Проклятый горный дикий край

Глава 7

25

В Иркутске пришлось задержаться на сутки. Во-первых, тут действительно жил один из его бывших подчиненных, так же пошел по милицейской стезе, и к нему следовало заглянуть, пообщаться, у него же переночевал, а во-вторых, нашел некоего Василия Кулика, что через некоторое время станет известным сначала как Иркутский монстр, а потом, как поймают — Доктор-убийца. Так вот, не будет никакого доктора-убийцы, споткнулся на лестнице и сломал шею.

По пути домой заглянул еще в Челябинск, там жила еще парочка будущих маньяков. Первый — Сергей Кашинцев, он же Хромой убийца, он же Убийца с тростью. Второй — Дмитрий Леонидович Гридин, он же Лифтер, он же Последний маньяк СССР. За ним пришлось заехать в Магнитогорск. Один повесился, другой спрыгнул с крыши, видимо вообразил себя чайкой Ливингстона… так наркоманиться надо меньше, а то целый кубик героина себе вкатил.

Из Челябинска отправился в Кемерово. Где скоро должен был отметиться Сергей Щербаков… Он же Красавчик, он же Паук.

Раздавив Паука, как это самое мерзкое насекомое, причем самым натуральным образом — задавил с помощью угнанного грузовика груженого щебенкой, Анатолий понял, что с этой охотой на маньяков банально оттягивает встречу с Верой. Так что, собравшись, поехал к ней.

В груди вдруг застучало, зашумело в голове.

— Ух… Даже в бою так сердце давно не долбится…

Позвонил, но дома никого не оказалось, оно и понятно — день-деньской, могла куда-то отлучиться.

— Оно и к лучшему… посижу на лавочке в себя приду…

К счастью вечных бабок на лавочке не оказалось, район новый. Зато много всякой ребятни и мамаш, что искоса посматривали на него.

— Толя?

Киборгин аж вздрогнул, как от удара электрическим током. Ждал-ждал и проворонил ее появление слишком глубоко уйдя в себя.

— Вера…

«Такая молодая и красивая», — подумал он, жадно ее разглядывая.

Он встал и невольно отступил на полшага, стоило только Вере сделать шаг к нему. Его вдруг обуял дикий липкий страх, что и от нее потянется шлейф разложения.

— Что с тобой? — спросила она, чуть нахмурившись.

— Н-ничего…

Пересилив себя, он сделал шаг вперед, потом второй и наконец оказался вплотную к ней, взял ее тонкие пальчики в свои и глубоко вдохнул, заметив, что все это время не дышал.

— Ты вкусно пахнешь…

— Духи…

Анатолий подхватил Веру и крепко обнял. Хотелось радостно смеяться.

— Прости меня…

— Что случилось Толя?

— Я расскажу… но давай не на улице.

— И правда. Идем.

Квартира являлась съемной, Анатолий выслал Вере деньги, чтобы не кантовалась по всяким общагам, так что мебели минимум и самая простая. Впрочем в это время все простое — железные табуретки с деревянным сидением, вот типичный образчик кухонной мебели.

— Ты голоден? Хотя, о чем это я? Конечно же голоден!

Вера засуетилась на кухне пытаясь готовкой замять возникшую некоторую неловкость. Это помогло, тем более что Анатолий принял в готовке самое активное участие, по крайней мере чистил и резал овощи. Сделали обычную жареную картошку, и помидорно-огуречный салат к нему.

Выпили немного белого вина.

Перешли в зал и сели в жутко неудобные кресла разделенные между собой небольшим журнальным столиком. Телевизора не было, вместо него стояла на четырех деревянных ножках большой ящик с радио совмещенного с проигрывателем пластинок.

Вера требовательно посмотрела на Анатолия.

— Даже не знаю с чего начать… трудно объяснить… даже мне самому это кажется почти бредом… а уж как все воспримешь ты… боюсь посчитаешь за психа…

— И все же… — проявила настойчивость Вера, взяв руку Анатолия в свои ладони.

— Хорошо… В общем… дело было так… едем мы в расположение и тут подрыв под моим «бардаком», не сильный… сейчас бы от него одна груда мятого и рваного металла осталась… но мне тогда хватило для легкой контузии. В общем в этот миг я увидел… — Киборгин еще раз взглянул на внимательно слушающую Веру и словно бросаясь с высоты в холодную воду, добавил: — Будущее.

Признаваться в том, что он вселился сам в себя из будущего и по сути является стариком, Киборгин не решился. Откровенно говоря, он уже сам начал сомневаться в этом, слишком все невероятно. Есть гораздо более правдоподобное объяснение и вот его он сейчас и озвучивал.

— Пойми пожалуйста правильно… эта картина была так ярка и реальна… наполнена столькими техническими мелочами, о которых мы сейчас даже не подозреваем… персоналиями, датами. В тот момент я не усомнился в реальности того, что видел ни на мгновение… и стал действовать исходя из этого видения. Сейчас понимаю, что поспешил… неправильно расставил приоритеты… просто сглупил действуя на первых впечатлениях…

— Но ты до сих пор считаешь, что это не плод воображения?

— Да.

— И что ты увидел?

— Из глобального… Распад СССР в 91-м году.

Брови Веры взлетели на лоб.

— Война… Нищета… Бандитизм. Военные стали одними из самых призираемых и нищих граждан страны… слово «патриот» — ругательным. Чтобы банально не сдохнуть с голоду шли в грузчики, а кто-то в стриптизеры и даже проституты, но больше в бандиты, другие словно бомжи добывали и сдавали цветмет… Ну и нам пришлось тоже окунуться во все это с головой…

— Ты поэтому решил…

— В том числе… но не только… все объясню… В общем увидев все это, я решил, что надо изменить как минимум свою судьбу, а как максимум — вмешаться в глобальную игру и из мусорной пешки, коих миллионы коими жертвуют походя, превратиться сначала в фигуру, а потом в игрока. Для этого требовалось найти стартовый капитал, для чего я решил остаться в Афганистане и накопить его за счет трофеев. И после того как у нас начнется разгул дикого капитализма, его значительно увеличить и с этого момента в геометрической прогрессии начинает расти риск для меня и еще больше для тебя… вот основная причина по которой я поступил так как поступил.

— Обезопасить значит решил так?

— Да…

— И что заставило тебя… изменить мнение? Или риск уменьшился?

— Риск остался. Мнение тоже не изменилось… я так же хочу тебя уберечь от всего этого… но я тогда поступил эгоистично и все решил самостоятельно… ты должна была знать и тоже участвовать в принятии решения…

Вера молчала. Пауза несколько затянулась, наконец она спросила:

— А что ты видел про нас?

— У нас плохая совместимость по группе крови… роды у тебя проходили тяжело… плюс у тебя с сердцем что-то, нельзя сильно волноваться… а поводы для этого были… и сейчас будут… не одно, так другое…

— Все плохо?

— Да. Не буду вдаваться подробности. Надо сразу найти хорошего врача, сначала тебе, чтобы поддержали сердце… не знаю, какой-нибудь медикаментозный курс, может даже операция нужна, в общем сначала провериться по полной, и потом ребенку сделать операцию на сердце… в Германии сделают, деньги на это теперь есть. У нас этого ничего не смогли…

— Вот как?..

Анатолий кивнул.

— А ты уже успел набрать стартовый капитал?

— Успел. На операции хватит с лихвой. Но нужно больше и чем больше, тем лучше.

— А сколько?

— Больше двух миллионов.

— Ого!

— Долларов.

— О-го-го!!! Так ты с этими деньгами мог бы…

— Мог бы… да не смог бы, — вздохнул Киборгин. — Думал уже об этом. Пусть это прозвучит высокопарно, но на чужбине я просто стухну, деградирую как человек, зная, что тут будет происходить. Не смогу смотреть безучастно. Я неразрывно связан с Родиной… и если я могу что-то изменить, а я могу, по крайней мере попытаюсь, то значит — должен. Я буду рвать врагов, жестоко и беспощадно… будут пытаться убить меня и если ты пойдешь со мной, то должна будешь к этому готова… На этот случай у тебя будут инструкции во что вложиться, деньги на такой случай в банке будут лежать, и во что ни в коем случае соваться нельзя, так что не пропадешь.

— Не говори так…

— Это жизнь. Но, тебе нужно быть готовой не только к моей смерти, но и к тому, что тебе придется самой наложить на себя некоторые ограничения в личной свободе, быть под постоянным приглядом охраны… и все равно это не может послужить гарантией безопасности. Так что очень хорошо подумай стоит ли во все это ввязываться.

Снова повисла тяжелая тишина. Долгая. Тягучая.

— Толя…

— Я понимаю, что это все звучит как дикий бред душевнобольного, но давай дождемся одной даты, не так уж долго осталось, и тогда станет ясно, видел ли я бред, сгенерированный травмированным мозгом, либо же… я действительно в какой-то момент подключился… к чему-то и видел будущее. В конце концов мозг штука темная, не изученная, и какими он обладает способностями никто толком не знает. Слышал версию, что в повседневном ритме жизни работает лишь десять процентов и вдруг в тот миг он вышел на режим вех ста?

— А что за дата?

— День милиции, в этот день в моем видении умер Брежнев.

— Кх-м… — поперхнулась девушка. — Да уж… дата слишком конкретная для бреда.

— Да. И если Брежнев не умрет в этот день, озвучат об этом только на следующие сутки, значит я больной на всю голову и мне нужно в дурку.

Посмеялись, но не слишком весело.

— Расскажи еще о будущем…

И он стал рассказывать. Об ощущении беспросветной безнадеги возникшей в начале девяностых, когда казалось что все, конец… о войнах, об интернете, о фильмах, музыке, о гендерной повестке, о том как вроде все начало налаживаться и тут учудили окраинцы продавшиеся западу за кружевные трусики… но вместо кружевных трусов получивших женские бронежилеты… и неизвестно, что он не успел увидеть ибо все шло ускоряющимся темпом к Третьей Мировой. И это тоже надо изменить… любыми способами.

Говорил до темноты, а потом Вера коснулась его губ своими губами…

— Иди ко мне…

26

С заключением контракта с Министерством Обороны для работы в Афганистане у Веры не возникло особых проблем, ибо с гражданским персоналом до сих пор наблюдался некоторый дефицит, требовалось восполнять гибель сотрудников, раненых и просто заболевших, да просто «залетевших» в конце концов. В общем текучка кадров было сильной.

После чего Анатолий с Верой заглянули сначала к родителям Киборгина, а потом и к ее. Далее заехали в гости к Спицину в Свердловск. У старшины милиции все оказалось под контролем, причем во всех смыслах этого слова.

— Все сколько-нибудь значимые молодежные группировки под нашим влиянием.

— Отлично. Денег хватает?

— Более чем.

— Что по детским домам?

— В них пока залезть не получается, нужны воспитатели с педагогическим образованием, но я пока придумал другой метод воздействия на потерявших берега руководство.

— Это какой же?

— Террор этого руководства и воспитателей. Типа есть банда бывших воспитанников, что мстят «за все хорошее» и требуют выполнения своих служебных обязанностей от сих, до сих. Беспредельщиков поломали так что они теперь по больничкам будут кантоваться, а новым лидерам денег на мелочевку подкидываю, но в обмен на нормальное поведение. Пока так.

— На данном этапе нормально, — одобрил Киборгин.

Хотя, как считал Анатолий, то, что до сих пор существует такое явление, как детские дома, это позор Советской власти. Для начала все эти секретари горкомов, обкомов и прочих «омов», а также всяческие парторги должны были усыновить по два-три ребенка, каждый депутат должен был взять по ребенку, все эти министры и прочие, кто получил от государства высокие посты, а значит и причитающиеся им социальные блага, тоже взяли бы по детдомовцу… глядишь и решился бы вопрос.

Вот до чего Анатолий терпеть не мог Сталина, но вот у него и его сподвижников были приемные дети, а вот у нынешних правителей их почему-то нет. Слишком далеки они стали от народа…

И вот Ташкент.

— Постарайся не отходить от меня далеко, — сказал он Вере.

— Хорошо, — кивнула она, будучи в курсе о неблагоприятной обстановке в приграничной с Афганистаном зоне, причем опасаться надо не только местных, но и как бы своих, что иной раз хуже врагов, потому как от своих подлости не ждешь.

Сразу улететь на место не имелось возможности. Потому как их разделили бы по разным пунктам назначения и чтобы решить вопрос с нужным назначением для Веры, пришлось задержаться на несколько дней. Поселиться при этом пришлось в общежитии.

Тут под вечер к нему прибегает Вера.

— Толя… кажется там тот самый случай! В соседнюю комнату завалилось пара прапорщиков и уговаривают девочек выпить!

Киборгин вскочив с кровати быстро выглянул в окно выходившее на фасадный двор. Там маячил усиленный комендантский патруль.

— Твари… Так и есть.

Быстро добравшись до комнаты, где происходило непотребство.

— О, мужики… дайте и мне стаканчик… трубы горят…

И прежде чем они успели как-то отреагировать двумя ударами положил их на пол.

— Что вы делаете⁈ — взвизгнула одна из женщин.

Остальные тоже выглядели ошарашенными и напуганными.

— Тихо. Вер… объясни им ситуацию. Покажи патруль, что ждет сигнала от этих ублюдков…

С этими словами Анатолий связал прапорщиков бельевой веревкой натянутой под потолком, а и засунул им кляпы из полотенец.

Все девушки по мере объяснения Верой происходящего посмотрели аккуратно в окошко.

— Не может быть…

— Как же так?..

У девушек был шок. Неприятие. Ну да, поверить, что подобное возможно в самом передовом государстве сложно. Ведь такое может быть только на загнивающем Западе у капиталистов.

— И что теперь?..

— А теперь девушки, мне нужно перетащить их в укромное место, а потом связаться с КГБ.

— А почему тут не дождаться их?

— Патруль, не дождавшись сигнала и их самих, сам войдет в здание, чтобы понять, что пошло не так. Ну и освободит их. Хотите, чтобы эти уроды гуляли на свободе и потом других девушек всяким баям продавали или на ночь сдавали желающим отведать молодого и красивого тела?

— Нет! — хором с возмущением воскликнули они.

— Тогда надо их оттащить в место, где их не сразу найдут.

— Давайте на чердак! Тут недалеко лесенка и дверь закрыта на честное слово!

— Откуда знаешь? — спросили ее подруги.

— Ну… — замялась она и неожиданно покраснев. — Туда ходят в общем… парочки.

— Хи-хи-хи!

— Отлично!

Убедившись, что в коридоре пусто, они всей толпой добрались до чердака и Анатолий затащил пленников наверх.

— Милая… сходи в мой номер… возьми мой магнитофон и насколько кассет.

— Ты собрался поставить музыку? Или хочешь заглушит их вопли ею?

— Нет, — засмеялся он. — Такие вопли ничем не заглушить. Так что я все сделаю тихо… Надо их показания записать, у меня там как раз функция записи есть.

— Поняла. Сейчас.

— Спасибо девушки за помощь и вам лучше сейчас всем разбежаться по разным комнатам.

— Не дуры, понимаем.

Девушки тоже умчались.

Прапорщики тем временем пришли в себя и задергались. И еще сильнее заворочались выпучив в страхе глаза, когда Анатолий достал складной нож.

— Не трепыхайтесь, не поможет.

Пришла Вера с магнитофоном.

— Вот…

— Спасибо. Сходи куда-нибудь… тебе на это не стоит смотреть.

— Нет… ты сам сказал, чтобы от тебя далеко не отходила.

— Хм-м… тоже верно. Ну что же твари, начнем с предварительных ласк, чтобы поняли, что шутить я не намерен и вы для меня враги хуже духов и для получения нужных мне сведений я буду резать вас как тех самых духов.

Нож легко вошел в плоть, достал до кости, после чего Анатолий с силой его провернул.

— М-м-м!!! — замычал и забился словно в припадке пытаемый.

— Итак скоты, меня интересует вся схема связанная с девушками. Кто придумал, кто покрывает… Фразы о том, что вы типа не понимаете о чем я, что я ошибся, что все не так я подумал, и тому подобные отговорки не принимаются и будут наказываться. Итак, кто хочет облегчить душу первым. Давай ты.

— Ы-ы! Тибе ко…

Договорить прапорщик не сумел, вырубленный новым ударом. Снова вставил кляп и Киборгин отрезал ему мизинец отчего тот снова пришел в себя и замычал от боли.

— Ребят, мы так долго развлекаться можем. Пальцев у вас много. Давай теперь ты.

Второй участник преступной группы обмочившись стоило только Анатолию подвинуться к нему поближе, пальцев лишаться не захотел и запел соловьем.

— Ты как? Нормально? — Спросил Анатолий у Веры.

— В полном. Даже не екнуло ничего. Сама бы их на куски разорвала.

— Вот и отлично.

С полученными показаниями, Киборгин отправился в комендатуру звонить в Москву знакомому маршалу. Бороться с этой гидрой в одиночку по принципу киношных героев он не собирался. Зачем, если есть возможность спихнуть на кого-то другого? Вот если реакции не будет, тогда да, придется начать личную войну.

— Дозвонился?

— Ага… Соколов клятвенно пообещал сегодня же переговорить с Андроповым. Так что если пойдет все как должно, то скоро в местных магазинах возникнет повышенный спрос на вазелин. Да и патефонные иголки станут жутким дефицитом.

Вера фыркнула.

— Ох уж этот ваш армейский юмор…

— Какой есть… не зря же говорят, что, кто в армии служил, тот в цирке не смеется.

Вера уж откровенно хохотала, не столько от шутки, сколько от хорошего настроения, что все получилось.

27

— Разрешите, Юрий Владимирович?

— Проходите Сергей Леонидович… — кивнул секретарь ЦК КПСС.

Андропов оставил пост председателя КГБ после смерти Михаила Суслова в мае.

— Что это за срочный разговор у вас появился, что нельзя было доверить телефону?

Маршал Соколов покрутил пальцем осмотрев при этом кабинет.

— Чисто. Можете говорить.

— Мой человек, вышел со мной на связь и передал мне одну крайне тревожащую информацию, что может нам сильно помешать если, ее вбросят в критический момент… на финише.

— Что за информация? — тут же напрягся Андропов.

Маршал Соколов сделал по-военному четкий доклад о возникших нелицеприятных явлениях с принуждением завербованных для работы в ДРА женщин к сексуальным связям. И что это не отдельные эксцессы, а отработанная схема.

— Несколько женщин при этом уже пропало… это я успел выяснить по своим каналам. Остается только гадать что с ними.

Маршал, протянув листок, добавил:

— Здесь все персоны, что смог выявить мой человек. У него еще есть аудиозапись допроса. Передаст ее кому я укажу. Ситуация паршивая и реагировать надо немедленно, иначе…

Андропов сжал губы и прищурился, что говорило о том, что он в бешенстве, правда непонятно отчего больше: из-за сложившейся ситуации или возможных последствий для него.

— Я все понял Сергей Леонидович… меня могут обвить в некомпетентности если выяснится, что сие явление возникло в бытность мной главой ГКБ… и раз уж на этом посту так обосрался, то… Или что еще хуже — в потворстве этому мерзкому явлению.

Ударить действительно могло сильно, ведь именно при Андропове КГБ сильно расширило свою сферу деятельности практически на все аспекты жизни общества. И тут такое.

— Так точно, — кивнул Соколов, вспомнив, что именно на этот фактор напирал «информатор».

— Что за человек кстати?

— Я сам его награжу, Юрий Владимирович. Не стоит беспокоиться.

— Понимаю вашу заботу и опасения за своего человека, Сергей Леонидович, опять же опасаетесь, что завербую, но я ведь все равно узнаю, это будет несложно, — сделал намек на улыбку Андропов.

— Майор Киборгин, Анатолий Леонидович, — со вздохом ответил маршал.

Не то, чтобы у него были какие-то особые планы на этого майора, но вдруг? Таких людей, коими можно заткнуть любую дыру, полезно держать подле себя.

— Еще раз благодарю, Сергей Леонидович. Меры будут немедленно приняты. Вполне возможно, что это чья-то провокация… целенаправленный подкоп под нас. Очень уж мерзкое явление. Такое если бы вскрылось в нужный момент заляпало бы с ног до головы. Не отмыться.

— Я тоже так подумал.

«Надо еще разобраться с в конец охреневшими тыловыми крысами-билетчиками обдирающих боевых офицеров, а то может под меня мину закладывают… так мы ее под Устинова переведем», — подумал при этом Соколов.

Когда маршал ушел, Андропов, сняв телефон и позвонив нынешнему главе КГБ Федорчуку, затребовал:

— Виталий Васильевич, мне необходимы все данные на майора Киборгина, Анатолия Леонидовича. Срочно. — И зайди ко мне. Есть разговор.

Прошло несколько часов, за которые секретарь ЦК КПСС дал необходимые приказы Федорчуку по формированию специальной следственной группы для направления ее в Ташкент, принесли затребованную папку с личным делом.

Особенно его заинтересовали последние листки в которых говорилось о начавшихся в отношении майора проверок в ответ на «сигналы».

— Какой однако интересный и противоречивый персонаж… — скупо усмехнулся Андропов. — Герой… отличник боевой и политической, член партии и… при этом устроил в батальоне бордель… да еще солдатский, что видимо особенно сильно ударило по самолюбию всяких офицеров, ха-ха! Так… а почему нет на эту тему докладных от батальонного особиста? Оговор недоброжелателей? Или еще и этот особист в деле?.. Ведь оплата «чекисток», — поморщился Андропов, — идет из трофеев… Ладно, бордель — дело добровольное в отличие от того, что творится в Ташкенте… и вполне возможно, что не только там. Что до трофеев… Ну что же, я добро помню и забуду об этом…

Андропов снова снял трубку и опять позвонив председателю КГБ, приказал:

— Все мероприятия с проверками в отношении майора Киборгина, Анатолия Леонидовича прекратить. Немедленно.

Андропов снова полистал дело майора, нашел пометки о том, что Киборгин установил союзнические связи с местными племенами и участвовал вместе с ними в операциях против мятежников. Тоже за долю в трофеях.

Снят с понижением в должности. Местечковые интриги. Знакомо.

«Ничего, сейчас Соколов его восстановит, еще и орденок какой даст… „За службу Родине“ скорее всего, но и правда, заслужил…» — подумал он.

— Протеже генерал-майора Громова. Громов… Громов… Предложил найти союзников среди хазарейцев и аймаков, как еще один фронт против пуштунов, — вспомнил он, ибо сам чуть ли не в последний день своей работы главой КГБ подписал приказ на начало разработки и реализации этого плана и уже нашли несколько перспективных фигур. — Хм-м… а не Киборгин ли настоящий автор этой идеи учитывая его активные шашни с белуджами? Он вообще на идеи богат. Те же планеры… просто и эффективно. Да и идея со штрафбатом вполне может от него исходить, подсуетился для себя… Какой, однако интересный персонаж. Перспективный. Надо бы его взять на заметку… может пригодиться.

28

В Афганистан Анатолий с Верой попали только через три дня после инцидента. Прапорщиков на всякий случай вечером спустили в подвал и там они связанные дождались прилета московских чекистов, что их приняли и взяли пленку с допросом. Киборгин на всякий случай ее скопировал. Благо магнитофон двухкассетный.

— Батальо-о-он! Сми-ирно! Равнение на середину!!!

Стоило только Анатолию появиться в пределах видимости и заметившие его первыми солдаты сначала заулыбались, а потом загудели и никакие приказы командиров «отставить шум» не помогали. Но вот Киборгин поднялся на небольшую трибуну и уже весь батальон восторженно орал.

К радостным выкрикам солдат добавился придурковатый смех гиен не понимающих что происходит и оттого разволновавшихся, что заставило уже засмеяться штрафников, а некоторые и вовсе стали подражать смеху гиен.

Анатолий испытывал в этот момент противоречивые чувства. С одной стороны он тоже был рад такой бурной встрече со стороны простых солдат, а с другой… это было не очень правильно.

«Ну и причины радости бойцов скорее всего лежат в несколько иной плоскости», — подумал он.

Но вот активные восторги утихли, и майор смог наконец говорить.

— Надеюсь вы рады меня видеть не только потому, что вместе со мной приехала группа… психологической разгрузки?

По строю солдат вновь колыхнулась волна смеха с похабным оттенком.

— Так же надеюсь, что в мое отсутствие вы вели себя прилично и мне не придется никого наказывать.

Тут строй прогудел с невнятным оттенком раскаяния.

— Это плохо… Папа вернулся и наведет порядок среди заблудших детишек и кому надо сделает а-та-та ремнем по попе… И дам сладкого примерным своим детишкам.

Солдаты вновь заржали и вместе с ними гиены.

Прошла официальная процедура назначения.

— … К торжественному маршу… Шагом марш… Запе-евай!

Солдаты бодро зашагали по плацу выбивая пыль сапогами.

Теплое место, но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звездная пыль — на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед,

Не нажатый вовремя спускной крючок.

Солнечный день, в ослепительных снах!

Группа крови — на рукаве,

Мой порядковый номер — на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этом песке,

Не остаться на этих камнях.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!!!

Чуть переделанная Анатолием песня Виктора Цоя действительно зашла солдатам. Пели с чувством, особенно припев, последние строчки прямо-таки с надрывом. Хотя опять-таки это могло сказываться предвкушение от новых встреч с «чекистками», не говоря уже о послаблениях в службе и нормальной еды.

«Надо бы нормальные инструменты купить… электронные, хотя бы пару-тройку гитар», — подумал Анатолий.

Неожиданно перед глазами встала яркая картинка из фильма «Безумный Макс. Дорога ярости», а именно слепой гитарист.

Киборгин аж головой встряхнул, прогоняя наваждение, а то он в следующий момент представил свой батальон как этаких воинов полураспада, и они такие носятся по дорогам Афганистана… да и сам он трансформировался в этого урода с маской на лице.

— Вот дичь какая лезет… долбанный Голливуд. Это все жара… Да и гитариста первым грохнут.

По возвращении в свой дом, в котором кондиционер наработал арктический мороз, по крайней мере так казалось на контрасте с уличной жарой, Анатолий застал Веру всю в слезах.

— Что случилось⁈

— Ничего…

— От «ничего» слезы не льются Ниагарским водопадом. Говори кто виновен, и он пожалеет, что родился на свет…

— Тогда уж ты, — улыбнулась она.

— Я⁈ — изумился Анатолий.

— Ну да… твоя песня…

— Вообще-то она не моя… я же говорил…

— До десятого ноября — твоя.

— Хм-м… Ну ладно… И что с этой песней?

— Очень уж за душу взяла… Вы ведь действительно на войне…

— Ну да… сильная вещь… особенно в нашем контексте… — согласился он. — Слушай Вер…

— Даже не начинай.

Девушка при этом преобразилась, вот была заплаканная и вся такая несчастная, а тут превратилась в фурию.

— Да ты даже не услышала…

— Я и так поняла, что ты хотел сказать. Расчувствовалась от песни, про сердце опять вспомнишь… Так?

— Так…

— Дескать мне тут не место и захочешь спровадить в безопасность. Верно?

— Верно.

— Так вот — не поеду.

— Вер…

— Нет. Если уж на то пошло, то там мне только хуже будет. И раз уж ты так беспокоишься за мое сердце, то именно здесь мне будет спокойнее всего ибо дома я буду беспокоиться о тебе каждый день с утра до ночи, а здесь только пока тебя рядом нет. Вот и думай, где нагрузка больше.

— Ну да… так-то тогда ты права… — признал Анатолий доводы.

— То-то же… Кстати, чем я тут буду заниматься? А то продавать у вас тут нечего, магазинов нет.

— Хм-м… ну да… да и торговлей занимается Кристина, если уж на то пошло.

— Вот и я о чем. Может в…

— Нет, в госпиталь я тебя точно не пущу, даже не заикайся. Во, придумал. Займешься культурными мероприятиями. С этим у нас в батальоне полный завал. Купим инструменты, группу создадим, наверняка среди бойцов найдутся музыканты, что хотя бы три аккорда смогут взять… может еще что придумаем… но тут как получится.

— Хорошо.

29

Встретился Анатолий и со своей троицей старшин. Вечером и даже немного нарушил сухой закон выставив несколько бутылок пива с вяленой рыбой к нему.

«Может квас начать делать?» — подумалось ему.

— Здорово, братва!

— Здорово командир!

— Ну вы дали жару конечно… завалить подпола. Думал как-то помягче начнете, а это прибережете на крайний случай для совсем уж тупых.

— Не… это не мы, — криво усмехнулся снайпер Митрохин. — Для него планировали укус пауком. Немного снотворного в компот, потом зашли и сделали бы все дела. Но в тот день случился боевой выход и этот план реализовали на его сменщике.

— А кто тогда? Духи?

— И не духи.

— Ладно, рассказывайте по порядку, а то в штабе я ничего толком не узнал.

Штаб, кстати сказать, перенесли из-под Герата в Шинданд.

— Как ты уехал, — начал Городин, — погнали на операцию, все пошло по… плохо пошло, — поправился старшина, стрельнув глазами в сторону Веры. — Такое впечатление, что местность вообще не разведывали ни разу. Духи там подготовились, знали, что мы к ним рано или поздно заявимся, ну и вжарили нам по первое число. В итоге тридцать шесть человек погибли и больше сотни ранены. Фактически батальон потерял роту. Били в основном по голове колонны и центру, иначе подпол бы сдристнул, вот честно, я уже готовился пробить колеса, чтобы не ушли… Но вот прилетели «грачи», хе-хе… ну и начали бомбить.

— И тут выстрел, — подхватил Митрохин. — Я при группе управления понятное дело состоял. Эти штабные кретины никого не послали на склоны. Ссыкуны… все им казалось, что если при них будет большой отряд, то это безопаснее. Такое впечатление, что забыли все наставления на такой случай. При этом я четко определил, что стреляла СВД, звук сами знаете какой специфический, ни с чем не спутать. И что ты думаешь командир?

— Что?

— Выяснилось, что подстрелили его автоматной пулей 7,62.

— То есть стрелял свой, — понятливо кивнул Киборгин.

— Ага, попытался шифроваться, сменив пулю, дескать духи завалили. На близкой дистанции не критично. А там рукой подать для нормального стрелка.

— Нашли кто такой умный и дерзкий?

— Вычислили. Некто Ярослав Звенигородский. Снайпер. Взял командование взводом на себя и повел людей в атаку. В общем единственный снайпер кто оказался на территории противника. Остальные оставались при колонне.

— Там еще история мутная была, — снова взял слово Городин, — командир его взвода застрелился.

Майор хмыкнул. Случалось и такое на войне. Людей захлестывает такая паника и ужас, что они, чтобы избавиться от него идут даже вот на такие крайние меры.

— А точно застрелился?

— Вот и мы гадаем… больно уж все один к одному. Лейтенант там правда действительно был тот еще трусишка… мог и сам… а могли и помочь. Я склоняюсь к этой версии.

— Почему?

— Ярослав залетел на «дизель» за убийство офицера, так что опыт есть.

— О как!

— Угу.

— А за что?

— Не знаем. И что будем с ним делать командир? Как бы во вкус не вошел.

— Да не… — махнул рукой Митрохин. — Для чего завалил взводного и подпола понятно.

— И зачем? — спросил майор.

— Да затем же, зачем и мы собрались «кусать» фалангой варяга. Летеху убрал, потому как он сковывал его движение, тот все никак не реагировал на приказ атаковать, находясь в прострации. При этом не факт, что выжил бы, поведи он их за собой, ведь Ярославу требовалось пробиться назад к хвосту колонны. Ну а подпола грохнул, чтобы прежнего комбата вернули. Он из новеньких, победитель в составе роты, а награды не получил, а хочется хе-хе… да и потом не хотел по жесткому Уставу дисбата служить. А то с чего бы такая радость у солдат?

— Ясно. Ну а дальше, что было?

— Третий претендент на командование батальоном заболел тифом, — сказал Мтрохин. — Тут как ни береглись, а все же случилось несколько заболевших солдат.

— У четвертого случился ботулизм. Добавили в еду немного из вздувшейся консервной банки.

— Пятый слег с гепатитом. У местных как раз вспышка случилась после очередного «афганца». Приходили к нам за помощью… Взяли немного мочи, вновь усыпили и напоили, ха-ха.

— На этом собственно все встало. Больше никто не захотел ехать командовать дисбатом. Может быть и послали кого, но тут засуетился наш особист, сгонял в штаб дивизи. То ли совпадение, то ли еще что, но после этого как отрезало. И вот неделю провели без командира батальона.

Анатолий понятливо кивнул.

«Мог и особист повлиять, вспомнив наш разговор о том, что батальон создан специально под меня с конкретными целям для будущего генсека, — подумал он. — И вот убедившись, что неугодных убирают, решил что и его могут так же ка непонятливого вскоре убрать, засуетился…»

— Возвращаясь к нашему стрелку, надо с ним что-то делать, — сказал Митрохин.

— А зачем с ним что-то делать? — пожал плечами Городин. — Пусть дальше служит. Считает что все в норме и пусть дальше так же думает.

— Как бы во вкус не вошел. Не понравился офицер — шлеп его автоматной пулей во время боевого выхода. Оно нам надо?

— Ну да… — согласился снайпер с товарищем. — Соблазн большой может возникнуть. А то и вовсе начнет чувствовать себя вершителем судеб…

«Видимо что-то из личного, только Федор смог себя сдержать», — понял Анатолий.

— Может самого его грохнем? — вдруг произнес до сих пор молчавший Карский.

— Нет, зачем? Решительный пацан… нам такие нужны. Просто надо мозги ему вправить, сказать что знаем о произошедшем и даже благодарны. И даже наградить. Надо его на отделение для начала продвинуть…

— Снайпера? — удивился Митрохин.

— Ну да… Ну значит просто наградим… если не должностью, так кое-чем другим.

Все понятливо хмыкнули.

— В общем вызовите его ко мне. Я с ним поговорю. Но чтобы не начал дергаться, скажите, что я хочу его отметить за тот бой.

30

— Разрешите, товарищ майор?

— Заходи.

— Товарищ майор, рядовой, номер двадцать два, по вашему приказанию прибыл.

— Молодец. Вольно. А теперь садись на стул, разговор будет непростым и неформальным. Давай-давай, не тянись, присаживайся. Газировочки вот хлебни.

Вера поставила перед Ярославом бутылку местной газировки.

— Э-э… спасибо.

— Ты отчаянный пацан Ярослав, завалить подпола это сильно. А перед этим грохнуть летеху…

— Кхе-кхе-кхе! — закашлялся Звенигородский. — С чего вы…

— Не думай, что ты самый умный Ярослав и не дергайся. Если бы я хотел тебя за это прижать по закону, то ты давно стоял бы у расстрельной стенки. Но я тебе благодарен. Какими бы причинами ты ни руководствовался делая то, что сделал, ты мне помог вернуться на батальон, что для меня очень важно. Просто, во-первых, я хочу, чтобы ты больше так не делал, офицеры в нашем дисбате по большей части говно, но и без них никуда, дефицит опять же даже таких. А во-вторых, я за это тебя даже хочу наградить.

Ярослав выпучил глаза.

— Наградить⁈

— Ну да. Вот только ты штрафник и официальные награды вам не полагаются. Потому все чем я тебя могу поощрить сейчас, это перевести в преторианцы… ну или как вы их называете — шакалы. Более того, ты не только будешь получать свое по графику, но и выбирать с кем, а не как жребий ляжет.

Ярослав аж сглотнул.

— Н-нет… я останусь в роте…

— Неожиданно. А чего так?

Тот только пожал плечами.

— Не знаю… не хочу в шакалы…

— Пацанские закидоны?

Ярослав снова только дернул плечами, чувствуя себя неуютно во время этого разговора.

— Влечет блатная романтика? — продолжил допытываться Киборгин.

— Нет… у нас люберецких синие не в чести. К чему эти вопросы, товарищ майор?

— Я хочу понять, что ты за человек, Ярослав.

— Зачем?

— Ты неординарная личность. Такими кадрами как ты, способные на поступок, умные люди не разбрасываются, а я смею надеяться все же не дурак. И я хочу понять с кем имею дело. Ведь армия не навсегда, ни для меня, ни тем более для тебя. Вот что ты собираешься делать после армии?

— Не знаю…

— Ну перед службой ты чего-то ведь хотел?

— Да ничего я не хотел если честно… даже как-то не задумывался особо… Чего я мог хотеть? Жил в обычной рабочей окраине… звезд с неба не хватал… обычный троечник, путь мой дальнейший известен, какой-нибудь ПТУ, завод… все как у всех.

— Понятно. За что на «дизель» залетел?

— Офицера ударил… со смертельным исходом.

— Причина?

— Да гнида был… вот честно, товарищ майор, есть такие люди… гнилые… что любят унижать других просто так… С ним даже другие офицера старались лишний раз дел не иметь. О чем-то это да говорит. Вроде по мелочи цеплялся и особо не придраться, тут клюнет, здесь уколет, особенно когда дежурным был, все время докапывался… Мне вообще иной раз казалось, что он пидор… В итоге как-то все накопилось, ну и однажды у меня настроение совсем ни к черту было, а тут снова он докапывается… точно педик, я уже в этом уверен, таким своим поведением скрывал свои пристрастия и домогательства… не выдержал и врезал… а удар у меня хорошо поставлен… у нас во дворе… в обще не важно… ну вот вмазал ему апперкотом, чистый нокаут, упал как подрубленный столб… а у нас там пол бетонный… ну и треснула у него черепушка, как гнилой орех.

— За такое на зону должен был попасть.

— Сделку заключили… мне два года дисбата, а я все выставляю как случайность, дескать просто толкнул старлея, а тот споткнулся и неловко упал. Командованию части ведь тоже яйца бы оторвали, особенно политическому отделу за произошедшее, если бы вскрылось систематическое издевательство со стороны офицера.

— Понятно. Ладно. Но право выбора я тебе оставлю. А еще заплачу денег, много. Хватит чтобы перебраться куда-нибудь получше.

— А смысл, товарищ майор? Там хоть пацаны знакомые…

— Дело твое. Я к тому, что могу тебе помочь потом на гражданке. Просто не теряйся и мы поговорим о будущем более предметно, когда дембельнешся. Ну все, ступай.

Ярослав ушел явно озадаченный, а Вера спросила:

— Толь, зачем он тебе? Для чего ты его решил приблизить?

— Собираю команду, дорогая.

— Что в нем такого?

— В том, что он человек без будущего если не считать за таковое обычное прозябание.

— Таких большинство.

— Да, но этот уже себя показал, и я смог его подцепить. Я пообещал ему плату за свершенное убийство, сделанное им в мою пользу, пусть и в собственных интересах, что отложится у него на подкорке в простой схеме: убийство равно деньги. Война так или иначе деформирует его и когда он вернется на гражданку, то найти себя ему будет сложно. Очень сложно стать вновь обычным и жить серой жизнью. Такие как он в итоге пополнят криминальные структуры. Но я хочу перехватить его и сделать своим штатным киллером.

— Кем?

— Убийцей по найму.

— Хм-м…

— Да дорогая, мне понадобятся и такие люди.

— А-а… а Митрохин?

— Не уверен… Точнее он с удовольствием замочит какого-нибудь явного врага государства. Скажем Бжезинского или там Сороса. Даже внутренних откровенных гнид из числа так называемых воров в законе тоже завалит с радостью. Но, ему потребуется мотивация, объяснить, почему этих людей надо убить. Но как быть с теми, кого я знаю, как скрытых внутренних врагов, но для прочих это обычные люди ничем себя особо не запятнавшие? Навальный, Ходорковкский, Березовский, прочие коррупционеры и агенты запада, имя им Легион.

— Ты про тех… из видения? — нахмурилась девушка.

— Про них родимых. Сам бы их сволочей всех придушил.

— Но…

— До десятого ноября я продолжаю действовать исходя из того, что все виденное мной истинно. Вот если ничего не подтвердится, то всегда можно все остановить…

Вера кивнула, принимая такую позицию.

— И вот для таких людей нужен киллер попроще, что не станет особо заморачиваться с идейной составляющей и отработает их просто за гонорар. Надо только еще пару-тройку человек подыскать, а то одному действительно слишком много целей получится ибо несть им числа…

— Думаешь Ярослав из таких?

— Да.

— Это не опасно держать его так близко?

— Опасно конечно… в идеале подобные заказы надо отдавать на, как будут говорить, аутсорсинг, но у меня таких возможностей нет. Потому придется держать их очень близко и очень хорошо платить, а также контролировать.

Вера на это только вздохнула.

— А вот эта Кристина… она тоже в твоей команде?

— Надеюсь ты не ревнуешь?

— Вот еще!

— Но да, планирую сделать ей такое предложение.

— И чем она у тебя будет заниматься?

— Тем же, чем и сейчас, только в на порядок большем масштабе.

— Ты серьезно⁈

— Более чем. Ты представляешь какой это прибыльный бизнес?

— Не очень…

— Да я сам до конца не представляю, но знаю, что очень. При этом вложений минимум. Так что если удастся его монополизировать, то… это просто гигантские деньги на которые корабль к Марсу запустить можно! Ха-ха-ха!!! Не смотри на меня так… девушки, что захотят, не сильно напрягаясь заработать своим межножьем всегда были, есть и будут. Так почему бы это все не взять в свои руки для пользы дел? Опять же если их подгрести под себя, то можно будет контролировать по медицинской части и хоть немного снизить заболеваемость СПИДом. А эта болезнь ужас какая коварная…

С возвращение командования батальоном майору Киборгину подтянулись обратно белуджи и огнепоклонники.

Появилось и еще одно небольшое новшество.

— Толя, тут такое дело… в общем есть две новости… — начала Кристина.

— Хорошая и плохая?

— Верно. С какой начать?

— Давай с плохой.

— С нашими девочками не все хорошо получилось… сорвалось там в Союзе что-то и они в лучшем случае через несколько месяцев к нам попадут. В наличии как ты знаешь сейчас всего дюжина, что маловато.

— Это да, маловато. А теперь давай хорошую.

— Есть вариант восполнить недостающие вакансии местными. Даже с запасом.

— Да ладно⁈

— Да.

— Как тебе это удалось?

— Я еще до твоего отпуска прозондировала почву на этот счет. Но если с огнепоклонниками все ясно, то откуда остальные об этом узнали, ума не приложу.

— Какие остальные?

— Дравиды какие-то и еще не пойми кто…

— Белуджи, наверное, успели растрепаться… И несмотря на замкнутость жизни общин информация разлетается стремительно. Парадокс. Хотя конечно все логично, ведь если не будешь знать, что происходит вокруг — сдохнешь. Так что сбор информации у них налажен хорошо и ушами не хлопают.

— Ну да, наверное… Девушки понятное дело не первый сорт и даже не второй…

— Но нам и третий сорт — не брак!

— Да… На вид конечно страшненькие…

— И не на такое встанет, особенно если в темноте, ха-ха!

— Я тоже так думаю, особенно если подштукатурить, как вы мужики говорите… — поддержала смех унтер-офицерша. — Не то оказались бесплодными, не то еще что-то, я не очень поняла, разведенки наверное или просто вдовы. В общем племена явно хотят спихнуть лишние рты и при этом еще заработать. Так что, брать?

— Бери конечно. Проверь только, чтобы не больные были, а то не хватает нам еще всякого разного.

— Проверю конечно.

— Чего кстати хотят за них?

— Оружие и боеприпасы конечно. Еды. Надо тебе договориться по цене. Со мной на эту тему никто разговаривать не станет.

— Ладно, поговорим.

Дравиды эти как оказалось своих женщин самым натуральным образом продали в среднем за пять «калашей» и ящик патронов. Брали обычные винтовки типа «бур». В итоге таких фактически рабынь в батальоне оказалось двадцать штук, еще столько же наемных, так что общее число женщин колебалось в районе полусотни.