Продавец мечты. Книга первая

Глава 1

Милашка Рафаэль умирал в больнице. В распиаренном на всю страну отделении кардиореанимации НИИ им. Бакулева, Рублевское шоссе, дом 135. Умирал платно, дорого, по-царски, под титанические старания бригады врачей-кардиологов высшей категории, но при этом все же умирал заурядно — и данным социально уравнивающим фактом ничем не отличался от тысяч таких же умирающих одновременно с ним по всему миру. Он испытывал те же страдания, что и его агонизирующие собратья, был так же гол, беспомощен, жалок и так же надоедливо цеплялся за свою на фиг никому не сдавшуюся жизнюшку — трусливо скулил и писался от страха.

Рафаэль поступил в клинику после трехдневной пьянки по случаю своего дня рождения — с внезапными сжимающими болями за грудиной, онемением рук, аритмией, тахикардией и взбесившимся давлением. Диагноз: задний инфаркт миокарда. Его накачали медикаментами и даже впрыснули какой-то дозняк для воодушевления, но ночью он самым подленьким образом взялся умирать, вознамерившись окончательно испортить элитному заведению статистику летальности. Ему изрешетили шприцами руки, сломали два ребра во время массажа сердца — и наконец оставили в покое, наедине со снаряженной капельницей и прикроватным монитором, украшенным логотипчиком

Он лежал в мистическом полумраке реанимационной палаты, мучился болью, грыз губы, липко потел и тупо глазел на прозрачную трубку, по которой лениво стекала тонизирующая жидкость, вливаясь ему в вену и растворяясь в его отравленной токсинами крови. Сквозь жуть происходящего он расплывчато думал о том, каким шикарным подарком для его друзей и деловых партнеров окажется его внезапная кончина.

Какая же отборная лабуда лезет в голову коматозникам! Ужас плотно закупоривает мозговые протоки, подсознание выталкивает наружу лишь интеллектуальные фекалии из всякого отстоя и пошлятины. Вроде бы время подведения окончательных итогов, время концентрации всего жизненного опыта в один бушующий поток нравственной мысли… Но, увы, вся жизнь не желала проноситься перед его глазами. Отбрасывающий коньки Рафаэль думал о том, что, узнав о его смерти, жена первым делом перероет весь их дом и наверняка обнаружит в подвале замаскированный сейф, набитый разноцветной валютой и финансовыми бумагами. Выждав месяцок после пышного траурного маскарада (где она со свойственным ей артцинизмом явит сотне приглашенных все бремя постигшей ее утраты), молодая вдова примется беззаботно порхать по жизни, расшвыривая направо и налево его выстраданные капиталы. Просто надеваем боди — и все мужчины у Ваших ног!

Еще Рафаэль думал о том, что не стер с рабочего компа порнуху с извращениями, о том, что в его мобилке осталась весьма озабоченная переписка с некоей молодой особой, и о том, что он так и не сочинил финальный титр для рекламного спота обогревателя «Терминатор heat wave», над которым бесплодно ломал голову вот уже две недели… Единственным лучиком света в темном царстве его мыслей был непогашенный долг г. Хабарову Н. А. в размере $300’000. При всем могуществе вышеназванного гражданина ему вряд ли удастся востребовать бабос с покойника, какие изощренные приемы ни используй, к каким потусторонним силам ни взывай. Впрочем, сей веский аргумент был недостаточным утешением. Рафаэлю недавно исполнилось двадцать семь, и он намеревался еще от души покуролесить на этом свете, и если не оставить человечеству какое-нибудь эпохальное наследие, то по крайней мере хорошенько наследить…

Измочаленное, напичканное транквилизаторами сердце вяло трепыхалось в груди. В ординаторской дежурная медсестра — кажется, Светочка — обрушивала на своего телефонного собеседника впечатления о недавнем туре в Доминикану. Цены, сервис, нравы, сальса, мужчины… ах да, достопримечательности… Она говорила тихо, чтобы не потревожить покой вверенных ей смертничков, но голос ее обладал такими частотными характеристиками, что легко пронизывал стены и заливал раскаленной трелью уши. Рафаэль пытался уцепиться за эти звуки, за эти ликующие смыслы, будто по ним, словно по канату, можно было выкарабкаться из могильного холода предсмертья к свету, теплу, к торжеству плоти. Ему тоже хотелось океана, кокосового молока, массажа, вина, латинских танцев, остросюжетной любви…

Как так получилось, что его беспардонно турнули с этого карнавала жизни?!.. Сейчас он отдал бы все, чтобы встать с больничной койки живым и здоровым!

— На работе? В пределах процентовки… — доносился пронзительный Светочкин шепот. — Вчера дедулька один скончался, а сегодня мужчинку молоденького еле-еле откачали. Хотя, мне кажется, он все равно не жилец: задний инфаркт миокарда — это полная задница! И главное, прикинь, хорошенький такой, на Джонни Деппа похож, да еще и богатенький…

Умирать в двадцать семь лет — не самое приятное занятие! Ослепший от горя Рафаэль слушал Светочку и плакал навзрыд. Ему было жаль себя до звериного отчаяния, скорбь вгрызалась в грудь, и хотелось выть на всю планету. В эту минуту он люто ненавидел и бесстыжую медсестру, и весь одушевленный мир вокруг: он уходил, а все они, гондоны, оставались как ни в чем не бывало. Дали бы ему пулемет (браунинг M2, темп стрельбы 600 выстрелов в минуту), и он прихватил бы с собой в ад не один десяток этих беззаветно счастливых светочек. Оказалась бы в его руках ядерная кнопка, и он затеял бы такую вендетту, не приведи господь! Вот было бы прикольно: превратить личное фиаско во всемирный коллапс!

Рафаэль очнулся от боли в груди, рези и тошнотворной сухости во рту. В горле застрял ком с теннисный мячик и навязчиво пульсировал, а на языке чувствовался солоноватый привкус крови.

В реанимационной палате виновато сутулилось утро. Почему-то пахло сладковатым дымком. За дверью двое мужчин-врачей обменивались остроумными репликами по поводу непроходимости кишечника у больного из «партийных апартаментов».

Незнакомая медицинская сестра с «аэродинамической» прической медовых волос, оттененных более светлыми прядями, наполняла над палатным столиком шприц из ампулы. Высокая, ногастая, с расправленными плечами — Рафаэлю она показалась столь безукоризненно сложенной, особенно ниже пояса, что он невольно вспомнил едко-призывную фразу из рекламного ролика «Вибро-массажер Kazanova»: Хотите иметь идеальные ягодицы?

— Как вы себя чувствуете? — спросила она, не оборачиваясь, — видимо, спиной уловила его бесцеремонный взгляд, ощупывающий совершенства ее фигуры.

— Спасибо, хреново! — умирающим лебедем прошипел Рафаэль. — А где Светочка?

— Сменилась… Повернитесь… — Медсестра ушлой рукой вколола ему в ягодицу положенные «кубики» и протянула таблетки и стаканчик с водой. — Глотаем и хорошо запиваем…

Она была в розовом медицинском халатике, и от нее пахло «Miss Dior Cherie». Самый волнующий из всех ароматов, которые Рафаэлю приходилось дегустировать: чудесные гурманские ноты и роскошный, фонтанирующий оттенками шлейф. Современный, дерзкий аромат для молодой, элегантной и независимой женщины. У нее были картинные черные брови, выпуклые зеленые глаза и чувственные губы. Ее лицо и волновало, и в то же время безотчетно пугало.

— Что там слышно про мои перспективы? — мрачно поинтересовался Рафаэль — впрочем, не без флирта в интонации. И даже подсластил шутливым тоном: — До вечера протяну?

— До вечера? — Она неожиданно поставила ногу на раму его многофункциональной кровати — этак фамильярно

и властно, — склонилась, присмотрелась к его лицу и сказанула с ироничным безразличием: — Не протянешь.

Сучка оказалась владелицей изящных подкачанных икр и элегантных щиколоток.

Рафаэль растерялся:

— Вы шутите?

— Нисколько. Ровно через три часа, то есть в 10:04, сразу после коронароангиографии, у тебя начнется сердечный приступ, а в 10:18 твой насос сдохнет, наступит клиническая смерть. Реанимационные мероприятия по восстановлению сердечной деятельности и дыхания, к сожалению, не дадут результата, и в 10:27 ты окочуришься, красавчик, что позднее будет подтверждено актом констатации биологической смерти — форма номер 017 дробь «у».

Вся она, ее лицо, твердые и прозрачные глазные яблоки и, конечно, ее слова — все теперь внушало ужас. И еще этот подкопченный сладковатый дымок, распространяющийся по палате, — он уже забивал ноздри, щипал глаза, душил…

И Рафаэль внезапно понял: она говорит правду, именно так и будет. Во рту появилась ядовитая кислинка безнадеги.

— Я не хочу умирать… — судорожно промямлил он. — Сделайте что-нибудь! Я заплачу, у меня куча денег! Я готов что угодно!.. Неужели это все?!

Медсестра подсела к нему на кровать, сочувственно погладила его по щеке. На лице у нее расцвела драматургия милосердия.

— А ты в самом деле очень симпатичный, меня не обманули… Не бойся, не так страшен черт, как его малюют.

— Черт? Причем здесь черт?! Это бред какой-то, мне всего-навсего двадцать семь! — всхлипнул Рафаэль, с трудом глотая воздух.

— Разве только если ты действительно готов на все… — вдруг намекнула она. И тут наклонилась к его лицу и слизнула длинным и горячим языком слезинку с щеки.

В глазах у нее было безжизненно, пусто.

— Ты Смерть, что ли?

— Смерти нет… Думай обо мне что хочешь, называй меня как хочешь…

С этими словами она стянула с себя белые трусики sexy-дизайна и отбросила их в сторону. Они повисли на мониторе «Innomed», прикрыв бегущие кривые электрокар диографии.

У Рафаэля возникло навязчивое подозрение, что он не в НИИ Бакулева, а в дурдоме.

— Проехали, говори! — выдавил он.

Медсестра откинула простыню, которой был прикрыт Рафаэль, и отсоединила от него кабели диагностики. Далее она подтянула халатик на бедра, занесла ногу и оказалась на нем…

— Только прежде чем ответить «нет» хорошенько подумай. Поверь мне: ТАМ тебе совсем не понравится. Каждое мгновение на протяжении вечности ты будешь жестоко жалеть о том, что мне отказал. Тебе на раздумье тридцать секунд. Если не уложишься, я исчезну, и через… — она посмотрела на циферблат своих часиков, усыпанных кристаллами «Сваровски» («Полет-Президент», в принципе, говнецо), — через два часа пятьдесят семь минут… ну, ты знаешь…

«Насос» раскатисто колотил в груди. Реальность кончилась, воцарилась беспросветная паранойя.

— Хватит мне вешать тут всякое аум синрике! Чего хочешь?

Она с утробным рычанием приподнималась и сладко опускалась, а в глазах у нее полыхало.

— Я подарю тебе жизнь, но взамен попрошу другую…

— Другую? — Рафаэля начало пробирать удовольствие. — Я должен убить?!

— Догадливый мальчик!

— Прикончить какого-нибудь урода, что ли? Это, пожалуй, я потяну!..

— НО ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ! — она ускорила движения. — Нужна жизнь близкого тебе человека. Иначе ничего не выйдет…

— Ты не охренела, подруга?! Рафаэль попытался скинуть с себя насильницу, но та неожиданно крепко прижала его руки к кровати, надавила весом.

— Время пошло!

— Подожди! Я просто хочу понять…

— Двадцать секунд, — предупредила медсестра, задыхаясь от скачки.

— Мой креативный директор считается? Мы с ним очень близкие друзья, честное слово! Нет?

— Десять секунд… Она была в бешенстве — очевидно, приближалась к кульминации. Из ее глазных впадин уже струилось пламя, в котором агонизировали образы сгорающих в огненной плазме душ.

— Я… постой… я согласен!

И в то же мгновение они синхронно закрепили сделку неистовой разрядкой.