Пропаганда гомосексуализма в России

ЭЛЬВИНА ЮВАКАЕВА И ЕЛЕНА НИКИТИНА «Это моя семья, а семью менять нельзя»

Эльвина работает менеджером по маркетингу в инженерной компании. Кроме того, она — сопрезидент Федерации ЛГБТ-спорта России. Елена — архитектор по образованию, занимается интерьерным дизайном. Еще она кандидат в мастера спорта по дзюдо. В 1998 году она собрала команду из девушек-дзюдоисток, готовых играть в баскетбол, и повезла их в Амстердам на всемирные Гей-игры. Эльвина и Елена познакомились в 2008 году в канун Нового года.

ЕЛЕНА

Эльвина сдавала квартиру моей приятельнице, а я помогала переезжать. Зашла в квартиру, увидела фотографию Эльвины и влюбилась.

ЭЛЬВИНА

Я знала Лену заочно, потому что тогда был популярен ЖЖ и много кто там сидел. Я у нее не была во френдах, но время от времени заходила к ней на страницу. Казус в том, что мы обе из Питера, но никогда не пересекались. В Москве у нас тоже достаточно много общих знакомых, но и тут мы тоже никогда не пересекались — до первой нашей встречи.

ЕЛЕНА

Потом, перед Новым годом, мы случайно поужинали втроем: Эльвина, я и подруга — она, можно сказать, была свахой. Это все произошло за очень короткое время. Стремительно и без сомнений. Конфетно-букетного периода у нас не было. Мы сразу начали налаживать быт.

ЭЛЬВИНА

То есть первый раз мы увиделись за две недели до Нового года, а сразу после Нового года мы уже фактически жили вместе. Для меня это была, скорее, любовь со второго взгляда. Но я доверилась Лене раз и навсегда, что очень серьезно для меня. Это моя семья, а семью менять нельзя.

ЕЛЕНА

Я веду довольно открытый образ жизни — в семье и на работе. Если меня не спрашивают о моей ориентации, то я не говорю, но мой руководитель знает, и еще несколько сотрудников. С родителями никаких конфликтов нет — Эльвина стала членом семьи. Она даже приезжает без меня в Питер и может остановиться у моих родителей.

ЭЛЬВИНА

Более того, Ленина мама говорит: «Давайте уже, рожайте детей». Мы везем собаку в ближайшую течку вязать в Швецию, и мама пошутила, мол, даже собаке уже нашли заграничного жениха, а себе не можете.

ЕЛЕНА

Так как я старше, то я хочу рожать первой. У нас нет жесткого критерия отбора папы, но нам нужно, чтобы донор был нам известен. Мне важно, как выглядят его родители, нет ли каких-то патологий, в каком психологическом состоянии его семья и т. д. Я не против, чтобы папа принимал участие в воспитании ребенка. Мы бы хотели сделать это в России.

ЭЛЬВИНА

Но с тех пор, как начали обсуждать следующий этап антигейского закона — возможность изъятия детей из однополых семей — мы не понимаем, что делать. Посмотрим, что случится после Сочи, и тогда уже примем какое-то решение. Вообще, конечно, страшно.

Но мы не будем вуалировать это какими-то фиктивными браками. Если у нас появятся дети и такой закон примут, нам придется как-то очень аккуратно себя вести.

ЕЛЕНА

Я не хочу уезжать. Мне нравится жить и работать в России. Мне не 25 лет, чтобы с нуля начинать карьеру в Европе.

ЭЛЬВИНА

Недавно я ездила в Штаты, и первые две недели я провела там по программе Государственного департамента, которая была посвящена спортивному маркетингу. Нас было шесть человек, и остальные пятеро были представителями организационного комитета Сочи-2014. Они все друг друга знали, потому что работали в одном департаменте. Когда мы прилетели в Вашингтон, в первый вечер у них было много вопросов ко мне: Кто я? Что делаю? и т. д. Я им объяснила, и они практически все восприняли адекватно. Под конец, когда мы уже прощались, они сказали: «Эльвина, ты нам открыла глаза, и наш мир и понимание стали шире, потому что мы никогда не задумывались о том, что у однополых пар могут быть какие-то социальные сложности. Теперь мы понимаем, за что вы боретесь». Эти пять человек были моей личной маленькой победой.

ЕЛЕНА

Не то, что наше общество морально не готово к принятию гей-парадов, просто у нас в стране и так достаточно других неразвитых социальных сфер. Но когда ты вокруг себя развиваешь толерантную культуру — мнения меняются. У меня есть такие примеры: люди говорят мне: «Вот мы с тобой общаемся, и ты нормальная».

Сейчас у меня есть заказчики — мусульмане, чеченцы. С одной стороны, мне достаточно комфортно с ними общаться, потому что они высокоинтеллектуальные, современные люди, но, с другой стороны, я не представляю, как бы я им сказала.

ЭЛЬВИНА

В 2011 году мы организовывали зимний спортивный фестиваль и были, видимо, не очень аккуратны — написали в группе ВКонтакте название пансионата в Солнечногорске, где должно было проходить мероприятие. Накануне фестиваля на местный Солнечногорский портал пришли анонимные письма с угрозами: «Мы не дадим устроить гей-парад на нашей земле. Мы собираем отряд и приедем его громить» и т. д.

Параллельно мне позвонил менеджер пансионата и сказал, что их руководство запретило пускать нас на территорию, потому что они «не хотят проблем». Мы связывались с директором управляющей компании этого пансионата, и он сказал: «Поймите, мне все равно, но мне поступил звонок из администрации Московской области». Было два варианта: либо все отменять, либо искать другой пансионат. Мы его нашли.

ЕЛЕНА

ЛГБТ-активизмом я начала заниматься в 1997 году. У нас в Петербурге была некоммерческая организация, которая называлась «Лабрис». На тот момент это была единственная такая организация в Питере. Занимались в том числе и правозащитной работой, но тогда не было таких сильных гонений.

Интернета тогда не было и мы писали письма, отвечали на звонки, проводили общественные акции. Все, что попадалось нам, мы переводили, перепечатывали. Устраивали показы ЛГБТ-фильмов.

Сейчас ситуация стала гораздо хуже.