Призыв к оружию

Глава 20

В том месте, где коридор расширялся, глазам композитора предстал длинный ряд машин, похожих на спортивные карты, овальной формы и с открытым верхом. Внутри каждой машины размещался пульт и два сиденья. Они сели в один из картов. Эчеваррия тут же нажала несколько кнопок, и машина понеслась вдаль по боковому туннелю. Несмотря на высокую скорость, Уилл не ощущал дуновения ветра в лицо. Видимо, они находились под невидимым защитным колпаком.

— Ты чем-то раздосадован? — спросила капитан, заглядывая в глаза композитору.

— Меня раздражает, что все вы так безумно счастливы!

— Да, мы счастливы, compadre. Мы пришли с разных жизненных дорожек, из разных стран, разных культур, но здесь все равны. Все мы — чужаки в этом мире. Но мы делаем стоящее дело и к тому же загребаем обеими руками золото! Почему бы нам не быть счастливыми?

— Я на вашем месте не был бы. Как вы думаете, сколько из вас стали бы воевать не за золото?

— Не знаю. Некоторые бы стали, другие бы нет… Это не важно, потому что золото-то есть.

— А вам не приходило в голову, что гивистамам и с’ванам может не нравиться то, что вы воюете за плату?

— Пусть не нравится, нам-то что? Они и так считают нас психами.

— Когда рекруты начнут возвращаться на Землю, люди станут спрашивать: откуда это у ребят появилось столько золота? Вы никогда об этом не задумывались? Тайное станет явным.

Она пожала плечами.

— Что об этом сейчас думать? Я пока назад не собираюсь. А некоторые из нас даже детей сюда притащили.

— Да, вы говорили о каком-то русском майоре…

— А у других дети появились уже здесь. Нам уже и свой роддом отгрохали, представляешь?

— И родителям наплевать на воспитание и образование своих отпрысков?

— Почему? У нас тут есть парочка учителей, которые отвечают за это. Но ребята учат здесь не совсем земные дисциплины. Возьми сестер Саки. Они чешут по-массудски лучше самих массудов.

— По отношению к детям все это нечестно и жестоко. Ведь они даже не подозревают, чего их лишили! Родины! Сколько им сейчас?

— Девять и двенадцать.

— Скоро они вообще забудут о Земле.

— Ну и что? Они счастливы. Когда-нибудь станут хорошими солдатами.

Уилл передернул плечами. Нужно было как-то положить конец этому кошмару!

Карт въехал в глубь большой горы и высадил своих пассажиров на движущейся дорожке. Здесь массуды ходили только с оружием и удивленно оглядывались на гражданское одеяние землянина. Здесь никто не вел праздных разговоров, как на главной базе. Здесь занимались делом. Порой Эчеваррия останавливала кого-нибудь из солдат и что-то спрашивала у них. Иногда она пользовалась услугами транслятора, но по большей части говорила на грубом массудском. Из представителей других рас здесь можно было встретить лишь немногочисленных гивистамов и о’о’йанов. Один раз мимо композитора и Марии пробежала вейс в изящном наряде. Походка у нее тоже была невесомая и изящная.

— Как вы общаетесь между собой на поле боя? — спросил Уилл.

— В последнее время все больше переходим на английский. Так легче, чем таскаться с трансляторами.

— И никто не пытается защитить права своего языка?

— Да, нет. Ясно же, что всем учить массудский или гивистамский — замучаешься. А английский легок и практичен. К тому же порой среди нас вертятся вейсы. Помогают здорово. И вообще эти птички ничего! Они мне нравятся больше с’ванов. Понимаешь, когда разговариваешь с бородатым коротышкой, он постоянно острит, а ты не знаешь: может, это он над тобой ржет? А когда вейс что-нибудь говорит, сразу ясно все.

Эчеваррия остановилась перед широкой дверью. Уилл удивился, увидев по обе ее стороны гивистамов с оружием.

— Ты не удивляйся. Из этих пушек никого не убьешь. Парализаторы называются, — объяснила ему капитан. — Не могут отозвать массудов с поля боя для выполнения такой идиотской работенки. — Она улыбнулась. — Ну, о землянах, как ты понимаешь, вообще речи нет! У кого повернется язык приказать нам встать здесь охранниками? Так что ставят ящериц. Им все равно не придется стрелять даже из парализаторов: никто отсюда никогда не пытался драпануть.

Они прошли в небольшой тамбур, где им была устроена проверка личностей, потом открылась вторая дверь и они вошли в комнату с высокими потолками, заставленную простой мебелью. Эчеваррия вовремя положила Уиллу руку на плечо: тот едва не треснулся лбом о невидимую стену, которая разделяла заключенных от посетителей.

В камере находилось двое пленников. Здесь им было просторно.

— Сюда и четверо вместились бы, — объяснила Эчеваррия. — Вообще здесь не принято сажать в одну камеру больше четверых. А тут видишь, двое пока.

Уилл прищурился. Просто одетые пленники посмотрели на него с тем же интересом, что и он на них.

Маленькие глаза выглядывали из-за выдающихся бровей. Ни одна раса Узора не обладала таким пустяком, как брови! Уши были самые что ни на есть земные, только забраны не в хрящевую, а в костную оправу. Нос плоский с двумя ноздревыми отверстиями. Рот был небольшой, но чувствовалось, что раскрываться может широко. Верхние конечности отличались необычной длиной, в то время как нижние были коротки. В остальном пленники… удивительно походили на землян.

— Ашреганы, — с мрачной ухмылкой проговорила Эчеваррия. — Забавные мордочки и короткие лапы, а с другой стороны немногим отличаются от нас с тобой, а? С массудом или там со с’ваном ты никогда их не спутаешь, а вот с землянином можно. Не со мной только — даже в самые плохие времена я не была так уродлива.

Один из пленников приблизился к невидимому барьеру и что-то негромко сказал. Эчеваррия повернулась к Уиллу и проговорила:

— Он хочет знать, кто ты такой.

Композитор изумленно уставился на капитана.

— Откуда… Вы что, знаете их язык?!

Капитан только улыбнулась и быстро подстроила транслятор Уилла на язык ашреганов.

— На тебе нет военной формы. Его это удивило.

— Это… союзники пресловутых амплитуров?

— Вот уже более шести сотен лет. Время вполне достаточное для того; чтобы тебе промыли хорошенько каждую извилину и обеспечили появление «правильного» потомства. Теперь все мысли их только о служении этому паршивому Назначению.

Уилл нажал кнопку на своем трансляторе и сделал шаг вперед к барьеру.

— Вы очень похожи на нас, — нейтральным тоном сказал он.

— Нас также удивило сходство, — последовал ответ со стороны одного из пленников. Того, что был, очевидно, мужского пола. У него был приятный и густой голос. — Я простой солдат и не знаком с деталями таких концепций, как, например, параллельная эволюция. Так что со мной не стоит обсуждать эту тему.

И он улыбнулся.

Совсем по-земному, по-человечески!

Это явилось большим шоком для Уилла, однако он сумел ничем себя не выдать.

Откашлявшись, композитор продолжил диалог:

— Для чего вы и амплитуры занимаетесь порабощением миров? Почему вы позволяете амплитурам быть над вами хозяевами?

Ашреган обменялся недоумевающим взглядом со своей спутницей.

— В рамках Назначения нет и не может быть хозяев. Мы все слуги истины. Каждая раса делает то, что умеет. Ашреганы воюют. Амплитуры советуют.

Эчеваррия нервно передернула плечами. Скулы ее побледнели… Только тут Уилл заметил, как сильно пахнут ее духи.

— Теперь ты понимаешь, что говорил сеньор Дэвис? Амплитуры поступают очень тонко. Они, видите ли, не приказывают, а лишь «советуют»!

Ашреган, видимо, услышал раздраженную реплику землянки.

— О семантическом значении тех или иных слов мы можем с вами спорить в течение месяцев. Безрезультатно, — проговорил он мягко. — Разве земляне не слушаются советов, которые им подают с’ваны? Однако вы же не называете их своими хозяевами.

— На поле боя мы всегда делаем то, что нам кажется более целесообразным, — отпарировала Эчеваррия с задором в голосе.

— На поле боя, в пылу схватки, каждый вынужден импровизировать, чтобы не проиграть, — все так же мягко ответил ашреган.

— Если вам настолько нравится Назначение, что вы жить без него не можете, — торопливо вмешался Уилл, — отлично! Живите с ним! Служите ему! Но зачем пытаться всучить это другим расам?

— Вы думаете, что мы не понимаем, что было бы гораздо спокойнее для нас оставить вас в покое? Это избавило бы нас от больших трудов и тяжелых потерь. Но мы, познавшие благодать Назначения, не можем чувствовать себя спокойно и радоваться жизни, когда знаем, что нас окружает еще множество непосвященных. Нуждающихся в приобщении к красоте и правде!

— Ну, хорошо, пусть так, — начал все больше раздражаться Уилл. — Но что, если «непосвященные» не желают приобщаться к «красоте и правде»?

Ашреган снова улыбнулся.

— Посмотрите вокруг себя. Что вы видите? Землян и массудов, гивистамов и с’ванов, объединившихся в неестественный зловещий союз. Для чего? Для того, чтобы противостоять воцарению мира и счастью всеобщего единения! Узор — полностью искусственный организм, созданный не на благо его участников, а для того, чтобы попытаться задержать неизбежное распространение Назначения. Если бы не было этого бездумного и бессмысленного сопротивления, многие расы уже давно прекратили бы вести между собой войны, ссориться, оскорблять одна другую. Там, где существует подобное, отсутствует гармония, истинное удовлетворение. И теперь я спрашиваю тебя, землянин: на чьей стороне логика и правда? Что касается нас, ашреганов, то мы дышим гармонией, вкушаем удовлетворение.

— Это все потому, что вас хорошенько выпотрошили амплитуры, — со злой усмешкой проговорила Эчеваррия. Ашреган перевел взгляд на нее.

— Вы постоянно путаете понятия. Я простой солдат, не оратор. Мне трудно с вами спорить, но это вовсе не значит, что правда на вашей стороне. — Затем он вновь обернулся к Уиллу. В его голосе теперь слышались умоляющие нотки:

— Ваш народ рождает великих воинов. Ваш военный талант уникален и могуч. Вы самые сильные противники, которые когда-либо вставали на пути ашреганов. Зачем вам бессмысленно погибать во имя химерического Узора, когда вам предлагают приобщиться к счастью посвященного в ряды Назначения? Вы изо всех сил отталкиваете от себя свою судьбу. Со стороны это выглядит довольно глупо, но мы понимаем вас. Вы обмануты коварными с’ванами. О, с’ваны — это самые непревзойденные лжецы во всей галактике! В этом их защитная реакция, которой они компенсируют свое физическое убожество. Их искусство — манипуляция словами, их музыка — извращение первоначального смысла понятий. Они так искушены во лжи, как вы, земляне, в ратных делах.

Попробуйте разубедить своих собратьев. Для их же блага. Ибо амплитуров невозможно победить, а Назначение — забыть. Нельзя перечеркнуть тысячи лет истории. Судьба вашего народа будет такой же, как и судьба всех разумных во Вселенной — присоединение к истине. Бегите от таких примитивных и неестественных альянсов, каким является Узор. Не берите в союзники такой вероломный народец, каким является раса с’ванов. Амплитур раскроет вам свои объятия с радостью и предельной искренностью. Тем более вам, ибо это будет означать прекращение бессмысленной гибели разумных. А между тем даже единичная смерть существенно обедняет Назначение.

Уилл с минуту молчал, будучи погружен в тщательный анализ, разбор, обдумывание речи этого пленного ашрегана, которая была вдохновлена его солдатской искренностью… или программой, заложенной в его сознание, чужими руками.

— Насколько я понял, — проговорил он наконец, — целью Назначения является интеграция всех без исключения разумных цивилизаций в одну мощную и всеобъемлющую организацию, так.

— Совершенно верно, — согласился ашреган. Ему понравились слова землянина.

— Но каков же окончательный результат? — тут же спросил Уилл.

— Амплитуры полагают, что как только произойдет полная интеграция, объединенная цивилизация совершит качественный скачок вперед. На новую ступень эволюции. Будет ли это создание некоего сверхразума или чего-нибудь еще в этом же роде, я не знаю. Не знают этого наверняка даже амплитуры.

— Сколько разумных рас должно присоединиться к Назначению, чтобы была достигнута необходимая для скачка критическая масса? Каково количество разумов, требуемое для создания вашего сверхразума?

— Амплитурам неизвестно это количество. На протяжении многих сотен лет они пытаются рассчитать точную цифру, однако пока безуспешно.

— Что, если не произойдет того чуда, на которое вы все уповаете? Что, если нет никакой следующей ступени эволюции? Что, если нет никакого сверхразума? Что, если амплитуры интегрируют в свое Назначение все новые народы вовсе не для этой цели.

— Вы хотите сказать, что венца Назначения не будет? Это невозможно.

В эту минуту к разговору присоединилась женщина-ашреган, которая до этого молча наблюдала за землянами со своего дивана.

— Хорошо, каково же ваше представление о смысле развития, землянин? Вы можете предложить более прогрессивную теорию?

Этим вопросом Уилл был застигнут врасплох. Он прилетел сюда для того, чтобы агитировать против войны, а вовсе не для участия в философских диспутах.

— Нет. Мы просто полагаем, что вам было бы лучше оставить нас в покое. Дать нам возможность найти свою собственную судьбу. Без вовлечения в организм некоего стадного сознания.

Женщина всплеснула руками, — какое человеческое движение! — и села на диване.

На ее руках было по пять пальцев, как заметил Уилл. Но все они были лишены ногтей, а просто закруглялись к концам.

— Назначение — это всеобщность, полнота разделенного счастья, абсолют единения. Это может быть непонятно только тому, кто еще не является частью всего этого!

— Некоторые народы, возможно, хотят предпочесть этому независимость мыслей и поступков.

— Но это нелогично! Нецивилизованно! — раздраженно воскликнула пленница. — Разве можно предпочесть междоусобицу сотрудничеству?

— Но таково наше собственное решение. Если мы захотим быть, как вы выражаетесь, «нецивилизованными», значит, мы будет ими, ибо такова наша независимая воля.

— Вы говорите так потому, что не знали ничего лучшего, — спокойным голосом возразил мужчина-ашреган. — Вижу, мои аргументы не доходят до вашего сознания. Вот если бы здесь был амплитур…

— Если бы здесь был амплитур, ты бы быстро понял, что такое Назначение, — передразнивая торжественный тон пленника, проговорила Эчеваррия, насмешливо глядя на композитора. До сих пор она только слушала, опираясь плечом о невидимую стену, но теперь решила вмешаться. Ее глаза зловеще сузились. — Амплитур обнял бы тебя своими щупальцами и заглянул бы тебе прямо в глаза. И тогда ты почувствовал бы легкое покалывание в затылке, так ведь? — Она быстро оглянулась на ашреганов. — Через несколько секунд тебе бы открылся свет истины! Именно это с тобой бы и проделал ненаглядный их амплитур, окажись он в этой комнате. Они уже проделывали то с беднягами массудами и с’ванами, которые попадали к ним в плен. Их отпускали обратно для ведения пропаганды. Не всегда открытие истины легко сходит для организма. Некоторые массуды, например, умирали. Но это ничего! Зато другие приобщались.

Она показала на пленников.

— Вот эти ребята представляют из себя полностью очищенный продукт генной мутации девятого или десятого поколения. Они напрочь лишены способности думать независимо. Им не понять, что это такое. Самостоятельность — чуждое для них понятие.

— Мы и не надеялись на то, что нам удастся убедить вас, — вмешался в монолог землянки ашреган. Его голос был по-прежнему ровен и спокоен. Казалось, он ничуть не был огорчен своей неудачей. — Ведь мы всего лишь простые солдаты. Мы могли предложить вам только искреннее видение нами ситуации. Мы кое-что слышали о вас, землянах. Знайте же, что ашреганы тоже вели на своей планете междоусобные войны. Это было давно. Все это безвозвратно ушло в историю. Теперь мы счастливы, ибо служим великой идее мира, великому Назначению.

— Ага, счастливы! — передразнила его в очередной раз Эчеваррия. — Вам по-другому и нельзя. А то явится ненаглядный амплитурчик и чуток подремонтирует ваши мозги!

— Невозможно познать счастье, сопротивляясь ему, — заметила пленница.

— Вы с порога отвергаете нашу теорию мира и радости. Это говорит только о том, что ваша раса еще не вполне созрела для того, чтобы осознать эту концепцию.

— О, концепцию счастья я как раз осознаю! — воскликнула капитан. — Одного не пойму: как можно быть счастливым с трепанированной башкой?! Пошли отсюда!

Она решительно взяла Уилла за руку и потянула к выходу. Он не стал сопротивляться.

— Запомните! — крикнул вдогонку ашреган. — Независимость бывает разная! Одно дело, когда вы независимы в рамках службы Назначению, а другое дело, когда вы независимы в убийствах во имя бессмысленной абстракции! — Голос пленника постепенно затихал, ибо композитор и капитан выходили из зоны действия транслятора. Последние слова до них донеслись уже едва слышно:

— Это нецивилизованно!

В коридоре Эчеваррия вопросительно посмотрела на Уилла.

— Ну, что скажешь?

— Не знаю… — неуверенно произнес он. — Их речь была осмысленнее, чем я ожидал. И потом… они так похожи на нас.

— Да, здорово смахивают. Параллельная эволюция какая-нибудь… Только мозги у них прочищены.

Уилл неуверенно покачал головой.

— Они не были похожими на зомби или роботов…

— В том-то и дело! В том-то и дело, что они вполне самостоятельны, как ты и я, — согласилась она. — Но когда речь заходит об этом их паршивом Назначении — начинается такое впечатление, что их способность мыслить независимо падает и становится похожей на прямую строчку кардиограммы мертвеца! Как только ты меняешь тему, они сразу снова становятся нормальными. Кстати, ты все-таки надумал глянуть на поле боя? Могу обеспечить тебя оружием. Посмотришь, как мы оттесним ашреганов и криголитов с гор к морю. Как только к нам поступит подкрепление, мы вообще уморим союзничков Амплитура. — Она конспиративно понизила голос. — Массуды все еще колеблются, а у нас уже давно кулаки чешутся. Майор говорит, что противнику давно уже надо надавать по заднице. Ты знаешь, как это сказать по-русски? Хоть бы здесь было несколько амплитуров, мы им тоже крепко дадим по заднице. Впрочем, у них и задниц-то нету. Волчья улыбка исказила черты ее красивого, хоть и немного потрепанного лица.

— После того, как мы покончим с клопами на Васарихе, перелетим на другую оспариваемую планету. На какую именно, не знаю. С’ваны не говорят. Но я знаю только одно: мы не собираемся сотнями лет топтаться на одном месте, как это делали массуды до нас.

Она ударила его раскрытой ладонью по спине. По-дружески, разумеется.

Однако он аж подскочил.

— А знаешь… Для композитора ты парень ничего. Раньше мне композиторы никогда не попадались. Если тебе вдруг позже станет скучно и захочется расслабиться в компании с хорошей девчонкой… Comprende? Наверно, приятно заниматься этим не за деньги.

— Я подумаю об этом, — было все, что он мог ответить, застигнутый врасплох ее предложением. — Мне о многом нужно будет подумать… Ж’хай хочет показать мне базу и…

— Понятно, — с этими словами она опять-таки по-дружески ударила его кулаком в бок. — Если я понадоблюсь, спроси у кого угодно. О’кей?

— О’кей.

— Хочешь кое-что покажу?

— Да… — настороженно проговорил Уилл. И подумал: «Что она еще выкинет?»

Она показала ему свою раскрытую ладонь. Она была маленькая, женская.

— Ну-ка глянь повнимательнее.

Она растопырила пальцы.

— Ничего не вижу, — чувствуя себя последним дураком, ответил он.

— Неужели ничего не замечаешь? Морщин нет.

Осознав, что это правда, он изумленно поднял брови.

Ее ладонь и в самом деле была совершенно гладкой, как щека ребенка.

— Со с’ванами хорошо советоваться, но когда речь заходит о практической помощи, всегда обращайся к гивистамам. Это ребята что надо. Если бы не были такими трусами, стали бы хорошими солдатами. Гляди, — она сделала отсечное движение по запястью руки в нескольких дюймах от ладони.

— Мне оторвало вот посюда. Ящерицы пообещали регенерировать ладонь, но сразу предупредили, что «линий жизни» больше не будет. Как и отпечатков пальцев. Они говорили, что врачи Амплитура сделали бы все так, что отпечатки пальцев остались бы. Амплитуры искуснее.

Она кивнула на восток.

— Если тебя пристрелят в бою… Разнесет в клочья, к примеру… Мы принесем тебя на базу к гивистамам, все кусочки, которые сможем найти. Они сошьют тебя заново. Будешь почти как новенький. Даже если будешь всю оставшуюся жизнь громыхать пластмассовыми внутренностями. Они здорово о нас заботятся здесь. Возможно, мы им не нравимся, но они о нас все равно заботятся.

Они взобрались в кабину небольшой транспортной машины.

— Как насчет с’ванов? Я полагал, что с’ванам нравится все и вся.

— Да, по крайней мере они так говорят. Лично я никогда не видела, чтоб коротышки не улыбались. Но о них сложно говорить что-либо определенно. Порой мне кажется, что они улыбаются всем подряд, потому что у них нет другого выбора. Трудно рассердиться на того, кто только и делает, что острит. Даже лепары могли бы прихлопнуть всех с’ванов одной ладошкой. — Она улыбнулась. — Кстати, знаешь, сколько требуется лепаров, чтобы принести в нашу комнату отдыха поднос с ужином?

— Нет, — машинально ответил Уилл.

— Один — чтобы нести сам поднос, второй — чтобы следить, как бы первый не съел все с подноса, и третий — чтобы следить за вторым.

Она рассмеялась.

— А мне нравятся лепары! — вдруг серьезно проговорил Уилл, обрывая ее смех.

— Эй, да ты не правильно меня понял. Они мне тоже нравятся. Они всем нашим нравятся. Хвосты готовы оборвать, лишь бы помочь чем-нибудь. Они какие-то тормозные, и вид у них глуповатый, но разве можно на это сердиться?

Транспортер замедлил ход.

— Я доставлю тебя прямо к Ж’хаю. Ты уверен, что тебе не нужно оружие?

— Уверен, — твердо проговорил Уилл. — Здесь и так его слишком много. В глаза лезет.