Проклятый код

Проклятый код. Жизнь

Свои две последние записи, перед тем как я окончательно забуду прошлый мир и надеюсь, что он отпустит меня навсегда, давая тем самым мне шанс идти по своему пути дальше, я посвящаю ее свое жене Мюриэл. Той, что была со мной всегда рядом и была со мной так мало. Наша совместная жизнь мужа и жены, как короткий миг, вспыхнула маленькой искрой, так и не разгоревшись большим пламенем. Иногда, кажется, словно ее не было совсем. Но даже те кратковременные моменты, что мы пережили вместе, приносили нам бесконечное счастье и наслаждение.

Вскоре после нашего Соединения в совместном Сиянии с ней, в мире произошли события, которые несли в себе скрытые знамения способные предостеречь все сообщество спаунов от зарождающихся угроз. В мире людей росла убежденность, что пора спаунов ставить под контроль. Но мы все отнеслись к угрозам с большой долей безответственности, считая себя вне надвигающейся опасности и не придавая значения признакам нарождающегося зла. Мы пребывали на самой высоте своего пьедестала, вершина которого находилась высоко за облаками и мы не видели того что происходит внизу, там на земле. Как боги Олимпа мы предавались беспечному созерцанию жизни, даже не заметив, как однажды люди осознав свою силу, низвергли несчастных обитателей священной горы, предав их забвению, сделав из них истуканов для своих утилитарных нужд.

Шовинизм в отношении спаунов на бытовом уровне присутствовал в сознании людей всегда. Особенно, эта враждебность, ярко проявлялась в маргинальных слоях общества. Дальше она прорастала в слои среднего класса, где были сочувствующие представители, осознававшие свою уязвимость в социальной конкуренции между людьми и спаунами. Всем было ясно, что людям невозможно конкурировать со спаунами ни в одной отрасли экономики или науки. Люди с тревогой следили за тем, как начинает расти число спаунов захватывающих все значимые области человеческого социума и бытия. Первенство в управлении промышленостью, наукой, в социальной сфере — все это вдруг стало сосредотачиваться в руках небольшого сообщества из новой генетической расы. И если ранее люди не придавали особого значения спаунам, считая нас редкостными существами из пробирки, то теперь они осознали, что мы можем размножаться, создавая себе подобных с улучшенными качествами и свойствами. Мы не болели, мы жили дольше, мы были умнее, а в противовес нашим выдающимся возможностям людям постоянно приходилось бороться с болезнями, отвоевывать у смерти каждый год жизни, постоянно приспосабливаться к меняющимся условиям. К тому же продолжительность жизни людей, их здоровье и развитие интеллекта теперь зависели от нас — от нашей лояльности к людям. Но, несмотря на перевес в своих возможностях влиять на жизнь мы проигрывали в одном — в количестве и тысячелетнем опыте выживания. Несколько миллиардов людей и всего чуть более двухсот тысяч спаунов, не считая тотемитов, репликантов и черных спаунов. Мы поднимались на пьедестал утопающий в благах, а все больше и больше людей переходили в разряд касты иждивенцев цивилизации.

Сначала миллионы людей лишились рабочих мест, будучи вытесненными с производств высокотехнологичными роботами управляемыми нейронными сетями и искусственным интеллектом. Несколько миллиардов были вынуждены жить на так называемый ББД безусловный базовый доход, без каких либо перспектив найти себе применение в будущем. Спауны наоборот были очень востребованы и запросы цивилизации в их использовании росли с каждым годом. Но это запросы не всей человеческой части цивилизации, а лишь самой маленькой и самой обеспеченной. Она состояла из миллиардеров и богачей, руководителей государств и чиновников, суперучёных ставших новой генерацией представителей общества занимающихся наукой и получивших гигантские состояния благодаря коммерциализации своей исследовательской деятельности, руководств самых известных мировых университетов, боссов международной мафии — все тех, кто мог причислить себя к суперэлите цивилизации.

Особняком стояло новое человеческое общество, занятое терраформингом Марса и освоением перспективных для жизни спутников планет гигантов. Они тоже очень сильно нуждались в спаунах, особенно в их обособленной разновидности репликантах. Потому что сами люди не сильно горели желанием отправляться в новые наполненные опасностями миры. Чаще этот путь избирали отчаянные сорвиголовы, которым не сиделось на Земле, не страшила черная пустота космического пространства, идущий из нее смертельный холод, радиоактивное излучение, ядовитые атмосферы из метана и серной кислоты, жуткая гибель от разгерметизации космических кораблей, прошитых насквозь небольшими шальными метеоритами, изматывающее одиночество дальних перелетов. Эти люди отлично уживались со спаунами и репликантами, понимая, что без них они не смогут обжить новые миры и не рассматривали их как соперников, но наоборот, как близких друзей и союзников. Все же их было мало, так как ресурсы Земли, ее возможности не могли обеспечить широкий поток разумных существ, коими были люди, в обживаемое космическое пространство.

Мюриэл страстно мечтала попасть в один из таких миров, на Марс. Это была ее мечта, посвятить себя деятельности терраформинга. Она с детства занималась растениями. Помню, как я несколько раз помогал ей в ее большой оранжерее править ДНК нескольких растений, от которых она никак не могла добиться заданных свойств. Я трепетно вспоминаю эти маленькие эпизоды из детства. Помню, как однажды, я взял ее руки, и мы вместе держали тонкий стебель Дальневосточной жимолости. Мы вместе с ней провели секвенирование ДНК растения, поменяли гены в аллелях закрученной спиралью цепочки. Ее прекрасные удивленные глаза благодарно смотрели на меня и ее восхищенную улыбку, которую она подарила мне. Впрочем, тогда ее восхищение тут же перешло в детскую наивную злость соперничества.

Чтобы попасть в колонию на Марсе, она создала несколько образцов растений, которые прекрасно существовали в условиях схожих с атмосферой этой планеты, где почти девяносто пять процентов составляет углекислый газ, а кислород и азот едва вместе дотягивают до четырех процентов. Она решила сложнейшую задачу, при которой растения смогут выжить в очень холодной и очень сухой атмосфере. Это были мхи вида Syntrichia caninervis произраставших в самых засушливых районах земных пустынь. Их уникальная способность накапливать из скудной влагой атмосферы воду и удерживать кислород давала надежду на то, что если решить проблему с их быстрым ростом и приспосабливаемости к недружелюбной среде Марса. Так открывался путь для решения первостепенной проблемы — диссипации атмосферы планеты. Слабое магнитное поле и солнечный ветер вызывали очень сильную потерю газов в атмосфере. Атмосфере образующей тонкий, всего одиннадцать километров, слой. Ее мхи помогли бы создать первый, так необходимый растительный покров способный существовать без защиты куполов. Дальше в ее силах было создать и другие образы растений нужных для успешного терраформинга. Она ожидала приглашение от компании, основанной Илоном Маском, человеком, открывшим массовую колонизацию красной планеты.

Я в отличие от нее не имел каких-либо предпочтений в своей деятельности и не тяготел к работе с геномом. Занимался этим лишь эпизодически, используя свой дар изредка. Один из близких друзей Кларка человек Алтман Леманн уговаривал меня заняться проблемами безопасности в области синтетической биологии. Он возглавлял Федеральную Полицию Австрии и был представителем Интерпола в этой стране. Он с тревогой говорил о растущем количестве преступлений в области синтетической биологии. Международные криминальные организации от уголовников до террористических групп стали активно использовать в своей деятельности достижения в этой области. Я согласился лишь на должность внештатного сотрудника и занимался по большей части, давая консультации, иногда принимал участие в сложных расследованиях. Согласись я на должность сотрудника, то получал бы достаточно хорошую зарплату, но, несмотря на это я все же отказался полноценно войти в штат Федеральной Полиции Австрии.

Меня ничто не держало на Земле.

Поэтому, когда Мюриэл предложила отправиться на Марс, я с радостью согласился. Осталось только дождаться приглашения от компании Илона Маска и стартового окна. Кларк и Эва отнеслись к нашему решению испытывая двоякое чувство. Их опечалило скорое расставание, так как это означало очень долгую разлуку. Но они были рады, зная, что на поверхности планеты враждебной ко всему живому мы все же будем в большей безопасности. Их опасения были не беспочвенны — нарастающие тенденции негативного отношения к спаунам, практически не оставили ничего от былого восхищения новой генетической расой. Усугубил это и очередной общемировой кризис. Миллионы людей находясь за чертой бедности, проживая на ББД, пытались найти виноватых, и нашли их в лице спаунов. Кларк уже не так часто ходил к своему любимому фонтану Доннера опасаясь, стать жертвой различных нападок и оскорблений со стороны людей. С большой опаской спауны появлялись на улицах города в темное время суток в неблагополучных районах Вены.

Улетая из международного аэропорта Вена-Швехат самолетом американской компании, мы не знали, что Мюриэл видит Кларка и Эву последний раз в своей жизни. Мы не знали, что в скором времени губительные события начнут происходить так быстро и стремительно, что катастрофа застанет нас всех врасплох.

Старт работ с образцами растений необходимых для терраформинга, происходил в Хоторне, где находились основные производственные мощности и лаборатории Спэйс Икс, а в дальнейшем все образцы проходили длительные, тестовые высаживания на каменистых склонах старого вулкана горы Маунт Худ, примерно на высоте трех тысяч метров над уровнем моря.

Миссия к Марсу в которой мы принимали участие, планировалась, как самая масштабная за всю историю. Несколько космических кораблей в результате ее успеха, доставили бы на поверхность Марсабольшое количество необходимых грузов для терраформинга планеты. Миссия запускала мощный процесс преобразования всей планеты. Кроме этого готовился целый отряд из репликантов, которые уже с поверхности Марса готовились к дальнейшему путешествию к спутникам планет гигантов к Титану, Европе и еще дальше к звездам. С одним из репликантов нам удалось подружиться. Его звали Рой Батти, он представлял генерацию репликантов Нексус-6 созданных в корпорации «Тарелл». Чрезвычайно мужественный и отважный космодесантник. Миссия его команды бросала еще более дерзкий вызов. Компания «Спэйс Икс» создала лазер, мощностью более 10000 петоватт. Сфокусировав такой мощный луч с помощью плазменных зеркал, они рассчитывали создать точку в пространстве, где материя дробится настолько сильно, что остаются лишь электроны и ядра. Данное воздействие по расчетам приводило к разрыву «ткани пространство-время» именно в этот разрыв отправлялся Рой Батти со своим экипажем на новейшем космическом корабле. Их задача достигнуть звезд в поясе Ориона. К сожалению, он не знал того, что я увидел в нем — компания «Тарелл» ограничила срок его жизни, внедрив в его ДНК беспощадную биохронометрию. Я видел неумолимый эпигенетический секундомер в его генах. Мои силы и возможности позволяли мне изменить метильные группы, присоединившиеся к цитозиновым основаниям, чтобы остановить часы, ведущие обратный отсчет его жизни, но я ничего не мог предпринять. Таково было соглашение между людьми и спаунами. Именно так пожелал Альберто Гирландайо. Мы не могли вмешиваться в дела компаний проектирующих репликантов. Это предопределило судьбу Роя Батти, сделав ее горькой и трагичной. В будущем он смог вернуться на Землю и попытался встретиться со своим Создателем, чтобы задать ему вопросы. Но его товарищей уничтожил хладнокровный убийца из особого отряда полиции, а сам Рой Батти погиб так не получив ответа.[13]

По причинам эпической масштабности до стартового окна оставалось чуть менее 780 суток — наиболее благоприятные условия для осуществления мисси. Покончив с делами в Хоторне, мы отправились в небольшое местечко примерно в восьмидесяти километрах от Портленда у подножия горы Маунт-Худ продолжить тестирование и работу с геномом «первых марсианских растений», как прозвала Мюриэл своих питомцев.

Должность главного смотрителя национального парка, где располагалась гора Маунт-Худ, занимал спаун, тотемит, в нем объединились два биологических вида человека и медведя Гризли. Он и обладал специфической статью характерной для медведя, очень большого роста, почти три метра — мы рядом с ним выглядели, как два маленьких кролика, а его руки, наделенные невероятной силой, запросто могли раскрошить твёрдую древесину североамериканского красного дуба. Рост, сила, выносливость позволяли ему, запросто прогулочным шагом, забраться на вершину Маунт-Худ на высоту почти три с половиной тысячи метров, чтобы спасти незадачливых альпинистов новичков. И потом нести их на себе, насвистывая веселый мотив, несколько миль вниз не делая привалов для отдыха. С тяжелым взглядом, почти полностью тёмно-коричневых медвежьих глаз и с косматой шевелюрой волос, как у медведя, он напротив обладал открытым, веселым и добродушным характером. Его звали Джеки Джекинз, но он предпочитал и безоговорочно настаивал, чтобы все его звали не иначе, как Балу. В честь одноименного персонажа медведя из произведения Киплинга — наставника Маугли.

— Поверьте, это был самый первый тотемит, медведь обладающий сознанием человека и душой медведя, настоящий учитель, — говорил он про медведя Балу и громко смеялся.

Мы быстро с ним подружились.

Однажды он решил нам устроить экскурсию по своим владениям и показал нам невероятное место — водопад Рамона у подножия Маунт-Худ. Мы остановились на пару дней в том месте, где лучше всего было видно всю красоту водопада. Это было потрясающе, вода падала по бесчисленным каменным уступам, образуя кружевной каскад из небольших водопадов. Уступы, обросшие изумрудными мхами, делали общий вид сказочным, казалось, вода стекала по нефритовым ступенькам, образуя фантастическую по красоте картину из мифов Древнего Китая. Мы в течение двух дней приходили в точку наилучшего обзора, стояли на небольшом деревянном мосту, наслаждаясь прекрасным зрелищем. Балу, видя, как мы очарованы водопадом, заговорщицки подмигнул и позвал нас за собой.

— А теперь эксклюзивная экскурсия, только для моих самых близких друзей. Я вам покажу то, что не знает здесь никто кроме меня.

Мы спустились с моста в небольшой распадок. Немного пройдя узкой едва заметной тропой, петлявшей среди уступов, оказались перед небольшой, но плотной стеной воды.

— Давайте ребята, смело шагайте вперед, — смеясь, подтолкнул он сначала меня, а потом Мюриэл.

Я шагнул сквозь прохладную воду и оказался в небольшом гроте, за моей спиной смешно повизгивая, отфыркиваясь от холодной воды, появилась Мюриэл. Я сразу обнял ее, пытаясь согреть. Наконец, как мощный ледокол, разбивая в разные стороны струи воды, ввалился Балу. Он улыбнулся, грустно покачав, головой сказал.

— Ребята, подождите еще не время, следуйте за мной. Этого вам не покажет никто кроме меня.

Он указал на большой темный проход справа от нас. Он сам едва помещался в этом коридоре, он был тесен для него, казалось, что он вот-вот окончательно застрянет, как известный медвежонок в кроличьей норе. Балу кряхтел, ругался в полголоса, но упорно шел, вперед ведя нас за собой. Через некоторое время мы оказались в еще одном просторном гроте, но он разительно отличался от предыдущего. Эхо, отражаясь от его каменных стен, говорило о его больших размерах. Вода, стекая мощным потоком, широкой стеной, закрывая грот от посторонних глаз. Но сквозь нее пробивалось яркое солнце, наполняя пространство вокруг светом, а водяная пыль в воздухе преломляла солнечные лучи, и казалось, все вокруг играло разными цветами, медленно перетекая из одного цвета в другой, создавая невероятную картину из жанра причудливой цветной фантасмагории. В центре сводчатого потолка падал небольшой поток воды, выбив за тысячелетия полукруглое углубление в полу.

Балу молча смотрел на наши восхищенные лица. Он подошел к потоку воды в центре и провел своей широченной, как снеговая лопата ладонью, с короткими толстыми пальцами по струям воды.

— Вода тёплая. Она тает на вершине Маунт-Худ, — он показала указательным пальцем вверх, — стекает по внутреннему руслу скрытому толще породы и нагревается от магмы, становясь горячей, там же она наполняется растворенными минералами, солями, становясь целебной. Потом попадя на небольшой ледник охлаждается, умягчается, отдавая лишнюю соль, и становится теплой, весьма комфортной температуры. Кроме этого, чувствуете? — Балу присел и положил ладонь на каменный пол, — пол пещеры теплый, это магма нагревает «тело» спящей старушки Маунт-Худ, — он задумчиво посмотрел на нас, — правда это невероятно? — и, сделав многозначительную паузу, тихо произнес, — это самое романтичное место на Земле для двоих влюбленных.

Он вздохнул и весело похлопал меня по плечу, едва не сбив с ног.

— Я оставлю вас здесь на несколько часов. Наслаждайтесь ребята. Я пока проинспектирую северную границу национального парка. Говорят, местные хулиганы расстреляли несколько указателей. Нужно показать кто здесь хозяин.

И снова кряхтя, ругаясь, полез в узкий проем. Мы остались одни.

Шелест воды, игра света, теплая вода. Мы сбросили свои рюкзаки на поросшие изумрудным мхом приступки у стены грота, туда же полетела вся наша одежда. Я схватил Мюриэл и мы окунулись в льющиеся сверху теплые потоки воды. Я целовал ее губы, ее переливающееся, как брильянты волосы, целовал грудь, становясь перед ней на одно колено, целовал ее живот. Она, закрыв глаза, обняла меня за шею и с силой прижимала мою голову то к своей груди, то к животу.

Мы переплетали свои ноги, наслаждаясь друг другом, мы занимались любовью, как делают это люди. Но мы были кумвитаи, поэтому пульсация фона от наших нейромодов нарастала, ежесекундно увеличиваясь подобно невероятной снежной лавине. Жар, шел по нашим телам, он распространялся от центра головы до кончиков пальцев, рук и ног, свет пробивался сквозь нашу кожу, мы начали светиться, сперва распространяя неуверенный, мерцающий фантомный свет, затем ярко вспыхнули, добавив в игру света Солнца и воды свою лепту.

Я стоял напротив Мюриэл.

— Давай сделаем это, — прошептала она.

Мы, протянув навстречу друг другу руки, соединившись ладонями. Миллиарды наших синапсов вторив нам, соединились вместе. Это Сияние отличалось от того что было с нами ранее на нашей свадьбе. Здесь мы были словно одни во всем мире, с нашими вторыми сущностями. Мне казалось, наши две сущности в этот момент отделились от нас, чтобы тоже слиться друг с другом, освободившись от нашего человеческого сознания. И с нами не было незримого ока Осгара. Здесь мы открыли для себя самые настоящие моменты любви, когда каждый отдается другому без остатка, так страстно, искренне, что наполняет собой часть близкого для себя живого существа.

Я благодарен Балу за то, что он подарил нам эту невероятную возможность.

После мы лежали на прохладном мягком мху, застилавшем большую часть грота. Голова Мюриэл лежал на моей груди — потрясающие минуты моей жизни.

— Как ты думаешь, что нас ждет там за пределами Земли? Будет ли еще так же хорошо, как сейчас?

— Мы отправляемся с тобой создавать новый мир, и отчасти это будет наш мир. Ведь в наших силах сотворить его таким, каким мы его захотим сделать, — ответил я.

Мюриэл затихла, ожидая продолжение моих фантазий. Лишь широко открыв глаза, легкими кивками подбадривала меня «давай, давай, продолжай дальше».

— Когда-нибудь на Марсе мы найдем такой же водопад.

Она не выдержала и засмеялась.

— Ну откуда, ну откуда же на этом сухом камне будет такой водопад?

Но я не сдавался.

— И мы также будем лежать на мхе, но это уже будет созданный тобой мох. Интересно он будет таким же мягким? Или он будет сухим, как пустынная колючка. Больно колоть кожу. Знаешь на таком особо не полежишь.

Она шлепнула меня ладонью по лбу, как сделал это много лет назад, и резко сменив тему загадочно спросила.

— Ты знаешь, Юнифь была готова создать яйцеклетку с фотонным шрамом в полярной зоне. Ты видел ее?

— Да.

Во время нашего сияния я видел квантовую матрицу, пульсирующую яркой точкой между нашими сросшимися синапсами.

Мюриэл подняла голову, волосы невосприимчивые к воде рассыпались по моей груди, плечам, искрясь и переливаясь. Она серьезно посмотрела на меня своими синими с перламутровым оттенком глазами.

— Если бы мы не летели к Марсу, ты был бы готов к этому?

Я понимал ее вопрос. Компания «Спэйс Икс» сразу же разорвала бы с нами контракт на полет к Красной Планете, как только им стало бы известно о беременности Мюриэл. Таков был контракт, и нарушить его условия означало бы распрощаться с мечтой Мюриэл.

— Да, — не задумываясь, ответил я и попытался собрать в пучок ее волосы.

Но она тряхнула волосами, они выскользнули из моих рук и упрямо рассыпались по моей груди, Мюриэл благодарно поцеловала меня в губы долгим, затяжным поцелуем. Оторвавшись от меня, закрыла глаза, блаженно покачала головой и вскочила.

— Ну же, лежебока, вставай!

Потянув меня за руку, повела к потоку воды.

— Все растения любят воду. Я люблю воду. Иди за мной, когда нам еще представится возможность еще раз побывать здесь. Но ты мне обещал, — она погрозила указательным пальцем, — найти на Марсе такой же водопад.

— Ну пусть не такой же, — смилостивилась она, — просто небольшой водопад.

Она стояла в потоках воды, держа руки на уровне груди, повернув ладони к верху, к струям теплой воды. Капли брызгами летели от них в разные стороны, своеобразно символизируя исходящие от нее приливы счастья.

Я смотрел на нее и будучи самым бесконечно счастливым существом на свете.

Но, увы, несколько часов пролетели мгновенно. В темном проходе послышалось знакомое сопение, кряхтение и досадливая ругань Балу. Мюриэл смеясь, сказала.

— Давай одеваться, а то наш друг увидит двух голых кумвитаев возлежащих на мокром мхе. Та еще картина! А еще вот возьмет и проснется в нем инстинкт его второй генетической половины и-и-и он как съест нас.

Но Балу предупредительно крикнул.

— Ребята ваш медведь идет, чтобы отвести домой и накормить превосходным ужином. Овощное рагу с ароматными грибами, свежий дикий лосось с орехами в сливках — все по моему собственному рецепту для моих друзей. И еще, ребята, люди, наблюдавшие за водопадом, с моста, рассказывают о каком-то странном, мистическом свечении, идущем из недр водопада.

Он, пыхтя, вывалился их тесного прохода, как плотный ком войлочного мяча из пневматического детского ружья.

— Вы случайно не знаете, что это было? — с усмешкой спросил он.

Балу потряс головой и отдувался от капель воды стекающих с его косматой головы. Осмотрев нас и не дождавшись ответа, сказал, видя сияющие глаза Мюриэл и мою улыбку.

— Вижу время, вы провели очень не плохо. Рад за вас.

Мюриэл легко подбежала к нему, ступая босыми ногами по мокрому мху, утопая в нем по щиколотку.

— Мы превосходно провели время! Благодарю тебя наш милый мишка! Это были наши самые чудные мгновения. На сухом и чёрством, как забытый хлеб в тостере, там, — она показала пальцем вверх, — на Марсе, я буду вспоминать это с особым чувством. Наклонись ко мне, я тебе что-то скажу.

Балу опустил к ней свою косматую голову, Мюриэл погладила его по волосам и громко чмокнула его в нос.

Он смущенно потер его.

— Я всегда готов для своих друзей, — проревел он.

Вечером мы сидели на веранде его огромного, сложенного из толстых сосновых бревен дома. Солнце зашло за горизонт все стало вокруг сизо-синим, потеряв свои четкие очертания, лишь пик Маунт-Худ алел ярко-красным треугольником, отсвечивая на градиентном небе, где синий цвет постепенно переходил в киноварь, как на картине художника импрессиониста. Сначала веселый и словоохотливый Балу, стал вдруг задумчивым и грустным. Мы заметили это. После настойчивых попыток Мюриэл удалось выведать причину его грусти.

— Я очень одинок, — печально сказал Балу, — все говорят, что я огромен, как скала, но я чувствую себя маленькой одинокой песчинкой в бесконечной Вселенной. Я видел сегодня ваши счастливые лица. Вы наслаждались друг другом. Вы любите, потому что есть друг у друга. Это большое счастье, а одиночество так грустно, это тоскливо. Долгими вечерами я сижу здесь один и мне даже некому рассказать том, что я видел, некому показать всю красоту, что вы видели сегодня. Никто не прижмется ко мне… Мне некому это передать.

Мне было очень жаль Балу. Я вспомнил друга Кларка тотемита Гетса и его жену Джусс. Кларк рассказывал, как Гетс был несчастен и одинок, живя в африканской саванне, пока он не создал для него пару.

— Но почему компания не создаст тебе пару. Ведь это логично.

Балу вздохнул.

— Я всего лишь инструмент, живой агрегат обслуживающий весь этот национальный парк. Ни кто не заинтересован создавать новых существ, способных заполнить жизненное пространство здесь. Ведь ты же знаешь это Георг. Я пытался встречаться с женщинами из людей, но я всегда чувствовал, что я для них лишь странная забава, уродец, интересное приключение.

— Может ты просто не встретил ту, которая тебя полюбит по-настоящему? — спросила Мюриэл.

— Нет, — покачал головой Балу, — это не возможно, потому что я другой, и я сам не чувствую к ним желания быть вместе. Мю, посмотри на меня! Я слишком огромен для людей. Это должна быть женщина похожая на меня, моей крови, моего вида, моего роста.

Я рассказал ему про работу Кларка для Гетса. Балу с надеждой посмотрел на меня.

— А ты бы смог создать для меня мою женщину? Такую же, как я?

Он смотрел на меня, своими тёмно-коричневыми глазами ожидая, что я скажу. Я же растерялся.

— Я ни разу ничего подобного не делал, — неуверенно начал я, — у меня нет опыта и даже нет лицензии на такую деятельность.

— К черту лицензию! Попробуй. Ты принесешь в мою жизнь смысл, — вздохнул Балу.

«Помоги ему!», — передала мне свои мысли Мюриэл.

«Я ни разу этим не занимался, любая ошибка может привести к плачевным результатам», — ответил я.

«Ты самый одаренный из нас. Ты кумвитай, который может все. Мой отец тебе поможет. Он всегда говорил, что ты сможешь «все», для тебя нет преград. Сделай это для него. Сделай это для меня», — просила Мюриэл.

— Хорошо Балу, я попытаюсь.

Балу радостно вскочил, и выдернув меня из плетеного кресла, словно травинку из рыхлой земли, обнял. Я почувствовал, как затрещали мои кости, так громко будто попали под многотонный каток, а нейромод мгновенно активировался и принял защитные меры, посылая импульсы, в мышцы сделав их твердыми, как камень.

Я впервые брался за такой сложный проект. Кларк с большой тревогой принял нашу просьбу. Его, прежде всего, пугала ситуация которая разворачивалась вокруг спаунов и любое неверное решение могло привести к ее усугублению.

— Георг! — взволновано воскликнул он, — у тебя нет ни опыта, ни лицензии для такой сложной работы. Да у тебя есть очень хорошие знания, и ты одарен больше чем кто-либо из нас, но это риск. Очень большой риск. Если это выйдет наружу, общественность людей, узнав о незаконных работах в области синтетической биологии, — он сбивался от волнения и перескакивал от одной мысли к другой, — которая и так уже напоминает улей, наполненный раздраженными осами, пойми, последствия будут еще тяжелее.

Но уступив уговорам Мюриэл, все же обещал помочь.

Главные сложности были не в получении биоматериалов, а в дальнейшем выращивании химерического эмбриона человека с генами медведя. Для этого нужно было специфическое оборудование — эмбриональная искусственная камера или проще искусственная утроба, управляемая нейросетью с комплексом сложных программ. Этого оборудования не было. Оно находилось в университетах, в лабораториях биологических компаний. Ближайшее находилось в Хоторне в распоряжении «Спэйс Икс», но не могло быть речи об его использовании. Кроме этого из биоматериалов была нужна специально подготовленная в лаборатории женская яйцеклетка и специфические биоматериалы, содержащие ДНК североамериканского медведя. С геномом медведя все было проще, их могли прислать по личной просьбе Кларка из университета в Торонто, не задавая лишних вопросов. Но остальное было не совсем легально с нашей стороны. По закону манипуляции с уже оплодотворенной человеческой яйцеклеткой зиготой могли производить учреждения, имеющие специальную лицензию. Отсутствие могло привести нас всех в тюрьму. Кларк предлагал отправиться на судно Альберто Гирландайо «Горизонты Бигль», на нейтральную территорию и провести все работы там, используя самое передовое оборудование для синтетической биологии. Но мы с Мюриэл не могли покинуть предгорья Маунт-Худ без разрешения «Спэйс Икс», это могло повлечь разрыв контракта, а ставить в известность руководство компании было тоже неприемлемым шагом.

В поиске решения мы зашли в тупик.

Балу был расстроен. Но как-то в один из вечеров, когда мы сидели на веранде его дома, вдруг неожиданно спросил.

— Женщина… Человек, может выносить этого ребенка?

— Теоретически да, — неуверенно ответил я, — ни кто не проводил такого эксперимента. По крайней мере, я не слышал, чтобы это делалось открыто, легально. Потому что есть законы, категорически запрещающие человеку вынашивать плод, полученный химерическим путем. Он был принят по соображениям этики и рисков, получить новые межвидовые патогенные микроорганизмы, к которым человек был ранее невосприимчив, а также из-за некоторых условий физиологического характера.

— Но это возможно? — настаивал Балу.

— Да это возможно, — развел я руками, не понимая, куда он клонит.

Я активировал нейромод, сделав попытку узнать, о чем он думает, но этого не понадобилось, он высказал свои мысли вслух.

— У меня есть один очень близкий друг вождь племени Нук из народности Оджибе. Их тотем медведь. Даже его имя Матхотопа переводится на английский, как три стоящих медведя.

Я, кажется, начал понимать, что хотел сказать нам Балу и, подозревая суть его предложений, готовился к отпору.

— Его жена, Кими. Она всегда хотела иметь дочь, но у них рождались лишь сыновья. Матхотопа всегда мне говорил, что если бы у него была дочь, то для него было бы счастьем породниться со мной, полумедведем. Они видят во мне воплощение медведя в человеческой сущности, который для них священное животное, их тотем. Это тебе и яйцеклетка зигота и женщина, я думаю, та которая сможет и захочет выносить в себе такого ребенка.

Помню я так и застыл с открытым от удивления ртом, нейромод сам деактивировался и молчал. Удивительно, но Мюриэл поддержала его. Мне не оставалось ничего другого, как согласиться. Когда я сообщил о наших планах Кларку, он был в панике.

— Представь себе последствия, если ты допустишь хоть малейшую ошибку, — Кларк, обычно говоривший спокойным голосом, не мог сдержать эмоций, — тебе тогда не избежать тюрьмы. Человеческое общество усиливает негативное давление на нас с каждым днем. Если ты ошибешься, будет повод к принятию драконовских законов в отношении спаунов.

Но…

Через четыре дня из Британской Колумбии Канады приехал индейский вождь Матхотопа и его жена Кими. О серьезности их намерений говорило то, что они привезли с собой племенного шамана. Я понял, что у меня больше нет выбора, но я еще пытался сопротивляться.

Шаман, указывая на меня на английском языке сказал, обращаясь к Балу.

— Это тот колдун, о котором ты говорил?

Балу подмигнул мне и пожал своими огромными плечами, одновременно с этим отвечая шаману.

— Да это он.

— Aaniin odoodemaayan? — спросил шаман.

Я активировал нейромод, чтобы перевести фразу с языка оджибе. Обычное приветствие, принятое в народе оджибе, спрашивалось какой у меня тотем.

— Я не принадлежу ни какому тотему? — ответил я.

Шаман, что-то бормоча нечленораздельное, достал из кожаной сумки, висящей на плече сушеную медвежью лапу, к которой на кожаных тесемках были привязаны несколько покоричневевших от времени маленьких косточек — фаланги человеческих пальцев, с серьезным видом подпалил пучок птичьих перьев, окурил меня их дымом и тут же начал трясти сухой медвежьей лапой с костяшками. Так он обошел меня несколько раз, стоная и подвывая на разные лады. Сдувал едкий дым с перьев в мою сторону. С треском потряхивал перед моим лицом медвежьей лапой. Я глядя на дикарские ритуалы стоял с улыбкой, но неожиданно к своему удивлению почувствовал, как по всему моему телу побежали мурашки, и прошла несколько раз от кончиков пальцев ног до макушки теплая волна. Я услышал зов нейромода. Это было так неожиданно, что я растерялся, не понимая, как реагировать на происходящие со мной метаморфозы.

«Что в имени моем тебе Атрайе?»

«Что ты видишь?»

«Большая птица в огне, вместо пера у нее многочисленные электрические разряды»

Мое тело окутала странная аура похожая на эффект Кирлиана. Я тут же вспомнил цыганку Мару, точно такие ощущения я испытал, когда познакомился с ней. Сосредоточившись, я активировал биочип, чтобы проанализировать воздействие, что оказал на меня шаман.

Ничего сверхъестественного. Обычное взаимодействие объектов при повышенном электрическом поле с достаточно высокой частотой. Вокруг меня была область, наполненная ионизированными частицами азота. И больше ничего. Удивительно именно ионизированные частицы азота мы используем для работы азотистыми компонентами ДНК.

Как этому человеку, трясущему передо мной сухой лапой медведя, удалось получить информацию из ионизированного воздуха, и которую он озвучил после ритуала? Непонятно. Я не видел ничего в себе, что могло бы помочь ему идентифицировать мою тотемную принадлежность. Кроме «огненной птицы», образ которой передал Атрайе. Мы кумвитаи можем управлять процессами жизни, управлять клетками, информацией зашифрованной в ДНК, РНК, мы можем менять ее, мы можем читать и предавать мысли. Но не можем управлять невидимыми метафизическими процессами, предшествующими возникновению материи сознания. Возможно, Сознание стало тем камнем преткновения, загадочной причиной, изменившей мировоззрение Альберто Гирландайо и ставшей причиной его затворничества.

— У тебя есть тотем, но ты не знаешь о нем, — наконец сказал шаман, перестав трясти лапой и завывать, — потому что этот тотем должен был появиться, но не появился. Когда наши люди жили на острове Черепахи, к ним из черных бездонных глубин моря поднялись семь сверкающих ракушек миигис. Одна из них была очень сильной и смертельной для людей, поэтому верховные духи погрузили ее обратно под воду. Спрятав ее от мира людей. Шесть же ракушек, которые остались с людьми, основали наши тотемы. Это были Быкоголов, Эхороб, Утка, Шилохвостка, Медведь и Хвост лося. Если бы та седьмая раковина осталась, то она должна была бы учредить самый главный тотем — тотем Громовой птицы.

Шаман глядя мне прямо в глаза кивнул.

— Это и есть твой тотем. Тотем Громовой Птицы.

Потом он с довольным видом, от добросовестно выполненной работы, отошел от меня к вождю и его жене и о чем-то начал с ними говорить. Шаман, разговаривая с вождем, изредка кивал в мою сторону, и вождь искоса посматривал на меня. Я не стал вторгаться в их мысли и не знал, о чем они думают. Делать это было не этично.

В эти минуты, я думал о Кларке и Гетсе. Так ли комично начиналась их работа? Работа, позволившая Гетсу обрести свою Джусс. Пока я пребывал в растерянности, на помощь пришла Мюриэл. Она подошла ко мне и тихо сказала.

— Тебе нужно поговорить с женой вождя, а не с самим вождем. Предоставь выбирать ей, а не мужчинам, так будет справедливо и честно. Запомни навсегда это наш женский выбор.

Я согласился с ней. Подошел к Кими. Жена вождя была довольно крупной женщиной высокого роста под стать самому вождю, но это отнюдь никак не влияло на ее привлекательность. Две толстые черные косы спадали на ее плечи, заплетенные по индейскому обычаю. Лицо округлое, чистое, в нем была самая малость европейских черт, но в целом ее внешность содержала характерные черты индианки. Глаза немного больше чем обычно для индейцев, были добрыми, приветливыми. Она сразу поняла, что я хочу с ней поговорить, поэтому оставив шамана, вождя, Балу отошла со мной в сторону. Но не успел я ей что-либо сказать, как она, улыбаясь, произнесла.

— Не подумайте что мы оторванные от цивилизации дикари. Это не так. Матхотопа и я из разных племен, но мы принадлежим одному народу. Мы познакомились с Матхотопа, когда я училась на медицинском факультете в Торонто, а мой муж осваивал агротехнологии в соседнем здании. Присутствие здесь нашего шамана это просто дань традиции, нашим обычаям, которые мы бережем и передаем нашим детям, чтобы окончательно не исчезнуть. Мы стремимся сохранить свою самобытность, — она посмотрела мне в глаза, и посмотрела на Мюриэл, ища поддержки, — думаю, вы, как никто другие понимаете меня. Оджибе вымирают, ассимилируются под влиянием глобальной цивилизации. Этот ребенок даст нам возможность остаться со своими древними корнями, не важно, какая основа у этих событий — наука или религия. Она остановит исчезновение оджибе. Я верю в это.

Ее слова повлияли на принятие мной решения, но нужно было еще кое-что.

— Я помогу вам, но есть достаточно серьезные трудности. Нужно специфическое оборудование для работы с биологическими объектами. А в последствие, вам понадобится медицинский персонал, который бы смог принять роды и не распространяться о том, что они видели. Потому что мы серьезно нарушаем закон.

Кими кивнула.

— Я понимаю, на какой риск вы идете. Но к счастью я возглавляю медицинскую клинику на территории резервации в Британской Колумбии. А резервация, как административная единица достаточно закрытая для посторонних. Во многих вещах мы не подчиняемся федеральным нормам, руководствуемся отчасти своими. Поверьте ни один индеец, из нашей резервации, не сделает ничего, чтобы противоречило интересам народа оджибе. Тем более в вопросе сохранения своей самобытности.

— Хорошо Кими.

Я был восхищен ее самоотверженностью, жертвенной решительностью и решил, что е ей стоит знать о рисках.

— Я лишь хочу вас предупредить о том, что нам предстоит очень не простое дело. Кларк создал Джусс на корабле Гирландайо. Где у него был доступ к самому передовому оборудованию экстракорпоральных манипуляций. Там же была и искусственная утроба, где можно без проблем вырастить эмбрион, плод под управлением развитых нейроситем. Даже если бы речь шла о человеческом ДНК, но и тут все очень просто… Я с помощью квантового пинцета могу произвести любые изменения генома вашего эмбриона. Но нам предстоит использовать геном человека и медведя, что бы создать химерического спауна. И более того химерического спауна, тотемита, будет вынашивать женщина человек. Насколько я знаю, никто еще не делал такого. Не смотря на то, что мы научились легко управлять, перестаивая гены, в ДНК изменяя принципы деятельности РНК, человеческий организм очень сложный и трудно предсказуемый мир, в отличие от эмбриональной искусственной камеры.

— Вас беспокоит возникновение обширного аутоиммунного ответа организма, на присутствие биологических материалов из организма другого вида.

— Да и это тоже, Кими, ваша иммунная система может принять эмбрион спауна за чужеродный и враждебный элемент и начать его атаковать. Мне придется существенно понизить в вашем организме количество плазматических клеток, что бы снизить выработку антител, которые буду рассматривать изменённые клетки эмбриона, как потенциально опасные. Полностью отключить выработку антител я не могу, в противном случае вы останетесь полностью без иммунитета, полностью беззащитной. Тем более они будут необходимы для того чтобы «зачистить» ваш организм от остатков биоматериалов ДНК медведя, которые будут уже не нужны после всех манипуляций. На корабле Гирландайо, в искусственной утробе плод вырастет не испытывая никаких рисков на себе. И там вы могли бы каждый день смотреть на то, как растет ваш ребенок, не рискуя жизнью. Здесь же вы можете выносить и родить ребенка, но сами рискуете умереть.

Кими посмотрела на своего мужа. Матхотопа стоял в нескольких шагах и озабочено смотрел на свою жену, казалось, он понимает, о чем мы сейчас только что говорили. Потом она перевела взгляд на меня.

— Насколько быстро может развиться аутоиммунный ответ моего организма?

Я, будучи кумвитаем способный работать с ДНК как Бог…. Пожал плечами.

— Возможно сутки, может быть двое. Ясно будет после того, как я проведу несколько тестов.

— Прошу вас, не говорите мужу ничего из того что только что сказали мне. Для оджибе важно чтобы я родила этого ребенка, и очень важно, чтобы я всегда, во время беременности была на виду у всего народа. Каждый оджибе должен видеть то, как растет мой живот. Даже если мне придется умереть. Я знаю, моя жертва будет не напрасной, тем самым я спасу свой народ от исчезновения, — сказала Кими.

Мюриэл молча слушая нас, прервала разговор, положив руку мне на плечо.

— Думаю, тебе придется уехать вместе с ними на некоторое время в резервацию. Ты будешь каждый день вести мониторинг антител и при необходимости оперативно вносить изменение в их структуру пока они не начали разрушительную деятельность против эмбриона.

Предчувствуя мои возражения, она положила мне обе руки на грудь и сказала.

— Всего несколько месяцев, а может и недель, Георг. Это совсем мало. Тем более ты приобретешь, навыки очень нужные для колонистов Марса, — Мюриэл весело в шутку побарабанила меня кулаками по груди, — но ты должен это сделать ради меня, то счастье, что есть у нас с тобой, мы сделаем только больше, если поможем испытать его другим. Мы с тобой будем на расстоянии всего лишь пятнадцати часов неспешной езды на машине. А при хорошей погоде на мультикоптере всего десять часов и ты снова в моих объятьях. Я буду всегда с тобой рядом.

Окончательно преодолевая мое сопротивление, она прижалась ко мне и, обняв одной рукой за шею поцеловала. Мне стало грустно от того что мы будем видеться редко урывками и это будет продолжаться несколько месяцев.

Кими прониклась моими чувствами. Ей было неловко осознавать, что она стала невольной причиной нашей разлуки.

— Георг мне очень жаль, что я разлучаю вас, обещаю, что я буду приезжать сюда вместе с вами на несколько дней, чтобы вы могли побыть с женой, — смущенно проговорила она.

— Все в порядке Кими, — ответила за меня Мюриэл.

Кими повернулась к Матхотопа, кивнула ему. Вождь подошел ко мне и пожимая руку сказал.

— Нам не дали с вами по-настоящему познакомиться. Наш шаман Вуий сказал что ты потомок великой Громовой Птицы, что пронеслась над землей и сыпля молниями родила из земли жизнь. Он сказал, что только ты сможешь помочь нам обрести символ нашего великого предка медведя, дух, которого соединится в потомках нашей дочери и мужчины Макхк,[14] — он указал оставшегося стоять рядом с шаманом Балу, — ты потомок Громовой Птицы.

— Да это я, — сказал я, смиренно понимая, что уже все предрешено, и я не смогу больше найти причин отказать ни вождю, ни Кими, ни Балу и уж точно не смогу отказать моей Мюриэл.

На следующий день мы отправились в индейскую резервацию в Канаде. Прощаясь, я держал Мюриэл в своих объятьях не в силах оставить ее. Наши две сущности окликались нам, предчувствуя расставание. Их фоны переплетались между собой, как две неровные синусоиды, наполняя пространство вокруг хаотичными приливами волн. Я надеялся, что мои способности помогут мне сделать работу настолько хорошо и точно, что я покину резервацию быстрее на несколько месяцев. Я готовил себя и свою сущность к работе, которая осчастливит Балу и вернет меня к моей жене.

Мои ожидания и надежды оправдались.

На первый взгляд, сама по себе работа по созданию химерического спауна несложная. Кажется что это обычная задача для спаун-дизайнера, напоминающая работу рядового селекционера по созданию некого гибрида. Следуя этой логике, может показаться, чтопросто нужно просто знать, где и какие участки в бесконечной цепочке ДНК заменить и главное правильно подобрать нужные гены. Но это на самом деле не так. В человеке более трех миллиардов генов. Не все из них используются для передачи важной наследственной информации, часть из них являются не кодируемой частью, ошибочно названной мусорными генами. Но, на самом деле, все гены важны для генома. Люди издревле занимались генетическим скрещиванием различающихся форм. Делали они это подчас, достаточно примитивными способами, и только мы, кумвитаи, довели этот процесс до совершенства. Например, люди, чтобы получить гибридную ДНК, нагревали двухцепочечную спираль ДНК в специальных буферных растворах, что заставляло цепочки расходиться, утрачивая на время водородные связи между азотистыми основаниями. Далее ДНК смешивали с такой же другой ДНК также подвергнутой обработке буферном растворе. И раствор препарата медленно охлаждали. Понижение температуры возвращало цепи ДНК в комфортные условия существования, водородные связи между азотистыми основаниями начинали восстанавливаться, а так как в растворе находились несколько одноцепочечных ДНК, происходило, то, что древние римляне называли «смешивание», «создание помеси» или гибридизация. То есть водородные связи восстанавливались между всеми азотистыми основаниями аденином (A), гуанином (G), цитозином (C), тимином (Т) и если речь шла об РНК то и урацилом (U). Нужно ли говорить о том, каков был прогноз относительно запланированных свойств объекта и конечным результатом. Конечный объект наследовал все свойства обоих прародителей, исключая четкий контроль над этими свойствами в процессе создания.

Но люди шли дальше в поисках возможности менять ДНК. Появились разные способы, начиная от так называемых «цинковых пальцев» где использовались специальные белковые цепи, стабилизированные и укрепленные цинком и далее до технологии CRISPR. Все они были настоящим порывом в редактировании генома, открывали невероятные возможности и перспективы в борьбе с наследственными генетическими заболеваниями, онкологией, вирусными инфекциями.

Но у всех у них было много минусов. Технология CRISPR предполагала разрезание ДНК специализированным белком Cas9-нуклеаза, который доставляется заданное место особой липидной наночастицей. После того как ДНК была разрезана в нужном месте происходит так называемое негомологичное соединение концов ДНК, другими словами, клетка просто пытается соединить концы разрывов. Иногда вследствие ошибки это не происходит и тогда клетка погибает, не способная больше делится, так как содержит в себе разрушенную цепь ДНК. Часто исследователи вносят свои коррективы в образовавшийся разрыв, производят установку гомологичной репарации, это часть материала из второй хромосомы или же доставленный особым вектором экспериментальный материал. Несмотря на очень высокую эффективность технологии CRISPR, все же в ней очень велика доля ошибочных действий, которые могут вызвать гибель клетки или же появление нежелательных мутаций. Процент ошибок и побочных действий может доходить до сорока процентов. Не говоря о том, что присутствие инородных белков может вызвать иммунный ответ организма. Потому что одно дело проводить эксперимент вне организма в стерильных лабораторных условиях и совсем другое дело в живом организме, который готов себя защищать от вторжения.

Наиболее продвинутой и перспективной была технология, построенная на методе праймированного редактирования. В основе метода лежит вирусная обратная транскриптаза. Гениальная находка людей. Метод найденный, как говорится «от противного». Все процессы транскрипции в живых организмах происходят в одном направлении, а именно, они начинаются с молекул ДНК и далее синтезируется РНК-транскрипт. Это позволяло вписать в ДНК нужный фрагмент, дальше молекула ДНК реплицировалась с уже нужным кодом. Но и здесь был минус, так, как был высок уровень ошибок при трансляции на больших участках ДНК, что может вызвать большое количество мутаций.

Не следует забывать также, что в основном доставкой к участку ДНК, где идет необходимое изменение материалов, занимались векторы, основанные на паразитической способности вирусов из семейства фагов встраивать часть своей ДНК в ДНК хозяина. Мало кто из обывателей знает, что именно вирусы за всю историю человечества внесли наибольший процент изменений в человеческий геном, встраивая в его цепь ДНК свои последовательности.

Все эти способы и методы были хороши, когда речь шла о работе с готовой ДНК и заимствованными частями азотистых оснований из состава классических нуклеиновых кислот. Но когда появлялась задача синтеза искусственных генов, полученных химическим путём, ни одна технология не давала положительного результата. Не могло быть и речи о генах содержащих иные вещества не входящие в стандартный набор аминокислот. Возможно, было синтезировать естественные генетические коды, подвергнуть их простым модификациям, но не более. Но даже в этом случае люди не могли еще синтезировать ген, кодирующий определенным способом полипептид, способный сворачиваться в белковую глобулу и функционирующий, как настоящий фермент.

Цивилизация топталась на пороге эры синтетической биологии, не имея возможности войти в нее. Все изменилось с появлением спаун-дизайнеров, существ созданных людьми. И нашей необыкновенной способности точно, быстро, практически без ошибок оперировать ДНК всех живых организмов. Мы очень редко используем выше названные методы, а оперируем исключительно возможностями загадочного «хромосомного лазера», «квантового пинцета». Наш биочип, под управление нейромода, использует ионизированное излучение несущее бозоны vita-E. Источником этого ионизированного излучения является все, что нас окружает почва, вода, растения — абсолютно все естественные и искусственные объекты окружающего мира, Вселенная буквально пронизана им.

Мы можем точечно заменять в цепочке ДНК любое азотистое основание, вставляя на место него другой ген, при этом удерживая в рабочем состоянии водородную связь. Поэтому такие операции происходят абсолютно без последствий для клетки. Мы можем в режиме реального времени прямо в живой клетке синтезировать любой ген, используя способность калибровочных бозонов переносить фундаментальные взаимодействия в образовании химических веществ и их физическом взаимодействии. Тут же вставить его в свободное место в локусе на генетической карте хромосомы, смоделировать работоспособность, заставляя клетку делиться, запустив процесс митоза. Нам для доставки к ДНК не нужны вирусные векторы, так как наша способность синтеза готовых блоков ДНК исключает необходимость использования перекодированных вирусов фагов. Каждый спаун-дизайнер работающий с ДНК имеет в своем сознании полную расшифрованную библиотеку генов. Это позволяет нам видеть конечный результат наших манипуляций с геномом. Для нас эта библиотека генов, как палитра для художника, а ДНК как холст.

Поэтому когда сейчас человеческая цивилизация на грани гибели, когда большая часть людей превратились в immortui, оставшиеся в живых, и в сознании люди, задаются вопросом.

Кто это сделал? Может ли, беспощадный процесс «mortem animam viventem» быть делом рук коварного и мстительного спаун-дизайнера?

И даже не подозревают что это всего лишь часть эволюции.

Но эволюция не могла помочь Балу, так как для него в природе не существовало пары, той самой пары, что породила весь род человеческий. И никогда не появилось бы, если этого не сделал я. Кроме этого компания создала Балу, как настоящий гибрид — стерильным, не способным оставить после себя потомство. Все это я должен был исправить, хотя законом людей такая деятельность сурово преследовалась.

Я решил создать для Балу женщину, которая при наследовании генов медведя гризли больше всего должна была унаследовать множество человеческих черт и соответствуя своему спутнику ростом и силой, оставалась стройной, привлекательной, как ее мать, Кими. Я хотел создать тотемита исключив ярко выраженныечерты медведя, как это было у Балу, но в тоже время сохранить их видимость, узнаваемость. Чтобы у народа оджибе не возникло сомнений, что перед ними воплотившийся медведь в теле человека. Они должны проступать через антропологические черты человека, но не превращать образ в лик медведя. Задача для настоящего художника, требующая терпения и очень хороших знаний генома живых существ.

Шаман настоял на своем присутствии, когда я должен был осуществлять свои манипуляции с оплодотворенной яйцеклеткой жены вождя. Он в который раз провел свой обряд, заключавшийся в потряхивании вокруг меня сухой лапы медведя, костяшек на кожаных шнурках и окуривании тлеющими птичьими перьями.

Вуий сел рядом и приготовился наблюдать за работой «колдуна». Но естественно ничего не увидел. В клинике резервации в организм Кими ввели органическую капсулу с биоматериалами медведя гризли. Я произвел отбор необходимых генов и в течение нескольких долгих часов встраивал их в ДНК яйцеклетки, периодически проверяя работоспособность изменяемого биологического материала. Остатки биоматериалов медведя, в течение нескольких дней, были уничтожены антителами иммунной системы Кими.

Это была вся операция по созданию тотемита. Шаман был несколько разочарован, но вида не подал, кивнул молча и одобрительно.

Эмбрион в утробе своей матери чувствовал себя хорошо. Через несколько дней Кими подошла ко мне, погладив рукой свой живот, она благодарно обняла меня. Потом приложила ладонь к груди, где у нее было сердце, ко лбу и в конце прикоснулась обеими ладонями моей груди в области сердца.

Прошло еще несколько недель.

Развитие плода химерического спауна, который вынашивала жена индейского вождя Кими, шло без осложнений. Иммунная система женщины проявила сильную активность в начале, но после моего вмешательства ситуация изменилась в благоприятную сторону. Конечно, главную заслугу в этом приписывали шаману Вуийю. А для меня это означало, что послеболее ста дней разлуки с Мюриэл я наконец-то смогу к ней вернуться без боязни оставить Кими. Я решил на некоторое время оставить резервацию и вернуться лишь тогда когда придет время родов. А весь остальной срок наблюдения за развитием ребенка проводить с помощью мониторинга через Интернет. Вождь и шаман вызвались сами отвезти меня, таким образом, оказывая мне большие почести. Мы поднялись в воздух, я смотрел на Кими и людей стоявших внизу, испытывая легкое чувство грусти от расставания и радость от того что я наконец-то буду держать в своих объятьях Мюриэл.

В мультикоптере со мной неожиданно связался Кларк. Он был очень взволнован, а такое за ним редко наблюдалось. Он поспешно выслушал все новости относительно моего предприятия по созданию химерического спауна. Как будто они его совсем не интересовали, представляя второстепенную новость. И тут же не делая никакой подготовки сказал.

— Ты можешь остановиться? Выйти, что бы мы могли с тобой поговорить наедине?

Я попросил вождя Матхотопа остановить мультикоптер.

Отошел на некоторое расстояние, чтобы меня не было видно из его кабины. Активировал полноразмерную голографическую проекцию собеседника. Голограмма Кларка над панелью смартфона чуть дрогнула и развернулась передо мной во весь рост. Его волнение передавалось даже через световое поле оптического излучения. Предчувствуя, что-то нехорошее я спросил его.

— Что происходит Кларк?

— Кто-то убил Кейзо Такэути.

Я не знал, кем был Такэути, поэтому промолчал, дав ему самому сказать все.

— Это спаун из Японии из третьей генерации «рожденных», — Кларк озабочено покачал головой, — он был обычной набирающей популярность поп-звездой.

Я не понимал сути событий, но предположил, что Кларк говорит об очень важных вещах, иначе он бы не стал связываться со мной таким экстренным способом. Еще одна причина, что говорила о важности этого печального события в том, что это было первая насильственная смерть спауна, получившая публичное освещение. Но подавляемое усилием воли волнение Кларка, говорило, что есть что-то «еще», о чем он мне не может сейчас сказать. Намного позже я узнал, что Такэути входил в группу «непримиримых» спаунов. Их было несколько тысяч, тех, кто хотел разорвать нить антропогенеза связующую их с человечеством, так как они искренне полагали что человечество, находится на закате своего существования. Они верили, что настало их время, а человечество должно уйти. У каждого свои цели и свои приоритеты.

Мы с Мюриэл пытались покинуть Землю, чтобы найти себя в новых мирах, Кларк и другие «перворожденные» пытались найти свое место в совместном общежитии с людьми. Тотемиты наоборот избегали общения, с человеком стараясь жить, замкнуто и обособлено. А вот новая генерация спаунов «рожденные» и их союзники из репликантов хотели заявить свои права на некое главенство именно их генезиса синтетической биологии в цивилизации. Они несколько раз пытались склонить Кларка и других «перворожденных» на свою сторону. Но все попытки были тщетными. Поэтому они решили действовать самостоятельно. Их стратегия была в том чтобы имея специфические свойства своей сущности и следовательно превосходства перед человеком сосредоточить в своих руках, как можно больше рычагов управления и контроля над человеческой цивилизацией. Многие из них достаточно высоко поднялись по ступеням административного и политического управления в обществе людей. Спауны финансисты медленно, но очень поступательно теснили старые финансовые институты из мира людей. Репликанты создание для работы в экстремальных условиях и для ведения боевых действий, занимали руководящие посты в армейских и полицейских кругах.

Мало кто уже из спаунов вспоминал идею Альберто Гирландайо создать в Океании первое государство кумвитаев. В желаниях и речах новой генерации спаунов чаще звучали призывы заменить спаунами элитарную надстройку человеческого общества. Естественно раздражение и беспокойство в человеческой среде нарастало, так как было понятно люди столкнулись с более конкурентным биологическим видом, который сами же и создали. И было ясно, что поглощение человечества спаунами это лишь вопрос короткого времени.

События росли подобно снежному кому, несущемуся с высокой горы. Мы с Мюриэл жили на склонах Маунт-Худ в жилье имевшим ограниченный доступ в мир, потому что это был мир спауна Джеки Джекинза, тотемита Балу избегающего не только общения с человеком, но и многих человеческих вещей. Он во многом повиновался зову сердца доставшемуся ему от своего вторичного генетического прародителя. Мы использовали связь и коммуникации Интернета лишь для того чтобы передавать данные в «Спэйс Икс» и для общения с друзьями. Мы опрометчиво упустили из своего поля зрения угрожающие признаки надвигающейся катастрофы. Беспечно пребывая в национальном парке Маунт-Худ, как в раю. И горькая расплата за это не заставила себя ждать.

— Идет расследование, но вопросов больше чем ответов, — озабочено говорил Кларк, — к следствию подключился Алтман Леманн, он сейчас возглавил Европейский Интерпол. Европейцы запросили помощь у США.

Я был ошарашен.

— Как это произошло? И почему такое пристальное внимание всего человеческого сообщества?

— Это произошло в аэропорту. Дело в том, что уже давно вышли правила для всех спаунов находящихся в общественных местах. Нам категорически запрещается активировать нейромоды в аэропортах, вокзалах, государственных учреждениях… Проще перечислить те места, где нам разрешается активировать нейромод, — Кларк с досадой махнул рукой, — во всех местах, где предполагается большое количество людей, стоят особые детекторы, которые сканируют пространство на наличие фона идущего от нейромода. За нарушение можно нарваться на большой штраф, а рецидив может обернуться сроком заключения.

Я молча слушал Кларка даже не находя в себе силы удивляться.

— Кейзо Такэути вместе со своим промоутером направлялись в vip зону аэропорта, когда стали свидетелями, как группа людей пыталась расправиться с девушкой спауном. Они обвиняли ее в том, что она якобы активировала свой нейромод и пыталась «читать мысли» окружающих людей. Кейзо вмешался. Но по свидетельству очевидцев он тоже попытался активировать нейромод для воздействия на сознание людей, чем нарушил законный акт о нейромода. Я не верю в это, но есть свидетельские показания и записи фоновых сканеров. Агрессивно настроенная толпа бросилась на него и в возникшей неразберихе, кто-то произвел выстрел из оружия в упор.

— Но, как охранные службы смогли пропустить человека с оружием? Роботы из обеспечения и контроля постоянно сканируют пространство внутри аэропорта на наличие оружия, молекул пороха, взрывчатки, на присутствие ионизированных частиц лучевого оружия. Камеры наблюдения, под управлением нейронных сетей имеющие программы поведенческого анализа. Это просто невозможно! Кларк я думаю это какое-то глупое недоразумение, перешедшее в случайную трагедию.

— Я думаю, это было больше демонстрацией. Выстрелы были произведены из огнестрельного оружия. Оно практически не используется для таких целей. Тебе нужно немедленно приехать! От кумвитаев в группу расследования мы включили тебя. Это чрезвычайно важно! — сказал Кларк.

Я обреченно сел на большой камень лежащий рядом. Руки сами не удержались на коленях, я опустил их вдоль тела.

— Но почему я? Кларк, почему именно я, нужен вам для расследования?

— Нашли единственную улику. Пулю, извлеченную из тела Кейзо. Она не стабильна. Ее поместили в инертную среду, чтобы не потерять. Ты нужен нам, потому что только ты можешь посмотреть в суть процессов глубже, чем кто-либо другой.

Я молчал. Пауза начала затягиваться.

— Георг мне очень жаль, — сочувствующе произнес Кларк.

— Что значит «пуля не стабильна»? — вздохнул я.

— Она то теряет четкую форму, то снова ее восстанавливает. Это не слишком заметно, но вызывает массу вопросов. Без сомнения это металл с самыми невероятными свойствами. Я никогда не видел ничего подобного, — растеряно сказал Кларк.

— У меня есть время увидеться с Мюриэл?

— Нет. Прости Георг. Место преступления огорожено специальным полицейским куполом, туда никого не пускают. Но он не может стоять там долго. Дорога каждая минута. Тебе нужно как можно быстрее приехать.

Кларк сокрушенно развел руками.

— Мы прислали за тобой сверхзвуковой аэроджет, он ожидает тебя в аэропорту Ванкувера.

Я был всего в двух трех часах от Мюриэл.

— Георг, — Кларк сделал паузу, опустил глаза и виноватым тоном сказал, — я уже сообщил Мюриэл, что ты не приедешь сегодня. Что ты сегодня улетишь в Европу. У нее сегодня брифинг в Хоторне я сказал, что ты с ней свяжешься, когда уже будешь на Европейском континенте.

Я ничего, не отвечая кивнул головой, встал и, прервав связь с Кларком, направился в сторону мультикоптера. Я шел к нему с закрытыми глазами, стараясь не думать ни о чем. Полностью отключить восприятие окружающего мира. Неромод слабо пульсировал маленькой точкой в голове. Неожиданно я вспомнил, как когда-то давно вот также, еще мальчишкой брел один по пустынным дорогам Восточной Европы.

Вождь и шаман не задавали лишних опросов, но и х неуверенные жесты и действия свидетельствовали, что они сильно удивлены неожиданным поворотом событий. Вождь посмотрел на меня долгим протяжным взглядом, чуть приподняв подбородок и крепко сжав губы. Но не задал ни единого вопроса. В полном молчании через тридцать минут мы прибыли в Ванкувер. Матхотопа проводил меня до ангара, где меня ожидал сверхзвуковой аэроджет, обнял меня на прощание и, подняв руку с обращенной ко мне ладонью произнес.

— Animikii, пусть путь твой будет легким Громовая птица.

Через два с половиной часа я прибыл в аэропорт Шарля Де Голля и стоял у входа в терминал E-33 относящегося к классу vip залов наивысшей комфортности. Именно здесь произошло убийство.

Кейзо Такэути не успел войти в зону терминала, так и остался лежать одной половиной своего тела на ярко-красном ковровом покрытии vip зоны. Удивительно, задние аэропорта и особенно vip залы, оснащаются самым передовым оборудованием систем безопасности. Каким образом преступник смог пронести огнестрельное оружие и осуществить задуманное? С технической точки зрения это было невозможно.

Меня встретил полицейский из криминального отдела Генеральной дирекции национальной полиции, бывшее управление полиции СЮТРЭ. Он выглядел, как классический, почти книжный персонаж французского полицейского. Бежевый короткий плащ, чуть мятые полы, которого доходили до колен, синие потертые джинсы все — удобно, но в то же время стильно и не броско. Темные волосы, зачёсанные назад, бледная кожа, острый, тонкий, орлиный нос и выразительные темные глаза. Ничего выдающегося и запоминающегося, по отдельности, но в комплексе, невыразительны черты, давали харизматичное, очень привлекательное лицо.

Он пожал мне руку своей сухой, немного шершавой ладонью.

— Гаетан Дефоссе отдел криминальной полиции города Парижа, — коротко представился он мне, — здесь уже побывали все заинтересованные в расследовании службы, вы последний из аффилированных лиц, пройдемте — и, кивнув в сторону полиэтиленового купола, развернутого над местом преступления, — там все случилось.

Мы прошли в vip зону, откинув полиэтиленовый полог, вступили вовнутрь купола.

Запах.

Купол наполнял странный запах. Так пахнет радиоактивное или рентгеновское излучение. Многие ошибочно считают, что радиация никак не пахнет, но это не так. Она имеет запах похожий на запах озона, оставшегося после грозы, с примесью легкого аромата едкой химии, производной от бензола.

— Вы проверяли радиационный фон? — спросил я.

— Да, — он устало махнул рукой, — фон превышает допустимый минимум. Поэтому здесь противорадиационный купол. И если вы заметили на сто метров ни одной души. Ни у кого нет желания получить дозу радиации.

Он прошел к черному бескаркасному креслу в виде куба и с размаху плюхнулся в его удобную глубину, вытянул ноги, уверенный, что я не буду возражать, сказал.

— Надеюсь, вы не против. Я чертовски устал, последние дни вымотали меня, держусь только на витаминах и стимуляторах. Разноцветный, которого здесь ухлопали, пал первой жертвой из сообщества спаунов. Своеобразная историческая отметка, если хотите.

Он вынул небольшой блокнот и карандаш, увидев мой удивленный взгляд, покачал головой.

— Люблю работать по старинке. Бумага позволяет брать на себя часть мыслей из переполненного размышлениями мозга, в то же время помогает держать мозги в полной концентрации.

Он устало потер глаза с красными веками, тряхнул головой с зачёсанными назад темными волосами.

— Источник радиации так и не нашли. Эксперты сказали, он находился в пространстве, там, где стояла девушка. Девушка кстати тоже пропала, мы так и не смогли ее найти. Отследили ее путь по камерам и роботам из обслуживающего персонала, но, увы, она словно растворилась. Есть видео, как она зашла в здание аэропорта, но нет свидетельств, что она из него вышла.

Он развел руками.

— С уликами все очень плохо. Убийца сработал крайне чисто, не составил никаких следов.

Дефоссе задумчиво потер подбородок.

— Мы не нашли ничего, — повторил он, — но, что меня больше всего удивляет, то что мы не нашли оружие из которого был произведен выстрел. Преступник не мог пронести в здание аэропорта пистолет, и он не мог его вынести. Это исключено на сто процентов. Значит, он каким-то образом был уже здесь до момента совершения преступления и остался где-то здесь.

Он внимательно посмотрел на меня, словно ждал от меня подсказки.

— Мы несколько раз перетрясли весь аэропорт от стоянки такси до багажного отделения. Просеяли через сито каждый сантиметр, но ничего. Здесь вы не найдете ничего кроме этого странного запаха радиоактивности.

Он достал из кармана AR-очки дополненной реальности.

— Вот возьмите, хотя бы посмотрите на положение трупа, — усмехнулся он.

Я взял из его рук очки.

— Есть записи свидетельских показаний и записи с камер?

— Да здесь все материалы. Свидетельские показания в папке с номером S345/16. Записи с камер в папке C345\23. Но я просмотрел все записи с этих чертовых камер и ничего не увидел.

Я одел очки.

Кейзо Такэути лежал на боку, чуть подогнув под себя левую ногу. Голубые волосы-пластинки лежали намокшими в лужице красной крови. Часть тела лежала в vip зоне, а одна нога вытянута в направлении терминала Е-33. Я осмотрелся, панорамная видеосъемка произведенная полицейским роботом экспертом, не дала ничего нового из того, что мне только что сказал Дефоссе. Я переключился сначала в макро режим, потом долго и тщательно рассматривал все место преступления в микрорежиме, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Мой сопровождающий из отдела криминальной полиции терпеливо ждал, когда я закончу бесполезный осмотр, лениво постукивая карандашом по блокноту. Я сохранил все записи с помощью нейромода и снял очки.

— Ничего, — сказал я.

Он прикрыл глаза, поджал губы и утвердительно мотнул головой из стороны в сторону.

— Так и есть приятель. Ничего кроме этого чертового запаха, легкой радиоактивности и пули, которая не проходит ни по одной картотеке, — он устало откинулся на спинку кресла и разочаровано произнес, разговаривая по большей части с собой, — ни оружия, ни ясных мотивов, ни девушки. Хотя к девушке у меня больше всего вопросов. Не выглядит она невинной овечкой, случайно забредшей гуляя по лужайке в vip зону, и подвергшаяся генетической дискриминации.

Я активировал нейромод.

— Я хочу все проанализировать, радиоактивность и недоступные для сканеров молекулярные следы, — сказал я полицейскому, — не могли бы вы выйти запределы купола.

Он перестал постукивать карандашом.

— Что за черт, приятель? — потом удивленно произнес, — ты один из них? Из спаунов?

— Да.

— Вот так дела! А выглядишь, как обычный человек. Меня предупредили, что будет представитель от цветных, — и тут же поправился, — от спаунов, но глядя на тебя, приятель, думал, что они наняли обычного человека.

— Я один такой в своем роде.

Гаетан Дефоссе уперся руками в подлокотники кресла, приподнял тело и с силой вытолкнул себя из его нутра.

— Работай приятель, — он махнул рукой и скрылся за полиэтиленовой шторкой.

Оставшись один, я приступил к работе. Больше всего меня заинтересовала странная радиоактивность. Биочипу понадобилось несколько минут, чтобы создать имплантат способный анализировать радиоактивное излучение.

Результаты анализа меня озадачили.

Радиоактивность, присутствовавшая под куполом, отличалась от обычного фонового излучения, она содержала большое количество высокоэнергетических частиц нейтронов, электронов и позитронов. Часть излучения относилось к рентгеновскому спектру излучения. Вызывало удивление повышение присутствие ядер атомов металлов и ядер тяжелых металлов, что совершенно не характерно для атмосферы Земли. В уникальной радиоактивности был краеугольный камень преступления.

Молекулярный анализ органических веществ, не дал ничего, что могло открыть истину в произошедшем событии. Я нашел множество объектов содержащих ДНК людей, что когда-то присутствовали здесь, те, что можно было рассматривать в перспективе, как предмет, относящийся к расследованию. Я отметил и сохранил в памяти нейромода их особенности генома, что бы потом проверить принадлежность по полицейским базам данных.

Это было все, но радиоактивность наводила на серьезные размышления.

Когда нет прямых улик, самое время ознакомится с показаниями свидетелей.

Я снова надел очки и стал просматривать свидетельские показания. Описание девушки, у всех свидетелей совпадало лишь в общих чертах, но каждый опрошенный испытывал трудности в попытке выделить какие-то характерные особенности ее внешности. Я обратился к папкам, где хранились видеозаписи с камер наблюдения. Перевел в режим «3D-присутствия».

Девушка стояла предо мной. Лицо треугольное с тонкими обтекаемыми чертами. Под кожей едва заметная сотовая структура подкожных имплантов, позволяющие ей менять типаж лица и его цвет. Очень большие глаза, предназначенные для хорошего периферического зрения. В белках глаз видны тончайшие линии схем имплантатов, назначение которых определить невозможно. Выразительные губы фиолетового оттенка плотно сжаты. Волосы цвета бордо, короткие с зачесом на одну сторону. Структура волос трубчатая с сердцевиной меняющей цвет. Я подошел ближе. Ростом чуть ниже меня. Спортивная тренированная фигура. Чтобы физические свойства ее тела довести до «абсолюта» ее Создатель изменил костное строение скелета и структуры мышц — она создана для очень быстрых реактивных физических движений. Я смотрел в ее глаза, и меня не покидало странное чувство, что передо мной странное существо, способное казаться окружающим тем, кого они хотят видеть и быть «никем» одновременно. Я вспомнил старую легенду о существах, имевших в себе и женское и мужское начала. Обладавших невероятной красотой, в которой они соперничали с богами. Тщеславие и самолюбование возвеличило их в своих же глазах и они, возгордившись, бросили вызов богам. Те покарали их тем, что разделили их две сущности, сделав из них мужчину и женщину.

Я смотрел в большие глаза кибергенетического андрогина и задавался вопросом.

«Кто же тебя привел в этот мир, и с какой целью?».

Но кто бы ни был передо мной, я видел заложенный в существо новый генетический генезис. Реакция, быстрый ответ, быстрое выполнение заложенной в ее сознание миссии — вот ее физическое кредо. Сомнений больше не осталось, Гаетан Дефоссе попал в точку, подвергая сомнению ее образ, как жертвы нападок со стороны людей, она — настоящий убийца. Выполнив работу, она отошла в сторону изменила внешность с помощью нейромышечной симуляции и спокойно ушла. Никто не знает ее настоящей внешности кроме ее Создателя. Я впервые смотрел на это существо и терялся в догадках — кто мог пойти на такой безрассудный, демонстративный шаг? Уникальный спаун, созданный для профессионального убийства — вещь по своей сути невероятная для мира кумвитаев.

Уровень профессиональных возможностей спауна-убийцы делал свидетельские показания бесполезными. Потому что убийца всех их подверг мощному воздействию на высшие психические функции, чистке сознания и воспоминаний. Нейронной деятельностью мозга свидетелей управляли. Кто-то смог заблокировать синтез белков и нуклеиновых кислот, необходимых для передачи возбуждения от одного нейрона к другому, тем самым исключил формирование долговременной памяти. Никто из свидетелей, не видел момент выстрела, многие говорили о кратковременной, рассеяний вспышке, но точное ее место, никто из давших показания определить не смог. Я понимал, что на самом деле они все видели, но все забыли через пять-десять секунд, не в состоянии удержать в памяти увиденное своими глазами. В довершение убийца переключил их психику на другие эмоциональные переживания, окончательно «затерев» воспоминания. Все свидетели, как один, утверждали о спонтанно возникшем чувстве агрессии и раздражения, а потом последовавшем за этим чувстве панического страха. Существенные детали в показаниях свидетелей отсутствовали. Но один свидетель меня все же заинтересовал. Привожу его сбивчивый рассказ дословно.

Свидетель S345\11:

«Мы с женой находились практически рядом, с той девушкой. Мне очень стыдно, что я участвовал в том позорном событии. Понимаете, я был страшно раздражен тем, что она воспользовалась своими возможностями… Мне стыдно признаться,… Я хотел ее ударить. Поймите я абсолютно мирный, добрый человек. Среди моих знакомых есть спауны, и они подтвердят мою лояльность. Я не знаю, что на меня нашло, я обезумел. Тот молодой человек, ставший жертвой, мне так жаль, призывал нас всех к благоразумию. В какой-то момент я повернулся к своей жене, желая что-то сказать, как увидел, что ее брошь в виде двух человеческих легких с трахеей, это подарок коллег из всемирной ассоциации хирургов пульмонологов за большой вклад в науку…. Одна половина вдруг откололась и исчезла. Брошь была ей очень дорога, она напоминала ей о признании ее больших заслуг, она большую часть своей жизни посвятила пульмонологии. Я подумал, что она упала на пол и сказал ей об этом. Мы сразу же отвлеклись, чтобы начать ее поиски на полу, под ногами. В след за этим произошла неясная вспышка, крики, толкотня, нас обоих сбили с ног. Мы едва смогли встать, захваченные всеобщей паникой, покинули место vip-зоны.»

Гаетан Дефоссе равнодушно ожидал меня снаружи купола, присев на стальные перила, огораживающие vip зону.

— Нашел какие-нибудь зацепки?

— Существенного мало, — пространно ответил я.

Он улыбнулся и кивнул, понимая, что пришло время торговаться.

— Даже девица не впечатлила? — насмешливо сказал он, — Хорошо. Думаю, тебе стоит немного поделиться информацией. Ты же хочешь увидеть пулю, извлеченную из жертвы? Поверь, она уникальна, озадачила всех наших экспертов.

Манера прямолинейно говорить, скрывая тем самым за простыми фразами цепкий ум и «намётанный глаз», умение отстранено держаться, демонстрируя показную лень в работе, легкое пренебрежение в одежде — обманчивые внешние признаки опытного французского полицейского, ажана. За этой внешностью Гаетана Дефоссе скрывался настоящий полицейский, неутомимый трудяга, беспощадный пес улиц способный лишь по запаху определить готовящееся преступление. Этим он и был мне симпатичен.

— Нет желания немного выпить?

Он улыбнулся и ткнул в мою сторону блокнотом с карандашом, которые так и не убрал в карман.

— Превосходно, друг, думаю, мы с тобой неплохо поработаем.

Он показал мне небольшой ресторан под названием «Апполо» вне стен аэропорта Шарль Де Голь.

— Немного дороговато, для простых обывателей, но зато настоящая современная французская кухня, неплохое вино. Кроме этого управляющий мне немного задолжал, так что воспользуемся системой персональных скидок Гаетана Дефоссе, — весело сказал он, усаживаясь за небольшой столик.

Дефоссе отпил немного белого вина, покрутил жидкость соломенного цвета, в бокале любуясь его цветом и спросил.

— Как это быть спауном?

Я пожал плечами.

— Так же как и быть человеком, хочется большего.

Он грустно усмехнулся.

— Мой сын несколько лет назад умер. У него была редкая генетическая болезнь. Органы один за другим отказывали. Моей зарплаты полицейского едва хватало на лечение. И он умер. Я пытался забыться в работе. Я знаю, что ты мог бы ему помочь, если бы я встретил тебя раньше. Ты бы ему мог помочь? — он поставил бокал, — Если бы он сейчас был еще жив.

— Думаю да, я бы смог ему помочь. Я бы сделал все возможное чтобы помочь твоему сыну.

Гаетан Дефоссе кивнул и несмотря на то что в кафе, было тепло, запахнул плащ, словно его знобило. Мы молча сидели, каждый думая о своем.

— Я работаю в полиции уже больше восемнадцати лет и всякого повидал. Знаешь, что я четко уяснил за это время?

Я молчал.

— То, что все такие преступления с отсутствием достоверных улик, с кучей невнятных свидетелей, труднообъяснимых странностей. Жертва, которая пала мертвой, как бы случайно. Неясный противоречивый мотив преступления. Смотришь на все преступление в целом, удивляешься его курьезности, особенно нелепости использования устаревшего типа оружия… — Гаетан устало положил ладонь на лоб, чуть помедлив, запустил пальцы волосы, зачесывая пятерней их назад, — это все предвестники одной большой задницы, для какой-то одной заинтересованной стороны.

Он положил передо мной кусок инертного аэрогеля. В небольшом прозрачном кубике поблескивала медью обычная пистолетная пуля калибра девять миллиметров.

— Гильзу мы не нашли. Возможно, преступник забрал ее собой, так же как и оружие, но повторяю это маловероятно. Сейчас на пуле отсутствуют следы нарезки, но они были. Молекулярный анализ это подтвердил. Поэтому мы не можем установить ни тип огнестрельного оружия, ни тип оборудования на котором оно было произведено. Мы даже не сможем произвести опытный выстрел боеприпасами из неустановленного типа оружия. А в итоге определить точное месторасположение стрелявшего, а также точное месторасположение потерпевшего в момент выстрела. Но я думаю, ты уже понял кто убийца.

— Я могу осмотреть пулю?

Гаетан вытащил из кармана и протянул мне специальный пинцет, чтобы извлечь пулю из аэрогеля. Я вытянул конусовидный кусочек металла. Освободившись от инертной среды, поверхность пули, стала меняться, ее четкие контуры размылись, образовав медное облачко со стальной сердцевиной. Через долю секунды пуля снова обрела четкие контуры. Несколько раз, блеснув прошедшими по ее поверхности микроволнами, она снова стала размываться облачком и снова приняла четкую форму. Так она и пульсировала зажатая кромками пинцета.

— Как ты думаешь, что происходит с ее структурой? — тихо спросил Гаетан.

— Я думаю, она пытается принять некую форму, но не может чего-то ей не хватает.

Пуля была по-настоящему удивительной, самая невероятная пуля, что я видел до этого.

Я провел ладонью над исследуемым предметом. Неромод с помощью импланта провел анализ объекта. Обычная медная пуля с железным сердечником, вот, только радиоактивность идентичная той, что была под куполом. Как только я вернул пулю обратно в аэрогель, она сразу же стабилизировалась, перестав расплываться.

Настала моя очередь.

— Та радиоактивность под куполом, она абсолютна, не характерна для радиоактивного фона Земли. Она содержит в самых минимальных количествах альфа-частицы ядер гелия, что испускает наше Солнце, но в основном она содержит нейтроны, электроны и позитроны, присутствует гамма излучение. Такое более характерно для космических лучей, что идут из недр Вселенной, также для темной материи наполняющей пространство или даже возможно антиматерии.

— А что является их источником чаще всего? — Дефоссе озадачено смотрел на меня.

— Чаще всего они формируются взрывами сверхновых, когда идет интенсивный процесс образования различных элементов, начиная от гелия и заканчивая ядрами тяжелых металлов. От пули идет тот же фон. Она часть той радиоактивности, что еще сохранилась под куполом.

Французский полицейский изумленно уставился на меня, карандаш, которым он любил постукивать по блокноту, застыл в сантиметре над его поверхностью.

— Ты хочешь сказать, что там взорвалась сверхновая что ли? Этого не может быть.

— Нет, конечно же. Какой-то очень сходный с этим процесс. А ты посмотри на пулю. Ты нечто подобное хоть раз видел в своей жизни? Вывод такой — никто не проносил оружие, оно было создано прямо на месте в момент выстрела и престало существовать также в момент выстрела. Оно существовало и его не существовало.

Раздался щелчок падающего карандаша, и потрескивание его граней, когда он катился под стол. Лицо Гаетана Дефоссе застыло японской маской удивления биккуримэн, смесь двух выражений — удивления и напускной глупости.

— Что, ты, такое, черт побери, несешь? — с трудом выдавил он из себя

— Если моя теория верна, я думаю, мы столкнулись с совершенно новым типом оружия, основанного на морфологических молекулярных заимствованиях. Нам нужно еще раз опросить свидетеля S345\11.

— Тогда двигаем, — сказал Гаетан.

Семнадцатый округа города Парижа Батиньоль-Монсо улица Флоранс, в одном из престижных домов, на последнем этаже, одноэтажные, но достаточно приличные апартаменты, занимал Марселон Аббадье в прошлом неплохой футболист, а сейчас владелец нескольких небольших носочных фабрик, успешно конкурирующих с китайскими производителями. Его жена Катрин Бриан известный хирург пульмонолог одна из совладельцев предприятия по производству известных хирургических роботов «Rotobes médicaux Gérald».

Гаетан предварительно позвонил и договорился о встрече.

Нас встретил сам Марселон Аббадье. После обычного приветствия и знакомства хозяин дома попытался обозначить формат общения, упоминая, что он уже общался с полицией и не располагает достаточным временем и желанием для продолжения общения.

— Месье Дефоссе, мы рассказали полиции все что знали. Я очень сожалею, что был участником этих событий, я и Катрин хотим, как можно быстрее забыть об этом. Я отвечу на два, три ваших вопроса, но не более. Для нас это крайне неприятные воспоминания.

— Прошу прощения месье Аббадье, но открылись некоторые обстоятельства, которые требуют именно вашей гражданской помощи. Без вашего участия мы не сможем продвинуться в раскрытии преступления, — Гаетан Дефоссе подстроился под тон собеседника.

Аббадье миролюбиво кивнул и сделал жест, ладонью приглашая нас в гостиную.

— В своих показаниях вы упоминали о странном, малопонятном событии, когда ваша жена утеряла, часть дорогой вам броши.

Марселон Аббадье удивлено поднял брови.

— Какое это может иметь значение для следствия?

— Вторая половина броши у вас?

— Да, — утвердительно кивнул он, — Ее не возможно уже носить, так пропала половина декоративной композиции и стальная булавочная заколка для крепления к одежде. Но мы сохранили ее, как память о заслугах Катрин.

— Принесите ее, — попросил Дефоссе.

Аббадье, вернулся через минуту, неся в подрагивающих руках небольшую коробочку тёмно-красного цвета с золотым тисненным логотипом всемирной ассоциации пульмонологов.

— Прошу, — он положил ее на стол.

Гаетан Дефоссе поставил на стол смартфон с включенной видеозаписью и аккуратно вытащил половинку медной броши.

— МесьеАббадье, прошу, держите брошь на ладони.

Многозначительно посмотрел на меня, чуть качнув головой сказал.

— Ну, приятель, если ты прав…. — и, не закончив предложения, извлек из инертного аэрогеля пулю.

Пуля мгновенно потеряла очертания, расплывшись рыжим медным облачком. Раздался легкий щелчокрассеянная вспышка неясного происхождения — пуля исчезла.

На ладони Марселона Аббадье лежала абсолютно целая медная брошь. Два человеческих легких и рубчатая трубочка трахеи уходящая вверх. Он удивлено повернул ее. На обратной стороне поблескивала сталью булавочная застежка.

— Как это произошло? Что за фокусы? — ошарашено, спросил Марселон Аббадье.

Придя в себя, он тут же заявил.

— Мы с Катрин не имеем никакого отношения к изготовлению пули.

— Успокойтесь месье Аббадье, вас никто ни в чем не обвиняет, — задумчиво сказал Дефоссе, — но если понадобятся в суде ваши свидетельские показания, вы готовы нам помочь? Подтвердить достоверность видео?

— Да-да конечно же, — пробормотал растеряно Марселон Аббадье.

— И что теперь дальше? — Гаетан был очень серьезен, потому что это дело принимало очень непростой оборот.

Но тут же ответил сам себе.

— Классический сюжет для Франции «Cherchez la femme!».

— Не уверен я в том, что мы найдем именно ее, — ответил я.

— Я не знаю еще чего-то? — удивленно спросил он.

Я кивнул.

— Да я тебе не все сказал.

Мы покинули апартаменты Марселона Аббадье и вышли на улицу, сели в машину. Гаетан Дефоссе не стал откладывать разговор, он повернулся ко мне, опираясь одной рукой на рулевое колесо, а другой на спинку водительского сиденья.

— У тебя, кажется, есть, что мне сказать.

— Я могу только предполагать, так как сам впервые столкнулся с подобным спауном. Девушка, может относиться к женщинам лишь условно, она существо, имеющее обманчивый образ. «Оно», именно так стоит ее называть, не имеет лица, пола — ничего из устойчивых антропометрических данных, что бы могло ее хоть как-то идентифицировать или вывести на ее настоящий след. Мы спауны, называем себя по иному, не так, как вы люди называете нас. Мы меняем свойства органических объектов. Мы видим жизнь во всех ее проявлениях. И это важно для нас. Но чтобы воздействовать на неорганические объекты, нам необходимо создавать сложнейшие имплантаты. Она же часть, как органического, так и неорганического мира. Ее возможности управлять молекулярной структурой неорганического предмета глубже, чем-либо у кого-то из нас, но на этом ее способности заканчиваются. Она создана для узкого круга задач.

Гаетан потер подбородок.

— Черт побери, — выругался он, — мутно как-то все, я ничего подобного в жизни не видел и не слышал. Даже не представляю, как теперь нужно вести расследования, когда на улице разгуливает такой профессиональный убийца.

Он повернулся и откинул голову на подголовник сиденья.

— Думаю нам нужно начинать поиск с того, кто мог бы ее создать. Создателя. Так вы спауны называете тех, биоинженеров, что вас создали?

— Да.

Но его размышления прервал входящий сигнал. Гаетан вытащил из кармана смартфон. Бросил взгляд на экран.

— Прости, друг, из департамента вызывают. Что-то стряслось.

Он вышел из машины для разговора. Я же воспользовался свободной минутой, чтобы связаться с Мюриэл.

— У нас, к сожалению пара минут, — предупредил ее я.

Но глядя на дорогой мне образ я сразу же позабыл о расследовании, об уникальном убийце — все это мне хотелось оставить здесь и вернуться к своей жене.

— Так жаль, — она разочаровано сжала губы, но тут же собралась, — тогда сразу о самом главном.

Я вывел голографическое изображение с экрана смартфона в виртуальную плоскость перед собой, чтобы лучше видеть ее лицо.

— С Кими все в порядке, все идет, как нельзя лучше, все оджибе в радостном ожидании, — она засмеялась, — думаю, в индейском племени установят тотемный столб посвященный тебе. Будет очень забавно видеть твой образ в виде громовой птицы.

— Я попрошу шамана установить столб рядом, посвященный тебе великой ведунье растений.

Мюриэл протянула руку.

— Коснись моей руки, — сказала она, — мне тебя очень не хватает.

Я протянул ладонь и коснулся ее голографической руки.

— Когда ты вернешься, тебя ожидает неожиданный сюрприз. Я решила не ограничиваться мхами, это в некоторой степени так скучно. А создать нечто удивительное для сухой и холодной поверхности Марса.

Она помолчала, выдерживая паузу. Я же неотрывно смотрел на нее.

— Почему ты не спрашиваешь о том, что это?

— Что это?

— Ах, ну какой же ты! — поморщилась она, — Это цветок! Представляешь Георг, это первый марсианский цветок. Когда Балу помогал мне разносить образцы мха на опытные участки. Мы обнаружили высокогорные цветы семейства горечавки. Подумай только, они растут на высоте трех тысяч метров над уровнем моря. Цепляются почти за голые камни, способны переносить высокогорный холод, бедную кислородом атмосферу. Я поправила их геном, и теперь они смогут выживать в самых суровых условиях.

— Разве это возможно?! Там температура колеблется от минус двухсот сорока до плюс двадцати пяти. Это будет самое невероятное растение с настоящей закалкой титанов, если не рассыплется маленькими кристалликами льда.

Глядя на мое удивлённое лицо она загадочно усмехнулась.

— Кстати про лед. Ты просто всего не знаешь. «Спэйс Икс» притащили на орбиту Марса из главного пояса несколько огромных ледяных астероидов. Они содержат замерзший водяной лед, немного азота и пару тонн пыли. После того, как они развернут дополнительные орбитальные зеркала на орбите и направят рефлекторы на экваториальную часть планеты, что бы создать пятна температурных оазисов на плато Солнца в районе озера Феникс и в районе земли Ноя, они начнут сбрасывать по особой траектории в оазисы глыбы астероидного льда. Распадаясь в атмосфере Марса лед, будет таять, и орошать температурные оазисы дождем. Это будет дождь первый дождь за многие миллионы лет! Именно там я посажу мои цветы. Правда, это здорово?

Я смотрел на Мюриэл, на ее счастливое лицо — она жаждала творить новый мир, который станет новым домом для миллионов существ новой генерации и новой эпохи.

— Любой терраформинг начинается с воды. А такая технология позволит постепенно, шаг за шагом, повышать влажность атмосферы. Мои растения будут удерживать влагу на поверхности в почве. Влажность сначала будет формироваться в районах температурных оазисов, а затем с увеличением бомбардировки атмосферы глыбами льда, разрастаться от экватора дальше к полюсам, захватывая новые территории, тем самым постепенно повышая среднюю температур планеты.

Дверь автомобиля открыл Гаетан. Он был мрачнее дождевой серой тучи, но увидев голографическое изображение Мюриэл мгновенно преобразился. Галантно улыбнулся, извиняясь, поднял обе руки.

— О, прошу прощения.

— Гаетан Дефоссе, — представил я его.

Мюриэл помахала ему рукой. Французский полицейский смущенно улыбнулся.

— Японимаю, «L’absence est l’ennemi de l’amour»[15]. Я не могу этого допустить, подожду снаружи пару минут.

Он в ответ поклонился и хотел закрыть дверь автомобиля.

— Постойте! Месье Дефоссе, вы так милы… — сказала Мюриэл, — не стоит уходить, мы уже прощаемся.

— Еще раз прошу прощения, — виновато произнес Гаетан.

Я сидел в машине пытаясь настроиться на расследование, но образ Мюриэл все еще был так осязаем в моем сознании, что я никак не мог отвлечься от него я сидел, молча уставившись в боковое стекло машины и бессмысленно смотрел на идущих мимо людей.

— У тебя очень красивая жена, — нарушил молчание Дефоссе.

— Ты сам женат? — спросил я его.

Он немного потянулся и снова, как тогда в кафе, когда речь зашла о его семье, зябко запахнул плащ.

— Был, — неопределенно протянул он, — после смерти Люка, мы с Кристелль пытались все пережить вместе. Знаешь, как бы быть вместе и в горе и радости. Но это было ошибкой. Мы почти не разговаривали, все дни проходили в молчании. Через какое-то время начали избегать друг друга. Каждый из нас для другого, был живым напоминанием пережитого горя. Я старался раньше уйти на работу и как можно позже прийти. Она ложилась спать, не дождавшись меня, и делала вид, что крепко спит, когда приходил. Все начало рушиться. Отчуждение дошло до того, что мы стали ненавидеть — она меня, я ее. В конце концов, это стало настолько невыносимо, что я ушел. У меня остался от отца старый катер и небольшой дом на сваях на набережной Жорж Гросс. Там я на берегу Сены и живу. Неплохой спокойный район, когда-то в молодости моего старика это было определённо романтическое место.

Гаетан неопределённо махнул рукой в воздухе перед собой.

— Так что если будет желание посидеть вечером выпить вина или пропустить пару пивных бутылок, буду рад…, — не окончив предложение, он поменял тему, — я случайно стал свидетелем окончания вашего разговора. Она у тебя что-то вроде биолога или флориста, занимается растениями?

— Она террафлорист создает растения для терраформинга Марса.

— Это, наверное, чертовски интересно.

— Да уж, — усмехнулся я, — у нее есть мечта покинуть Землю и посвятить себя терраформингу Красной Планеты, чтобы превратить ее в цветущий сад, ну или просто в пригодную для жизни планету. Когда я покончу с этим расследованием, мы вместе с ней покинем Землю в миссии организованной «Спэйс Икс».

— Я бы тоже сбежал отсюда на Марс, — грустно произнес Дефоссе, — как ты думаешь, может, стоит попробовать?

— Почему нет? Требования к тебе это хорошее здоровье и желание быть полезным новому миру. Показать свою способность работать и жить, справляться с самыми сложными трудностями в очень суровых условиях. Последний, пожалуй, более важный критерий, чем все остальные.

— Мда-а, думаю, стоит попробовать, — задумчиво сказал он.

Я посмотрел на сидящего рядом человека. Гаетан сидел, опустив голову, рассматривая лежащие на коленях свои руки. Несколько морщин на переходе от переносицы к центральной части лба говорили о том, что он часто испытывает тяжелые приступы внутреннего переживания. Но он был в самом расцвете своих сил. Среднего возраста, без сомнения он одарён отличным аналитическим мышлением, хорошей физической выносливостью, быстрой реакцией, но его внешний вид не соответствовал этому. Я активировал нейромод, чтобы сделать спектральный анализ его нейромедиаторов. Пониженный уровень норадреналина, адреналина, серотонина, дофамина в противовес очень устойчивый высокий уровень мелатонина. В крови повышение содержание ксенобиотиков. Я посмотрел последние его зрительные образы в памяти.

«Пустота пропасти, открывшаяся за краем крыши высотного здания».

«Пистолет с одним патроном, рядом со стаканом с алкоголя».

«Длительное созерцание течения серой реки».

«Брошенный бронежилет в опасной перестрелке».

«Дрожащие руки, разбитые в кровь о стену».

«Собственное измученное лицо, отражающееся в зеркале….».

— Я могу тебе помочь, получить некоторые уникальные свойства, которые дадут тебе большое количество балов при прохождении отборочной комиссии.

— Прости приятель услуги спауна мне не по карману, вы очень дорогие ребята, — усмехнулся он.

— Я не торгую ими.

— Вот как! Что ты можешь сделать для меня? — он искоса посмотрел на меня.

— Я не могу привить тебе уникальные свойства, какие есть у репликантов или спаунов. Это правда. Но я могу повысить радиорезистентность твоего организма и повысить устойчивость твоей мышечной и костной системы к микрогравитации.

— Для чего это, черт побери, мне нужно? — он посмотрел на меня, недоверчиво раскрыв глаза.

— Полет к Марсу длиться чуть более семи месяцев. За это время человеческий организм подвергается очень сильному воздействию космических лучей, ионизирующее излучение вызывает в цепочке ДНК разрывы и мутации.

Он продолжал удивленно смотреть на меня.

— Гаетан, летальная доза для человека от 4 до 10 грей. Но какая-то тихоходка способна выдержать свыше тысячи грей. Есть микроорганизмы выдерживающие, тридцать тысяч грей. Если ты будешь более устойчив к ионизирующему излучению, то твои шансыпопасть в миссию намного возрастут.

— А у меня не вырастут…, — Дефоссе покрутил пальцем и скривил широко открытый рот, — всякие жгутики, щетинки или возникнет ротовая полость на боку, как у инфузории?

— Нет! — засмеялся я, — ты даже не заметишь этого, потому что внешне это никак не проявится. Просто тебе не придется отсиживаться во время перелета в специальной защитной противорадиационной камере, и на поверхности Марса ты будешь чувствовать себя лучше всех. Микрогравитация разрушает костную структуру, делает мышцы менее эластичными, дряблыми. Я же помогу тебе избежать всех отрицательных ее воздействий. После прилета на Марс многие будут проходить длительный период адаптации, ты же сможешь сразу приступить к работе.

Состав его нейромедиаторов резко изменился. Возрос уровень фенилэтиламина, серотонина и ацетилхолина.

— А что, черт побери, — выругался он, — стоит попробовать. Я буду у тебя в долгу, друг.

Я впервые увидел его искренне улыбающимся.

— Знаешь, я благодарен судьбе что, эта капризная мадам столкнула нас с тобой на одном пути, — он протянул мне руку.

Мы отъехали от дома Аббадье.

— Но у нас есть еще не раскрытое дело. И прибавилась еще одна неприятность.

Дефоссе вырулил на шоссе.

— Теперь нам с тобой предстоит одно весьма неприятное дело. В департаменте меня предупредили, что создается объединённая комиссия с участием всех европейских специальных служб, прибудут представители из США. Весь огромный мировой муравейник пришел в движение, — он, прикусив губу, покачал головой, — дело принимает чрезвычайно серьезный оборот.

— Что происходит?

— Убийство Кейзо Такэути не прошло бесследно. У вас, среди спаунов появилась какая-то группа, угрожающая создать вирусные штаммы, способные в короткий срок убить миллионы людей. Есть угрозы сделать локальное демонстрационное применение в Лондоне, Нью-Йорке Пекине и в паре других городов.

Я был в состоянии полной растерянности.

— Но кто они? Кумвитаи не способны на такие шаги! Для нас жизнь имеет неприкосновенное, первостепенное значение. Это, какая-та злая шутка, потому что это не возможно.

— Друг, я не знаю, — покачал головой Гаетан Дефоссе, — есть еще кое, что, В Брюсселе убит лидер всемирной партии «Заря антропоса» Якоб Ваутерс. Он протаскивал через Европарламент и Государственные органы других стран законы, ограничивающие права спаунов и репликантов. Его поддерживала огромная масса народа по всему миру. Филиалы «Зари антропоса» есть везде, в США, даже в Китае. Убит он при схожих обстоятельствах, что и в деле малоизвестной поп-звезды Такуэти.

Он многозначительно посмотрел на меня.

— У Федеральной полиции Брюсселя есть еще одна «пуля».

Гаетан Дефоссе остановил машину на обочине, обхватил ладонями голову, провел ими, взъерошивая волосы до затылка, потом выпрямился и, обращаясь ко мне спросил.

— Черт, побери, у меня есть подозрение, что какая-то третья, очень могущественная сила раскачивает ситуацию, желая взорвать весь мир. Что думаешь?

— Я не знаю. Куда мы сейчас?

Я терялся в догадках, но ситуация действительно становилась угрожающей.

— На бульвар Мортье. Нас ждут на объединенной коллегии в самом «ящике» DGSE[16] с докладом о деле Кейзо Такэути, — Дефоссе вздохнул, — проклятый Марселон Аббадье, теперь важный свидетель, у нас нет времени и возможности состряпать иную картину преступления. Готовься друг.