Про Петровича

Петрович и третье нашествие марсиан

Петрович боромотал старую студенческую песню, произнося по слову на шаг. Идти даже на широких таежных лыжах было тяжело. Сыпучий холодный снег как будто затягивал, засасывал в себя тяжелое тело, а ветер, свистящий между деревьями, тут же засыпал след.

Песни — самые разные — надо было проговорить-пропеть десять раз. После этого можно было остановиться и отдышаться, присев на скрещенные лыжные палки, как еще в детстве научили. Уже темнело. Вернее, темнело еще с самого утра. Низкие тучи неслись куда-то на север, если верить компасу.

«Антициклон,»- подумал Петрович. — «Значит, будет мороз. Мороз и солнце, день чудесный…»

Ночевки в снегу он не боялся. За плечами нес хороший рамный рюкзак с палаткой, миниатюрной керосиновой печкой, запасом сухой еды. А снег дает воду. От жажды в тайге не помереть.

Оп-па! А это что еще такое и почему?

В ложбине между двумя сопками, напоминающими очертаниями женские груди, торчала каменная башня, посверкивая красным огнем из расположенной на вершине стеклянной полусферы.

Петрович даже не стал проверять по карте. И так знал, что никаких каменных башен тут, в самом сердце Сибири, быть просто не может. Тем более, что шел он к заветной охотничьей заимке, которая как раз на его карте обозначена была точно. Он так и заказывал для себя: заимку бревенчатую в один этаж, но чтобы две комнаты, теплый туалет, дизель в пристройке, банька свежая, деревом вкусно пахнущая, речка чтобы рядом. Ну, то есть, чтобы подальше от народа, от города, поближе к природе, но с удобствами. И идти чтобы от ближайшего села было не менее трех дней. Вот эти дни и шел по компасу, да по карте. А тут…

Маяк, что ли? Какой еще маяк в сибирской тайге?

«…Подводная лодка в степях Украины,»- вспомнил он старую шутку.

Ну, что тут стоять? Вперед! Сейчас все будет ясно.

Еще полчаса переступания лыжами по сыпучему снегу. Еще полчаса ветра, подталкивающего сзади в широкий и высокий рюкзак. Башня все росла и росла ввысь, пока не заслонила собой все небо и не встала перед Петровичем, как старинная крепость перед рыцарем. Только штурмовать такую крепость не надо. Вон крыльцо, вон молоток на цепочке. Петрович скинул рюкзак к стенке, снял и отряхнул лыжи, поставил их в сугроб у крыльца. Заносить внутрь не стоит — оттают, а потом опять жди, пока будут нормально скользить.

Три удара молотком в крепкую дверь с блестящими бронзовыми гвоздями.

Тишина.

Петрович опять размахнулся, но тут дверь отворилась.

— А, Петрович! Заходи, заходи, не гони стужу в дом.

На пороге стоял Василий, который, ну все в курсе уже давно, что Косым его называть не стоит… Он держал в руке фонарь «под старину» и махал другой Петровичу: мол, не стой, заходи скорее.

— И вещи свои заноси. У меня тут тепло.

У него было тепло. Сухо. Пахло теплым деревом и немного псиной. И еще жареным мясом и луком и еще чем-то вкусным.

— Ого! Хорошо ты, Василий, устроился!

— Как заказывал, ага. Я им, марсианам нашим, все вот так и описал. Все так и получилось. С детства, веришь, Петрович, мечтал в смотрители маяка. Чтобы никого вокруг, чтобы башня с запасами, огонь наверху, и я за толстыми стенами сижу, книжку читаю возле камина. Или даже пишу! Не смейся, Петрович, я же грамотный, десятилетку закончил. Тут у меня и библиотечка есть, чтобы читать и чтобы учиться. И кладовка такая, что у меня в магазине старом склад был меньше. Продуктов — море. Могу пять лет никуда не выходить. И знаешь, что главное, Петрович? Ни-ко-го!

Василий сиял. И даже косина его была незаметна на довольном лице.

— Так ведь маяк — он на море должен быть, — задумчиво поскреб щетину Петрович.

— Да я тоже думал сначала на море, но как поглядел фильм… Там, понимаешь, волны такие бывают — что даже фонарь верхний заливает. Все трясется, понимаешь. Все дрожит и воет. Страшно.

— Ну, ладно. Море — страшно. Так надо маяк на горку ставить. Вон, на сопку, чтобы свет было видно.

— А там ветер свистит. Спать не дает. Воет и воет — какую бы толстую стену не ставить. Так и свихнуться можно.

— Ага. А без людей, значит, в низине этой, посреди тайги да еще на маяке — не свихнешься, что ли?

— И тут люди бывают. Вот ты зашел, Петрович, как раз к ужину. Переночуешь у меня? Тут три гостевых комнаты я задумал — на кучу народа места хватит, если что. А вчера жена твоя заходила. Записку тебе оставила, кстати…

В записке, простом листке, вырванном из блокнота, который обычно лежал возле телефона в прихожей, было написано знакомым почерком всего пять слов: «Дуркуешь, Петрович? Иди уже домой!»

…

— Бр-р-р, — помотал головой Петрович, выныривая из непонятного и такого реального сна. Приснится же такое. Фантастика просто. Марсиане…

А чего проснулся-то до будильника?

За окном, занавешенным плотной шторой, мелькали разноцветные огни и гнусавый голос раз за разом громко повторял:

— Соблюдайте спокойствие. Оставайтесь на своих местах. Не бойтесь. Ничего страшного. Это нашествие…