Пробуждение. Пятый пояс

Глава 3

Через три дня, когда мы уже перевалили хребет, к которому относилась двуглавая гора Стражей, поднялись и спустились со следующего и неспешно догоняли Призрака, что привычно прокладывал нам путь, Седой вдруг заговорил со мной, странно смущаясь:

— Молодой магистр, я тут подумал и понял, что выходить сейчас к Яшмовым Скалам, не лучшая мысль, — торопливо, словно боясь, будто я его перебью и не давая мне шанса это сделать, Седой принялся перечислять. — События в городе Ян всколыхнут окрестные фракции, исчезновение казны Ян всколыхнёт тройственный союз, исчезновение Иглата заставит Эрзум выслать своих людей для расследования, да и Страж может не остаться в стороне, особенно после тех слухов, что донесёт ему Иллимия. Слишком уж высокая вероятность того, что именно в этот, ближайший город ринутся нас искать. Нам нужно немного переждать, молодой магистр, поверь мне.

До меня дошло. Седой верно переживает, что я буду противиться и продолжу настаивать на том, чтобы идти дальше. Бедолага, довёл я его, похоже, раз за разом поступая вопреки его советам. Я улыбнулся про себя и спокойно кивнул:

— Надо, значит, надо.

— Э-э-э, — растерялся на миг Седой. — Спасибо, молодой магистр.

— Но так мы опоздаем на аукцион, Аранви.

И да, аукцион я хотел посетить обязательно. Не только для того, чтобы сбыть то, что досталось мне у Ян, но и чтобы добавить деталей к своему доспеху, например. Да и вообще, список покупок у меня огромный. В нём чего только нет, начиная от недостающего зелья Древних и заканчивая техниками. И это ещё мы с Седым не обсуждали, что нам может пригодиться в Шестом поясе, чтобы начать действовать. Ну, лечебное зелье самому Седому, это само собой. Ему же зелье Древних, чтобы вернуть сожжённые годы. А самому Ордену? Всего ли у них в достатке?

Седой тем временем замахал рукой:

— О, это не беда, молодой магистр, не беда. Это не единственный и уж точно не самый крупный аукцион в Поясе. Когда всё утихнет и можно будет рассчитывать на то, что лишние глаза уже устали нас ждать, мы быстро зайдём в Яшмовые Скалы, пройдём прямиком к порталу и перейдём из земель Кимлот… Перейдём… — Седой погладил бороду и, наконец, решил. — Например, перейдём к семье Райвер, у них в городе через три месяца тоже будет аукцион.

Я вздохнул:

— Три месяца значит?

Седой торопливо начал убеждать меня:

— Молодой магистр, это будет лучшим решением, потому как их аукцион…

— Аранви, — я отмахнулся. — Надо, значит, надо.

Судя по мелькнувшим на лице Седого эмоциям, он мне не особо поверил, а зря, потому что я и правда был согласен просидеть три месяца на одном месте.

Седой откашлялся:

— Кха-кха. Тогда я предлагаю спуститься ниже и уйти в сторону, молодой магистр, — Седой достал ту карту, что я дал ему, ткнул пальцем куда-то в пески, днях в пяти пути. — Вот сюда. Дойти до границы окончания запрета и устроиться чуть дальше неё. Где-то тут, на отшибе земель Кимлот. Это даст нам возможность выбирать, как действовать дальше — либо с техниками, либо без техник, там же можно будет устроить несколько ловушек.

И снова я спокойно согласился:

— Отлично. Так и поступим.

Я на самом деле так и считал. Мне тоже некуда спешить.

Во-первых, мне нужно ещё и ещё раз обдумать всё то, чем нагрузил меня дух испытания. Во-вторых, мне нужно узнать у Седого подробности об основном Ордене. Сколько их, какие у них договорённости с кланом Кунг, как в самом Ордене воспримут то, что у них объявился я. И я это не истинный мастер Указов с высоким талантом, а я, преемник магистра Второго пояса с его медальоном.

В-третьих, уверен, Седой просто изнывает в ожидании момента, когда зона запрета техник исчезнет и появится возможность полностью проверить мой медальон, вдруг он на самом деле ненастоящий? В-четвёртых, я и сам жду, когда исчезнет зона запрета и нет, не для того, чтобы ещё раз проверить свой медальон, а для того, чтобы без этих ограничений проверить новую силу Призрака.

А ведь есть ещё и в-пятых — с этой остановкой, чтобы дать время осесть всей той мути, что подняли события в городе Ян, у меня появится время заняться собой, заняться тем богатством техник, что свалилось мне в руки, заняться переделкой техник и заняться полноценным освоением той техники, что я выучил во время Испытания. Высокий талант, да, дух? Поглядим, поглядим. Я всё ещё уверен, что сумею повторить и вторую, стихийную часть техники. А ведь есть ещё и третья, о которой я тоже сохранил пусть и смутные, но воспоминания.

Одна проблема. Я помню чужие Врата Силы, но до сих пор не могу нащупать своей эссенции. И на это мне тоже нужно время, причём время, когда меня никто не будет дёргать, когда со мной даже никто говорить не будет.

По сути, даже Седой будет лишним, но с этим придётся смириться.

Он немного ошибся со временем, на то, чтобы выбраться к нужным местам, у нас ушло не пять, а почти десять дней. Ушло бы даже больше, будь нас двое — уж больно серьёзными стали к концу волны големов. Но нас было трое, и жизнь Иглата была использована не зря — Призрак стал ещё сильнее. Седой молчал, глядя на груды големов вокруг Призрака, даже делился с ним по вечерам сухими ветками, которых набрал в лесу у озера Зала Стражей, но я нет-нет, но ловил странный взгляд, которым он провожал спину Призрака. Видимо, от своих подозрений он так и не отказался.

По уму мне бы тоже начать переживать, но я почему-то каждый раз вспоминал, как в Испытании созданные духом сектанты попытались подчинить Призрака и каждый раз ухмылялся, исполняясь уверенности, что всё будет хорошо. Возможно, зря. Но лишь возможно.

Устроились мы неплохо. Местность с этой стороны горной гряды была не такой сухой и безжизненной, как на землях Ян. Не голые пески пустыни, а пустошь времён начала сезона дождей, когда влага оживляет выгоревшие за зиму травы и омывает землю, возвращая ей краски.

Сначала мы спускались по мелким серым камням, которые сползали под нашей тяжестью, грозя утянуть вместе с собой и чьи края были так остры, что прорезали подошвы наших сапог, сделанных из не самой простой кожи. Затем камни сменились теми самыми песками, так похожими и одновременно не похожими на пески моих родных пустошей. Потом в этих рыжих песках появились пятна пожухлой травы, а уже через половину дня среди них стали попадаться редкие зелёные ростки. Но стоило нам перейти три невысоких бархана, как эта скудная и робкая зелень осмелела и полностью закрыла собой старую траву, а под ногами то и дело песок сменялся пусть скудной, но землёй.

Тогда же мы попали и под первый дождь. Первый мой дождь со времён той памятной грозы после бегства от Кулаков. Природа явно показывала, что эти земли благодатней, чем земли Ян.

Когда первые капли дождя упали на песок, я даже не поверил, вскинул голову, с изумлением оглядывая появившиеся тучи. Оглянулся и увидел ещё более красивый вид. Те горы, с которых мы спустились с Седым, словно порождали эти тяжёлые, полные воды облака — вершин крайнего к нам хребта не было видно — они будто надели белоснежную шапку облаков, которая сползала с них белой дымкой, собиралась в тёмные клочки, которые слипались друг с другом, наливались синевой и текли в нашу сторону. Горячий сухой воздух наполнился влагой.

И хотя песок и скудная земля бесследно впитали этот недолгий дождь, шагать сразу стало веселей.

На следующий день Седой отыскал небольшое озеро, к которому примыкал редкий лесок низкорослых, изломанных Синих Акаций. Вот между ними и водой мы и устроились. Как раз недалеко, буквально несколько сотен шагов от границы начала запретов. Идеальное место по словам Седого.

Что меня поразило, так это то, что он первым делом начал обустраивать нашу стоянку: выравнивать место под костёр и зачем-то утаптывать дорожку к озеру, следом принялся что-то мастерить, используя заготовки из големов и запасы его нового кольца и даже не попросил у меня жетон магистра. А ведь я был уверен, что это будет первым, чем он озаботится, оказавшись там, где можно использовать артефакты.

У меня даже сложилось впечатление, что в тот, первый день нашего трёхмесячного ожидания он избегал даже глядеть в мою сторону.

Я молча принял это и тоже занялся делом, занялся техниками. Нет, я не учил их, а для начала просто принялся перебирать свои новые запасы, сортировать по полкам, составлять таблицы, где кропотливо отмечал стихию, узлы, зарисовывал созвездия и на их основе пытался отыскать какие-то закономерности и правила.

Так потекли день за днём.

Благодаря своим старым запасам, которые я собирал во всех Поясах и даже в землях сектантов, благодаря посиделкам в библиотеке города Ян я, кажется, кое-что начал улавливать. Несколько успехов в создании техник у меня уже были в прошлом, а ещё больше задумок я просто не успевал опробовать, вынужденный разрываться между тренировками, медитациями и прочим. Но теперь-то у меня есть три месяца, верно?

Я ещё не закончил заносить в таблицу новые техники, но уже твёрдо знал, над чем возьмусь работать, едва закончу с этим делом.

Я попытаюсь изменить Вуаль Ветра, которая досталась мне от брата Зотара. Вуаль, первое созвездие которой я получил ещё за то, что перевёл его во Второй пояс. Это не очень сложная техника, даже на третьем созвездии, но у неё очень интересный эффект, который мне бы хотелось усилить. И я вроде бы уловил путь, которым это можно сделать.

Начав составлять общую таблицу созвездий техник, я осознал удивительную вещь, которую не замечал раньше, словно был слеп.

Очень часто могущество техники не зависело от числа узлов в его созвездии. Часто бывало, что человеческая техника включала в себя больше узлов, чем земная.

Самые яркие примеры — это Опора и Рывок.

Опора — это вообще техника на один узел, возможности которой выходили за пределы понимания, если уж начать думать. Так же, как и Покров, тоже техника на один узел, на само средоточие. Я ещё не понимаю, почему они так хороши, почему одна позволяет использовать огромное количество духовной силы за раз и с таким сложным результатом, я ещё не понимаю, почему вторая позволяет стать единым целым даже с песком и выдержать удар Предводителя Воинов, но я уже понимаю, что можно сделать и другие техники мощней. Нужно только понять, как отыскать путь изменения.

Если не напрямую, так с помощью того способа, что доступен только мне, с помощью создания новой составной техники.

Серьёзно над техниками я корпел, пытаясь их изменить, наверное, лишь трижды в жизни, всё не успевая уделить этому время. Первый раз это были счастливые времена исцеления Лейлы в Миражном. Как раз в те времена я, только начав познавать техники в Школе, размышлял о том, что созвездия техник подобны созвездиям в небе.

Тогда я как-то забросил эту мысль, но сейчас, осознав, что не всегда больше узлов в технике это к большей силе и возможностям, вернулся к этой мысли.

Звёзд на небе очень много. Как много и узлов в теле человека. Но на небе есть яркие звёзды, а есть тусклые. В ночи, когда воздух не так прозрачен из-за пыли или дымки испарений, тусклые звёзды не видны. Но мешает ли это различать созвездия?

Нет, конечно. Как мерцали на небе Мад, Дракон, Чаша, Меч, Водопад и прочие, так и мерцают.

Даже если небо затянуто непроглядными тучами, то созвездия никуда не исчезают, хотя и становятся нам не видны.

Что я понял из этой мысли, причём собственной и такой замудрённой, что авторы многих трактатов, которых я ругал за их заумь, лопнули бы от зависти?

Что некоторые техники можно улучшить, выбросив из их созвездий «лишние» узлы.

Пока мне не удавалось добиться улучшения. Пробные техники либо слабели, либо отказывались действовать.

Но этот опыт позволил мне заметить ещё одну особенность — упрощаясь, созвездия техники обретали чёткость и простоту, в них ярче и рельефней становились общие черты, и вот с этим новым знанием и опытом я и начал, наконец, работать над Вуалью.

Упростить до предела. Проверить. Испытать. Переделать. Повторить два, десять, тридцать раз в новых формах созвездия день за днём.

Так и не вышло даже через месяц? Тогда я создам из неё составную технику на основе того, что сумею понять за время изменений. Создать составную не просто для того, чтобы эту и без того несложную технику делали пять или десять человек, а чтобы увеличить её силу только для одного себя.

Если другими словами, то я с помощью составной техники начал подыскивать четвёртое созвездие Вуали Ветра, создавая и испытывая один вариант за другим.

Но не хватало какой-то малости, чего-то я не учитывал, что-то не срасталось в моей новой технике. Вот поэтому я всё сильней и сильней хотел подкупить в аукционном доме техник, причём разных стихий, чтобы расширить свои таблицы и записи. Мне стало казаться, что несмотря на то, что в Академии Ордена Небесного Меча я старательно выменивал техники, мне не хватало в моей таблице именно позиций других стихий, возможно, даже редких.

Я намеревался это исправить, выделив на это приличную гору духовных камней.

А дальше, дальше дело только за временем, которое я потрачу на изыскания.

Очень, очень мало у меня оказалось этого времени. Три месяца, которые советовал переждать Седой? Смешно. Если бы я занимался только техниками, этого, возможно бы, и хватило на Вуаль, но…

Медитации, Возвышение, попытки нащупать эссенцию духа, проверки возможностей оплётки и водоворота во втором средоточии, тренировки, составное созвездие Вуали, новые техники, новые составные техники, старые составные техники, сражения с Призраком, игра на цине, чтение лекарских трактатов…

Этого всего слишком много для меня, каждое требует для себя пусть и немного, но вместе они просто пожирают всё моё свободное время. И ведь отказываться ни от чего не хочется. Даже больше — отказываться от всего этого просто нельзя — всё это делает меня сильней. Даже лекарская практика, которой у меня с Седым теперь тоже немало.

Прошёл месяц и у нас с Седым за это время разделились обязанности, наметились какие-то привычки в жизни у озера, а затем… Затем у меня начались прорывы.

Сдавшись с Вуалью, я отступил, взявшись за более простые техники, решив набираться опыта и искать дорогу с простых, начальных вещей. Это оказалось верным решением. Не прошло и недели, как у меня случился первый успех, следом второй. Пусть я сумел переделать всего лишь две слабых, человеческих техники, но теперь я был уверен, что это не дело случая, не слепая удача, а пусть и слабо, но в этом начал кое-что понимать и взялся за более сложные, земные.

Следующим успехом стали Ледяные Шипы, моя старая, моя первая техника, которую я получил от Орикола.

Теперь, конечно, они были никакими не Ледяными, льда в них не осталось, внешне они напоминали водяные клинки-кинжалы, но как я был рад, что сумел переделать именно их! Всё же они очень много для меня значили, не раз выручали меня, являясь во времена жизни в Первом поясе моей сильнейшей техникой. Успех с ними буквально окрылил меня. Мой первый успех после долгих неудач. Я три дня ходил с глупой улыбкой на лице.

После этого я загорелся идеей создать на основе Кинжалов Застывшей Воды дополнительные созвездия из стихийных узлов, подняв таким образом ранг техники с земного до духовного. А что? Идеи для изменения я уже имел, путь этот всё равно был нужен для Вуали, так почему бы не двигаться к составной Вуали через Кинжалы? Мне нужно будет вокруг ключа — исходной техники на духовных узлах — создать созвездия на стихийных узлах, которые добавят элементов, мощи или увеличат площадь, на которую будут действовать моя будущая техника. Сначала одно созвездие из стихийных узлов — простое, затем более сложное и, наконец, финальное, третье.

Красивая и, вроде как, логичная задумка. Но пока не удавалось. Где-то закралась либо ошибка, либо использованные куски из других техник, которые я выбрал, исходя из нащупанной логики создания созвездий, были изначально несовместимы, но с первого раза задуманное не удалось. Со второго, третьего и прочих тоже. Мне нужно было больше примеров составных техник. Через две недели, примирившись с этим, пришлось вернуться к таблицам и продолжить их изучать, выискивая ошибки в выведенных закономерностях создания созвездий.

К сожалению, как бы много знаний ни пытался передать мне Седой, как бы много он ни знал, но в этой области он не мог помочь ничем. Слишком далёк он был от тех редких идущих Ордена Небесного Меча, которые пятьдесят лет назад занимались в Ордене подобным. Сейчас же в остатках Ордена и вовсе не думали о таком, занятые выживанием и возрождением.

Приходилось самому искать свой путь.

Для этого я, кстати, использовал и знания из трактатов для лекарей. Порой взгляд со стороны давал поразительный результат. Ведь именно замена узлов-вершин в созвездии Шипов на узлы-долины и дала мне работающую технику для Кинжалов Застывшей Воды.

— Молодой магистр, чаю?

Я оторвался от своих записей на бумажках, моргнул, заставляя погаснуть заметки жетона, и кивнул:

— Да, не откажусь.

Горло и впрямь пересохло. Я поднял голову, оценивая положение солнца. Сегодня я засиделся, ещё немного и начнётся вечер.

Принял парящую чашку, глотнул и не смог сдержать гримасы.

— Молодой магистр, что-то не так?

Музыкантше не нужно было даже слова говорить — музыка тут же поменяла ритм, ударила длинным терзающим аккордом, затем застонала, задрожала, разносясь над гладью нашего крошечного озерца. Что мелодия, что вкус — стоили друг друга. Я отстранил от себя чашку, с подозрением глянул на неё и признал:

— Что-то очень не так. Что ты сегодня творил с этим бедным чаем?

— Э-э-э, я заварил его как обычно.

Как обычно? Как бы не так, обычно всё же получше и пить можно. Сегодня либо заварена трава из-под ног, либо использована вода из озера. Я бросил взгляд на Седого, на озеро, покачал головой и зарылся в кольцо. Эту традицию с чаем Седого стоит прекратить. Итак. Когда я здесь наводил порядок по-своему, то куда положил запасы для чая? Чем руководствовался? На полки с едой или на полки с травами? Еда или лекарства?

Оказалось, на полки с травами. Причём явно не все свои запасы, потому что альбарелло с травами для отваров оказалось на треть меньше, чем раньше. Неужели я случайно отбросил их в то, что можно продать или выкинуть? В еде их точно нет. Память, как назло, упорно отказывалась давать подсказку, вот тебе и Предводитель Воинов, в голове так много мыслей, что все не влезают и буквально высыпаются из головы, навсегда пропадая под ногами.

Но мне хватит и того, что нашлось. Я отодвинул чайник от костра, чтобы он немного остыл, сам же выплеснул бурьянный отвар Седого, принялся перебирать свои запасы.

Чёрный листовой чай как основа. К нему Алой Мяты для того, чтобы оттенить вкус. Пепельного Ра, чтобы усилить аромат. Пять лепестков Цирана, его просто так, под настроение. И на этом стоит остановиться. Здесь как с созвездиями. Простое — ярче.

Чашку Седого я тоже выплеснул, наполнил своим чаем и протянул её ему.

Седой хмыкнул, принял, вдохнул аромат и удивлённо вскинул брови:

— Молодой магистр, ты полон сюрпризов.

Я откровенно признался:

— Я мало что могу делать руками. Немного выделывать шкуры, сделать копьё из достаточно прямой палки, сыромятных ремней и наконечника, испортить какое-нибудь зелье и вот, заварить хороший чай. С ним научился в Академии Ордена.

— Морозной Гряды или…

— Или. Это было хорошее время, пока не оказалось разрушено место, где ученики Академии познавали стихию и поглощали её для открытия узлов, и не началось Дикое Время.

— Мне кажется, молодой магистр, я уже достаточно рассказал тебе за эти дни об Ордене Шестого пояса, хотелось бы сегодня услышать историю и об отделении Второго.

Я не стал спорить. К чему?

— Хорошо. Нужно ли рассказывать о тех, кто основал его?

— Нет. Я учил их имена.

— Тогда расскажу о том, как они основали сам филиал. Сейчас ни филиал, ни вы не ладите со Стражей, а тогда, видимо, всё было совсем по-другому, потому как первое, что сделал Орден, попав во Второй пояс, это бросил вызов местной фракции, чьи земли им приглянулись и буквально вышиб их с тех земель, откусив по куску ещё и у всех остальных соседей. Уверен, провернуть такую наглость не позволили бы ни одной другой фракции Второго пояса.

Седой скрипнул зубами и подтвердил мои догадки:

— Да, в те времена отношения между Орденом и Стражами были совсем другими. Нас поддерживало старшее поколение, помнившие, как создавался наш Орден и как он набирал силу, и многие из молодёжи, очарованные Раллером.

Молчание затянулось, дождавшись, когда мрачный Седой сделает очередной глоток, я подтолкнул его:

— И?

Он дёрнул щекой и напомнил мне:

— Молодой магистр, ты обещал, что сегодня будешь рассказывать, а не спрашивать.

Так, значит, так, я никуда не спешу, спрошу завтра.

— Магистр Ордена, — заметив, как прищурился Седой, поправился так, как ему нравилось больше, — магистр филиала Ордена во Втором считал, что много врагов позволит Ордену растить могущественных идущих.

— Он ошибался?

— Скорее, он верил, что Орден всегда будет силён, всегда будет иметь за спиной поддержку Стражей и не думал, что наступят времена, когда Орден останется с соседями один на один. В первые-то годы всё было хорошо, нельзя сказать, что было плохо даже в те времена, когда я пришёл в Орден и поступил в Академию. Но… Лет двадцать назад Орден начал терять лучших из учеников в городе Древних, Орден начал терять своё будущее.

Седой стиснул зубы, желваки на скулах были заметны даже невзирая на бороду, выдохнул:

— И Орден стал слабеть.

Мне оставалось лишь согласиться:

— Да. Образовался провал, когда сильны старики, чьё время уже на исходе, когда сильны самые молодые, но вот все те, кто между ними — их много, но сила их оставляет желать лучшего, потому что лучшие из них погибли, а не стали их лидерами и опорой Ордена.

— Это то, о чём ты рассказывал? Про сумасшедшего духа с двумя разными глазами?

Я покрутил пальцами, подыскивая слова, но в итоге честно признал:

— Он не столько сумасшедший, сколько очень сильно обижен на Стражей, императора и то, как выполняется какой-то договор между ними.

— О! — оживился Седой. — О договоре я могу рассказать, молодой магистр.

Так и хотелось напомнить ему, что сегодня рассказываю я, но я благоразумно прикусил язык.

— Договор относится к первым годам становления нынешней Поднебесной Империи. Тогда Рам Вилор уже набрал силу и вроде как, готовился пройти своё первое Небесное Испытание, но больше времени уделял не Возвышению, а тому, чтобы из обломков разрушенного создать что-то новое, единое. Я ведь уже рассказывал про знания Древних, которые до сих пор невозможно повторить?

Дождавшись от меня кивка, Седой довольно хмыкнул, отхлебнул ещё чая и продолжил:

— Алхимия — одно из них. Древние, невзирая на то, что у них не было такого многообразия небесных трав, как сейчас, и тем более, не было ингредиентов из Зверей, создавали уникальные алхимические зелья. По сути, каждое из зелий Древних подстраивалось под того, кто его выпивал, воздействуя на него без малейшего побочного эффекта и оказывая предельно сильное влияние.

Невольно я покосился на руку, на кольцо, где всё ещё лежала моя награда за прохождение среднего Испытания. То самое, о чём говорил сейчас Седой. Зелье Древних.

— Ни одно из зелий современных алхимиков и близко не сравнится с зельями Древних.

И это я тоже слышал уже. От Фатии, когда она рассказывала мне о различиях между путями Империи и Альянса. Атаноры, что остались только в городах Древних. Но тогда я пытался добиться от неё ещё одного ответа, не добился толком, но сейчас у меня есть второй шанс. И я спросил:

— Пилюли?

Седой запнулся, сверкнул злым взглядом, но покорно ответил на мой вопрос:

— С ними сложней. Сектанты используют для них ингредиенты из тел и энергии людей, поэтому да, продвинулись дальше, чем мы, потомки имперцев. Особенно секта Амока, — Седой хмыкнул, снова повторил то, чем уже хвалился. — Но Орден изрядно откинул её назад, не думаю, что эти черви уже успели восстановить утраченное.

— Черви?

— Амок же, мифический Зверь стихии земли, огромный червь с огромной зубастой пастью, языками-пастями и покрытый пластинами брони, — я кивнул, узнав в описании тварь с жетонов в испытании. Седой тем временем ухмыльнулся. — Раз они взяли этого Зверя своим символом, то кто они? Черви, их иначе и не назовёшь.

— Точно, — согласился я, а затем спросил. — Разве не должна была Империя запретить пилюли на своей территории, пусть они и так хороши?

Седой снова помрачнел:

— Должна была, собиралась и запретила многое. Когда-то. Когда Император был полон сил, надежд, когда рядом с ним рос любимый сын, когда был жив Ралер.

Я не поверил своим ушам.

— Ты так говоришь, как будто сам признаёшь Орден виновным во всех этих бедах.

Седой снова сверкнул глазами, выдавил из себя:

— Что мне остаётся, если пятьдесят лет назад и пилюль не было на аукционах, и братства Орденов ещё действовали так, как и было задумано?

Я молчал, переваривая это откровение и пытаясь понять, мог ли Рам Вилор из сказок детства после гибели сына настолько измениться, что не только обрёк на пятьдесят лет медленного уничтожения тех, кто не уберёг сына, но и забросил все дела в Империи…

Почему забросил? Изменил, так будет вернее. Словно… Словно пытался нащупать путь изменения Империи и приблизить её к Альянсу…

От понимания этого в груди родился какой-то комок, который я с трудом, но смыл уже остывшим чаем. Чай заодно и прояснил голову, позволив додуматься до очередного вопроса:

— А сколько вообще детей у Рама Вилора?

— С десяток, — буркнул Седой. — Но толку, если они полные бездари, которым не помогают ни зелья Древних, ни алхимия, ни…

Седой замолчал, но я продолжил за него:

— Ни пилюли.

— Бездари, — снова выплюнул злые слова Седой. — После того как трое не пережили своего первого Небесного Испытания, остальных на него не загонишь. А тех, которых попытались, ловили по всей Империи, да так и не загнали.

И снова в памяти мелькнуло лицо Фатии, и я разжал губы, переиначивая её слова:

— Падение любой фракции начинается с того, что её главы или старейшины начинают жалеть своих детей. Это первый шаг к падению. После этого они могут простоять ещё сотни лет, опираясь на свой фундамент, но с каждым годом они будут лишь слабеть, — вдох мы бодались взглядами с Седым, а затем я всё равно закончил точно так же, как закончила Фатия. — Как ослабела Империя Сынов Неба, так слабеет наша Поднебесная Империя.

Седой снова покатал желваки на скулах, покачал головой и мрачно буркнул:

— Ну, хоть нашей Империи, и то хорошо, — через миг вскинулся. — Да, но разве не жалел Орден твоего Второго пояса своих учеников, перестав посылать их в город Тысячи Этажей?

— Предлагаешь раз за разом посылать их на смерть?

— А ты предлагаешь Раму раз за разом отправлять своих детей под Небесные Молнии и улыбаться, когда их охрана возвращается с пеплом на подносе?

И снова, как и год назад мне нечего было сказать. Так мы и молчали, сидя у костра. Я вздохнул, долил воды в чайник и придвинул его к огню. Сполоснул заварник и принялся отмерять новые травы.

Эти неспешные, привычные действия позволили мне так же неспешно обдумать всё сказанное и я, наконец, додумался до вопроса, который должен был задать сразу.

— А как так вышло, что из всех детей императора лишь один, этот… Ралер, прошёл Небесное Испытание. Прошёл же?

— Прошёл, — буркнул Седой. — Вот так и вышло, что ты от меня хочешь узнать?

— Насколько я знаю, есть только три причины подобной слабости. Это недостаток родословной, но они ведь дети самого Рама Вилора, Небесного Воина… — запнувшись, я уточнил вопрос, который раньше не приходил мне в голову. — А кто их мать? Какой у неё талант?

— Много кто, — снова пробурчал Седой, заставив мои глаза лезть на лоб. — Но там не было никого ниже, чем Повелитель Стихии хотя бы одного Испытания.

— Ладно, ладно, — я потёр лоб, пытаясь отогнать мысли о том, что много — это, вообще-то, больше трёх. — Есть ещё недостаток тела, но это не более чем случайность и такое отклонение не может быть у всех детей талатливых родителей. Третья…

Тут я вовремя прикусил язык, потому что третья причина, которую я хотел назвать, относилась только к Альянсу и множеству путей Возвышения сектантов. Не говорить же Седому, что остальные дети императора выбрали неверный путь Возвышения? Здесь, в Империи это всё же значит другое. Скорее путь бойца и алхимика, путь ватажника и путь бандита, а не вот это всё, что делают в Альянсе.

— Кхм. Третья причина — это неуверенность в себе, создание Преграды самому себе. Возможно, гибель одного на Испытании пошатнула уверенность у остальных детей Императора?

— Возможно, — согласился Седой, но тут же добавил. — Но хватило бы и первой причины.

— Недостаток родословной? — я покачал головой. — Не понимаю тебя. Ты же там сказал, что все их матери…

Седой исподлобья глянул на меня:

— Мать Ралера да, вне подозрений, но как получили своё Возвышение остальные?

— Подозрений?

Седой скривился:

— Прозвучало слишком грубо, но мы ведь здесь одни, молодой магистр? И ведём опасный в иных местах разговор без лишних ушей. Когда место супруги Императора опустело, думаешь, за возможность усадить туда свою дочь не начались схватки? Конечно, в первую очередь рассматривалось Возвышение, дураков нет нигде, но своим ли талантом всё это добыто?

— Ты… Ты намекаешь, что использовались ритуалы?

— Ч-что? — Седой отпрянул от костра, пуча на меня глаза. — Н-нет, — потряс головой, повторил уже уверенней. — Нет, конечно же, нет. Они не могл… — снова потряс головой. — Н-нет, они не могли. Нет, — рявкнул. — Нет! Нет!

Дарсова музыкантша, вместо того, чтобы играть что-то тихое и умиротворяющее, вдруг ударила по струнам, срываясь на быструю, волнующую кровь не хуже «Полёта Ворона» мелодию.

Я осторожно развёл руки в успокаивающем жесте:

— Ну нет, так нет, Аранви. Я, вообще-то, говорил про… — дарсов язык едва не выговорил «пилюли», но я вовремя его прикусил, медленно произнёс, — алхимию невысокого качества. Она ведь отражается на детях. Во всяком случае мне так рассказывали знакомые алхимики, объясняя причины создания Законов Возвышения для Тюремных поясов.

— Алхимия, да, — торопливо закивал Седой. — Конечно же. О ней и речь. Мы же с этого и начали разговор. Атаноры Древних размещались чаще всего в городах, — повторил он слова Фатии. — Или были перенесены в них, когда случился первый инцидент с нападением.

Я уже хотел было уточнить про такую интересную вещь, но прикусил язык. Эдак мы снова уйдём в сторону, опять позабыв начало.

— Затем, когда Альянс взломал Пути и сектанты хлынули в города Империи, то Столичный округ оказался сожжён вместе со всеми сильнейшими идущими, Первый пояс почти весь отбился, Второй и Третий отбились частично, в Четвёртом, Пятом и Шестом дела были хуже всего. Общий уровень идущих там был гораздо ниже, это ведь были окраинные, внешние Пояса, где силы Неба было очень мало, не очень сильны были и управляющие городами, ну, за редким исключением. Но когда на Альянс пал Указ Мщения и оказалось, что живые сектанты остались только в Пятом и Шестом поясах, в них и перешли боги сект. Там-то немалую часть из них и подловили выжившие в сражениях Стражи, заперев в Полях Битвы и уничтожив.

Седой благодарно кивнул, принимая от меня чашку со свежим чаем, отпил и продолжил:

— Поэтому сейчас атаноры Древних почти без исключения находятся под контролем духов в городах Древних. Мы для них — потомки буквально слуг и крестьян, ведь даже стражники Древних, что охраняли города и их поместья, по большей части пали в битвах. Так что да, потомки трусливых слуг, да ещё и смешавшиеся со Зверями. Рам Вилор единственное исключение, единственный, кто сумел встать по силе выше духов и заставить их пойти на уступки.

Здесь мне тоже было что сказать и спросить. Начиная от того, кто пробовал силой войти в город Древних, и неужели какой-нибудь пиковый Повелитель Стихии не сумел справиться ни с одним духом, например, Четвёртого пояса, где просто не могло быть сравнимого по силе с Первым поясом духа. Заканчивая тем, что не обязательно кого-то заставлять, ведь тот же дух Изард по своей воле начал искать идущих, которые попытаются создать для него во Втором поясе первую по силе фракцию, которая не подчиняется Стражам. Так что не всё можно решить силой. Но я снова молчал и слушал.

— Когда Орден был цел и ещё был в хороших отношениях с Императором, называл своим другом Ралера и принимал в своих стенах Стражей, я был не особо высокого ранга, поэтому не скажу тебе всех подробностей о списке уступок и договорённостей, что заключил с духами Император, я просто их не знаю. Знаю только, что города Древних открыли свои ворота для идущих, что в них можно получить возможность пройти какие-то испытания, подлечиться, купить зелья Древних, стать Стражем. Знаю, что особо почётным считалось стать Стражем во Втором или даже в Первом поясе. Но мы говорим об алхимии. Не так уж много зелий Древних попадают на аукционы. Большую часть из них используют либо те, кто их и получил, либо их прячут в сокровищницы главы фракций, исключения редки.

И снова я лишь кивнул. Знакомо. В городе Тысячи Этажей так и вышло. Всё, что мы купили в Павильоне Торговли, потом ушло либо на лечение раненых учеников, либо в закрома Ордена, давая ему возможность вновь стать сильней.

— Потому-то у тебя может быть влияние десятизвездочной фракции, но всех твоих денег может не хватить на то, чтобы купить нужное зелье Древних, которое только и сумеет помочь твоим детям пробить последнюю преграду. Тебе его никто не продаст, разве что потребует за него услугу, которую ты сам не захочешь выполнять. Вот и вышло, что не все жёны Императора получили от родителей безупречную родословную.

Я всё же не сдержался и фыркнул:

— Из выходцев Нулевого нужно жён было брать.

Седой мрачно переспросил:

— А ты думаешь, для чего была создана Императором эта система Тюремных поясов? Как раз для очистки родословных и выявления гениев и талантов. И невеста принца Ралера была как раз талантом, что подобно тебе поднялась из Нулевого в Третий всего за четыре года.

Я поправил:

— Гением. Таланты, они через Шестой пояс идут. И где она сейчас?

Это был плохой вопрос.

— Попыталась отыскать тело Ралера… Погибла вместе со всеми своими верными людьми. Её тело тоже не смогли отыскать.

Седой помрачнел окончательно, замолчал и даже окончательно позабыл, что хотел не сам рассказывать сегодня, а задавать мне вопросы. Я мог бы и сам, без его просьбы что-нибудь рассказать, например, напомнить ему список преступлений, который навесил на меня дух Изард и где мелькал самое меньшее один пункт договора с Рамом Виллором — о связи между городами Древних, но я не стал. Вместо этого молча поднялся, пересел за спину Седого.

— Не надо, — буркнул тот.

— Надо, — отрезал я и положил ладони ему на спину, не мешая ему запивать чаем свою мрачность.

— Всё равно без толку, — не унялся Седой, — Не земной техникой залечить такую рану моего тела.

И на это у меня было своё мнение, поэтому я с ухмылкой спросил:

— А ты давно на себя со стороны глядел? — и тут же добавил. — Всё. Не отвлекай, я не очень сильный лекарь и ты можешь мне этим повредить.

Через миг я, наконец, отправил в Седого свою силу и переместился взором лекаря в его тело.

Рану плеча я давно залечил и исправил все повреждения меридианов там, да и сам Седой говорил совсем о другой ране. О той, что он когда-то получил в зоне запрета.

Я лично себе лечил подобное в лабиринте поместья на землях Ян. Но тогда я использовал лишь слабую, очень слабую технику, Седой же, такое ощущение, что использовал технику не меньше, чем на половину духовных и стихийных узлов, да ещё и добавил сверху Вратами Силы.

Впечатление такое складывалось из-за того, что как раз половина узлов его тела была в той или иной мере, изуродована: покрыты шрамами, излишне сужены, перекручены внутри, потеряли свою близкую к сфере форму и так далее. И это не говоря о меридианах, которые местами больше состояли из грубых шрамов, которые тоже сужали проток меридиана и искажали идущую по нему силу и стихию.

Если сравнивать с повреждениями, которые я когда-то залечил Виликор, то здесь было под сотню Виликор, не меньше. И поддавались все эти застарелые, грубые шрамы моему воздействию с трудом.

Вероятно, Седой был полностью прав, что земной техники мало для лечения всего этого. Но, во-первых, мало для лечения всего и сразу, а я лечил, сжимая технику буквально в одну десятую толщины шрама, довольствуясь лечением за один раз только такого крошечного кусочка. Во-вторых, я не стоял на месте и упорно продвигался в познании тех техник, что получил от Пиатрия. Уже не земных, а духовных и уже был недалёк тот миг, когда они будут исполнены и по-Предводительски и по-Властелински.

В-третьих, и самое главное — Седой действительно давно не глядел на себя со стороны, а вот я каждый день глядел сначала на его спину, а затем на него самого. Или наоборот, сначала в лицо во время чая, затем в спину.

И нет, посвежел Седой не от того, что нашёл молодого магистра и не от того, что отдыхает у озера уже второй месяц. А от того, что всё это время я его лечил. День за днём, раз за разом, кусочек за кусочком, убрав за это время самые простые, самые лёгкие шрамы и повреждения узлов. Да, сразу изменения и не заметишь, да, по сути, я только начал лечение, даже не представляя, сколько времени уйдёт на самые сложные места и будет ли вообще возможно там что-то сделать, но…

Но Седой уже помолодел лет на пять, а в его седине стал заметен голубой, льдистый оттенок у корней.