Проклятие

Глава 68. Аргон

Не всем выпадает шанс посмотреть на себя со стороны, но мне повезло. Эта ведьма… Армина показала мне то, что я забыл, то, что перестал считать важным. Жажда власти поглотила меня, и я уже не мог остановиться подстёгиваемый советами старейшин. Мой отец был тем, кто создал Орден. Объединил стаи, заручился поддержкой старейшин и встал во главе сообщества, которое должно было служить во благо, но… однажды его истинная, моя мама умерла от хвори, которую, по словам местного лекаря, мог вызвать лишь волчий яд, полученный из красного цветка Анарилея. Подобные растения росли лишь в той части леса, которая принадлежала ведьмам. Старейшины без всяких раздумий обвинили Верховную в преступлении, нашили на черные мантии изображение цветка, как напоминание того, что послужило началом вражды, но Альфа не спешил объявлять Ковену войну. Лишённый материнской любви и ласки я рос озлобленным волчонком и ненавидел отца за то, что он такой слабый и трусливый, не способный отомстить за смерть любимой. Потом я лишился и отца. Поддержка старейшин и полыхающая зудящая ярость внутри помогли мне выиграть поединок и занять место во главе уже в 19 лет. Молодой, не знающий жизни оборотень стал прекрасным пластичным инструментом в руках старейшин, и до определённого момента я не замечал этого. Пока однажды под ярким лунным светом не встретил её – мою Вилму. Гнев отступил, и я наконец обрёл спокойствие, полностью отдавшись власти истинной любви. Перемирие с Ковеном вопреки протестам и советам старейшин было подписано, и всё было прекрасно до того момента, когда однажды я обнаружил в спальне на кровати этот злосчастный цветок, который согласно перемирию сёстры ковена должны были искоренить со своей территории. Я испугался. Не за себя, нет. За Вилму и за Дамира, которому на тот момент едва исполнилось два года. Как трусливый заяц, я побежал просить помощи у старейшин, и они снова заставили меня вспомнить давно забытую злость, ярость и ненависть к тем, кто виновен в смерти моих родителей.

С тех пор много воды утекло. Уже не было смысла пытаться понять кто прав, а кто виноват.

Чёрт с этим Орденом и всеми ведьмами в мире! Главное, чтобы моя девочка, моя нежная и никогда не унывающая кровиночка справилась с собой и захотела вернуться к нам. Ведь теперь… теперь она не одна.

– Влади, моя маленькая спелая вишенка… открой глазки, дай хоть какой-нибудь знак, что слышишь меня, – шептал, гладя волчицу по голове.

Лишь один единственный раз я вдохнул сладкий аромат ее кожи, когда держал на руках сразу после рождения. Она пахла так, что голова шла кругом от гордости и счастья. Сколько раз я хотел хоть на мгновение снова ощутить этот аромат, почувствовать, как зверь рвется наружу, чтобы тоже коснуться этого чуда, благословения предков, но проклятие лишило меня такой возможности на долгие, невыносимо долгие годы.

– Влади… прости меня.

Присел так, чтобы аккуратно положить голову волчицы себе на коленки и продолжил гладить ее. Испытывал нестерпимое желание касаться дочери, будто таким образом я мог восполнить годы, проведённые в холодном отдалённом общении.

– Ты теперь пахнешь немного по-другому. Слаще. Наверное, это из-за беременности, – всхлипнул и, не обращая внимания на текущие по щекам слёзы, с наслаждением вдохнул сладкий аромат оборотки, испытывая внутри давно забытые эмоции… звериные.

Чувствовал, как связь между мной и волком крепнет с каждым вздохом, и к моим страхам и переживаниями прибавилось ещё и волнение зверя за свое дитя.

Сердце радостно забилось в груди, когда я заметил, как хвост Владлены начал слегка шевелиться. Ее волчица чувствовала моего волка, и постепенно страх отступал, разжимал тиски, и это, черт возьми, самый счастливый момент в моей жизни!