Прогулка средь могильных камней

Глава 6

Вернувшись домой, я разложил бумаги на кровати. Они явно переслали все досье, все тридцать шесть страниц. На некоторых было лишь несколько строк, но большинство исписано полностью.

Просматривая бумаги, я размышлял о том, насколько все изменилось с тех пор, как я служил в полиции. В мою бытность не водилось никаких копировальнsх аппаратов вообще, не говоря уж о факсах. Тогда единственным способом увидеть дело Мари Готтескайнд было отправиться в Куинс и изучать его на месте. При этом какой-нибудь особо рьяный полицейский висел бы над душой и поторапливал.

Сейчас же достаточно скормить бумаги факсимильному аппарату и — хоп! они вылезают в другом месте, милях в пяти — десяти, или вообще в другой части света. Оригинал спокойненько остается на месте, где ему и положено, и куда посторонние лица не имеют доступа. Все счастливы, и не нужно нервничать по поводу нарушения режима секретности.

А у меня в результате сколько угодно времени на изучение дела Мари Готтескайнд.

А это как ра то, что нужно, поскольку я не имел ни малейшего представления, что, собственно, ищу. Что уж точно не изменилось в полиции с того дня, как я закончил Полицейскую Академию, так это количество бумажной работы Каким бы полицейским ты ни был, ты проводишь меньше времени за основным занятием, чем за составлением всяких отчетов, протоколов и тому подобного. Кое-что из этой писанины — всего лишь обычное бюрократическое дерьмо, а что-то — для прикрытия собственной задницы. Избежать этого, вероятно, по большей части, просто невозможно. Полицейская работа — штука коллективная, даже в простейшем расследовании задействована куча народа, и если все не записывать, то невозможно охватить всю картину и сделать вывод.

Я прочитал досье, а когда закончил, снова вернулся к некоторым из протоколов. Первое, что стало довольно быстро очевидным, это удивительное сходство между похищением Мари Готтескайнд и тем, как похитили Франсин Кури в Бруклине. Я отметил следующие совпадения:

1. Обеих женщин похитили на торговых улицах.

2. Обе женщины припарковали машины поблизости от магазинов и шли пешком.

3. Обеих схватили двое мужчин.

4. В обоих случаях похитителей описывали как похожих по росту и весу, и одинаково одетых. Похитители Готтескайнд были одеты в брюки хаки и темно-синие ветровки.

5. Обеих женщин увезли в фургоне. Фургон, который использовали похитители в Вудхэвене, свидетели описывали как грузовик светло-синего цвета. Один из свидетелей опознал в нем «форд» и назвал несколько цифр номера, но это ни к чему не привело.

6. Несколько свидетелей показали, что на фургоне имелась надпись с названием фирмы бытовых приборов. Названия варьировались. «П.ДЖ. Бытовая техника», «Б и Дж. Бытовая техника», и так далее. На второй строке было написано «Продажа и обслуживание.» Адрес указан не был, но свидетели показали, что имелся номер телефона, однако его никто из них не запомнил. Тщательно проведенное расследование не обнаружило в районе среди многочисленных фирм по продаже и обслуживанию бытовой техники ни одной, у которой имелся подобный фургон, и следствие пришло к выводу, что название фирмы, как и номер машины, было фальшивым.

7. Мари Готтескайнд было двадцать восемь лет и она работала замещающим учителем в начальных классах школ Нью-Йорка. На три дня, включая и день похищения, она была принята учителницей в четвертый класс школы в Риджвуде. Примерно такого же роста, как Франсин Кури, и на пару килограммов тяжелей. Светлокожая блондинка, в отличие от темноволосой и смуглой Франсин. Фотографий в деле не имелось, кроме сделанных в Форест Парке, но из показаний ее знакомых можно сделать вывод, что Мари Готтескайнд была привлекательной женщиной.

Имелись и отличия. Мари Готтескайнд не была замужем. Она несколько раз встречалась с преподавателем, с которым познакомилась на предыдущей работе, но их взаимоотношения не получили развития, а его алиби на момент ее смерти совершенно бесспорно.

Мари жила с родителями. Отец, бывший слесарь-паропроводчик, на пенсии по инвалидности вследствие производственной травмы, занимался мелким бизнесом на дому. Заказы по почте. Мать помогала отцу вести бизнес, а также подрабатывала на полставки бухгалтером на нескольких предприятиях в районе. Ни Мари, ни ее родители не имели накаких связей с наркомиром. Не были они и арабами. Финикиянами, впрочем, тоже.

Было в деле, естественно, и заключение медэкспертизы. Весьма обширное. Смерть наступила в результате множественных ножевых ранений в области груди и живота, каждое из которых по отдельности было смертельным. Признаки многократного изнасилования, следы спермы в заднем проходе, во влагалище, во рту, а также в одной из ножевых ран. В результате замеров выявлено, что раны наносились двумя различными ножами, предположительно кухонными, причем лезвие одного длиннее и шире другого. Анализ спермы показал, что насильников было как минимум двое.

Помимо ножевых ранений на обнаженном теле имелись множественные гематомы, свидетельствующие о том, что жертва подверглась избиению.

Наконец, — я это пропустил при первом прочтении — в акте медэкспертизы указывалось, что большой и указательный пальцы на левой руке жертвы были отрублены. Оба пальца извлечены: указательный из влагалища, большой — из прямой кишки.

Мило.

Досье произвело на меня удручающее впечатление. Именно поэтому я, скорее всего, и пропустил в первый раз запись о пальцах. Описание нанесенных женщине ран, из чего отчетливо вырисовывается картина последних моментов ее жизни — это больше, чем мог воспринять мозг нормального человека. Прочие протоколы содержали опрос родителей и сослуживцев, рисовали портрет живой Мари Готтескайнд, а акт медэкспертизы превращал ее в кусок мертвой и жестоко обезображенной плоти.

Я сидел на кровати, совершенно обессиленный и вымотанный прочитанным. И тут зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал знакомый голос.

— Ну, так что, Мэтт?

— Привет, Ти-Джей.

— Как дела? Ну и тяжело же тебя достать, старик. Все нет и нет, шляешься где-то, дела делаешь.

— Я получил твое послание, но ты не оставил телефона.

— А у меня его нету. Будь я пушером, имел бы бипер. Тебе бы это больше понравилось?

— Будь ты наркодельцом, имел бы сотовый телефон.

— Ну, ты скажешь. Будь у меня здоровая тачка с телефоном, я бы в ней сидел, думал бы большие мысли и валял большие дела. Мужик, повторяю, тебя трудно достать.

— А ты что, Ти-Джей, несколько раз звонил? У меня только одно сообщение.

— Ну, я не каждый раз трачу четвертак.

— Ты о чем?

— Ну, понимаешь, я просчитал твой телефон. Это как автоответчик, который включается на третий или какой там гудок. Чувак у тебя внизу, он хватает трубку только после четвертого гудка. А поскольку у тебя одна комната, ты хватаешь трубку не позже третьего, разве что сидишь в ванной или еще где.

— И ты после третьего гудка бросаешь трубку.

— И экономлю четвертак. Если не хочу оставить послание. А на фига оставлять больше одного? Ты приходишь домой, обнаруживаешь кучу записок и думаешь «этот Ти-Джей, он небось взломал счетчик автостоянки, раз не знает куда девать четвертаки.»

Я рассмеялся.

— Так ты вкалываешь?

— Вообще-то да.

— Крупное дельце?

— Достаточно.

— А для Ти-Джея нет кусочка?

— Да вроде не вижу пока.

— Мужик, плохо смотришь! Чего-нибудь-то есть точно. Восполнить четвертаки, что я просадил, тебе названивая. А чего за дельце-то, кстати? Не супротив мафии, часом?

— Боюсь, что нет.

— Рад слышать, потому что эти псы смердят, Пат. Сморел «Крестного?» Мужик, они смердят. Ох, черт, время кончается.

Послышалась запись. Требовали пять центов за минуту разговора.

— Дай номер, я тебе перезвоню, — предложил я.

— Не могу.

— Номер автомата, с которого говоришь.

— Не могу, — повторил он. — Нету его. Они их поснимали со всех автоматов, чтобы пушеры не могли получать обратных звонков на них. Нет проблем, у меня есть мелочь. — Послышался писк, когда Ти-Джей опустил очередную монетку. — Только пушеры, они все равно имеют автоматы, у которых знают номера, так что у них дело идет. Только если кто-то вроде тебя хочет прозвонить кому-то вроде меня, не может этого сделать.

— Блестяще.

— Ничего так. Только мы ведь все равно разговариевам, нет? Никто не может нам помешать делать то, что хотим. Они просто вынуждают нас развивать собственные ресурсы.

— Вынуждая опускать очередной четвертак?

— Точно, Мэтт. Я черпаю из собственных ресурсов. Именно это называется иметь ресурсы, верно?

— Ти-Джей, а где ты будешь завтра?

— Во сколько?

— Ну, не знаю. Примерно в двенадцать — двенадцать тридцать.

— Точнее.

— В двенадцать тридцать.

— Двенадцать тридцать дня или ночи?

— Дня. Пообедаем где-нибудь.

— Пообедать можно в любое время дня или ночи, — жизнерадостно соообщил он. — Мне прийти к тебе в гостиницу?

— Нет. Потому что не исключено, что я не смогу, и у меня не будет возможности тебе сообщить об этом. Так что не хочу тебя привязывать. Займи место в «Игроке», и если я не появлюсь, встретимся в другой раз.

— Толково. Знаешь, где зал игровых автоматов? Нижняя часть улицы, в двух — трех дверях от Восьмой Авеню? Там магазин с рубильниками в витрине. Не понимаю, как они…

— Они продают их комплектом.

— Ага, и используют для тестов на КИ.Не можешь собрать, возвращаешься и проходишь курс по новой. Ты знаешь, о каком магазине я толкую.

— Конечно.

— Рядом там вход в подземку, а перед лестницей проход в зал автоматов. Знаешь, где это?

— Сдается мне, что найду.

— В двенадцать тридцать, говоришь?

— Точно так, Жак.

— Эй, а знаешь что? Ты кое чему научился.

Поговорив с Ти-Джеем я почувствовал себя лучше. Он всегда так на меня действует. Я пометил время нашей встречи, затем опять взялся за досье Готтескайнд.

Это те же ребята действовали. Наверняка они. Уж больно одинаковый почерк, чтобы быть простым совпадением, а ампутация и всовывание в разные места отрубленных пальцев — прелюдия к более изощренному садизму, примененному к Франсине Кури.

Но где они пропадали целый год? Впали в спячку? Легли на дно месяцев на двенадцать?

Вряд ли. Преступления на сексуальной почве — серийные изнасилования, жажда убийства — это затягивает, как сильный наркотик, который временно высвобождает вас из плена собственного «я».Убийцы Мари Готтескайнд осуществили прекрасно срежисированное похищение, чтобы повторить его год спутся практически не изменив сценарий, добовав лишь денежную мотивацию. Почему они так долго выжидали? Чем занимались все это время?

А не могли произойти еще похищения, которые не связали с делом Готтескайнд? Вполне возможно. Количество убийств на несколько районов сейчас превышает семь случаев в сутки, и большинство из них не попадает в газеты. И все же, если средь бела дня похищают женщину на глазах у многих свидетелей, это неизбежно должно пропасть на страницы прессы. Если у вас в производстве подобное дело, вы наверняка узнаете о совершившемся очередном таком преступлении. И должны увидеть между ними связь.

Но,с другой стороны, Франсин Кури захватили прямо на улице на глазах у свидетелей, и ни одно слово об этом не просочилось в печать. Не узнали и в 112 м полицейском участке.

Может, они действительно сидели в тине целый год?.Может, один из них, или двое провели в тюрьме весь год, или какую-то часть его? Может, склонность к изнасилованиям и убийствам привела к еще худшим преступлениям, подделке чеков, например?

А может, они активно действовали, но так, что не привлекли внимания?

В любом случае я теперь знал нечто такое, о чем раньше только догадывался. Они делали такое и прежде чисто ради удовольствия, если не ради денег. Это снижало шансы на их поимку, но одновременно и повышало ставку.

Потому что они сделают это снова.