и твердо посмотрел в глаза Черному Змею. — И прежде всего я требую ответа на один вопрос. Зачем вы просите у нас помощи, чтобы ее выручить, когда вы сами же ее и похитили?

Мужество Майкла не произвело на Черного Змея особого впечатления, и он глумливо ухмыльнулся:

— Это верно. И если бы ее не украл мой враг, Воющий Волк, который принял имя белого человека, Люк, — пренебрежительно добавил он, — она была бы моей женщиной, и я бы получал удовольствие от нее каждую ночь. Я, а не Воющий Волк.

Майкл понимал, что индеец говорит с ним издевательским тоном, чтобы выяснить, как с ними себя вести. И холодно сказал:

— Тогда я охотился бы за тобой и убил бы тебя.

Черный Змей откинул назад голову и расхохотался.

— Итак, ты хочешь отомстить Воющему Волку. Очень хорошо. Значит, ты будешь хорошо сражаться, когда мы нападем на их становище.

— А как ты докажешь, что не воспользуешься нашей помощью, а потом не заберешь ее себе?

— Зачем мне объедки Воющего Волка? — пренебрежительно бросил Черный Змей. — Мне она больше не нужна. Мне нужна кровь Воющего Волка. Я хочу, чтобы он и его сторонники умерли позорной смертью от рук белых людей. Тогда моя честь будет отмщена. И мое сердце успокоится, А ты получишь свою женщину. Это я тебе обещаю.

Майкл посмотрел на Пита, а Пит на остальных. Все были согласны на такую сделку.

— Хорошо, — сказал Майкл. — Мы поедем с вами.

— Выступаем на заре. Дорога займет несколько дней.

Черный Змей поднял кулак. Он едва сдерживал ликование. Скоро небо заговорит языком дымов, свидетельствующих о том, что он, Черный Змей, отомстил за смерть сына Большого Медведя и других команчей, убив белых людей, осмелившихся на них напасть. В живых останется только белая женщина, которую он сделает своей рабыней. Они снимут много скальпов, и имя Черного Змея будут произносить со страхом и уважением. А главное, другие команчи не будут его осуждать за убийство соплеменников.

— Погоди-ка!

Все посмотрели на Пита.

— Ты хочешь, чтобы мы убили всех? — спросил он Черного Змея. — Женщин и детей тоже?

Глаза Черного Змея сузились.

— Женщины сами умеют убивать. Они выбегут из вигвамов с ножами в руках. А из детей вырастут воины, которые будут мстить. Все должны умереть. Все до одного.

Он повернулся и ушел.

Пит смотрел ему вслед, озадаченно почесывая бороду.

— Не могу я убивать женщин и детей. По-моему, нам надо сматываться, как только мы найдем твою женщину. Нечего понапрасну лить кровь.

Он вопросительно посмотрел на Майкла.

Майкл согласился с ним, и все успокоились. Но он не сказал своим людям, что двух индейцев все же придется убить и что он сделает это сам.

Первым будет Черный Змей, потому что это он похитил Джеси из форта.

А потом он, Майкл, с наслаждением застрелит того, кто сейчас держит ее в плену, — Воющего Волка.

Они провели в чаду любви всю ночь, а когда заря развеяла поцелуями ночную тьму, затихли в объятиях друг друга, погруженные в мысли, которые не могли высказать вслух.

Джеси думала, что не хочет расставаться с Люком и что какая-то ее часть навсегда останется с ним. Но им надо расстаться — не то ходу назад уже не будет. Ее ждет Майкл, такой добрый, такой любящий. Она уже жалела, что уехала от него, что испытала блаженство, воспоминание о котором будет преследовать ее всю жизнь. Только бы Майкл не догадался, что ее сердце принадлежит другому.

Она поглядела Люку в лицо и увидела, что он тоже глубоко задумался.

— Что ты намерен делать?

Люк рассказал ей, что весной собирается увести свое племя в Мексику.

— Там очень красиво. Высокие горы и в них полно дичи. Прохладные зеленые леса и достаточно земли, которую можно обрабатывать. И главное — там мы найдем мир и сможем спокойно растить детей, давать им образование. Та жизнь, которой мы жили здесь, больше не существует. Нам надо построить новую жизнь в повой стране — или погибнуть. В резервацию я свой народ не поведу.

— Не поведешь и в бой, в котором все равно невозможно победить, — тихо сказала Джеси.

Люк нежно улыбнулся и отвел от ее лица прядь волос.

— Вся жизнь, Джеси, — это бой, в котором нельзя победить. В конце концов мы все умрем. Главное, как прожить те годы, что нам отпущены. Надо постараться прожить их счастливо.

— Счастливо… — задумчиво повторила Джеси. Это слово вдруг открыло ей что-то новое. — Я теперь поняла, что никогда не мечтала о счастье. Я просто не хотела быть несчастной.

Люк твердил себе, что не должен задавать ей вопрос, который жег его сердце, но не мог удержаться:

— Ты так и представляешь себе жизнь с мужем? Что ты не будешь несчастна?

— Наверное.

Джеси положила голову ему на плечо. Она не хотела об этом говорить.

Люк повернулся на бок и провел рукой по округлостям ее тела. Как приятно ощущать ее рядом!

— Зачем ты сюда приехала, Джеси? — вдруг спросил он.

Вопрос удивил Джеси.

— Ты же знаешь: чтобы найти свою мать. Зачем бы еще мне уезжать из родного дома в эту пустыню?

— У индейцев есть поговорка: будь осторожен, когда что-нибудь ищешь, — вдруг и в самом деле найдешь.

— Мелонга говорил мне то же самое. Я и сейчас не понимаю, что это значит.

— Поймешь, когда твое сердце будет готово это попять. А до тех пор эти слова ничего не будут для тебя значить.

Люк наклонился и прильнул к ней в долгом поцелуе. Время как будто остановилось. «Господи, хоть бы эта минута никогда не кончалась», — взмолилась Джеси.

Обнимая Люка, она думала, как бы было замечательно каждое утро просыпаться в его объятиях. Не важно, что они вместе всего несколько дней. Она уже понимала, что то чувство, которое их связывает, приходит к человеку нечасто. Может быть, ничего подобного в ее жизни больше не будет. При мысли, что они расстаются навсегда, ей на глаза навернулись жгучие слезы.

Когда Люк наконец оторвался от нее, он взял ее руку и приложил к своей груди, потом положил свою руку на грудь Джеси.

— Тебе надо возвращаться в свой мир, а мне — в свой. И хотя мы, наверное, больше никогда не увидимся, наши сердца прикоснулись друг к другу. Я никогда тебя не забуду.

— Я тоже.

Джеси притянула к себе его голову, и они опять слились в поцелуе, от которого у обоих защемило сердце. Джеси вскочила на ноги, чтобы Люк не увидел, что она плачет.

Но он знал — и ничем не мог ее утешить. Конечно, можно было бы рассказать ей о ее матери и попросить, чтобы она осталась жить с нею — и с ним. Но вдруг наступит день, когда она об этом пожалеет? Нет. Люк покачал головой. И стал потихоньку собираться в путь, дав Джеси время походить вокруг и справиться с собой. Нет, он не будет просить ее остаться. Это означало бы, что он отдал ей свое сердце. А пока он только позволил ей прикоснуться к нему.

Они тронулись в путь. Джеси сидела впереди Люка, и он крепко прижимал ее к себе. Ее лошадь шла сзади. Они почти не разговаривали. Говорить было не о чем. Все кончилось.

Она возвращалась в мир, из которого напрасно уехала.

А Люк вернется в тот мир, из которого никогда не сможет уехать.

Когда на землю легли багряные тени, они поднялись на холм, с которого открывался вид на реку Эджелину и городок Накогдочес. Люк показал на большое каменное здание:

— Отсюда отправляются дилижансы. Сейчас там темно и никого нет. Иди в гостиницу и сними на ночь номер. А утром спроси на станции человека по имени Говард Карсон. Скажи ему, что я твой друг и заплачу ему за твой билет. Он о тебе позаботится.

— У меня есть деньги.

Джеси с трудом сдерживала слезы. Надо скорее ехать, пока она не разрыдалась.

Люк не стал слезать с коня, но помог ей спуститься на землю. Ему было тяжело на нее смотреть, и он глядел вперед.

— Сделай так, как я тебе говорю. Твои деньги тебе понадобятся на еду. Лошадь оставь у Карсона вместо залога. А теперь поезжай — скоро стемнеет.

— Спасибо, — с трудом выговорила Джеси. — Желаю тебе долгой благополучной жизни, Люк. Прощай.

— Поезжай и смотри, — Люк в последний раз поглядел на нее, — не будь несчастлива.

И он грустно улыбнулся.

Джеси смотрела сквозь слезы, как он исчез в лиловых сумерках.

Ее ждала долгая дорога. Может быть, дилижанс отправится только через несколько дней и у нее будет время отдохнуть и купить себе одно-два платья. Хорошо бы. Она не очень спешила поскорее добраться до Джорджии. Ей придется рассказать Майклу все — но только не про Люка. Эту тайну она будет носить в своем сердце до могилы. Как мечту о том, чего на самом деле никогда быть не могло.

Въезжая в город, Джеси вытерла слезы. На улице стояли несколько мужчин, они с изумлением вытаращили глаза на молодую индианку, которая ехала одна. Но охваченная тоской Джеси не замечала ничего вокруг, пока один из них не крикнул:

— Ты что здесь делаешь, скво? Нам такие, как ты, не нужны.

Джеси пренебрежительно посмотрела на него и тут на доме, перед которым стояли мужчины, увидела объявление: «Сдаются комнаты».

— Я тебе что сказал… — Человек перебежал к ней через улицу. Его лицо дышало злобой. За ним подошли еще двое. — Ты что, не слышала, что скво нам тут не нужны? Убирайся по-хорошему, а то тебе не поздоровится.

— Я никакая не скво, — ледяным тоном ответила Джеси. — Я белая женщина. Собираюсь снять номер в этой гостинице, принять ванну, а потом найти где-нибудь поблизости магазин и купить себе платье. Тогда у меня будет вид белой женщины. Это вас устроит?

— Ну да, наверное, — неуверенно ответил мужчина. — Только, если вы не индианка, почему на вас это грязное кожаное платье?

Джеси усмехнулась:

— А вам-то какое до этого дело, мистер?

— Такое. По-моему, вы метиска.

— Нет. Мои родители оба были белые, — спокойно сказала Джеси, думая про себя: ну и болван!

— Значит, вы жили с индейцами. Так, что ли? Жили с дикарями и поэтому сами стали дикаркой.

— Даже если и так, вас это не касается, — сказала Джеси и слезла с лошади. Она привязала повод к перекладине и стала подниматься по ступеням.

Приятели допрашивающего ухмыльнулись: девчонка-то не из пугливых. Это взбесило его еще больше.

— Тогда сначала отмойтесь, а потом мы решим, можно ли вас пустить в город.

Джеси повернулась к нему:

— А если я похожа на индианку, то мне нельзя здесь быть? Почему это?

— Не нужны нам в городе краснокожие. Все они ворюги и убийцы. Индеец хорош только мертвый.

Его приятели одобрительно закивали.

Так вот что имел в виду Люк, когда говорил, что у ее матери, если она найдет ее и увезет домой, будет очень трудная жизнь. Да, все настроены против индейцев. Как это несправедливо и жестоко!

Джеси вдруг расхотелось идти в гостиницу. Она спустилась по ступенькам, отвязала лошадь и пошла, ведя ее на поводу, прочь из города. Позади раздался хохот мужчин, которые к ней приставали. Заночую в лесу, решила Джеси, а завтра найду того человека, Говарда Карсона. Если они с Люком друзья, он хорошо к ней отнесется и поможет ей… поможет ей что?

Джеси застыла. Что ее ждет в Редоуксе? И зачем она на самом деле приехала на запад?

Чтобы найти мать?

Джеси прижала руку к груди и с изумлением почувствовала, как от нее идет тепло. Словно Люк ласкает ее сердце, ее душу. Думает ли он сейчас о ней?

И тогда Джеси услышала шепот из самой глубины своего существа. Тепло распространилось по всему ее телу, кровь загорелась в жилах, и сердце вспыхнуло любовью. Вот он, тот сигнал, которого она так долго ждала! Но это была любовь не к Майклу.

Сердце говорило ей, что она любит Люка.

Луна вышла из-за облака с серебристым ободком, и тут Джеси поняла, что она искала не только мать, но и то, что называется счастьем, — и нашла его. Нашла то, чего раньше никогда не искала, считая, что оно ей недоступно.

Хватит у нее смелости схватить это счастье обеими руками?

Готова она бороться за него?

Войти в мир команчей будет нелегко, но ее матери это удалось. Она предпочла жизнь среди индейцев той жизни, к которой привыкла с детства, и отказалась вернуться домой, даже когда у нее появилась такая возможность. И хотя Джеси не была уверена, что сможет поступить так же, она знала, что должна попробовать. Если она уедет назад, в Джорджию, внутри нее останется пустота, которую ничто не сможет заполнить. Это будет несправедливо даже но отношению к Майклу, который не заслуживает такой участи: быть мужем женщины, втайне тоскующей о другом.

А самой себе она ничего не должна?

Не пора ли перестать отказываться от счастья лишь для того, чтобы избежать несчастья? Она рассталась с Люком всего полчаса назад, и уже у нее было чувство, что с ним осталась половина ее сердца. Каково же ей будет дальше?

Она этого и знать не хочет.

Джеси села на лошадь и галопом поскакала в том направлении, куда уехал Люк.

Тьма сгущалась, а луна то и дело скрывалась в облаках. Джеси почти не видела дорогу.

Что, если она его не найдет?

Что, если она потеряла его навсегда?

«Господи, не допусти этого», — отчаянно молилась Джеси. Она звала Люка, и на ее крики отвечало только унылое эхо…

Джеси остановилась. Ее окружала темная пустота, и она поняла, что Люка ей найти не удастся.

Он уехал. Вот теперь действительно наступил конец всему. «Господи, прости меня, но я не хочу жить!»

И вдруг облака на секунду разошлись, и в лунном сиянии Джеси, ахнув, увидела впереди на пригорке сидящего на жеребце Люка.

Люк тоже увидел ее и возблагодарил судьбу за то, что не смог заставить себя уехать, а оставался поблизости в тщетной надежде, что Джеси вернется.

Она соскочила с лошади и бросилась к нему, протягивая руки и повторяя его имя.

Люк тоже соскочил с жеребца и побежал ей навстречу. Схватив в объятия, он стал кружить ее вокруг себя. Потом осторожно опустил на землю и впился взглядом ей в лицо: Понимает ли она, что делает?

— Люк, я решилась, — прошептала Джеси. — Я не могу вернуться в Джорджию. Я поняла, что все это время искала тебя. Мое сердце наконец-то заговорило. Оно говорит, что… я тебя люблю.

Она прижалась головой к груди Люка и крепко обняла его.

— Ты уверена, маленькая? — тихо спросил он. Джеси притянула к себе его голову.

— Я уверена.

Тогда он поцеловал ее долгим страстным поцелуем, и, прижимаясь к нему, Джеси с благодарностью подумала о Мелонге: старый индеец был прав.

Ее сердце заговорило, и, слана Богу, она его услышала.