Проклятый код

Проклятый код. Прощай

Большой дубовый стол стал немым свидетелем беспомощной растерянности вершителей мировых судеб. Представители самых могущественных специальных служб мира, из дружественных Франции стран, молча смотрели на меня и парижского полицейского, наш доклад произвел на них ошеломляющий эффект, хотя они всеми силами старались это скрыть. Спаун — дизайнеров представлял Кларк. Но я не успел с ним перекинуться и парой слов. Нас сразу же, как только я прошел через застекленную, арку пропускного пункта, разделила служба протокола DGSE, а использовать передачу друг другу мыслей не было и речи. Мы находились в одном из самых защищенных зданий в мире. Активация нейромода привела бы к нашей мгновенной гибели. Впоследствии я научился создавать имплантаты способные обходить данную защиту, но в тот момент я и Кларк были бессильны.

Председательствовал на объединенной коллегии, пользуясь правами хозяина, директор DGSE Бернанд Коренньи. Худощавый, улыбчивый человек. В нем, за внешностью простодушного седовласого французского прево, из эпохи Людовика XIV, скрывалась сильная, умная и хитрая натура. После нашего, с Гаетаном Дефоссе, подробного доклада в помещении повисла напряженная пауза. Каждый из присутствующих неотрывно смотрел на нас, словно мы могли дать еще какие-то данные, кроме тех, что уже озвучили для всей коллегии. Бледный Кларк грустно посмотрел на меня, его сжатые в кулаки руки расслабились, он медленно сложил их, положив одну кисть руки на другую на полированной поверхности стола и обреченно склонив голову, отвернулся к тонированному панорамному окну.

— Вы хотите сказать, что это существо или как вы его назвали нейро кибергенетический андрогин, но я считаю, что это лишь еще одна разновидность спаунов, может создать абсолютно любое оружие прямо их воздуха?

Спросил, направив на меня указательный палец, грузный, с жестким взглядом маленьких глаз и коротким ежиком седых волос человек, сидевший рядом с Коренньи представитель ЦРУ Конрад Уильямс.

— Я не говорил, что из воздуха. Он использует молекулярное заимствование от окружающих предметов. Любая материя если она подходит под условия крафта.

— Еще раз, — он уточняющее поднял указательный палец, — другими словами, чтобы хоть как-то нейтрализовать, этого спауна, нужно каким-то образом поместить в полный вакуум? Иного пути нет, потому что, следуя вашему утверждению его ничто, не сможет удержать.

— Думаю его самое уязвимое место, — я не знал, как правильно ответить на вопрос цэрэушника и строил, в ответ, используя лишь предположения, — лишить его умения создавать квантовую матрицу с помощью, которой он создает любой предмет и в том числе оружие.

Его не удовлетворило мое предположение, он разочаровано покачал головой, эти люди не были спаунами, но умение анализировать, думать, читать скрытые психологические маркеры приближали их профессиональные навыки к возможностям спаунов.

— Бессмысленно в вашем случае выдвигать пустые предположения, потому что вы Аренский не знаете, как эффективно нейтрализовать данные существа. Я могу лишь констатировать, что возможности этих спаунов поистине безграничны, для них не существует никаких, я подчеркиваю, абсолютно никаких преград. Потому что нет быстрой возможности поместить его в условия, где его ничего не будет окружать. Они могут проникнуть куда угодно и выполнить любую самую безумную миссию своего хозяина. Они страшная угроза.

Кларк повернулся ко мне, его руки были снова сжаты в кулаки. Он едва заметно печально покачал головой.

— Месье Аренский, — обратился Кореньи к Кларку, — вы не могли бы прояснить нам ситуацию с появлением этих уникальных спаунов. Пока нет никаких подтверждающих данных, что к этому причастны Китай или Россия. Поэтому возникают вопросы к вам.

Кларк, вздохнул и спокойно сказал.

— Мы не создавали ничего подобного. Вся наша деятельность находится под жестким контролем федеральных властей Австрии и Евросоюза. Все проекты в области экспериментальной синтетической биологии и генетической инженерии строго регламентируются. Мы ведем совместные изыскания со многими учреждениями и предприятиями по всей Европе и абсолютно прозрачны в своих изысканиях.

— У меня два вопроса к мистеру Аренскому. Если не вы, то вы не могли бы предположить, кто их создатель?

Спросил высокий англичанин занявший место с другой стороны от Кореньи.

— Я этого не знаю, — скупо ответил Кларк и сжал губы.

— Я хочу знать. Вы вели работы по совершенствованию представителей своего биологического вида? Ведь вы принимали участие в создании новых кибергенетических существ для военных нужд. Эта тема вам должна быть знакома.

Англичанин невозмутимо уставился на Кларка.

— Все проекты проводились лишь в рамках научных изысканий университета, по заказам федеральных, частных компаний, военных ведомств не нарушая законы ЕС, — пояснил Кларк.

Представить МИ-6 удовлетворённо кивнул, но задал другой вопрос.

— Вы не давали консультаций по другим проектам, не входившим в проекты вашего университета?

Кларк молчал.

— У меня есть данные, что вы приняли активное участие в создании, по крайней мере, двух химерических спаунов не вошедших в регламент проектов университета.

— Это не относится к вопросам. Которые мы сейчас с вами обсуждаем, — резко парировал Кларк, — ни один из них не может использоваться для выполнения военных или других миссий, где требуются навыки убийцы!

— Господа, думаю, все со мной согласятся. Это самая серьезная угроза безопасности нашей цивилизации, что особенно актуально в свете последних событий, — сказал представитель ЦРУ, — мы, люди, создали эту угрозу, мы ее должны устранить. Или постараться максимально минимизировать ее последствия.

— О чем вы, Уильямс?! — воскликнул Кларк, — уверяю вас, мы не имеем к этому никакого отношения.

— Господин Аренский вы знали о группе спаунов, создавших вирус способный коинфицироваться со всеми патогенными штаммами вирусов? В результате чего мы получили реальную угрозу, когда разновидности новых, весьма опасных, патогенных вирусов начнут расти в геометрической прогрессии. К миллионам уже существующих вирусов, прибавится еще одна серьезная угроза — мы столкнемся с опасностью исходящей еще от нескольких миллионов новых, абсолютно неизвестных вирусов. И я знаю, что вы имели контакты с этими спаунами. Ответьте, Аренский, как мы можем доверять вашим словам? — жестко спросил Конрад Уильямс.

— Да я контактировал с ними. Я знал об их сепаратистских настроениях, это были глупые разговоры, не несущие никакой угрозы. Пустая болтовня. Я не был посвящен в их планы. Поэтому понятия не имел о том, что они создают. Это всего лишь небольшая, мизерная группа из всего сообщества спаун-дизайнеров. Разве можно по поведению нескольких представителей судить о всех. Я еще раз, категорически, подчеркиваю, мы не знаем создателя нейро кибергенетического андрогина и мы его не создавали. Мы имеем лишь опосредованное отношения к группе спаунов о которых вы мне говорите. Но могу предложить свою помощь, свое сотрудничество, в решении всех обозначившихся проблем.

Но Уильямс, словно не слышал его.

— Мистер Аренский, в отличие от вас я знаю, кто мог создать это неуязвимое существо, и поверьте, меры будут приняты очень действенные. И в том числе против группы «генетических террористов». К вашему сведению, Кейзо Такэути должен был стать курьером перевозящим образцы сверхконфицированного вируса.

— Да-а! — удивленно воскликнул Гаетан Дефоссе, — это безопаснее чем использовать дронов аэрошипинговых компаний.

Сидевший, до этого молча Алтман Леманн встал на защиту Кларка.

— Я ручаюсь, что Кларк Аренский не был в курсе планов названной вами группы спаунов. Нельзя из-за нескольких индивидов, бросать тень на всех остальных.

Англичанин слегка приподнял ладонь, останавливая Леманна.

— Я так же верю господину Аренскому. Но для нас с вами сейчас важно решить несколько задач. Установить создателя нейро кибергенетического андрогина, узнать его планы, установить их настоящее количество, возможно он планирует создать целую армию таких существ, — он оглядел своих собеседников, — думаю, стоит рассмотреть вопрос о совместном, коалиционном взаимодействии при ликвидации группы спаунов создавших сверхрвирус, — англичанин слегка постучал ладонью по столу, — пока это не зашло слишком далеко.

Конрад Уильямс согласно развел руками.

— Да. Это важнее всего. Интуиция подсказывает мне, что первые три задачи с последней, явно не связаны между собой. Но если выяснится, что, как прозвучало в докладе, новый вид спаунов, нейро кибергенетические андрогины, связаны с группой спаун-дизайнеров, угрожающих применить вирус способный к сверхкоинфициированию, то это грозит катастрофой все человеческой цивилизации.

Кореньи согласно кивнул, тронул экран лежащего перед ним планшета и обратился к Гаетану Дефоссе.

— Месье Дефоссе вы за заслуги перед родиной награждены Орденом Почетного Легиона, Крестом Воинской Доблести, Медалью Заморских Территорий. Вы участвовали в составе французских вооруженных сил в нескольких специальных военных операциях в Северной Африке и на Ближнем Востоке…

Но Гаетан Дефоссе не дав ему закончить перебил.

— Не трудитесь. Было время, я выполнял кое-какую грязную работу для Франции, но это уже далеко в прошлом и забыто. В данный момент я обычный французский ажан с парижских улиц.

Кореньи терпеливо выслушал его и настойчиво продолжил.

— Вы оказались вовлечены в это дело. В нашей власти вернуть вас обратно на службу. Вы подключитесь к работе, как весьма ценный сотрудник.

Дефоссе усмехнулся.

— Нет, увольте. У меня абсолютно другие планы на счет своей персоны. Я покончил с прошлым.

Кореньи огляделся по сторонам, молча обращаясь к каждому из коллег, потом повернулся к нам и озвучил общее молчаливое мнение.

— Господа вы свободны. О нашем решении мы сообщим вам позже, — он повернулся к Алтману Леманну, — месье Леманн вы в силу некоторых причин, теперь являетесь аффилированным лицом интересов спаун сообщества из-за близких контактов с месье Кларком Аренским. Вы не можете далее присутствовать на расширенном совещании.

Он откинулся на спинку кресла и многозначительно сказал.

— Ваше предложение о помощи, месье Аренский, в данный момент отклонено, но в перспективе оно будет рассмотрено отдельно, как возможность получения консультативной помощи.

Мы покинули зал для брифингов. Но коллегия задержала на некоторое время Гаетана Дефоссе.

— Кларк что происходит? — спросил его я, когда мы вышли из зала для брифингов.

Кларк взял меня за руку.

— Нам нужно поговорить, но не здесь.

Я согласился, но решил дождаться Дефоссе, поэтому условились встретиться с Кларком в небольшом кафе-бистро на пересечение улицы Турель и проспекта Гамбета.

Через минут пятнадцать появился Гаетан.

— Это хорошо, что ты не ушел без меня.

Мы вышли на улицу Мортен и направились на встречу с Кларком.

— Ты где остановился? — спросил Дефоссе.

— Пока еще не выбрал…

Но он перебил меня в свойственной ему манере.

— Тебе сейчас нельзя оставаться одному. Расположишься у меня. Места не много, но хватит.

— Я уеду, как только закончу все дела здесь. Это примерно три, четыре дня.

— Не важно, — отрезал он.

Дефоссе остановился у небольшого уличного прилавка торгующего фруктами, остановил меня и отвел в сторону. Через дорогу виднелось бистро, где мы уговорились встретиться с Кларком. Он сидел за небольшим столиком почти у самого входа.

— Дело дрянь, — зло сказал Гаетан, — они задержали меня, чтобы еще раз выслушать доклад о деле Кейзо Такэути, задали еще несколько вопросов. И спросили можно ли тебе доверять. Хотя, я думаю, им было абсолютно наплевать на это. Потом этот сатанинский змей Кореньи предпринял еще одну попытку призвать меня под свои знамёна. А знаешь, что происходит, когда так настойчиво пытаются призвать таких парней как я, тех, кто имеет темное прошлое? Это значит, что они уже все решили, просто ждут серьезного повода. Понимаешь? Поэтому тебе сейчас нельзя оставаться одному, — он усмехнулся, — без моего присмотра, приятель. Тебе нужно, как можно скорее покончить со всеми делами здесь и отправляться в штаты. Хотя я не думаю, что и там ты будешь в большей безопасности.

— Прежде чем я уеду, я должен поговорить с Кларком.

— Хорошо, валяй, — Дефоссе похлопал меня по плечу, — я сейчас покину тебя, завершу все свои дела в участке. Узнаю, «что говорят в полиции». Ты знаешь, где мой дом на реке, — он кивнул в сторону зданий DGSE, — Георг будь очень осторожен с этого момента, ты теперь угроза для людей, так считают они.

Кларк сидел за столиком, опустив голову, и смотрел в полную чашку остывшего кофе, к которому он даже не притронулся. Я присел рядом.

— Кларк, что же все-таки происходит? — еще раз спросил я.

Он поднял голову.

— Это все его рук дело.

— Кого? — не понял я.

— Он обезумел. Понимаешь Георг, он обезумел.

— Про кого ты говоришь? — не выдержал я воскликнув.

— Альберто. Он обезумел и это все его рук дело. Часть его замысла.

Я в полном смятенье смотрел на Кларка не в силах сказать хоть слово.

— Он всегда хотел быть Создателем мира. Он и кумвитаев создавал, как часть своего мира. Но он разочаровался в нас, поэтому решил очистить мир и от людей и от спаунов, чтобы создать мир населенный новыми совершенными существами. Он захотел стать Богом. Проклятым богом!

— Что ты несешь? Ты чего-то мне не договариваешь…, — я никогда еще не видел Кларка в таком возбужденном состоянии.

— Альберто безумен, — твердо сказал Кларк, — неужели ты думаешь, что кто-то в мире кроме него способен создать нейро кибергенетических андрогинов? Или кто-то из новой генерации, рожденных спаунов способен создать сверхвирус имеющий сто процентную способность коинфицироваться с любым другим штаммом. Даже мне это не под силу, хотя мы можем многое.

Он поставил локти на стол и обхватил голову руками. Потом посмотрел на меня.

— Что он сказал тебе, когда вы виделись с ним в последний раз?

— Он сказал, что биология мертва, лишь сознание имеет значение.

— Безумный Старец Тихого Океана, он имел в виду свое сознание. Свое сознание, как Бога. Он, и его друг Хардифф два безумца, — Кларк осекся и задумчиво посмотрел в сторону, — возможно Гирландайо и Хардифф это два лица единой сущности и одного человека. Органической Вселенной и Сознания.

Сейчас, когда я пишу эти строки, я понимаю, что Кларк был прав. Альберто Гирландайо вознес себя, в своем сознании, до великого сотворителя Вселенной. Но не увидел простейшей вещи, что на грань гибели поставит человечество не его замысел, а простоя эволюция. То над, чем, как опрометчиво посчитал он, его сознание стало выше.

— Что ты предлагаешь предпринять? — спросил я Кларка.

Но я не успел услышать его ответ. К нам подошел француз средних лет и голосом, наполненным едва сдерживаемой злости, тихо произнес, обращаясь к Кларку.

— Мерзкий цветной ублюдок. Как вы могли такое сделать? Ведь там были сотни, тысячи, тысячи невинных людей.

— Месье, — растеряно произнес Кларк, — прошу прощения, о чем вы говорите?

Из бистро вышел официант, в его глазах стояли слезы.

— Идите и посмотрите что творится!

Мы вскочили с Кларком и вошли в бистро. На большом голографическом экране, развернутом на всю стену показывали новости на канале France 24. Немногочисленные посетители бистро с ужасом смотрели на сводку новостей из Джакарты.

«… в четверг утром в одну из больниц Джакарты обратилась женщина с ребенком с острыми симптомами неизвестного инфекционного заболевания. Их обоих спасти не удалось. Через час в больницы столицы Индонезии стали приходить десятки людей со схожими симптомами. Многие из них умирали, не добравшись до дверей больниц и госпиталей. Через несколько часов уже сотни людей стекались ко всем учреждениям имеющим отношение к медицине. Вечером того же дня министр-координатор по вопросам политики, права и безопасности Агунг Эка Набабар доложил президенту о начале неизвестной эпидемии. Джакарта была полностью изолирована по периметру поднятыми по тревоге воинскими подразделениями и корпусом национальной гвардии. Строжайше запрещено покидать и входить в зону изоляции. Почти все государства запретили посадку авиалайнеров из Джакарты в своих аэропортах. Те, что не могут вернуться обратно в Индонезию, приземляются на военных аэродромах, где попадают по жёсткий карантинный контроль. У нас есть видео с дронов министерства обороны Индонезии».

По экрану пошли жуткие кадры, снятые с высоты птичьего полета. Улицы карантинной зоны были покрыты неподвижными телами. Ни единого движения. Большая часть города умерла.

«В Индонезию прибывают специальные эпидемиологические группы из разных стран. Но впервые в истории человечества под жесткий карантинный контроль попадает целое государство. Группе спаун-дизайнеров из Германии удалось выделить возбудитель Джакартской эболы, так уже многие медиаиздания назвали новую совершенно уникальную разновидность филовируса. Поражает скорость, с которой мутирует вирус и его способность коинфицироваться с другими патогенными вирусами. Если у властей Индонезии не получиться локализовать пандемию, то концу недели человечество столкнется нескольким десятком беспощадных патогенных вирусов, способных уничтожить миллионы людей. Не названный источник из министерства по вопросам политики, права и безопасности заявил, что в министерстве имеется достоверная информация о причастности некой группы спаун-дизайнеров к созданию этого ужасного неклеточного инфекционного агента…»

— Нам надо уходить отсюда, — я потянул Кларка за рукав.

— Альберто, будь ты проклят. Это ужасно… — шептал Кларк, — я должен что-то предпринять. Мне срочно нужно вернуться в Вену. Я могу в составе группы эпидемиологов, отправится в Джакарту. Мои знания и способности… Я смогу помочь.

Я почувствовал теплую пульсацию в голове, пережитые волнения заставили мой нейромод активироваться. В бистро сразу сработали датчики, определяющие наличие имплантатов способных сканировать нейронную активность мозга. С некоторых пор использование нейромода, считалось нарушением закона о вмешательстве в личное пространство и личную жизнь. Двое посетителей вскочили и угрожающе направились в нашу сторону. Но дорогу им преградил официант. Он повернулся к нам и тихо сказал, по большей части обращаясь к Кларку.

— Убирайтесь отсюда, да поживее. Вас здесь более не желают видеть.

На улице мы попытались остановить такси, но водитель-оператор, увидев перед собой спауна, не смотря на грозящие ему штрафы, давал управляющей системе автомобиля приказ не останавливаться и уезжал от нас прочь. Нам пришлось пройти два квартала, до станции мультикоптеров, чтобы отдалиться от зданий DGSE, так как полеты автоматических мультикоптеров вблизи расположения секретной службы были запрещены. Наконец удалось арендовать свободный транспорт и запросить у оператора маршрут до Вены.

Мультикоптер тяжело поднялся на заданную высоту, воздух вокруг нас словно сгустился, наполнившись скрытой угрозой. Пережитые волнения обезоруживающе подействовали на Кларка, он был совершенно в расстроенных чувствах. Фон его нейромода был неустойчивым и хаотичным. Так мы устроены кумвитаи, наши вторые сущности и наши человеческие личности тесно взаимосвязаны друг с другом. Эмоциональный удар принимает на себя не только человеческая нервная система, но и нейромод. Я усадил Кларка на задний ряд сидений в салоне мультикоптера в надежде, что он сможет успокоиться и отдохнуть за четыре часа полета от Парижа до Вены. Он прикрыл глаза и поблагодарил меня, молча взяв за плечо. Я связался с Мюриэл, чтобы не беспокоить его, трансляцию сигнала со смартфона спроецировал себе на часть неокортекса в мозгу отвечающую за зрительные и слуховые образы. Такой вид связи опасен, тем, что взлом сети может привести к проникновению в сознание чужих кодов и может нанести вред. Но это справедливо по большей части для людей, не защищенных мощным квантовым барьером нейромода. Любое вмешательство в данные приведёт к прерыванию сигнала, потери всех данных для злоумышленников. И к счастью мультикоптеры не оснащались датчиками обнаружения нейромодов и нейроимплантатов. Именно их часто хакеры использовали для перехвата сигнала.

Она сразу же уловила во мне волнение. Ее счастливая улыбка уступила место озабоченному выражению лица. Лицо Мюриэл расплывчатым образом переливалось передо мной, словно кто-то поместил за ее головой солнце или какой-то другой сильный источник света. Я протянул руку, коснулся ее щеки. Она молча протянула руку в ответ и наши две руки переплелись, свиваясь в тонкую витую нить, тянущуюся несколько тысяч миль, от одного континента до другого.

— Поцелуй меня. Прошу тебя.

Сказал я и тотчас ощутил тепло ее губ.

— Ты растерян и напуган.

Сказала она.

— Я это чувствую.

Мюриэл держала мое лицо в своих лучистых руках.

— Георг, что происходит?

— Я не понимаю.

Она прижала мою голову к своей груди, как делала это часто, когда мы были вместе.

— Ты можешь мне показать.

— Да, — ответил я ей, и открыл для нее часть мозга ответственную за долговременную память.

Сотни тысяч образов отдельных картинок соединились из разрозненных отголосков памяти и сознания, принимая цельную картину происходящих событий. Мюриэл смотрела их и «отпустив» сущность своего сознания, бродила в представших перед ней образах-фантомах, как я некоторое время назад. Они двигались вокруг нее мощным информационным водоворотом, с каждым витком вызывая в ней страх и недоумение.

— Георг, это ужасно, — прошептала Мюриэл, — почему он это делает? Ведь он Создатель.

— Я этого не знаю. Кларк хочет взять Эву и отправиться к нему. Он надеется остановить его. Бедный Кларк хочет все исправить, думает, что Создатель все остановит. Но у меня есть чувство, что это лишь начало, он не остановится. Альберто хочет уничтожить не людей, а нас, кумвитаев, существ созданных его сознанием, его гением. А людей он рассматривает, как часть естественной ноосферы, естественный фон, в котором мы существуем. Он даже не видит их. Кларк прав Альберто Гирландайо безумен. Или он знает что-то, что о чем мы даже не имеем представления. Но в конечном итоге оно, это знание, делает его безумным.

Управляющий бот мультикоптера сообщил о скором приближении к конечной точке маршрута.

Наши руки расплелись, и лицо Мюриэл стало отдаляться. Мои пальцы скользили по ее рукам в надежде остановить неумолимое движение.

— Мюриэл, прошу пока я не вернулся. Балу должен отвезти тебя в индейскую резервацию под защиту вождя Матхотопа. В мире что-то назревает. Там, скрытая ото всех, ты будешь в полной безопасности.

— Что мне может угрожать? Я живу в такой глуши что, вряд ли, кому-то придет в голову мысль искать меня в предгорьях Маунт-Худ.

— Нет, Мюриэл… — умолял ее я.

— Если мне будет угрожать опасность, я найду укрытие в гроте скрытого в недрах водопада Рамона, — настаивала она на своем и улыбнулась.

— Хорошо, пусть будет так, — согласился я.

Но все же мои слова вызвали в ней страх и тревогу.

— Георг возвращайся, как можно скорее.

Образ ее лица приблизился ко мне, она поцеловала меня, прижавшись ко мне губами долгим поцелуем и удаляясь от меня, исчезла мерцающим фантомом.

Мультикоптер приближался к небольшой станции в районе парка Наполеонвальд. Кларк отрешенно смотрел в окно, за все время пути он не обмолвился со мной ни словом, все время о чем-то сосредоточено думал. Я решил что, как только он и Эва покинут Европу отправившись к Альберто Гирландайо я сразу вернусь в аэропорт Де Голль, где в ангаре номер четырнадцать дробь девять меня ожидает сверхзвуковой аэроджет. На связь вышел Дефоссе. Чтобы снова не нарушать задумчивый покой Кларка я активировал нейромод и спроецировал раскодировку сигнала в зрительную и слуховую зоны мозга.

— Черт побери, ты куда пропал, приятель?!

Я объяснил Гаетану Дефоссе, что был вынужден сопроводить Кларка Вену и в общих чертах обрисовал его состояние и планы.

— Это все бесполезно, — грустно отрезал Дефоссе, — бесполезная блажь, слишком поздно искать ответы и какое-то решение у свихнувшегося гения, — он качнул головой и раздосадовано воскликнул, — Вы что, черт возьми, не видите, что творится?

— Он как раз и хочет остановить Альберто Гирландайо, остановить распространение вируса.

Гаетан немного помолчал, потом медленно спросил.

— Ты не видел последних новостей? Они уже остановили распространение вируса и остановят его снова, чего бы им этого не стоило.

Он замолчал.

— О чем ты говоришь Гаетан? — я почувствовал, как у меня все похолодело внутри.

— Они сбросили на Джакарту несколько зарядов протоплазмы. Они залили зараженную территорию протоплазмой! Там камни превратились в стекло! — и тихо сказал, — там ничего не смогло бы выжить, потому что там был огненный ад, я никогда такого ужаса не видел…

Я переключился на поток контента идущего от новостного канала Евроньюс, формат вещания «без комментариев».

Два автоматических реактивных дрона оставляя за собой смазанные тепловые завихрения, плыли в жарком полуденном мареве над уже мертвыми кварталами Джакарты. Два «черных жука» несли в своем чреве самый разрушительный груз созданный человеком — заряды протоплазмы. Вот от них медленно отделились, отлетев в стороны с равным промежутком, шесть сверкающих искр. Они плавно устремились вниз, похожие на отдельные прекрасные искорки от бенгальских огней. Через некоторое время заряды беззвучно коснулись земли. Шесть ярких вспышек, словно одновременно зажглись шесть солнц, быстро разрослись, превращаясь в один ослепляющий оранжевый пузырь. Он быстро поднялся и лопнул с такой силой, что вокруг дрогнуло пространство. По всей территории, где раньше был густонаселённый город Индонезии начала растекаться, пожирая своим огненным дыханием, раскаленная до более пятисот тысяч градусов Цельсия протоплазма. Она не оставляя после себя ничего, что свидетельствовало бы здесь о существовавшей жизни. Она испарялась за тысячные доли секунды, распадаясь на атомы. Казалось что еще мгновение и разлитая, пузырящаяся щупальцами протуберанцев плазма прожжет планету насквозь.

Картинка сменилась. На фоне бордового неба играющего желтыми, белыми, оранжевыми и красными бликами стоял журналист Евроньюс. Он молча смотрел широко открытыми от ужаса глазами в объектив камеры, а вокруг него, как апокалиптические снежинки, медленно опускались черные хлопья пепла. Наконец он собрался с силами.

— Я… — запинаясь произнес он, — только, что видел ад на Земле… Еще утром… Мне казалось, что мы все, мы преодолеем нависшую угрозу над нами. Но… Глобальная пандемия…

Он не выдержал, и из его глаз потекли слезы, оставляя на испачканном пеплом лице светлые дорожки. Так он стоял несколько секунд, борясь с внутренним волнением. Журналист закрыл глаза, сжал микрофон. И собравшись, твердым голосом продолжил:

— После того как заражению подверглись люди из первого и второго карантинного кольца, окружающего зараженные кварталы многомиллионного города, стало ясно что обычными методами изоляции начало глобальной мировой пандемии не избежать. Так как все средства, применяемые для обеззараживания, дезинфекции абсолютно бесполезны, как и все средства защиты. Генеральный директор Всемирной Организации Здравоохранения Теадорос Анхейм и глава Регионального бюро для стран Юго-Восточной Азии доктор Лан Хыу Нгуен на основе выводов объединенной комиссии сделали заявление, что если пандемия сверхконфицированного вируса не будет локализована, то к концу месяца ею будет охвачено несколько миллиардов человек на всех континентах. Группы спаун-дизайнеров из разных стран не смогли обеспечить решение задачи по обеспечению безопасности человеческой цивилизации. Хотя эти же группы смогли выделить сам вирус, относящийся к группе филовирусов, — журналист сделал паузу и робко, продолжил, — есть неподтвержденное предположение о некой системе саботажа со стороны лиц входящих в спаун сообщество. Поэтому была создана специальная коалиция из нескольких стран входящих в совет безопасности ООН, наделенная чрезвычайными полномочиями.

Он снова сбился и, опустив глаза грустно сказал.

— Было принято беспрецедентное в истории человечества решение. Применить заряды протоплазмы, — далее, нарушая журналистскую этику, он закончил свой короткий репортаж, призывая к отмщению, — я надеюсь, что те жертвы, что сегодня были принесены во имя спасения цивилизации людей, не напрасны. Будут установлены те, кто это сделал и они будут уничтожены. А мы с вами знаем, кто к этому причастен…

— О, Господи, — невольно вырвалось у меня.

Кларк тревожно посмотрел на меня.

— Что случилось Георг?

— Посмотри новости, Кларк…

Мультикоптер сел на небольшую площадку у парка Наполеновальд, до дома Кларка и Эвы оставалось всего несколько шагов. Пока Кларк просматривал трансляцию новостей, я вернулся к диалогу с Гаетаном Дефоссе.

— Тебе нужно бежать, приятель, — сказал он, — ты и другие спауны, увы, теперь мишени. Я понимаю, что ты или остальные, вы ни в чем не виноваты. Но так часто бывает в жизни, что кого-то нужно будет заставить заплатить. Спихнуть всю ответственность на старца Тихого Океана не получится. Этот старый сумасшедший мерзавец потянет всех вас за собой, будь он неладен. Мне чертовски жаль тебе это говорить, но это именно так.

— Гаетан, мне не к кому больше обратиться…

Но он мне не дал договорить.

— Я по-прежнему твой друг, — твердо сказал он.

— Гаетан, помоги мне удержать под контролем аэроджет в ангаре четырнадцать дробь девять. Это единственный мой путь в США к Мюриэл.

— Я все сделаю. Но ты, поторопись скоро на Земле, будет по-настоящему жарко, — он кивнул головой, — поторопись приятель, — повторил он с искренней нотой сочувствия в голосе.

Новости ошеломили Кларка, но вопреки моим ожиданиям он собрался с силами. Взгляд стал жестким и решительным.

— Я должен его остановить, — твердо сказал он, — иначе его безумие никогда не прекратится. У нас с Эвой это должно получиться. Только мы это можем сделать.

Эва, встретила нас в большом холе дома, где они жили. Она провела здесь не один час, ожидая нас. Раскинув в стороны руки, в волнении, бросилась к нам, ее прекрасные глаза наполненные слезами, смотрели на нас с робкой надеждой, что происходящие в мире ужасы, боль последних событий — все исчезнет с нашим приходом, что мы сможем все исправить, все вернуть, так как было раньше.

— Я вызывала серваретуров, они прибудут с минуты на минуту, — сказала она Кларку

— Хорошо, — кивнул Кларк, — только так мы сможем его остановить.

Их диалог меня насторожил. Они обсуждали события мне неизвестные, но очень важные, которые были ключом к происходящим событиям.

— Осгар? Кларк, ты не хочешь мне ничего объяснить? Для чего ты вызвал серваретуров? Для чего нужно это чудовище?

Он несколько растеряно замялся под градом моих вопросов. Я, преодолевая же его нерешительность, настаивал, я хотел получить ответы на свои вопросы.

— Хватит тайн, недомолвок, Кларк. Сейчас, когда наш мир рушится, не время отмалчиваться.

— Мы должны тебе кое-что объяснить.

Они переглянулись с Эвой.

— Когда Альберто Гирландайо создал нас, первых кумвитаев, он увидел, какими мы наделены способностями — он был поражён нашими возможностями. Какой же Создатель смирится с тем, что он создал превосходящее его существо? Но страстно желал вознестись над всем своим творением, над миром, у истоков которого он стоял. Именно в этом была суть его конфликта и разногласий с его соратником и учеником Родиным.

— Ты хочешь сказать, что Гирландайо решил создать в своем мозге нейромод? Вырастить биочип, подобный нашему, имеющему вторую сущность?

— Да. Он так и не смог смирится. Ведь не смотря на его гениальность, он оставался человеком. Это его толкнуло на опасный шаг, который должен был приблизить к нам, сделать Создателя таким же, как и мы. И даже больше. Он, шутя, говорил, что хочет быть наивысшим среди ангелов вселенских, среди метущихся в бесконечном пространстве сил божественных.

— И что же произошло?

— Альберто попытался спроецировать на кору своего головного мозга «фотонный шрам» ту самую основу биочипа, квантовую матрицу. Но эксперимент закончился ничем. Не произошло формирования полноценной параллельной нервной системы. Биочип вышел с заметными нарушениями структуры. Его функциональность была под вопросом. Мозг и весь организм отторгали чуждый процесс. Вся параллельная нервная система представляла собой небольшие отростки оканчивающиеся множеством нейронов, разных стадий развития. Они постоянно менялись, пытаясь принять окончательную форму, но так и не смогли до конца сформироваться. Альберто был в ярости на самого себя и на природу. Он работал, как иступленный. Эксперименты шли один за другим. Иногда он пренебрегал просто тщательной подготовкой к ним, для него было важно время. Но все попытки имели отрицательное значение.

Кларк обреченно сел на ступеньку лестницы ведущей на второй этаж дома, опустив голову на руки.

— Тогда он вырастил человеческий эмбрион с уже готовой матрицей биочипа, который должен был развиться и стать впоследствии кумвитаем. Он использовал уникальные бессмертные клетки Hela для создания эмбриона. С помощью нанороботов из перепрограммированных бактериофагов он демонтировал биочип и перенес его на поверхность своего мозга. Плод, которому было сорок недель, оставался в искусственной утробе и впоследствии…

Кларк, словно зажмурившись от нестерпимой боли, покачал головой.

— Он должен был быть умерщвлён и уничтожен.

— А что с биочипом?

— Результаты были обнадеживающими. Начавшееся формирование нейромода запустило «прорастание» параллельной нервной системы в его организме. После относительно успешно сформированного нейромода он обладал почти полноценным нейронным конектомным управляющим устройством…

— Что значит почти?

Я догадывался, что Гирландайо, как настоящий, одержимый исследователь, должен был бы предпринять попытку создать в своем мозге нейромод аниматидного типа. Приобрести свою вторую сущность и стать одним из кумвитаев, новой генетической сверхрасы. Тех кто, по его мнению, должен был заменить расу людей.

— Но вот аниматид…. Его вторая сущность не появилась. На самом деле она была, фиксировался устойчивый источник фона, который свидетельствовал о ее присутствии в аниматиде, но вторая сущность не отвечала, — продолжал Кларк, — мало того, через некоторое время Альберто потерял сознание, впал в состояние комы и далее в состояние клинической смерти. Его сознание было настолько сильно угнетено, что всем показалось, что он умер. Это были последствия, которых не смог избежать даже гениальный Альберто Гирландайо, — Кларк поднял голову и посмотрел на меня, — ты же знаешь, что происходит с людьми, пытающимися установить себе в мозг аниматидный нейромод.

— Но мы знали, что он живой и не умрет. Его сознание было отделено и находилось где-то… — Кларк пожал плечами, пытаясь подобрать объяснение, — так далеко, в каком-то глубочайшем, недосягаемом месте, в небытие. Но мы знали — он жив. Мы его дети кумвитаи решили спасти своего Создателя и извлекли из его аниматида вторую сущность.

Кларк замолчал. Эва подошла и обняла мужа. Повернувшись ко мне, она сказала.

— Это было ужасно. Мы едва сами не погибли, потому что его вторая сущность отчаянно пыталась занять место в аниматидах принадлежащих нам. Мы не знали, что с ней делать, куда поместить, как сохранить? Так как и уничтожить ее мы не могли. Странно, но извлеченный из аниматида образ второй сущности сам назвал себя. Оно кричало свое имя и металось в поисках убежища. Каждый крик отнимал у нас силы, мы едва стояли на ногах. Мой аниматид сиял раскаленной звездой, едва не сжигая меня саму.

— Какое имя его? — спросил я, хотя уже знал его.

— Осгар, — ответил Кларк, поднял голову и с грустью посмотрел на меня.

— В Альберто остался аниматид и нефункционирующая параллельная нервная система. Его аниматид вместилище души кумвитая пуст, — подвела итог Эва.

— Вот почему я видел вместо него пустоту. Он органическая живая оболочка, наделенная сознанием, но лишенная души. Кларк, почему ты мне всего этого раньше не рассказал? — спросил я его.

— Я не мог тебе этого рассказать. Об этом знает очень мало кумвитаев. Альберто после того, как очнулся, стал другим. Он говорил, что в течение тысяч лет пребывал на краю Мира. Он говорил, что видел источник рождения и существования Вселенной. Когда я его спросил, что он представляет собой. Он лишь ответил, что мы даже не имеем представления о том, что это такое, мы никогда не сможем постичь его, потому что мы лишь микроскопическая часть замысла этого источника. И он сказал нам то, что сказал тебе — биология мертва, она жива лишь благодаря сознанию. Сознание есть проявление настоящей жизни. Люди и все живое проявление, отражение непостижимого сознания. После этого он замкнулся в себе. Полностью потерял интерес к нам, своим детям. Мы уже существовали сами по себе. Некоторая часть из нас продолжает находиться рядом с ним, но и они видят его очень редко. Он никогда более не покидал после этого события свой корабль. Исключение сделал лишь для тебя.

— А как его вторая сущность получила органическую оболочку, как Осгар получил свое ужасное тело?

— Я держала его вторую сущность в своих руках. А за моей спиной была искусственная утроба, огромная стеклянная колба, где в растворе специальной разновидности гидроксикислоты плавало мертвое тело человеческого плода. В младенце отсутствовала жизнь, но само тело еще не было излечено и утилизировано в ядерном плазмотроне. Вторая сущность, назвавшаяся Осгаром, в поисках убежища вырвалась из моих рук, разбила стенки искусственной утробы и вошла в мертвое тело найдя там покой, — ответила на мой вопрос Эва, — я видела, как мертвый плод ожил, сделав судорожные движения. На его груди остался тонкий шрам.

Я был потрясен рассказом Кларка и Эвы. В полной тишине мы провели несколько долгих минут. Пока ее не нарушил тихий звук приближающегося мультикоптера. Это прибыли серваретуры с саркофагом, где хранился спящий Осгар.

Но прежде чем я навсегда расстался с Кларком и Эвой, произошло событие, ставшее отправной точкой в истреблении людьми спаунов. И появления ужасных, безжалостных существ персекуторов.

С Кларком связался Алтман Леманн. Кларк включил смартфон на громкую связь и положил его на маленький столик у стены. Появилось голографическое изображение Алтмана.

— Вам надо бежать, — обратился к Кларку и Эве, — я отстранен от расследования, но кое-какие связи у меня остались. Я знаю, что с минуты на минуту в мире начнется зачистка от спаун-дизайнеров. Это будет глобальный акт. Вас всех либо нейтрализуют, — Леманн вздохнул и уточнил, — убьют, либо установят контролирующее устройство, какой-то там нейронный жгут или нейронная перемычка, которая позволит в любое время контролировать спаун-дизайнера и в случае необходимости просто убить.

— Но куда нам бежать?

Эва в ужасе отступила назад и прижала ладонь к губам.

Алтман Леманн покачал головой.

— Я не знаю. Но дома вам оставаться нельзя. Я сейчас слабая защита для вас, — он потер пальцами лоб и посмотрев на Кларка, едва не со слезами на глазах произнес, — это дело поручено не людям. Те биокибернетические существа, что ты помогал создавать для вооруженных сил, Кларк. Они начнут преследовать и уничтожать вас по всему миру. Их доставили со складов консервации, и настоящее время готовят для миссии: водят данные, программируют, оснащают средствами уничтожения.

Алтман Леманн увидев меня сказал.

— Георг возвращайся, как можно быстрее в штаты. Бери Мюриэл и беги. Я не знаю куда, но беги. Мне так жаль… — он опустил голову, — Простите меня, мне пора.

— Благодарю тебя мой друг, — сказал Кларк.

Голограмма Алтмана исчезла Кларк, обращаясь к нам с Эвой задумчиво сказал.

— У нас осталось совсем немного времени. Мы должны спасти хотя бы самое малое, то, что останется от мира кумвитаев. Мне очень жаль, я втянул тебя во все это, но я не мог поступить иначе. Прежде чем ты улетишь в США, я прошу тебя, забери в моем университетском офисе все данные с моего компьютера. Там все о нас, о нашем биологическом виде, все мои последние исследования, моя личная переписка с Гирландайо и мои размышления. Сохраните все это с Мюриэл для будущих поколений кумвитаев.

Я хотел возразить, сказать, что не стоит драматизировать ситуацию, но сам же понимал глупость моих ободряющих восклицаний. Кларк остановил меня.

— Для нас с Эвой при любом развитии событий это билет в один конец…

Вошли два серваретура и молча встали с обеих сторон двери, их лиц под белыми балахонами не было видно, но я почувствовал, как по моей коже пробежали мурашки — человеческая реакция на сильное эмоциональное возбуждение. Я испытывал чувство благоговейного страха при виде хранителей Осгара. Но к нему примешивалось еще одно чувство, ранее мне незнакомое — презрение. Нейромод откликнулся во мне, мобилизуя все силы, он желал отчуждения от мира созданного Альберто Гирландайо.

Кларк обнял меня на прощание и молча вышел, чуть поклонившись застывшим у двери серваретурам. Я помню его лицо до сих пор, печальный глаза яркого изумрудного цвета, красивое, с отточенными чертами греческой статуи лицо. Он удалялся от меня, прямой походкой, держа ровно спину — несломленный и решительный. В каждом его движении было нечто роднившее его с обитателями священной горы Олимп. Эва подошла ко мне, обняла и, взяв мое лицо в свои руки, сказала.

— Прошу тебя, береги Мюриэл. Сохраните себя для будущего.

Я почувствовал, как ее сознание проникло в мой мозг, ее виртуальные синаптические руки обняли Атрайе, переплетя с ним светящиеся синапсы.

«Береги ее…», — удаляющимся эхом исчезли во мне ее последние мысли.

Она вышла. Серваретуры храня полное молчание, не обращая на меня никакого внимания, развернулись и вышли вслед за ними. Я стоял один в полностью опустевшем доме, много лет назад ставшим мне родным пристанищем. А теперь оглушающая тишина и ощущение… странное чувство, словно я здесь никогда не был. Я смотрел на свой образ, стоящий перед дверью — мне было всего десять лет. Напуганный, отчужденный я стоял напротив и смотрел на меня настоящего. Память кумвитаев подобна пустыне на закате: нет ничего вокруг, жара уступает место прохладе, теплый воздух, отрываясь от песка, преломляет пространство и рождает миражи прошлого.

За дверью тихо засвистели турбины мультикоптера и постепенно их звучание отдаляясь, затихло. Это значит что, через несколько минут Кларк, Эва и несчастная одинокая душа Осгар, в сопровождении четырех серваретуров на сверхзвуковом аэроджете отправятся в район Тихого Океана, чтобы остановить безумного гения, возомнившего себя богом. Остановить Альберто Гирландайо.

Я запросил у оператора мультикоптеров свободную машину. Оператор принес свои извинения за то, что мне придется подождать из-за кризисных мировых явлений, как сообщил мне сетевой бот компании милым женским голосом, но обещал прислать его в течение получаса. Я вышел из дома, в ожидании присел на ступеньки лестницы ведущей во внутренний двор. Его окружала плотная стена из зарослей можжевельника. Он аккуратно подстриженный ровным прямоугольным бордюром красивой формированной изгородью отделял дом и небольшой двор дома от улицы — предмет особого отношения Кларка. Мир вокруг на первый взгляд не изменился, но уже был настолько враждебен, что я ощущал его ненависть в каждом предмете рядом со мной. Я почувствовал это, как только покинул опустевший дом близких мне людей. Я думал о Кларке и Эве, как о людях, потому что их натура, характер, внутренний мир содержали в себе много формирующих основ от людей, и они были частью цивилизации созданной человечеством. Но тогда, думая о ненависти, я знал, что должен выполнить его последнюю просьбу, наполнить пустыню не миражами, а сохранить память о нас.

Венский университет один из самых старейших университетов мира, основанный еще в 1365 году герцогом Рудольфом IV. Кларк очень гордился своей работой в его стенах. Несмотря на то, что его факультет молекулярной биологии находился в другом отдалённом здании, где-то на окраине Вены — его же рабочий офис располагался в старом великолепном здании девятнадцатого века. Он любил это помпезное здание с вереницей колоннад, внутренним двориком, где стояли бюсты великих ученых — везде мрамор, утонченная архитектура, старые деревья, тишина и покой необходимый для размышлений. Как только я оказался вблизи университета я окунулся в водоворот человеческой массы взвинченной трагическим событиями в Юго-Восточной Азии, поэтому мир и покой, быстро ушли в прошлое.

Перед главным входом, на ступенях широкой парадной лестницы, сидели несколько десятков молодых людей. Они застыли с характерно запрокинутой головой вверх. Рассеянный и одновременно сосредоточенный взгляд на невидимом отдаленном объекте, быстро двигающиеся зрачки — их нейро-визуальные матрицы покрывающие роговицы глаз, принимали информационный контент. Некоторые незаметно шевелили пальцами, опущенными на колени руками, ведя активную переписку используя, нейроактивный сенсор построения сообщений. Я поднялся по ступенькам, стараясь не задеть никого. Мне казалось, что я иду между оживших гипсовых слепков из помпейских останков людей. Поднимаясь по лестнице, я думал о словах Гирландайо «биология мертва, сознание лишь имеет значение». Он создавал кумвитаев, как спасителей, пришедших в мир людей, чтобы спасти остатки замысла великого сознания Вселенной, когда миллиарды органических молекул повинуясь неизведанной воле, разносились по ее бесконечным пространствам, неся жизнь. Но он ошибался, сознание может быть отделено от биосферы, лишь перейдя эволюционный путь, когда нематериальные вещи созданные человеком образуют ноосферу. Это лишь эволюция биологии. И кумвитаи были частью ноосферы. Осознание этого факта вызвало у него разочарование в своем творении. Он видел, как кумвитаи из спасителей стали инструментами людей, прикладным существом — спаун-дизайнерами. Он видел как мы «очеловечились» вбирая в себя все больше и больше от людей. Но почему он выделил меня?

— Вы не будете так любезны? Пропустить.

Молодая девушка стояла напротив на выходе из университета. Я в задумчивости держал ручку двери, преградив ей путь.

— Да, конечно, простите, — я уступил ей путь, отойдя в сторону.

Она кивнула и быстро сбежала по лестнице, потом также быстро обернулась, бросив на меня взгляд. В ее образе были едва уловимые, знакомые мне черты. Но думать об этом, уже не было времени.

Окинув взглядом всю прилегающую к университету территорию, я увидел небольшую площадь перед величественным зданием Венского университета, над которой возвышался, перстом указующим в небо, памятник Йоганну Андреасу фон Либенбергу, она была заполонена студентами, праздными зеваками и туристами со всего света. Большой голографический экран транслировал последние события, происходящие в мире. Девушка исчезла в толпе, как маленькая песчинка в пустынной дюне. В огромной массе людей я не увидел ни одного спауна. Да и кто бы из моего биологического вида рискнул, сейчас, появится здесь, среди людей. Горькая участь спаун-дизайнеров. Возможно, Альберто был прав. Но он избрал ужасные инструменты для спасения мира. Как и любой тиран из людей, обладающий неограниченной силой, не силой оружия, а силой сознания, он задумался об обманчивом проявлении божественности своей сущности, о своей определяющей вселенской значимости. Он решил, что он единственный видит изначальный замысел Вселенной. Такие существа уверено и сознательно вершат судьбу мира, самовольно делегируя себе право попрать мораль, убивая и извращая чистоту сознания, присваивают себе право не замечать страдание живого существа подобного им, возводя его в наивысший эталон разума, приближающий их к замыслу Вселенной. Он видел себя тем, кого отрицал — Богом. Поэтому и решил уничтожить мир, как неудачный результат, один из миллионов результатов, созидающего перста. Но он забыл об участи метафизических богов созданных человеческим сознанием, превратившихся в прах из бесконечных вариантов материи: кусочков мрамора, дерева, пластика, потухших голограмм виртуальных алтарей, распавшейся в памяти миллионов людей и превратившихся в музейные экспонаты, ярморочные мощи. Богов низверг человек.

Парадная мраморная лестница, встретила меня эхом моих одиноких шагов. Я быстро поднялся на этаж, где располагался офис Кларка и подошел к двери. На ней старомодная медная табличка с его именем — так странно, но я никогда до этого не бывал в его офисе и даже не представлял, что я могу здесь увидеть.

Деревянный письменный стол с несколькими небольшими аккуратными стопками бумажных листов на краю, некоторые листы исписаны с помощью шариковой ручки. Они лежали здесь же рядом, несколько штук, элегантные и дороге. Между ними, как инородный элемент стилус для сенсорного экрана. Я не знал, что Кларк пользовался в работе бумажными листами. Отдельно от всех предметов стояла цифровая фоторамка, в которой, медленно перетекая, менялись фотографии тех, кто ему всегда был дорог: детские фотографии Мюриэл, фотографии Эвы, наши совместные фото с Мюриэл… В ней часть дорогой ему жизни осталась без изменений, как часть другой вселенной. Справа от стола, на стене, пожелтевший, цвета сепии, картонный портрет его любимого ученого Эрвина Шрёдингера. Под ним, несколько стеклянных полок, как римский ларарий со всевозможными фигурками черных котов — знаменитые коты Шредингера. Несколько кожаных покоричневевших от времени кресел. Как же сильно его офис отличался от остальных, тех, что я видел раньше, футуристичных и современных, с элементами цифрового дизайна, где виртуальные объекты интерьера невозможно отличить от реальных.

На поверхности стола лежал прозрачный, как обычный кусок толстого прямоугольного стекла монитор компьютера. Я активировал нейромод, потому, что только Атрайе мог ввести биометрический пароль к компьютеру Кларка, состоящий из структуры очень сложной молекулы зашифрованный с помощью квантового ключа. Он передал его мне при прощании, пожав руку. Я приложил ладонь к монитору. Гладкая поверхность дрогнула, монитор, получив пароль, приподнялся над столом, развернувшись ко мне. От его прозрачной поверхности отслоилась небольшая часть с появившимися символами клавиатуры, а на мониторе появилась заставка, любимый фонтан Кларка — фонтан Доннера. Я, понимая какой объем данных, содержится в компьютере Кларка, и не рискнул использовать свою память, как накопитель, а взял небольшую флэш-память на основе монокристалла сапфира. Вставил «стеклянный кубик» накопителя в углубление в верхней части клавиатуры. Через несколько минут устройство записи, использующее фемтосекудный лазер, записало все данные с компьютера Кларка на мою флэш-память. Следуя просьбе Кларка, я активировал на компьютере процедуру уничтожения данных.

На моей ладони лежал еще теплый, почерневший от плотности, записанной в нем информации кубик с бесценной информацией, которую Кларк накопил за многие годы своего труда в стенах венского университета. Здесь было все: начиная от истории создания кумвитаев до самых последних разработок в области генетической инженерии и размышление о будущем. Данные записанные с помощью технологии 5D в кусочке полупрозрачного монокристалла сапфира, теперь будут храниться до тех пор, пока существует Земля и вся Солнечная система, так сохранится история кумвитаев. Возможно, именно такой прямоугольный кристалл черного цвета, вестник панспермии, блуждая по Вселенной, приносил жизнь и знания на планеты. Тот самый кристалл, о котором писал, один из великой тройки, любимый писатель Кларка — Сэр Артур Чарльз Кларк.

Я поместил кристалл в специальный бокс и еще раз окинул прощальным взглядом кабинет Кларка, прежде чем я покинул его навсегда, Атрайе уведомил меня об остатках необычного фона. Очень похожего на фон кумвитаев, но все же совершенно другого. Анализ выявил небольшое содержание ультравысокоэнергетических частиц характерных для реликтового излучения межзвездного вещества. И тут я вспомнил, почему девушка, встретившаяся мне у входа, показалась знакомой. Это была она — нейро кибергенетический андрогин. Это она или оно, убила несчастного Кейзо Такэути. Гаетан Дефоссе не ошибся, говоря о том, что его убийство весьма странное преступление. Но зачем она здесь? Она что-то создавала, потому что именно такой фон образуется, когда она производила манипуляции с молекулярным заимствованием, молекулярный крафтом. Я вышел из офиса Кларка, имея твердое намерение ее найти и быстрыми шагами направился к выходу из здания, в надежде разыскать ее в толпе на площади. Неромод работал на полную мощность, это необходимо, чтобы отследить путь из остатков высокоэнергетических частиц.

Но едва выйдя наружу, я впервые увидел их. Пять персекуторов находились внизу широкой лестницы. Лица из мягкого белого пластика с жуткими красными глазами, на поверхности которых мерцал покрывающий слой с нейроматрицей. Непропорционально большие конечности, ноги сгибающиеся назад. Я всегда думал, зачем люди создавали их по своему образу и подобию, но не находил ответа.

Они словно псы, натасканные на запах жертвы, «учуяли» мой фон и тут же, клацая стальными ступнями, бросились ко мне. Я, еще не понимая страшной опасности, с растерянным удивлением смотрел на приближающиеся ко мне фигуры убийц. Толпа людей не замечала нападение персекуторов на меня. Они смотрели на огромный, голографический экран, где разворачивались драматические и печальные события — в океан падал горящий сверхзвуковой аэроджет Кларка и Эвы. Он врезался на всей скорости в воздушное уплотнение создание системами ПВО корабля «Горизонт Бигль». Они выстрелили в сторону аэроджета большим гексафторидным облаком, создав на пути воздушного судна атмосферное «уплотнение» в шесть раз плотнее и тяжелее воздуха. Сверхзвуковой аэроджет столкнувшись на пути с очень плотным газовым образованием, разрушился и от трения, а также возникших электростатических разрядов воспламенился. Его куски, оставляя искрящиеся линии, летели ниспадающей дугой вдоль горизонта в Тихий океан. Кларк и Эва погибли. Где-то там, на высоте, вместе с ними, сгорела несчастная, не умерщвлённая душа Осгар, когда-то предназначенная превратить Альберто Гирландайо в кумвитая.

Именно на ступенях венского университета, я впервые почувствовал огненное жжение, идущее от направленных СВЧ-излучателей персекуторов. Мой биочип буквально взрывался у меня в голове огненным вихрем, лишая возможности мыслить и сопротивляться. Тогда я еще не знал, с чем столкнулся. Я лишь потеряв силы, упал на колени. Нестерпимый жар во всем теле, адским пламенем уничтожал во мне все клетки, он сковал мою волю — еще минута и я мог погибнуть так же, как в те роковые часы гибли кумвитаи по всему миру. Но внезапно голова персекутора, под излучение которого я попал, разлетелась от сильнейшего удара, ее словно ударил невидимый гигантский молот, размозжив на тысячи мелки частей. Они разлетелись горизонтальным фонтаном, брызгами из металла, жидкого фторопласта, голубых капель перфторана и мельчайших кусочков мозговой плоти. Тело нейрокибернетического убийцы, подрубленным деревом рухнуло, издавая противный скрежет трущейся стали по мрамору, покатилось вниз по ступеням. Из толпы, как отслоившаяся чешуйка отделилось существо, на ходу превратившееся в молодого человека. В его руках было оружие, похожее на пистолет, поверхность которого переливалась муаровыми волнами, но оно тут же исчезло, рассыпавшись облаком сверкающих частиц, и сухой пылью растворилось в воздухе. Он снова повернулся ко мне спиной и исчез в толпе, словно его никогда не было. Я, собрав все силы, преодолевая помутнение рассудка и крик боли Атрайе, попытался отследить его, но не смог. Лишь повышение содержание высокоэнергетических частиц. От того места где он исчез, в нескольких метрах правее, за спинами персекуторов, повернулась ко мне лицом девушка. Черты ее лица дрогнули, она тут же приняла образ той, которую мы должны были найти с Гаетаном Дефоссе. Она вытянула руку, сжатую в кулак, побежали контурные линии вокруг невидимого предмета, снова эффект муара и аморфный объект принял окончательную форму оружия. Она без промедления выстрелила. От ближайшего ко мне персекутора, со скоростью звука отлетели куски тела, одна конечность попала в стену университета, оставив глубокие выщерблены, пылевое облако из смеси, мелких мраморных крошек и кусочков стали. Наконец, голова персекутора разлетелась множеством рваных частей. Люди на площади привлечённые звуком хлопков повернулись в нашу сторону. Удивление и растерянность сменились паническим страхом. Первые ряды с криками бросились в стороны, налетая на тех, кто стоял позади их и не видел происходящего. В этой сумятице персекуторы перегруппировались и скоординировали действия, понимая, что условия кардинально изменились — из охотников они превратились в жертвы. Двое ринулись к девушке намереваясь устранить возникшую угрозу, а один раскидывая огромными руками бегущих людей, бросился ко мне, чтобы завершить начатое дело. Освободив себе путь, он вытянув руки двигался в мою сторону. Но сфокусировать смертоносный луч не мог из-за мелькающих перед ним тел. Девушка, видя мое бедственное положение, исчезла, шагнув в массу бегущих людей, и появилась намного дальше от двух персекуторов, готовых ее уничтожить. Они развернулись в ее сторону, нацеленные на решающий бросок, но было уже поздно. Она в прыжке взмыв высоко в воздух, отбросила оружие, которое мгновенно превратилось в облако частиц, затем исчезло. Вместо этого из сжатого кулака сверкающими точками протянулись контурные линии, они распылись гармоническими колебаниями, перешли в тонкую длинную плоскость с эффектом муара и в ее руке появился длинный меч, по режущей кромке которого проскальзывали сияющие точки. Она опустилась рядом с персекутором на обе ноги и, используя энергию своего падения, с силой отрубила вытянутые ко мне руки биокибернетического убийцы. Он издал рев похожий на громкое механическое урчание, развернулся к ней, она вонзила, держа горизонтально лезвие меча в его голову, проткнув ее насквозь. На кончике острия повисли голубоватые капли перфторана, а тело персекутора задвигалось в непроизвольных движениях. Она повернула сияющие лезвие вертикально и, используя усилие плеч, без сильных видимых усилий разрезала его надвое. Две половины персекутора расплескивая фторопласт, роняя рассечённые модифицированные биологические органы с чипами и проводами, искрящиеся биологические структуры с микросхемами, куски металла, еще движущиеся по инерции механизмы — развалились в стороны. Два неповрежденных персекутора активировали боевые лазерные излучатели. Четыре красных луча метнулись в мою сторону. Один из лучей пробил насквозь человека, который неосторожно пытался пробежать перед персекуторами, чтобы не быть сметённым в панике мечущимися людьми. Но девушка в сотые доли секунды оказалась передо мной, он быстро отбила мечом лучи лазеров направленные на меня. Но не просто отразила атаку, а направила лучи в глаза персекуторов, на время, ослепив их и лишив ориентации. Используя временное преимущество, она отбросила меч тут же растворившийся в воздухе и вытянула обе руки вперед. Я видел, как по двум половинам убитого персекутора пробежала волна похожая на пиролизное горение селитры, они потеряли за какие-то невообразимо малые доли секунды большую часть своих молекул, а в руках моей защитницы появилось оружие по своим внешним признакам похожие на пистолеты. Раздался одновременный хлопок две черные линии, двумя молниями ударили сначала в тела персекуторов, вырвав из массивных туловищ конечности вооружённые боевыми лазерами, а вторым одновременным выстрелом с обеих рук она уничтожила головы обоих убийц. Поверженные персекуторы лежали у подножия лестницы, голографической экран с горящими остатками аэроджета, десятки людей в панике ищущих убежища — на этом фоне она подошла ко мне. Мне казалось, она движется быстрыми едва заметными глазу рывками. Я обратился к способности нейромода замедлять в несколько тысяч раз восприятие реального времени. Ее движение было удивительным, она постоянно исчезала и появлялась. Это было потрясающе. Она не существовала на самом деле. Она в каждое мгновение собиралась из миллиардов молекул и снова распадалась. Самое невероятное существо, которое может быть где угодно и когда угодно. Создать какой угодно предмет или объект с самыми невероятными свойствами. Это был настоящий демон, вышедший из вымышленного мира людей.

— Никогда не подставляйся под их излучатели, всегда двигайся, — сказала она.

Я пришел в себя, мозг полностью восстановил структуру биочипа, справившись с небольшими повреждениями, нанесенным кратковременным воздействием СВЧ-излучения. Но я все еще находился под впечатлением от того, как она быстро, за несколько мгновений, расправилась с самыми совершенными машинами, произведенными для уничтожения противника.

— Кто ты? — спросил я.

Она не ответила на вопрос, но сказала.

— Пока меня не отзовут, я буду с тобой рядом.

Я попытался еще раз спросить, кто она и откуда пришла? Какая у нее миссия? Но мне это не удалось, она подняла указательный палец и сказала.

— Но так будет не всегда. Поэтому помни всегда двигаться, всегда находиться с краю линии соприкосновения.

Девушка показала рукой на видеокамеры слежения, раскинутые по периметру Ратхаусплац.

— Ты был в базе поисковых систем. Нейросети спецслужб и полиции ведут поиск мониторинг всех лиц предназначенных для задержания и уничтожения. Ты в их списке. Мне было дано указание уничтожить все данные о тебе. Теперь ты чист, так что не активируй свой нейромод. Чтобы снова не попасть в базу данных.

Я попытался проанализировать ее структуру. Но мне это не удалось, передо мной была «пустота».

Она усмехнулась, склонила голову к плечу, посмотрела в глаза, как мне показалось с любопытством.

— Квадра. Мое имя Квадра. Мне приказано защитить тебя. Только тебя… — и добавила по-гречески, — пρομηθεύς.

— Кем? Гирландайо?

Я был в замешательстве.

— Для тебя это неважно. Для тебя важно убраться отсюда, как можно скорее.

Она повернулась, сделав несколько быстрых шагов, исчезла, растворилась, потерялась, подхваченная «броуновским движением» в заметно поредевшей толпе испуганных людей. Невообразимое создание, способное стать незаметным и невидимым, потерять очертания образа, стереть идентифицирующие свойства объекта, оставив после себя лишь небольшой фон высокоэнергетических частиц от процесса молекулярного крафта.

Гаетан Дефоссе ожидал меня рядом с ангаром. Он спокойно раскидал носком ботинка несколько окурков у своих ног и так же невозмутимо спросил.

— Черт, побери, ты куда пропал? — не дождавшись от меня ответа, пояснил, — в такой заднице мир давно уже не был. Мой отдел стоит на ушах и мне стоило невероятных усилий остаться здесь у ангара и никого не подпустить сюда. Дело в том, что здесь своя служба безопасности и только благодаря моим друзьям я смог здесь оказаться. Пришлось инициировать дело о контрабанде поддельных имплантатов. Хотя всем начихать на контрабанду, мир вот-вот взорвется.

Я поблагодарил его, понимая каких усилий это стоило. Он махнул рукой.

— Это все пустяки… Вот что действительно серьезно, так это то что вокруг аэропорта трутся эти мерзкие твари с ногами, как страуса и дьявольскими красными глазами. Я насмотрелся на них на войне. Безжалостные и весьма точные ублюдки. Их выпустили против вас. Понимаешь против вас, — Гаетан помедлил, — я видел пару мертвых спаунов с черными глазами. Это их рук дело. Тебе повезло, что ты не выглядишь, как спаун.

Он взял меня за плечи и легонько тряхнул.

— Георг, что, черт возьми, происходит?

Я посмотрел ему в глаза.

— Я не знаю, я уже ничего не понимаю.

Он сочувственно кивнул.

— Ладно, разберемся с этим, но первым делом нужно, как можно быстрее валить из Старого Света. Пока твоя жена еще в безопасности.

Он задумчиво посмотрел на горизонт.

— Не думаю, что там будет проще, — Дефоссе махнул рукой в сторону садящегося на Западе Солнца, — и проблемы начнутся уже скоро.

— Что ты имеешь в виду?

Он кивнул головой в небо, где на большой высоте кружили три истребителя ВВС Франции и потом кивнул в сторону пропускного пункта в сектор частных аэрокомпаний эксплуатирующих сверхзвуковые аэроджеты бизнес класса. Приближалась группа из четырех человек и двух персекуторов. Они вышагивали рядом с людьми как зловещие кубинские мастифы, готовый в любой момент сорваться поводка, чтобы перекусить шею несчастного раба. Гаетан подтолкнул меня к открытому ангару, из которого торчал острый нос аэроджета.

— Поднимайся на борт и не высовывайся, а я поговорю с ними. Слово старины Дефоссе еще кое-что значит в этом проклятом мире, — он вздохнул и грустно покачал головой, — я уведу их, а ты, как говорится, «заводи моторы и прогревай системы», запрашивай разрешение с башни и жди меня.

Я хотел возразить, но он категорично прервал меня, как он всегда любил это делать и с силой подтолкнул к ангару.

Он пошел навстречу группе из службы безопасности, а я поднялся на борт.

Я включил приборы и запросил диспетчерский пункт обслуживания вылета «Delivery» дать разрешение на вылет, мне ответили и запросили планы полета. Я все передал, но после небольшой паузы диспетчер дал указание оставаться на месте. Он извинился за задержку, объясняя непростой ситуацией в мировом воздушном пространстве. Потом со мной связалась диспетчерская служба пункта «Старта» и «Посадки» передав уникальные коды, запросили доступ к бортовому компьютеру, для ввода данных на автоматическое движение на взлётно-посадочной полосе и последующего автоматического взлета. Я дал доступ — это было ошибкой, хотя я не мог сделать иначе. Взлетать в ручном режиме и попытаться оторваться от трех истребителей, потом попасть под контроль ПВО над Атлантикой. У меня не было бы ни единого малейшего шанса.

Со мной связался глава службы безопасности аэропорта.

— Вам запрещён вылет. Интеллектуальная управляющая система вашего воздушного судна заблокирована и отключена. Приказываю вам оставить все попытки взять управление бортом Embraer Supersonic Aerojet SF 3000, оставаться на месте и не оказывать сопротивления. В противном случае, вы будите незамедлительно уничтожены полицейскими силами и силами внутренней безопасности аэропорта Шарль Де Голль.

Я посмотрел в окно кабины и увидел стоящего на коленях Гаетана Дефоссе, с разбитым лицом и заведенными за спину руками в наручниках. По-видимому, он, понимая, что ему не удастся их остановить, предпринял попытку оказать им сопротивление, но силы были не равные, четыре человека и два персекутора против одного. Я сел в кресло пилота, опустил голову на руки. В тот момент я с ужасом подумал, что больше никогда не увижу Мюриэл. Я вдруг вспомнил про Квадру. Где она, когда мне так нужна? Она обещала быть со мной. Неужели ее отозвал тот, кто ее послал. Я решительно встал и направился к выходу из самолета, твердо решив оказать сопротивление всеми имеющимися у меня в распоряжении способами. Я смогу обезвредить и обездвижить людей, без нанесения им ущерба. Но, не успев приготовится к обороне, я услышал за стенами ангара механический рык и тихие похожие на всхлипы крики людей.

Я осторожно выглянул.

Гаетан Дефоссе все также стоял на коленях с залитым кровью лицом, его расширенные от удивления глаза смотрели на два изувеченных тела персекуторов и трех лежащих на бетонном покрытии тел людей из службы безопасности. Рядом стоял молодой человек, от его сжатой в кулак руки струясь вниз, осыпались аннигилирующие в исходное состояние частицы оружия — длинного меча с сияющей режущей кромкой.

— Квадра!

Это была она. Лицо молодого человека дрогнуло под волнами муара, исчезло, потеряв черты человека, и уже через секунду на меня смотрело знакомое лицо девушки, встреченной мною на ступеньках венского университета.

— Твою же мать… — хрипло выругался Гаетан Дефоссе.

Он сплюнул кровь и предпринял неловкую попытку подняться.

— Я так тебя хотел увидеть, милашка, но не думал что встречу при таких не совсем приятных обстоятельствах.

Она обратилась ко мне.

— Я тебе сказала, что буду рядом с тобой до тех пор, пока меня не отзовут.

— Мы бы уже погибли без твоей защиты. Ты чертовски кстати появилась, — весело пробурчал за ее спиной мой друг.

Квадра не обращая внимания на Гаетана, без единой эмоции на лице смотрела на меня. Возможно, она ждала от меня вопросов или приказов.

— Когда тебя отзовут? Я могу это знать?

— Я этого не знаю. Это решает мой Создатель.

Гаетан Дефоссе прихрамывая и корчась от боли, подошел к нам.

— А кто твой Создатель? — спросил он.

Квадра невозмутимо смотрела на меня, словно не замечая его.

— Что я могу для тебя сделать?

— Аэроджет заблокирован. Службы безопасности повредили автоматическую управляющую систему воздушного судна, поэтому не сможем взлететь, — я показал в небо, где пара истребителей, чуть оторвавшись от ведущего, заходила на очередной круг над аэродромом, — и мы не сможем покинуть воздушное пространство, нас тут же собьют.

Дефоссе переминаясь с ноги на ногу добавил.

— Нам не помешало бы еще твое оружие. Потому что я так понимаю из вашего милого разговора, ты можешь нас неожиданно покинуть, а мы неизбежно столкнемся с этими роботами полулюдьми. Я уверен, что нам придется очень туго. На войне нужен целый взвод, чтобы свалить одного такого, при условии, что все ребята полягут в землю, обильно поливая ее кровью. Уж я то знаю. А ты их уделала, я не успел глазом моргнуть.

— Да, — согласно кивнул я, — как только ты нас покинешь, мы будем беззащитны.

Она подняла руку, над ладонью появились маленькие точки вершины контура будущего оружия, от них потянулись контурные прямые, они превратились в расплывчатые гармонические линии и наконец, после волн муара по небольшим вертикальным и горизонтальным плоскостям, появился поблескивающий черной поверхностью пистолет. Она протянула его мне. Рядом стоявший Гаетан Дефоссе, удивленно осматривал свои руки, на которых не было наручников.

— Да тебе цены нет, — довольно хмыкнул он.

Я взял пистолет в свои руки. Тяжелый и холодный, как лед. Я не просто впервые в жизни держал оружие, я даже не знал, как им пользоваться, но понимал, что если я хочу выжить и защитить Мюриэл, мне придется его применить.

— Георг я так понимаю, она меня полностью игнорирует. Ты не мог бы замолвить словечко за меня и попросить еще одну такую игрушку. Потому что нам двоим, будет намного легче отбиться, чем тебе одному.

Я хотел обратиться к ней, чтобы озвучить его просьбу, но не успел. Оружие в моей руке задрожало начало оплывать и рассыпалось мелкими частицами, которые постепенно исчезли, растворившись в пространстве.

— Что это? Что, черт возьми, происходит? Мы с тобой так не договаривались! — завопил Гаетан Дефоссе.

На одной его руке висели застегнутые наручники. А в моих руках не было пистолета.

Квадра нервно дернула головой и вновь создала пистолет с помощью молекулярного заимствования материи. Передала его мне. Но через минуту повторилось тоже самое явление аннигиляции. Как она не пыталась, все повторялось вновь и вновь, едва оружие оказывалось в моих руках. Наручники у Дефоссе и части материалов искореженных персекуторов, то исчезали, то вновь появлялись, после того, как процессы аннигиляции уничтожали оружие в моей руке. Квадра нервно подергивая головой из стороны в сторону, вновь и вновь создавала оружие.

Я остановил ее.

— Хватит, остановись, ничего не выйдет. Скорее всего, те предметы, которые ты создаешь, могут длительное время существовать только в твоих руках, потому что ты для них своеобразная стабилизирующая среда. Благодаря твоему воздействию их молекулярная структура стабильна. А попадая в наши руки, они начинают неизбежно разрушаться, потому что мы не можем обеспечить стабильное состояние их новых молекулярных связей, и они стремятся вернуться в свое исходное состояние.

— Плохо дело, — разочаровано сказал Гаетан, — мы не выстоим против роботов, без ее помощи, а она может сбежать в любой момент.

Но тут же он воскликнул.

— Постой-ка, пуля, помещенная в инертный аэрогель очень долго сохраняла свое устойчивое состояние.

Он, кляня на все лады наручник, болтающейся на его одной руке и мешавший залезть в карман, достал небольшой кубик аэрогеля, в котором ранее была пуля.

Квадра снова создала пистолет, мы незамедлительно приложили к нему аэрогель. Он, прикоснувшись к поверхности, оплыл, быстро обволакивая все его части, и через секунду вся поверхность оружия была покрыта небольшим слоем инертного аэрогеля. Прошло несколько томительных минут, структура было стабильна.

— Ну вот, а то я уже думал мне снова, придется таскать надоедливые браслеты, — усмехнулся Дефоссе.

— Все так, — я кивнул в ответ и неуверенно добавил, — но думаю, мы сможем сделать всего один выстрел, после этого структура молекулярного крафта разрушится и материя аннигилируется обратно.

— У нас есть хоть один выстрел, а это уже хорошо. Тогда двигаем отсюда. Ставлю один к тысячи, что как только не дождутся возвращение первой группы, — он кивнул на лежащих в крови людей и перерезанные половинки массивных тел персекуторов, — пришлют еще одну группу, но она будет намного больше предыдущей и более оснащённой. Нет, конечно, твоя подружка справится и с ними, если она уже к тому моменту нас не покинет. Или сюда вызовут подкрепление из спецназа… Ей придется вести здесь небольшую войну.

— Но самолет поврежден и даже если мы каким-то чудом взлетим, то в воздухе нас встретят истребители. У нас нет кодов «свой-чужой».

— Спроси свою подружку, может она сотворит нам еще одно маленькое чудо, — не унимался Дефоссе.

— Квадра ты можешь нам помочь?

Мы поднялись на борт аэроджета. Она приложила руки к приборной панели, они, потеряв свои четкие очертания, благодаря процессу молекулярной диффузии проникли через поверхность во внутреннее пространство под ней. Квадра соединилась с электронными схемами, проникая в структуру каждого чипа. Она получила доступ ко всем узлам, входящим в систему управления аэроджета. Через некоторое время она убрала руки с приборной панели.

— Электронная структура управления самолетом полностью повреждена и выведена из строя, ИИ аэроджета уничтожен.

— Проклятье, — простонал Гаетан Дефоссе.

— Ты можешь починить? — спросил я.

Квадра покачала головой.

— Я могу восстановить электронную систему управления и восстановить ИИ для которого нужны специфические радиоактивные материалы, я смогу взломать систему оповещения «свой-чужой». Но есть трудности.

Я все понял.

— Они сразу же аннигилируются, как и то оружие. Ни какой аэрогель не поможет.

— Да, ты видел сам, как происходит распад объектов. Я могу, как ты сказал, поддерживать стабильную структуру объекта лишь непосредственно в моих руках или являющуюся частью меня.

Мы стояли втроем беспомощно глядя на мертвую панель управления самолетом. Оставалось лишь одно.

— Перелет до Соединённых Штатов займет чуть больше двух часов. Ты могла бы взять управление аэроджета на себя. Стать на эти два часа ИИ самолета.

— Я могу, — кивнула Квадра, — помни, как только мне прикажут, я покину вас.

— А у нас есть другой выход или вариант?

— Мы рискнем милашка, — поддержал меня Гаетан Дефоссе.

Квадра подошла к панели управления. Ее образ начал терять черты человека исчезло лицо, уступив место гладкой поверхности, исчезли волосы, ногти, одежда перед нами стояло существо, напоминающее черновую работу скульптора, лишь по общим очертаниям напоминающее человеческое тело. Тело существа медленно разделилось на миллиарды маленьких частиц, четкие очертания потеряли контуры. Частицы собрались в бесформенное облако и начали осыпаться на приборную панель. Соприкасаясь с поверхностью, они взывали процесс диффузии, и казалось, тонули в стальной поверхности, постепенно погружаясь и исчезая из нашего поля зрения.

Через несколько минут на панели заморгали сигнальные светодиоды. Началась предполетная проверка систем управления и двигателей. Включилась громкая связь.

— Борт номер 2003/14 Embraer Supersonic Aerojet SF 3000, запрашивает разрешение на срочный взлет.

С диспетчерского пункта ответили.

— Принял, борт 2003\14. Дайте доступ к вашему компьютеру.

— Борт 2003\14, даю доступ к компьютеру.

Еще несколько секунд и диспетчер дал разрешение на взлет. Запустились двигатели наш аэроджет мягко выкатился из ангара. Из диспетчерского пункта пришли данные о ветре, передвижении птиц и указание следовать к предварительной взлетно-посадочной полосе номер семь. После короткого ожидания на исполнительной взлетно-посадочной полосе наш самолет поднялся в воздух. Миновав Британию, над Атлантикой, аэроджет перешел звуковой барьер. Гаетан Дефоссе одобряюще похлопал меня по плечу.

— Как гора с плеч. Пойду, умоюсь и приведу себя в порядок. Не хочется предстать перед твоей красавицей женой в таком виде.

Я откинулся в кресле пилота и закрыл глаза, мне хотелось отдохнуть. Все события последних дней пронеслись в моей голове одной бесконечной лентой. Мне было горько от того что мне не удавалось чаще общаться с Мюриэл. Я думал о том, как ей одиноко там, на предгорьях горы Маунт-Худ и всячески гнал от себя мысли, что ей может угрожать опасность. В эти последние дни я практически не использовал нейромод.

Я обратился к нему.

— Что в имени моем тебе? — ответил Атрайе.

Я почувствовал, знакомый прилив тепла и увидел сияние. Мне стало легче и спокойнее. От повреждений оставленных излучателем персекутора на ступенях венского университета не осталось и следа. Я пребывал в пространстве, созданном Атрайе двигаясь в потоках его лучей. Миллионы нейронов вокруг моей человеческой личности змеились, тонкими линиями извиваясь синусоидами, создавая причудливую волновую поверхность.

Меня внезапно, что-то тряхнуло. Волны испрямились в линии и точками исчезли в бесконечном пространстве.

Надо мной стоял Гаетан Дефоссе.

— Георг, мы на подходе. Наш самолет выпустил шасси. Диспетчер из Бостона посылает нас на полосу небольшого регионального аэропорта Грин. Примерно в восьмидесяти милях от самого Логана. Ситуация такая же как и была когда-то после одиннадцатого сентября. Воздушное пространство частично перекрыто. Протоколы безопасности ужесточены, — он показал на звено истребителей в воздухе, — тут тоже все не просто. Если что не так эти ребята раздумывать, долго не станут.

Аэроджет заметно сбросил скорость и пошел на снижение. Но тут произошло то, что мы с Дефоссе больше всего опасались. Диспетчер аэропорта Грин, сообщая нам скорость ветра, полосу для посадки, вдруг замолк на полуслове. На панели управления погасли светодиодные огни, экраны навигации и основной пилотажный прибор не подавали признаков жизни. Мы услышали, как турбины двигателей продолжая издавать характерный звук стали работать заметно тише и наконец, замолкли. Было слышно лишь звук воздушных потоков обтекающих корпус аэроджета и завирающиеся потоки на стойках шасси.

— Похоже, твоя подружка все же решила нас покинуть раньше времени, — спокойно пробормотал Дефоссе, — и если это так, то нам надо готовиться к очень серьезным неприятностям.

Действительно перед нами в обратной последовательности, как это было два часа назад, из миллионов частиц снова собралась Квадра.

— Меня срочно отзывают.

— Мы уже это поняли, милашка, — нервно усмехнулся Гаетан, — только ты не находишь что ты слишком рано нас покидаешь. У тебя нет желания немного задержаться?

Но она словно его не слышала.

— Квадра мы можем разбиться, — сказал я, — ты не могла бы сначала посадить самолет…

— Нет, — твердо ответила она, — я нужна своему Создателю. А в данный момент мне нужен один из них, — она показала на один из истребителей воздушного звена.

— Вот же черт! — вздохнул Дефоссе, — будь он проклят твой Создатель, нас в скором времени размажет об поверхность земли.

— Это так, Квадра, — подтвердил я.

Квадра показала на панель.

— Указатель вертикальной скорости, указатель курса и путевого угла, находятся в стабильном положении. Я оставила закрылки и механизацию крыла в таком положении, что воздушное судно будет в режиме планирования, и рассчитала точную скорость, с которой вы безопасно сядете на вторую взлетно-посадочную полосу. Embraer Supersonic Aerojet SF 3000 очень хорошо спроектирован, он выдержит удар о поверхность.

Мы услышали громкий звук приближающегося самолета. Нас обогнал один из истребителей, он покачал крыльями приказывая снижаться, следуя за ним.

— Если мы не грохнемся со всей силы о твердь земную, то нас совершенно точно собьют, — между делом заметил Гаетан, — мы молчим, не отвечая на запросы этих ребят, ведем себя странно, теперь мы уже мишень, — констатировал он.

Истребитель в подтверждение его слов перестроился слева от нашего борта и качнул правым крылом вверх, показывая целый арсенал ракет класса «воздух-воздух».

— Все это я называю «последнее предупреждение», — философски прокомментировал действия пилота истребителя мой друг, — думаю его палец уже на гашетке.

— Мне пора, меня отзывают, — сказала Квадра, — моя миссия окончена.

— Да, милашка иди, чего уж там… — весело сказал Дефоссе, — дверь только не забудь за собой притворить, а то к нам может залететь один из подарков висящих под крылом соседа.

— Прощай Квадра, — сказал я.

Она подошла к стенке нашего самолета и начала рассыпаться на мельчайшие частицы. Они все исчезли, пройдя сквозь обшивку аэроджета. Мы увидели из окон кабины, как темное облако частиц обволокло прозрачное стекло кабины истребителя и через долю секунды проникло внутрь. Выпуклое стекло неожиданно окрасилось кровью погибшего пилота в красный цвет. Истребитель поднял острый нос, резко уйдя вертикально вверх, сделал «полупетлю», перевернулся, раскрылись лепестки сопел, выводя самолет в режим форсажа. Раздался грохот и истребитель, быстро набирая скорость, исчез за горизонтом.

— Не хотел бы я оказаться у нее на пути, — задумчиво сказал Гаетан, — не зря вся эта свора мерзавцев с улицы Мортен, так перепугались когда узнали о создании таких существ. Небось, мечтали заполучить в свое распоряжение, чтобы обтяпывать свои грязные делишки, — он повернулся ко мне, — а вот наши дела хуже некуда. Давай пристегнёмся. Мне очень не хочется быть размазанным по внутренней обшивке при ударе об землю.

Удар о поверхность взлетно-посадочной полосы был достаточно сильным, но корпус Embraer, как и говорила Квадра, его выдержал. Аэроджет на всей скорости понесся по полосе, даже не думая останавливаться.

— Надо как-то тормозить, — озабочено предложил Дефоссе, — есть какие-нибудь соображения?

— Я не умею управлять самолетом, — ответил я.

— Я это уже заметил, черт возьми, меня тоже этому не учили, нас лишь выкидывали из самолетов с парашютами или десантных капсулах… Но если мы не затормозим нас вынесет за пределы взлетного поля, а там мы налетим на какое-нибудь строение и все, пиши пропало.

Я активировал нейромод и направил его воздействие на изменение структуры костной и мышечной ткани своего друга, чтобы в случае удара минимизировать ущерб нанесенный организму. Он удивленно посмотрел на меня, понимая, что я делаю.

— За заботу благодарю, но, черт возьми, Георг, нам надо тормозить! — в ответ на мои манипуляции заорал он.

Он, чертыхаясь и кляня Квадру, стал искать механизм торможения.

— Педаль, — закричал Гаетан, — одна чертова педаль! Это может быть только тормоз!

Он со всей силы вдавил педаль под своей ногой в пол. Раздался страшный скрежет и грохот, корпус самолета задрожал, треск обшивки перемежался с визгом тормозов. Самолет резко потерял скорость, через некоторое время раздался хлопок, последовал сильный удар, зубодробительная тряска подбрасывала нас в креслах, едва не срывая ремни, которыми мы были пристегнуты. Корпус самолета стал разворачиваться циркулем, наконец, он завалился на один бок, переломив крыло, остановился. Аэроджет все же вылетел с бетонного покрытия взлетно-посадочной полосы, снес небольшую часть ограждения, но к тому моменту уже потерял скорость.

Мы сидели в полном молчании несколько секунд.

— Живы, черт возьми, — выругался Дефоссе, — мы живы.

Он осмотрелся по сторонам.

— Вот что приятель, давай вставай и двигай отсюда поскорее. Я останусь здесь.

— Зачем? — удивленно спросил я.

— А затем, что скоро здесь будут аварийные службы и службы безопасности. Я очень не хочу, чтобы они обнаружили тебя здесь.

Видя, что я хочу что-то возразить, он перебил меня.

— Ты похож на человека, но пойми, тебя раскусят, что ты проклятый спаун очень быстро, и ты не доберешься до своей жены никогда. Я же человек. Никто не будет меня убивать или вживлять в голову проклятое нейронное дерьмо.

Гаетан Дефоссе подошел к двери, повернув ручки, открыл ее.

— Я битый, опытный полицейский, бывший солдат, я не пропаду. Поверь, Георг еще никто сделал старину Гаетана Дефоссе, а вот ты будешь в опасности. Они уже знают, что здесь на борту, со мной, был ты. Но сейчас их больше всего интересует судьба своего истребителя. Пока они будут разбираться, допрашивать меня, пройдет много времени. Я как-нибудь дам знать Кореньи, что я здесь и, в конце концов, меня передадут полиции, миграционным службам… Главное ты уже будешь в предгорьях Маунт-Худ.

Он кивнул головой в сторону люка.

— Давай, друг, я рад, что судьба свела нас вместе. Но ты должен идти, — он помолчал и выглянув наружу, грустно добавил, — а ведь, черт возьми, Марс был так близко…

Когда искорёженный корпус самолета был уже на достаточном удалении от меня, я обернулся. К нему на большой скорости подъехали несколько машин. Среди скорой и пожарных машин была машина службы безопасности аэропорта и многоцелевой тактический автомобиль HMMWV национальной гвардии. Из Хамера вылезли два гвардейца. Подъехал небольшой армейский грузовик из кузова на землю спрыгнули два персекутора.

Гвардейцы выволокли Гаетан Дефоссе из самолета и поставили на колени, потом один из них взял его за руки, которые он держал за головой, завел за спину и надел наручники. Прежде чем начать обыск аэроджета, солдат ударил, стоящего на коленях, ногой в спину, что бы он беспомощно упал лицом вниз. Мне было горько и больно смотреть, как представители сил безопасности избивают моего друга, но я ничего не мог сделать. Я был благодарен ему и дал себе слово, что никогда не забуду его.

В скором времени я добрался до станции мультикоптеров и сел в ожидании транспорта за столик у придорожной закусочной «Honey Dew». За стеклом над барной стойкой висел большой телевизор. CNN транслировала новости о событиях происходящих в Тихом Океане. В этой трансляции я нашел объяснение, почему Квадра так поспешно покинула нас. Несколько стран из совета безопасности создали коалицию, призванную уничтожить корабль Альберто Гирландайо «Горизонт Бигль». Впоследствии я узнал, что была попытка связаться с ним и начать переговоры. Он же полностью проигнорировал обращение к нему. Несколько самолетов с авианосцев пытались атаковать его судно, но были сбиты так же как аэроджет Кларка и Эвы. Терпению стран постоянных членов совета безопасности пришел конец. Четыре страны создали коалицию, к которой присоединились еще несколько государств из Азиатско-Тихоокеанского региона.

Я сидел за столиком и смотрел, как эскадрилья автоматических дронов уничтожает огромный корабль. Сначала мощные лучи лазеров с боевых космических станций выжгли все средства ПВО корабля, а ракеты запущенные с дронов смели всё, что было на палубе бывшего танкера. Никто не задался вопросом, что за странный, похищенный вместе с пилотом из воздушного пространства над городом Бостон, истребитель, взорвался над палубой «Горизонта Бигль». И тем более никто не обратил внимания, как на палубу уже горящего под мощными лучами лазеров судна, опустилось небольшое темное облачко, оставшееся от сгоревших обломков американского истребителя. Поэтому я не верю в гибель Гирландайо. Квадра не допустит гибель своего Создателя.

Но с гибелью его корабля погибала эпоха спаунов, так и не получившая расцвета. Эра кумвитаев умерла — остатки нашего биологического вида, что были на корабле, жестоко убивали персекуторы и после них окончательно «зачистил», уничтожив все, надежды новой генетической сверх расы, спецназ, состоявший из людей. Я, не отрываясь, смотрел трансляцию новостей, пока кто-то не обратился ко мне.

Невысокая, темнокожая женщина, водитель грузовика, с соседней со станцией площадки мультикоптеров.

— Простите, это не ваш, мультикоптер ожидает?

Потом она проследила за моим взглядом.

— Я не имею ничего против них всех. Когда я, после ужасной аварии, умирала в больнице Mass General они вытащили меня с того света. Меня и все мою семью… Знаете, я была одним перекрученным через мясорубку куском мяса, а они восстановили все ткани, хрящи, сделали так что все обошлось без последствий. Но ни получили по заслугам. Просто нужно было сразу их всех, поставить под контроль и сейчас не пришлось бы разгребать эту кучу дерьма, — она кивнула в сторону экрана, — «Все пудели — собаки, но не все собаки — пудели», — философски изрекла она под конец.

Я встал, молча кивнул и отправился к ожидающему меня мультикоптеру.

У подножия Маунт-Худ, на берегу реки Колумбия расположен небольшой, очень красивый городок Худ Ривер, который собственно говоря, и получил свое название благодаря старому вулкану. Мультикоптер приземлился на небольшой стоянке для автомобилей. Я не рискнул отправляться к дому Балу на мультикоптере транспортного оператора федерального значения. Как бы мне этого не хотелось, я помнил обо всех предостережениях Гаетана Дефоссе: не активировать без крайней необходимости нейромод, не использовать операторов связи и также соответственно не пользоваться смартфоном, избегать общественных мест и по возможности не пользоваться услугами крупных транспортных компаний, находящихся под более пристальным контролем федеральных властей. Но чем ближе я был к конечной точке маршрута, тем беспокойней мне было на душе. Колебания фона нейромода постоянно выходили из-под контроля. Моя вторая сущность испытывала странное волнение и беспокойство. До подножия Маунт-Худ оставалось еще немного, и безопасность стоила моих усилий.

Чтобы добраться до подножия горы, я взял в прокат небольшой кроссовер и через полчаса уже был у моста, перекинувшегося через русло небольшой речки с каменистым дном. Мне еще предстояло обогнуть подножие Маунт-Худ на западе, прежде чем по грунтовым горным дорогам я доберусь до дома Балу, но я уже чувствовал гнетущее беспокойство. Жар, от нейромода, который я едва контролировал, растекался по всему телу лишая, меня возможности трезво оценивать ситуацию. Я двигался, как в замедленном сне и предчувствие чего-то страшного и злого не покидало меня ни на минуту. У небольшого озера Лоранс я сделал остановку, чтобы уточнить маршрут, потому что дальше была целая сеть запутанных, как лабиринт Кносса, грунтовых дорог, настоящих троп блужданий, проложенных туристами и местными фермерами, владельцами ранчо. Когда я вышел из машины надо мной пролетел военный вертолет с газо-воздушными лопастями. Он тихо прошелестел ими над моей головой и пронесся на запад, завалив свой черный угловатый корпус на бок, чтобы сделав круг зайти на западный склон вулкана.

Я все понял.

Они знали, что я буду здесь, и знали, что здесь будет Мюриэл. Я вскочил в машину и помчался на полной скорости к дому Балу. Колеса автомобиля едва выдерживали нагрузку, чтобы не взорваться на острых камнях, каждая секунда была дорога, я знал это так, как уже сталкивался со смертоносным дыханием, идущем от излучателей персекуторов. Но как бы я не выжимал все, что можно из машины я подъехал к дому Балу уже слишком поздно.

На небольшой площадке у дома были разбросаны воздушными потоками вещи и предметы, сложенные у стен дома, хозяйственной рукой моего друга. Вертолет не смог сесть на маленькой площадке, сбросив немногочисленный десант, улетел дальше кружить над Маунт-Худ, ожидая пока задние не будет выполнено.

Я бросился к дому. Огромная дверь была выбита направленным взрывом. Щепки от косяка и от самой двери разлетелись по всей гостиной. Тут я сразу же наткнулся на труп человека в камуфлированной форме, его шея была свернута одним мощным движением и жизнь уже ушла из него навсегда. Я активировал нейромод пытаясь найти в нем хоть «небольшую искорку жизни» и спасти его, но он уже был мертв, процессы были необратимы. Биочип пульсировал с невероятной частотой. Я чувствовал присутствие смерти. Двигаясь дальше, я увидел еще одного убитого человека. У него была размножена голова с такой силой, что кевларовая каска разорвалась, обнажив сломанные кости черепа и останки разбитого мозга. Это была работа Балу, полумедведь, и получеловек был в бешенстве, он крушил и уничтожал всех кто посягнул на его жизнь. Его враги пытались его убить применив оружие, так как я шел и под моими ногами перекатывались, позвякивая стреляные гильзы, а стены дома, испещрённые черными жжеными линиями от лучевого оружия еще дымились. Гигант бился со всей яростной силой доставшейся ему от его второго химерического прародителя медведя гризли. Пройдя весь дом, я вышел на веранду и наткнулся на лежащее тело персекутора. Его вырванная из тела голова лежала у стены дома, одна из конечностей переломанная в нескольких местах свесилась со ступенек веранды. Другая вырванная, так же как и голова, под стеной в паре метров от тела. Кисть с стальными длинными пальцами чуть приподнявшись упиралась в толстое бревно, словно хотела зацепиться, чтобы найти опору и подняться. Он не подавал признаков жизни.

Спустившись с веранды, я увидел самого Балу и рядом еще одного персекутора, также разорванного на части его сильными, как медведя руками.

Мой друг был еще жив могучий организм, не сдавался перед смертью, боролся за каждую минуту. Мне было больно смотреть на него. Из многочисленных пулевых ран текла кровь, так сильно, что под его телом образовалось небольшое озеро. Левая рука была почти отделена от тела лучом лазера и чудом держалась на тонком сухожилии. Левая нога чуть выше колена была отделена и лежала чуть поодаль — видимо он пытался ползти. Правая, целая рука вытянулась, сжатая в кулак, к тропе, ведущей к водопаду Рамона. Балу лишился одного глаза, в который попала пуля, вырвав по касательной часть кости, кожи и волос. Но к счастью мозг был не задет, поэтому была надежда, что мне удастся сохранить ему жизнь. С помощью нейромода я просканировал его внутренние повреждения. Органы были задеты пулями, но благодаря мощной мышечной комплекции тела и твердой коже они потеряли свою проникающую энергию, поэтому критических разрывов не произошло. Я пришел вовремя, но он уже был без сознания. Я запущенные мною процессы регенерации в его организме дали результаты.

Балу открыл сохранившийся глаз.

— Прости меня мой друг, — прохрипел он.

— Где Мюриэл? — спросил я его.

Он схватил меня за плечо здоровой рукой, больно сжал и собрав силы сказал.

— Быстрее Георг… К водопаду… Он идет. Один, направился туда… Они как псы чувствуют нас…

— Мюриэл там?

— Да! Спаси ее… Прости меня мой друг, — он закашлялся кровью, — я старался, но не смог убить последнего.

Из его темных коричневых глаз потекли слезы.

Я вскочил и побежал по тропе к водопаду. Я бежал изо всех сил, перепрыгивая через поваленные деревья, камни, спотыкаясь и падая, вставал и снова бежал.

— Атрайе я хочу видеть, — закричал я.

Пространство вокруг дрогнуло и размазалось, я бежал, передвигаясь в силовых полях Земли, рассекая космические частицы, попавшие в ловушку магнитного поля планеты. Все это придавало мне силы преодолеть несколько километров за несколько минут.

Я увидел его.

Он стоял на одном из больших валунов поросших зеленым мхом, в брызгах воды в которых ледяная крошка, вымытая из ледника, придавала падающей воде искрящийся эффект. Мюриэл лежала, раскинув руки почти без сознания. Персекутор одной когтистой, как у монстра рукой прижал ее к камню, а другой, активировав лазер, медленно подводил к шее намереваясь отсечь ее голову. Но учуяв мощный фон моего нейромода бросил свою жертву и повернулся ко мне. Персекутор не медля прыгнул в мою сторону, поджав стальные ноги и вытянув ко мне руки, пытаясь сфокусировать на мне смертоносное излучение. Но я был быстрее. Выхватив оружие, данное мне Квадрой, выстрелил в летящего мне навстречу стального убийцу. Черный расходящийся на несколько кривых линий, как молния луч ударил в самый центр корпуса. Персекутор разлетелся множеством рваных обломков, они разлетелись, оставив после себя фейерверк расплавленных брызг металла. Я смотрел, как части кибер-генетического монстра падали, переваливаясь в фонтанах воды, вниз к самому скальному распадку.

Многие кумвитаи считают что из-за того что персекуторы это неудавшиеся спауны, они на каком-то метафизическом уровне осознают это своим примитивным мозгом и ненавидят нас больше чего быто ни было.

Я бросился к Мюриэл. Карабкаясь по осклизлым в струях воды камням, я молился, обращаясь неизвестно к кому, прося лишь об одном — чтобы она была жива.

Но когда я взял ее на руки я понял, что ее вторая сущность уже мертва от сильнейшего воздействия сверхвысокочастотного излучения. И в ней лишь еще жива ее человеческая сущность.

Как описать боль Атрайе, как рассказать о том, что с ним происходило в этот момент. Если бы люди могли видеть, как миллиарды синапсов моей второй нервной системы тянутся в надежде, соединится с синапсами второй сущности Мюриэл и натыкаются на черный мертвый синапс, на умерший нерв, пронзающий все ее тело от биочипа-аниматида, где уже мертва ее вторая сущность Юнифь.… То они никогда не создали бы этих ужасных существ. Атрайе кричал во мне, сжигая все мои клетки, заставляя распадаться мое ДНК. Я сиял с такой силой, что вода вокруг кипела и бурлила, превращаясь в пар. Но так проявляется не «сияние жизни». Его синапс, натыкаясь на мертвый синапс принадлежащий Юнифь, умирал, становясь таким же черным и неживым. Вы можете себе представить ужасную мучительную смерть, пережитую больше миллиарда раз за несколько секунд? Представьте себе это. Это чувствует спаун, держа в руках свою вторую половину, ту с которой его судьба соединила лишь единожды и навсегда.

Я держал Мюриэл на своих руках и смотрел в ее самые красивые глаза, что видел в своей жизни. Ее человеческая сущность ее была жива, но ненадолго. Кумвитай не может жить без своей второй сущности, смерть одного влечет за собой сразу же смерть другого. Так нас создал Создатель. Я отчаянно пытался обратиться к обезумевшему от боли и страданий Атрайе, чтобы попытаться спасти ее человеческую сущность или хотя бы замедлить процесс смерти. Но он не слышал меня, он метался во мне, теряя омертвелые синапсы один за другим.

Она протянула ко мне дрожащую руку и прошептала.

— Хосап замарашка… Я знала, что бы будешь моим, как в первый раз увидела тебя.

Белки глаз начали чернеть, постепенно следуя за тонкой красной полосой сжимающегося ореола вокруг зрачка. Зрачок расширился, потеряв четкие очертания… И наконец глаза полностью стали черными.

Жизнь из Мюриэл ушла навсегда.

Прошло много времени, но я до сих пор чувствую ту боль, она отдается во мне черными умершими синапсами Атрайе. Я не могу спать. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу Мюриэл с глазами, которые пожирает тьма смерти и небытия. И это останется во мне навсегда пока, то к чему я предназначен — жизнь, не уйдет из меня.

Эпилог.

Георг дописал последние слова. Закрыл тетрадь с особыми пластиковыми листами и убрал в специальный футляр. Он несколько минут сидел молча, не двигаясь, словно боялся отпустить от себя воспоминания несущие не только память боли, но и моменты радости, те краткие секунды, что он был счастлив.

— Все, — сказал он, — пора собираться.

Тетрадь и бокс с накопителем из сапфирового монокристалла, где была еще одна копия данных из компьютера Кларка, поместил в прочный бокс для длительного хранения и убрал в небольшой сейф в стене. С улицы уже несколько дней не доносились крики несчастных людей ставших жертвами зомби. Но они не пугали его потому что он скорректировал свое ДНК и геном своего кота таким образом, что не вызывал заинтересованности зомби принимавших его за живых мертвецов.

В комнату вошел Гастон. За последние дни кот подвергся серьезной коррекции ДНК. Стал намного крупнее обычной кошки. Георг изменил в нём речевые области мозга, стимулируя выработку специфических нейромедиаторов, ответственных за формирование сознания и речи. Это стало его отличать от животных, наделённых более примитивным мышлением.

— Ну что, приятель нам пора уходить, — потрепал Георг кота за ухом.

Кот фыркнул и недовольно повел головой.

— Я понимаю, тебе не хочется уходить, — усмехнулся Георг, — поверь, и я не хочу. Но я должен найти кое-кого.

Георг помолчал, борясь с внутренним волнением.

— Я должен найти Гирландайо. Он пытался всех уверовать в свою гибель. Но я не верю в этот миф. Я хочу спросить у него, зачем ему нужна была наша гибель? Мюриэл, ведь она умерла по его воле. Я хочу знать, зачем он так сделал? Что он увидел на краю Вселенной. Кто этот его проклятый двойник Хардифф? У меня столько вопросов к этому проклятому Создателю, что я клянусь, я найду его, и он мне ответит на всем мои вопросы. Ты со мной согласен?

Кот делая усилие чуть поведя головой едва членораздельно просипел.

— Да Создатель.

Георг одобрительно погладил его по голове.

— Ничего все будет хорошо! В скором времени мы сможем с тобой сносно общаться.

Гастон грустно посмотрел в ответ, но не предпринял попытки ответить. Георг уловил в его сознании неясные образы.

— Нет, нет Гастон. Все будет хорошо. Ты поднимешься на новую эволюционную ступень с моей помощью и всего-то. Хорошо, обещаю, как только я найду подходящий экземпляр, я создам тебе пару. А сейчас давай, пора двигать отсюда.

Он встал, надел ботинки из прочного материала, тактическую форму, закинул за плечи уже собранный рюкзак и полуавтоматическую винтовку ведущую огонь аналоговыми и энергетическими боеприпасами. Георг окинул взглядом небольшую квартиру, подошел к входной двери и взялся за ручку.

Неожиданно раздался звонок смартфона, который за ненадобностью, лежал несколько дней, на столе и уже успел покрыться тонким слоем пыли. Георг удивленно переглянулся с Гастоном.

— Что за чертовщина? — ошеломленно пробормотал он.

Смартфон издал звук входящего сигнала и автоматически включил голографическую запись сообщения. Над его поверхностью появился трехмерный образ Гаетана Дефоссе.

— Привет друг. Не знаю, получишь ли ты это сообщение. Но мы обнаружили рабочий спутник на орбите Земли и можем передавать небольшие пакеты данных. Мы уже в курсе, что на Земле творится полная задница. Всякие монстры, типа зомби жрущих мозги и прочие дерьмо. К счастью у нас ничего такого нет. И я знаю, что ты жив. Я рад, что оказался здесь и я неплохо устроился. Не поверишь, я стал главой службы безопасности колониальных поселений.

Дефоссе помолчал, постучал по шлему скафандра..

— И знаешь я счастлив. У меня есть любимая женщина, я снова думаю о семье. Но ты не поверишь, — он засмеялся, — она из ваших, у нее фиолетовые волосы и ментоловые глаза. Чертовски красивая девушка для старины Дефоссе. Да, Георг, здесь нет различия на людей, спаунов, цветных, химерических, черных, белых… — здесь нет никакого такого дерьма. Мы строим новый мир, он будет без различий, и будет принадлежать нам всем. Кстати у «СпесИкс» остались на Земле два готовых к старту космических корабля, загруженные всем необходимым нам грузом. Мы были бы тебе очень благодарны, если ты нашел бы время отправить их к нам. Да и тебе здесь было бы намного лучше.

Раздались раскаты грома. Гаетан Дефоссе поднял голову вверх.

— О, да, я ждал этого момента.

Он подошел видеокамере, что снимала его, но не видел сам Георг, и направил объектив вверх.

— Посмотри. Это стоит того.

В небе с легким лиловым оттенком протянулись тысячи белых линий.

— Это спэйсиксы постоянно сбрасывают с орбиты огромные глыбы раздробленного ледяного астероида, чтобы вызвать дождь и создать на экваторе температурные и кислородные оазисы. Подожди немного…

Через некоторое время он изменил направление объектива, сфокусировав его на поверхности почвы.

— Посмотри на это, приятель. Ты только посмотри на это. Разве это не прекрасно?

Почва была покрыта слоем светло-зеленого мха, но сквозь него пробивались тонкие стебли красивых синих цветов.

— Да, здесь не только ее пепел. Мюриэл здесь друг, здесь ее душа. Она здесь Георг.

Лепестки синих цветов с перламутровым оттенком дрогнули, от первых упавших капель дождя.

Конец.

13.01.2020.