Призыв к оружию

Глава 9

С помощью транслятора, — и при необходимости вейс, — Кальдак подробно рассказал землянину историю конфликта между Узором и Амплитуром, историю войны, в которой в той или иной степени участвовало до сотни разумных рас галактики в течение более тысячи лет. Он рассказал о сущности всепоглощающего Назначения, которое вдохновляло амплитуров и их союзников, о стремлении многих рас остаться независимыми, о сопротивлении захватчикам и их непомерным требованиям, несмотря на природную способность последних внушением передавать свои желания и свою волю другим разумным. Он рассказал землянину о том, как удалось Амплитуру распространить свое влияние на десятки разумных рас и цивилизаций. Рассказал о способе духовного контроля и биоинженерии. Он объяснил, что на протяжении всего этого затянувшегося конфликта обе стороны с упорством вели поиски новых миров, новых разумных. Амплитуры — для того, чтобы интегрировать их в свое Назначение. Узор — для того, чтобы заручиться их поддержкой и помощью в борьбе против агрессора.

— Редко удается отыскать на просторах Галактики достаточно зрелые миры, которые могли бы оказать нам ощутимую помощь в борьбе, — говорил командир экспедиции. — Еще реже попадаются те расы, которые в состоянии участвовать с нами в этой борьбе бок о бок.

— Почему? — простодушно спросил Уилл.

— Желание воевать, отнимать жизнь у другого разумного, — какой бы необходимостью это ни диктовалось, — проливать чужую кровь и причинять увечья… Все это противно образу жизни большинства цивилизаций. Это что-то вроде анафемы. Понятие, несовместимое с разумностью и разумом. Видимо, у вас подобное же отношение к проблеме, но дело не в отношении, а… Словом, надежда не покидает нас в путешествии по звездным системам… Узор очень силен, во многих отношениях просто могуществен, но всего этого недостаточно для того, чтобы успешно вести боевые действия. Непосредственно войну. Та же самая проблема была и у Амплитура, но они смогли совершить биоинженерную революцию и теперь имеют возможность менять генетический код у целого ряда разумных рас, что повышает в них агрессивные качества. Обладание мощным и тяжелым вооружением — это еще далеко не все, что нужно для победы. Военные компьютеры и анализаторы могут многое, но ими войну не выиграешь. Для этого нужны живые солдаты. Мой народ — массуды — находится с самого начала на передовом рубеже большинства битв и сражений. Так было и пятьсот, и тысячу лет назад. Нам не нравится наше ремесло, но мы в нем преуспели. Мы более других пригодны к этому, более всех прочих рас, составляющих Узор. Мы взяли на себя эту ответственность, ибо на наше место практически больше некого поставить. Например, вейсы, — он показал на своего переводчика-птицу, — физически не способны воевать. Та же история с о’о’йанами, юланцами и бир’риморами. Гивистамы и с’ваны могут принимать участие в битвах, если возникает безвыходная ситуация. Но их возможности очень ограниченны. Турлоги могли бы воевать, да не желают. Впрочем, эта раса столь малочисленна, что ее участие в боях не играло бы решающего значения. Помимо нас, массудов, только чиринальдо являются боеспособной расой, но из-за своих физиологических особенностей и грузности они малоэффективны в ближнем бою, который является важнейшим видом боевых действий.

— Постойте-ка, — выпрямился на диване Уилл. — Не понимаю, какое отношение имеет обыкновенная рукопашная к войне, которая ведется целое тысячелетие и охватывает гигантские галактические пространства?

— Война — это всего лишь крайняя форма спора, — начал объяснять Кальдак, очень надеясь на то, что транслятор переведет все, как надо. — Если вы убиваете вашего оппонента, он уже не имеет возможности поменять свою точку зрения и стать вашим сторонником. В этом отношении у нас немного больше развязаны руки, чем у Амплитура. Покорив мир и стерилизовав его поверхность тяжелым вооружением, они, разумеется, уничтожают врага, но одновременно с этим теряют возможность получить в ряды своего Назначения новообращенную расу. Они делают все, чтобы избежать крупных потерь среди противостоящих им разумных. Хотя, насколько мне известно, за всю историю конфликта им пришлось сделать два исключения. И оба раза они, одержав победу, скорее потеряли, чем приобрели. Что же касается непосредственно вашего замечания, то я могу сказать следующее. Космическое сражение — это редкий случай, это самое последнее средство, ибо, во-первых, победу одержать при этом практически невозможно, а во-вторых, победа может быть достигнута лишь ценой огромных потерь. Корабли совершают перемещения из субпространства в обычный комплекс с непредсказуемыми интервалами. Задерживаться в обычном пространстве долго нельзя, ибо существующие системы тяжелых вооружений способны разрушать корабли любых модификаций и размеров. Война на поверхности планет — это проще, безопаснее и несравнимо эффективнее в смысле конечного результата.

— Если говорить об амплитурах, — подала голос вейс, щелкнув клювом для привлечения к себе внимания, — то это для них самая удачная возможность осуществлять свою пропаганду. Амплитур стремится интегрировать в свое Назначение все новые и новые массы разумных. Мы тоже проводим агитационную работу. Пытаемся убедить союзнические амплитурам войска восстать против своих хозяев и присоединиться к борьбе непокорившихся народов.

Проблема в том, что убедить союзников амплитуров очень трудно. У них создался искаженный образ этой зловещей цивилизации, который очень трудно развеять. Некоторые расы называют амплитуров своими учителями, хотя толком не понимают, чему их учат. Если говорить о старейших союзниках Амплитура, — криголиты, молитары и другие, — то за тысячу лет в результате вмешательства биоинженерии их гены настолько сильно мутировали, что представители этих миров уже неспособны к независимому мышлению.

Уилл долго молчал, прежде чем что-то ответить на все это. Наконец решился:

— Вот, значит, что вам нужно… Вы хотите, чтобы мы присоединились к войне, которую вы ведете?

— При первом же контакте с любой открытой нами цивилизацией мы искренне выражаем эту надежду, — сказал ему Кальдак. — Ваш вклад в общее дело будет зависеть от ваших способностей и возможностей. А это еще надо изучить и определить. Например, те сведения о ваших технологиях, которые мы накопили к настоящему моменту, очень противоречивы и вызывают в нас смущение. В некоторых областях вы не смогли уйти далеко вперед от самого примитивного уровня, в то время как другие отрасли достаточно глубоко развиты и продвинуты. Скажем, мы обнаружили гораздо больше спутников связи на орбите вашей планеты, чем требуется для осуществления их функций. С другой стороны, вы, по-видимому, до сих пор не выбрались за пределы собственного мира.

— Мы были на Луне! — горячо возразил Уилл. — А автоматические аппараты побывали на всех планетах Солнечной системы.

— Мы не обнаружили ни одного факта, который бы подтверждал это.

— Они посылались нерегулярно. Так, от случая к случаю… Сначала к космическим программам возник большой интерес. У нас и у русских. Но потом эта волна спала. А сейчас вроде опять что-то затевается. То ли на Марс полетим, то ли на Венеру… Я-то в этом совсем не разбираюсь, точно ничего сказать не могу.

— Но из ваших слов можно сделать вывод о том, что в этой области у вас не наблюдается стабильного продвижения вперед?

— Боюсь, не наблюдается.

Кальдак с подозрением — в который уже раз! — покосился на свой транслятор. Потом ему, очевидно, что-то пришло в голову и он спросил композитора:

— Что вы имеете в виду, когда говорите: «Мы и русские?»

— Ну, дело в том, что у нас здесь, в Штатах, я имею в виду, есть своя космическая программа, а у русских — своя. Так же, как у европейцев и японцев.

— Я все еще не понимаю, — смущенно проговорил Кальдак, поджав губы, отчего обнажились его острые зубы. — Кто эти «русские», «европейцы»?..

Уилл с полминуты думал, как ответить на этот простой вопрос. Он застал его врасплох.

— Разные народы, — наконец сказал он.

Вейс обратилась к капитану на текучем массудском:

— Полагаю, что землянин имеет в виду местные племена.

— А… — Настроение у Кальдака резко упало. Если, несмотря на достигнутый ими уровень технической цивилизации, который может оказаться довольно высоким, они все еще влачат племенное существование, пользы от них Узору конечно же не будет.

— Вы имеете в виду ваши племена?

— Мы называем это странами.

— А скажите. Вот ваши племена… страны, которые имеют отдельные программы развития и прогресса… Они сотрудничают друг с другом?

Уилл вздохнул:

— Как бы не так!

Кальдак еще раз глянул на вейс. Она высказала свою точку зрения:

— Это уникальная ситуация. Нам так и надо к этому относиться. Уникальное многообразие языков. Уникальная экология. Судя по всему, довольно молодая раса. Общаться трудно. Не все можно гарантировать, но тем не менее я продолжаю считать, что на общем уровне мы понимаем друг друга правильно. Если он сказал, что не сотрудничают, значит так и есть — не сотрудничают.

Кальдак вздохнул.

Вот и еще один предмет для обсуждения в кругу узких специалистов, еще одна тема, которая не далась его пониманию.

— Мы хотим видеть в вас союзников. Если вы действительно посылали исследовательские аппараты к дальним пределам вашей звездной системы, значит, вы обладаете теми же способностями, что и развитые расы Узора. Просто ваш потенциал еще не реализован и в жизнь не претворен.

— Ну, кое-что мы уже претворили, — возразил Уилл. — А если вы ничего не заметили, то это еще ничего не значит.

— Возможно, впоследствии мы столкнемся с развитыми областями вашей технической цивилизации, — с надеждой в голосе произнес Кальдак. — Например, нас очень интересуют те средства, которыми были сбиты наши дистанционные зонды. Для рас, которые не заняты в войне с Амплитуром и, следовательно, которые не имели необходимости в течение столетий постоянно повышать свою боеготовность, это большое достижение. Разговор был прерван появлением двух солдат с палубы. Они сразу же оживленно залопотали на своем текучем языке. Уиллу оставалось только сидеть смирно на своем диване и гадать, о чем идет речь.

Не выдержав под конец, он спросил:

— Что они нашли?

— В небе над островами пролетел боевой самолет, — сообщил землянину Кальдак. — Довольно сложной конструкции, хотя в Узоре от нее давно уже отказались. Насколько мы поняли из наших предварительных рассуждений, самолеты для вас — уже обычная вещь. Все говорит за то, что ваша цивилизация сейчас находится на переломе. На грани технологического скачка. В некоторых областях вы достигли несомненных успехов и настоящего развития, в то время как в других — еще раннее средневековье. Поясню на примере. Техника, которую вы используете для создания вашей музыки, довольно продвинута в технологическом отношении, а приборы, используемые вами для освещения помещений представляются нам просто примитивными: металлическая нить накала, окруженная стеклянным колпаком.

— Насколько я понял из вашего тона, вы применяете нечто более интересное, чем наши лампочки накаливания?

— Существуют бесконечно более простые и совершенные средства освещения.

— Не сомневайтесь. Но существуют также и бесконечно более простые и совершенные образы жизни. Я очень счастлив был повстречаться с вами, узнать, мы не одни во Вселенной, что там, среди звезд, живут наши братья по разуму. Но если вы до сих пор ведете войны, значит, вы не так уж далеко и продвинулись навстречу совершенству. И я уже сейчас могу сказать вам, что мы не хотим иметь к этому никакого отношения. Как и я, большинство моих друзей, ненавидят войну, ибо это есть массовое убийство живых существ. В этом мы будем, пожалуй, ближе к вейсам, чем к вам. Война — это понятие, которому место разве что на страницах учебников по истории. Ваши союзники правы; она несовместима с разумом. Не думаю, чтобы мы оказались в состоянии оказать вам хоть какую-нибудь помощь. Во всяком случае с такими ребятами, как амплитуры, — насколько вы их описали, — мы связываться не станем. Кому охота позволять какой-то там медузе рыться в твоей башке? Да если у тебя хоть немного еще осталось мозгов — держись от них подальше, и какое для этого нужно оружие. На черта нам это нужно, сами посудите? Что бы вам не собраться и не отчалить отсюда куда-нибудь в другой конец Галактики? Как будто ничего и не было. Пользы-то от нас все равно никакой.

— Нет ничего зазорного в том, что разумный не умеет воевать, — заверил его Кальдак. — Как я уже упоминал, боеспособными расами являемся только мы и чиринальдо. Для нас важна материально-техническая поддержка. Без нее массудов передавят очень быстро… Если вы согласитесь оказать нам такую не-военную помощь, наша благодарность будет адекватной. Вы будете ознакомлены с технологией Узора, наладим межкультурные обмены…

— И ради этого нам подставляться этим амплитурам? — перебил его Уилл.

— Просто ума не приложу: ну, что мы можем для вас сделать? Ведь вы сами говорили, что наш технический уровень по сравнению с вашим примитивен!

— В некоторых областях. Возможно, далеко не во всех. Через некоторое время все станет ясно.

— Мы даже корабля для вас построить не сможем.

— А этого от вас никто и не попросит. Наш флот столетиями сходил со стапелей Гивистама, Юлы и О’о’йана. Ваш собственный вклад в общее дело может касаться другой области или сферы.

— Черт возьми! — воскликнул Уилл, заметно повысив свой голос. — Мы не желаем делать вклад в войну! Почему бы вам действительно не оставить нас в покое?!

— Мы могли бы это сделать, — торжественно ответил командир чужаков. — Узор может обойтись и без вас. Но Амплитур мимо вас не пройдет. Он надвигается на миры сплошной волной, которая накрывает всех без исключения. Либо вы добровольно войдете в Назначение, либо придется сопротивляться. В последнем случае вас может постигнуть та же судьба, что и судьба тех двух планет, о которых я уже упоминал. Вас сотрут с лица вашей Земли.

— Что, если мы все-таки не согласимся интегрироваться, а предпочтем сопротивление? Ведь уничтожение — это крайняя мера амплитуров? Что, если мы одержим верх?

— Не удастся. В одиночку Амплитуру сопротивляться нет смысла. Стоит вам только позволить нескольким сотням их миссионеров спуститься на поверхность Земли, как через несколько дней они подчинят себе всю вашу расу. А затем их биоинженеры приступят к работе с вашими генами, чтобы дети были сговорчивее родителей.

— Знаете, что я вам скажу? Вы пытаетесь купить меня на ту же штуку, на которую мы тут друг друга покупаем уже не одну сотню лет. Все мое знание о злобных амплитурах базируется на том, что вы изволили мне рассказать. А откуда я знаю, что все так и есть на самом деле? Я ведь не могу вас проверить.

Кальдак увидел, что они застряли на месте и никакого прогресса не ощущается.

— Мы должны еще поговорить, — сказал он. — Завтра я планирую пригласить сюда специалистов, чтобы они тщательно осмотрели ваш катамаран.

— А заодно и меня, — добавил Уилл, усмехнувшись.

— Анализируя передачи вашего телевидения, непросто собрать необходимую нам информацию. Она подается очень противоречиво. Вы будете возражать против вашего осмотра нашими специалистами?

— При чем тут мои возражения? Я ведь все равно не смогу остановить вас, если вы захотите этого.

Кальдак с трудом подавил в себе раздражение.

— Вы представитель разумной расы. Мы ничего не станем делать против вашей воли. Трудно сделать союзника из разумного, если насильно заставляешь его делать то, что ему не по душе.

Уилл сидел на своем диване и гадал: сколько правды во всем том, что ему говорил этот чужак с лицом крысы?.. Все это захлестывало его пугающей, невероятной волной. Все это было очень трудно для понимания и принятия. Хуже всего было для композитора осознание того, что если ему повезет выбраться из этой заварухи целым-невредимым, никто не поверит в то, что с ним случилось. В лучшем случае это станет еще одной сказкой о пришельцах и Уиллу удастся заработать тысячу баксов на своих рассказах в бульварной прессе.

Он уже несколько раз спрашивал себя: на что похожа их музыка? Эта мысль как-то бодрила и оживляла его. Кстати, если ему удастся с творческой стороны подойти ко всему, что с ним стряслось, может получиться увертюра или симфоническая сюита. Кто знает, может быть, еще одна симфоническая поэма! Поскольку сбежать все равно невозможно, следует расслабиться и глянуть на все с музыкальной точки зрения.

Высокий чужак все повторял, что им нужно будет только поговорить с ним, осмотреть его катамаран и, может быть, его самого. Если за этими словами скрывается какой-то страшный для него, Уилла, смысл, почему они говорят, что придут завтра? Почему не взять его прямо сейчас в свои космические пыточные?

— Ладно, я и сам планировал устроить себе отдых. Оркестровка окончательно доконала меня, вот в чем вся штука. Приходите завтра и приводите с собой кого хотите, хоть черта, хоть дьявола. Я очень хочу взглянуть на представителей новых рас.

— Спасибо, — просто ответил Кальдак.

Уилл проводил гостей до кормы и смотрел на то, как они, один за другим переваливаются через борт. Он оглядел поблескивавшие, тихие воды, окружавшие судно. Морским существом, которого он повстречал не так давно в воде, и не пахло. Зато он заметил какой-то темный, обтекаемой формы силуэт, который быстро продвигался навстречу спрыгнувшим с катамарана чужакам. Они исчезли внутри этого аппарата через что-то вроде люка. И он снова остался совсем один в кокпите своего судна. Легкий карибский ветерок навевал прохладу. Уилл высоко в небо задрал голову и стал медленно обозревать иссиня-черное полотно, все сплошь усыпанное блестками.

Чужаки не отдавали ему никаких своих приказов, ни о чем не предупреждали, не запрещали вступать в контакт с другими землянами. Ничто не мешало ему воспользоваться сейчас передатчиком и вызвать сюда все окрестные суда, большой крейсер, стоявший на якоре у Турнсфских островов, наконец, катер береговой охраны Белиза. Ничто не мешало ему поднять сейчас парус и благополучно смыться из лагуны.

Он спросил себя: а почему пришельцы выбрали именно его? Потому что он был один? Следят ли они сейчас за ним? Попытаются ли остановить, если он запустит машину и направится в Белиз-сити?

Впрочем, мысль об этом городе не вызвала в нем никакого воодушевления.

Воодушевление… Это почти то же, что вдохновение.

Вдохновение — редкая вещь. Купить невозможно, а найти трудно. Почему бы не отправиться в постель и спокойно дождаться там утра и того, что оно с собой принесет? И плевать на мрачные мысли. При дневном свете мир станет другим и они оставят его.

Поначалу он испугался, что его посудинка налетит на риф. Но потом он увидел, как в этой известняковой скале открылся люк и из него показались его вчерашние знакомые. Он захотел спросить у Кальдака, каким образом им удался это трюк, но не нашел для этого времени. Прошла минута и пришельцы уже были у него на борту. И все сразу стали говорить. Уилл уже знал вейса-переводчика, Кальдака и еще двух массудов, но сегодня их полку заметно прибыло. По палубе ходили гибкие существа, напоминавшие рептилий. Их называли гивистамами. У них была ярко-зеленая шкура, огромные глаза, острые зубы и они отличались неуемным любопытством, обращенным на судно композитора. Уилл заметил также парочку приземистых существ, чьи лица были почти полностью закрыты густыми черными волосами. Вся пестрая компания тут же разбрелась по катамарану, всюду заглядывая и залезая во все углы, обращая особенное внимание на разного рода механизмы и электронную аппаратуру.

Уилл, приглядевшись, обнаружил, что, оказывается, не все рептилии относились к одной расе. Помимо гивистамов, здесь были очень похожие на них внешне, но заметно меньше ростом о’о’йаны. Во всяком случае, их так обозвал капитан Кальдак. Транслятор Уилла не сразу смог произнести это название, два раза запнулся, но ошибки не поправил. Композитор решил, что у землян просто нет некоторых звуков, необходимых для обозначения названия этой расы. О’о’йаны не занимались изучением катамарана самостоятельно, а всюду следовали за гивистамами, исполняя роль помощников. Причем они помогали только им, а на двух волосатых коротышек даже не глядели. Кальдак разделял свое внимание между группой специалистов-гивистамов и землянином, который, стоя неподалеку, наблюдал за их работой. Одновременно командиру приходилось что-то говорить в коммуникационное устройство, которое назойливо зуммерило через каждые пять минут. Это была Соливик. Общение с ней шло через передающую антенну, установленную на челноке.

— Рад говорить с вами, — приветствовал он ее. — Как Яруселка?

— Работает, как и все мы, — ответила его первый заместитель. — Она очень занята и не может сейчас переговорить с вами. Просила передать вам, что банальные слова и грудные вздохи все равно не смогут выразить всю глубину ее привязанности к вам.

Теплая волна окатила сердце Кальдака.

— Капитан! Продолжается изучение визуальных передач электронных средств коммуникации этого мира. Обнаружено еще семь новых языков.

«Еще семь!» — вскричал про себя командир. Он уже не мог изумляться подобным сообщениям. Предел изумления давно был им пройден.

— В свете открытий, которые мы продолжаем делать каждый день, те специалисты, на которых лежит ответственность за анализ визуальных передач этой планеты, бросили все свои усилия на то, чтобы классифицировать эфир и выделить из общей массы наиболее важные передачи. Научные отделы черпают свою информацию, в основном, из передач телевидения. Но в последнее время прогресс в их областях почти остановился. Дело в том, что местный эфир до крайности противоречив. Некоторые программы шокируют и ставят нас в тупик. Ксенопсихологи работают сутками напролет. Они не хотели бы навязывать вам преждевременные выводы, но… — Соливик не договорила. Это было на нее не похоже.

— Что «но»?

Кальдак напряженно ждал ответа от заместителя и одновременно смотрел на техников-гивистамов, которые решили устроить себе небольшой перерыв, стояли у самого борта катамаран, протирали очки и болтали между собой. Взгляд командира переместился на ближайший островок. Ноги тут же напряглись и приятно заныли в предвкушении вечерней пробежки.

— Скажите, капитан. Вот этот ваш абориген… У него есть на судне телевизионный приемник?

— Кажется, есть, — ответил Кальдак, глянув в распахнутые двери центральной кабины. — Да, точно. Я вижу его отсюда. На редкость примитивное устройство.

— Это неважно. Попросите его включить приемник и просмотрите некоторые из местных передач.

— Какие именно?

— Да любые. Не буду вам сейчас передавать предварительные заключения ксенопсихологов, чтобы не нарушать объективность вашей оценки. Мы будем ее очень ждать, как ждем всякий свежий взгляд на вещи.

Потом они еще поговорили об обстановке на корабле, которая оставалась стабильной, об обстановке на поверхности планеты, которая начала меняться в обнадеживающем направлении. Затем Кальдак выключил коммуникатор, повесил его обратно на пояс и пошел в кабину поближе глянуть на приемник визуальных программ.

— Телевидение, — сообщил ему Уилл. — Хорошая штука.

— Не могли бы вы включить его? Мне хотелось бы взглянуть на то, как он работает.

— Погодите минутку. Я установлю «тарелку».

Кальдак наблюдал за тем, как землянин приспосабливал на крышку приемника какое-то устройство в форме небольшой коробочки. Выглянув в иллюминатор, он увидел, как Уилл возводит на флагштоке антенну, действительно похожую на плоское блюдо, которое на этой планете принято использовать в виде столовой посуды. На коробочке и приемнике одновременно зажглось по красной лампочке.

— Ну, вот. Это «Галактика-Шесть», — сказал Уилл. — Один из наших спутников.

Кальдак сделал жест, которым массуды привыкли выражать понимание. Но потом понял, что землянин этого жеста не знает и пояснил его значение на словах. Землянину жест понравился.

К ним присоединился один из технических специалистов-гивистамов. А также вейс, которая всегда была у командира под рукой.

— Что бы вы хотели посмотреть? — спросил их Уилл. — Хотя постойте, я знаю! Сейчас я вам поймаю Си-Эн-Эн.

Он стал нажимать кнопки на пластинке дистанционного управления. Сначала экран никак на это не реагировал, но потом вдруг сразу появилось изображение другого землянина. Кальдак с интересом отметил одну подробность: кожа телевизионного диктора была намного темнее кожи хозяина катамарана. Изображение динамично менялось. То они видели диктора, то — группу землян, сидевших за столом и разговаривавших друг с другом, то — картинки с других участков планеты.

Кальдак смотрел спокойно, даже чуть расслабившись, но вдруг что-то заставило его резко выпрямиться и вскрикнуть:

— Подождите! Остановите и верните назад на пару кадров!

Извиняющимся тоном землянин сказал:

— Увы, не могу. Это же ведь эфирное вещание. Мне не дано его регулировать. Если хотите, я могу потом что-нибудь записать на видеомагнитофон.

Потрясенный капитан взял себя в руки, с полминуты, задрав голову, неподвижно смотрел в потолок, потом резко обратился к стоявшему рядом гивистаму:

— Вы тоже видели? — он спросил это на языке рептилий.

— Видел, — ответил техник. — Мне это показалось очень странным.

— Я тоже все видела, — подала голос вейс. У нее был ровный и чистый тон, как обычно. Но землянин заметил, что у нее мелко подрагивал клюв. Она нервно провела пальцами по груди и на пол упало два голубых перышка. Действительность может коренным образом отличаться от того, что мы здесь увидели.

Удивленный взгляд Уилла перемещался с одного чужака на другого и с другого на третьего.

— Могу себе представить, что вы чувствуете. Мне тоже новости по больше части не нравятся. — Он вновь повернулся к приемнику и взял в руки пластину дистанционного управления. — Давайте я вам лучше какой-нибудь фильм поставлю.

Он переключил сразу через несколько фильмов, от старика Джона Уэйна по Ти-Би-Эс до более современных предложений «Шоутайм» и «Синемакса». Реакция его гостей на увиденное была очень подвижна и интересна для стороннего наблюдателя. То их лица были спокойны, то оживлялись, то вновь на них опускалась маска бесстрастности, то вдруг глаза загорались возбуждением.

— Вас что-нибудь конкретно интересует? — наконец спросил Уилл, догадываясь, что интересует.

Пришельцы еще были под впечатлением увиденного, поэтому никто из них сразу не нашелся что ответить. Воспользовавшись этим, Уилл уже потянулся к выключателю, как вдруг его остановил возглас Кальдака, который понял, что землянин хочет сделать:

— Нет, не выключайте, мы бы хотели еще немного посмотреть. Переключите обратно на «новости».

Уилл исполнил это пожелание и снова отыскал Си-Эн-Эн. Шел репортаж о проблемах, возникших в Ливии. После нескольких минут просмотра гивистам молча повернулся и вышел из кабины.

Кальдак показал рукой на экран:

— То, что показывают, это необычно для вас?

— Что, новости-то? Или фильмы? Я бы сказал так: все, что мы успели сейчас проглядеть — очень типично для утреннего эфира по вторникам. Конечно, качество изображения не такое хорошее, какое я желал бы иметь, но на катамаран таких размеров более крупной «тарелки» не поставишь, вот в чем вся штука.

— Я имел в виду содержание сообщений. Мне показалось странным…

— Не знаю, что вы надеялись увидеть, на что рассчитывали… Я попытался прогнать перед вами как можно больше каналов, чтобы вы имели представление…

— Хорошо, — заверил его Кальдак. — Спасибо вам.

Теперь командир понял, что имела в виду Соливик, когда предлагала ему посмотреть программы местного телевидения.

Он отдал распоряжение. Спустя полминуты в кабине появился один из тех двух коротышек, которые взошли сегодня утром на борт катамарана. Издали он больше походил на гуманоида, чем любой другой из чужаков, впрочем, Уилл ничего не мог говорить наверняка, ибо тело коротышки было закрыто костюмом, а лицо — густыми кудряшками черных волос. Рост его соответствовал росту среднего о’о’йана, — едва ли три фута от пола, — но коротышка был заметно крепче рептилии.

— Кто это? — недипломатично спросил Уилл.

— Один из моих заместителей. Т’вар является представителем расы с’ванов. Они млекопитающие, как я и, видимо, вы. — Капитан повернулся к своему заместителю. — Посмотрите немного на экран, Т’вар, и потом скажете, что вы обо всем этом думаете. Мое мнение еще до конца не оформилось.

Кальдак отошел в сторону и дал Т’вару пройти к телевизору. С’ван устремил изучающий взгляд на меняющиеся картинки. Уилл сразу подметил, что он не дергался и не подрагивал, как массуд, и глаза у него не вертелись с непостижимой скоростью, как у гивистама и о’о’йана. Напротив, он стоял неподвижно, лицо его замерло, а взгляд не сходил с экрана. Он чем-то походил в этой позе на профессионального критика. Прошло не менее получаса, прежде чем с’ван отошел от телевизора.

— Все это очень странно, — проговорил он.

— Еще ничего, по сравнению с тем, что мы видели до вашего прихода, — сообщила ему вейс.

— Мое мнение таково, — сказал Кальдак. — Если эти передачи отражают действительность и репрезентативны для этой планеты — нам не дано будет постичь открытую нами расу.

— Возможно, он специально подсовывает нам всякие аномалии для того, чтобы ввести в заблуждение, — высказала предположение вейс.

— Зачем ему это делать? — возразил командир. — К тому же не думаю, что он настолько умен…

— Согласен, — подал голос с’ван, чем очень порадовал капитана.

Уилл наблюдал за их разговором, который проходил без использования трансляторных устройств.

— Что происходит? — спросил он наконец. — Что-то не так?

Вейс устремила на него внимательный взгляд.

— Насилие. Насилие присутствовало практически во всех программах, которые мы просмотрели.

— Так, понятно, но учтите, что кроме новостей все остальное было ненастоящее, фильмы… Ну, как бы вам объяснить? Фантастика. Мы… Правдоподобная игра в жизнь, понимаете? — Уилл не готовился к объяснению им таких понятий. — Так вот, значит, что взволновало вас? Что-то я не пойму. Сначала вы говорите, что уже тысячу лет ведете космическую войну, а потом падаете в обморок от какой-то киношки! Все это как-то не увязывается друг с другом.

— Насыщенность насилия вызывает удивление, но не это поразило нас больше всего, — осторожно начала объяснять вейс. — Мы не выбирали нашу войну. Она обрушилась на нас с приближением Амплитура. Основную тяжесть боев и сражений с Назначением вынесли на себе массуды и чиринальдо. Но даже самый воинственный из них был бы до глубины души потрясен тем, что мы только что увидели. Если, конечно, — добавила она на великолепном английском, — все увиденное нами не следует воспринимать непосредственно. Возможно, это лишь выражение какой-то еще не ясной нам философской идеи землян?

— Новости — есть новости. Это реальность. Пусть даже она мне не по душе, но это реальность. Что касается фильмов, то их предназначение — развлекать зрителя. — Уилл глянул на птицу-переводчика. — Итак, насилие вас не удивляет. Насыщенность насилия вас удивляет, но не очень. Так что же вас все-таки больше всего потрясло?

— Направленность насилия, — объяснила вейс. — И в новостях и в развлекательных фильмах показано одно и то же: земляне убивают землян.

Уилл нахмурился.

— Ну и что с того?

— Вы воюете друг с другом, — ответил Кальдак, произнося слова медленно и раздельно, чтобы транслятор чего-нибудь не напутал.

— Да, мы это делаем. И не гордимся этим. — Он положил руку на крышку телевизора. — Постойте, что-то я совсем запутался. Вы бьетесь с этим Амплитуром сотни лет. Почему же вы так удивляетесь, когда видите, что мы занимаемся тем же самым?

— Вы не поняли. Вероятность возникновения вооруженного конфликта между разными расами и мирами допустима. Но стоит одной расе достичь хоть какого-то уровня технического развития, как возможность междоусобицы между различными группами, составляющими эту расу, автоматически должна исчезнуть. Сама возможность этого, вы понимаете? Междоусобица — это вызов законам эволюции.

Заговорил Т’вар:

— Теория катастроф неопровержимо свидетельствует о том, что раса, ведущая внутренние войны, обречена на весьма недолгое существование. Она быстро уменьшается, и наступает день, когда количество оставшихся в живых разумных уже недостаточно для того, чтобы поддерживать цивилизацию. Это аксиома.

— Я могу вам ответить на это только одно, — сказал Уилл. — Мы убиваем друг друга на протяжении всей истории человечества и все еще никак не можем остановиться.

— Невозможно, — потрясенно проговорила вейс. От волнения она повторила это слово сразу на нескольких языках.

— Боюсь, что это так. Мы до сих пор продолжаем вести междоусобные войны. Хотя лично мне неизвестно, перешли ли мы уже тот минимальный предел, о котором вы сказали, или еще нет.

Теплое солнце проникало в кабину через иллюминаторы и уже хорошо прогрело помещение. Уилл стоял у телевизора, смотрел на представителей развитых цивилизаций, родные миры которых находились за тридевять земель от Солнечной системы, и удивлялся тому, что они не в состоянии понять такие простые вещи, о которых он им говорил.

— Навязана вам война с этим вашим Амплитуром или нет, это в конце концов не важно. Вы ее ведете в течение столетий и за это время наверняка поднаторели в убийствах. Будете говорить мне, что никогда ваши цивилизации не знали междоусобных войн и внутренних конфликтов, что вы никогда не ссорились друг с другом и не воевали?

— В масштабе целой расы, нет. Конфликты случались между отдельными индивидуумами. Даже между родовыми кланами порой. Но как только жизнь племен более или менее наладилась, они стали развиваться и увеличиваться, настала эпоха взаимопомощи и сотрудничества. Это настолько естественное понятие, что оно понятно даже самым примитивным существам. Невозможно достигнуть высокого уровня развития цивилизации, если ее внутренняя энергия расходуется на междоусобную войну.

Кальдак не понимал, зачем он тратит столько слов и времени, чтобы объяснить очевидные вещи. Да, ученым придется серьезно поломать головы над загадками этого мира, и главное — над загадками его странных обитателей.

— Природа цивилизации, которая целенаправленно уничтожает самое себя, очень противоречива и почти недоступна пониманию. Ваше мировоззрение столь же причудливо, как и ваша геология.

— Ну вот! Теперь вам наша геология не нравится! — воскликнул Уилл. — Я так и знал.

Обстановка требовала присутствия ученых профессоров, но их не было, зато был он, Уилл Дьюлак.

— Мир разделен на сушу и воду, — сказал Т’вар. — Это нормально. Мы ожидали это увидеть и увидели. Но попробуйте наше изумление, когда мы обнаружили, что ваша суша расколота на части, которые находятся на большом расстоянии одна от другой!

— Кажется, это связано с какими-то тектоническими процессами, с активностью строения плит… — Уилл напряг свою память, пытаясь припомнить хоть что-нибудь из соответствующей дисциплины, которую он в свое время прослушивал в колледже. — Я думаю, что когда-то — очень-очень давно — наша суша была монолитна. Но потом под влиянием каких-то внутренних сил она раскололась и ее осколки отдрейфовали в разные стороны.

— Земля не может «дрейфовать», — твердо сказал Т’вар и переглянулся с капитаном. Затем добавил:

— Земля остается там, где формировалась. Она не может перемещаться по планете.

— У нас может, — с убежденностью в голосе заявил Уилл.

— Никогда не приходилось слышать подобной чепухи, — пробормотал с’ван на языке массудов, обращаясь к Кальдаку.

— Как вы думаете, — спросил тот у Т’вара. — Нет ли тут какой-нибудь причинно-следственной связи между странной геологией этой планеты и той враждебностью, с которой местные жители относятся друг к другу с начала истории их расы? Множество языков, открытых нами, только доказывает предположение о том, что их общество расколото точно так же, как и среда обитания. Не является ли это следствием и причиной?

— Культура цивилизации не может иметь существенной зависимости от геологических проблем среды ее обитания. Во всяком случае, я не назову вам этому ни одного примера. И вообще я в этих вопросах некомпетентен. Обычно веселое лицо с’вана было теперь озабоченным. Было видно, что ему неловко и неприятно вести этот разговор.

— В тектоническом строении эта планета очень нестабильна. Еще действуют вулканы! Какой эффект все это может оказать на судьбу развивающейся в таких условиях цивилизации? Возможно ли, чтобы общество, зреющее на этой планете, отражало в себе, как в зеркале, эту нестабильность?

— А кто здесь может похвастаться своей компетентностью? — спросил Кальдак. — Вопросы эти никогда нами не изучались, ибо мы не знали прецедента. Необходимо все передать ученым отделам на экспедиционный корабль. И точку зрения землянина тоже. Возможно, она поможет решить хоть какие-нибудь проблемы, которые встали перед учеными.

Снова заговорила вейс:

— Вы, кажется, что-то хотите у нас спросить?

Уилл выпрямился.

— Будете говорить, что на ваших мирах не существует отдельных континентов? — спросил он.

Транслятор с большим трудом перевел незнакомые ему понятия.

— На каждой планете есть суша, где может развиваться цивилизация. И океаны. И, может быть, несколько небольших островов, — ответил Т’вар. — Суша представляет собой одну, монолитную массу. Она не может быть разбита на фрагменты. Вашему миру до сих пор не было прецедента.

— Может, это как-то связано с Луной?

— Что?

Кальдак и Т’вар оба опустили глаза на свои трансляторы, полагая, что этот вопрос задал землянин. Никто не ожидал научной догадки от вейс. Ей пришлось выразительно взглянуть на своего капитана и его заместителя и пояснить свою мысль подробнее:

— Масса их Луны заставляет обратить на себя внимание. Она слишком велика для спутника планеты столь незначительных размеров. Скорее уж следует рассматривать эти два небесных тела, как планету-двойню, чем как планету и спутник. Я просто подумала, что размеры и масса Луны имели в далеком прошлом какое-то отношение к расколу суши Земли на фрагменты.

— Интересная гипотеза. Оставим ее на съедение геофизикам, которые работают на орбите.

Кальдак вновь обратил все свое внимание на землянина. Да, он сломал руку Дропаку при первом знакомстве. Но с той самой минуты ведет себя вполне спокойно и даже охотно идет на сотрудничество. Командиру предстояло все же приготовиться к возможности непредсказуемой реакции со стороны землянина на вопрос, который он хотел ему сейчас задать. Выждав паузу, Кальдак четко и раздельно произнес:

— Вы не стали бы возражать против вашего медицинского обследования?

— Кого? Меня?! — вскричал Уилл, автоматически выключая спутниковую антенну и телеприемник. Композитор ощутил страшную сухость во рту. В холодильнике хранилась упаковка с шестью банками ананасового сока. Он достал одну, вскрыл, сунул в дырочку соломинку, сделал жадный глоток и вдруг понял, что он окружен по крайней мере десятком пришельцев. Возможно, Кальдак не соврал насчет того, что большинство из них не вояки. Все же композитор ощущал себя в позорном и пугающем меньшинстве. Ведь он сам не был воякой.

Кроме того, еще вчера стало ясно, что сбежать не удастся.

— Что, если я стану возражать?

Капитан чужаков поджал губы, отчего обнажились острые зубы. Уиллу показалось, что чужак этим движением подавил какое-то поднимавшееся в нем чувство. Хотя, может, Уилл и ошибся.

— Тогда ничего не будет, — ответил спокойно массуд.

— Вы не собираетесь ставить на мне хирургические опыты, а?

— Нет. Вы разумное существо. Зачем бы мы стали причинять вам вред?

Уилл дососал банку.

— Ладно, черт с вами. Только если это будет не больно! Где будем заниматься этим? Здесь?

— Если вы не возражаете, то пройдем на борт челнока. Вся аппаратура там.

— Это вы о том корабле, на котором приземлились? С удовольствием посмотрю на него.

— Мы устроим вам экскурсию.