Призраки истории

Суворов, Румянцев и Потемкин — мифы и дела, хула и хвала, забвение и слава

— Напечатают после смерти, — сказал мне мой старший друг и товарищ. — А пока забрось в стол и забудь. Иначе тебя заклюют. Пойми, у людей есть предел покушения на их миражи и мифы. А Суворов — это уже предел… Это неприкосновенно!

Так говорил мне мой старший товарищ, немало испытавший за свою широко известную книгу. Но все-таки!.. Он — человек во многом уже отошедшего времени, и скорее всего преувеличивает… очень уж ему досталось в свое время за попытки написать ту правду о войне, которую он знает. Ну а со мной-то, убогим, что сделают? С работы не уволят — я безработный, из партии не выгонят — беспартийный. Разве что по всем газетам и журналам дадут негласное указание не печатать меня — так это по нынешним временам вроде и невозможно. Хотя у нас все может быть…

Простите за долгое вступление, но был такой разговор. Наверно, все это выеденного яйца не стоит. Но я никогда ни о чем таком не думал, и потому сейчас, взбудораженный и замороченный, не в состоянии объективно оценивать… Однако в любом случае прятать в стол не буду. В конце концов, интересно же, как это воспримут. Добавлю лишь, что не привожу никаких так называемых новых фактов. Все взято из общедоступных источников, в основном и прежде всего — из энциклопедий. Можно сказать, что перед вами энциклопедическое расследование…

Но все-таки, для начала, в качестве буфера, два примера из ближних, советских времен.

Мыльный пузырь Ворошилов

Военный культ и славу полководца Ворошилова нынче и представить трудно. Вся страна мужского пола и призывного возраста горланила: «Ведь с нами Ворошилов — первый красный офицер. Сумеем кровь пролить за Эсэ-сэ-сэ-эр!» А еще пели: «Когда нам даст приказ товарищ Сталин, и первый маршал в бой нас поведет!» Первый маршал — это он, Ворошилов.

И никто не задумывался: а чем командовал полководец Ворошилов? Отвечаю: отрядом луганских рабочих, который привел к Царицыну, где и встретился со Сталиным. С 1919 года он — при Буденном. Член Реввоенсовета 1-й Конной армии. И — все? Да — и все.

Если не считать провала Ленинградской обороны в 1941 году, после чего Сталин его и близко не подпускал к действующей армии.

Ворошилов — легендарный герой Гражданской войны. Он — дважды Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза, его именем названы были четыре города, одна область и одна ГРЭС.

Каратель Тухачевский

А на чем возник миф о Тухачевском? Анна Ларина (вдова Бухарина) писала в мемуарах, что в СССР в тридцатые годы его даже по фамилии не называли. Говорили: Михаил Николаевич — и все знали, кто это такой.

Что сделал, чем командовал Тухачевский в Гражданскую войну? Пятой армией на Восточном фронте, под руководством Фрунзе. Он в 1919 году взял штурмом Петропавловск. Какой Петропавловск, Камчатский, что ли? Да нет, Казахстанский тот, что между Курганом и Омском. И это действительное достижение Тухачевского. Довольно значительное в общем успехе Восточного фронта. Петропавловск — крупнейший тогда железнодорожный узел, одновременно ворота в Россию, в Сибирь и в Азию. Сам Колчак писал, что с падением Петропавловска участь его будет решена. Так что Петропавловская операция Пятой армии по ее значению в той кампании была крупным успехом, почти решающим.

Затем Тухачевского назначили командовать уже фронтом — Западным фронтом. Где он потерпел сокрушительное поражение. Красную армию из Польши изгнали. Да, конечно, он, может, и не виноват; наверно, красная идея и Красная армия тогда исторически не могли прижиться и победить на западной польской земле. Но в любом случае для командующего, военного человека — это провал и клеймо. И тем не менее — Тухачевский был возвеличен. За что?

Тухачевский командовал 7-й армией, которая подавила Кронштадтское восстание против коммунистов в 1921 году.

Тухачевский командовал особой группой войск, которая подавила Тамбовское восстание крестьян 1920–1921 годов. Причем с применением химического оружия…

А это — заслуги!

Во все времена и при всех режимах.

Во все времена и при всех режимах внутренний враг, крамольник, ненавистнее и опаснее любого внешнего. И во все времена власть особо отличала тех, кто подавляет внутреннего врага. А уже потом создаются мифы о необыкновенных военных талантах, успехах и прочем…

Комдив Суворов

Как ни странно, никто толком не знает, сколько у нас было русско-турецких войн. Не то шесть, не то восемь или девять, если считать Азовский и Прутский походы Петра Первого и военное столкновение Миниха с турками опять же на Пруте…

А ведь русско-турецкие войны длились, с перерывами, сто лет! Но советская история старалась их по мере возможности умолчать, потому как войны были колониальные, империалистические, между двумя империями — Российской и Османской… Вот и остались у нас от той эпохи лишь название одной крепости да фамилия одного человека — Измаил и Суворов! Да еще звучное, редкостное воинское звание — генералиссимус! Так мне с детства и запомнилось — штурм Измаила и генералиссимус! Как равнозначные…

В дореволюционных и советских энциклопедиях о Суворове Александре Васильевиче пишут одинаково: «Величайший русский полководец… одержал победы при Козлудже (1774), Кинбурне (1787), Фокшанах (1789), Рымнике (1789) и штурмом овладел крепостью Измаил (1790)».

В двенадцать лет записанный в лейб-гвардии Семеновский полк, Суворов действительную службу начал в пятнадцать лет (по другим сведениям, в восемнадцать лет: вообще, о раннем периоде его службы практически нет точных сведений), был рядовым, капралом, прошел все ступени. Военная карьера Суворова, хотя он и был сыном генерал-аншефа, складывалась тяжело. Может, причиной тому стали его чудачества. А может, чрезмерное рвение, даже фанатизм. Иностранец Фалькони, наблюдавший уже генерала Суворова в лагерях под Тульчином, писал: «Наш почтенный старик здоров; он очень доволен своим образом жизни: поля, учения, лагеря, беспрестанное движение; ему ничего больше не нужно, чтобы быть счастливым».

То есть Суворов — фанатик военного дела и военной жизни. Таковым, видимо, был всегда. А фанатиков не любят. Одно дело, когда фанатик — генерал, и совсем другое — капрал или капитан. Истовые служаки — как бы укор остальным: мол, видите, я живу армией, а вы в это время пунш пьете и девок любите… Кому ж такое понравится. Наверно, именно поэтому и не давали хода Суворову в начале службы… Первый офицерский чин он получил в 24 года. По тем временам иные в 24 года уже генералы. А Суворов — командир полка в 32 года. (И то благодаря случаю, попав пред светлые очи императрицы, во дворец, куда прибыл в качестве курьера.) Генерал-майор — в 40. Командир корпуса — в 52 года. В таком возрасте уже заканчивали военную карьеру и умирали от старости. Потемкин умер в 52 года, успев побывать правителем России и наместником царя и бога в Малороссии и Новороссии…

В русско-турецких войнах Суворов командовал дивизией и корпусом. И его победы там, при всей талантливости командира, быстроте и натиске его войск, стремительном и неожиданном маневре, — это дивизионные, корпусные операции в рамках большой войны. Такой большой, что невозможно говорить о каком-либо их влиянии на общий ход событий.

Измаил сначала взял Румянцев, потом его отбили турки, потом его взял Суворов, потом снова отдали и так далее…

Шла титаническая битва стран и народов на неизмеримых пространствах. Россия и Турция — два гиганта, перед которыми трепетала тогдашняя Европа, — вели циклопическое противоборство за нынешние Молдавию, Украину, Крым, часть нынешней Болгарии и Румынии, Черное море, Северное Причерноморье и Северное Приазовье…

Эта война с перерывами длилась век! И что такое на этом фоне даже взятие Измаила? Эпизод… В той войне не могло быть и не было каких-либо решающих или переломных сражений — было лишь постепенное и неуклонное продвижение Российской империи на юг…

И Суворов в той войне, при всех его талантах и известности, полководцем не был и не мог быть просто по причине занимаемых невысоких должностей. Не может быть полководцем командир дивизии или корпуса — уровень и масштаб деятельности не тот.

Полководцами той войны были Петр Александрович Румянцев и Григорий Александрович Потемкин.

Триумфатор Румянцев

Румянцев — герой Семилетней войны, он Командовал кавалерией в битве при Гросс-Егерсдорфе, исход которой и исход войны вообще решила знаменитая атака конницы Румянцева. Его славе в войсках завидовал и ревновал главнокомандующий русской армией фельдмаршал Бутурлин. Румянцеву благоволил император Петр III. После его убийства и захвата престола Екатериной II Румянцев закономерно решил, что он теперь не ко двору, и подал прошение об отставке. Однако Екатерина удержала его на службе, и в 1764 году назначила генерал-губернатором Малороссии.

Став главкомом на русско-турецком фронте, Румянцев, несмотря на громадное численное превосходство противника, сразу же перешел в неожиданное наступление. (Впоследствии эту тактику ошеломления врага переймет и разовьет служивший под его началом Суворов: «Удивить — значит победить», и она станет называться суворовской.) В первом же сражении, при Ларге, 25-тысячный корпус Румянцева разбил 80-тысячную турецкую армию.

«Еще более прославила имя Румянцева победа, одержанная им… над вдесятеро (Подчеркнуто мною. — С. Б.) сильнейшим неприятелем при Кагуле и вознесшая Румянцева в ряд первых полководцев XVIII века. После этой победы Румянцев шел по пятам неприятеля и последовательно занял Измаил, Килию, Аккерман, Браилов, Исакчу, Бендеры… Румянцев с 50-тысячным войском выступил против 150-тысячной турецкой армии, которая, избегая битвы, сосредоточилась на высотах у Шумлы. Румянцев с частью своего войска обошел турецкий стан и отрезал визирю сообщение с Адрианополем, что вызвало в турецкой армии такую панику, что визирь принял все мирные условия. Так заключен был Кучук-Кайнарджийский мир, доставивший Румянцеву фельдмаршальский жезл, наименование Задунайского и другие награды» («Брокгауз и Ефрон»).

Прерву цитату. Добавлю: по Кучук-Кайнарджийскому миру Россия получила Азов, Керчь, Еникале, Кабарду, Кинбурн, устья Дона, Буга, Днепра и Керченский пролив.

Далее:

«Императрица увековечила победы Румянцева памятниками-обелисками в Царском Селе и в Санкт-Петербурге и предлагала Румянцеву «въехать в Москву на триумфальной колеснице сквозь торжественные ворота», но он отказался» («Брокгауз и Ефрон»).

Вы понимаете? Румянцеву предложили небывалое и невиданное в России чествование триумфатора. Как в Древнем Риме! А он сказал: да ну ее, эту Триумфальную арку вместе с колесницей, и уже тем более ну ее на фиг эту войну и Османскую империю! Я свое дело сделал — буду теперь чай пить на деревенской веранде.

Попробуем вспомнить: кто из полководцев, начиная с античных времен, отказался от триумфа и триумфальной арки с колесницей?! Не вспомним…

Современники отмечали, что Петр Александрович Румянцев вообще не любил войны, не любил жестокостей. Именно об этом и написал Державин в своей оде:

Петр Александрович Румянцев умер в 1796 году. В забвении.

Его старший сын — Николай Петрович Румянцев — был канцлером России. Личное собрание рукописей, книг и картин Н. П. Румянцева стали основой Румянцевской (Российской Государственной) библиотеки и Румянцевского (Пушкинского) музея.

Империя Потемкина

Массовый читатель знает о Потемкине только то, что он строил «потемкинские деревни». Удивительно, что самая показушная на белом свете советская власть попрекала Потемкина показушными «потемкинскими деревнями»! А они были! И в прямом, и в переносном смысле. Уж такой человек Григорий Александрович Потемкин — феерический, безудержный во всем. И в делах, и в похвальбе.

Он ведь был сатрап, прокуратор в античных смыслах этих слов! Удельный князь. Наместник Юга России. Целого государства — Новороссии! У него свой двор в Яссах, обустроенный с азиатским великолепием и пышностью. И когда Потемкин приезжал в Петербург со своей свитой — это было похоже на прибытие индийского раджи, примерно так…

Потемкин стал наместником Новороссии и одновременно продолжателем завоеваний Румянцева — командующим войсками в русско-турецкую войну 1787–1791 годов. В которой и были победы Суворова на Кинбурнской косе, при Фокшанах, Измаиле. По Ясскому миру Турция окончательно уступила России Крым, Тамань, Очаков и левый берег Днестра. И тем не менее эта война была для Потемкина эпизодом, всего лишь частью его гигантской деятельности по дальнейшему завоеванию, удержанию, укреплению и устроению Юга империи.

Впрочем, давайте я перечислю «потемкинские деревни» — и все вам станет ясно.

Потемкин создал Черноморский флот. Когда Екатерина в сопровождении иностранных гостей приехала в Севастополь, иностранцы онемели от вида Севастопольского рейда с эскадрой в 15 больших и 20 маленьких кораблей.

Потемкин заложил город Николаев.

Потемкин заложил город Херсон — мощную крепость на юге России.

Потемкин заложил город Екатеринослав, нынешний миллионный Днепропетровск, — центр советского космического ракетостроения.

Потемкин пригласил и заселил безлюдные края колонистами. В степях, где носились только разъезды крымских татар, через каждые 20–30 верст возникли села.

Потемкин принуждал людей сажать леса и разбивать виноградники, затеял развитие шелководства(!), построил школы, фабрики, типографии, торговые порты и верфи.

Потемкин замыслил университет и консерваторию в Екатеринославе, но не успел…

И все это — за каких-то пятнадцать(!) лет.

Причем все отмечают, что шума и грома, показухи, суматохи, начатых и брошенных проектов было гораздо больше, чем дел. Но если таковы были дела, то представляете, какова же была тогда шумиха!!

Подозреваю, что он в своем размахе не различал проектов и прожектов, реальности и фантазий. Например, он подавал Екатерине записку с проектом овладения Крымом. Сбылось? Сбылось! Но тогда же, в 70-е годы, у него был и проект восстановления Византии(?) с внуком Екатерины на константинопольском троне! Быть может, просто не успел?.. Руки не дошли?..

Вот такой был титанический, феерический человек — Григорий Александрович Потемкин, светлейший князь Таврический, гетман казацких екатеринославских и черноморских войск. Завоеватель, основатель и устроитель Юга России, как тогда называлось — Новороссии.

Он и умер не в постели, хотя и болел, а в дороге, на пути из Ясс в Николаев, 5 октября 1791 года.

Императрица Екатерина назвала его великим и гениальным человеком.

Малоросский нюанс

Румянцев и Потемкин были принижены не только советской историей. И дореволюционное официальное и неофициальное общественное мнение так или иначе замалчивало их деяния. Скажем точнее: не воздавало должного. Почему же?

Если бы речь шла только о Потемкине, то ответ прост. Фаворитов всегда не любят, а уж фаворитов прошлых царствований без опаски предают хуле. Что бы такой человек ни свершил, все сведут к «потемкинским деревням» и к постели императрицы…

Но Румянцев-то не был фаворитом в этом смысле! Однако ж и его замолчали.

Возможно, в какой-то мере это вызвано тем, что еще при царствовании Екатерины и впоследствии немалую власть и влияние в России при дворе, в самых разных государственных и общественных институтах получили, заняли или завоевали выходцы из Малороссии. Сразу же приходят на память фамилии канцлеров Безбородко и Разумовского, правителей России. А у них были младшие братья (к примеру, Кирилл Разумовский руководил Академией наук), многочисленные родственники и сторонники. И вообще, XVIII век в России стал в какой-то мере веком вхождения выходцев из Малороссии в государственное управление страной. Разумеется, они были имперскими служащими, всегда и во всем действовали на благо империи. Но малоросское происхождение могло дать о себе знать. По крайней мере по отношению к Румянцеву и Потемкину. Ведь это они, Румянцев и Потемкин, окончательно завоевали Украину. Это при них уничтожили Запорожскую Сечь, последний оплот казачьих вольностей, отменили гетманство на Украине и сделали Малороссию губернией в составе России. Румянцев, как свидетельствуют источники позапрошлого века, решительно «занимался введением общерусских порядков в Малороссии», а Потемкин заселил ее колонистами из русских губерний. И возможно, вольно или невольно, а в противовес им выдвигался везде и всюду Суворов — как человек без протекций, почти самородок, всего достигший своим умом и талантом, простой офицер, всего лишь выполнявший приказы и непричастный к колонизации Украины.

А в советские времена страной 30 лет(!) руководили выходцы с Украины Хрущев и Брежнев. И соответственно, везде и всюду были их ставленники-земляки. Как мы тогда острили, история России делится на три эпохи: допетровская, петровская и днепропетровская… Да и вообще, в советские времена об имперских завоеваниях России старались не говорить…

Усмиритель Польши

Суворов стал генерал-аншефом и фельдмаршалом еще при жизни Потемкина и Румянцева. Но не за победы в русско-турецких войнах.

В 1768 году началось восстание польских конфедератов против короля Станислава Понятовского. Императрица Екатерина решительно поддержала Станислава. И отправила в Польшу русские войска. С чего и начались три раздела Польши, проведенные Екатериной. В той операции Суворов командовал Суздальским полком. Как сказано в «Биографическом словаре Брокгауза и Ефрона» «здесь Суворов имел случай проявить свои блестящие дарования».

После этой польской кампании Суворов получил первое генеральское звание — генерал-майора. В 40 лет.

В 1774 году Суворова отправили на подавление восстания Пугачева. К тому времени Пугачев был уже разбит, бывшие соратники предали его, связали и выдали. Суворов конвоировал Пугачева из Яицкого городка к командующему войсками графу Панину в Симбирск, вез его в деревянной клетке.

«Суворов от него не отлучался. В деревне Мостах случился пожар близ избы, где ночевал Пугачев. Его высадили из клетки, привязали к телеге вместе с его сыном, резвым и смелым мальчиком, и во всю ночь Суворов сам их караулил… Панин и Суворов целый год оставались в усмиренных губерниях… искореняя последние отрасли пресеченного бунта». (А. Пушкин. «История Пугачева».)

В то время Суворов был генерал-поручиком.

Далее по биографии: «После присоединения Крыма к России (1783) Суворов должен был привести в покорность ногайских татар, что и было им исполнено, несмотря на значительные затруднения. В 1786 г. он произведен в генерал-аншефы и назначен начальником Кременчугской дивизии».

Командир дивизии…

В 1794 году в Польше вспыхнуло восстание под предводительством Тадеуша Костюшко. Суворова бросили на его подавление. «За ряд одержанных им побед… награжден был чином генерал-фельдмаршала». А в старой советской энциклопедии, где его также называют величайшим полководцем, уточнено: «Проявил крайнюю жестокость…»

Вот такой послужной список: полторы русско-турецкие войны в чине командира дивизии и командира корпуса, а все остальное, увы, карательные экспедиции — польские конфедераты, пугачевщина, ногайские татары, снова польские повстанцы…

Отдельный вопрос — почему Суворов был так возвеличен не только Екатериной Второй и Павлом Первым, но и Сталиным? Участвовал в пленении Пугачева, подавлял восстание Тадеуша Костюшко — никак не подходит в коммунистические святцы. Быть может, ответ кроется в одном слове — Польша!?

Польша всегда была болезненной и раздражающей занозой для правителей Российской и Советской империй. А для Сталина — особенно. Он имел прямое отношение к Польскому походу 1920 года под командованием Тухачевского, который закончился полным поражением красных войск. Сталин в четвертый раз разделил Польшу в 1939 году, уже совместно с Гитлером. Обратите внимание, в каких выражениях говорил об этом один из ближних подельников Сталина — Ворошилов с трибуны Верховного Совета СССР в 1939 году: «Оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, затем — Красной армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого порождения (подчеркнуто мною. — С. Б.) Версальского договора».

Вот на чем, на неприязни к Польше, возможно, и сошлись Екатерина Вторая и Сталин Первый!

Все остальное в биографии Суворова для них уже могло не иметь значения. Все остальное можно повернуть, перевернуть, просто умолчать или преувеличить. Что и происходило все эти два века…

Главком Европы, или Военный гений, от которого отвернулась судьба

Румянцев и Потемкин ушли в мир иной. Остался Суворов. И пробил его час. Европейская звезда Суворова-полководца взошла в 1799 году, когда было ему 69 лет! Мафусаилов возраст по тем временам! Суворов получил в командование 100-тысячную австро-русскую армию. Впервые за полвека военной службы — абсолютно самостоятельный, не подчиненный. Задача его была, современным языком говоря — воспрепятствовать экспорту французской революционной смуты и заразы в Италию и восстановление там монархических порядков. Все это вызывало и вызывает некоторое смущение историков и политиков. Мол, опять тень карательной экспедиции…

Но я, признавая и даже напоминая, к неудовольствию многих, о карательной роли Суворова в пределах Российской империи (включая и Польшу), тут решительно не согласен. Ведь французская экспансия была? Была! Армия во главе с Наполеоном вторглась в Италию. На защиту Италии встали объединенные международные силы — Австрия, Великобритания, королевства обеих Сицилии, Пруссия, Россия, Турция. То есть поход Суворова и по форме, и по сути был и должен рассматриваться как обуздание международного агрессора — Франции!

И вот тут Суворов, повторю, впервые единовластный царь, бог и воинский начальник, проявил себя во всей полноте! За четыре месяца он разгромил французов и изгнал французские войска из Италии, взяв, как игрушечные крепости, Брешию, Адду, Милан, Турин, Треббию, Мантую, Нови… Это были те самые молниеносные суворовские марш-броски, неведомые европейским военным и сформулированные Суворовым в три слова: глазомер, быстрота, натиск. Гениальный Суворов-полководец был для тогдашней медлительной Европы как ураган! По фантастической стремительности наступления рядом с ним можно поставить, пожалуй, только Карла XII и Наполеона…

И вдруг — какая-то пауза, австро-русские переговоры, а затем Суворову приказывают идти в Швейцарию на соединение с корпусом Римского-Корсакова. И получалось, что русские войска из Италии выводятся и… сводится на нет присутствие России в Италии. Но наверняка австрийские политики имели в виду и Францию, куда устремился бы Суворов. Русский полководец и русские войска, занявшие практически всю Европу, — вот чего боялся австрийский двор. То есть Австрия в рамках союза с Россией хитрила, выгадывала, вела свою политику, за что потом и была наказана… новыми победами Наполеона — да простится мне это не злорадство, а констатация факта. И поделом, сказал бы я, если бы речь не шла о жизнях простых солдат…

А не будь этих австрийских интриг, будь антифранцузская коалиция последовательной до конца, дай они волю Суворову — Суворов в самом начале сделал бы укорот, подрезал бы крылышки набирающему высоту Наполеону. И не было бы голубчика императора Наполеона, не было бы завоевания Европы, не было бы нашего, опять же совместно с австрийцами, тяжкого поражения при Аустерлице, сожженной Москвы, бесчисленных жертв Бородина, Березины, Ватерлоо…

И это не расхожее «если бы да кабы», а неизбежный финал начатого Суворовым разгрома французов в Италии и похода уже во Францию. Так Суворов и планировал:

«Италия — это прелюдия. Идти до геркулесовых столбов. (То есть до Гибралтара. — С. Б.) Уже из Турина я намеревался идти через Гренобль в Лион, а оттуда — до Парижа, но прежде только покончив с Италией…

Мне же в разгар моих военных операций мешает педантизм Вены, которая по невежеству своему видела одну только Мантую, являющуюся для меня ничтожным объектом… все это лишь детские забавы… когда та или иная армия на пути к Парижу».

Я понимаю, что планы Суворова и мои рассуждения одно, а военный авторитет Наполеона, особенно в российском обществе, — совсем другое. Издавна в России почему-то считается: ну, Суворов, Барклай, Кутузов — это полководцы по нашим, расейским понятием, а Наполеон — это принципиально иной уровень, это европейский военный гений и так далее. Не буду даже смеяться над нашим подобострастием, тем более спорить на извечную тему: кто сильнее, кит или слон. А просто напомню ситуацию в Европе на лето 1799 года. Наполеон — пусть и герой и кумир Франции, но он всего лишь бригадный генерал, командующий армией, подчиненный правительству, Директории. К тому же он застрял с армией в Египте. В Париже смута и хаос, пять директоров запутались в интригах и не знают, что делать со страной. Власть валяется на земле. Ее и подобрал Наполеон в ноябре, примчавшись из Египта, бросив там армию. То есть Париж летом 1799 года был легкой добычей.

Но Суворову не дали дойти до Парижа:

«Меня прогнали в Швейцарию, чтобы там уничтожить…»

Он пошел на соединение с корпусом Римского-Корсакова, которого уже теснил французский генерал Андре Массена. Пошел через Альпы. Потеряв только на перевале Сен-Готтард 2000 человек. А когда спустился в Муттенскую долину, оказалось, что Массена уже разбил Корсакова и запер выход из долины. И уже считал, что возьмет в плен не только Суворова, но и великого князя, который был при русской армии. Генерал-поручик Розенберг дал бой французам в Муттенской долине, и Суворов ушел в горы, на перевал Паникс. И вырвался из окружения, потеряв четверть всей армии, обозы, артиллерию. Это был, безусловно, героический поход. Но — героическое отступление. Героический выход из окружения. За что Суворов и получил звание генералиссимуса.

Не думаю, что его это утешило. Уже после получения высшего воинского звания он писал: «Итак, гора родила мышь… В Вене любят только посредственность; а талант не охотник до узды… Не владея ни искусством ведения войны, ни установления мира, кабинет, погрязший в лукавстве и коварстве, вместо Франции заставил нас бросить все и идти по домам».

В итоге Итальянский поход закончился победой французов. Наполеон в ноябре 1799 года совершил переворот, стал первым консулом, а в 1804 году — императором, расправил крылья, обрел мощь и затем, уже после смерти Суворова, завоевал всю Европу и занял Москву.

А ведь Суворов мог спасти Европу. Но стал жертвой больших политических интриг. И никакое звание генералиссимуса, никакие славословия при жизни и особенно после смерти сути не скроют. На закате жизни он писал: «Мой учитель Юлий Цезарь говорил, что тот не сделал ничего, кто не закончил дело полностью». То есть хотим мы того или не хотим, нравится это нам или не нравится, но полководец — это победа. Сам же Суворов и говорил: «Победа покрывает все». А победы не было…

Такова в реальности судьба Александра Васильевича Суворова.

Загадка

И все равно личность и посмертная судьба Суворова — загадка. Зададимся простым вопросом: а не вспомни в речи 3 июля 1941 года Сталин о русской воинской славе предков, не упомяни имени Суворова, много бы знали мы о нем сегодня, был бы культ Суворова? Но это наши сталинские проблемы. А культ Суворова создавался еще в старой России. И даже в советской энциклопедии 1930 года он уже назван «величайшим русским полководцем…».

Ни Румянцев и Потемкин, завоевавшие для России громадные пространства, ни Барклай и Кутузов, победившие Наполеона, не называются в энциклопедиях выдающимися, великими и уж тем более величайшими, не пользовались и не пользуются в обществе таким поклонением и даже обожествлением. Прежде всего — среди военных. Начиная с царских генералов Дениса Давыдова (того самого!) и Драгомирова и заканчивая белым генералом Красновым и красным маршалом Жуковым! А они, надо полагать, понимали толк в военных делах!

Что это — неотразимая для военных сердец магия наступления, наступления и еще раз наступления? Бездумное следование однажды созданному мифу? Или некое профессиональное и почти мистическое ощущение небывалого военного гения? Гения, от которого отвернулась судьба…

Интересно было бы знать, что будут писать о Суворове еще через пятьдесят лет, году этак в 2053-м?

Детский вопрос

Подозреваю, что некоторые читатели воспримут как должное, как общеизвестное главы о Румянцеве и Потемкине, а все внимание сосредоточат на том, что я написал о Суворове.

Говорю так потому, что уже в журналах, куда я предлагал очерк, разгорелись нешуточные страсти. Вплоть до заявлений некоторых членов редколлегий: «Только через мой труп! Если это примут к печати, я подам заявление об увольнении!» И конечно же, так или иначе мелькало слово «ниспровергатель».

На мой же взгляд, никакого ниспровержения Суворова здесь нет. И даже наоборот — впервые говорится о том, что Суворов мог повернуть историю Европы, если бы не политические интриги. Впервые говорится о загадке его личности, о трагедии полководца.

Однако реакция была очень острой, болезненной. Наверно, вдвойне болезненной оттого, что… нечего возразить. Как признался один из оппонентов, он никогда не задумывался, что Суворов в русско-турецких войнах был командиром дивизии, что войны-то шли под началом Румянцева и Потемкина…

Так что прав был мой старший товарищ, предостерегая. Но я ж не виноват, что в детстве читал Пушкина и однажды задался вопросом…

Ну к примеру, никто и нигде, ни в какой энциклопедии не называет Барклая де Толли «величайшим русским полководцем». Или — «великим», «выдающимся». И Кутузова так не называют. А что сделали Барклай и Кутузов?

Барклай не дал ни одного сражения победоносной армии Наполеона. В те времена война шла по правилам: сходятся две армии, какая победила на поле битвы — та и получает ключи от столицы, трон и всю страну. А Барклай начхал на европейские манеры и порядки. Он заставил войска Наполеона тащиться без боя по русским лесам и дорогам, он уводил и уводил обе русские армии от решающего сражения. Вызывая гнев командующего Второй армией пылкого Багратиона, которого он удерживал от вступления в бой лишь силой приказа, потому как был военным министром. Вызывая недовольство своего штаба, возмущение царского двора и всей русской общественности.

Царь Александр прикрывал Барклая, сколько мог. И сместил его, когда уже невозможно было противостоять общественному мнению, которое кипело и клокотало… Как писал впоследствии Пушкин в стихотворении «Полководец», «И в имени твоем звук чуждый не взлюбя, // Своими криками преследуя тебя, // Народ, таинственно спасаемый тобою, (подчеркнуто мною. — С. Б.) // Ругался над твоей священной сединою».

И далее всем известное: «О люди! жалкий род, достойный слез и смеха!»…

Кутузов продолжил тактику и стратегию Барклая. Наверно, ему было даже тяжелей. Шутка ли — сдать Москву! И?.. И на этом все кончилось. Кончилась непобедимая армия Наполеона.

Таким образом, Барклай и Кутузов не только разгромили Наполеона, возведенного тогда в ранг военных гениев человечества, но и вообще сокрушили Французскую империю. После этого Франция снова стала называться королевством, а не империей…

Вот я в детстве, почитав Пушкина, и задался вопросом: почему в старой русской и советских энциклопедиях Румянцев — «рус. полководец», Потемкин — «гос. и воен. деятель», Барклай де Толли — «рус. фельдмаршал, участник многих войн», Кутузов — «известный полководец», а Суворов — «величайший русский полководец»?

Чем дивизионные победы при Козлудже и Фокшанах «величайшее» сокрушения Французской империи?

Вот и все.

То есть речь не о Румянцеве, Потемкине, Суворове, Барклае и Кутузове. Речь — о нас с вами.

Это к нам обращались Державин и Пушкин, надеясь, что Румянцев и Барклай будут благословенны средь поздних веков, что в грядущих поколеньях разглядят и расскажут, кем были и что значили эти люди в действительности.

Что я, смиренный раб литературный, и пытаюсь сделать. То есть выполнить поручение старших товарищей. Как уж могу.

Примечание. Стихотворение «Полководец» вызвало, как нынче принято говорить, неоднозначную реакцию современников. Пушкин А. С. вынужден был на страницах своего журнала объясняться, почти оправдываться, что он никого не хотел обидеть и принизить, а всего лишь пытался воздать должное Барклаю… О люди…

Примечание 2. Через год после написания этого очерка пришла мне в голову довольно простая мысль. Суворову-то на старости лет бояться было нечего и некого. Все знали его острый язык и вредный нрав. И он мог после Италии и Швейцарии поднять крик на всех углах: что его предали, что все победы наших войск в Италии пустили псу под хвост, что ему не дали взять Париж атакой с ходу и т. д. В общем, выставил бы в истинном свете и венский двор, и петербургский двор, и всех тех, кто вершил тогда нашу европейскую политику. Вполне возможно, что звание генералиссимуса за отступление ему дали именно из этих соображений: чтоб задобрить, чтоб связать круговой порукой, чтоб не говорил лишних слов…