Глава 20

— Слушай, это ведь я должен был быть в центре внимания, а не ты, — тихо, едва шевеля губами, не заметно для большинства находящихся рядом аристократов, проговорил Кавано, повернув голову и смотря на меня. — Или это какой-то план?

— К сожалению, нет, — ответил я, наблюдая, как даже спустя пару минут, после выигрыша джекпота, на меня не переставали в наглую смотреть. Кто-то, конечно, пытался делать это более элегантно, или вовсе пытаясь скрыть, что наблюдает за мной, но большинство находящихся здесь это, к несчастью для меня, не касалось. — Это простое невезение.

— Невезение? — не понял он. — Ты ведь выиграл кучу денег, так ещё и стал более знаменитым, чем прежде. Чем это невезение?

— Неважно, — не став ему ничего объяснять, ответил я. — Сделка, если что, всё ещё в силе.

— Рад это слышать, хоть теперь я и вряд ли смогу стать самой обсуждаемой фигурой на этом фестивале.

В его голосе легко читалось недовольство.

И подобная реакция в такой ситуации вполне нормальная. Конечно, я бы хотел избежать такого исхода событий, но уже ничего не поделаешь. Остаётся только исходить из того, что имею, и менять некоторые моменты стратегии.

И пока я раздумывал об этом, мы нерасторопно шли по игровому залу под непрекращающиеся взгляды и перешёптывания толпы.

Естественно, после обрушившейся популярности на нашу небольшую группу к нам не могли не начать подходить различные аристократы, как довольно слабых родов, так и средних.

Подходя к нам и поздоровавшись, иногда ещё дополнительно представившись, они начинали сразу поздравлять меня с выигрышем. Я благодарил, а следом они продолжали вести со мной разговор, всячески нахваливая и подлизываясь ко мне.

Думаю, в такие моменты было всем очевидно, что им интересен не столько я сам, сколько родовая фамилия с возможностью как-то через меня подступить к столь высокому роду Мори, ну и конечно, идущее следом за мной внимание толпы, которое касалось каждого, кто был рядом со мной.

И хоть я и думал, что обо мне ходят довольно хорошие слухи, но вот общение с членами различных родов показало, что многие из них видят во мне зазнавшегося ребёнка, которому просто везёт.

Многие из них прямо в открытую использовали в общении со мной лишь максимально простые слова и выражения, будто бы боясь, что могут не нарочно выставить меня плохо в глазах всего собравшегося тут высшего света, за что им потом, разумеется, достанется от «полноправных», по их мнению, членов рода Мори, так как оскорбив меня, они оскорбят и весь род.

По большей части, мне, разумеется, было совершенно на это плевать, но какое-то неприятное чувство от этого было. Кавано же с такого вовсе едва сдерживался, чтобы не засмеяться, или, иногда, когда кто-то совсем перегибал палку, не спровоцировать конфликт, заставив меня стать серьёзным.

И примерно понимая его личность я предполагал, что он всё же что-то такое выкинет, но, на удивление, делать этого он не стал. То ли от того, что мы сейчас всё же союзники и его личное желание ткнуть кого-то мордой в грязь — не причина вмешивать в это меня, то ли от того, что сейчас идёт фестиваль, который в Японской Империи считается одним из самых важных праздников, и затеивать конфликт в подобный праздник почти равнозначно наведению на себя гнева большинства японцев, чего Кавана наверняка не хотел.

Так мы ходили порядка часа, периодически подходя к столикам с едой, перехватывая красивых официанток с подносами, на которых стояли бокалы, наполненные красным вином, и в основном общаясь лишь с теми, кто сам к нам подходил.

И, кстати говоря, насчёт красивых официанток, которых «перехватывали» аристократы.

Хоть это и было собранием аристократов, которые отличаются от обычных простолюдинов своими манерами и воспитанием, но я за весь этот час не раз видел, как эти самые аристократы подходили и задерживали официанток, брав их за талию и, мило о чём-то говоря, вели к особым дверям игрового зала, над которыми были таблички, меняющиеся с зелёного «открыто» на красное «занято», когда туда кто-то входил.

Думаю, очевидно, что это были звукоизолированные комнаты для уединения.

Но даже если кто-то в этом был не уверен до конца, то выходящие через какое-то время с кое-как наспех надетой одеждой, запыхавшиеся официантки с растрёпанными волосами, а следом за ними довольные аристократы уже не оставляли и следа этой неуверенности.

Причём, как я успел заметить, первыми же в эти комнаты побежали давно женатые аристократы.

Одним из таковых, кстати говоря, был Пэкче-сан, который, совсем не стесняясь, с яркой улыбкой на лице повёл с собой сразу двух официанток.

И вспоминая одну из его жён, которую я увидел на приёме рода Мори, а после смотря на «пойманных» им девушек, становилось вполне понятно, какие у него вкусы.

Если обобщить, то самые важные факторы: выше него на сантиметров пять плюс-минус, грудь размером не меньше пятого и аккуратные длинные ножки.

В общем, если вернуться к изначальной сути и подвести итоги, то хоть собравшиеся тут люди и кичатся своими манерами, но в этот праздник они о них буквально забывают. Естественно, в разумных приделах.

Например, я сильно сомневаюсь, что за все три дня и три ночи увижу хоть раз, чтобы кто-то из аристократов перебрал с алкоголем и перешёл границы дозволенного, к примеру, начав громко кричать, материться, или же что похуже. И дело тут даже не в том, что за это будет что-то плохое, а скорее чисто в нежелании выглядеть дурно в глазах других.

Вот примерно так и обстоят дела с поведением аристократов на этом фестивале.

— Кстати, сейчас уже начнётся ночной аукцион, — подняв левую руку и взглянув на свои электронные часы, сказал Кавано. — Хочешь его посетить?

Я призадумался на несколько секунд.

— Пожалуй, — добавив про себя: «Всяко лучше, чем бесконечные разговоры с аристократами. Хотя на самом деле причина даже не в этом».

После этого короткого диалога Кавано развернулся и пошёл к лифту.

В этом направлении и до этого шло несколько аристократов, видимо, тоже направляясь к месту проведения ночного аукциона — к внутреннему двору отеля, который мы с Кавано посетили ещё когда только прибыли сюда.

А теперь, стоило и такому центру внимания, как мы, направиться туда, так и все остальные сразу вспомнили об аукционе, быстро посмотрев на свои часы, или на часы, расположенные по всему игровому залу, и поняв, что время подходит, направились за нами следом.

Вполне очевидно, что среди них были даже те, кому сам аукцион был не интерес и они лишь хотели оказаться рядом с нами в надежде, не пропустить что-нибудь интересное.

Такой расклад мне не слишком-то нравился, но сделать с этим я ничего не мог, так что просто смиренно шёл к лифту, ощущая и видя, как за нами ненавязчиво следует толпа, становящаяся с каждой секундой всё больше и больше.

Зайдя в лифт, благо, это бремя временно покинуло меня, но лишь до того момента, пока мы не оказались на внутреннем дворе отеля, который, кстати говоря, сильно изменился, если сравнивать с тем, что было в момент, когда мы тут были.

Сейчас тут везде горели разноцветные огоньки, укрощающие все лавочки и автоматы, сам же подиум освещался подвешенными по углам отеля прожекторами.

А также перед и по обоим сторонам подиума поставили сотни стульев, часть из которых уже заняли находящиеся в нескрываемом искушении аристократы.

И естественно, поскольку даже сейчас, ночью, было довольно жарко, здесь ещё установили несколько мощных, наружных кондиционеров, которых вполне хватало, чтобы чувствовать лёгкую прохладу и при этом не замерзать.

Тем временем, мы с Кавано, как и большинство собравшихся, присели на приготовленные для нас стулья в ожидании, так называемого, «ночного аукциона».

— Хочешь узнать, что это за аукцион такой? — тихо со слегка приподнятыми уголками губ спросил Кавано, чтобы, кроме меня, его более никто не слышал. — Тем более, у тебя сейчас денег на многое хватит.

— Думаю, я это сейчас и так узнаю.

— Ха, — усмехнулся Кавано, — и то верно. Хотя, я думаю, ты-то ничего себе тут не возьмёшь и тебе тут будет довольно скучно.

— Как знать, — лаконично ответил я, завершив наш маленький диалог.

Прошло около десяти минут и, наконец-то, всё началось.

С подиума пошёл лёгкий белый дым, окутывающий самый его низ и проходя к зрителям, по сторонам раздалась лёгкая, приятная и относительно пафосная музыка, а часть света от прожекторов начал мерцать.

И в этот момент на подиум поднялся мужчина с микрофоном — сегодняшний аукционист, одетый в классический стиль, несмотря на явно неподходящую для этого погоду и время года.

На его лице сияла яркая улыбка.

Мерцания прожекторов прекратилось и большая часть света сошлась на нём, дым стал идти медленнее, а музыка стала тише.

— Приветствую вас, господа, и благодарю за то, что нашли и выделили время для посещения этого фестиваля в своём плотном графике, — начал он свою речь, буквально запев идеальным для ораторства голосом. — Уверен, вы не пожалеете о своём решении, а кто-то уже не пожалел, — и в открытую посмотрел на меня.

Вслед за ним, естественно, так же сделали и почти все присутствующие, кроме разве что тех, кому я был неприятен, или кому уже надоел. Ну и, разумеется, тех, кто понимал, что мне это не нравится, но таковых было, к моему сожалению, слишком мало, ведь мало кого интересовало мнение только что принятого члена рода, который всё ещё, можно сказать, на птичьих правах.

— Но все же не будем забывать, ради чего вы все тут собрались, — вновь он взял всё внимание на себя, наконец-то, отлипнув глазами от меня, — и наверняка каждый тут находящийся ждёт в нетерпении сути этого аукциона, так что томить вас долгими речами я не собираюсь! Вместо этого попрошу лишь о трёх вещах, — он поднял левую руку и выгнул три пальца, начиная с указательного и заканчивая безымянным: — Первая, — он загнул безымянный, сделав небольшую паузу, — соблюдайте, пожалуйста, установленные правила использования; второе, — он загнул средний палец, и вновь маленькая паузу, — вываливайте как можно больше денежек! И третье, — загнул последний, указательный палец, — веселитесь на полную со своей покупкой на протяжении этих трёх ночей!

«Правила использования, значит. Забавная формулировка, учитывая, какой товар тут будут продавать.»

Ответом его яркой и энергичной речи были аплодисменты.

И почти сразу, следом за окончанием его речи, музыка вновь усилилась, став даже громче, чем была до его появления, дыма так же резко стало в разы больше настолько, что он заполнил весь низ подиума, а свет от прожекторов начал бегать по всему внутреннему двору.

И в этот момент все, видимо зная, что будет дальше, повернулись к основному выходу с отеля, через которым мы сюда и попали.

Я повернулся следом и увидел, как оттуда одна за другой выходят молодые девушки, направляясь к подиуму.

Всё, что на них было надето, — это чёрные купальники в виде бикини и такие же чёрные туфли с высокими каблуками. Но самое интересное — это их лица: они размазывались и становились нечёткими настолько, что рассмотреть лицо и опознать, какое оно и кто это — было совершенно невозможно.

«Один из артефактов древних, что люди смогли переделать под себя и свои нужды,» — произнёс я про себя, глядя на одинаковые кольца на руках у девушек.

Тем временем, девушки шли одним рядом по обе стороны от сидящих напротив подиума нас.

С первого взгляда было видно, что для больше половины из них подобное непривычно и крайне стеснительно, — хоть они и старались идти расслабленно и с прямой осанкой, но многие при этом инстинктивно пытались прикрыть свои почти полностью оголённые тела руками. В особенности это касалось интимных частей тела.

Хотя среди них были и полные противоположности этим — некоторые шли максимально расслабленно и сексуально, задействую каждую возможность, чтобы привлечь как можно больше внимания.

Но таковых всё же было крайне мало.

В этот же момент девушки уже подошли к подиуму и встали по обе его стороны.

— А вот и наши лоты! — оживлённым и радостным голосом произнёс аукционист, обводя рукой всех вставших по обе стороны от него девушек. — Напоминаю, что каждая из этих дам — носительница аристократической крови, как и любой из вас, господа, что просто не может не подогревать ваши внутренние желания! Каждая из этих дам самоотверженно вызвалась помочь своему роду, который сейчас, к великому сожалению, в данной момент находиться не в лучшем состоянии и нуждается в финансах. И дабы это исправить, каждая из этих дам даже готова предоставить всю себя на эти два дня и три ночи любому из вас, господа, и всего лишь за ту сумму, которую вы отдадите за это время с ней!

«По большей части это правда. Но в одном чистая лож — „самоотверженно вызвалась помочь своему роду“? Бред. У большинства из них, а может и вовсе у всех — не было выбора вовсе, и все тут собравшиеся прекрасно это понимают. Особенно это понимание видно на лицах членов слабых родов, каждый из которых, возможно, тоже отдал свою дочь или внучку сюда, лишь бы получить побольше денег с этого. Так что это куда более мерзкое мероприятие, чем кажется на первый взгляд. А ещё, что куда хуже для меня, оно может сулить некоторыми проблемами в будущем, из-за которых я бы поехал на это мероприятие в любом случае, даже если бы Кавано меня не пригласил. Но в этом случае объяснить, зачем я сюда поехали и кто рассказал мне об этом мероприятии, было бы довольно трудно, так что мне, можно сказать, повезло в том, что планы Кавано совпали с моими.»

— Итак! Начинаем самое интересное! Первый лот! — он указал рукой на девушку, стоящую ближе всего к подиуму.

Девушка, услышав это, повернулась к подъему на подиум, поднялась на него, и пошла по нему к аукционисту, стоящему на самом его краю, прямо перед нам.

Девушка имела довольно притягательное мужской взгляд тело — рост примерно метр шестьдесят пять, грудь размера третьего, относительно выраженную талию и подкаченные ноги с попой, так что многие аристократы, только завидев её и моментом оценив, уже приготовились поднимать руку и предлагать стартовую цену.

Стоило девушки подойди к аукционисту, как он указал на неё рукой и начал зачитывать её параметры и восхвалять, тем самым подбивая желающих её приобрести возжелать её ещё больше и поднять цену, чтобы точно урвать самому.

— Ну как, не передумал насчёт своей позиции? — легонько ударив меня локтем в бок, с ухмылкой на лице спросил Кавано. — Вроде, как раз в твоём вкусе: слегка подкаченная, не выше тебя, да и грудь вполне приятная. Или грудь всё же маловата? — явно сравнивая с Мияко, спрашивал он.

— Посмотрим, — лаконично ответил я.

— О-о-о, — протянул он, — а утром совсем по-другому говорил. Ну ты смотри, не долго думай, а то ведь у других тоже проблем с деньгами нет, — усмехнулся он.

Тем временем, пошли уже первые предложения, начинающиеся с сумм, от которых обычные простолюдины бы открыли рот, только услышав их.

— А ты сам как? — спросил я.

— Обязательно какую-нибудь красотку себе присмотрю. Или ты насчёт этой? — и не став дожидаться моего ответа, сам ответил на свой вопрос: — У эта грудь маловата и она слишком открыта. Явно уже не в первый раз тут. Хочу скромняшку какую-нибудь и с более выразительной фигурой, — хищно улыбнулся он.

«Ожидаемый ответ,» — пронеслось у меня в голове, пока я продолжал наблюдать за нерасторопно идущим аукционом.

Битвы за почти каждый лот были крайне долгими. И дело тут было явно не только в желании получить сам лот, а ещё и в очевидном нежелании проигрывать другим.

Лишь некоторые лоты не пользовались спросом: как правило, это девушки с невыразительными фигурами в том, или ином параметре, а бывает даже в нескольких сразу.

Но даже таковых кто-то забирал, явно из чистого желания набрать побольше девушек и показать свою состоятельность другим собравшимся.

Даже сидящий рядом Кавано несколько раз принимал участие, но все его ставки, кроме одной, перебивали другие, взрослые аристократы, у которых, понятное дело, было больше денег рода для подобных забав.

Но даже так Кавано был рад своему выигранному лоту. И стоило ему встретить подводящей к нему лот, как он сразу с довольной улыбкой повёл её в отель, наверняка в свой номер.

Я же всё это время не принимал участие в аукционе, ожидая ожидая один лот.

И вот, наконец-то, она, сильно стесняясь, вышла на подиум, встав рядом с аукционистом.

Чёрные волосы, грудь второго размера, плоский животик, неплохо выраженная талия и ниже меня почти на десяток сантиметров — это то, что было видно всем присутствующим. Я же мог легко назвать ещё то, что другие не видят из-за свойств кольца-артефакта, — это яркие янтарные глаза и милое лицо с красивыми, немного детскими чертами.

Она — основная причина, почему я сейчас тут.

Я, не дожидаясь описания и её похвалы от аукциониста, моментально поднял руку, назвав такую стартовую сумму, что все остальные аристократы и даже аукционист ошеломлённо посмотрели на меня, не веря услышанному.

Кто-то из них, что-то выпивающий в тот момент, даже подавился, закашлившись.

Те же, кто прицелился на эту девушку, моментально отбросили все мысли о том, чтобы забрать её себе, ведь в этом случае им пришлось бы перебивать мою ставку, которая, по их мнению, не стоит такого лота.

И лишь девушка, услышав мои слова и мой голос, явно обрадовалась, и это при том, что я ей и так говорил, что так всё и будет.

Аукционист, отойдя от шока, начал отсчитывать время, во время которого кто-то мог попытаться перебить мою ставку, но никто не стал этого делать, поэтому стоило отсчёту закончиться, как аукционист с едва удерживаемой улыбкой на лице, объявил, что я победил и лот — мой.

И пока я вставал со своего места, девушка быстро спустилась с подиума и подбежала ко мне, после чего я, взяв её за руку под взгляды других, повёл за собой в отель.

Загрузка...