Прогрессивный сатанизм. Том 2

В бокалах искрится красное вино -

И кажется, что будто кровь.

Мы пьем за то, что на душе у нас темно,

За смерть желанную, за смерть – не за любовь.

Мы пьем за то, что тщетно мы искали;

Мы пьем за то, что не смогли сберечь;

Пьем за сердца, закованные сталью,

И за игру, не стоившую свеч…

Тускнеют три опустошенных мира;

В глухую тьму в безмолвии ушли,

Где вакханалия и яд победы Пирра,

Заглушат стон растерзанной земли…

И словно обелиск, стоит, не шелохнувшись,

Над черной бездной проклятый солдат;

Последний раз по-детски улыбнувшись -

Пред ним врата откроет вскоре ад.

Неужто мы богов насмешкой стали?

Нам только пыль поднимется вослед? -

Своих мы помнили предтечей и прощали -

Ни памяти для нас и ни прощенья нет.

Бокалов мягкий, серебристый звон;

Как медленно плывут седые облака! -

Увы, стал явью давний страшный сон;

Во мраке тонет мир на долгие века…

В тот час, когда свой свет прольёт Луна,

Весь этот мир держа в своих ладонях,

По городам гуляет Сатана

В потрёпанном веками балахоне.

И музыка всё льётся без конца -

Песнь демонов, что стала адским стоном;

И никому не разглядеть лица,

Что скрыто под тяжёлым капюшоном.

Размеренность движений и шагов,

А где-то в глубине бушует пламя.

И хор из жутких адских голосов,

Пронзающих немыслимые грани.

И правит этим балом Мастер сам,

Сам Сатана руководит процессом -

И водят хоровод по городам

Несметные полки теней и бесов.

Но только лишь заря прольёт свой свет,

Они уйдут: они боятся света.

Уйдут в тот мир, где будущего нет,

И как туда добраться – нет секрета.

Там всё под чёрным знаком Сатаны,

Где смеха нет, лишь крики, плач и стоны.

Он ждёт восхода мраморной Луны,

Чтоб снова скрыть лицо под капюшоном.

1.

Коллекция её побед

Уже давно дошла до сотни.

Никто не знал её секрет:

Она ребёнок преисподней.

Она похожа на Отца

Характером, сродни цунами,

И бледной кожею лица,

И чёрной кровью, и глазами.

Дочь ада. Люцифера дочь.

И для неё ничто не свято.

Её глаза черней, чем ночь,

Сияют, словно два агата.

В одних она разбудит страх,

Другие молча подражают, -

Ей всё равно. В её руках

Сияют серебром кинжалы.

Она вонзает их в сердца.

Бежать, скрываться – бесполезно.

Она любимица Отца,

И слово "нет" ей неизвестно.

Любовь не в силах удержать,

Когда она пронзает взглядом.

Любой готов и вечно ждать,

И умереть, но с нею рядом.

Она уводит за собой

И тех, кто не искал с ней встречи.

Её любовь – жестокий бой,

Игра со ставками на вечность.

2.

Она расставляла капканы

На гениев и дураков,

На тех, кто ушёл в нирвану

И кто не любил покой.

Для дерзких и для послушных,

Как лучшая из принцесс,

Она расставляла ловушки,

Ей нравился сам процесс.

Процесс, когда застревала

В капкане чья-то душа,

И то, как она умирала,

Едва успевая дышать.

Принцесса с глазами зверя,

С глазами, в которых Тьма.

Она никому не верит,

Она как ночной кошмар.

Она убьет тебя взглядом,

Ни слова в ответ не сказав.

Утонешь, как в море яда,

В её бездонных глазах.

И пропасть легла между вами,

И в этом не ты виноват.

У ней вместо сердца камень

В двести двадцать карат.

Я демон. Чёрный воин вечной боли.

Приду за пять минут до тишины.

Мне не нужны ни шифры, ни пароли,

И ваши души тоже не нужны.

Любой передо мною на колени

Опустится, как перед божеством.

И на земле я не имею тени,

И ненавижу мысли о земном.

Мой дом – в аду, в моих глазах – погибель,

Как в гибельной реке вселенской Тьмы.

Утонешь в них – я не подам и вида.

Я демон. Чёрный воин Тишины.

В моих глазах – река твоих страданий

И дьявольский весёлый огонёк.

Не приходи ко мне за покаяньем

На перепутье тысячи дорог.

Я пью огонь из изумрудной чаши,

Я жгу всё взглядом, как никто не смог.

Не спрашивай меня, что будет дальше.

Я демон. Слышишь, демон, – не пророк!

Я безупречен. Далеко не каждый

Способен жить без тягостной вины.

Не бойся, мы увидимся однажды.

За пять минут до вечной тишины.

Он словно призрак дня в глухих руинах ночи,

Его нам не вернуть, не спрятать, не спасти.

Забытый легион затерян между строчек.

Дорога в никуда – и нет назад пути.

И гордые бойцы смиряют свою гордость,

И не гудит набат, и горны не поют.

Последняя мечта – с обрыва прыгнуть в пропасть,

Но некуда бежать… Они остались тут.

Им некуда спешить; их судьбы – это вечность,

В их венах нет крови, по ним течёт вода.

Остались, чтоб блуждать по полю грозной сечи,

Остались, чтоб блуждать… остались навсегда.

Забытый легион, завидующий павшим,

Он был велик и смел, но рок его не спас.

Он так давно забыт, он без вести пропавший,

Оставшийся бродить, как призрак среди нас.

Вот полночь. Я устал. Мне не найти покоя.

Я лишь закрыл глаза и мне приснился сон:

Кровавая река, закат и поле боя.

Я воин, и со мной бессмертный легион.

В моих венах течёт кровь шакала,

А в глазах отражается свет.

Мир приветствуя грозным оскалом,

Я лежу на горячей траве.

Дайте мне отдышаться от бега,

По густым бесконечным лесам,

Где вершины, покрытые снегом, -

Лишь опора моим небесам.

Мой приют там, где грозные скалы,

Милый дом под восточной звездой.

Я зверьё, и во мне кровь шакала

Закипает горячей смолой.

Не ходи в этот край! Тёмной ночью,

Начинается пир у зверья.

Если встречу – порву тебя в клочья,

Ты сегодня – добыча моя.

А я всё равно убегу,

Не путай меня с другими.

Я кровью на белом снегу

Не буду писать твоё имя.

Хоть я не забуду тебя,

Но ты перестанешь мне сниться.

Ты тоже поймёшь – не судьба:

Ты ангел, а я же – волчица.

И я не останусь здесь,

Ведь я не привыкла к свету.

Мой дом – это тёмный лес,

Там ангелам места нету.

И вновь на моих клыках

Солёная кровь застынет…

Ты светом на облаках

Моё не напишешь имя.

Жестока и смела, чёрная принцесса,

Всё смотрит на Луну на чёрных небесах.

Серебряные розы с запахом железа

Сверкают на её кудрявых волосах.

И за её спиной горит огнями город,

И отзвуки слышны зовущих голосов.

На чёрных сапогах серебряные шпоры

Горят, как две звезды созвездия Весов.

И по клинку течёт кровь ангелов и бесов,

В ней ни добра, ни зла – лишь бездна темноты.

Серебряные розы с запахом железа…

Там, где пройдёт она – исчезнут все цветы.

Лишь розы и клинок – и глупо ждать исхода.

Секунда – и душа вдруг превратилась в дым.

И это крови зов – такая уж природа -

И чёрная принцесса вновь идёт за ним.

Я знаю, что на утренней заре

Мне будет суждено остаться мёртвой.

В июне или, может, в декабре

Душа сыграет смертные аккорды.

Мир победил – не верьте в чудеса:

Я знаю, победителей не судят.

И вспыхнет свет зари на небесах,

Проснётся мир, но в нём меня не будет.

И подождав минуту в тишине,

Он променяет счастье на проблемы.

И никогда не вспомнит обо мне,

И кровью разрисованные стены

Закрасит серой краской, и поймёт,

Что всё не вечно, даже ложь и правда,

И строя планы далеко вперёд,

Он будет верить, что наступит завтра.

Но блеском отразится в серебре

Последнее земное вдохновенье.

Я знаю, что на утренней заре

И я уйду бродить по измереньям.

Бесконечностью жизни измерить единственный вдох,

Разбирая вручную Вселенную на кирпичи.

Закричать, но с мольбою бессилья не падать у ног,

Чтоб с железным спокойствием он не сказал: "Замолчи!"

Устоять на ногах, не упасть под напором волны,

Даже если секунда проходит за тысячу лет.

Далеко в подсознание пряча кошмарные сны,

Чтоб никто и подумать не смел бы, что выхода нет.

Смерть не так уж страшна, ведь когда-нибудь все мы сгорим,

Но сейчас нужно мне устоять, и на этом пути

Биться насмерть за жизнь и за право остаться живым.

Стиснув зубы, не чувствуя ног, – не сдаваться. Идти.

Рисовать одиночество на запотевшем стекле,

В сотый раз уверяя себя в том, что жизнь – это бой.

Пусть придётся карабкаться вверх по отвесной скале, -

Это лучше, чем с пулей в груди обниматься с травой.

О вечный храм величья и мечты!

О чёрный замок призрачных надежд!

Жестокой Леты, страшной пустоты,

Игривой радости, бездонной темноты.

Ты – символ, мрак и зло твои без меж.

Крепки стен своды, башни высоки,

Взлетевшие из мрака к небесам,

Бойниц прорези тёмны, глубоки,

Окон причудливы карнизы и легки,

И всё вокруг закрыто слуху и глазам.

Огромных сил сюда мне стоило прийти,

О храм, врата свои скорей открой,

Уставшего ты путника впусти,

Под сенью сводов человека приюти

И от грозы его неистовой укрой!

И внемля голосу страданья моего,

Ворота адские сам Сатана открыл,

И он воскликнул: «Не от мира ты сего!

Услышь крик Ада, мрачный зов его!»

И Ад меня, ужасный, поглотил.

В одну из пятниц перед сном

Я летний наблюдал закат.

Кроваво-огненным лучом

Был тёмный небосвод объят.

И вот исчез последний луч,

И в тёмных небесах, полна,

Среди огромных чёрных туч,

Седая властвует луна.

Я бодрствовал, задумчив, тих,

Свет лунный лился мне в окно.

Вдруг огненный поднялся вихрь –

Предстал Тьмы Ангел предо мной.

Он чёрен был, огромный торс

На стены бросил тень во мгле, -

Изогнут крючковатый нос,

Печать лукавства на челе.

Руки когтистые скрестив,

Он крылья чёрные простёр.

По-адски вид его красив,

Глаза – пылающий костёр.

И трепет вдруг меня объял!

Как будто бы ослеп, оглох,

Заворожённый я стоял

И слова вымолвить не мог.

Восторг возвышенный пришёл

Ко мне, и закружил всего.

В зеркальном блеске не нашёл

Я отражения его.

Он голосом загробным вдруг –

Такой лишь в склепе прозвучит –

Сказал мне: «Здравствуй же, мой друг,

Меня зовут Балаберит!

Ты жаждал истины? Ну что ж,

Тогда послушай мой рассказ…»

А за окном начался дождь,

И лунный свет в окне погас.

Весь небосвод загромыхал,

Полил в окно воды поток,

И осветил его оскал

Огонь свечи, что я зажёг.

Горит таинственно свеча,

Отбрасывая тусклый свет,

И начал он, словно ворча,

Повествованье прошлых лет.

Его рассказ был то суров,

Как злой, рассерженный Борей,

То страшен, словно гнев богов,

Полн описаньями смертей.

Убийства, пытки, мятежи –

Всё пронеслось в моих глазах.

Я с содроганием души

Внимал, превозмогая страх.

Восстанье ангелов, кошмар,

Сопровождающий их путь!

О, этот умственный пожар

Мне долго не давал уснуть.

Его я слушал до утра, -

И лишь в окне забрезжил свет,

Взошла кровавая заря,

Растаял, скрылся он, и нет.

Покоя нет мне с давних пор,

Я жажду, жду его шаги.

Наш вспоминая разговор,

Тебе пишу свои стихи.

Читатель мой, я, вдохновлённый страстью,

Тебе спешу поведать боль мою,

Пускай нас всех преследуют напасти,

Пускай жизнь наша – бурное ненастье,

Я силе Люцифера гимн пою.

Пусть не страшат ни мрак, ни холод

Тебя, коль ты зло принял и почтил!

Уже мир этот надвое расколот,

И чувствует смерть свой зловещий голод –

Я слышу шелест её чёрных крыл.

Под знаменем Антихриста мы гордо

С презреньем забудем боль и страх,

Псы адские оскалят свои морды,

И рай падёт, могущественный, твёрдый,

Колосс на тонких глиняных ногах.

Поверь, мой друг, что скоро уж проснётся

Безумие, свергающее крест!

Христос, на это, глядя, ужаснётся,

Царём на небо Люцифер вернётся,

И суд свершится к югу от небес!

Мир – не моя идея,

Никогда вера мрака не была моим сном.

Ночь… тихим шепотом тайны

Дикий крик полнолуния усилила вновь.

Небо… мир потерянных истин

Темным светом манит и зовет в никуда, -

Навсегда убежать в нереальные мысли

И забыться в мучениях сладкого сна.

Жизнь… вечно в поисках смысла,

Но время прощаться не терпит потерь.

Осознание смерти не уложится в числа,

Коим велено криком напомнить о ней…

Ночное небо рассекая, я лечу

Сквозь одинокое пространство грез.

Неведомая сила побудила

Меня идти сквозь мрак в Реальность звезд.

Преодолев, стерпев все страхи и кошмары,

Что ждут меня на выбранном пути…

…Обман рассеялся… луна на небосводе

Приковывает взгляд железной цепью воли.

…Ни облачка… упавшая звезда

Вдруг озарила помутневшее сознание…

…Но было поздно, и звезда сгорела

Задолго до того, как я решилась

Войти в врата забытого ночного храма.

Реальность звезд меня пленяла, но пугала

Еще тогда, когда я лишь мечтала ею любоваться.

…И вечно запертая дверь

Опять закрытой оказалась.

Быть может, и она не открывалась

С тех пор, как в первый раз была закрыта…

С жестоким скрипом мой оставив разум

Искать ответ среди земли и грязи…

…А может быть, сокрыто мое счастье

В том ветре, что ласкает мои мысли,

Целует нежно и играет с волосами,

Нашептывая сладкие надежды,

Быть может, в нем сокрыта моя радость,

И мне сейчас не надобно другого смысла…

Улыбки, смех… злорадный гомон

Доносится из зал, в которых

Собрали шабаш все живые куклы.

Ведомые желанием чуждым

Пьеро смеется, плачет Арлекино.

На каждом маска, та что сходна с чувством,

Которое любой на этом маскараде

Желает выдать за свою реальность.

Один другого убедить намерен

В той лжи, которую единственной считает

Любой на этом маскараде жизни

И в то же время глупо верит,

В ту ложь, что все вокруг реальны,

Что чувства ближних неподдельны.

Он глупо и наивно верит

В свою единственную хитрость…

…Уж день настал, закончен шабаш.

Все разошлись и унесли на сердце

Ту радость, что вообразили

От нереального паденья

Всех окружающих… всех лживых,

Изъеденных неправдой тварей…

…Проходит время, но не видно

Ни чистоты, ни ясности, ни света.

Пьеро привык смеяться, Арлекино плакать…

Они попались в свой капкан,

Уверовав в свой собственный обман.

На собственный крючок попавшись,

Они поверили в ту ложь,

Которою пытались накормить друг друга.

…Уже никто не верит а то,

Что все могло быть проще и понятней,

Без лишних стен, барьеров, лжи…

…Обидно, нет пока такого человека,

Который очень ясно и без сожаления

Всем скажет горькие слова.

Оставит шрам на сердце эта правда,

Обида, боль и страх придут тогда…

"Сей маскарад уже давно закончен.

Снимите маски, господа!"

Белый саван и траурный зов

Вихря ночи в неясном порыве,

Тихий шелест могильных цветов,

Строки мертвой погибшей латыни.

Эпитафий погибших в тебе,

Ложе смерти, подтреснувший иней,

Что распят в опьяненном огне,

Плавность форм и нечеткость линий.

Тихий шепот могильных гвоздик,

Сок граната с руки твоей бледной,

Холод боли и пламя любви,

Шепот Смерти и грусти безмерной;

Бледной плоти и губ твоих синих,

Затворенных теперь навсегда.

Но увы, не найдется ключа,

Чтоб закрыть отворенную клетку,

Силы нет в топоре палача,

И твой дух – лишь Эфира виньетка.

Свет полуночи, плачет Луна;

Плачет Смерть о бессмертном грехе;

Но твоя не потухнет свеча

В угасающей, траурной мгле.

Сорок красных могильных гвоздик

Опустились на бренное ложе;

И померк на персте сердолик,

Словно перстень на ласковой коже.

Стон слетает полуночной птицей

С твоих снова родившихся губ;

Долго, долго тебе будет сниться

Твой бессмертный оплаканный труп.

Свечи гаснут у смертного ложа,

В твоей комнате смрад ледяной,

Но одна лишь горит все же

Синим светом в прохладе ночной.

По волнам тяжёлым залива

Мой взгляд устремляется вдаль,

Где в брызгах заката игриво

Искрится кипящая сталь!

Плюясь огнедышащей пеной

В глаза неподвижной воде -

Холодной, озябшей от плена

Её, сковавшем в узде

Зимы без снега и стужи,

Такой одинокой в ночи…

Там никому я не нужен,

Хоть зверем вой и кричи!

Заревом небо плюётся,

Ветром колючим дыша -

Плавит погасшее солнце

Чёрный булат для ножа,

Которым будет пронзён

На жертвенном алтаре

Тот, кто мечтал, что влюблён

Как в глупой детской игре!

Мёртвых волн сталь воронёная

Не отражает блеск звёзд,

Страстной маня истомою

Забить самый первый гвоздь

Во времени жалкий обрывок

Жизни, застывшей кругом

Осколками битых бутылок

С под крови, пролитой Христом!

Листами газет без названия…

При свете полной луны -

Кошмаров спутницей тайною

Мои расколовшей те сны –

Наивные, глупые, странные,

В которых я был любим

Богом, иль шлюхою пьяною,

А может и той и другим!

Вечность минутой назад

Такой показалась краткой,

Ровной, без ям и преград

И даже чуточку сладкой…

Что же, безумец, смейся,

Жди романтических встреч!

Сталь раскалённая, лейся,

Превращаясь в тяжёлый меч!

Смейся, потомок прогресса!

Им по душе твоей вскоре

Отслужится Чёрная Месса

Под плеск умолкшего моря!

Смерти в нём отраженье

Жизнью не искривлено,

Плывёт серебряной тенью,

Как в чёрно-белом кино!

Под сапогами растаяла

Грязь – серая, как мечта

О счастье, остались ДЬЯВОЛ,

ВЕТЕР и ПУСТОТА!

Завтра в грохоте боя

Багряным станет булат!

Блаженны минуты покоя,

Когда я и проклят и свят!

Мне путь освещает вольфрам,

Тлеющий в чреве стекла.

Нас двое на нём – я сам

И Люциферова мгла!

Молчим, на запад смотря,

От суматохи устало,

Как для раба и вождя

Норд-Вест закаляет кинжалы

Для идеальной войны

С теми, кто в мягких постелях

Сладкие видят сны

О чём и думать не смели!

Плавятся солнца края,

Стекая в ад свысока,

Где ДЬЯВОЛ смеётся, куя

Нам изваянье клинка!

Беспокоен,

Наполнен тревогой,

Дева, сон твой в ночь полнолуния!

Чёрный Овен,

Страж Круторогий,

За душою Твоей накануне

Послан Дьяволом

С мрачных неведомых скал,

Где хранятся легенды забытые

За завалами

о конце всех начал,

О великих кровопролитиях!

Чёрный Овен…

Блестят серебром его очи

Устремлённые в Твой нетронутый срам,

Кто достоин

Всего, что боишься и хочешь,

К Твоим белым низвергнуть холодным ногам!

Вздыбились волны

В мировом океане от грома,

Его крыльев, порвавших истлевшее небо!

Страстью полный,

Унесёт Твоё мёртвое тело от дома,

В заповеданный мир,где0 бог ещё не был!

Ржавой пылью

Стекает где солнце на скал серый мрамор,

Словно кровь из растерзанных девственных плев,

Там забыли

Снять матери по детям траур,

От сияния ЗЛА в экстазе навек замерев!

Дева, жди!

Свою жалкую веру в бессмертье лелея,

Обжигая огнём свеч распятому пятки!

ВПЕРЕДИ

Тебя Царствие ждёт АСМОДЕЯ,

Где собрались кошмары и адские страсти в достатке!

ЧЁРНЫЙ ОВЕН!

Держись за рога его крепче!

От горящих игрушек в безумие мчась!

Приготовлен

Чертог златоглавый для встречи,

Где Тебя ожидает БЛИСТАЮЩИЙ КНЯЗЬ!

С Чёрной розой,

Склонившись перед невестой,

Про любовь он прочтёт роковые баллады!

Слишком поздно!

Разорвана мира завеса!

Остаётесь Вы и Величие АДА!

Ах, как светел,

Или может быть чёрен восставший?

Из рук Овна принявший Тебя, как жену,

Всюду пепел…

Умершим снегом опавший,

Прекратив, наконец, христианства войну!

Рвутся нервы!

Как струны, марш похоронный сыгравшие,

По потерянной чести и по сгоревшим крестам,

Станешь ЖЕРТВОЙ,

В последней Ты оргии ШАБАША,

Этой ночью беззвёздной, в светлый канун рождества!

Обескровлена,

И раздавлена, чадишь рублёвой свечою,

На подобной СКАЛЕ ЛЮЦИФЕРА бескрайней плоти!

Куда ОВЕН,

Из жизни похитив, низвергнул с собою,

Пока в выборе Ты, не ошиблась, ДЕВА, пути!

В лесу печальном и глухом,

Средь пыли тайных гримуаров

Покоится весь обветшалый дом

С печатью древних Аватаров.

И взяв однажды с полки книгу,

Ты слово тайное прочел

И ты судьбой обязан тому мигу,

Печати мага, что сей день учел.

И став таким же как и он,

Отрекшись от божественных законов,

И поклоняясь Силе Четырех Баронов,

Ты новый изучил Закон.

Ты Пятым стал Углом для преткновенья,

К которому стремится Дух;

И с сладострастным вдохновеньем

Церковной музыкой ласкал ты слух.

Бессмертья тайну ты искал,

И смысл ее хотел постигнуть ты;

Тогда привычный глазу силуэт, привстав из темноты,

Приятным и понятным голосом сказал:

Я наблюдал, как только ты переступил порог

Твой дух силен, мне это нравится в тебе,

Добра и зла нет для тебя, есть только Сатана и бог,

Разбей Печать Непротивления судьбе.

Коль сделаешь ты все как я скажу,

То кровным Другом будешь ты моим,

За слабости твои тебя я не сужу-

Ты станешь вечно пьяным и развратным, вечно молодым".

И после этих слов аморфный силуэт

Исчез без звука четкого шагов,

Растаял четкий осязаемый портрет,

Не испугался ты, не стал ты рисовать Кругов.

Ты сам решил, как должен поступить,

Согласен ты принять советы Тени.

Ты захотел великий символ Силы начертить,

Чтоб над Землей легко подняться по ступеням.

Как Белиал из Северного Мира,

Хозяин проклятой Земли

И таен прелого надгробия могилы,

Чью мертвенную плоть огню предали и сожгли.

Сгнила дубовая когда-то крышка гроба,

Ну и пускай, ведь телу больше он не нужен,

И копошения червей не чует мертвая утроба,

Лишь жажда свежей крови просится наружу.

И даже формы нежные пера

В веках наука "оседлала",

Но не удастся "оседлать" ей никогда

Хотя и мертвой, но Бессмертной Плоти Аватара!

Спокойной ночи

Спокойной ночи! Спокойной смерти!

День был тяжёлым, жизнь нелегка.

Мы так устали от круговерти,

И нам награда за всё – тоска…

Кто мы такие? Порока дети.

Слепые чада слепых отцов.

И кто за наши дела в ответе?

Кто умереть из нас не готов?

Кому мы верим и бьём поклоны?

Царям небесным, царям земным?

И во чьё имя идём на войны?

О чём мечтаем? Чего хотим?

Что завтра скажет нам поколенье,

Нас называя учителями?

Благоговейно согнёт колени

Или утопит в помойной яме?

Или забудут… Не надо плакать.

Нас не услышат, им всё равно.

Кругом разруха, туман и слякоть,

Всё это было давным-давно…

Мы так устали. Нас ждут постели.

Мы умираем. Нас ждут могилы.

Мы опоздали. Мы не успели,

Лишь на сраженья растратив силы!

И на кресты, что сгибают нам спины,

И на ту веру в безмолвье высот.

Времени нас подгоняют дубины

А мы верим в то, что нас кто-то спасёт!

И унесёт в бесконечность, любя,

Так, как унёс когда-то себя!

Жили мы плохо, верили хуже.

Надо быть проще на этой земле!

А не сгибаться при зное и стуже,

Давайте тогда умирать веселей!

Оставив премудрости света и тьмы,

Устроим гулянье во имя Чумы!

А после закроем ослепшие очи,

Стремясь со скалы былого упасть.

Я пожелаю Спокойной всем ночи,

Чтобы от жизни выспаться всласть!

Мы вместо правды вкусили ложь,

И под наркозом её соблазнов

В бессмертье верим наивно всё ж,

Его трактуя ученьем разным!

О! Смерть! Спасибо за всё тебе!

Что ты не знаешь границ и званий!

Спокойной Смерти! Назло судьбе!

Спокойной, без разочарований!

Спокойной ночи! Спокойной Смерти!

Во избежание дурной молвы,

Смеясь умрите! И мне не верьте,

Так как я тоже такой, как Вы!

Я влюбился в тебя, увидев едва…

Не успевши ещё узнать твоё имя,

Ты лежала, подобно юной богине,

в белоснежной фате и была ты мертва.

На тебе не растаял серебряный иней,

Ты была, как и первый мороз, холодна.

Предрассветных Кошмаров Святая Богиня -

Мою душу успела выпить до дна!

Ты вчера ещё саван ткала для планеты

Той, которую звали жители Грязью,

По границе летящей тени и света,

И с которой порвал я грешные связи!

Отпевал Тебя ангел тихою песней,

По тебе с его глаз в туман капал гной,

Так как я захотел умереть с тобой вместе

И на это был благословлен Сатаной!

Серым демоном, между нами стоящим,

Укрывая лицо опавшей листвой,

Проклинающим всё человечество наше

Кроме лишь одного и кроме одной!

Твои губы синюшны, запёкшиеся в жаре,

Твои волосы ртутью стекают с ладони,

Спи спокойно, родная, пока эти твари,

Со своими свечами, чадящими вонью,

Тебя в морг не снесут, называемый храмом,

на алтарь не положат, как новое мясо.

Оказался я здесь Твоим гостем незваным

И останусь с тобой до последнего часа!

Потому что я видел подобное прежде,

Как срывали с богинь санитары одежды,

как вонзали в их плоть свои скальпеля,

Как стекала их кровь, как рушились кости,

Как вонзались в конечности ржавые гвозди,

Что при каждом ударе дрожала земля!

Спи Спокойно! Вчера Ты смеялась и пела,

Вырывая сердца у крикливых святош,

Я был тоже там – робкий, тихий, несмелый,

Освящённый сжимая священником нож.

Чтоб покончить со злом ударом последним,

Благодетель Христа укрепив на века,

За которым стояло наше наследие…

Но клинок уронила в вечность рука!

И я вместо него подал тебе Лилию,

Её корня лишивши. И веры себя!

Ах! Как счастливы мы ночью прошлою были,

Беззаветно и страстно друг друга любя!

Сладким ядом твоим добровольно отравлен,

С той поры уподобился тьме и тебе!

А потом обвенчал нас с тобою ХОЗЯИН,

Предоставив свободу нашей судьбе!

Мы с тобою тогда оторвались от плоти,

Улетая к блистающим лунным теням,

Но Земля повернула бок к солнцу в полёте

И исполнилась судной ярости к нам!

Всё случилось внезапно. Воины Рока,

Крестоносцы в лучах слепящего гало,

За измену судьбе нас казнили жестоко

И пронзили распятьем тебя, как кинжалом!

Дав мне время. Осмыслить или растаять.

Чтоб не червем был я – уподобился им…

Но в экстазе твой труп к груди прижимая,

Я стал ЗВЕРЕМ, впервые воистину злым!

Ты упала неслышно ко мне на колени,

Ты была так бледна и так холодна…

Нас от солнца укрыл своей серою тенью

И нам кольца на пальцы надел Сатана!

А от рассвета плавилась мгла

Умчавшись на запад, словно слеза,

Мы вместе слились. И ты умерла,

Погасла очей твоих бирюза!

Пой свою, ангел, печальную песню,

Крылья от крови твои поржавели,

Если б ты знал, как нам было вместе

На Люцифером постланной постели!

Я не знал её имени. И не желаю.

Я умираю с ней безвозвратно!

О вечной гармонии смерти мечтая,

Там, где безвластно проклятье распятого!

Я умираю, закрыв своей грудью,

Твоё восковое святое лицо.

Пожалуйста, Ангел, когда придут судьи,

Не дай им сорвать обрученья кольцо

С мёртвого пальца руки человека,

А не овцы, умоляю в слезах!

Ты видел кошмары минувшего века,

Ты видел и самое страшное – СТРАХ!

Трубил ты об этом? Просто молчал…

Я понимаю. Молчи и теперь.

Теперь улетай к началу начал,

Только закрой, пожалуйста, дверь!

Там, в небесах, прохладно и сыро…

Кровь застывает в облако синее.

Прощай, я умру из этого мира

Вместе с моей печальной Богинею!

Пусть другие сразятся. Их ещё мало.

Но они обернутся. Всё впереди!

А кровь истекает алая-алая

Из белоснежной пронзённой груди…

Шаги под дождем –

Несмываемый след,

Оставленный кем-то

На узкой дороге,

Ведущей к рожденью

Иль к смерти…

И вновь – к возрожденью,

На круге сансары

Сквозь дымное утро

В преддверье Денницы.

Глаза в глаза – тяжелый взгляд,

Не знающий, зачем нужна улыбка,

Сами в себя в упор глядят,

Теряясь бесконечно в грани зыбкой.

Свет ночи замирает в глубине

И лунный серп заглядывает в двери

Причудливой обители теней,

Пристанища невиданного зверя.

В бездонной перспективе миражей

Реальный мир становится игрушкой,

Разбившись в линиях душевных витражей,

Запутавшись в сознания ловушках.

Жестокий бог, попавшийся в силок

Своих же механических презумпций,

Смешон его беспомощный упрек

Свободному и дикому безумцу!!!

Глаза глядят на мир иль он в них отражен?

Где правда? – все иллюзия, непрочность!

Взгляд друг на друга… и из глаз как из окон

Глядит на мир невинная порочность.

Творец богов! Ты сам дитя Природы!

Сойди с ума, не будь же дураком!

Пойми, какой ты раб своей свободы

И свое счастье не ищи ни в ком другом!

Сойти с ума! Чтоб стать самим собою,

Чтоб вдруг увидеть в глубине зеркал

Не страх и раболепие слепое,

А гордый демонический оскал!

Когда кровавые сполохи

Стихий осветят края,

Грозное царство МОЛОХА

Восстанет из небытия!

Оно не подвластно забвенью

под тяжестью ветхих дней -

Питали его поколенья

Лучшими из детей!

Промчится подобно Торнадо,

Миры разрывая в клочья,

Со слуг и жрецов армадой

Воитель безумной ночи!

Тебе не уйти, человече,

не скрыться под куполами!

Погашены ветром свечи

В тобою построенном храме!

Тебе станет холодно, смертный!

И ради спасенья житья

Величию МОЛОХА в жертву

Отдашь своего дитя!

Как прежде ты делал такое

Истлевшей дрожащей рукою,

Ради идей Гуманизма!

Вскормлённые грудью жены,

Были им поглощены

Защитники нашей отчизны!

Жрецы его не успевали

швырять их в ГЕЕННЫ пламя,

А смертные торжествовали,

Что им сопутствует Знание!

Кто – Христианин? – Скажите?

Иных религий отрок? -

МОЛОХА каждый служитель

Между божественных строк!

Политики, воины, бляди,

священники и врачи

Для МОЛОХА жили ради,

Слёз проливая ручьи

по Всем, без вины убиенным,

Сожжёнными жаром ГЕЕННЫ!

Звавшийся единоверцем,

Учащий не грешить,

МОЛОХА вскармливал в сердце

Чадом своей души!

А миротворец проклятый,

Властитель, который прав…

Отроков юных лопатой,

МОЛОХУ в пищу отдав…

Время приблизили страсти

По обгоревшей плоти…

Добившись мира и счастья,

Вы так же, пылая, умрёте!

Но МОЛОХУ это по хую…

Он сыт, он спокоен, он свят…

Он встанет, смеясь и ликуя,

Над теми, кто вечно распят!

О, смертный…Ты плачешь. Не надо!

Раньше бы лез в петлю,

когда отдавал свое чадо

Страхов твоих королю!

Ради короткой славы…

Ради победы в борьбе…

О! Времена, О! Нравы…

Жалкий упрёк судьбе!

Смертный! Ты больше не воин! -

Ты – ЖРЕЦ, такой, как и мы!

Участи жалкой достоин

Кормить повелителя Тьмы!

Чтоб жалкой силой науки

Гармонию дать Вселенной?

Лучше б ты сдох, как сука,

В костьми чадящей ГЕЕННЕ!

Не утешайся надеждой

О скором МЕССИИ приходе!

Всё так, как и было прежде…

Лишь МОЛОХ уже на СВОБОДЕ!

Эй!

Я тот, кто позовет

Ведь ты не сможешь отказать?

Я тот, кто твой один лишь друг

Тебе другого не сыскать.

Я тот, кто в каждом твоем сне

Я в каждой мысли

Я в тебе.

Ты знаешь, что я не предам

Проси, что хочешь,

Я все дам.

Желанья воплощая в жизнь,

Хочу лишь одного:

Сорви печать и не молись

А лучше просто оглянись,

Ведь ты не любишь никого?

Теперь мы вместе,

Ты и Я,

И на плече твоем змея,

А в сердце ненависть моя.

Захочешь ты познать любовь,

Увидишь только тьму и кровь

Ведь ты ее хотел любить?

Но я с тобой,

И через миг

Готов ей в горло нож вонзить

Забыв про то, что в жизни той

Она была твоей мечтой.

В твоих глазах проснулся страх

Прошло так много лет,

Но муки этой нет конца

Я боль твоя и жизнь твоя

Не снять тебе венца.

Мечтаешь ты,

Что лезвия холодный поцелуй разбудит твою вену,

Но знаешь ты, что не простит Хозяин твой измену

И знаешь, что не заплатить сполна тебе такую цену.

Замок Идей

Замок Иллюзий

Замок Проклятья

Замок ночных колдунов

Что Миры свои создали

Из кошмарных детских снов

Что ищешь ты, Воин

В этом краю?

Твой взгляд неспокоен

Я чую тоску твою…

Я – за тобой летящий Ворон

Ты добычей станешь скоро

Верной…

Химерный

Твой путь здесь окончен наверно…

Ты явился сюда

Чтоб добыть Эликсир

Так спроси же меня

Ни к чему стучаться в Замок…

Смерть

Там только смерть

К ней спешишь?

Иль запутался ты просто

В паутине из вопросов?

Смерть, ты слышишь

Только смерть…

Средь Иллюзий тратя силы

Не отыщешь Эликсира…

Всадник стоит

У перекрёстка

Много дорог

Только к Замку – Тропа

Поросла она цветами

Конь затопчет их ногами…

Солнце светом заката

Красит доспехи

Цветом ярко-кровавым

Вспыхнет клинок меча…

Видно, связаны судьбою

И кружусь Я над тобою

Верный…

Химерный

Твой путь в это логово скверны…

Ты готовый на всё

Чтоб добыть Эликсир…

Так иди же вперёд!

Ни к чему теперь сомненья…

Цель

Ты видишь цель

Так вперёд!

Но забудешь сразу, кто ты

Только ступишь за Ворота…

Цель, запомни

Свою Цель

В Замка иллюзорном мире

Помни лишь об Эликсире!

Чувственный взгляд

Нежные речи

Мрамор руки

Золото длинных волос…

Долго ждал ты этой встречи

С Ней остался бы навечно…

Только сверху упал

Чёрной молнией Ворон

В кровь разбивая

Грудь об осколки Зеркал…

Воин, погляди скорее

Кто твою ласкает шею!

Мерный

Химерный

Обрушился шепот на нервы:

Ты явился сюда

Чтоб добыть Эликсир

Подойди и возьми

А потом попробуй выйти…

Дверь

Среди Дверей…

А в руке

Холод скользкого флакона

Что хранит Слезу Дракона…

Дверь отыщешь

Свою дверь…

Как предсказано в легенде

Эликсир даёт бессмертье…

Вечность бродить

Будешь по Замку

Ведь бесконечен

Чёрных Дверей лабиринт…

Зеркала и Переходы

Не видать тебе свободы…

Быстро сводит с ума

Серых призраков шепот…

Снова воздух разрежут

Два моих чёрных крыла…

Ворон Воина мудрее:

Эликсир испей скорее…

Верно!

Химерный

Был вкус его, запах был серный…

Он в сознание влился горячей волной

Нет, не быть никогда

Больше Воину прежним…

Бог

Теперь ты бог!

Разрушай!

Нету для Того Закона

Кто испил Слезу Дракона…

Воин-бог

Среди Зеркал

Я, пожалуй, буду рядом

На плече Твоём присяду…

Замок Идей

Смят и разрушен

Замок Иллюзий

Жертвой Проклятия пал…

Впереди Их ждёт дорога…

Ворон на плече у бога…

Верный

Безмерно…

К свету призрачного бога

На широкую дорогу

Нас толпа пыталась нести.

Не для Нас людская вера:

Под звездою Люцифера

Мы свои избрали пути.

Нет дороги,

Нет веры;

Запах гари

И серы,

Блеск доспехов,

Звон стали, -

Вот такими

Мы стали.

Властны над Своей судьбою

И ответ лишь пред Собою

За Свои деянья несём.

Для свободного сознанья

Нет греха и покаянья

И того, что названо злом.

Нет греха -

Нет расплаты,

Нету рая

И ада

И никто

Не творит

Лицемерных

Молитв.

Нет дороги,

Нет веры.

Запах гари

И серы,

Блеск доспехов

Звон стали, -

Вот такими

Мы стали.

Дьявол сидел на скамейке в сквере,

За игрою детей следя…

Укутавшись в плащ свой пепельно-серый

И в капюшон от дождя.

Серую перед собою газету

Он перелистывал вновь,

А на конце его сигареты

Тлел огонёк, как кровь.

Время шло к осени. Листья летели.

Куда? он не знал и сам…

Он в безмятежной своей колыбели

готовился к новым боям!

Он, потрясавший собою вселенную,

Её палящий дотла,

Чтоб расплатиться с ней за измену

и за иные дела!

Чтобы вернуть былую державу,

Где нету обмана – все только правы!

Золото под его сапогами

плавилось в серую грязь.

Тихо с небес спускаясь, как знамя

Вождя, чья окончена власть!

Золото было фальшивым, как мы…

Оно отравляло наши умы

Желаньем вернуть весну.

Всё было ложью, тленом, пустым.

Дьявол смотрел на мир глазом одним.

Его клонило ко сну.

Ему было просто тошно от нас.

Он приближал искупления час!

Не чувствуя к тварям бесформенным жалость,

Зовущих людьми себя.

Детям сказал: Ну что, доигрались?

Друг друга по братски любя?

Что привлекает Вас в листопаде?

Сему золоту – грош цена!

Вы веселитесь, а там, за оградой,

Где-то идёт война!

Там, за оградой, цари и рабы

Скованы вместе цепью судьбы!

Не я в том виновен – родители Ваши!

Они наточили меч!

Братскою кровью напились из чаши,

Чтоб Вас от меня уберечь!

Клятвы их – золото осени павшее,

Остры их распятий края!

Вы оцените своё настоящее -

Не стоите Вы ни хуя!

Все, прикрываясь стареньким богом,

Сжигают брат брата в огне!

Вы не ходите по их дорогам!

Лучше придите КО МНЕ!

Вместе мы будем знатны и богаты.

Вместе мы будем умны!

И от отцов потребуем платы

За все кошмарные сны!

Станем Мы вместе истинным Светом.

Испепеляющим эту планету!

Дьявол вздыхал, во сне бормоча,

Один под дубами нагими.

Таяла осень, близилась ночь.

Дети стали святыми…

Громко смеясь, убивали из палок,

Тоже в войну играя.

Вид их был так унизительно жалок,

Что двери открылись им РАЯ…

Дьявол смеялся, смотря на разруху

Игрушечных городов.

Над тем, как хватало детского духа

Всех убивать без основ!

Падало золото, тихо, как души

Под ноги детские – в АД!

Дьявол был детям больше не нужен…

Нужен им был ЛИСТОПАД!

Гневалось вольное море да лезло на скалы –

Эгиров старый котел забродившего пива.

Старая мать на Железном утесе стояла

И выкликала из бездны сестер белогривых.

"Матери Хеймдалля, девы искрящейся влаги!

Сын мой повел на рассвете корабль крутобокий.

Ведомо вам – у какого залива во мраке

Ныне скитается пены скакун одинокий.

Много ночей пронеслось над моей головою!

Быстро летит среброкрылое альвов светило, –

Одина битвы я в путь провожала зарею… –

Трижды Спешащая лик свой пресветлый явила.

Вот и живу, как тюлениха-матка на суше!

Перекликаюсь с ветрами, да с чайками спорю –

Чайки кричат день и ночь в мои старые уши,

Что не вернет мне родимого стылое море!

Весть, о Могучие, мне принесите от сына!

Вы на плечах своих судно умчали на полдень!

О разыщите вождя щитоносной дружины,

Славы взалкавшего. Да не покинь его Один!

Эгира дочери, о снежнокосые сестры,

Родоначальницы наисветлейшего аса!

Капнут в студеную синь материнские слезы –

Горше и радужней море окажется разом!

Гьяльп, услышь меня!

Грейп, ответь мне!

Эйстла, шепни мне!

Эйргьява, сжалься!

Ангейя и Атла –

милость явите!

Ульврун, Имд –

помогите в горе!

тайны поведай свои,

Ярнсакса!

Эгира дщери, сестры прилива,

Вы – милосердны, вы – справедливы,

Над нашею долей сжалиться рады,

Свое – возьмете, чужого – не надо!"

Девять задумались, косы свои разметавши.

Помнят все бури они от начала вселенной,

Каждый корабль, в туманной ночи заплутавший,

Каждую битву в купели соленой и пенной.

Помнят и викингов, плывших китовой тропою,

С тинга мечей не вернувшихся в скалы родные.

Будто волчицы по сумеркам, жалобно воя,

Девять зарылись и глубокие воды седые.

Что там за гребни встают средь равнины широкой,

Хладной, кипящей равнины, полной мерцанья?

Иль Ёрмунгардер взметнул свою выю до срока?

Или приблизили норны закат мирозданья?

Это бегут белопенные быстрые волны

И разбиваются в пыль под Железным утесом.

Ветер их гонит и тешится песнею вольной.

Высушит он материнские горькие слезы…

Гьяльп и Грейп -

доски вернули,

Эйстла с Эйргьявой -

морду дракона,

Ангейя и Атла -

паруса клочья,

Ульврун – щита

княжьего щепы,

Имд – осколки

турьего рога,

Ярнсакса вернула

меча обломок…

Дочери Ран, сестры прилива,

Вы – милосердны, вы – справедливы,

Над смертною доле сжалиться рады,

Взяли свое, а чужого – не надо!

Старая мать, позабудь свое глупое горе,

Девять вернули, что было чужого не взяли,

Не возвращают они – лишь ушедших в море.

Те, кто в море уходит – прибыль Валгаллы.

О разумная мудрость –

Блаженных удел!

Не тебя находила я

В безднах туманных.

Не блаженства –

Пронзающих холодом стрел,

Обжигающих песен,

Полночных буранов…

О спокойная мудрость

Безбурных вершин!

Белокрылое царство

Морозного лета.

О божественный лед

И невинная синь,

И бесстрастная, вечная

Музыка света!

Но – Пришло, Развернулось,

Взревело в тиши,

Помутилося небо

И дрогнули скалы,

Кровью брызнули

Гневные раны души,

Раскаленной и белой

Струею металла!

Напряженные пальцы

Ловили Его,

Сердце слушало голос

Тугого молчанья.

В черноту, что была

До начала всего,

Улетали слова

Моего заклинанья.

Вот – Придет, Развернется –

Зову и смеюсь! –

Начертает

Неоновым пламенем руны…

Пожелайте мне этих

Прекрасных безумств,

Неразумных, нестройных,

Как хаоса струны!

Прекрасен осенний пылающий лес

В пурпурных объятьях заката.

Под куполом мрачным морозных небес

Сияет он медью и златом.

Там ветер трубит в свой охотничий рог

И пыль поднимает с проезжих дорог.

Бредет логовиною беглый монах,

Сгибаясь убого и сиро.

И страшно ему затеряться в лесах,

И сладко укрыться от мира,

От трубного клика, зовущего нас,

От вещих ушей, от всевидящих глаз.

Как заяц, петляя, запутал свой путь,

И в месте глухом и безвестном,

К стволу привалившись, решил отдохнуть.

Вдруг пением птицы чудесным,

Пленен, очарован! Усталость забыв,

Он ловит нежнейший и грустный мотив.

Вот – птица поет на терновом кусте,

Лазурным блестя опереньем,

Напев ее – злато в текучей воде,

Томительный, сладкий и древний,

Что Ева певала в суровых ночах,

Баюкая Каина в нежных руках.

– О дивная птица, мне голос твой мил

И грусть мне старинная внятна.

Объял меня холод священных могил

И нет мне дороги обратно!

Со светлой мольбою, с слезами в очах,

Подходит смиренно отступник-монах.

– О, если бы в клетке унесть золотой

Тебя потаенной тропою,

Чтоб вечно терзался мой разум больной

Тоскующей песней родною,

Чтоб сердце, пронзенное болью твоей,

Пылало огнем до скончания дней!

Качнулися ветки – отпрянул монах! -

И юноша вышел из мрака.

Как лен, его кудри лежат на плечах

И губы пунцовее мака.

Насмешливый сумрак в янтарных очах,

И лук за плечами, и лютня в руках.

С медовой улыбкою речь он ведет:

– О чем ты просил безутешно?

Кому ты молился меж древних болот?

Кто внемлет душе твоей грешной?

– Готов я и душу тому подарить,

Кто сможет мне птицу мою изловить!

– Всего-то за душу? Извольте, мой друг!

Тут мигом с плеча он снимает

На диво изогнутый тисовый лук

И ладит стрелу, напевая.

И коротко свистнув, умчалась стрела,

Певунье лесной перебила крыла.

И с криком упала она, трепеща,

В терновник густой и колючий.

Лицо прикрывая полою плаща,

Осенней угрюмее тучи,

Смущенный и бледный отступник стоял.

А юный стрелок, усмехаясь, сказал:

Ну что ж, получил ты игрушку свою?

Сломалась – не я тут виновник.

А мне – получить бы обратно стрелу,

Ступай-ка, дружище, в терновник!

И в сердце тернового злого куста

Забрался отступник. Черна и густа

Трава под завесою хищных ветвей,

Где птица пищит еле-еле.

– Послушай-ка песенку повеселей,

Таких тебе сроду не пели! -

Так молвил таинственный житель лесной

И лютни коснулся искусной рукой.

О чудо! Лишь струнный просыпался звон –

Веселье объяло монаха.

Он хлопнул в ладоши, свалился ничком,

Подпрыгнул в колючках без страха,

И дикая, страшная пляска пошла –

Ведь песня куда как была весела!

Как демон в руинах, плясал он в кусте –

Легко, одержимо, безумно.

Все громче, безудержней и веселей

Звенели жестокие струны.

А терн кровожадный когтил плясуна

И жизнью упился его допьяна.

Оплел его куст, обнимал и манил,

Терзая свирепой любовью.

Стрелка о пощаде он тщетно молил,

Давяся и смехом, и кровью -

Все музыке адской покорен монах,

Как нетопырь, бьется в кровавых шипах.

И вдруг, покачнувшись, упал, не дыша,

На черные травы густые,

И, тело покинув, помчалась душа

В угрюмые крепи лесные.

И пышных кустов колыхался навес,

Где юный стрелок, засмеявшись, исчез.

Прекрасен осенний пылающий лес

В пурпурных объятьях заката!

Жилище запретных и древних чудес,

Кипит он расплавленным златом.

Там сумрак ветвистый и черен, и густ,

И жарок, и ал там терновника куст.

Проникли слухи в Камелот –

На пустоши, в кольце болот

Огромный поселился кот,

Свирепый и голодный.

И всяк оттуда прочь бежит,

И уж не встретишь ни души

В закатной розовой тиши,

Иль на заре холодной.

Король сказал: "Огромный кот!

Охвачен ужасом народ.

А ну – как он кого сожрет!

Чудовище сражу я!"

Гиневра молвила с тоской:

"Кот – зверь полночный, колдовской,

Легко расстаться с головой,

С исчадьем тьмы воюя!"

Но, осердясь, король вскричал:

"Ужель я старой бабой стал?

Ужель не воин я? – вскричал. -

Седлайте вороного!"

Конь вмиг оседлан был. И вот –

Король оставил Камелот,

И солнце-призрак слезы льет

В когтях ненастья злого.

Ступает гордо вороной,

Щит у Артура за спиной,

Копье под правою рукой,

И грозен меч тяжелый.

В верхушках сосен – ветра стон,

Затянут мраком небосклон,

Ведет дорога под уклон,

В синеющие долы.

Вот пустошь – облако плывет

Над мертвым зеркалом болот.

Ну, где же ты, ужасный кот,

Где рыщешь тенью черной?

И зверь ночной пред ним возник,

Потряс болота гневный рык,

Кот-великан, пятнист и дик,

Как уж в воде, проворный.

Конь на дыбы, всхрапнувши, встал,

Король из ножен меч достал,

"Пришел конец тебе, вскричал, -

Артур перед тобою!

Давай, сразимся же скорей,

Клянуся кровью королей –

Рябою шкурою твоей

Я скакуна покрою!"

Но медлит прыгать зверь-колдун,

Глаза желтее спелых лун –

Колодцы древних, тайных дум

В Артура он вперяет.

Пускает искры, и шипит,

И говорит, и говорит,

Вьет кружева, урчит, хитрит,

Хребтину выгибает.

"Зачем покинул ты, зачем,

Родные камни древних стен,

Ведь все под солнцем – ложь и тлен,

И тщетны все старанья.

Гиневра нынче весела –

Ведь любят рыцари Стола

Хозяйку утешать, когда

Артур на поле брани.

О кто найдет твои следы,

Восславит ратные труды,

То – привиденья и мечты,

То – яд, текущий в жилах!

Прошли века, забыл народ,

Где он стоял, твой Камелот,

А имя короля живет

В одних преданьях лживых…"

Король задумался. Легла

Морщина поперек чела.

Впервые стала тяжела

Ему златая ноша.

Роняет меч, снимает шлем,

С коня сошедши, тих и нем,

Он понял – все под солнцем тлен,

Он понял – жребий брошен.

И обнял он кота, и с ним

Пошел, тревогою гоним,

За много миль, за много зим,

И больше не вернется.

Они скитались там и тут,

Брели туда, куда зовут,

В харчевнях ели, что дадут

И спали, где придется.

Кружил им мысли добрый хмель,

Орали песни, пели эль,

И подпевала им метель,

И следом крался вечер.

Их видел сумрачный Уэльс,

Броселиандский видел лес,

И в годы славные чудес

Их знало графство Чешир.

Гиневра с башни угловой

Все смотрит в сумрак голубой.

Там – облака спешат домой,

Там – ветер сосны ломит.

И Кардуэл Артура ждет,

И Карлеон, и Камелот,

Но он забыл о них, а кот –

Едва ль ему напомнит.

Вот – черное зеркало. Темно. Мрачно. Твердь.

Моей работы никто не разобьет.

Посмотрись в него, дохлятина, и умри с тоски.

В. Розанов

Ты позабыл о надежде нетленной,

Ты не изведал пурпурной весны.

Льются к тебе сквозь бетонные стены

Сладкие песни Волшебной страны.

Черное зеркало мира пустого

Карой грозит заглянувшим во тьму.

Истина слова его колдовского,

Шепот: не быть, – ты поверишь ему.

Ты распрощаешься с камерой серой,

Ты на заре не рожденного дня

Время с пространством раздвинешь химерой,

Грозными крыльями Небытия.

Так тебе грезится полночью звездной,

Только судьба не разводит мосты.

Камера – в ней ты страдаешь над бездной -

Жалкий плясун на канате мечты.

Civilization – пустая могила,

Нежной вселенной сжигаемый прах!

Алое буйство утраченной силы

Светит в ее погребальных кострах.

Кто тебе выстроил эту обитель?

Что за насмешник был твой демиург?

Что же влечет тебя вдаль, небожитель,

Словно пустынные зовы Миург?

Что, наконец, ты отринешь, безумный,

Жизнь ли жестокую, нежную смерть?

Как тебе бредится полночью лунной,

Как тебе бьется в бетонную твердь?

С дымной помойки на небе туманном

Видят глаза безработных богов

Трубы заводов – как жерла вулканов

И Гималаи высотных домов.

Вы, что гнездитесь на проклятых скалах, -

Заживо тлению обречены.

Лучше в лесах, иль горах одичалых

Слушать напевы Волшебной страны!

За окном луна светила.

Молча встал на табурет,

Крепко привязал веревку, -

Вот я есть, а вот и нет.

Я решился на поступок,

В бездну я шагнуть хотел.

Нет мне места в этом мире.

Но тут ангел прилетел.

Ангел, ангел мой хранитель,

Где ты был, когда я звал?

Когда помощи просил я,

Ты с Яхве в раю бухал.

А теперь, пречистый ангел,

Ты решил меня спасти.

От чего, от смерти пошлой?

От греха, что в Ад нести?

Не нужно твое спасенье,

Сам привык я все решать.

Жил один, как тать безбожный,

Научился выбирать.

С теми черными мыслями

Оттолкнул я табурет,

Боль огнем гортань прошила, –

Вот я есть, а вот уж нет.

Я очнулся с болью в горле,

Сердце в ярости стучит.

Ангел, ангел мой, насильник,

Ты обрек меня на жизнь!