Прогрессивный сатанизм. Том 2

Здесь нет картин слащавых рая,

Где ангелы в снегу играют.

Здесь лишь огни во тьме горят -

Здесь храм прекрасной Тиамат!

Здесь не бубнят молитвы сонно,

На стенах не висят иконы,

Труп на кресте здесь не распят -

Здесь храм великой Тиамат!

Здесь нету истины единой,

Здесь нет рабов и властелина,

Здесь ложь с амвона не твердят -

Здесь храм мудрейшей Тиамат!

Здесь ни добра, ни зла не знают,

Здесь за грехи не проклинают,

Из-за угла здесь не следят -

Здесь храм светлейшей Тиамат!

Здесь жизнь – полет, а смерть – паденье,

Здесь есть и боль, и наслажденье…

Пересеклись здесь рай и ад -

Здесь храм прекрасной Тиамат!

На обугленной стене

в каплях вечности пламя дрожит.

В белом городе теней

начинается новая жизнь.

Пусть твердят, что это бред,

и от слов холодеют уста,

Но сегодня смерти нет.

В эту ночь оживает Портал.

Про сомнения, усталость

и страх позабыв второпях,

Операторы Портала

четвертые сутки не спят.

Перекрестками Вселенных

становятся двери квартир,

И распятым на антенне

ведущий выходит в эфир.

Время в пальцах раскололось

на капли безудержных дней.

Белый город, слушай голос

и музыку собственных недр.

Все, что долгими веками

скрывалось в подвалах миров,

На глазах у телекамер

покажется детской игрой.

С операторского пульта,

как птица, слетает приказ.

Чьи-то жизни, словно пули,

свистят и свистят у виска.

Выползая из могил,

тянет щупальца в мир пустота.

Если хватит сил – беги!

Мы удержим открытым Портал.

Алый туман в лиловом дворце -

Это дорога черных коней.

Полночь летит в багряном венце

На колеснице звезд и огней.

Полночь звенит гитарой луны.

Звездный очаг, гори до утра.

И по Вселенной тихие сны

На своих крыльях носят ветра.

Пена луны и звезд эликсир

Людям несут желанный покой -

И не узнает суетный мир,

Что происходит в сени ночной.

Смертным вовек постичь не дано

Тайн бытия и сути вещей.

Их бережет владычица Ночь

В Млечном пути, как в звездном плаще.

Разноцветные бусинки

В ожерелье моих миров

Рассыпаются музыкой

Возрождений и катастроф…

Правда или иллюзия -

Где найти на ответ вопрос?

Из молчанья вернусь ли я,

Проскользнув меж гранями строк?

Ведь я – лишь отраженье в зеркалах…

Я только отраженье в зеркалах…

Сотни раз исковеркано,

Сожжено алмазным огнем -

Отраженное в зеркале

Навсегда останется в нем.

Правда или фантазия

Хрупкий образ в толще стекла?

Мне – дорогу указывать

Заблудившимся в зеркалах.

Не бойтесь отражений в зеркалах…

Не бойтесь отражений в зеркалах…

Словно лунная грань, остра

В сонме звезд лесная река.

С отраженьем не справиться,

Отраженного не отыскав.

Правда или агония? -

На осколки в тысячах вер:

Есть ли то отраженное,

На которое мы – ответ?

Ведь мы – лишь отраженья в зеркалах…

Мы только отраженья в зеркалах…

Только кто же все-таки смотрится в зеркало?..

Бархатный мрак стелется за стенами,

В наше окно глазом косит луна.

Спит за стеной тот, кто еще не с нами.

Где-то в ночи плачет тот, кто уже за нас.

Скоро рассвет солнечной чашей встанет,

Вспыхнут лучи, как тополиный пух.

Брызнет из рук дождь вороненой стали

И в облаках кровью нам обозначит путь.

Что ж ты не спишь? Завтрашний путь нелегок.

Куцый огонь щерится неспроста.

Чьим-то крестом станет твоя дорога -

Чьей-то мечтой вольной станет излом креста.

Как зашвырнуть в омут, к чертям, сознанье?

Как утопить память в болоте сна?

Там, за стеной, – тот, кто еще не с нами.

Здесь, в твоем сердце бьется тот, кто уже за нас.

Тот, кто уснул, – тот не пойдет за нами.

Тот, кто не спит – утром умрет за нас.

В руинах замка

цветет черника,

В огромном зале

раскрыта книга.

Седые тайны

венчают день и мрак.

Ее листает

безумный маг.

В ладонях памяти

страницы шепчут,

Под звон пергамента

кружит волшебник.

Хмельные звезды,

как челн, сквозь ночь влекут,

И танец льется

под ритм секунд.

В ладонях бубен,

на пальцах кольца -

О том, что будет,

не беспокойся.

А по перилам,

как сорванец, луна -

О том, что было, -

не вспоминай.

Смеется дождик,

мелькают весны.

Неужто можно

прожить серьезно?

Не возмущайтесь,

ведь жизнь – такой пустяк!

Так дай нам счастья,

безумный маг!

В кругу мелодий

струится танец.

Пусть все проходит -

а я останусь.

Так интересно забыть,

где явь, где сон,

Спеша по стрелкам

твоих часов.

Как тень по лезвию,

луна кружится,

И эта песня сна

зовется жизнью.

Не размыкай же рук,

пусть взгляд убьет слова.

Позволь еще хоть круг

протанцевать.

/пародия/

Я был когда-то стремным

Землянином никчемным,

Каких на всей планете

полно, хоть пруд пруди.

Теперь я Носферату,

Клыкастый и крылатый,

И у меня

вся вечность впереди.

Меня хоть не спросили,

А взяли да кусили,

Об этом не жалею

нисколько я сейчас.

Кругом сплошные плюсы:

Мне кровушка по вкусу,

К тому же много

женщин среди нас.

Боюся я однако,

Что вдруг посадят на кол.

Осиновые колья

для нас не будь здоров,

Хотя не стану врать я,

Мне пофигу распятья

И не страшны

чеснок и серебро.

И хуй ли нам, вампирам,

Не править целым миром,

Хранителям традиций

и знаний вековых?

Ведь дохнут перманентно

Цари и президенты,

И только мы

живее всех живых!

Рождён я в пене грозных вод,

Когда волна, ударив в скалы,

Вспенила мрачный небосвод

И Бездны траурной подвалы.

Я встал под именем Демьен,

Всегда храним собачей свитой,

Я под созвездием Овен

Рождён в душе волны разбитой.

Обломком страсти, гласом дна,

Мечтой запретной и коварной,

Меня ласкала темнота

Влекла прохладою нетварной.

В сиянье утренних небес

Я умер, но в ночи, – воскрес.

Мелодичные звоны бокала

Заглушают седое пророчество,

Ночь друзей у меня отобрала -

Подарила взамен одиночество.

И не важно, какого я племени,

Кто мой дед, каково моё отчество,

Лишь стучит молотками по темени,

Час за часом, моё одиночество.

Пусть печально проходят прохожие,

Пусть о власти мечтают высочества -

Я закопан во дни непогожие,

И придавлен плитой одиночества.

Смерть бывает прекрасной,

Смерть бывает простой,

Страстной, страшной, ужасной,

Одинокой, больной.

Смерть приходит надменной,

Или хитрой лисой,

Или той, неизменной,

С острозубой косой.

Смерть и я ожидаю,

В тот, загадочный сон,

Я давно улетаю,

Я давно погружён.

Здесь так тихо. Спокойные тени лежат

На ступенях старинного склепа,

И высокие травы о чем-то шуршат,

Много лет отмечая рассветы.

Только вечный покой. Ни добра нет, ни зла,

Для того, кто лежит погребенным,

Бесконечна забвения вечная мгла,

Только надпись на склепе все помнит:

"Здесь лежит славный воин, достойнейший сын,

Защитивший от зла светлый край сей.

Он погиб, заслонивши собой нас от тьмы,

Победив в страшной битве последней".

"Ты всю жизнь воевал, ты покой заслужил.

Отдыхай, ибо зло не воспрянет".

Что ж, забавно – он мертв, ну а я еще жив…

Вот и вход, полускрытый тенями.

Я вхожу в этот склеп, не склонив головы,

Я не знаю почтения к мертвым.

И коснувшись руками надгробной плиты,

Я смотрю в барельеф полустертый.

Под тяжелой плитой – побелевший скелет,

Смерть равняет героев и трусов.

Вот – ты мертвый лежишь, ничего в тебе нет,

Что могло б мои планы нарушить.

Кто был дорог тебе – тоже в землю легли,

За кого ты погиб – тех забыли,

Их могилы давно полыньей заросли,

Имена их засыпаны пылью.

А я выжил. Ты слышишь ли, славный герой,

Как сейчас над тобою смеюсь я?

Очень скоро ты тоже почувствуешь боль,

Боль бессилья, увечья, безумья…

Из безвременья тьмы мне послышался стон,

Даже в смерти герой понимает:

Кто вошел в его склеп – как он жив и силен,

Тот, кто череп его подбирает.

Здравствуй, пламя! Жарко, юно,

Очаровывай, мани!

Ты, что породило струны -

Дивной музыке сродни.

Ты во тьме рисуешь знаки

Азбук всех и чисел всех,

Хлебом обращаешь злаки,

Даришь силу, даришь смех.

Мощно, радостно и властно

Зажигаешь страсть в крови,

Так же дерзко и прекрасно,

Как огонь земной любви.

Пусть священник всласть токует,

Лжёт про ад, пугая чернь:

Кто таким тебя рисует -

Глупый, слабый, жалкий червь!

Помним: на кострах сжигали

Книги и еретиков.

Быть из пепла урожаю -

Мыслей свет во мгле веков.

Ослепительность, античность,

Зевс, Озирис, Люцифер,

Гордость, ум, отвага – личность! -

Пламя дальних, ближних сфер,

Навсегда останься с нами,

От невежества храня!

Смейся, пламя! Вечно пламя

Прометеева огня!

Здравствуй, мой Вавилон! Город марева, южного жара,

Город каменных профилей мудрых царей и зверей,

Грохотанья повозок, немолчного ора базара,

Мудрых свитков, бордовых гранатов в тенистом дворе.

Проклинали рабы тебя, злобно шипели: "Блудница!" -

Ты отряхивал прах их, при жизни сошедших во прах.

Здесь проходит Иштар горделивой походкою львицы,

Ласки любящих здесь озаряемы светом костра.

Город дерзких людей, и в бою, и в объятиях смелых -

И вольготно нагим, на прогревшейся за день земле,

Проводить языком по мужскому иль женскому телу,

Изгибаться, забывши про всё, в сладкой трепетной мгле.

Кто любим, тот свободен, силён, выше всякого бога!

Потому и возносится – видно отвсюду окрест -

Башня (в небо укол остроги – не решётка острога),

И её не придавит, уродлив, кладбищенский крест.

Руку я рассеку – Вавилон, моей крови отведай! -

Это малый отдарок за то, чем владеть довелось.

Поражение гордых ещё обернётся победой,

Мы вернёмся сюда, в этот город, знакомый до слёз…

1

Мы ищем себя на морском берегу

(Нет покоя нам, нет покоя!),

Валов несметных нам радостен гул

На морском берегу.

Но не найти себя в буйстве вод

(Нет покоя нам, нет покоя!),

И снова корабль наш утлый плывёт

Среди бушующих вод.

Мы ищем себя среди чёрных скал

(Нет покоя нам, нет покоя!),

И так же остра любовь и тоска

У чёрных с древности скал.

Но не найдём себя в тайнах глубин

(Нет покоя нам, нет покоя!),

Хоть помнят камни отзвуки битв

Во мраке мудрых глубин.

Мы ищем себя на просторах степей

(Нет покоя нам, нет покоя!),

Где яростна ветра лихого песнь

О дикой воле степей.

Но не найдём мы себя в полях

(Нет покоя нам, нет покоя!),

Полыни, вереска и ковыля

Нам будут чужды поля.

И не оставим поиски мы

(Нет покоя нам, нет покоя!),

Даже в объятьях сжигающей тьмы

Не оставим поиски мы.

Хоть слышен костра погребального треск

(Нет покоя нам, нет покоя!),

Мы продолжаем вперёд смотреть

И на погребальном костре.

(музыка)

2

Нас ничто не избавит от тяги к чужим языкам,

К ним приникли губами мы, словно к колодцу в пустыне,

Словно знаем, что будем мы живы и кровь не застынет

Лишь дотоле, покуда чужая речь дивно близка

И сладка, будто спело-медовая, сочная дыня…

Но везде, и для всех, и навечно нам быть в чужаках,

Ибо сказано было, и правда одна на века:

"Если мыслишь инако – да будешь ты изгнан отныне!"

Но в изгнаньи свободу мы приняли; кару – как дар

Мы воспели на странном и терпком смешеньи наречий,

Языков родниково-хрустальных живая вода

Нас омыла – она от забвенья и смерти излечит;

И мы счастливы, словно безумец влюблённый, когда

Перед встречей с любимой живет ожиданием встречи.

1

– Не ходи во Фригию, Юлиан,

Изгони сперва христиан из войска!

– Я философ, император, но не тиран -

По империи пойдут беспокойства…

– Не ходи во Фригию, Юлиан!

Смерть кошачьим глазом глядит тебе в спину!

Бед не оберёшься от христиан,

Суждено тебе во Фригии сгинуть!

Ах, пророчеств тёмных густой туман,

Предсказаний страшных глухие тени…

" Не ходи во Фригию, Юлиан!" -

Только не спасает предупрежденье.

И уже роса поутру блестит -

На траве рассветные сохнут слёзы.

Снова приближается стук копыт -

Стычка пограничная – несерьёзно…

Правду прорицал в давнем прошлом жрец:

И, ударом в спину, как колос, срезан

Падает с коня император-мудрец.

Меркнет свет. Последний уходит Цезарь.

2

В чеканной классике латыни

Легко читаются слова:

Пусть мир падёт, пусть кровь остынет,

Но мысль останется жива.

И, сколько б ни было событий,

Но остаются навсегда

Любовь, поэзия, открытья.

Все остальное – суета.

Иди над пропастью ошибок

По тонкой ниточке вины:

Ведь только дерзким – путь к вершинам,

И тьма забвенья – остальным.

Распятье сморщенного бога

Не защитит и не спасёт.

Простые буквы смотрят строго,

А мир пылает и цветёт.

Обернулось властью счастье и исчезло – не найти.

Мы уходим, не прощаясь. Там, за зарослями – Стикс.

Наши старые забавы остаются в городах.

Мы уходим, улыбаясь. Не вернёмся никогда.

Мы уходим, мы уходим в тополиную метель,

К непогоде, к непогоде, к холодам и темноте.

И, намеренно небрежно разрывая сладкий плен,

Расстаёмся мы с надеждой – те, кто смели повзрослеть,

Те, кто головы не склонит перед богом и бедой

Ни на гибельном изломе, ни за черною водой.

Мы уходим, мы уходим в тайну ночи, бездну дня,

В шорох волн и звон мелодий, в дождь и магию огня.

А идущим вслед за нами, по наследству или в дар:

Наша огненная память – семенами – в городах.

Да поможет знанья дерзость уберечься, не остыть

От жестокости недетской и от детской слепоты!

Мы уходим, мы уходим в тополиную метель,

К непогоде, к непогоде, к холодам и темноте.

Мы уходим, мы уходим от костров, чей горький дым

Нас проводит, нас проводит к свету Утренней Звезды.

За холмами – закат. Ярко-алое в кубке вино.

И сиреневый дым. И – за нами – прошедшие вёсны.

Мы отсюда уйдем, и погаснет костер за спиной,

И исчезнут в траве ослепительно рыжие звёзды.

Мы уходим в ночи. Выбран был этот путь, а не дан.

Тот, кто носит кристалл, не подвластен ни страху, ни боли.

Сохранит для грядущих мерцающий обсидиан,

Что есть память и сила, познание, дерзость и воля.

Горек запах полыни, как горечь всех прошлых утрат,

И ещё не умолкли гитар обнажённые нервы,

И горит наш костёр за всех тех, кто сгорел на кострах,

И на небе ночной ярко, дерзкая, светит Венера.

(музыка)

В хрустальном доме нету теней -

Дробятся искры хрустальных граней.

Заворожит красота камней,

Их блеск остёр – ладони изранит.

Богат дворец узорного льда.

Отважный путник, тебе я рада!

Но дольше смотришь – ближе беда.

Любуясь, помни, что гибель рядом.

И пусть весь мир сгорает дотла -

Небесный зной да любви истома -

В хрустальном доме не будет тепла!

И я пришла из этого дома.

Я лёд, я пламень, я меч, я ожог

Волны морозной, алмазной пыли.

Смотри прямее, смотри же, дружок,

Как восхищённо люди застыли!

Я не любовь – я метели вой.

Как саван белое – бьётся платье.

Иди же прочь, покуда живой!

Лишь смерть таится в моих объятьях.

Я нити вьюги совью в петлю…

Уйди, покуда тебя жалею,

Уйди, иначе – я полюблю!

И станут губы – снега белее…