Призрачно всё

Глава семнадцатая

Дорогу к каменной клетушке шеф выдержал стойко и почти без нареканий. Несколько раз он спотыкался и не сдерживал крепкое словцо, но такое не в счет. А, когда оказались на месте, вообще, вдохновился. Приказал мне держать фонарик и светить, куда скажет, а сам метался от одной стены к другой, что-то высматривал, выстукивал и даже вынюхивал.

Час назад я встретил его за пределами усадьбы и тайком провел в подвал. Он по-прежнему не желал, чтобы его видели, причины таинственности не оглашал, но я и сам догадывался. Вероятно, что-то выведал и надеялся отыскать сокровища, если такие имеются, втихаря, без ведома хозяев. А то и вовсе умыкнуть. Не скажу, что шеф — негодяй и подлец, скорее он был в меру порядочным и способным на авантюру. В том числе на рискованную и не совсем честную.

Встретились мы, как и в прошлый раз, ближе к полуночи, так что охоту за привидением пришлось отложить. Да и не был я уверен, что оно появится. После того, как Тома его вспугнула, наверняка, на некоторое время затаится.

— Так-так-так… — глубокомысленно изрек Игорь Владимирович, в третий или в четвертый раз оббежав клетушку по периметру… — Ясненько-ясненько…

— Что дело темненькое? — не удержался и подколол я.

Он на мою колкость не среагировал и с показным интересом стал рассматривать очередной из камней. Как по мне, тот ничем от других не отличался, а шеф просто ломал комедию, изображая бурную деятельность.

— Понятненько…

Игорь Владимирович раскрыл чемоданчик с уже знакомым мне прибором, и начал прослушивать стены. Снова обошел комнату, уже медленно. Опустился на четвереньки, выслушал пол, потом то же самое проделал с потолком.

— Славик, я там, кажется, ломик видел. Понимаю, что это — варварство, но он может пригодиться. Здесь, конечно, должен быть механизм, приводящий эту махину в движение, но мы его будем до скончания века искать. И не факт, что найдем.

Невзирая на нестыковки, шеф не растерял хорошего настроения, о чем свидетельствовало его многословие.

За ломиком далеко идти не пришлось. Он валялся рядом с разломом на груде вынутых недавно камней.

Шеф взвесил в руках тяжеловатый для его непривычных к физическим нагрузкам рук инструмент, затем поскрёб плоской стороной шов на потолке, зацепил камень и начал осторожно его расшатывать. Булыжник с глухим стуком свалился ему под ноги, вслед за ним посыпались более мелкие камешки вперемешку с землей или песком. Я смотрел в образовавшуюся выемку, только смотреть было не на что. Ни намека на пустоту. Или спрессованная земля или тот же камень.

Игорь Владимирович потыкал ломиком в дыру и тоже пришел к выводу, что вытянул пустышку. Снова достал прибор, послушал, ничего не сказал, но оставил потолок в покое и перешел к стене напротив входа. Там выковырял еще один камень, и тоже — без результата.

— Задачка, однако… — молвил сокрушенно.

— А как же хваленый прибор?

— Понимаешь, Славик, тут структура особенная. По правде, сам ничего не пойму. Почти под каждым камнем есть пустота. Но это может быть от известкового раствора, его со временем выела влага. А вот ничего глобального, похожего на проход не нахожу.

— На какое расстояние он действует?

— Зависит от материала, от его плотности. Думаю, на полметра, как минимум.

— Маловато, — сокрушился я.

Откровенность шефа льстила, и желание подшучивать над ним пропало.

— Маловато, — вслед за мной повторил он, и принялся ковырять новый камень, теперь, наверное, больше полагаясь на интуицию, чем на науку.

И снова — ничего. Потом еще, и еще с таким же результатом. Не знаю, как шеф управлялся с ломиком, у меня от фонаря руки устали. Им руководствовало упрямство и нежелание смириться с неудачей. Войдя в раж, он, наверное, долбил бы стены, пока не разнес все в прах или не свалился от усталости…

К-счастью, обошлось без крайностей. Вот только, к счастью ли?

Уже без прежней резвости, энтузиазма поубавилось, шеф боролся с камнями слева от входа. Когда отвалился и скатился под ноги очередной булыжник, он внезапно вскрикнул. Не знаю, чего в его возгласе было больше, торжества или усталой радости?

— Кажется, есть, Славик! Я расколол эту проклятую шкатулку!

Высокопарный слог не соответствовал интонации, в голосе преобладало утомление, граничащее с изнеможением.

Я подошел ближе, навел луч в углубление и ничего не увидел. Ничего такого, что могло бы привести в восторг или хотя бы подарить надежду.

— Славик, ты, что не догоняешь?

Я присмотрелся внимательнее, но снова ничего интересного не заметил.

— Нет, — признался честно.

— Тупица! — охарактеризовал меня шеф. — Полнейшая профнепригодность!

В отличие от смысла, сказанного, чувствовалось, что шеф доволен. И не исключено, что моя тупость и «полная профнепригодность» тоже добавили ему изрядную долю оптимизма.

— Посмотри, ведь это же — бетон! А если бетон, значит, стена рукотворная. И если, кто-то ее возвел, значит, она кому-то была нужна, — словно младенцу втолковывал мне Игорь Владимирович.

Для наглядности, он несколько раз несильно стукнул ломиком, по камню, который, как по мне, ничем не отличался от остальных, разве что более ровной поверхностью. Острие ломика скользнуло по твердой поверхности, оставив на ней светлые, почти белые царапины.

— Убедился?

Я кивнул, хотя и не видел большой разницы между камнями и тем, что шеф обозвал бетоном.

— Так, я свое дело сделал, теперь — твоя очередь. Тут особая квалификация не требуется.

Шеф отобрал у меня фонарик, взамен протянул лом, и я, ощутив его тяжесть, тотчас испытал приступ тоски с примесью безнадеги. Мне недоставало энтузиазма, а физический труд никогда не значился среди моих любимых увлечений.

Тем не менее, я без особого труда отковырял несколько соседних камней. Чтобы они свалились, достаточно было их слегка расшевелить. Но, когда дело дошло до бетона, сразу понял, что задача не по зубам. Хоть и лупил со всей силы, лом лишь скользил, оставляя царапины, наподобие тех, которые продемонстрировал мне шеф.

— Ты под углом бей, под углом! — изгалялся, а может и не изгалялся, Игорь Владимирович.

Он примостился на куче сваленных камней и, подсвечивая снизу фонариком, наблюдал за моими потугами.

Я пытался внять его советам, бил под углом, однако, с тем же результатом. Коэффициент полезного действия равнялся нулю. Скоро мне стало жарко, пот ручьями стекал по лицу, рубашка пропиталась влагой, а руки горели огнем.

— Да, работничек из тебя еще тот, — ухмыльнулся шеф, когда я в очередной раз присел отдохнуть и потянулся за сигаретой. — Не пойму, с какой радости я тебя держу в фирме?

— У меня другие служебные обязанности, — вяло возразил я, затягиваясь горьковатым дымом, который запершил в горле и вырвался обратно с надрывным кашлем.

— Человек должен быть всесторонне развитым, — философствовал Игорь Владимирович.

— Я - за узкую специализацию. Каждый должен заниматься своим делом…

— Теоретически, конечно, правильно. Но не совсем верно. Бывают ситуации, когда лишние знания и умения могут пригодиться. Вот, как сейчас, например.

Он тоже закурил. Пристроил фонарик на полу, направив луч вверх, от чего был виден лишь светлый круг на потолке, а вокруг сгустилась темнота. Некоторое время сидели молча. Тишину нарушали слабое потрескивание сигарет, когда затягивались, журчание ручья и монотонный, бьющий по нервам, стук срывающихся с потолка капель.

— Ладно, подменю тебя немного.

Шеф взял ломик, размахнулся, но ударить не успел.

Что-то громко зашуршало, некоторые камни сами, без постороннего вмешательства, вывалились наружу. А потом на месте стены образовалось отверстие. Шеф застыл с поднятым ломом, а я от неожиданности выпустил фонарик. Он откатился в сторону и потух. Это последнее, что я успел увидеть. Яркий сноп света, вырвался из отверстия и ослепил меня. Раздался крик. Не знаю, я кричал или еще кто-то. А потом — грохот, от которого заложило уши, каменная крошка посыпалась с потолка на голову и за воротник. Я инстинктивно закрыл уши ладонями и с опозданием сообразил, что это выстрел. Шмякнулся животом на мокрый пол, распластался, пытаясь слиться с ним. И с ужасом ожидал следующего выстрела, который, наверняка, станет для меня последним.

Но больше ничего не происходило, вокруг было тихо и темно. Я пошевелился, наткнулся на фонарик, от прикосновения он снова загорелся. Несмело поводил лучом. В углу, прижавшись к стене, сидел Игорь Владимирович. Глаза его были круглые от пережитого ужаса, он прикрыл их ладонью, защищаясь от света. Я перевел луч на место, где открылся проход. Но там уже ничего не было. По-прежнему — монолитный бетон с несколькими белыми царапинами от ломика…

— Ну и дела… — только и мог сказать шеф.

— Ага, — в тон ему молвил я, и мы, не сговариваясь, бросились к выходу из подземелья.

Улепетывали со всех ног, иногда сталкиваясь в узком тоннеле, и пытаясь опередить друг друга. Когда выбрались на свежий воздух, Игорь Владимирович глубоко вздохнул и выдохнул.

— Ну, все, теперь можно не спешить…

Словно и не убегали, а просто спешили.

— Куда не спешить? — не понял я.

— Никуда не спешить, — голос хоть и подрагивал, но шеф прилагал максимум усилий, чтобы выглядеть спокойным. — Теперь мы на свободе, никто нас в подвале не закроет. У нас развязаны руки, и мы сами выходим на тропу войны…

— Ты куда? — схватил меня за руку, когда я направился к кухне.

— Нужно что-то выпить, в горле пересохло…

Мне действительно нужно было выпить и, отнюдь, не воды. Но Игорь Владимирович придерживался иного мнения.

— Потом выпьешь, сейчас некогда. Веди к склепу и кратчайшей дорогой. Если нам повезет, мы можем его там застать…

Странное представление о везении, учитывая, что шеф собирался с голыми руками переть на вооруженного преступника. И, неизвестно, одного ли?

Я не хотел идти к склепу, но и праздновать труса перед Игорем Владимировичем не собирался — большая честь для него.

— Ты только того, не очень шуми, — словно угадав мои мысли, поспешил предостеречь Игорь Владимирович. — Нам под пули лезть незачем. Наша задача — посмотреть, кто по ночам хулиганит и не дает нормальным людям заниматься делом.

Луна пряталась за тучами, пробираться приходилось наощупь. Дом черной громадой высился за нашими спинами. Когда я обернулся, в нем светились два или три окна. Я не мог определить, в чьих комнатах, но, учитывая количество жильцов, пришел к выводу, что мы с Игорем Владимировичем не одиноки, и для большинства обитателей эта ночь тоже выдалась бессонной.

Возле склепа было виднее. Луна соизволила выглянуть и озарила все бледным сиянием. Ее непривычный свет искажал знакомые предметы, превращал окружающий пейзаж в незнакомую местность. Словно из фантастического фильма об иной галактики.

Вот и курган с распростершим крылья орлом. От его вида пробежала дрожь. Громадный хищник, как будто парил над землей, выискивая жертву.

Не нас ли?

Гравий громко скрипел под ногами, его скрип мог разбудить всю округу. Не сговариваясь, мы сошли с дорожки, и остаток пути преодолели по густой траве, спотыкаясь о кирпичи от разрушенной часовни.

Вход в склеп прятался в тени и определить, открыта дверь или нет, было невозможно. Мы молча наблюдали за ней, однако, ничего подозрительного не заметили: никакого движения, никаких посторонних звуков. Или опоздали, или ошиблись, или злодей затаился в средине и тоже выжидал, когда мы выдадим свое присутствие. А может, удостоверившись, что мы сбежали с подземелья, вернулся в дом и наслаждался ароматным кофе с не менее ароматным коньяком.

Не знаю почему, но в нарисованной воображением картинке, я почему-то увидел Влада. Бред! Странная, бессмысленная ассоциация. Он здесь точно не при чем. Наверное, из-за пистолета, но мало ли у кого еще может быть оружие?

— Так можно до скончания века сидеть и ничего не высидеть…

Шеф медленно, то и дело, озираясь, направился к склепу. Я — за ним. По дороге подобрал обломок кирпича, хоть что-нибудь за неимением лучшего. Гравий снова предательски заскрипел, но миновать его было невозможно. Им была засыпана вся площадка перед входом в усыпальницу. Звук резал по ушам, вынуждал содрогаться, замирать и прислушиваться.

Вот и ступеньки. Я на мгновенье включил фонарик. Дверь закрыта, и замок, как будто, на месте. Можно расслабиться. Если кто-то и прятался в склепе, мы для него недосягаемы.

— Что будем делать? — спросил шепотом, хотя необходимости таиться уже не было.

— Нужно войти.

Игорь Владимирович полез в карман, наверное, за отмычкой. Я снова включил фонарик, направил на замок и тут же его выключил. Шеф тоже замер.

Замок никуда не делся, только ничего не запирал, висел на одной дужке.

Дверь открывалась вовнутрь. Если ее распахнуть, спрятаться нам негде, лучшей мишени не придумаешь: позади ступеньки, по бокам бетонные откосы.

Я все это осознавал. Но на меня вдруг накатила этакая бесшабашная удаль. Наверное, совсем башню снесло. Сам толком не понимая, что делаю, я вдруг, ни с того ни с сего, лупанул ногой по двери, наподобие спецназовца в американских боевиках.

Правда, получилось не так эффектно, как в кино. Дверь — железная, тяжелая. Она не распахнулась настежь, лишь тяжело скрипнула и ненамного отошла внутрь. Ногу, обутую в кроссовок, пронзила боль. Выступили слезы, и я едва не заскулил. Но, все же, превозмог боль и с пронзительным криком:

— Получай, фашист, гранату, — швырнул внутрь склепа обломок кирпича.

Кирпич глухо стукнулся об пол, прокатился немного, затих. И — ничего. Тишина. Осмелев, я толкнул дверь рукой, нашарил выключатель и склеп озарился электричеством. Прихрамывая, вошел внутрь. Шеф помедлил и последовал за мной.

— Ну, ты и псих, — сказал он.

В голосе я не уловил ни восхищения, ни похвалы. Больше — беспокойства, как бы я еще чего не учудил.

В склепе тихо и пусто, как и положено месту последнего упокоения или, вернее, вечного покоя. Все, как и раньше, ничего нового. Если кто и побывал здесь, следов после себя не оставил. Что очень странно, учитывая влажность и грязь в подземелье.

Так не могло быть. Стрелявший вряд ли стал бы тратить время на наведение порядка. Ему нужно было спешить домой и обеспечить себе алиби.

Тем не менее…

— Пустышка.

Шеф то ли прочитал мои мысли, то ли сам пришел к идентичному выводу.

— Не факт, — возразил я, и тут же придумал, почему — не факт. — Ему не обязательно было возвращаться сюда. Достаточно было дождаться, пока мы уйдем из подземелья.

— Возможно, и так, — вынужден был согласиться Игорь Владимирович.

— Вы, Вячеслав, смотрю, совсем заработались…

— Прогулялся перед сном, — ответил, как можно беззаботнее, с усилием совладав с внутренней дрожью, которая всегда возникала при виде Натальи Владимировны.

Врач смотрел на меня с брезгливостью, словно на вредное насекомое. Выглядел я после ночных приключений, не ахти, но не думаю, что его отношение изменилось бы, предстань я одетым с иголочки.

В отличие от меня Сергей Петрович блистал чистотой и свежестью. Выутюженные брюки, светлая рубашка, начищенные до блеска туфли, аккуратный пробор и ухоженные, словно у женщины, ногти. Минус один подозреваемый, мысленно подытожил я. После прогулки по подземелью так быстро почистить перышки невозможно. Наталья Владимировна тоже отпадает…

Круг подозреваемых суживался, что не могло не радовать…

— Вы нам ничего не хотите рассказать, Вячеслав?

Наталья Владимировна сидела прямо, не шевелясь. Ее спина не прикасалась к спинке диванчика, словно женщина не могла согнуться дальше определенного угла. Врач, наоборот, вальяжно развалился в кресле, в его позе присутствовала нарочитая небрежность. На низком столике с витиеватыми ножками высился графинчик с розовой жидкостью и крохотные рюмочки. Пьянствуют, однако…

— Пока нечего, — развел руками и направился к лестнице, дабы не нарушать их интим.

Ожидал, что меня окликнут, вернут. К-счастью, обошлось. Я беспрепятственно взобрался на второй этаж, но вместо того, чтобы пойти к себе, направился к апартаментам Влада.

На стук никто не откликнулся. Постучал громче — результат тот же. Заколотил кулаками — глухо как в танке. Нажал на ручку, и дверь внезапно отворилась.

Я не знал, зачем мне нужен Влад. Подозрение, на миг мелькнувшее возле склепа, испарилось сразу и безвозвратно. Уже входя в комнату, словно отмазку внезапному вторжению, придумал вопрос о пистолете. Только спрашивать ничего не пришлось. Да и смысла не было.

В комнате горел свет. Влад развалился в кресле и, похоже, был пьян. На столике лежала фляжка. Тут же бутылка, на донышке которой еще оставалось немножко коричневатой жидкости.

Влад смотрел на меня, прищурившись и не реагировал. Он ничего не соображал. Выводить его из этого состояния не имело смысла.

Все, что я хотел узнать, само бросалось в глаза. И шокировало…

С утра еще новый камуфляж был запачкан, ботинки заляпаны не успевшей высохнуть грязью.

Верить, что Влад в нас стрелял, не хотелось. Зачем ему это? Или он сбрендил и не соображал, что творит?

Тихонько, стараясь не привлекать внимания, я попятился и вышел в коридор. Показалось, что услышал шум в соседней комнате, спальне Влада, но возвращаться не стал.

Одиночества в эту ночь я бы не выдержал. На душе было так мерзко, что хотелось задрать голову и взвыть на луну. Я ломанулся к Томе, но наткнулся на запертую дверь. Все мои призывы и стуки остались без ответа. Или девушка крепко спала, или не хотела меня видеть, или…

Впрочем, нет.

Так я и себя скоро начну подозревать. Достаточно на сегодня выводов и предположений. Ни к чему хорошему они не приводят.

Позвонить шефу?

Он мне не докладывал, где собирается ночевать. Сказал только, что утром появится уже не инкогнито, а, как положено, с официальной миссией. Но остатки здравого смысла не позволили совершить очередную глупость. Игоря Владимировича лучше не трогать. Я не знал, какой из него собутыльник, но подозревал, что подобное предложение может негативно сказаться на дальнейшей карьере.

А вдруг Тома сейчас ждет в моей комнате? Ведь такое раньше уже было…

Дверь закрыта. Я повернул ключ и с тяжелым сердцем вошел в жилище. Нашарил выключатель, на мгновенье свет ослепил, а когда зрение восстановилось, я увидел, что в комнате не один.

Она стояла у закрытой шторы возле окна и смотрела на меня. Я ее не сразу узнал. Возможно потому, что никогда раньше не видел в полный рост. Длинный махровый халат был плотно затянут поясом, от чего талия казалась изумительно тонкой, а сама женщина хрупкой и невесомой. Ее светлые волосы были распущены, лицо — бледное и немножко испуганное.

— Вижу ты не очень удивился?

— Не очень, — соврал я.

Я был изумлен, обескуражен…

— Я поняла, что ты обо всем догадался.

— Когда увидела дырку в стене?

— Не только. Ты ведь меня узнал, когда я приходила в прошлый раз.

— Когда ты меня из баллончика травонула?

— Не травонула. Там безвредный газ.

— Почему ты решила открыться?

— Дальше скрываться нет смысла. Можно играть роль одной, но когда двое корчат из себя идиотов, уже не смешно. Лучше — в открытую.

Я не знал, как лучше, я еще не придумал, как лучше. Я еще ничего не осознал и ничего не понимал. В моей голове был полный винегрет и ни одной рациональной мысли…

Марина восприняла мое молчание, как согласие.

— Иди ко мне, дорогой…

Она сбросила халат, под которым из одежды ничего не было, и направилась к кровати. Но я не спешил исполнять ее желание.

— А поговорить? — озадачил избитой фразой из бородатого анекдота.

— Поговорить? Можно и поговорить.

Марина подобрала халат, накинула его обратно на плечи, села в кресло и налила в стаканы коньяк.

В этот раз Игорь Владимирович обошелся без лишнего шума. Его автомобиль тихо подкатил к парадному крыльцу, и я сразу выбежал ему навстречу.

Ночью мне так и не удалось прилечь, Марина только ушла, и на сон времени не осталось. Исповедь жены Влада кое-что прояснила, хотя я и раньше насчет Влада не обольщался.

— Ну, как дела, сыщик? — не знаю, где провел ночь Игорь Владимирович, скорей всего в машине, но выглядел он прилично.

— Есть разговор.

Он что-то прочел на моем лице, или уловил в голосе, перестал хохмить, и мы поднялись ко мне в комнату.

— Игорь Владимирович, это Влад стрелял…

— Да?.. — шеф не удивился и не расстроился. — Рассказывай, что накопал…

Я рассказал, в каком виде застал хозяина усадьбы.

— Ладно, проверим. Да не расстраивайся ты так. Все живы, слава Богу.

— Все живы, — повторил я, — кроме Иннокентия Вениаминовича…

— Разберемся. Не факт, что его твой друг угрохал. Пойдем, что ли, поговорим с ним.

Влад не спал и выглядел значительно лучше, чем накануне. Выбритый, пахнущий лосьоном, одетый в свежую рубашку и выглаженные брюки. О тяжелой ночи напоминали лишь мешки под глазами и блеклый взгляд.

Нас он встретил не то, чтобы неохотно, но и без особой радости, как неизбежное зло, с которым необходимо смириться. Жестом указал на кресла, включил кофейный аппарат, достал из шкафа непочатую бутылку и бокалы. Проделал все молча, с несвойственной ему суетливостью. Он избегал наших взглядов и, кажется, опасался наших вопросов.

Я никогда не отличался деликатностью, дипломатия не мой конек.

— Влад, где пистолет?

— Что? Пистолет? — он вздрогнул, но сразу взял себя в руки, овладел мимикой и даже улыбнулся.

— Зачем он тебе?

— Просто, интересуюсь. Вдруг его у тебя украли?

Я оставлял ему лазейку, но он ею не воспользовался.

— Шутишь?

Влад ключом открыл какую-то из многочисленных дверец в шкафе, достал замшевую кобуру с поясным ремнем и положил перед нами. Я взял ее в руки, расстегнул.

— Осторожно, он заряжен.

— Не учи!

Тяжесть оружия казалась приятной. Рукоятка «Макарова» удобно поместилась в ладони, подспудно придавая чувство уверенности и, возможно, извращенного комфорта. Я вытащил обойму, снял пистолет с предохранителя, оттянул затвор, поймал вылетевший желтый цилиндрик. Затем вытолкал те, что были в обойме. Семь штук. Понюхал ствол. Он отдавал пороховой гарью. Влад не успел почистить оружие.

— Значит, ты в нас стрелял?

— Я в вас стрелял?

Растерянность Влада казалась искренней.

— Ночью в подземелье, — напомнил я.

Взгляд Влада переместился от нас с Игорем Владимировичем на бутылку, потом на пистолет и на выстроенные в ряд, словно строй солдатиков, цилиндрики патронов с круглыми металлическими головками. Наконец он сосредоточился на бутылке, схватил ее, скрутил крышку и небрежно плеснул на донышки бокалов. Не дожидаясь нас, выпил свою порцию и налил снова.

— Это были вы?

— А кого ты ожидал там увидеть?

— Ребята, клянусь… Я действительно был ночью в подвале, действительно стрелял. Но я не знал, что это вы. И стрелял я вверх, чтобы напугать…

Я вспомнил, как после выстрела на голову посыпалась каменная крошка, и понял, что Влад говорит правду.

— Владислав Викторович, может, расскажете по порядку? — подал голос Игорь Владимирович.

— Тут и рассказывать нечего, — начал Влад. — Выглянул в окно, вижу, кто-то идет к склепу. Выбежал за ним…

— Вы его узнали?

— Нет. Темно было. Подбежал к склепу, дверь не заперта. Я туда, а там надгробный камень сдвинут, и лесенка вниз. Достал пистолет, спустился. Прошелся тоннелем, он мне не совсем старым показался, добротный такой, из бетона, словно в бункере или ракетной шахте. Не длинный, кажется, ответвления были, но я по основному ходу пошел, чтобы не заблудиться. Добрался до конца коридора, там дверца, как в бомбоубежище. Повернул колесо, потянул, она открылась. А оттуда на меня с ломом. Пальнул вверх и дверцу обратно закрыл…

— А тот, за кем ты шел?

— Не знаю, куда он делся…

— Мы тоже никого не видели, — констатировал Игорь Владимирович.

— Я же говорю, там ответвления были…

— Обратно тоже через склеп вышел? — спросил я.

— Нет, через подвал. Подождал немного, пришел в себя. Потом злость накатила: чего мне бояться в своих владениях? Открыл дверцу, а уже никого нет…

— Влад. Ты не догадываешься, за кем шел, может, кого-то подозреваешь?

Влад задумался, глотнул коньяк.

— Не знаю. Темно было…

— Мужчина или женщина?

— Извини, браток, не разобрал. Но пора с этими непонятками завязывать. Я сейчас — в склеп и не успокоюсь, пока камня на камне там не оставлю. Вы со мной?

Мы не возражали.

Круг подозреваемых сузился до двух человек. Если, конечно, ограничиваться домочадцами. Но я почему-то был уверен, что посторонние здесь не при чем. Соответственно, оставались Тома и Наталка. Только их двоих я не видел этой ночью.

— Влад, — вспомнил вдруг то, что вчера казалось несущественным, а сейчас вдруг приобрело первостепеннейшее значение, — кто вчера был в твоей комнате?

— Когда?

Мы находились в мастерской, и Влад отбирал необходимые инструменты. Наконец остановил выбор на ломе, который вручил мне, а сам вооружился кувалдой.

— Ночью.

— Что ты пристал, сыщик хренов! Никого у меня не было!!!

Выспрашивать дальше бесполезно, только нарываться на неприятности. Влад или не хотел отвечать или, учитывая его состояние, не помнил.

В склепе Влад уверенно подошел к одной из могильных плит, именно к той, на которую в свое время обратил внимание Игорь Владимирович.

Он не утруждал себя поиском скрытых механизмом. Поставил на пол кувалду, взял у меня лом, подцепил им гранитную плиту и попробовал ее приподнять. Камень заскрипел, посыпалась крошка, но плита лежала прочно и с места не сдвинулась. Влад тужился еще некоторое время, от чего его лицо стало красным и покрылось потом, однако усилия оказались тщетными.

— Нужно что-то подложить под лом и рычагом попробовать. Хотя… — посмотрел на кувалду.

— Владислав Викторович, — шеф схватил Влада за руку, которая потянулась к более внушительному орудию, — думаю, это лишнее. Не нужно ничего крушить.

— Почему? — не сообразил Влад.

— Ведь вы сами говорили, что обратно выбирались через подвал. Значит, дверь там осталась незапертой.

Влад стукнул себя кулаком по лбу.

— Ну, я и балбес! — признался он и поспешил к выходу из усыпальницы.

Когда убили Иннокентия Вениаминовича, Наталка уже была здесь. И вела себя странно.

— Влад, куда Наталка запропастилась? Что-то давно ее не видел.

Влад сдвинул плечами, словно отмахнулся от надоедливой мухи.

— А Тому ты давно знаешь?

— Какую Тому? А, эту… Я ее вообще не знаю, она больше с женой тусуется. Ее подружка.

— И у тебя с ней никогда ничего не было?

— Славик, отстань! Достал уже своими женщинами.

Проторенной дорожкой мы преодолели подземный коридор, свернули в пролом и вскоре оказались на месте ночного происшествия. В углу на куче сваленных булыжников сиротливо валялся позабытый нами ломик. А в освобожденной от камней нише серел бетон с едва заметными на нем царапинами.

Долго бы нам пришлось долбить. Наверное, до скончания века…

Влад посмотрел на нашу самодеятельность, хмыкнул и направился к пролому. Уперся обеими руками, и часть стены вместе с прилепленными к ней булыжниками неожиданно легко ушла вглубь.

Перед нами открылся тоннель, шириной метра полтора и немного выше человеческого роста. Стены, пол и потолок были отлиты из серого бетона, ровные, слегка шершавые наощупь. Когда вошли, Влад плотно закрыл дверь и закрутил большое металлическое колесо.

— Не похоже, чтобы строили до революции… — заметил шеф.

— Ага, — согласился Влад, — но и на современное зодчество тоже не тянет.

И тут меня осенило.

— Ведь Семеновна…

Игорь Владимирович сзади больно толкнул меня в спину, и я прикусил язык.

— Что Семеновна? — обернулся Влад.

— Интересно, как она сумела открыть дверцу со стороны подземелья?

— Наверное, есть хитрый ключик.

А мысли мои закрутились вокруг старушки, и остановить их было невозможно. Шеф что-то знал, если вынудил меня замолчать. Тома рассказывала, что ее бабушка была любовницей важного немецкого офицера, за что потом отсидела в лагерях. А где она с ним познакомилась, как не здесь? Хотя, не факт. Но, наверняка на месте усадьбы что-то было. Может, штаб немецкий или еще что-то секретное. Не зря же немцы тоннель вырыли.

Стоп, а с чего я взял, что этот ход немцы построили?

— Немецкое качество, — словно прочитав мои мысли, молвил Влад. — Наши если строят, уже через год рушится: мало цемента и много песка. А тут и отбойник не возьмёт. Наверное, во время войны строили.

— Влад, а, что здесь было во время войны?

— Местные рассказывали, что-то секретное. Тогда еще усадьба почти целая была. Сюда за километр никого не пускали. Потом, когда немцы уходили, все взорвали: и дом, и часовню. И склеп, наверное. Только зачем было взрывать склеп и часовню, ума не приложу…

— Заодно и узнаем, — подал голос шеф.

— Куда мы денемся? — подыграл ему Влад.

Тоннель заканчивался круглой штольней. Вверх вела металлическая лестница, хоть и покрыта ржавчиной, но на вид прочная. Влад поднялся, что-то сделал и, вдруг, люк над головой сдвинулся в сторону.

— Удалось отыскать ключик? — спросил я.

— Нет здесь никакого ключика. Нужно поднять и толкнуть, — ответил Влад.

— И что будем делать? — спросил он, когда мы снова оказались в склепе.

— Искать, — ответил Игорь Владимирович. — Уверен, что мой приборчик здесь будет кстати. А с вас, Владислав Викторович — компрессор. Ломиками мы многого не добьемся.

Влад нахмурился.

— Ладно, будет компрессор. Сейчас в райцентр сгоняю.

— Ты же на подписке…

— А, — махнул он рукой, мол, такой бред и слушать тошно.