Проблемы истории массовых политических репрессий в СССР

Н.В. Кузнецова Основные направления репрессивной политики в российской деревне в 1945-1953 гг. (по материалам областей Нижнего Поволжья)

Восстановление сельского хозяйства страны после Великой Отечественной войны осложнялось негативными социально-демографическими изменениями, ограниченностью материально-технических ресурсов, неэффективной системой организации и оплаты труда крестьянства. В этой ситуации февральский (1947 г.) пленум ЦК ВКП (б) сохранил повышенный в 1942 г. обязательный минимум трудодней. Кроме того, постановлением Совета Министров СССР от 19 апреля 1948 г. в колхозах были увеличены производственные нормы: на пахоте на 12-17%, бороновании 12-20% и т.д. Их повторное повышение произошло в ходе укрупнения сельхозартелей в 1950-1953 гг.[456]

Несмотря на это, большинство колхозников перевыполняло обязательный минимум. Уже в 1950 г. среднегодовая выработка трудодней в Российской Федерации достигла предвоенной, а в 1952 г. превысила ее на 15%. В то же время некоторые крестьяне не справлялись даже с минимальной нормой, но их доля сократилась с 16,8% в 1946 г. до 12,3% в 1952 г.[457] Важнейшей причиной невыполнения обязательного минимума частью колхозников являлось их слабое материальное стимулирование.

Оплата трудодней заметно увеличилась только в 1950 г. (в Нижнем Поволжье в три раза по сравнению с 1945 г.), но предвоенный уровень был достигнут лишь в 1952 г. Трудоспособные колхозники России получили в 1950 г. в среднем по 3,6 ц зерна и 164 руб. Они не обеспечили себя за счет работы в колхозах ни деньгами, ни хлебом. Доля зерна, заработанная в общественном хозяйстве, составила к общему приходу на каждого члена колхозной семьи 37,7%, денег – 20,3%.[458] Оплата труда в совхозах и машинно-тракторных станциях была выше, чем в колхозах. Однако ни одна группа сельского населения не могла обойтись без личных подсобных хозяйств (ЛПХ).

Данные по областям Нижней Волги свидетельствуют о быстром развитии индивидуального сектора в первые послевоенные годы. Во многих районах поголовье личного скота значительно превышало численность общественного. В 1946-1947 гг. доля ЛПХ в госзаготовках мяса составила в Астраханской области 16%, молока 40%; в Саратовской – 30% и 45% соответственно.[459] Имел место самовольный захват колхозных земель крестьянами. Заметно расширились личные посевы зерновых культур: пшеницы, ржи, проса и ячменя. Аналогичные тенденции проявлялись и в масштабе всего СССР.[460] Рост ЛПХ в условиях кризисной ситуации в государственных и коллективных хозяйствах ставил под сомнение необходимость колхозно-совхозной организации производства, а в перспективе и советской политической системы. Добиваясь искоренения частнособственнической психологии, повышения трудовой активности крестьян в колхозах и максимального изъятия средств из деревни, правительство стало применять репрессивные меры.

Особое внимание было уделено приведению в соответствие с Уставом сельхозартели увеличившихся размеров крестьянских наделов, что порождало надежды на изменения в аграрной политике. Созданные в 1946 г. земельные комиссии произвели обмеры приусадебных участков. «Излишки» обнаружились в каждом четвертом-пятом крестьянском хозяйстве Нижнего Поволжья. В большинстве случаев земля была изъята после уборки урожая, а в ряде районов – с посевами. Отрезка проводилась в условиях продовольственных трудностей в регионе, несмотря на то, что значительная часть колхозных площадей не использовалась из-за недостатка рабочей силы и техники. Крестьяне восприняли это как начало нового этапа коллективизации. Исходя из опыта 1930-х гг., часть единоличников вступила в колхозы. Наиболее интенсивно этот процесс шел в Саратовской области, где по данным обкома ВКП (б) только с 20 сентября по 15 декабря 1946 г. членами сельхозартелей стали 4 134, а к весне 1948 г. около 8 тыс. новых хозяйств.[461] Контрольные обмеры приусадебных участков колхозников, рабочих и служащих с целью изъятия самовольно занятых земель стали постоянным направлением деятельности местных органов власти вплоть до 1953 г.

Репрессивный характер имело также увеличение налогового бремени на крестьян. В 1948 г. сельскохозяйственный налог был повышен на 30%, а на единоличников в два раза по сравнению с 1947 г.[462] Тем самым решались три задачи: получались дополнительные средства на развитие промышленности, сдерживался рост ЛПХ и создавались экономические условия для полной ликвидации единоличных хозяйств. Единоличники не могли дать заметную прибавку к налоговым поступлениям, так как их доля среди крестьян России составляла, по данным за 1946 г., всего 2,5%.[463] Они мешали советской власти лишь как пример выживания крестьянства вне колхозов.

В послевоенные годы продолжало действовать постановление СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 13 апреля 1942 г., предусматривавшее наказание для невыполнивших обязательный минимум трудодней без уважительных причин: исключение из сельхозартели с лишением прав на пользование приусадебной землей или исправительно-трудовые работы в колхозах сроком до 6 месяцев с удержанием 25% от оплаты труда.

За 1946-1952 гг. из сельхозартелей Нижнего Поволжья было исключено 36,8 тыс. человек, что составляло 7,4% к общему числу трудоспособных лиц, имевшихся в конце 1945 г. Однако из года в год эта мера применялась все реже. Если в 1946 г. вне колхозов региона оказалось 9,6%, то в 1952 г. – 7,5% не выработавших минимум трудодней (в РСФСР 7,6% и 6,3% соответственно).[464]

Правления колхозов стремились уберечь односельчан и от судебной ответственности. Они передавали в суды дела на половину «провинившихся» крестьян, ограничиваясь взысканием штрафов в остальных случаях. В свою очередь судьи часто принимали оправдательные решения. Например, нарсуды Сталинградской области рассмотрели в 1945 г. 5 257, а в 1946 г. – 2 071 дел на колхозников, не достигших минимума трудодней; осудили в 1945 г. 735, в 1946 г. 1201 человека. Считая такое положение недопустимым, Сталинградский обком ВКП (б) организовал в 1947 г. сплошную проверку выполнения постановления от 13 апреля 1942 г., а прокурор области обязал районных прокуроров усилить надзор за реализацией этого решения партии и правительства.[465] Аналогичные меры были приняты в Астраханской и Саратовской областях.

Самой жестокой мерой по отношению к крестьянству стал указ Президиума Верховного Совета СССР от 2 июня 1948 г. «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от работы в колхозах и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни».[466] Указ был направлен против крестьян, не желавших работать в сельхозартелях и живших в основном за счет собственных хозяйств. Он преследовал три цели: чистку колхозной деревни от «антиобщественных» элементов, преодоление частнособственнических настроений, повышение производительности труда сельчан в колхозах. Согласно инструкциям, полученным обкомами ВКП (б), основными принципами отбора колхозников для высылки являлись: 1) уклонение от работы в сельхозартелях и занятие личным хозяйством; 2) компрометирующее прошлое (судимость за дезертирство из Красной Армии, хищение колхозной собственности, наличие репрессированных среди близких родственников); 3) антиколхозные высказывания. Основанием для выселения единоличников считались два последних признака, наличие большого хозяйства и отказ помогать сельхозартелям. Судьба людей, намеченных к высылке райкомами ВКП (б) и райисполкомами, решалась на колхозных собраниях или сходах жителей сел, деревень и хуторов. Таким образом, власть перекладывала ответственность за репрессии на самих

крестьян. Крестьянские же собрания в большинстве случаев принимали постановления о предупреждении односельчан, а не их высылке. В целом по стране было отправлено на спецпоселение в Сибирь сроком на 8 лет в 1948 г. 27,3 тыс. (в Нижнем Поволжье – 0,5 тыс.), а затем с 1949 г. по март 1953 г. еще 6 тыс. человек.[467] В условиях послевоенного времени правительство не решилось на более масштабные репрессии.

В ходе реализации указа от 2 июня 1948 г. пополнилось число членов сельхозартелей. Во-первых, за счет лиц, работавших до этого в районных организациях, многие из которых вернулись в колхозы. Во-вторых, путем вовлечения в коллективные хозяйства большинства единоличников. За 1948-1952 гг. в колхозы Нижнего Поволжья вступило 22,9 тыс. крестьянских дворов, в том числе 9,7 тыс. в 1948 г.[468] В-третьих, в связи с выходом на работу всех колхозников, в том числе преклонного возраста. Однако с ослаблением кампании по выполнению указа трудовая активность крестьян в колхозах вновь снизилась.

Ответной мерой правительства стало усиление экономических репрессий путем повышения натурального и денежного обложения ЛПХ. В итоге средняя сумма налога на один колхозный двор страны достигла в 1950 г. 431 руб. (в 1940 г. – 112 руб.), а в 1952 г. – 528 руб. (15,6% к облагаемому доходу).[469] Колхозники должны были расширять не только поставки государству, но и объем продаж на рынках, что вело к снижению цен на их продукцию.

Экономическими издержками такой политики в Нижнем Поволжье стали сокращение посевов на приусадебных участках, прекращение роста численности крупного рогатого скота и уменьшения поставок сельхозпродукции государству из индивидуального сектора,[470] в то время как колхозы и совхозы не производили ее в необходимом количестве. Социальными потерями оказались искалеченные судьбы многих тысяч крестьянских семей.