Пробуждение. Пятый пояс

Глава 10

Мальчишка, подросток лет четырнадцати вышел справа из-за высоких кустов, вскинул брови, увидев меня, согнулся в неглубоком поклоне, вежливо касаясь кулаком ладони:

— Гость, приветствую вас. Дедушка, прости, не знал, что ты не один.

Словно его одного было мало, воздух дрогнул, расступаясь перед техникой и телом — справа от Цалиша, буквально сдув с земли своим появлением пыль и листья, возник невысокий мужчина. Предводитель, явно использовавший Рывок или схожую с ним технику перемещения, чтобы пересечь весь сад. С крыши здания, что ли, рванул сюда? И, похоже, именно он — Глат, которого позвал Цалиш, а не мальчишка.

Незнакомая глухая мыслеречь донеслась до меня:

— Господин?

Одновременно меня обдало тёплым ветром, и через миг я уже был на ногах, расширяя сферу боевой медитации и восприятия Предводителя, готовый уйти в сторону, отбить наручем первый удар, а ещё буквально вцепился в амулет этого мужчины, пытаясь отыскать ключ к нему как можно быстрей. Шум здесь, а затем ещё и схватка в городе с местными стражниками мне совершенно не нужна.

— Господин, он опасен.

— А то я не чую! Выстави его за дверь!

— Не похоже, что он хочет выставляться, господин, а здесь молодой господин, он может пострадать. Нужно решить всё словами, господин.

— А чем я по твоему, до этого занимался, Глат? Он упёртый!

Все мы замерли, пялясь друг на друга. Я, кроме того, выругался про себя ещё раз.

Подросток, хмурясь, несколько раз перевёл взгляд с меня на этого самого Глата и Цалиша, затем спросил:

— Дедушка, этот гость, похоже, из тех, что не понимает слов? Сколько хочет этот гость? Тридцать, пятьдесят лет служения? Вечное?

Я ухмыльнулся и сообщил:

— Всего год.

Подросток нахмурился ещё сильней:

— Слишком сладкое предложение у вашего хозяина, гость.

Цалиш заметил:

— Даже мной внук ощущает неладное.

Я зло усмехнулся, пытаясь потянуть время:

— Отлично. Так что, будете дальше ждать тех, кто требует пятьдесят лет? Сторгуетесь до сорока девяти и останетесь счастливы?

Цалиш презрительно фыркнул:

— Ха! Жалкая шутка в то время как сам толком ничего предложить не можешь!

— Ничего не могу предложить? — не знаю, я сейчас больше изумился или разозлился. Медленно процедил, глядя прямо в глаза Цалишу. — Я говорю, что у меня нет хозяина, предлагаю служить лично мне и предлагаю оценить моё лечение здесь и сейчас, обещаю вылечить вас всего за год. Этого мало? — развёл руками. — Ну нет, так нет. Сидите и дальше под деревом ждите, кто предложит больше.

Отвернулся и шагнул прочь, к выходу. Артефакт защиты охранника так и не сдался, но я не буду больше тянуть время. Довольно. Троих, а тем более этого подростка, который вряд ли поднялся выше Мастера, я точно не буду подчинять себе.

— Погодите, гость! — звонко окликнул меня как раз таки он, подросток. — Позвольте уточнить: вы представляете самого себя, вы сами лекарь? Лечение здесь и сейчас?

Я остановился и кинул на него взгляд через плечо:

— Какое это теперь имеет значение?

— Имеет, уважаемый гость, — покачал тот головой, перевёл взгляд и повысил голос. — Дедушка!

Цалиш неожиданно вжал голову в плечи и негромко возмутился:

— Что, дедушка? Ты забыл, чьей стихией я отравлен? Он всего лишь Предводитель. У него ни опыта, ни знаний, ничего…

Я ухмыльнулся, развернулся к ним и, снова вцепившись в амулет охранника, возразил:

— Ничего, кроме таланта. Но разве этого мало? Почему вы так упрямитесь? Почему не позволяете мне показать мой талант? Почему не хотите даже прочесть условия службы, которую я предлагаю?

Подросток внимательно выслушал всё, что я сказал и снова развернулся к Цалишу:

— Дедушка, но ведь уважаемый гость говорит вполне здравые мысли. Почему отказываешься от возможности? Я помню, было время, ты бросался проверять даже самую крохотную возможность на выздоровление, пропадая из дома на месяцы. Сейчас возможность сама пришла к нам в дом, но ты отказываешься? Ты сдался? Ты?

Цалиш окончательно опустил взгляд, помял ладонью щеки, словно проверяя, на месте ли они и зло выдохнул:

— Ладно. Как там тебя? Давай, ле-екарь.

Я молча шагнул вперёд под немигающим взглядом охранника, который уже был почти в моей власти, хотя ещё не догадывался об этом, и под горящим взглядом подростка, остановился в шаге от Цалиша и сел, скрещивая ноги, напротив него. Снова протянул руку и уже привычно, с иронией сообщил:

— Прошу вас всех не мешать и не отвлекать меня во время лечения. Не толкать в спину и не давить силой, не проверять мою боевую медитацию и прозрение, — охранник едва слышно хмыкнул за моей спиной. Я добавил уже лично для Цалиша. — Не используйте на мне или себе лекарский взор, если владеете им. Я не очень опытен, и вы можете этим навредить мне. Не подсматривайте из-за плеча, мешая мне. Могу я в этом рассчитывать на вас?

Цалиш скривился:

— Парень, определись, ты опытный или нет.

— Я ни разу не говорил, что опытный лекарь.

— Тогда стоит ли рисковать?

Подросток прошипел:

— Дедушка.

Я тоже не стал молчать:

— Я талантлив, но ещё не очень силён и не очень опытен. И лишь вам решать — стоит рисковать или нет, стать первым, кто узнает о моём таланте или продолжать дальше ловить листву с дерева и ждать, устроит Небо ещё одну встречу с талатливым лекарем, или нет, — потребовал. — Руку.

На миг мне показалось, что я зря дал волю уже своей едкости, и Цалиш сейчас пошлёт меня. Но нет, бросив взгляд на внука, он поджал губы и всё же протянул мне ладонь. Правда, уколов:

— Раз ты неопытен, то поделюсь с тобой своим опытом: не вздумай появляться в повреждённой части моего тела, иначе это будет не лечение, а спасение. Тебя.

Я принял руку, чуть сжал пальцами и сказал:

— Старший, вы же понимаете, что у каждого идущего есть свои тайны? — одновременно, наконец, обманывая артефакт охранника Глаута.

Цалиш ухмыльнулся:

— Интересное начало лечения.

— Всего лишь просьба держать в тайне то, что вы узнаете во время этого лечения, — намекнул я на то, что он так и не пообещал мне не подсматривать. — Я могу надеяться на вас, старший?

Цалиш молчал, сверлил меня взглядом, зато его внук снова тихо шикнул:

— Дедушка.

Тот зыркнул в его сторону и мрачно сообщил мне:

— Я не дожил бы до своих лет, не умея держать язык за зубами.

— Я услышал вас, старший, и запомнил ваши слова.

Прежде чем он успел что-то мне ответить, я закончил символ над головой его охранника и закрыл глаза.

Небольшое усилие, крохотная порция духовной силы и я уже внутри тела Цалиша. Никаких проблем, никакого сопротивления. Быстро огляделся.

Не рука. Я был в этом уверен после стольких недель лечения Седого, почти уверен. Приятно сознавать, что начну не с бегства.

Туда.

Метнулся напрямую через темноту тела мимо узлов. К плечевым меридианам и границе чужой для Цалиша стихии. Эту границу видно даже отсюда, из окрестностей первого средоточия — столкновение серого и зелёного.

Замер в отдалении, не спеша приближаться. Какая чёткая граница — ни пяди меридиана не захвачено после крайних узлов. Похоже, Цалиш вцепился в них и стоит, невзирая ни на что. Жаль. Я рассчитывал выбрать какой-то крошечный кусочек, чтобы устроить доказательство на нём. Узел — это слишком много для первого раза, если мне предстоит лечение последствий столь сильного стихийного яда.

А что там с другой рукой?

Проверки ничего не дали, только время зря истратил — везде одна картина — граница чужой стихии проходила ровно по узлам. Понятно стало только одно — пока Цалиш не подсматривает.

Я на миг вернулся в настоящий мир, обновил условие над его головой и головой его охранника, впятеро увеличив отпущенное им время и вновь вернулся обратно.

Медленно подплыл ближе к границе, вглядываясь в узел, и задумался: если уж начинать так серьёзно, то лучше выбрать левую руку или правую?

Вновь покинул тело Цалиша, на этот раз открыл глаза и сказал:

— К сожалению…

— Не можешь ничем помочь? — перебил меня Цалиш и скривил губы в усмешке. — А болтал…

— Помолчите! — в раздражении рявкнул я. — К сожалению, я не нашёл участка меридиана, на котором мог бы показать своё лечение, граница заражения стихией дерева проходит ровно за узлами.

— Я мог бы тебе сказать это сразу.

— Поэтому я начну лечение с узла, затратив больше времени. Есть только один вопрос — на какой руке мне лучше сосредоточиться? Левой? Правой? Какая рука вам более важна для ваших техник?

Цалиш пожевал губами и выбрал:

— Правую.

Я кивнул:

— Я услышал вас, старший.

И снова вокруг темнота тела. Хорошо, что спросил. Пять вдохов заняло перемещение к правой руке, к плечевым меридианам и выбор места для начала. Вот этот узел-равнина. Не самое удачное для схватки воды против дерева, я бы предпочёл узел-ущелье, чтобы иметь преимущества, но остальные варианты ещё хуже.

До сих пор нет уверенности, что Цалиш не заглянет в своё тело и не повторится история Таны. Это, конечно, даст мне возможность действовать прямо и грубо, но хотелось бы этого избежать и сохранить в тайне то, что я буду делать. Я всё ещё очень рассчитываю, что Цалиш присоединится ко мне добровольно, по своей воле, без заигрывания с печатями. Мне и одного Травера пока с головой.

Откровенно говоря, я сейчас собирался не лечить Цалиша в общепринятом смысле этого слова, я собирался проверить — чья стихия лучше, чьё познание стихии лучше — моё или неизвестного мне Монстра этапа Повелителя Стихии?

Самонадеянно. Очень самонадеянно прыгать сразу на два этапа, но это единственный выход.

Только делать это напрямую я не буду, я освоил много новых трюков.

Я вскинул руки, словно в этом была нужда и создал Жемчужину Воды, которая заключила в себе выбранный мной узел Цалиша. Следом ещё одну, уже огромную, которая окружила и узел, и первую Жемчужину и меня, скрывая от возможных любопытных глаз.

Границы большой Жемчужины тут же оказались пробиты меридианом, по которому хлынул зелёный туман, выплёскиваясь за его пределы и начиная пожирать мою энергию и стихию.

В ответ я выплеснул из себя нити стихии, вплетая их в Жемчужины и усиливая их, а следом отправил и змеев воды. Их только вперёд, в узел, внутрь первой Жемчужины, где яростно плескалась зелёная муть.

Пятьдесят вдохов и последний синий проблеск исчез, поглощённый зеленью. Я скрипнул зубами. Проигрываю. И не уверен, что дело только в уровне познания и разнице в два этапа. Слишком много врагов. Если говорить иносказательно, один кулак не выстоит против четырёх. Нужно полностью применить тот опыт, что я получил, сражаясь с тьмой. Разделить, ослабить, создать преимущество и поглощать врага по частям.

И для начала нужно больше Жемчужин!

К ним я добавил и Небесную Реку, не очень сильную, всего лишь земную технику, но яростным напором и огромным количеством влитой в неё силы, буквально смывая дерево с отрезанного Жемчужинами участка меридиана, отсекая узел от поддержки всей остальной заражённой руки.

Время, вырванное мной для схватки пошло.

Шесть пересекающихся Жемчужин рассекли узел на несколько частей. В каждую из них было влито разное количество стихии и силы. Но когда первая пала под натиском бушующего зелёного тумана, выпуская его наружу, его уже ждали шесть наполненный стихией до предела змеев.

Больше я просто не мог в них влить. И так каждый из них вышел толщиной в меридиан, сплетаясь в общий ком, они своим размером уже сопоставимы с узлом, который я намеревался очистить. В эти шесть змеев влезло половина всей моей стихии. Синева их тел была так ослепительна, что заливала всё вокруг своим светом. Вот уж ставка так ставка.

— Сожрите его! — рявкнул я, отправляя в бой эту ставку.

Змеи широко разинули пасти и метнулись навстречу выползшему из узла туману.

Двое погибли, но оставшиеся четыре сожрали зелёный туман, став ещё толще. Я выругался, видя, как трещат их тела, лопаясь от полученной силы, но не успел отдать новый приказ, как змеи самостоятельно разделились, превращаясь в восемь.

В этот миг проломилась стена ещё одной Жемчужины. И туман стихии дерева не ринулся в стороны вне узла, а принялся пожирать саму Жемчужину, набирая сил.

Мои же змеи, видя, что туман не спешит им в пасти, сами ринулись за ним — вытянулись в длину, закружились, оплетая телами прохудившийся участок Жемчужины и буквально засунули пасти в узел.

Я, не в силах произнести и слова покачал головой. И после того, что я вижу из раза в раз, меня будут продолжать уверять, что стихии безмозглы?

Один из змеев задрожал, забился в конвульсиях, словно живой и рассыпался десятками нитей, которые тут же поплыли к другим змеям, прилипая к их телам и делая их лохматыми. Второй змей повторил судьбу первого, и на этом всё закончилось. Шесть змеев, два из которых снова разделились надвое. Вновь восемь. Но четыре из них более крупные, чем новые и всё ещё окружены бахромой нитей воды.

Я поторопил их:

— Дальше! — указал рукой. — Двое туда!

Вновь залил меридиан Небесной Рекой, выигрывая себе время, и уже сам отменил одну из ещё держащихся Жемчужин, втягивая в себя потраченную силу и выпуская на волю ещё часть запертой в узле стихии дерева.

Два змея послушно ринулись к нему, открывая пасти навстречу зелёному туману.

Я замер в ожидании — хватит ли двух змеев или помочь им, плеснув из-за их хвостов Небесной Рекой?

Когда я всё же вывалился из тела Цалиша, по-другому это было и не назвать, то с трудом прохрипел:

— Готово! Быстрей, не дайте дереву вернуть потерянное! Быстрей!

Цалиш кивнул, поджал губы, задеревенев лицом, глаза его приобрели ту отчётливо уловимую муть, которая без слов говорила, что идущий погрузился в себя и медитацию.

Я же опёрся левой рукой о землю, часто дыша и сделал то же самое — ушёл в себя.

По меридианам тела скользили длинные, откормленные змеи воды, едва протискивая себя через узкие места меридианов. И это при том, что второе средоточие было полным до краёв.

То, что я начал тренировать ещё в лечебном доме алхимика Пиатрия, начало приносить свои плоды. Вышло именно так, как я втайне и надеялся. По-хорошему это Цалиш должен с меня духовные камни брать.

Но не скажу, что это было легко. Тот последний прорыв сразу с трёх сторон, когда зелёный туман начал жрать моих змеев одного за другим… Одна ошибка и я бы истратился до донышка, не сумев добиться буквально ничего.

И неизвестно ещё, сможет ли Цалиш насладиться своим вылеченным узлом или сейчас проиграет зелени стихии дерева и всё вернётся к тому, с чего началось сегодня.

Впрочем, нет, не останется. Я сумел получить три вещи: огромный запас стихии, который сейчас судорожно вливаю в узлы для их раскрытия; в очередной раз повысил своё понимание стихии и заполучил невероятный опыт «лечения». Всё это делает меня сильней и как идущего, и как лекаря, а значит, и следующий сеанс лечения пройдёт легче. Ну, или я хотя бы совершу меньше ошибок, учтя сегодняшние.

Стихия из средоточия вливается в узлы потоком, небольшой ручей змеев в само средоточие направлен, чтобы восполнять затраты, но это слишком медленно. Можно ли напрямую влить змея в ещё спящий узел, выбросив из цепочки преобразований средоточие, нити и поток?

Ухватил ближайшего змея волей, направляя его к спящему узлу по проложенному для Стихийного Круговорота меридиану. Сопровождая его взглядом, не поверил сам себе — изначально быстро скользивший змей добрался до более узкого участка меридиана, но вместо того, чтобы уменьшить свою толщину, вытянувшись в длину, вбился в этот участок, не меняя формы.

Если в теле Цалиша я видел, как нити прилипли бахромой к телу змеев, увеличивая их толщину и словно врастая в их тела, то здесь увидел обратное — шкура змея брызнула во все стороны десятками сдираемых нитей, брызг и мельчайших клочков тумана, больше похожих на чешуйки. Змей рвался вперёд, теряя часть своего тела, которое бесследно впитывалось в стенки меридиана.

Но поразился я не этому, а тому, что узкое место на моих глазах смещалось вслед за движением змея.

Змей и сам истончался, я отчётливо это видел, но так же видел и то, как расширялся меридиан.

Пока я глазел на всё это, змей достиг-таки ещё спящего узла, вынырнул из меридиана в темноту тела, не сдирая на этот раз ничего, став словно бестелесным, обвился вокруг крошечной пустоты узла, окружил его со всех сторон и замер. Только голубые искры, которые медленно поплыли от краёв тела к середине клубка, бесследно исчезая в пяди от пустоты узла, подсказывали мне, что у меня всё получилось.

Пусть и я был тоже бестелесен, зависнув духовным зрением в темноте своего тела, губы у меня пересохли от волнения.

Облизав их и не почувствовав облегчения, я суматошно огляделся, выискивая новых змеев и отдавая им приказы.

Ты сюда! Ты сюда! Ты туда! Ты следом за ним вон туда!

Спустя сорок вдохов десятки змеев окружили каждый свой, нераскрытый узел и начали отдавать им стихию своих тел.

Ещё три, самых больших змея принялись кружить по стихийным и духовным меридианам, то и дело протискиваясь через их узкие места.

Как бы мне ни хотелось остаться в теле и понаблюдать за тем, что я тут устроил, поправить, проследить и прочее, я уже истратил всё время, что у меня оставалось и пора было вспомнить, что я, вообще-то, не один, не возвышаюсь и не сижу в безопасном месте.

Я вынырнул из тела, охнув от жгучей боли, завалился набок, едва успев в последний момент опереться на левую руку.

— Эй!

Справа меня тут же ухватили чьи-то сильные пальцы. Впрочем, что значит чьи-то?

Я поднял взгляд, мазнув им по лицу охранника, привычно глядя, вроде в глаза, но на самом деле выше, на печати, сменил символ времени над ним, затем над Цалишом, успев буквально в последние вдохи.

Едва охранник помог мне выпрямиться, Цалиш негромко сказал:

— Признаюсь, сколько я собирал знания о способах своего лечения, чего только на самом себе ни испытал, но о таком даже не слышал. Это больше походило на битву, чем на лечение. Всё так сверкало, что я думал обнаружить вместо узла сплошную рану, которую нужно будет саму долго и упорно лечить, а нашёл узел, который выглядит даже лучше, чем раньше, — Цалиш покрутил ладонью в воздухе и расплывчато закончил, — до всего этого.

Я отстранил руку помощи и усмехнулся:

— Вы всё же подглядывали, старший.

— Самую малость, — не стал тот отрицать, — и прошу меня простить за это. Но теперь меня терзает вопрос — почему ты отвёл на лечение целый год? Ты за один приём справился с узлом, а у меня их всего…

Я перебил Цалиша, просто подняв руку, показав дрожащие пальцы и спросив:

— Похоже, что мне далось это легко?

Он прищурился:

— Дисбаланс в твоём теле усилился, дыхание сбито, а сердце стучит неритмично.

Моя улыбка стала шире.

— Старший тоже своего рода лекарь?

Он улыбнулся в ответ:

— Нахватался в первые годы, когда объездил всех тех, кто были мне по карману.

Я невольно перевёл взгляд на его правое плечо:

— Вам удалось отстоять узел?

Цалиш кивнул:

— Да. Ты отбросил стихию дерева достаточно далеко от него, так что мне удалось наполнить узел раньше, чем она захлестнула его. А если я в чём и хорош, так это в том, чтобы держать границу. У меня были долгие годы на то, чтобы этому научиться.

Я кивнул, показывая, что понял о чём он. Заслон его стихии земли я видел. Сплошная завеса серой пыли, что и создавала эту самую границу.

Подросток расплылся в улыбке:

— Дедушка! Это же отлично! А ты ещё не хотел пробовать! Вот видишь, как хорошо, что я решил навестить тебя и попить с тобой чаю. Не будь меня и ты бы прогнал нашего уважаемого гостя, а ведь сам учил меня сначала думать, а затем действовать.

Цалиш смутился, снова странным жестом втянул голову в плечи и прочистил горло:

— К-хм-кх-м.

А я поднял левую руку, на этот раз ладонью вверх, снова вытаскивая из кольца контракт. Вытянул вперёд руку с этим свитком и решительно сказал:

— Значит, раз всё так отлично, старший, пора обсудить пункты нашего договора. Год. Верная служба. Молчание потом обо всех тайнах, что вам станут известны за время службы. В том числе и то, как я вас лечу.

Цалиш переглянулся с внуком и тот спросил:

— Уважаемый гость, вы до сих пор бледны, вон даже на лбу выступил пот. Не хотите сначала прийти в себя, выпить чая с дедушкой, или выпить вина?

— Спасибо за беспокойство, но я спешу, у меня много дел и много встреч, поэтому мы должны заключить контракт как можно быстрей, — отрезал я.

Толку ждать, когда мне станет лучше, если эта то исчезающая, то пронзающая боль не от усталости лечения, а от змеев, что творят что-то неясное с меридианами? Мне ещё предстоит проверить, не оставляет ли всё это шрамы, но шрамы я сумею убрать, а вот способов увеличить размеры меридианов очень и очень мало.

Цалиш снова переглянулся с внуком, если бы я не был уверен, что подобное от меня не скрыть, то посчитал бы, что они переговариваются друг с другом мыслеречью. Но я не только ничего не слышал, но и понимал, что это невозможно — этот подросток всего лишь Мастер.

Переглядывание закончилось тем, что внук сделал шаг назад, а Цалиш перевёл взгляд на меня и кивнул:

— Ну хорошо. Год — согласен. Молчание — согласен. Для меня важней, чтобы были твёрдо прописаны мои обязанности.

Стараясь не морщиться от блуждающей по телу боли, я предложил:

— Можем использовать стандартные от Дома Найма. Те, что для телохранителя.

— Хорошо, давай набросаем черновик, — согласился Цалиш и вытащил из кисета чистый лист и набор для письма.

Я про себя лишь покачал головой. Неужели у меня вышло и он последует за мной по своей воле? Неужели я действительно уравновесил службу Травера?

Равновесие…

Жалкое оправдание. Я уже в любом случае не тот, что вчера и, тем более не тот, что позавчера. Сначала Верность без ведома телохранителя Плайта, затем комбинация забывчивого и пьяного Озмана, сегодня долговые Указы над Травером. Может быть, такими крохотными шагами и пришли Стражи к Бедствиям, а Рам Вилор к наказанию Ордена Небесного Меча? Может быть. Мне остаётся лишь надеяться, что я либо сделаю таких шагов на пути к своим целям меньше, чем они, либо сумею остановиться на краю.

Не сказать, что составить контракт, который устраивал обе стороны, вышло быстро, но вышло. Солнце ещё не зашло, когда мы с Цалишем вышли из его дома. В этом городе я сделал всё, что хотел. Есть ещё те, кого можно соблазнить лечением в этом городе, но нет смысла идти к ним, лучшего из них я уже заполучил, остальные хуже, чем те, что ждут меня в других городах.

— Старший Цалиш…

Он поморщился и перебил меня:

— Смешно. Раз у нас контракт и я теперь на твоей службе, то смешно использовать подобное обращение. Старший — я приказываю вам! Да, младший, уже бегу!

Я вскинул брови, ожидая продолжения, а вот Травер расхохотался:

— Аха-ха-ха! А я бы на такое поглядел!

— Кстати, кто это? — с интересом спросил Цалиш, оглядывая Травера.

Я сказал полуложь:

— Это долговой слуга, который тоже отрабатывает год.

— Интересно, в какой фракции у нас Дома Найма с долговыми слугами такой силы?

И снова я ответил расплывчато, не используя ложь прямо:

— Это была большая удача. Ну, или неудача, если судить с его точки зрения, — сменил тему напомнив. — Так что с обращением?

— Ты используй прозвище, я к нему уже даже привык, а я, — Цалиш широко улыбнулся, — буду называть тебя младший господин. Звучит же — уже бегу, младший господин?

— Аха-ха-ха! — Травер, хохоча, шагнул ближе, хлопнул Цалиша по плечу и заявил. — Слушай, а ты знаешь толк в самоуничижении, мне есть чему поучиться.

Цалиш вскинул брови, оглядел руку на свое плече, а затем сбросил её коротким и резким движением.

Травер шагнул назад, поднимая руки:

— Всё-всё-всё, понял.

Я резанул его злым взглядом, спросил Цалиша:

— Под прозвищем вы имеете в виду — Зеленорукий?

— Именно, младший господин.

— Аха-ха-ха!, — снова зашёлся в хохоте Травер. — А вам идёт, младший господин калек и долговых слуг.

Я потёр бровь, с трудом удерживаясь от ещё одного приказа этому дарсову шутнику. Даже хохот его неприятный, громкий и грубый, больше похож на давно позабытое гоготание пересмешников.

Ухмыльнулся и сообщил:

— А ты у меня будешь Пересмешником.

Травер закаменел лицом, ожёг меня взглядом, а через миг дёрнулся и зашипел, когда одна из печатей наказала его.

Не обращая внимания на заинтересованный взгляд Зеленорукого, я сказал ему:

— К порталу.

Он кивнул и указал рукой:

— По той улице, младший господин.

Я оставался полностью погружен в свои мысли, в подглядывании в своё тело, где к едва слышимому треску растущего первого средоточия добавился скрежет меридианов. Как раз пытался понять — я действительно слышу этот звук или лишь сам представляю его себе, глядя на змеев, когда Зеленорукий заметил:

— А всё же, младший господин, думаю, мои догадки о вас верны, хотя вы упорно не называете фракцию, из которой вышли. Вы очень естественно себя ведёте, невольно выдавая своё высокое происхождение. Люди расступаются перед вами и только потом замечают наше сопровождение.

Я едва не сбился с шага и с трудом подавил смешок. Что? Естественно? Для кого естественно? Дайте подумать. Я был сыном уважаемых людей, затем превратился в изгоя. Был собирателем камней в безымянном поселении и был чемпионом пятизвёздного Арройо. Был талантливым учеником Ордена Морозной Гряды и был его предателем, которого хотели убить старейшины.

При переходе из Ясеня одного Пояса в Ясень другого я изображал трусливого слугу и получил допрос вместе с пощёчиной. При выходе из Поля Битвы Приюта угодил в мясорубку битвы с сектантами и изображал из себя сначала героя, а затем убийцу, угрожая смертью главе города.

На болоте Перекрёстка Тысячи Лотосов я сначала дрался с могучим Зверем, изображая из себя ватажника, а второй раз оказавшись там, стал уже убийцей ватажников. При переходе в городе Тысячи Этажей сначала сдувал пылинки с его оград и поместий, не разрешая никому ничего сломать, а затем ругался с духом этого города, сломал все его планы на себя и других, загремев в итоге на земли сектантов.

На обратном пути оттуда изображал из себя наглого таланта секты, который спит и видит, как становится главой секты, убив его старейшину и главу и взяв в жены Фатию. В городе Ян я, вообще, кого только не изображал, но в итоге всё закончилось очень и очень плохо для города и всех, кто в нём жил, зато после него я под пристальным присмотром Седого учился быть молодым магистром.

Так что Зеленорукий в чём-то, конечно, и прав, и неправ: веду я себя естественно — молодой собиратель камней, лиц и смертей. Даже интересно будет, когда они столкнутся друг с другом: Седой и Зеленорукий. Молодой магистр и младший господин из их уст и одновременно будет звучать очень забавно.

Так, с широкой, довольной улыбкой я и шагал через площадь вслед за Зеленоруким.

И снова я лишь мазнул взглядом по порталу, но и не подумал достать кольцо. Терпение. Я умею ждать.

Стражник за моей спиной заступил дорогу Траверу:

— Имя, куда?

— Знай своё место, младший, — рявкнул тот в ответ.

Я скривился. Да чтоб тебя, дарсов Травер. Да, твоя сила позволяет тебе себя так вести с простым стражником, который едва дотянул до Предводителя, но уверен, в обычные дни ты так не поступаешь, зато сейчас делаешь всё, чтобы причинить мне как можно больше хлопот.

Ну уж нет, к дарсу все мои планы прибрать к рукам ещё одного такого одиночку послабей и заглянуть в одну теневую гильдию в беззвёздной фракции.

Нет. Только по списку калек, только по нему и только тех, кто решит сам заключить со мной контракт.

Правда, сначала меня ждала череда неудач: сплошные опоздания и отказы. Даже пример согласившегося Зеленорукого за моей спиной никого убедить не смог. Только спустя четыре дня и три фракции у меня появился второй последователь-калека. Логар — бывший седьмая звезда Властелина Духа.

И вот сейчас я сидел напротив Дараи — бывшей шестой звезды Властелина Духа, которую тоже сумел уговорить.

Что у Логара, что у Дараи свои проблемы, далёкие от стихии. Печально, но с ними я не мог получить двойной выгоды — лечение и Возвышение. А может быть, напротив — хорошо, потому что я и выгоду от Зеленорукого не мог переварить — расширение меридианов действительно давалось через травмы.

Залечивая их все эти четыре дня, я каждый раз задавался вопросом — а не растрачиваю ли впустую на всякую ерунду тот самый потенциал развития, о котором говорил Седой?

Что, если с каждой раной и её лечением через душу я чуть-чуть, самую кроху, но уменьшаю ту высоту Возвышения, на которую могу подняться?

Опасная, острая, жестокая мысль, которая не первый раз меня посещает.

Если на ней слишком часто останавливаться, то можно начать опасаться, что неудачи с поиском эссенции — это и есть последствия моей безрассудности в прошлом. Что мой нынешний предел — пик Предводителя.

Впрочем, если даже это так и есть, то разве не должен я выжать всё, что только можно из этапа Предводителя?

Расширенные меридианы, способные и без Врат Силы пропустить через себя столько, сколько никто другой не сумеет вложить в технику. До этого ещё очень далеко, разумеется, но я ведь могу глядеть в будущее с надеждой? Что до настоящего, то у меня уже есть составные техники, которые делают меня сильнее, чем любой мой одиночный противник схожего и даже более высокого Возвышения.

А если врагов у меня много, то я теперь не один. Я уже почти глава новорождённой фракции. Осталось сделать всего два шага, чтобы стать им.

Дарая закончила свой свиток, протянула его мне. Я в ответ протянул ей тот, что заполнял своей рукой.

Мы оба пробежали глазами по строчкам, проверяя условия, одновременно протянули свитки обратно, одновременно кивнули другу-другу и одновременно достали ножи. Она небольшой, едва ли с палец, я свой здоровенный. Добыли кровь и уже спустя три вдоха лучи света ударили нас в грудь.

Контракт заключён.

Я в три движения и уже не борясь с собой, не говоря, что это неправильно, поправил её контракт, добавляя в него Верность и ещё немного. Так оно надёжней и правильней. Главное, что я не трогаю временной промежуток. Это лишь служба длиной в год. Через год все четверо будут свободны. Возможно, через год они даже решат остаться со мной, это было бы лучше всего, но я не буду удерживать их силой. Наш контракт будет честен.

Я опустил левую ладонь на свой свиток, он исчез в кольце, и я встал, негромко спросил:

— Сколько времени тебе нужно на сборы и улаживание дел?

Дарая коротко ответила:

— Нисколько. Все мои дела улажены, слуги знают, что им делать в моё отсутствие.

— Хорошо. Тогда…

Я вытянул в сторону Дараи левую руку, коснулся ладонью стола и медленно поднял её, оставляя на столешнице небольшой вычурный фиал.

Она неверяще выдохнула:

— Что? Оно у вас уже было? Как? Как⁈

Протянула руку и дрожащими пальцами коснулась стекла фиала.

Травер процедил:

— Ну, конечно, меня нужно было искушать, а её нет. Ещё неизвестно, как бы она повела себя, если бы ты, младший господин калек и слуг, проговорился, что зелье для ребёнка у тебя в кольце. И если бы ты зашёл к ней без нас за своей спиной.

Я оборвал его:

— Снова хочешь два дня молчать?

Мне не нужно было оборачиваться или даже использовать восприятие, чтобы знать — Травер поджал губы, а печати над его головой перемигиваются символами.

Дарая оглядела фиал, вскинула на меня напряжённый взгляд чёрных глаз:

— Наниматель, я прошу войти в моё положение и понять мои вопросы, но… — глаза её озарились мрачным огоньком. — Наниматель, вы не обманываете меня? Наниматель, я прошу вас, не нужно шутить таким. Я готова отслужить год, верно и честно выполняя все условия контракта, только чтобы получить настоящее зелье Древних.

Вместо ответа я снова опустил ладонь на столешницу и оставил на нём небольшой свиток с печатью.

— Это свидетельство аукционного дома, где я и купил это зелье. Они ручаются, что это настоящее зелье Древних. Верить им, или нет — твой выбор.

Она сглотнула, ухватил теперь уже свиток, раскатала его, вчитываясь, вливая в него свою силу и проверяя, а убедившись, вскочила и склонилась в поклоне:

— Спасибо, наниматель, спасибо!

Я встал, сообщил ей:

— У тебя ночь и утро на то, чтобы использовать зелье, увидеть, что дочери стало лучше и провести с ней ещё немного времени. К полудню я жду тебя у портала. Остальных двух обещанных зелий у меня нет, это единственное. Но к концу твоей службы я либо достану их, либо заплачу тебе их стоимость.

— Спасибо, наниматель. Я не опоздаю.

Верность над её головой и не подумала изменить свечение. Но я последнее время слишком много поглядываю на этот символ. Вроде уже третий человек, добровольно согласившийся на службу, а всё никак не уравновесит Травера на другой чаше моей личной справедливости.

Я кивнул и двинулся прочь.

В гостинице, свернув к лестнице и своему номеру, крикнул замершему позади слуге. — Эй! Горячей воды в мою комнату!

Через вдох меня поддержали два голоса:

— В мою тоже!

Забавно, что просили Зеленорукий и Логар, которые в пути буквально всего несколько дней, а вот Травер, который и до встречи со мной дарс знает сколько валялся в своём вонючем доме, где хорошему хозяину даже джейров стыдно держать, даже не подумал о воде.

Но здесь есть ведь и я, да?

Обернулся, ткнул пальцем:

— В комнату к нему тоже горячей воды. Побольше.

Самому Траверу я отдал короткий, ясный и прямой указ:

— Вымоешься. Полностью. Сменишь одежду на достойную.

Слуга же торопливо согнулся:

— Сейчас, уважаемые, сейчас!

Что хорошо лично мне, так это то, что не нужно даже задумываться над тем, что халат запылился — берёшь новый и всё, мне запасов от мастера Указов Ян хватит ещё не на один год.

Это был отличный вечер, да и Травер не стал выделываться, судя по тому, что назавтра он выглядел гораздо приличней, а от запаха и следа не осталось.

Когда к полудню я в свежем, зелёном халате, покрытым узором плывущих облаков, вышел на площадь, то сразу заметил Дараю, которая молчаливой статуей замерла в центре.

Едва мы поравнялись с ней, как она согнулась на миг в приветствии идущих:

— Наниматель. Благодарю.

Значит, всё хорошо, зелье подействовало, как и должно было быть. Свидетельство подлинности свидетельством подлинности, но я в таких сложных вещах, как пострадавший ещё до рождения ребёнок, ничего не понимал. С таким нужен настоящий лекарь, а не такой хитрый дарс как я. Я даже не просил осмотреть её и попытаться вылечить, заставляя тело тянуться вслед за душой.

Опасно.

В случае с Седым, Зеленоруким и Логаром я могу быть уверенным, что их душа сильна и к ней можно тянуться. Их раны повредили лишь тело, даже Седой сжигал только жизнь, а не душу, потому я со своим странным лечением мог им помочь. Но ребёнок, который никогда не был ни Властелином, ни Предводителем и не терял звёзд, а от рождения не мог получить ни одной, даже звезды Закалки и лишь медленно умирал — это совсем другое дело.

Слишком опасно, чтобы своими руками, привыкшими собирать камни и убивать, лезть в такое. Не после того, что было с моей сестрой. Не после того, как я своим лечением только приближал смерть Лейлы.

К счастью, сама Дарая достаточно в своей жизни поскиталась по самым разным лекарям, ничего особо не скрывала, напротив, просила у многих совета и помощи, и Озман подробно сообщил мне мнения тех лекарей и их главный совет. Он был прост — определённое зелье Древних раз в два года и дочь будет жить, пусть и всего лишь Закалкой. Выпил зелье — получил пару звезд Возвышения, два года их теряешь и по новой.

Беда лишь в том, что Дарая, когда-то Властелин шестой звезды, сейчас с трудом успевает зарабатывать такие деньги. Та давняя рана навредила не только её нерождённой дочери, но и ей самой. Затем сложные и опасные контракты, когда она разменивала здоровье и Возвышение на деньги, привели к тому, что она сейчас лишь Властелин второй звезды.

С таким Возвышением таких денег за два года не заработаешь.

Честно говоря, мне самому только кристаллы Древних позволяют купить её услуги.

Логар обогнал меня, идя на шаг впереди. Зеленорукий спросил:

— Куда теперь, младший господин?

— Алый Провал, — подумав, добавил. — Там мы проведём неделю, затем сделаю последний найм и выдвинемся назад.

— Назад это куда, младший господин? — с усмешкой уточнил Зеленорукий.

— Назад это туда, где я всё начну.

— Что именно?

— Придёт время — объясню.

Зеленорукий замолчал, но через десяток вдохов я уловил мысль, которая явно предназначалась не мне.

Спрашивала Дарая:

— Наниматель всегда такой немногословный?

Ответил ей Зеленорукий:

— Разве он был немногословен, когда уговаривал тебя?

— На самом деле да. Видала я и более говорливых уговорщиков.

— Но они ушли с пустыми руками, а он с тобой.

— Осуждаешь, старший Цалиш?

Я отметил про себя — слышала о нём, или даже знает лично. Впрочем, это не удивительно, они обладали близким Возвышением и наверняка встречались раньше, когда были в силах.

— Как я могу? — ответил Зеленорукий. — Я первый заключил с ним контракт и первый поддался его уговорам. Ну, если не считать долгового слуги младшего господина.

Я поморщился, но удивительно, Травер промолчал.

На новом месте я снял целое крыло небольшой гостиницы — вся левая от лестницы сторона третьего этажа стала на неделю моей и четверых моих телохранителей.

Травер позади с усмешкой сообщил:

— А теперь ждите, калеки, когда младший господин всё вам объяснит и выдаст ещё немного лечения.

Дарая мрачно спросила:

— Долговым слугам же можно набить рожу?

— Если тебе хватит сил, то бей. Но я бы предпочёл, чтобы ты наказала меня по-другому.

Я остановился и рявкнул:

— Довольно. Пересмешник — достал.

— Младший господин, я лишь указывал им их…

Я со злостью перебил его:

— Приказываю тебе молчать три дня. Всех остальных, когда сгорит средняя палочка, жду в своей комнате.

Когда они пришли, то я молча выставил на стол перед Логаром и Дараей вычурные фиалы с мерно мерцающим содержимым.

Если Дарая лишь мазнула по своему взглядом, а затем уставилась на меня, то Логар свой ухватил, впился в него взглядом, а ещё отправил небольшую волну силы, которая охватила серой пеленой фиал, впиталась в него, а затем преобразовалась в зелёное раскидистое дерево над фиалом.

Именно так опечатывают свои изделия лучшие из лучших алхимиков в Империи.

В Тюремных поясах это восковая печать мастера-алхимика на фиале, а здесь фиал-артефакт. Мой жетон магистра Ордена тоже, своего рода, такой артефакт.

У фиала Дараи не было такой печати. У неё алхимия Древних, а они не защищали свои изделия от подделок. Во всяком случае, так считается.

Подождав, когда Логар оторвёт от фиала взгляд и поднимет его на меня, я сказал им всем:

— С вашими ранами вы не можете показать свою полную силу, а некоторые из вас и Властелинами называться не могут. По условиям контракта я должен вас либо вылечить, либо заплатить вам немалую сумму по истечении срока службы. То, что я могу вас вылечить, я вам доказал, но мне важно как можно быстрей вернуть вам хоть часть сил. Поэтому примите эти зелья, как часть обозначенной мной платы.

Зеленорукий усмехнулся:

— Ха! Младший господин, всё это звучит так, словно тебе скоро будет грозить опасность, причём опасность от Властелинов и ты торопишься вернуть этим двоим нужное количество звёзд, чтобы они не сумели отвертеться по условиям контракта. Как там значится? Если разница превышает две звезды, если телохранитель получил тяжёлую травму и продолжение битвы грозит гибелью.

— Зачем ты его провоцируешь? — зло прошипел Логар.

— Провоцирую?

— Ну, предупреждаешь о том, что сбежишь.

— Сбегу? — изумился Зеленорукий. — Если я сбегу, то кто меня будет лечить?

— Он и будет. Мы должны сохранить ему жизнь, а не биться за его глупости. Контракт — это вещь, которая связывает обязательствами две стороны, не забыл?

Я вмешался в их разговор, пока символ Верности над Логаром не набрал силы:

— Да, ты можешь считать и так, Зеленорукий. Эту неделю отдыха я спланировал, учитывая и твоё лечение. Думаю, за эти дни я полностью верну тебе руку. Устраивает?

— Смотря кто будет противником. Пока что я так и не услышал, младший господин, где ты планируешь основать свою фракцию и с чьим гневом нам придётся столкнуться. Глоут? Ян, вернее, Союз Трёх? Морлан?

Услышать про Ян было неприятно, а тем более, неприятно было услышать правильный ответ, но я это ожидал. Зеленорукий умён, опытен, а в этой части Пояса не так много мест, где такой, как я и Седой могут откусить часть земель, да и вести о Ян уже давно разошлись по Поясу.

И тем не менее я улыбнулся и ответил:

— Я расскажу об этом послезавтра. Сегодня и завтра вы мне не нужны, я не буду выходить из гостиницы, вы можете принять зелья и сосредоточиться на своих ранах.

— Умно, младший господин, — согласился Зеленорукий. — Дать в полной мере ощутить надежду, а затем уже влить горечь грядущих сражений.

Я, прищурившись, уставился на него. Мне казалось, что как раз с ним проблем не будет, а Травера я заткнул, чтобы он ничего не испортил. Вышло же, напротив, что именно Зеленорукий и подливает в костёр масла, ещё и называя при этом младшим господином. То ли в насмешку, то ли раз за разом давая двум остальным основания считать меня выходцем из какой-то сильной и известной ему фракции. Что с ним не так? Недоволен, что ему не досталось зелья?

Остальные двое молчали, не обмениваясь даже мыслью, но это не значило, что эти мысли не крутились у них в голове. Мне бы не хотелось раньше времени проверять их Верность, о которой они даже не знают.

Поэтому я спросил прямо и отбросив вежливость:

— К чему ты сгущаешь краски, Зеленорукий? В твоих устах всё выглядит так, словно я собрал вас, чтобы прямо и незамысловато свергнуть какую-то мелкую фракцию и занять их место. Слышал, что-то подобное недавно случилось на землях беззвёздной фракции Ян, о которой ты упомянул.

— Нет? — изумился Зеленорукий. — Не для этого?

— Нет, — твёрдо ответил я. — На такое Стражи не закроют глаза. Я подам заявку, как и положено в таких случаях.

— Заявку, — медленно произнёс Логар, а Верность над его головой снова замерцала.

Я перевёл на него взгляд. Ладно, если этому суждено случиться, то пусть это случится сразу. Здесь и сейчас.

Но Верность почти сразу успокоилась, а Логар лишь усмехнулся:

— Богатый наниматель. Жаль, ни вы, ни старший Цалиш так и не сказали, из какой вы фракции. Может быть, за возвращение вас в семью нам бы тоже выдали такое же дорогое зелье?

— Вряд ли, — вернул я ему усмешку.

Про себя же отметил, что он справился с искушением. Стоит ли добавить ему ещё одно? Сказать, что я собираюсь не только оплатить заявку на создание фракции, но и нанять большой отряд наёмников?

Сам себе ответил — не стоит. Уже ясно, что он слабый человек, которого это может соблазнить. Ни к чему искушать его сверх меры. Проще не дать ему повода предать меня. Вернее, не дать ему повода для наказания от Верности. Хватит с меня одного искушённого.

Седой в меру своих сил пытался не только вбить мне в голову устройство Ордена и то, сколько в нём должно быть управителей и за что они все отвечают, но и старался объяснить, что люди, которые рано или поздно окажутся под моей рукой — разные. И к каждому нужен разный подход. Одному нужна сила, другому известность, третьему безопасное место, четвёртому место, где ему позволят заниматься своими делами и не будут сильно совать в них нос.

По сути, я и с этими тремя воспользовался его советами — дал им то, что они искали и не могли найти.

Другое дело, что большей части людей нужна не одна вещь. Вот что нужно Зеленорукому, кроме лечения?

Он словно понял, что я о нём думаю, тут же задал новый вопрос:

— Младший господин, назовёшь фракцию, где мы начнём?

— Послезавтра, когда вы все ощутите, как ваши тела излечиваются.

— Моё? Ох, — покачал головой Зеленорукйи. — Кажется мне, что это будут земли моих родных Глаут.

— Послезавтра, — повторил я. Встал и спросил. — Тебя сегодня лечить?

— Конечно, лечить, что за глупый вопрос, младший господин? Как иначе я послезавтра сумею ощутить, что излечиваюсь?

— Напомни мне, Зеленорукий, в контракте я предусмотрел наказания?

— Нет.

— Жаль. В будущем учту эту ошибку, — повёл рукой. — Оставьте нас.

Эти двое вышли за дверь, но я отлично слышал мысль, которую Дарая послала Зеленорукому:

— Ты собираешься отказаться?

— Я? — изумился тот в ответ, спросил сам. — А что, в контракте это предусмотрено?

— Нет, но…

— Мне не важно это твоё «но». Парень единственный за все эти годы, кто предложил мне помощь не за двадцать лет службы, а всего за год, и, что главное, сумел эту помощь оказать. Я едва не упустил этот шанс и больше не повторю такой ошибки. Пока моей жизни не будет грозить смертельная опасность, я с ним. И поверь, я с ним уже несколько дней и он достаточно умён, чтобы не лезть Зверю в пасть. И, как видишь, достаточно хорош, чтобы отвечать даже на такие неприятные вопросы с юмором, а не злиться и таить обиду.

Зеленорукий тем временем развернулся ко мне спиной и сел, скрестив ноги. Эта поза для лечения и правда удобней, чем сидеть друг напротив друга и держаться за руки.

Я усмехнулся про себя, тоже опускаясь на пол. Про ум он мне, конечно, польстил. Я как был безголовым искателем, так им и остался. Но здесь и сейчас большую часть плана продумывал Седой, который в жизни Империи гораздо опытней, так что не думаю, будто с этим возникнут проблемы.

Коснулся спины Зеленорукого ладонями и скользнул в его тело духовным взглядом. В контрактах двух остальных появился отдельный пункт, где они обязуются сохранить в тайне и мой облик. Как ни проси, а они всё равно подглядывают, что же я делаю в их телах. В телах двух остальных — лечу, а вот с телом Зеленорукого правильней будет сказать — сражаюсь.

Сегодня шестой день. Добавить здесь ещё неделю и это тринадцать дней. День на два последних дела. Четырнадцать. Ещё несколько дней попросят наёмники, но я дам им только два. Шестнадцать. Неясно теперь, как я планировал успеть обернуться со всем списком людей всего за две недели, если едва успел договориться с тремя. Вернее, четырьмя. Но на этом точно всё, пока я ещё успеваю вернуться до Седого, пора остановиться. Главное — успеть с рукой Зеленорукого. Ещё один Властелин — это важно.

Оглядывая будущее поле сражения, намечая места, где можно остановить и отсечь стихию дерева, я поставил себе цель — два узла. Сегодня я должен сделать два узла, чтобы успеть ко дню перехода полностью освободить ему руку. И стоит гнать от себя мысли, что чем меньше будет оставаться стихии дерева, тем отчаянней она будет сражаться. Нет, лучше думать о том, что чем меньше её останется, тем сильней я буду становиться сам. Каждый освобождённый узел Зеленорукого это, считай, пол-узла у меня и ещё немного продвижения в понимании стихии воды. Поглощая, я становлюсь сильней.

Лучше думать о том, что это сегодня всего два узла, а через неделю я сумею освободить у Зеленорукого три, а может быть, и четыре узла.

Через два дня мы снова встретились вместе за одним столом. Зеленорукий встретил мой взгляд и махнул рукой:

— На меня не гляди, я с тобой до самого конца,— покосившись на остальных, заметил, громко и с расстановкой. — Я не слышал про другого столь же хорошего лекаря во фракциях четырёх и пяти звёзд. У других, — тут он пожал плечами, — у других, у кого есть и Повелители, быть может и такой лекарь есть, но нужен ли им я, старый? И есть ли у меня деньги на их услуги?

Я вскинул брови. Это он так развлекается? С чего это он сегодня на моей стороне?

Остальные двое тоже это заметили:

— Пытаешься надавить на нас, — процедила Дарая. — К чему?

— Давить и впрямь лишнее, я лишь пытаюсь передать вам часть своего стариковского опыта, — с явно уловимой насмешкой ответил ей Зеленорукий. — Ну и просто разговариваю, не всё же молчать.

Я кивнул, принимая его слова, сказанные им вслух, и перевёл взгляд на остальных двух. Спросил:

— Вы оценили результат лечения зельем и мои усилия?

— Прогресс велик, — согласился Логар. — Но я до сих пор не понимаю, почему вы скрываете место, где собираетесь основать свою фракцию.

— Не то чтобы скрываю, — отмахнулся я от этих слов и сказал прямо. — Лишь хочу увериться, что к заключённому нами контракту добавилось понимание того, что все мои обещания — это не пустые слова. Год службы и вы будете полностью здоровы, вернёте себе свои утерянные силы и возможности. Возможно, даже раньше, как я и говорил, всё будет зависеть от того, как много дел навалится на меня, как на главу новой фракции и как много у фракции будет свободных денег.

— Вы наниматель, ваше право платить в любой момент обозначенного срока, — мягко согласился Логар, но тут же заметил. — Хотя я не понимаю причин вашего недоверия контрактам. Они с запасом перекрывают наше Возвышение, к тому же усилены нашей кровью. Не вижу сложности с тем, чтобы перезаключать их с каждым этапом излечения.

Вместо ответа я поднял чашку с чаем и отпил. Не то чтобы я не доверял. Доверял. Себе. Ведь я усилил эти контракты не только вторым цветом, но и дополнительно влитой силой души.

Скорее, я сейчас плёл словесные кружева, обволакивая своих новых подчинённых узами долга. Контракт и Верность это хорошо, но ещё лучше, когда люди понимают, за что они должны быть благодарны. В таком случае им сложней предать меня, или подвести.

Поставив чашку, я ещё вдох помедлил, а затем, наконец-то, назвал то, что так их интересовало:

— Морлан.

Зелонорукий усмехнулся:

— Я так и думал.

Я кивнул. Да, он называл её два дня назад в числе одной из возможных целей. Не такая уж и сложная загадка на самом деле.

— Ну, не моя родная фракция и это уже облегчение.

Я не стал отвечать на это замечание, сообщил:

— Ещё четыре дня я буду вас лечить, а затем мы выдвинемся в город Каменных Тигров завершить два последних дела. Оттуда — в город Пяти Ветров.

Дарая промолчала, а вот Логар нахмурился и спросил:

— Надеюсь, вы не рассчитываете на нас в деле зарабатывания денег? Поля Битвы и зон запретов нет в контракте.

Зеленорукий мелко захихикал, прикрывая рот рукавом:

— Хе-хе-хе.

А я повторил то, что уже говорил ему:

— У меня будут те, кто шагнёт в зоны запретов. Вы — только если захотите.

— Захотим?

— Я ведь плачу вам либо лечением и зельями, либо деньгами, верно? Через год вы будете здоровы, но бедны так же, как и сейчас. Если захотите заработать, то…

Я ухмыльнулся, а Дарая выругалась:

— Да ни за что!

Осеклась, поджала губы под моим взглядом. Зеленорукий получил свою рану в Диких землях, Логар в какой-то разборке союзов его города, а вот она получила ту рану, что едва не убила её дочь, именно на Поле Битвы. Видно, травма не только на её теле и меридианах ребёнка, но и в её голове. Преграда. Если не Возвышения, то уверенности в себе и в своих возможностях.

Но мне это безразлично. Как я и сказал — на Поле Битвы отправятся орденцы. И я.

Что сказать об этих четырёх днях? Они пролетели в непрерывных усилиях с моей стороны. Для меня — в мгновение ока, почти без сна, сменяя под моими ладонями одного пациента за другим. И да, лечить женщину со спины тоже гораздо спокойней, чем… Чем старым способом. Хотя тот же Седой, уверен, со мной бы не согласился.

Переход, сияние портала, миг небытия и камень нового города под ногами.

Едва мы прошли стражу, которая провожала нас подозрительными взглядами, спросил:

— Кто-то был здесь раньше?

Зеленорукий, который прятал ладони в рукавах халата, коротко ответил:

— Я.

— Отлично. Знаешь, где здесь Имперская Пагода?

Он тут же уверенно двинулся левей, я последовал за ним, а остальные трое двигались в этот раз позади меня. Охраняют.

В Первом поясе в каждом крупном городе была Хрустальная пагода, где сидел представитель правящей Поясом фракции из Хрустальных Водопадов. Во Втором поясе это были Пагоды Гарой, где сидели люди этого клана. Те самые, что передали Саул весть об упавшем на них Бедствии. Те самые, что когда-то наблюдали за тем, как идёт Дикое Время и прикрыли глаза на бесчинство Кетота Дизир и смерть Берека от его рук.

В Поясах, которые я когда-то называл благословенными предками землями, в Поясах, которые считались Империей, не было фракций, что правили бы Шестым, Пятым или Четвёртым поясом. Фракции здесь имели ранг от беззвёздного до десяти звёзд, сильнейшие владели огромными землями, но не правили каким-либо Поясам. Здесь вся власть принадлежала Императору. И Стражам.

Сами Стражи, как и когда-то Лир Гарой, прибывший наблюдать за фракциями отдельного уголка Второго пояса, были, в общем-то, неуловимы. С ними можно было связаться, их можно было увидеть на крупных и важных событиях, но нельзя было сказать, что они вот — живут вот в этом доме.

Зато чиновники, что в той, или иной мере регулировали жизнь фракций — сидели в домах, которые и здесь продолжали называть Пагодами, только теперь Имперскими.

Как только фракция набиралась сил, получала право именоваться трёхзвёздной, так сразу же и строила Пагоду для прибывших в неё чиновников.

И да, Павильон Пяти удовольствий строить тоже было обязательно.

Не знаю, как в других местах, а здесь семья Эли постаралась на славу — просторная площадь, фонтан, неуловимо напоминающий один из фонтанов Миражного, высокое серое здание, похожее именно на изящную шестиэтажную пагоду с загнутыми углами чёрных крыш.

Я напомнил себе, что, вообще-то, вокруг меня бывший город Древних, который местная фракция отбила у местного Поля Битвы. Так что и фонтан, и здание, возможно, сохранились с тех самых времён. Древних времён. Вернее, времён Древних.

Одинокий стражник на входе вытянул руку, перекрывая нам дорогу:

— По какому… — подавился, оценив выставленную напоказ силу Зеленорукого, и тут же сменил тон. — Старший, это Имперская Пагода.

— Я знаю. С дороги.

Стражник торопливо согнулся в поклоне:

— Старший!

Я скользнул по нему взглядом. Вряд ли выше первой звезды Предводителя. Для четырёхвёздочной фракции слишком слабый стражник подобного места. Скорее всего, стоит здесь лишь, чтобы отгонять любопытных глупцов, которым не хватит своих мозгов, чтобы не соваться сюда.

Первый этаж был пуст. Лишь в конце — лестница из дерева со стихией огня, ведущая выше.

Я почувствовал, как рванулось вперёд восприятие Зеленорукого, и отправил вслед и своё.

Остановил его, едва ощутил чужое восприятие. Второй этаж, налево от лестницы. Ясно.

Не зная уровня Возвышения того, кто сидел за дверью из всё того же дерева с алыми прожилками, и помня о правилах, о которых когда-то узнал ещё от Плава, ушедшего из леса ватажника, что дал мне первую работу, и которые освежил во мне Седой, громко сказал:

— Уважаемый, я прибыл по делу о регистрации новой фракции.

Спустя вдох из-за двери раздался ответ, так же голосом:

— Входите.

Зеленорукий толкнул дверь, я сделал шаг за порог и тут же согнулся в приветствии идущих:

— Приветствую, уважаемый голос Императора.

Немного лести не повредит делу.

— Приветствую идущего Империи.

Я поднял взгляд от полированного камня пола, оглядывая, вероятно, хозяина всей этой Пагоды, ведь надзирающих от имени Императора чиновников лишь немногим больше, чем Стражей.

Мужчина лет сорока, с тяжёлым подбородком, глубоко посаженными чёрными глазами, широкоплечий и уверенный в себе, хотя и всего лишь слабый Властелин Духа. Но этого вполне достаточно, чтобы уверенно себя чувствовать во фракции, где нет ни одного Повелителя Стихии. Идущий, который надзирает за фракцией. Яркие, полные силы трёхцветные Указы над головой — то, что позволяет Императору верить, что ему будут верны, что не переврут его слова и не предадут.

Он тоже оценил и меня, и моих сопровождающих, которые до сих пор не подняли голов, показывая, что они подчинённые, повёл рукой, указывая на единственное пустое кресло в комнате:

— Прошу.

И ни слова о младшем и прочем. Похоже, моя маленькая лесть пришлась к месту. Так-то он голос Императора, только когда оглашает указ Императора. Ну, или тех, кто говорит от его имени, так-то Бедствие на земли Саул вряд ли обрушивал лично Рам Вилор, хватило и местных Стражей.

— Создание фракции — редкое дело в наши дни. И если уж ты пришёл именно ко мне, то, думаю, не ошибусь, что создана она будет на землях этой части Пояса, так?

— Да, уважаемый…

Я замолчал и вскинул бровь, а он, улыбнувшись, подсказал:

— Трамий. Похоже, ты не местный.

— Да, уважаемый Трамий. Я Ирал, младший сын, которому нечего ловить в родных местах и который хочет быть на равных с остальными членами семьи. А здесь, я слышал, есть земли, за которые уже давно не платили налог и которые мне вполне подойдут.

— Верно. Есть три участка Поля Битвы. За них не платили налог семь, одиннадцать и восемнадцать лет.

Он снова повёл рукой, но в этот раз между мной и им в воздухе соткалась карта. Я уже видел подобное: рванули вверх горные хребты, углубили ложе реки, над городами затрепетали на несуществующем ветру флаги с их названиями. А ещё раскрасились в разные цвета три пятнышка на карте.

Я невольно облизал губы. Тут главное — не ошибиться. Изначально в беседах с Седым речь шла об одном месте, а их, оказывается, три? И столько же называл Зеленорукий. Возможно, Седой просто не считал нужным уточнять, может, не знал, но мне теперь главное — не ошибиться.

Первым делом я отыскал город Пяти Ветров. Нет, всё же у них одних есть целых два бесхозных клочка земли. Но мне нужен лишь один.

Поэтому я сверил карту Трамия со своей картой, Древней, где все эти земли были ещё цветущими и полными жизни

Итак, вот то, что сейчас называют Каменными Лабиринтами. Всё верно, всё так, как и нужно.

Вытянул руку, указывая нужный клочок земли, алый:

— Вот это место выглядят самым многообещающим.

— Бывшие земли фракции Морлан. Налоги не платятся уже восемнадцать лет. Ты готов сделать взнос?

Взнос. Ещё одна из тех причин, по которой союзы в городе Ян решились захватить власть, а не уйти на новое место, как это делаю я.

Я перевернул левую руку ладонью вверх, вытаскивая из кольца кисет:

— Готов. Двести пятьдесят тысяч духовных камней высшего качества.

Троица моих спутников стояла за порогом, а я из вежливости к положению собеседника не пользовался восприятием. Но мне сейчас очень интересно, был ли хоть один жадный взгляд? Так-то это сумма, которой любому из них хватило бы на лечение в старшей фракции.

Да, недавно я был невероятно богат, но теперь денег осталось лишь на ещё один найм, полноценный, за деньги, а не лечение, и я останусь полностью без духовных камней. Придётся в городе Пяти Ветров продать часть оставшихся вещей.

Радует только, что когда Седой придёт сюда, то ему уже не нужно будет тратить деньги и платить взнос.

То самое слабое место его плана, которое я пытаюсь исправить. Конечно, хорошо, что орденцы разочаровались в искуплении, разругались, и часть из них ушла, вычистив казну. Ушла, решив основать свою фракцию, завести детей и просто обеспечить себе старость.

Но не странно ли будет, что они одни в этой новой фракции? Ну, не считая фальшивого лидера-мальца, которого выдают за главного?

Не странно ли будет, что они основали новую фракцию с таким странным, кричащим названием?

Разумеется, странно. Поэтому фракцию создам я. Тот самый малец с деньгами. Создам без них. И они будут в ней лишь частью моих сил, которая придёт позже, когда весть о придурошном мальце загремит по этой половине Пояса. А название фракции… Столь странное название я сумею объяснить получше, чем орденцы.

Трамий принял кисет, чуть помедлил, явно пересчитывая его содержимое, затем кивнул:

— Всё верно. Итак, кто же основывает фракцию и как она будет называться?

Тот самый вопрос, который я ждал. Строгих правил для этого нет. Именно поэтому семья Саул правила землями Звенящего Ручья, а Ян так ценили своё имя, что требовали называть им и город, и земли.

— Я — Ирал, основываю семью Сломанного Клинка.

— Хм, — всё же вскинул бровь Трамий и заметил. — Необычное название.

— В моей семье мне не нашлось места, я для неё недостаточно талантлив, — ещё раз намекнул я на своё непростое происхождение. — Я вышел из неё, остался один. Всё, что у меня есть — это мой лекарский талант, — я коротким жестом указал себе за спину. — Первые мои подчинённые это те, кто из-за ран лишился будущего. Когда-то острые, а теперь сломанные клинки. Я, словно кузнец человеческой плоти, починю их и дам новую цель и жизнь. Да и я сам, разочаровавший свою семью, идущую по пути меча… — я сделал непонятный жест в воздухе и закончил. — Разве не красиво?

Трамий задумчиво произнёс:

— Семья Сломанных Клинков.

— Нет-нет, — покачал я пальцем. — Лишь я в ней оказался сломан и лишён таланта в мече, да и много клинков изобразить на гербе будет сложно и аляповато, а вот всего один — легко. И это будет красиво.

Я заметил, как дёрнулась бровь и губы Трамия. Наверняка он усмехнулся над моими словами, но сумел, почти сумел, сделать это про себя.

Для меня же главное, что когда через несколько дней сюда придёт Седой и узнает, что выбранные им земли уже занял кто-то, да ещё и с таким же названием, как он хотел… Он должен всё понять.

— Я понял, — покивал Трамий. — Семья Сломанного Клинка и его глава — Ирал.

— Да, именно так.

— Что же, прошу оставить отпечаток силы для внесения в реестр.

Не чёрный нефрит, а небесно-синий шар протягивал мне Трамий, но несёт он ту же функцию. Неприятный момент, которого не избежать. Однако и я уже давно не тот, кого искали Гарой, не тот, кого могли искать Стражи.

— Хм, — вскинул брови Трамий, глядя на что-то, видимое только ему. — А ты сильней, чем выглядишь, да и твой отец когда-то позаботился о том, чтобы защитить тебя.

Вероятно, это он о сгустке силы Виостия, над которым я за эти месяцы как только не издевался, пытаясь уловить тайну эссенции.

Уверен, этот сгусток тоже изменился, но я всё же перестраховался и поправил:

— Не отец. Один из телохранителей, что одно время был рядом со мной. Но это давно в прошлом, с тех пор я вырос, та опасность миновала, а я теперь сосредоточился на пути лечения и своей жизни.

Главное — врать немного. Может так оказаться, что кресло, в котором я сижу — целиком артефакт, одно из свойств которого — определение лжи и правды. Оно мне нужно дать о себе подозрение в таком пустяке, как ложь об отце?

Трамий встал, шар в его руке сменился большой, в ладонь, зелёной пластинкой с гербом-драконом. Точь-в-точь как на моём перстне, не упрощённое изображение, а тщательно вырезанная голова мифического зверя с оскаленной пастью и шипами на шее.

Я тоже подхватился на ноги, склонился и протянул вперёд руки, принимая пластину со стальной цепочкой.

— Поздравляю тебя, Ирал, с основанием новой фракции Сломанного Клинка. От имени Императора дарую тебе десять лет освобождения от налогов. Используй это время с умом.

Пластина — символ моего права на земли и фракцию. Но главное в этом символе не свобода от налогов, а защита. Мало кому понравится, что рядом с ним завёлся такой наглец, который подмял под себя земли, которые они ещё недавно считали своими. И то, что за них давно не платилось в казну, ничего не значит.

Пусть семья Морлан ослабела, их сил достаточно для того, чтобы раздавить и меня с моими телохранителями-калеками, и орденцев, которые вот-вот прибудут. Особенно, если не считаться с потерями.

Эта пластина — залог моего выживания в эти первые десять лет. Нефрит души и возможность один раз вызвать Стража.

Я поклонился:

— Благодарю, уважаемый Трамий, голос Императора.

Можно считать, что мне остался всего один шаг — прийти и заявить о себе семье Морлан. Здравствуйте, я ваш сосед, давайте дружить фракциями.