Проклятие Деш-Тира

Глава III

Наследный принц Амрота проснулся от кошмарного сна. Ему снилось, что он, захлебываясь, барахтается в приливных волнах. Он никак не мог понять, где находится. Голова гудела и кружилась, чего раньше с ним не бывало. Лизаэр несколько раз встряхнул головой, прогоняя остатки кошмара и ожидая увидеть привычные очертания своей спальни. Прошло еще несколько мгновений, пока он обнаружил, что лежит лицом вниз на шершавых досках, устилавших дно баркаса. Открытие раздосадовало Лизаэра; он не помнил, чтобы его нога ступала на борт этой посудины. Как ни копался он в памяти, но так и не смог извлечь из нее причину, заставившую его отправиться в морское путешествие.

Наследный принц облизал губы и сразу ощутил во рту горько-соленый привкус. Все силы покинули его, мышцы болели и дрожали, как после тяжелой работы. Днище отвратительно воняло рыбой. Над головой очумело плясали созвездия, в то время как баркас, сражаясь с волнами, быстро двигался... непонятно куда.

Лизаэр сжал зубы, борясь с подступающей тошнотой. Случилось что-то неладное, но что? Злясь на свою неспособность разобраться в происходящем, он попытался встать, чтобы увидеть, что творится вокруг и куда плывет этот проклятый баркас. Однако любое движение удавалось ему с превеликим трудом, тем более что баркас сильно раскачивался. С третьей попытки Лизаэру удалось ухватиться за планшир, но чья-то мускулистая рука бесцеремонно оторвала пальцы Лизаэра от дерева, и наследный принц опять провалился в темноту...

Когда Лизаэр вновь пришел в себя, под днищем баркаса скрипела галька. В темноте звучали чьи-то голоса. Приливная волна, ударившая в борт, развернула судно, и Лизаэр больно стукнулся головой обо что-то твердое. В рокот волн вплетались человеческие крики. Мокрые руки подхватили баркас и поволокли сквозь мелководье и песчаные банки дальше. На миг бородатое лицо рыбака закрыло звезды. Затем его загрубелые, мозолистые руки торопливо скользнули вниз и схватили наследного принца за запястья. Обмякший, словно пойманная в сеть рыба, Лизаэр чувствовал, как его поднимают.

— Думаешь, тому раувенскому магу есть дело до камешков, которыми обвешан наш красавец? — спросил хриплый мужской голос.

Наследный принц протестующе застонал. Голова по-прежнему кружилась. Бурление в животе помешало ему услышать ответ невидимого сообщника. Державшие его руки переместились к плечам и так сильно сдавили их, что у Лизаэра перехватило дыхание. Наследного принца выволакивали из лодки. Это было последним его ощущением. Потом он снова потерял сознание.

Он увидел морскую воду и темные силуэты скал; небо почему-то находилось внизу. Вскоре Лизаэр понял: он висит вниз головой. Волны прибоя и небо имели одинаковый серо-стальной цвет — рассвет только что наступил. Наследный принц обнаружил, что болтается, подобно мешку, на спине одного из похитителей и трется щекой о грубую непромокаемую ткань его одежды. Лизаэр закрыл глаза и отчаянно попытался упорядочить свои мысли. Но они соскальзывали, точно бусины с порванной нитки. Сознание играло с ним в прятки, и все же Лизаэру удалось выловить из этого хаоса отрывочное воспоминание, объяснявшее причину его нынешнего состояния. Похитители чем-то опоили его, дабы он не сопротивлялся, и действие зелья еще не окончилось. Похоже, что на рассудок наследного принца они не покушались; просто на какое-то время Лизаэр превратился в беспомощного младенца.

Человек, несший его, поскользнулся, и костлявое плечо угодило Лизаэру в живот. Сознание заметалось, как пламя задуваемой свечи. Из-под ног похитителя вниз по травянистому склону покатились комья глины. Лизаэра подхватил второй похититель, и небо резко вернулось в свое привычное положение. Наследного принца, точно тюк, приготовленный к погрузке, закатали в шерстяной плащ, мерзко пахнущий прогорклым жиром. Лизаэру удалось-таки освободить лицо и оглядеться, однако увиденное отнюдь не принесло ему облегчения. Впереди изгибалась высокая выщербленная арка древнего портала. Завеса, разделявшая миры, была серебристо-туманного цвета, словно капля горячего масла, попавшая на стекло. От близости сверхъестественной силы все тело Лизаэра покрылось гусиной кожей. Он задрожал, с ужасом предчувствуя непоправимое. Перед ним были Врата Изгнания.

Лизаэр неистово сопротивлялся. Бежать, бежать отсюда!.. Увы, слишком поздно. Похитители безжалостно подняли его, раскачали и швырнули прямо в серебристую завесу. Ее прикосновение обожгло ледяной болью. Лизаэр закричал. Силы иного мира раздробили его рассудок на множество кусочков. Вокруг опустилась кромешная тьма.

Наследный принц Амрота очнулся от нестерпимой жары. При каждом вдохе в ноздри набивалась горячая пыль. Он почувствовал, как чьи-то пальцы ощупывают его тело. Движения были быстрыми и осторожными и напоминали прикосновение крысиных лап. Лизаэр дернулся. Пальцы замерли, затем исчезли. К этому времени он открыл глаза.

В зрачки ударил яркий свет. Лизаэр заморгал и, щурясь от чего-то не менее яркого, узнал лезвие своего кинжала. Потом он увидел глаза Аритона Фаленского, внимательно разглядывавшие его.

— Похоже, теперь мы оказались в равных условиях, брат.

Голос картанского ублюдка звучал несколько странно, будто Аритон отвык говорить. Лицо, руки и плечи под рваной рубахой были в шрамах и ссадинах. Темно-красные кровоподтеки красноречиво рассказывали о его пребывании в Амротском королевстве.

Лизаэра моментально вышибло из забытья, и он вскочил на ноги.

— Чего ты ждешь? Или, прежде чем перерезать мне глотку, ты хотел бы услышать от меня мольбы о пощаде?

Лезвие кинжала застыло в руке Аритона.

— Неужели ты думал, что я пролью кровь своего брата? Это приносит несчастье.

Лизаэр воспринял его слова как насмешку. Все пространство до самого горизонта занимали дюны. Напрасно Лизаэр пытался найти хоть какие-то признаки человеческого жилья — повсюду его глаза натыкались только на красный кремнистый песок, над которым дрожал раскаленный воздух. Не было ни деревца, ни кустика, ни даже кактуса, чтобы укрыться от беспощадного белого солнца. Одного этого уже хватало, чтобы погубить попавшего сюда человека.

Но почему его отец, одержимый жаждой мести, даже не подумал уберечь собственного сына от превратностей судьбы? В Лизаэре взыграло оскорбленное достоинство. Ему было страшно подумать, что королевство, возлюбленная, друзья и все, что являлось предметом честолюбивых устремлений наследного принца, отняты у него навсегда.

— Брат? — ледяным тоном переспросил Лизаэр. — Я родом не из пиратского гнезда.

Кинжал качнулся, мелькнув солнечным зайчиком по песку, однако голос Аритона остался все таким же нечеловечески отрешенным.

— Сейчас разница нашего происхождения почти ничего не значит. Ни тебе, ни мне уже не вернуться в Дасен Элюр.

— Врешь!

Лизаэр даже мысленно не желал допускать, что изгнание может оказаться пожизненным, но отчаяние не оставляло его. Аритон, это все из-за него!

— Разве верховный маг Раувена позволит, чтобы его любимый внучек сгнил в пустыне? — с нескрываемой враждебностью произнес Лизаэр. — Уж там-то знают, как заставить Врата пропустить нас обратно.

— Нет. Взгляни-ка туда.

Кивком головы Аритон указал на металлическую арку портала, что высилась у них за спиной. Там не дрожала серебристая завеса; сквозь выщербленные, изъеденные временем и песком столбы, как сквозь пустую раму, виднелась все та же пустыня. Надежда на чудо была поколеблена. Мертвые ныне ворота могли запечатать много веков назад, опасаясь угрозы, о которой теперь никто и не помнил. Раувенские маги были бессильны оживить портал; это выходило за пределы их возможностей. Лизаэр кусал губы, не позволяя панике овладеть рассудком. Единственным виновником происшедшего оставался этот ублюдок Фаленит, который сейчас поигрывал его кинжалом, притворяясь беспечным.

— Я не верю твоим словам, — заявил Лизаэр. — Раувенские маги спасли тебя от казни.

Наследный принц умолк, застыв от неожиданной догадки.

— Или призрак королевы — дело твоих рук? Твой способ отомстить моему отцу?

Грязными пальцами Аритон держал рукоятку кинжала так, что в его лезвие можно было посмотреться, как в зеркало. Не прореагировав на выпад брата, Повелитель Теней ответил:

— Ни призрак королевы, ни твое присутствие здесь не являются делом моих рук.

Он передернул плечами и горько усмехнулся.

— Зелье, которым меня поили с твоего соизволения, и цепи, в которые меня заковали по великодушному приказу твоего отца, почти не оставили мне возможности поквитаться.

Однако тень, призванная к трону амротского короля, была явно произведением мастера, так что Лизаэр не поверил словам Аритона.

— Ты все равно не убедишь меня, — вызывающе бросил принц.

— Мы с тобой оба — жертвы кровавой вражды. Прошлое не изменишь. Но если сейчас мы оставим раздоры, у нас появится шанс выбраться отсюда.

Наследный принц не привык, чтобы ему приказывали, ставили условия или даже просто давали советы. А вдруг сын пиратского короля все же подстроил этот трюк, чтобы лишить Амрот законного наследника, и теперь пытается еще глубже втянуть Лизаэра в свои хитросплетения? Мысль об этом была для последнего просто невыносимой. Ничего, он знает, как можно голыми руками разоружить человека с кинжалом.

Подошвы сапог Лизаэра нагрелись от песка, пока он заглублял их туда, дабы устойчивее держаться на ногах.

— Я не обязан терпеть твое общество, — заявил наследный принц.

— Придется, — краешками губ улыбнулся Аритон. — Кинжал-то у меня.

Лизаэр прыгнул на сводного брата, но Аритон, все это время державшийся начеку, отразил удар. Он увернулся от растопыренных пальцев Лизаэра, намеревавшегося превратить воротник его рубахи в удавку. Тогда наследный принц сжал пальцы в кулак и нанес точно рассчитанный удар по голове брату. Повелитель Теней вздрогнул и перевернул кинжал, заехав Лизаэру рукояткой в запястье. Руку наследного принца до самого локтя пронзила острая боль, заставившая его разжать пальцы. Не теряя времени, Аритон с кошачьим проворством отскочил в сторону.

— Я ведь легко мог тебя убить, — раздался у Лизаэра за спиной ненавистный голос Фаленита. — Советую не забывать об этом.

Лизаэр развернулся, охваченный неистребимым желанием расправиться с этим ублюдком. Аритон хладнокровно уклонился от его выпада. Сообразив, что последние слова его противника отнюдь не были пустой бравадой, наследный принц погасил вспышку ярости. Несмотря на внешнюю хрупкость, Аритон умел сражаться и был стремителен в движениях; вдобавок он обладал коварным и изворотливым умом. Безрассудство могло дорого обойтись Лизаэру.

— Послушай, Лизаэр, в этой пустыне есть еще один портал в другой мир, — с мягкой убежденностью заявил Повелитель Теней. — В раувенских архивах сохранились сведения о нем. Но если мы растратим силы на нелепые стычки, то погибнем оба.

Застигнутый врасплох неожиданно дружелюбным тоном Фаленита, Лизаэр ответил с предельной честностью:

— Между нами — вражда семи поколений. Разве я могу тебе доверять?

Аритон отвел глаза.

— Тебе придется рискнуть и поверить мне. Или у тебя есть какая-нибудь иная возможность?

Установилась напряженная тишина. Чужое солнце обжигало темные волосы Аритона и золотистые — Лизаэра. Потом что-то прошелестело по песку, слегка ударив наследного принца сзади по ногам. Он встревоженно обернулся и увидел коричневый полотняный мешок. Тот лежал совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Казалось, мешок выпал прямо из воздуха и еще покачивался, подминая раскаленный песок. На пурпурном сургуче, скреплявшем тесемки, ясно виднелась печать Раувена.

— Не трогай его, — поспешно предупредил Аритон. Лизаэр и ухом не повел. Если раувенские маги прислали провизию, она достанется ему. Наследный принц наклонился и потянул за одну из тесемок. Что-то ослепительно вспыхнуло и больно ударило Лизаэра в руку. Он отпрянул и покачнулся.

Ненавистные руки подхватили его, не дав упасть.

— Кажется, я предупреждал тебя, — коротко бросил ему Аритон. — Печать не единственное, что скрепляет тесемки. Есть еще и магическая защита.

Лизаэр грубо и раздраженно отпихнул его, пытаясь освободиться из рук брата.

— Замри! — потребовал Аритон и крепче схватил Лизаэра. — Чем меньше движений, тем меньше боли.

Боль в обожженной руке была для Лизаэра пустяком по сравнению с душевной болью и горечью унижения, которые он претерпел от проклятого Фаленита. Он не нуждался в сострадании этого ублюдка. Лизаэр со всей силой наступил каблуком сапога на босую ногу Аритона. Тот сдавленно выругался и убрал руки.

Скрючившись, Лизаэр баюкал пострадавшую руку, дожидаясь, пока утихнет боль. Он видел, как Аритон легко снимает с тесемок мешка магические заклятия. Наследного принца снедала черная зависть. Ведь верховный маг Раувена приходился дедом и ему. Почему же тогда он не захотел обучить магии своего второго внука? К этому времени Аритон развязал тесемки и стал вынимать из мешка его содержимое. Лизаэр насчитал пять свертков с провизией и четыре сосуда с водой. Последним Аритон извлек из опустевшего мешка редкой красоты меч. Солнце ударило в изумруд, вделанный в его рукоятку, и на лице Повелителя Теней заплясали зеленые огоньки. Лизаэра удивило, что тот почему-то не обрадован, а, наоборот, как будто огорчен появлением этого меча.

— Отдай мне мою долю провизии и воды, — потребовал наследный принц. — Тогда наши шансы будут равны.

Аритон жестко взглянул на него.

— Ты так думаешь?

Его взгляд скользнул по богатому наряду брата — бархатному камзолу с затейливой вышивкой и выглядывавшим из рукавов тонким батистовым манжетам.

— Что ты знаешь о тяготах жизни? — добавил Фаленит. Лизаэр, пыхтя от ярости, выпрямился.

— Какое право ты имеешь распоряжаться моей судьбой?

— Никакого. — Аритон сложил провизию и сосуды с водой обратно в мешок и поднял меч. — Просто однажды я на своей шкуре сполна испытал последствия жары и жажды. Мы плыли на корабле и попали в шторм, уничтоживший все запасы пресной воды. Поверь, ощущения были далеко не из приятных.

— Я скорее предпочту рисковать, чем зависеть от милости врага, — резко возразил Лизаэр, почувствовав в искренности слов Фаленита очередную дьявольскую уловку.

— Нет, брат.

Все с тем же спокойствием Аритон закинул мешок за спину. Меч, некогда принадлежавший его отцу, он пристегнул к поясу.

— Тебе придется мне поверить. И вот доказательство честности моих намерений.

Осторожно повернув кинжал рукояткой вперед, Аритон бросил оружие к ногам наследного принца. Упав, кинжал поднял облачко песка, осевшего на расшитых золотом сапогах Лизаэра.

Лизаэр нагнулся и поднял кинжал. Тут его охватил внезапный приступ ненависти, и наследный принц, стремительно выпрямившись, метнул кинжал в Фаленита.

Кинжал описал сверкающую дугу, но Аритон успел пригнуться. Он сбросил с плеч тяжелый мешок и почти уже снова распрямился, когда Лизаэр вдруг налетел на него с кулаками. Массивные перстни на пальцах сделали удар в лицо еще болезненнее.

В ответ Аритон чуть слышно произнес:

— Перестань. У меня хороший меч.

Лизаэр выругался и нанес еще один удар, на песок закапала кровь. Поняв, что ничего другого не остается, Аритон схватился за рукоять своего меча, но не смог извлечь его из ножен. Единственное, что ему удалось, — ударить Лизаэра рукоятью по ребрам. «Сейчас я его убью», — мысленно пообещал себе Лизаэр, молотя изо всех сил кулаками по телу брата. Наконец-то этот ублюдок перестанет отравлять ему жизнь своим присутствием!

Молниеносным движением Аритон отбросил его назад. Костяшки пальцев врезались наследному принцу в челюсть, и почти сразу же последовал резкий удар в пах. Лизаэр застонал и скрючился. Аритон освободился из его хватки, принц тут же попытался снова схватить его, но почувствовал, как противник с неумолимой силой выворачивает ему руку. Тогда Лизаэр ударил Аритона ногой, и Повелитель Теней выпустил его руку.

Лизаэр попытался завладеть мечом, но Аритон поддел ногой песчаный холмик, и в глаза наследному принцу полетел песок. Ослепленный, Лизаэр принялся тереть руками глаза, и в это мгновение вражеские руки сомкнулись на его предплечьях. Мощным рывком Аритон швырнул его вниз и обрушил на принца град ударов.

Вначале Лизаэр почувствовал боль. Потом понял, что лежит на спине, и ему показалось, что он пролежал так целую вечность, обливаясь потом и сознавая всю унизительность своего положения. Наконец наследный принц сумел поднять голову и увидел, что к груди его приставлен кинжал.

Из раны на щеке Аритона продолжала сочиться кровь. Еле сдерживая гнев, он сказал:

— Давай подымайся. Еще один такой выверт — и я скручу тебя по рукам и ногам.

— Чего тянуть? Лучше убей меня сразу, — прошипел Лизаэр. — Мне противно дышать с тобой одним воздухом.

Лизаэр напрягся, ожидая смерти. Но неподвижно застывшее лезвие лишь сверкало на солнце. Зной и тишина делали ожидание невыносимым.

— Подымайся, — повторил Повелитель Теней. — Вставай сам, иначе, Эт мне свидетель, я заставлю тебя подняться силой магии.

Немелодично, как расстроенная струна, звякнула сталь. Аритон убрал меч в ножны.

— Я намерен вывести тебя отсюда живым. Потом ты меня больше не увидишь.

Синие глаза Лизаэра вспыхнули ненавистью, но ответом им был раздражающе спокойный взгляд изумрудных глаз Фаленита. Сухо рассмеявшись, Аритон сказал:

— До чего же ты гордый. Раздуваешь ноздри, словно награжденный медалью ярмарочный бык. Ты и впрямь — сын своего отца. Во всем, до самых ничтожных и гнусных мелочей, ты похож на него.

Вскоре Лизаэр почувствовал, как песок, на котором он лежал, стал все сильнее жечь ему тело. Посчитав это магическим трюком Аритона, наследный принц подавил в себе желание встать. Ему стало тяжело дышать, волосы слиплись от пота. Истерзанный зноем и непривычной для него болью, он закрыл глаза. Аритон и не подумал подбирать его кинжал, валявшийся на песке. Вместо этого Повелитель Теней взял рыбачий плащ, в котором появился Лизаэр, и запихал его в мешок с провизией. Наследный принц по-прежнему лежал не шевелясь. Терпение Аритона лопнуло.

Лизаэр вздрогнул. Какая-то сила безжалостно овладевала его мозгом. Что-то размером с острие иголки пригвоздило его к песку, лишив малейшей возможности сопротивляться. Этот удар задел только его разум, но Лизаэр все равно закричал от боли.

— Вставай!

По грязному лицу Аритона текли ручейки пота. Не колеблясь, он повторил магический удар. Лизаэр познал боль, выжигающую разум, не оставлявшую ничего, кроме животной потребности выжить. Он снова закричал. Не один еще раз его крики взрывали тишину пустыни, прежде чем Аритон посчитал, что суровый урок усвоен в достаточной мере.

— Вставай.

Доведенный до немого отчаяния, Лизаэр повиновался. Пусть на этот раз Аритон одержал верх. В глубине сердца наследный принц поклялся: за издевательство над собой он при первой же возможности оборвет жизнь проклятого чародея.

Единоутробные братья, изгнанные за пределы Дасен Элюра, шли по холмам на восток. Разодрав часть рубахи на лоскуты, Аритон обмотал ими босые ноги. С безоблачного неба все так же лился свет беспощадного солнца, но к полудню на окрестные дюны пала слабая тень: Повелитель Теней, воспользовавшись своим даром, заслонил себя и брата от солнца. Благодарности от Лизаэра он, конечно же, не услышал. Яд недоверия разъедал душу наследного принца. Он либо брел молча, либо бормотал проклятия, но и то и другое в одинаковой степени отнимало его жизненные силы.

Аритон же молчал. Неутомимость, с которой он шагал по раскаленному песку, лишь еще больше озлобляла Лизаэра. Впрочем, Повелитель Теней был не совсем прав, назвав его точной копией отца. Снедавшая Лизаэра ненависть имела иное свойство, унаследованное от матери. Эта ненависть была холодной и затаенной.

Наступил вечер. Жара несколько спала. Солнце неторопливо опускалось за пустынный горизонт. Лизаэр еле передвигал ноги; изможденный до предела, он двигался словно в полубессознательном состоянии. Во рту ощущалась противная горечь, песок, набившийся в сапоги, превращал каждый шаг наследного принца в пытку. Только с наступлением сумерек Аритон решил устроить привал. Лизаэр сразу же уселся на выщербленный камень и стянул сапоги. На обеих пятках виднелись лопнувшие кровавые мозоли. Но лучше терпеть боль, чем обращаться к врагу за помощью. Если он не сможет идти, пусть Аритон тащит его на спине.

— Руки за спину, — приказал Аритон.

Лизаэр поднял голову. Над ним стоял Повелитель Теней, держа в одной руке обнаженный меч, а в другой — открытый сосуд с водой. Лицо Аритона было покрыто коркой песчаной пыли и запекшейся крови, и о том, что оно выражало, оставалось только догадываться.

— Тебе же будет хуже, если мне придется повторять.

Наследный принц нехотя повиновался. В руке Аритона блеснула сталь. Лизаэр отпрянул.

— Не дергайся! — Слова Повелителя Теней обрушивались на него, как удары. — Я не собираюсь тебя убивать.

Ярость мешала Лизаэру достойно ответить врагу. Он заставил себя молча наблюдать, как стальное лезвие поднялось и замерло, точно полоска льда, возле его шеи.

Аритон поднес сосуд к губам Лизаэра.

— Три глотка и не больше.

Наследный принц хотел с презрением отказаться, но горькая слюна, заполнившая рот, делала жажду невыносимой. Разум подсказывал: если он откажется, то какими бы ни были причины его отказа, ублюдку Фалениту достанется лишняя порция. Лизаэр сделал положенных три глотка. Жидкость обожгла воспаленный язык. Приставленный к горлу меч почему-то побуждал его глотать воду со звериной жадностью. Сам Аритон также сделал только три глотка, однако наследному принцу это не принесло ни малейшего утешения. Он по-прежнему ненавидел своего единоутробного брата.

Эта ненависть в глазах, следящих за малейшим его жестом, впервые за весь день заставила Аритона вступить в разговор.

— Добродетелями Илессидов с незапамятных времен были честность и справедливость. Не цепляйся за недостатки своего отца, а подумай лучше о его сильных сторонах.

Повелитель Теней острием меча перерезал веревку на свертке с провизией. Затем, орудуя лезвием, поделил содержимое пополам, после чего убрал тускло блеснувший меч обратно в потертые ножны. Сумеречные тени окаймляли лицо Аритона. Он искоса взглянул на брата.

— Прояви благоразумие, достойное наследного принца Амротского, и тогда я отнесусь к тебе с должным уважением, какого заслуживает твое происхождение.

Лизаэр насторожился. В прошлом Фалениты слишком часто ловили Илессидов на доверии, и он не хотел попадаться в очередную ловушку. Его королевское происхождение подразумевало честность и прямоту, а чувство собственного достоинства требовало переносить свою участь, не посрамив чести рода. Лизаэр молча принял от Аритона ломтик сыра и сухарь. Мысли наследного принца были заняты тем, как отомстить врагу. Оставалось дождаться, когда Аритон уснет.

Однако Повелитель Теней не собирался устраивать ночлег. Едва они закончили скудную трапезу, он приказал Лизаэру вставать.

Лизаэр понимал, что сейчас ему ничего не изменить. Он не стал произносить негодующих слов, а избрал иную тактику. Страсть к отмщению продолжала владеть им. Чем раньше он сумеет усыпить бдительность Аритона, тем скорее получит возможность осуществить свой замысел. С наигранным смирением наследный принц нагнулся за сапогами. Тут же перед глазами у него возникло лезвие меча. Не выпуская оружия, Аритон сказал:

— Брось сапоги. Твоим ногам в них будет только хуже. Вини свою тупую гордость — это из-за нее ты лишился обуви. Как только почувствовал, что натираешь ноги, надо было сразу мне сказать.

Лизаэр подавил в себе желание ответить и встал. Чувствовалось, что Аритон утрачивает невозмутимость; он сейчас напоминал лису, очутившуюся в волчьем логове. Похоже, его магическим образом обретенное самообладание начинало ему изменять. Еще бы! После заточения в подземелье южной башни почти сразу же оказаться на изнуряющей жаре и потратить последние силы на переход! Лизаэр догадывался, что Аритон ослабел и потерял уверенность в себе. Подумав об этом, наследный принц не сдержал хищной улыбки. Вскоре охотник и дичь поменяются местами. Его противник сглупил, сохранив ему жизнь.

С наступлением темноты небо над Красной пустыней превратилось в черное бархатное покрывало с рассыпанными пригоршнями звезд. Но завораживающее зрелище было недолгим. Легкий ветерок, начавшийся в сумерках, к ночи заметно посуровел. Он свистел над дюнами и шуршал вздымаемым песком, и вскоре незнакомые созвездия заслонила завеса песчаной пыли.

Лизаэр и Аритон брели, пригнувшись и обмотав лица тряпками. Песчинки набивались им в рукава, попадали за воротник и больно царапали кожу. Ненависть и утомление загородили от Лизаэра окружающий мир; плотно сжав губы, он мысленно бормотал проклятия. Глаза слезились. Каждый час усугублял его отчаяние, пока ему не начало казаться, что свист ветра и скрип песка — это единственные звуки, какие всегда доносились до его ушей. Воспоминания о придворной жизни в Амроте потускнели, стерлись, превратились в нечто далекое и призрачное. Нежная красота его возлюбленной, оставшейся на Южном острове, представлялась теперь порождением воспаленного ума, уставшего сражаться с муками, которые доставлял телу каждый новый шаг.

Лизаэр утратил все чувства. Враг, идущий рядом, казался какой-то нелепой тенью в лохмотьях, наполовину скрытой песчаными вихрями. Был ли Аритон повинен в их нынешних мучениях, мог ли он исправить положение — это тоже не значило сейчас ровным счетом ничего. Страдания лишили Лизаэра способности задумываться о подобных вещах. Стремление выжить заставляло его час за часом тупо переставлять ноги. Когда же боль в мышцах и костях сделалась нестерпимой, наследный принц повалился на колени.

Аритон остановился. Его рука не потянулась к мечу; Повелитель Теней просто стоял, сгорбившись на ветру, и ждал, пока брат поднимется.

Внизу песчаные струи были еще сильнее и плотнее. Песчинки тысячами острых иголочек впивались в тело, и принц готов был вопить от боли. Кое-как Лизаэр ухитрился снова встать. Поначалу Аритон поддерживал его, а у наследного принца не хватало сил, чтобы оттолкнуть врага.

Когда в предрассветном небе начали меркнуть звезды, ветер утих. Песчаная завеса постепенно рассеялась. Унылый горизонт расцветился оранжевым светом восходящего солнца. Наконец-то Аритон решил устроить привал. Безразличный к голоду и жажде, Лизаэр растянулся на холодном песке в тени ближайшей дюны. Он почти сразу же заснул и проспал добрую половину утра. Когда он снова открыл глаза, все вокруг, как и накануне, было залито нестерпимо ярким солнечным светом. Как и накануне, его окружало бескрайнее пространство мерцающих дюн, где не было ни дорог, ни тропинок.

В воздухе стояла гнетущая тишина. Лизаэр огляделся. Аритон соорудил из рыбачьего плаща подобие навеса, дополнив естественную тень рукотворной. Она распространялась и на Лизаэра, но благодарности от него Аритон не услышал. Наследного принца мучила жажда. Мышцы болели так, словно по ним прошлись тяжелой палицей. И все же он достаточно восстановил свои силы, чтобы вспомнить о ненависти к Аритону.

Предмет ненависти сидел, скрестив ноги и зажав между коленями обнаженный меч. Волосы, одежда и кожа Аритона приобрели одинаковый песчано-пыльный цвет. Едва Лизаэр шевельнулся, как из-под слипшихся ресниц брата блеснули зеленые глаза. Для человека, проведшего ночь без сна, Аритон выглядел неправдоподобно бодрым.

— А ты, значит, не спал, — с упреком бросил ему Лизаэр, садясь. Песчинки, набившиеся в волосы, посыпались ему за шиворот. — Ты что, черпаешь силы из своей магии или боишься меня?

Губы Аритона тронула слабая улыбка. Нащупав заскорузлыми пальцами сосуд с водой, он протянул его принцу.

— Три глотка, ваше высочество. — Только голос выдавал его истинное состояние. — Прошлая ночь была первой в череде таких же ночей. Выпей, и я тебе отвечу.

Лизаэр промолчал. Ничего, наступит время, когда даже выучка раувенского мага не спасет Аритона от телесных страданий. Сохраняя собственные силы для этой минуты, наследный принц выпил положенные три глотка воды. Потом он растянулся на песке и снова заснул под бдительным взглядом своего врага.

Три последующих дня прошли без изменений. Тающий запас провизии был единственной ощутимой мерой времени. Ночи напролет оба изгнанника проводили в пути, пробиваясь сквозь песчаные вихри, не дававшие ни минуты отдыха. На рассвете они устраивали привал, вынужденные делить пространство под душным пологом рыбачьего плаща. Воздух пах раскаленными камнями, пустыня оставалась утомительно однообразной. Только на четвертое утро на востоке замаячил кратер потухшего вулкана.

Лизаэр лишь рассеянно скользнул по нему глазами. Трудности пути научили его беречь силы. Ненависть к Аритону Фаленскому в нем не исчезла, она дремала внутри, свернувшись как удав. Лизаэр шел, ел и спал, испытывая адские муки бесконечного терпения. Он видел, как Фаленит постепенно теряет силы, и это служило ему единственным утешением.

Аритон всегда был худощавого телосложения, а теперешние жажда и лишения иссушили его тело до предела; под кожей четко вырисовывались кости, на шее и висках было заметно биение пульса. Его руки утратили былую проворность. От избытка солнца и ветра его воспаленные глаза были окружены сетью мелких морщин. Сам осунувшийся и исхудавший, Лизаэр видел, что самообладание, помогавшее Аритону выживать, сжигало его изнутри. А от неотступного взгляда его воспаленных глаз Лизаэр буквально помешался на мысли об убийстве. Раувен и Картан совместными усилиями воспитали из Аритона такое чудовище, что только Дейлион-судьбоносец мог справедливо решить, куда отправить его дух после смерти.

На пятый день изгнания Лизаэр проснулся в знойный полдень. Рука и нога, оказавшиеся вне устроенного Аритоном полога, побагровели от солнечного ожога. Лизаэр провел языком по растрескавшимся губам. Аритону впервые не удалось увеличить своим колдовством тень от плаща. Смирившись с очередным ударом судьбы, наследный принц повернулся и не поверил своим глазам. Неужели минута, о которой он мечтал все эти дни, настала? Достаточно было мимолетного взгляда, чтобы увидеть: руки фаленского ублюдка уже не сжимали рукоятку меча, а вяло лежали на ней. Усталость свалила-таки раувенского чародея. «От этого сна он не проснется», — подумал Лизаэр.

Он поднялся бесшумно, точно хищник, не сводя с врага глаз. Аритон не шевельнулся. Наследный принц упивался своим диким, необузданным торжеством. Теперь ничто не помешает ему осуществить задуманное. С отрешенностью, которой сам же Повелитель Теней его и научил, Лизаэр наклонился и дотронулся до меча. Его прикосновение осталось незамеченным. Аритон крепко спал, утратив все ощущения. Не проснулся он и в тот момент, когда Лизаэр осторожно, по-воровски, снял у него с колена меч.

Тишину пустыни нарушил надтреснутый смех Лизаэра:

— Ублюдок!

Он поднял меч, блеснув дымчатым лезвием. Аритон не просыпался. Лизаэр пнул его ногой. Тело ненавистного врага распласталось на песке. Голова Повелителя Теней запрокинулась назад. На шее жертвы под кожей просвечивали жилы, словно приглашая Лизаэра одним ударом покончить с Аритоном.

Рука наследного принца застыла в воздухе. Как он мечтал об этом ударе, как предвкушал мгновение расплаты... и вдруг зрелище полной беззащитности своего врага прорвало что-то внутри самого Лизаэра. Замахнувшись, он располосовал по всей длине рыбачий плащ. Хлынувший в прореху солнечный свет высветил профиль Фаленита, чеканный, как на монете. Дрожа от возбуждения, Лизаэр улыбнулся.

Он едва не лишил себя удовольствия видеть, как его враг страдает, прежде чем умереть.

— Устал, ублюдок?

Лизаэр ногой перевернул обмякшее тело на спину. Он грубо встряхнул брата за плечо и увидел, как обрисовались под кожей исхудавшего Фаленита синие жилки. Даже после издевательств в подземелье Амрота Аритон делил провизию с предельной честностью! Это ошеломило Лизаэра, и он поспешил сосредоточить все внимание на лезвии меча.

Сталь полоснула Аритона по груди. По рваной одежде побежала тоненькая струйка крови, и Повелитель Теней вздрогнул. Одна рука у него погрузилась в песок. Не дожидаясь, пока враг встанет, Лизаэр ударил его по ребрам. Вместе с шумным выдохом он услышал, как хрустнула кость. Аритон дернулся и перекатился из-под разорванного полога на раскаленный полуденный песок.

Лизаэр, нависая над ним, двинулся следом. Наконец Аритон окончательно проснулся и открыл глаза. Губы его перекосились от боли. На лице, с которого были сорваны все лживые маски, заблестел пот.

Наследный принц праздновал свою жестокую победу.

— Не желаешь ли еще поспать, ублюдок?

Лизаэр с наслаждением следил, как Аритон скрючился, кашляя и судорожно хватая ртом воздух.

— Ну?

Острие меча было направлено Аритону прямо в горло.

Дыша, как выброшенная на берег рыба, Аритон прикрыл глаза. Он хотел что-то сказать, но вначале должен был собрать остатки сил. Пока он это делал, меч до крови оцарапал ему кадык.

— Я надеялся на более мирное расставание.

Лизаэр надавил мечом сильнее и увидел на воротнике Аритона расползающееся кровавое пятно.

— Тебе все равно не жить, ублюдок. Но не пытайся убедить меня, будто ты — жертва, обреченная на мученическую смерть. Ситэр знает, кто ты на самом деле. Маг, не смыкавший глаз несколько ночей. В твоей дьявольской голове роились замыслы, как расправиться со мной.

— У меня были другие намерения.

Аритон сморщился, борясь с подступающим кашлем.

— Если мне не удалось завоевать твое доверие, у меня осталось доверие к самому себе. Я не замышлял тебя убить.

Ему не удалось подавить очередной приступ кашля, и Аритон закрыл лицо руками. Он перепачкал ладони кровью, но все же сумел совладать с дыханием и продолжал:

— Возьми себя в руки и послушай. Согласно раувенским летописям, предки, от которых пошли наши королевские династии, явились в Дасен Элюр через Врата Изгнания.

— Меня не занимают исторические сказки. — Лизаэр оперся о меч. — Примирись с Этом, ублюдок, пока у тебя еще есть время помолиться.

Аритон не обращал внимания на сталь, царапающую ему горло.

— Четверо принцев пришли в этот мир через другие порталы. Летописи утверждают, что эти ворота сохранились и поныне. Иди на восток, к развалинам города... Мерт, так он назывался. За ним находится портал. Берегись развалин Мерта. В летописях говорится о каком-то проклятии, погубившем его жителей. Возможно, там еще остались злые силы...

Слова Аритона превратились в бормотание, перемежавшееся кашлем. Песок под его щекой стал темно-красным от крови. Кое-как зажав рану, он настойчиво шептал:

— У тебя есть шанс выжить. Не упусти его.

Наследный принц, решивший оставаться глухим к любым мольбам о пощаде, почувствовал, как его обдало холодом. А что, если в своих суждениях об Аритоне он был не прав? Что, если этот Фаленит, в отличие от своих предков, действительно имел честные намерения? Лизаэр медлил, не в силах нанести смертельный удар; мысли множились, путались, увлекая его в трясину ненужных рассуждений. Ему не давал покоя один вопрос, требовавший немедленного ответа: почему Аритон не убил его в самом начале, когда он, одурманенный и беспомощный, был выброшен в этот мир из Врат?

— Ты применял против меня свою магию, — с упреком произнес Лизаэр, удивившись собственному голосу. Приступ ярости погас, оставив после себя головокружение и ощущение слабости во всем теле.

Лицо Повелителя Теней болезненно сморщилось от неподдельного раскаяния. Лизаэр отвел глаза, но ответ Аритона достиг его ушей и пронзил сердце:

— А разве иначе ты выдержал бы ту первую ночь испытаний? Чем еще я мог укрепить твою волю? Ты не оставил мне ничего, за что я смог бы уцепиться. Ничего, кроме ненависти.

Слова эти были сокрушающе правдивыми. Лизаэр перестал давить на рукоятку меча.

— Зачем тогда ты рисковал, спасая меня? Я ведь бесконечно презираю тебя.

Наследный принц ждал ответа. Дымчатая сталь мерцала в его руке, и волны горячего воздуха искажали очертания лезвия. Если молчание было вызвано очередным трюком Аритона, эта дерзость будет стоить ему жизни. Рассерженный Лизаэр склонился над братом и увидел, что тот потерял сознание. Это не было уловкой. Лизаэр вновь оказался перед мучительным поиском решения. Один удар — и все выходки Фаленита навсегда прекратятся. Странно, но само оружие как будто сопротивлялось простоте задуманного убийства. Лизаэру показалось, что превосходный меч, специально выкованный, чтобы обрывать жизнь, призывал сохранить ее Аритону.

Многие оружейники Дасен Элюра пытались создать оружие, подобное этому, но безуспешно. Легенды утверждали, что предки Фаленитов принесли этот меч из другого мира. Пораженный необыкновенной гармонией линий и совершенством замысла, Лизаэр глядел на дымчатую сталь. Может, меч действительно был творением рук несравненно более искусных, чем человеческие? В первый раз Лизаэр признал, что династии Фаленитов и Илессидов, возможно, начинались не в Дасен Элюре, а в далеком и неведомом мире. Скорее всего, Аритон сказал ему правду.

Впрочем, он мог и солгать. Лизаэр навсегда запомнил спектакль, разыгранный Аритоном перед королевским советом Амрота. Пожалуй, то зрелище было лишь частью какого-то более обширного замысла, в который он втянул и жизнь наследного принца. Кто поручится, что Аритон не сплетет сети новых уловок? Логика подсказывала, что не поручится никто, но Лизаэр все равно ощущал странную неуверенность. Разрываясь между ненавистью к Фалениту и недоверием к тому, что двигало им самим, Лизаэр вдруг осознал: относительно поступков Аритона бесполезно строить догадки. Нужно принять однозначное решение, и сделать это он должен прямо сейчас. Чувствуя, как его опять захлестывает гнев, Лизаэр отшвырнул меч.

Сталь блеснула на солнце, меч врезался в уже располосованный рыбачий плащ. Лизаэр оглянулся на распростертое, не подающее признаков жизни тело своего брата.

— Пусть эта пустыня будет тебе судьей, — хрипло произнес он.

Злясь на то, что ему нещадно напекло голову, наследный принц отправился взять свою долю припасов.

Под провисшими лоскутами плаща его ожидал новый удар коварной судьбы: меч пропорол их последний кожаный сосуд с водой. На песке осталось лишь небольшое влажное пятно. Остальное пустыня жадно впитала в себя. Лизаэр в отчаянии ударил по песку кулаками. Желудок свело от ужаса, в мозгу зазвучал насмешливый голос Аритона: «Что ты знаешь о тяготах жизни?» И потом: «У тебя есть шанс выжить. Не упусти его...» Меч, торчащий в песке, казался обвиняющим перстом. Лизаэр отвернулся, но он не мог приказать мозгу не думать. Отведя глаза от одного неприятного зрелища, он тут же натолкнулся на другое: Аритон, неподвижно лежащий на раскаленном песке с окровавленным горлом.

Чувство вины заставило Лизаэра вскочить на ноги. Он бросился бежать. Тень покорно следовала за ним. Пот разъедал глаза, солнце жгло через одежду. Со всех сторон его обступали дюны. Только дюны.

— Пустыня отомстит тебе, ублюдок, — бормотал Лизаэр, не замечая, как от жары начал бредить наяву.

Аритон пришел в себя. Его по-прежнему окружала жаркая и безмолвная пустыня. Рот был полон крови, а каждое дыхание отзывалось резкой болью в груди. Неподалеку понуро висели лоскуты разрезанного плаща. Лизаэр исчез.

Аритон прикрыл глаза. Невзирая на чудовищную усталость и боль, он испытывал облегчение. О том, чтобы встать и идти, не могло быть и речи. Проницательность мага подсказывала ему: одно легкое у него повреждено и буквально плавает в крови. Но главное — с него свалился груз ответственности за жизнь своего единоутробного брата. Лизаэр сумеет добраться до вторых ворот. Это будет маленькая победа после пережитых ими мытарств.

Повелитель Теней проглотил слюну, перемешанную с кровью, и почувствовал, как заныло израненное горло. Он не питал к Лизаэру ни ненависти, не презрения. Разве сам он был лучше? Один Эт знает, сколько раз ему хотелось лишить брата жизни; проткнуть тем самым мечом, над которым он когда-то приносил клятву мира.

Аритон осторожно перевернулся на живот. Сломанные ребра впились в тело, добавив ему мучений. Воздух прорывался сквозь сгустки крови внутри, угрожая новым кровотечением. Повелитель Теней чувствовал, как его сознание меркнет и куда-то уплывает. Страшный кашель сотряс его грудь. Внутри все разрывалось от боли, мешая сосредоточиться.

Аритон медленно и терпеливо восстановил самообладание. Вскоре Колесо Судьбы сделает последний поворот, и тогда придет конец всем его страданиям. Но он не собирался покорно расставаться с жизнью. Смерть не одолеет его без последней схватки. Подкрепив свою решимость волей мага, Аритон пополз по песку в сторону рыбачьего плаща.

Когда он добрался до цели, кровь вовсю струилась у него изо рта и носа. Аритон ухватился за полу плаща и потянул на себя, чтобы хоть как-то прикрыть опаленное солнцем тело. Когда рваная ткань подалась, он заметил полоску знакомой дымчатой стали. Плащ выскользнул из онемевших пальцев. Аритон увидел свой меч вонзенным в опустевший кожаный сосуд для воды.

Из пробитой груди вырвался стон. Слезы злости и отчаяния капали на лезвие меча. Значит... Лизаэр презрел возможность выжить. Почему? Аритон уперся щекой в песок. Неужели чувство вины толкнуло наследного принца на такой поступок? Вряд ли он теперь узнает причину.

Но тогда все, что он старался сделать, оказывалось напрасным. Аритон взбунтовался; он не желал смириться с неотвратимостью поражения. Терзаемый воспоминаниями о лиранте, оставленной им в Раувене, он не мог отделаться от жуткого зрелища: благородный инструмент, на котором некому играть, весь покрылся пылью, а четырнадцать серебряных струн затянуты паутиной. Теперь к умолкнувшей музыке прибавились разбитые надежды. Вероятно, это все, чего он стоил в жизни, которая привела его к гибели под чужим солнцем.

Аритон закрыл глаза, чтобы отгородиться от нестерпимого зрелища пустыни. Но тут же перед его мысленным взором встали видения: живые, зримые и безжалостно обвиняющие. Аритон увидел фигуру верховного мага. С надвинутым на глаза капюшоном он напоминал статую, символизирующую возмездие. В поднятых руках патриарх Раувена держал меч Авара. С лезвия капала кровь.

— Это моя кровь, — умоляющим голосом произнес Аритон, и эхо отозвалось из закоулков его воспаленного разума.

Верховный маг молчал. Он глядел вниз, и капюшон затенял его лицо, исполненное печали и упрека. У его ног лежал труп в изорванной одежде голубого и золотистого цветов Амротского королевства.

— Я не убивал его! — в отчаянии выкрикнул Аритон.

— Ты не сумел его спасти.

Суровое лицо верховного мага дрогнуло и обрело черты Даркарона, карающего ангела, посылаемого Этом. Ангел стоял на палубе военного корабля, развороченной недавним сражением. У его ног лежал другой труп — на сей раз то был труп отца Аритона. В груди Авара торчала стрела, языки разгоравшегося пожара уже вплотную подобрались к нему.

Видя, как меч в руках Даркарона темнеет, удлиняется и становится черным древком Копья Судьбы, Аритон воскликнул:

— Эт милосердный! Неужели я неверно постиг глубину твоих тайн? Неужели во имя одной жизни я должен был погубить весь вражеский флот?

Карающий ангел нацелил копье прямо в грудь Аритону. Теперь пылающую картанскую бригантину со всех сторон окружали амротские военные суда, которым удалось уцелеть и выбраться из грандиозной магической ловушки, устроенной Аритоном. Создав рукотворную тьму, умело исказив направление всех звуков, он заставил амротские корабли вслепую воевать друг с другом. Семь из них были сожжены и потоплены.

С печалью в голосе Даркарон объявил:

— Ты признан виновным.

— Нет! — протестующе закричал Аритон.

Он заметался, пытаясь прогнать видение. Но чьи-то руки крепко схватили его за плечи и сильно встряхнули. Грудь вновь пронизала боль. Из горла, зажатого грязной ладонью, вырвался хриплый, с присвистом крик.

— Чтоб тебе в Ситэр провалиться! Не дергайся!

Аритон открыл остекленевшие глаза и увидел своего брата Илессида. Ладонь, которой он зажимал горло, была липкой от крови. Насильно приведенный в сознание, Аритон вздохнул и прошептал:

— Все пропало.

Боль мешала ему говорить, но он продолжил:

— Что привело тебя назад? Милосердие Эта или жалость?

— Ни то и ни другое.

Лизаэр начал проворно сворачивать рыбачий плащ в подобие толстого ремня.

— Скорее всего, Врата действительно существуют.

Аритон взглянул в его холодные синие глаза.

— Оставь меня здесь. Можешь не терзаться угрызениями совести.

Лизаэр пропустил эти слова мимо ушей.

— Я нашел воду, — сказал он.

Вытащив меч из пропоротого сосуда, он вложил оружие в ножны на поясе Аритона.

— Твоя жизнь — это твоя забота, но я не хочу быть повинен в твоей смерти.

Аритон почти беззвучно выругался.

Наследный принц связал концы самодельного ремня, встал и двинулся в северном направлении, волоча за собой брата. К счастью для Аритона, он почти сразу же потерял сознание.

Колодец находился в центре рощи деревьев-долгожителей. Сплетенные ветви обрамляли его, точно драгоценный камень. В первый раз Лизаэр набрел на колодец по чистой случайности. Теперь он торопился вернуться в рощу и успеть дотащить туда Аритона еще до наступления темноты. Если запоздать, ветер быстро занесет едва различимую тропку, которую он проделал, скатываясь со склонов дюн и вновь карабкаясь на них. Наследный принц едва переводил дух, сухой и жаркий воздух обжигал горло. Наконец, предельно уставший и измученный, он втащил Аритона под сень деревьев.

Вокруг было удивительно тихо. Лизаэр догадывался, что роща — творение рук какого-то мага. Трава, которая росла между узловатых корней деревьев, даже не шелестела. Не трепетала густая листва. Здесь правила тишина, подчиняясь иным законам, и в сравнении с этим миром уже дюны начинали казаться чем-то призрачным. Дни странствий по пустыне заметно ослабили недоверие Лизаэра к магии. Сейчас же состояние Аритона просто требовало магического вмешательства. Скорее всего, вода этого колодца обладала целебными свойствами и могла поставить Повелителя Теней на ноги.

Когда Лизаэр набрел на колодец, он еле волочил ноги, но первый же глоток из мраморной чаши фонтана мгновенно прогнал жажду и усталость. Тело вновь стало крепким и подвижным, словно пять дней странствий через пустыню никак не отразились на нем. Потом полуденное марево начало исчезать, и на горизонте проступили очертания разрушенной башни. Наследный принц собственными глазами убедился, что Мерт не выдумка. Перед ним сразу встал вопрос: как быть с Аритоном? С одной стороны, он ненавидел и презирал Повелителя Теней и не хотел его спасать, но с другой — чувство справедливости, присущее Илессидам, не позволяло Лизаэру обречь брата на смерть в пустыне.

Принц опустился на колени и развязал ремень, сооруженный им из плаща. Аритон был жив, о чем свидетельствовало едва уловимое дыхание. Кожа Фаленита была сухой и на ощупь холодной, а все тело — пугающе неподвижным. Пока Лизаэр приподнимал его за плечи, чтобы прислонить к мраморной, опутанной плющом чаше колодца, у Аритона из носа и рта беспрерывно катились капельки крови.

Серебристо-серая вода заполняла чашу до позолоченной кромки. Лизаэр нарушил ее гладь, зачерпнув воду сложенными ладонями. Подняв руки над лицом Аритона, он раскрыл пальцы. Несколько капель упало на пыльную щеку Повелителя Теней, остальная вода устремилась к его разомкнутым губам.

Аритон мгновенно очнулся. Мышцы напряглись, как тетива лука, глаза открылись. Сейчас они были не изумрудно-зелеными, а темными и жесткими, похожими на камень турмалин. Аритон застонал, по телу его прокатилась судорога. Не слыша тревожных восклицаний Лизаэра, он повалился на бок и уткнулся лицом в свои тонкие пальцы музыканта.

Лизаэр подхватил брата за плечо.

— Аритон!

Повелитель Теней отвел руки. Он выпрямился, лицо его сделалось мертвенно-бледным. Не обращая внимания на испуганного Лизаэра, он перевернулся и стал вглядываться в поверхность воды в колодце. Она вновь стала тихой и неподвижной. Отражая зеленое кружево плюща, она больше напоминала зеркальное стекло, чем воду.

Аритон втянул воздух. Все сгустки крови в легких куда-то пропали, как будто и не было страшных ран.

— Здешняя магия могущественнее, чем магия Врат.

Лизаэр отдернул руку, будто плечо Аритона обожгло его.

— Значит, колодец исцелил тебя?

Аритон криво усмехнулся.

— Будь оно так, я был бы благодарен этой воде. Я чувствую, со мной произошло что-то еще. Я ощущаю не просто исцеление, а какие-то глубинные перемены.

Аритон встал. Он начал сосредоточенно оглядывать каждое дерево, затем снова вернулся к располагавшемуся в центре рощи колодцу. Лизаэр с затаенной тревогой следил за его движениями. Пальцы Аритона скользнули под плющ и побежали по золоченой кромке. Поиски завершились едва слышным ругательством.

Лизаэр мельком взглянул на скрытую плющом резную надпись. Она была начертана на древнем языке, ныне доступном лишь тем, кто учился магии. Наследный принц подавил зависть и как можно более равнодушным тоном спросил:

— И что же там написано?

Аритон поднял на него ошеломленные глаза.

— Если написанное там — правда, тогда мы оба доставим Дейлиону-судьбоносцу еще немало головной боли, прежде чем Колесо Судьбы повернется для нас в последний раз. Похоже, некий маг по имени Давин подарил нам пятьсот лет жизни.

Повелитель Теней умолк, потом в сердцах выругался и опустился на траву.

— Я не знаю, брат, благодарить мне тебя за эту жизнь или проклинать за то, что лишил меня возможности умереть.

Лизаэр ничего не ответил. Пять дней в пустыне преподали ему жестокий урок терпимости. Сейчас он глядел на второго сына своей матери без ненависти и не ощущал особого желания задумываться над смыслом неожиданного подарка. С потерей Дасен Элюра, Амрота и возможности наследовать престол пятьсот дополнительных лет жизни казались ему тяжелой и безрадостной ношей.

Лиренда, Первая колдунья и официальная преемница Главной колдуньи Кориатанского ордена, гневно сверкнула глазами на младшую послушницу, сидящую по другую сторону стола. Руки девушки рассеянно теребили пучки лекарственных трав, которые ей надлежало мелко истолочь и пересыпать в стеклянные банки. Похоже, мыслями она была далеко и от этих банок, и от тяжелой ступы с пестиком, стоявшей тут же. В тишине, нарушаемой лишь криками мальчишек, которые ловили во дворе кур для повара, лицо Первой колдуньи медленно багровело. Черные завитки волос гневно подрагивали.

— Какой еще несусветной глупости нам теперь ждать от тебя, госпожа младшая послушница?

Элайра, чьи медно-рыжие локоны не могли усмирить никакие шпильки, упрямо глядела сквозь залитое дождем оконное стекло. За окном расстилался туман, не позволяя увидеть даже ближайшие окрестности. Элайра не знала солнца; вот уже несколько веков подряд небо над Этерой оставалось вечно затянутым этим туманом.

Лиренда продолжала разматывать нить своей нотации:

— Асандир несется вскачь на запад. Каждый маг из Содружества Семи находится наготове, а ты мне заявляешь: «Вторая ветвь не требует пристального внимания». У любой жабы больше чутья, чем у тебя!

Элайра оторвалась от окна и взглянула на рассерженное лицо Лиренды.

— Ситэр бы побрал эту вторую ветвь!

Девушка беспокойно мяла в руках незаконченный оберег, который предназначался для пастухов и помогал спасать новорожденных ягнят.

— Я совсем не это имела в виду, — добавила Элайра. Она могла не объяснять, что спешное путешествие Асандира и Дакара на запад свидетельствовало об исполнении великого Пророчества о Западных Вратах. Если над Этерой вновь засияет солнце, часть оберегов станет не нужна, ибо многие болезни исчезнут вместе с породившим их туманом. Однако среди кориатанских колдуний пророчиц не было; свои предположения и догадки они строили на основе видений.

Беспечная в своем бунтарстве, Элайра решилась высказать Первой колдунье совсем уж непростительный упрек:

— Почему бы нам не попросить Сетвира найти утерянный Путеводный Камень? Если этот удивительный кристалл вновь оказался бы у нас, Главная колдунья сразу бы узнавала обо всем, что затевается. Тогда бы нам больше не пришлось добывать сведения по крупицам.

Лиренда не удержалась от сдавленного восклицания, и ее гладкое, без единой морщинки лицо побелело. Элайра подавила в себе желание засмеяться. Хотя растерянное и подавленное состояние ее наставницы доставило девушке редкостное удовольствие, она сознавала, что серьезно нарушила незыблемые нормы этикета. Элайра упомянула о двух вещах, о которых даже в ближнем окружении Главной колдуньи старались никогда не говорить.

Магический кристалл круглой формы, называемый Путеводным Камнем, был потерян в хаосе, возникшем при вторжении Деш-Тира. Путеводный Камень был способен собирать воедино магические силы ста восьмидесяти кориатанок. Возможно, Сетвир знал о нынешнем местонахождении Камня, но Кориатанский орден традиционно относился к Содружеству Семи с глубоким презрением. Элайре была ненавистна глупая гордость ее наставниц, не позволяющая им обратиться к магам за помощью. Однако до сих пор она не отваживалась заявить об этом вслух. Теперь, наблюдая, как Первая колдунья приходит в себя, Элайра не раз пожалела о своей выходке.

— Мы научим тебя благоразумному и учтивому поведению, — нарушила звенящую тишину Лиренда, наклонив голову с грациозностью кошки, выслеживающей добычу. — Раз ты позволяешь себе вместо приготовления оберегов глазеть в окно и насмехаешься над принятыми в нашем ордене способами получения сведений, я приказываю тебе немедленно отправляться наблюдать за второй ветвью. Твой дозор будет продолжаться восемнадцать часов подряд. Если твоя непосредственная начальница хоть единым словом пожалуется на тебя, я доложу о твоем поведении Главной колдунье.

Лиренда порывисто вышла из работной комнаты. Шелест ее шелковых юбок на несколько мгновений заглушил стук дождя по оконным переплетам. Оставшись одна в пыльной и душной комнате, Элайра от отчаяния выругалась. Восемнадцать часов! «А если начнется ураган?» — с ужасом подумала она. Жаль, что ее способности не распространялись на все четыре природные стихии или хотя бы на огонь. Тогда бы она выполняла свои задания, сидя в тепле, а не страдая от тьмы и сырости. Увы, ее дарование, причем достаточно скромное, относилось к воде. Рассердившись, Элайра даже не подумала задуть свечу и убрать со стола банки. Бросив все как было, девушка сдернула с крючка свой плащ, распахнула ногой заднюю дверь и по выщербленным ступенькам сбежала в промозглость туманного и дождливого дня.

Здание, которое занимал Кориатанский орден, в давние времена принадлежало какому-то графу, и его привыкли называть домом старого графа. Мощеный внутренний двор блестел от дождя. В расщелинах между плитами зеленел мох. Низкие изгороди, некогда разграничивающие цветники, теперь скрывались в зарослях лопуха и буйстве колючих кустарников, побуревших от ранних заморозков. Из-за постоянного тумана ни плоды, ни злаки не созревали по-настоящему. Набрякшие стебли грозили ветру кулаками сгнивших, черных ягод. У кромки пруда сидела ворона, раскинув такие же черные крылья. Завидев Элайру, она нехотя поднялась в воздух. Смирившись со своей участью, юная колдунья уставила взгляд в воду, на мутной поверхности которой плавали сморщенные листья.

Затем с привычной решимостью Элайра поставила у себя в мозгу заслон, чтобы не обращать внимания на превратности погоды и собственное раздражение. Внешний мир постепенно растворился, уступив место тишине и покою, сопровождавшим ее полное внутреннее равновесие. И сразу же в ее голове возник слабый вибрирующий звук. Элайра узнала мелодичное пение второй ветви. Ветвями называли двенадцать каналов, по которым текли магнитные силы, питающие и поддерживающие Этеру. Элайра настроилась в лад со второй ветвью, затем слилась с нею, поворачиваясь то на север, то на юг, но постоянно оставаясь в пределах узконаправленного силового пучка.

Капли дождя стекали по ее волосам прямо за воротник, холодные, как льдинки. Элайра дрожала на ветру, но уже не замечала этого. С совершенством, достигнутым годами обучения, она соединила незримое биение второй ветви со своим разумом и водой пруда, образовав подобие сети. На испещренной дождем поверхности пруда появилась тень. Ее очертания сделались более резкими, вытянулись, и вот уже сформировалось видение... Седовласый маг и грузный пророк стояли перед заросшей лишайниками аркой Западных Врат, держа под уздцы взмыленных лошадей. Элайра запечатлела в памяти все подробности увиденного и продолжила наблюдение.

Остатки крепостных стен Мерта, словно почерневшие кривые зубы, торчали среди ржаво-красных песков. В свете заходящего солнца от них тянулись длинные тени. «Кем же были эти люди, решившие построить город посреди безжизненной пустыни?» — думал Лизаэр.

Аритон шел молча. За все время пути от колодца к развалинам Мерта он сказал лишь, что раскаленное солнце куда менее опасно, чем погруженные во тьму руины этого города.

— Лизаэр, что ты знаешь о своем даре? — вдруг нарушил молчание Аритон.

Заподозрив новую издевку, наследный принц обернулся к брату. Однако Повелитель Теней и не думал насмехаться. Он внимательно разглядывал проем в полуразрушенной каменной кладке; когда-то там находились боковые ворота.

— Ты умеешь собирать свет в пучок? Я спрашиваю, поскольку нам может понадобиться оружие.

Лизаэр предпочел бы не отвечать, однако ловушки, которые таил Мерт, заставили его сказать со всей прямотой:

— Меня никто не учил магии, как тебя. После бегства нашей матери король запретил всякую магию, оставив лишь искусство врачевания. Я упражнялся самостоятельно. Постепенно я научился сотворять что-то вроде молнии. Эта сила наверняка способна убивать.

За словами Лизаэра стояли годы одиночных исканий вслепую. По-настоящему управлять своим врожденным даром ему удавалось, лишь когда он был чем-то сильно рассержен или подавлен. Аритон выслушал его признание молча.

Лизаэр думал о брате. Какое странное противоречие: узкие длинные пальцы, явно не предназначенные для грубой работы, и мозолистые ладони, как у опытного матроса. Куда бы ни направлялись корабли, Аритону всегда находилось дело. Да и не только в море; при его остром уме и магических знаниях он мог заняться чем угодно. Если им действительно удастся покинуть Красную пустыню, то куда бы они ни попали, Аритон не пропадет и не растеряется.

А он сам? Сравнение было нелестным для Лизаэра. Он рос, воспитывался и учился, чтобы со временем сменить отца на королевском троне. Что ожидало наследного принца в изгнании? Кто признает там его королевское происхождение и, главное, кто станет ему повиноваться и хранить верность? Там явно хватает своих правителей. В мирное время ему, скорее всего, придется довольствоваться скромной должностью учителя фехтования или начальника стражи, а во время войны — бесславной участью наемного солдата. Он готовил себя к честному правлению и умелому ведению государственных дел, основанных на законах справедливости. Лизаэр недовольно поморщился, представив, что ему, быть может, придется убивать людей, действуя вопреки своим убеждениям. В душу вползало грызущее чувство собственной никчемности. За невеселыми размышлениями он как-то позабыл о дарованных пяти веках жизни.

Солнце почти зашло. Мерт был уже совсем близко. Остатки крепостных сооружений ветер превратил в каменные скелеты, опрокинутые и наполовину засыпанные песком. Сама крепость была не слишком большой, однако размеры каменных глыб, составлявших некогда части воротных башен, наводили на мысль, что строители города обладали большим могуществом, нежели люди.

Аритон поднялся на вершину холма, за которым начинались развалины города.

— Мерт славился своими непревзойденными резчиками драгоценных камней, — сказал он. — В гибели города повинен какой-то маг. Проклятие, обрушившееся на него, уничтожило всех жителей. Погибли все: от вельмож до последнего нищего. Более подробных сведений в раувенских летописях нет.

В глазах Повелителя Теней промелькнула настороженность.

— Не знаю, что мы встретим в этих развалинах.

Лизаэр спустился вслед за ним с крутого песчаного холма.

— Запустение, и ничего больше, — ответил он. Сопровождаемые лишь шумом ветра, братья достигли разрушенных крепостных ворот. За ними виднелась широкая улица, по обеим сторонам которой высились колонны, ныне подпиравшие небо. Город был пуст и мертв. Пахло раскаленным камнем. Братья отбрасывали длинные тени, бежавшие впереди них на длинных негнущихся ногах. Ветер тихо вздыхал, пролетая над многочисленными и давно погасшими очагами.

Аритон обогнул лежащую каменную статую.

— Похоже, город пуст, — наконец сказал он. — Но отнюдь не мертв. Давай-ка пойдем побыстрее.

Лизаэр, не обладавший магическим восприятием, мог только гадать, чем вызвано такое предостережение. Аритон вел его через разрушенные дворы, мимо изуродованных статуй и покосившихся крыш. Внутри Мерта стояла такая первозданная тишина, что даже негромкий звук шагов и хруст каменных обломков под ногами казались резкими и оглушительными.

Неожиданно Аритон схватил брата за локоть. Лизаэр удивленно вскинул голову. На фоне пурпурного неба кроваво-красным цветом мерцали разрушенные шпили. За ними виднелся изящный силуэт Врат, ведущих в иной мир. Мерцающая серебристая завеса внутри портала была отчетливо видна даже издали.

— Дейлион-судьбоносец, ты оказался прав!

Обрадованный Лизаэр улыбнулся брату.

— Еще засветло мы вырвемся из Красной пустыни.

Аритон почему-то молчал. Лизаэр попытался высвободить свою руку, но Аритон предостерегающе сжал ее еще сильнее. Глаза его указывали на какую-то тень впереди. Лизаэр пригляделся и понял, почему брат так встревожен.

Тень, скользившая по песку, была живой, совсем непохожей на тень, отбрасываемую упавшим карнизом. Она продолжала скользить вдоль разрушенной кромки бывшего дворового бассейна. Лизаэра поразило, что тень двигалась самостоятельно и не принадлежала никакому видимому предмету.

Аритон резко выдохнул.

— Вот оно — проклятие Мерта. Надо идти не останавливаясь.

Он поспешил вперед. Тень изменила направление и двинулась следом, держась чуть поодаль.

Предчувствуя беду, Лизаэр схватил брата за руку.

— Это существо подвластно твоему дару?

— Нет, — ответил Аритон, не сводя глаз с темного пятна. — А если и подвластно, то лишь отчасти. То, что ты видишь, — это не тень, а сгусток поглощенного света.

Лизаэр не стал допытываться, каким образом Аритону удалось распознать природу существа, преследовавшего их. Скорее всего, обучение у раувенских магов значительно расширило границы его восприятия.

Неожиданно тень вновь изменила направление. Словно капля чернил по наклонной поверхности, она побежала по песку, жадно потянувшись к первым людям, оказавшимся на улицах Мерта спустя пять веков после гибели города.

Аритон остановился и произнес какое-то слово на древнем языке. Лизаэр понял, что это заклинание. Затем Повелитель Теней протянул руку и сжал тонкие пальцы в кулак. Тень задергалась и забурлила, словно кипящая вода в стеклянном сосуде.

— Я пригвоздил ее.

Слова давались Аритону с трудом. На висках его блестели струйки пота.

— А теперь, Лизаэр, попробуй свой свет. Ударь быстро и со всей силой, какую сумеешь собрать.

Наследный принц поднял сомкнутые руки и открылся своему внутреннему восприятию, наполнявшему его существо с самого рождения. Он ощутил у себя на спине красноватый свет заходящего солнца. Можно было использовать дневное светило, перенаправив путь его лучей, но в это время суток силы солнечного света уже не хватило бы для борьбы с живой тенью. Тогда Лизаэр решил не менять путь естественного света, а воздействовать на тень Мерта светом рукотворным.

Воля пробудила спящий доселе дар, вызвав его из какого-то внутреннего источника, неподвластного разуму Лизаэра. Он ощутил появление силы лишь по слабому звону в ушах и покалыванию в теле. Лизаэр понимал, что его способ небезупречен, но не знал, как и что исправить. Он сосредоточился, собрал в сжатых ладонях всю доступную ему энергию, затем разжал их. Послышался сухой треск. Из рук вырвался изогнувшийся дугой поток ослепительно яркого света и ударил в песок, обдав жаром лицо Лизаэра. Когда перед глазами перестали мелькать разноцветные пятна, наследный принц увидел, что от тени не осталось и следа.

Аритон облегченно выдохнул. На его лице Лизаэр прочитал неподдельное восхищение.

— Ты замечательно справился. Неведомый маг наполнил эту тень своей сущностью, а сам он, насколько я могу судить, был склонен к жестокому принуждению. Если бы тень соприкоснулась с нами, она навязала бы нашему разуму повеление своего хозяина. Даркарон свидетель, добром бы для нас это не кончилось. Развалины да эта дрянь — вот и все, что осталось от Мерта.

Ободренный похвалой, Лизаэр зашагал увереннее.

— А почему тень оказалась такой чувствительной к свету?

Аритон тоже прибавил шаг.

— Произошла своего рода перегрузка. Эта сущность должна поглощать энергию для своей поддержки, но при этом вынуждена постоянно удерживать определенный баланс. Поэтому слишком мощный и быстрый приток энергии может просто сжечь ее.

Лизаэру не удалось спросить о том, что ожидало бы их, если бы он не сумел уничтожить тень. Из-под обломков каменного бордюра выскользнула еще одна такая же тень. Спустя мгновение к ней присоединилась вторая.

Аритон усилием воли создал на их пути невидимую преграду. Зеленые глаза напряженно следили, как тени извивались, пытаясь проникнуть сквозь магическую стену. Он усилил защиту, но в это время из-за опрокинутого пьедестала появились три новые тени.

— Эт милосердный, проклятый город просто кишит ими! — воскликнул встревоженный Лизаэр.

Он озирался по сторонам, пытаясь сохранять внутреннее спокойствие, чтобы, если понадобится, вновь нанести удар светом. Аритон молчал. Хотя до Врат было рукой подать, они казались недосягаемыми. Лизаэр поднял сомкнутые руки, напрягся и нанес удар по теням.

Свет с треском вырвался наружу, так что Аритон вскрикнул от неожиданности. Песок, камни и тени потонули в фонтане огня. Братьев обдало горячим воздухом, столб которого устремился вверх. Оглушенный, Лизаэр покачнулся, но крепкие руки Аритона ухватили его за плечо.

— Не останавливайся!

Лизаэр спотыкаясь двинулся дальше. Когда к нему вернулись привычные ощущения, его глазам предстало кошмарное зрелище. Их окружал, словно огромный пузырь, защитный купол, созданный Аритоном, а тени старались пробить защиту; они колотились о невидимый барьер, вились вокруг него. Неутолимый голод побуждал их любой ценой добраться до находящихся внутри людей. Лизаэр взглянул на брата. Аритон с бледным от напряжения лицом внимательно следил за атаками теней, мелькавших в надвигающихся сумерках. Лизаэр опасался, что, если брат исчерпает запас своих возможностей, Врата так и останутся недосягаемыми. С каждой секундой тени множились, и Аритону становилось все труднее поддерживать защитный купол.

Собравшись с силами, Лизаэр в третий раз ударил по теням. Рукотворный свет выжег целое скопище алчных темных пятен. Песок, по которому ступал наследный принц, казался ему куском раскаленного металла. Полный решимости вырваться из-под дьявольских чар Мерта, Лизаэр бросился бежать, сокращая расстояние, отделявшее его от портала. Аритон создал новую защитную преграду. Тени не отступали. Они появлялись отовсюду: из-под камней и из трещин в стенах, даже из песка. Все пространство кишело пятнами тьмы. Бежать стало невозможно, и братьям, окруженным вихрем теней, пришлось перейти на шаг.

— Мне кажется, свет привлекает их, — хрипло проговорил Лизаэр.

— А без света они давно бы нас одолели, — отозвался Аритон.

Его силы действительно были на исходе. Аритон сбился с шага и едва не споткнулся. Словно получив сигнал о слабости противника, тени еще плотнее окружили защитный купол, с нескончаемым упорством пытаясь пробиться внутрь.

Лизаэр подхватил брата, не дав ему упасть. Сосредоточившись, он нанес теням очередной удар. Мерт содрогнулся от взрыва. Со всех сторон посыпались обломки камней. Отчаяние помогло Лизаэру открыть в себе новые способности. Там, куда, попала рукотворная молния, расплавленный песок превратился в стеклянную поверхность. Взвыл поднятый взрывом ветер, и его порывы швырнули Аритона прямо на плечо Лизаэра. Теперь братья шли, крепко держась друг за друга.

— Ситэр их побери, неужели они так и не отстанут? — в ужасе закричал наследный принц, теряя последнюю надежду.

Хотя до Врат оставалось всего несколько шагов, сияние портала было скрыто за колышущейся завесой тьмы. Лизаэр подумал о том, что изгнание и так стоило ему потери всего, что составляло смысл жизни. Неужели теперь он лишится и самой жизни? Безграничное отчаяние захлестнуло наследного принца. Он собрал все оставшиеся силы и поднял руки для последнего удара. Будь что будет.

Аритон подхватил брата, когда тот раскрывал ладони.

— Осторожнее, Лизаэр.

Силой своей магии Аритон попытался сгладить его яростный удар, но опоздал и не сумел предотвратить последствия.

В небо взметнулась молния. Песок заклубился в объятиях огненного вихря, ударившего по земле, и громоподобное эхо сотрясло развалины Мерта. У Лизаэра подкосились колени. Аритон подхватил его, не дав упасть. Убрав все защитные преграды, он обвил брата руками и бросился вместе с ним к спасительному мерцанию Врат.

Тени сплелись в живую темную завесу. Аритон ощутил множество ледяных иголок, вонзившихся ему в тело. Какой-то из сущностей все же удалось пробиться к нему в мозг. Аритон пронзительно закричал, но его крик быстро оборвался. Его окружило белое сияние, и он погрузился в забытье.

Человек пересекает туманный лабиринт болота; зыбкая почва сотрясается от его шагов, а на пространствах открытой воды, окаймленных осклизлыми берегами, поднимается рябь. Под ногами чавкает болотная жижа, но человек не обращает на нее внимания и идет дальше, нащупывая кочки простым посохом, вырезанным из серого ясеня...

Вооруженные люди в меховых одеждах, сидя в засаде, вместе со своим бородатым командиром наблюдают, как из долины, скрытой за пеленой тумана, появляется торговый караван, везущий шелка и драгоценности...

Черное крылатое чудовище щурит красные глаза, взмахивает крыльями и ныряет с каменного уступа в облако, долгим и пронзительным свистом созывая своих сородичей...