Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР

О.Ю. Чекерес Эволюция нормативно-правовом базы института заложничества на территории кубани и черноморья в 1920-1921 гг.

Введение института заложничества на территории Кубани и Черноморья – одна из трагических и малоизученных страниц Гражданской войны в России. Необходимо сразу отметить, что Кубань и Черноморье не являлись первыми территориями, где был применено заложничество в России, так как с лета 1918 г. до весны 1920 г. на этих территориях находились различные антибольшевистские силы. В результате на территорию Кубано-черноморского региона большевики пришли уже с испытанным и многократно проверенным, начиная с 1918 г., институтом заложничества.

За очень короткое время (менее года) институт заложничества смог законодательно оформиться и даже претерпеть эволюцию нормативно-правовой базы. Хотя в последующие годы институт заложничества оставался практически неизменным.

Для нас представляется интересным рассмотреть процесс законодательного зарождения и развития института заложничества, так как оно сыграло трагическую роль в истории России.

Первым документом, регламентирующим красный террор, и, в частности, как одну из форм его проявлений – введение института заложничества на территории Кубани и Черноморья, по всей вероятности, можно считать телеграмму ВЧК от 10 августа 1920 г. к населению Кубанской и Терской областей, Ставропольской губернии и Черноморского побережья. В этом документе Всероссийская чрезвычайная комиссия сетовала на деятельность бело-зеленых повстанцев, которые начали захватывать станицы и оружие, истреблять советских работников. К борьбе с повстанцами ВЧК призвало все трудовое население Кубани и Черноморья, которое должно было: 1) сообщать военным властям о месте нахождения и численности бело-зеленых отрядов; 2) принимать непосредственное участие в боях с повстанцами; 3) сообщать обо всех подозрительных лицах, скрывающихся в станицах; 4) своевременно сообщать обо всех проявлениях бело-зеленого повстанчества.

В случае не выполнения требований ВЧК население ожидала «беспощадная расправа»: 1) станицы и аулы, которые укрывали бело-зеленых, должны были быть уничтожены, а взрослое население расстреляно; 2) все лица, оказывающие то или иное содействие повстанцам, – расстреляны; 3) родственники повстанцев, взятые на учет, в случае продолжения повстанчества должны были быть арестованы и расстреляны; 4) в случае массовых выступлений станиц и городов ВЧК грозила красным классовым террором, уничтожением за каждого убитого красноармейца или советского работника сотен лиц, «принадлежащих к буржуйным слоям».[217]

9 марта 1921 г. член Реввоенсовета IX Кубанской армии Эпштейн санкционировал взятие заложников в 20 населенных пунктах Кубанской области. В Славянском отделе заложников планировалось взять в ст-цах Новонижестебиевской, Старо-джермовской, Степной и Ивановской. В Ейском отделе – в г. Ейск и ст-цах Новоминской, Староминской, Албанской. В Майкопском отделе – в г. Майкоп и в ст-це Кубанская. В Баталпашинском отделе – в г. Баталпашинск и ст-це Темнолеской. В Кавказском отделе – в ст-цах Усть-Лабинсхой и Тихорецкой. В Краснодарском отделе – в станицах Эриванской, Бахдиске и, Сисловой, Мартанской, Бжедуховской и Кущевке.[218]

Спустя неделю Революционным военным советом IX Кубанской армии и Кубано-черноморским областным исполкомом было утверждено взятие заложников, что нашло свое отражение в секретном приказе № 393 от 15 марта 1921 г. В документе, в частности, отмечалось:

РВС и КЧО ИКС приказывает:

1) начдивам и военкомдивам и командиру Кубанской отдельной стрелковой бригады (в пределах их районов) и отдельским исполкомам, по взаимному соглашению, немедленно взять из станиц, хуторов и аулов, оказывающих поддержку бело-зеленым бандитам, заложников из кулацких элементов;

2) широко оповестить население станиц и хуторов, что в случае убийств или ограбления красноармейцев и советских работников будет расстреляна часть заложников станиц, хуторов и аулов, в районе которых произошло преступление;

3) расстрел заложников производить по совместному единогласному решению начдивов, военкомдивов или комбрига Кубанской и отдельских Предисполкомов.

В случае разногласия, этим лицам обращаться в Реввоенсовет 9 и Облисполком для получения окончательного решения;

4) о каждом случае расстрела заложников и причин, вызвавших это, широко извещать население, немедленно донося Реввоенсовету 9 и Облисполкому.

Приказ ввести в действие по телеграфу».[219]

Данный документ был подписан временно командующим IX Кубанской армией Чернышевым, членом Реввоенсовета Эпштейном, заместителем председателя облисполкома Галактионовым и временно исполняющим дела начальника штаба Генерального штаба Кондратьевым.

В этот же день под грифом «совершенно секретно» РВС IX Кубанской армии и Кубано-черноморский облисполком издали приказ № 394, в котором конкретизировали санкцию Эпштейна на взятие заложников. От 9 марта 1921 г. в приказе отмечалось:

«1. Немедленно по получении сего приказа на местах взять в качестве заложников, в числе от 5-ти до 10-ти человек, лиц из кулацких элементов и вообще враждебно настроенных против Советской власти в следующих городах и станицах: Ново-Нижестеблиевской, Старо-Джерневской, Степной, и Ивановской Славянского отдела, гор. Ейска, Албанской, Новоминской и Староминской – Ейского отдела, Кубанской и гор. Майкопа – Майкопского отдела, гор. Баталпашинска и Темнолесской – Баталпашинского отдела. Усть-Лабинской и Тихорецкой – Кавказского отдела, Эриванской, Баканской, Ключевой, Мартанской, Бжедуховской и Кущевки – Краснодарского отдела.

2. Заложников содержать в отделениях особого отдела армии на местах или в местных отдельских чрезвычайных комиссиях, где указанных отделений не имеется.

3. О каждом вынесенном смертном приговоре и о причинах его вызвавших немедленно, по выяснении, доносить телеграфом в Реввоенсовет армии и Кубчерисполком.

4. Приговор должен приводиться в исполнение через 48 часов после его вынесения, если за это время не последует особого распоряжения Реввоенсовета армии и Облисполкома о его приостановлении».[220]

Таким образом, на территории Кубанской области только приказом № 394 было санкционировано взятие в заложники от 100 до 200 чел.

После издания приказов N9 393 и 394 можно предположить, что местные органы власти увлеклись взятием заложников. Так, несмотря на то, что в Кавказском отделе бело-зеленых отрядов в марте замечено не было, началась активная подготовка к взятию заложников в ст-цах Тифлисской, Казанской, Кавказской, Ново-бекешовской, Тихорецкой, Новопокровской и Темижбенской.[221]

Политика заложничества привела к тому, что на территории Кубанской области был распространен формуляр, указывающий, кого, в каком количестве необходимо брать в заложники. В рекомендации отмечалось, что заложником должен быть человек не старше пятидесяти лет, пользующийся авторитетом среди кулацкого населения, а также лица являющихся противниками советской власти, семей, идущих с Врангелем или в село-зеленые банды, активно способствующих белому; сознательно ведущим антисоветсхую пропаганду, всех взятых заложников с точными списками под усиленным конвоем приказывалось препровождать в гарнизонную тюрьму ст-цы Славянской.

По взятию заложников предлагалось широко оповестить население станицы, что в случае продолжения выступления банд, а также и отдельных лиц из населения вплоть до убийства советских работников, все взятые большевиками заложники будут беспощадно расстреляны.[222]

С целью хоть как как-то упорядочить этот процесс Кубано-черноморской военной и гражданской администрацией был издан приказ № 675-1131-оп от 3 мая 21 г. В этом приказе РВС IX Кубанской армии и Кубчероблисполком объяснял, что в дополнение и изменение своих приказов от 15 марта за № 393 и 394, Реввоенсовет и Кубано-черноморский областной исполнительный комитет советов приказывают:

1) право взятия заложников предоставить исключительно начдивам и военкомдивам, командирам и военкомам 39-й и 22-й стрелковых бригад (в пределах их районов), причем о взятии заложников немедленно доносить в РВС, с копией облисполкому;

2) все иные органы власти на местах, как военные, так и гражданские (не упомянутые в п. 1 настоящего приказа), в случае обнаружения фактов взятия ими заложников, привлекались суду по законам военного времени;

3) все ранее изданные приказы о заложниках, за исключением приказов № 393 и 394, аннулировались.

Приказ был введен в действие по телеграфу, а его подписали командующий IX Кубанской армией Левандовский, член Реввоенсовета Эпштейн, председатель Кубчероблисполкома Ян Полуян и временно исполняющий дела начальника штаба Генерального штаба Кондратьев.[223]

Спустя четыре дня после последнего дополнения к приказам о заложниках РВС и облисполком расширяют рамки проведения репрессий. В приказе № 693 от 7 мая 1921 г. отмечалось:

«Наглость бандитов не прекращается. Решив раз и навсегда положить конец бандитизму и вывести окончательно эту заразу, выполнение и развитие ранее отданных приказов (№393, 394 и 675/1131/оп) Революционный Военный Совет IX армии и Кубанско-Черноморский Областной Исполнительный Комитет Советов приказывают:

Кроме заложников из кулацкого элемента и враждебно настроенного против Советской власти населения, в нужных целях применять репрессии к семьям бандитов, предоставив для применения таковых лицам, указанным в пункте 1 приказа № 675/1131/оп.

Приказ ввести в действие по телеграфу».[224]

Данный документ стал одним из последних приказов, регламентирующих порядок взятия в заложники на Кубани и Черноморье. В дальнейшем изменений в методах его проведения не происходило.

Таким образом, за сравнительно небольшой хронологический период (менее года) нормативно-правовая база института заложничества на территории Кубани и Черноморья претерпела многочисленные изменения в целом ряде аспектов:

1. В компетенции взятия заложников. Если первоначально правом взятия в заложники пользовались все советские органы власти, включая станичные ревкомы, с необходимостью уведомления лишь о фактах расстрела и о его причинах (приказ № 393 от 15 марта 1921 г.). То в последствии, были проведены попытки, упорядочить этот процесс, наделяя правом брать заложников исключительно советские органы власти, причем с обязательным извещением РВС и Облисполком (приказ № 675-1131 -оп от 3 мая 1921 г.).

2. В контингенте заложников. Можно проследить своеобразную «эволюцию». От регламентации классовой принадлежности, политических ориентаций и экономического положения заложников. (Приказ № 394 от 9 марта 1921 г). Через введения специальных формуляров с указанием точного количества и рекомендациями, касающимися возраста и положения в обществе заложников. До распространения института заложничества на женщин и детей (приказ 393 от 7 мая 1921 г).

Таким образом, мы пришли к выводам, что сложившаяся за кротчайшее время нормативно-правовая база института заложничества привела к его легализации и массовому распространению данной политики на территории Кубани и Черноморья в 1920-1922 гг.