Пропала невеста. Вкус крови.

Крутой детектив США

Эд Макбейн

ПРОПАЛА НЕВЕСТА

Джон Уэст

ВКУС КРОВИ

Крутой детектив США. Выпуск 17: Сборник Романы:

Пер. с англ. А.М. Шельваха, Р.Н. Попеля -

СПб.: МП РИЦ «Культ-информ-пресс»,1997. - 301 с. - (Выпуск17).

ISBN 5-8392-0128-6

Эд Макбейн

ПРОПАЛА НЕВЕСТА

Вопрос. Клянетесь ли вы говорить правду, одну только правду и ничего, кроме правды, и да поможет вам Бог?

Ответ. Клянусь.

Вопрос. Ваше имя?

Ответ. Филип Колби.

Вопрос. Сколько вам лет, мистер Колби?

Ответ. Двадцать четыре.

Вопрос. Вы проживаете в этом штате?

Ответ. Нет, сэр, в соседнем.

Вопрос. С какой целью вы пересекли границу нашего штата?

Ответ. Хотел провести здесь отпуск.

Вопрос. Вы помните дату, когда сюда прибыли?

Ответ. В первый же день отпуска, в понедельник, третьего июня.

Вопрос. Ваша профессия?

Ответ. Я детектив.

Вопрос. Частный детектив?

Ответ. Нет, сэр, я на муниципальной службе. В том городе, за рекой. Двадцать третий полицейский участок.

Вопрос. Но в Салливанс Корнерс вы прибыли не по служебным обязанностям, не так ли?

Ответ. Я же говорю, был в отпуске.

Вопрос. Почему вы выбрали местом отдыха именно Салливанскую косу?

Ответ. Выбирал не я, сэр. Анна выбрала.

Вопрос. Анна?

Ответ. Анна Графтон, сэр. Мы помолвлены и собираемся…

Вопрос. Понятно. Направляясь на Салливанскую косу, вы предполагали заниматься профессиональной деятельностью?

Ответ. Да нет же, сэр, у меня и в мыслях этого не было. Просто хотелось отдохнуть на природе. Работа в полицейском участке порядком изматывает.

Вопрос. И тем не менее, вы были вынуждены заняться расследованием по этому делу?

Ответ. Да, сэр. Уж так случилось.

Вопрос. Вы действовали в одиночку или у вас были помощники?

Ответ. Мне помогал детектив Тони Митчелл. Он тоже из двадцать третьего…

Вопрос. Пожалуйста, расскажите суду, что с вами произошло.

Ответ. Даже и не знаю, с чего начать, сэр. История эта путаная.

Вопрос. Начните с утра третьего июня. С того дня, когда начался ваш отпуск.

Ответ. Хорошо.

I

Значит, так. Я заехал за Анной Графтон в девять утра… нет, подождите, это было в девять тридцать.

Мать Анны умерла десять лет назад, она живет вместе с отцом. Мистер Графтон был ещё дома, хотя обычно уходит на работу около восьми. В тот день он был сам не свой - шутка ли, дочь впервые отправлялась в отпуск без него и к тому же с парнем, который ему не то чтобы не нравится или не внушает доверия, но… вы знаете, как это бывает, когда воспитанием девушки занимается мужчина.

Ну и зря он волновался, потому что и Анна, и я - мы такие, как бы это выразиться, ну, в общем, несовременные, такие белые вороны.

В наше время считается, что до женитьбы молодым следует пожить вместе, испытать, что ли, друг друга, но у нас всё было по-другому. Отец воспитывал Анну в строгости, семья у них вообще очень набожная, поэтому Анна… впрочем, всё это к делу не относится. Достаточно сказать, что друзья за глаза звали нас чокнутыми, - как это, мол, так, больше года встречаются и ни разу не переспали. Чего ждут, спрашивается?

Честно говоря, теперь я и сам думаю, что, будь мы с Анной в известном смысле попроще, может, с нами ничего и не случилось бы там, на Салливанской косе.

Пока Анна одевалась, мистер Графтон предложил мне чашку кофе. Не помню, о чём мы разговаривали. В таких щекотливых для обоих собеседников ситуациях разговор редко затрагивает серьезные темы. Подозреваю, что Анна намеренно тянула время, давая отцу возможность ко мне присмотреться. Она исключительно пунктуальна и, конечно, помнила о нашем уговоре выехать ровно в девять. Как бы там ни было, надеюсь, мистер Графтон в результате нашей беседы уверовал, что я не собираюсь сделать его дочь белой рабыней. Ага, вспомнил, мы обсуждали вчерашний бейсбольный матч, а потом из своей комнаты вышла Анна.

Девушка она довольно высокая, нет, не баскетбольного, конечно, роста, но в туфлях на каблуках для большинства своих поклонников практически недоступна, каковой факт я всегда отмечал с неизменным удовлетворением.

Она была в белом платье без рукавов и смотрелась в нем потрясающе, во всяком случае, на мой вкус, даром, что ли, я собираюсь на ней жениться. Пожалуй, нужно подробнее описать её внешность, как говорится, в интересах следствия. У неё черные волосы, черные как вороново крыло, и большие карие глаза. Ну и фигура тоже закачаешься, несмотря на рост. Зачастую высокие девушки мало отличаются от стиральной доски, но у Анны с этим всё в порядке. Я уже упомянул, что на ней было белое платье, а ещё она надела туфли на шпильках и в общем выглядела классно. Она подошла к отцу и поцеловала его в щеку, а он обнял её за плечи, повернулся ко мне и сказал:

- Береги её, Фил.

- Буду беречь как зеницу ока! - заверил я его, и мы все трое вышли на улицу - отец тащил чемодан Анны, а я два её баула.

Автомобиль, на котором мы отправились в путь, принадлежал не мне. У меня «додж» седан, но Барри О’Хара, сослуживец, предложил мне на время отпуска свой «шевроле» с откидным верхом, и я не долго думая согласился.

Впоследствии выяснилось, что оба мы сваляли дурака, но намерения у Барри были самые благие, и я на него зла не держу.

Ровно в десять, опустив верх, мы с ветерком понеслись к выезду из города. Погода была как на заказ - даже в городе дышалось легко, и утреннее солнышко ещё не пекло, а просто сияло.

- Надеюсь, ты постарался произвести на папу благоприятное впечатление? - спросила меня Анна.

- Я сказал ему, что изнасилую тебя сразу же за рекой.

- О Боже, ведь ты и в самом деле можешь ляпнуть что-нибудь в этом духе.

- Могу, могу.

- И что он тебе ответил?

- Что уж если такому суждено случиться, пусть это сделаю я.

- Я с ним согласна.

- Как тебе машина?

- Нравится. Очень мило со стороны Барри…

- Сэм Томпсон тоже предлагал мне свою.

- Почему же ты отказался?

- Да кому нужен его подержанный «кадиллак»?

- У него действительно «кэдди»?

- Ты же знаешь, полицейские неплохо зарабатывают.

- Ну это, положим, не совсем так, но о том, что они имеют левые доходы, я наслышана.

- Интересно, откуда у тебя такие сведения?

- Я же люблю не кого-нибудь, а полицейского.

- Только, пожалуйста, не напоминай мне об этом в ближайшие две недели.

- О том, что я тебя люблю?

- Нет, о левых доходах, которых я лишаюсь за время отпуска.

Понятное дело, мы шутили. Оба мы за словом в карман не лезем, и с чувством юмора у нас тоже проблем нет. Вы спросите, зачем я воспроизвожу здесь этот наш треп? Да потому, что считаю должным рассказывать всё как есть, в точности и по порядку, ничего не скрывая и именно так, как мне помнится.

Вскоре мы достигли моста. В утреннее время машин было мало, и мы катили себе потихоньку, а знаете, какое это удовольствие - никуда не торопиться? По реке ползло океанское судно, дым валил из всех его труб, и мы, пролетая по мосту, гадали, из каких краев оно прибыло. Но лишь когда мост остался позади, я действительно почувствовал, что отпуск начался. Пустынное шоссе простиралось перед нами, солнце светило ослепительно, ветер посвистывал в ушах. Анна врубила приемник, сжала мою руку, лежавшую на баранке, и сказала:

- О, Фил, я так счастлива.

- Отставить посторонние разговоры, штурман. Достаньте карту и проверьте, верным ли курсом мы следуем.

Она развернула карту. Дело в том, что я плохо ориентируюсь в вашем штате. Я был здесь только однажды, да и то в тринадцатилетнем возрасте; мы всей семьей ездили на свадьбу двоюродного брата матери, но тогда машину, разумеется, вел отец. А ещё как-то раз, уже в юности, я чуть не поддался уговорам друзей отправиться поглазеть на стриптиз где-то здесь у вас, но накануне поездки простудился и вынужден был остаться дома. А вот Анна знает эти места с детства. Вместе с отцом она исколесила штат вдоль и поперек. Собственно, идея провести отпуск на Салливанской косе принадлежала ей.

- К вечеру доберемся, - сказала она. - Фил, ты и представить себе не можешь, как там здорово. Огромное озеро. Корабельные сосны. Кстати, ты умеешь плавать?

- Ты спрашиваешь, умеют ли рыбы плавать?

- Рыбы умеют, а как насчёт Фила Колби?

- Скажи лучше, есть поблизости от твоего райского уголка какие-нибудь населенные пункты или это глухомань несусветная?

- В нескольких милях от косы расположен Салливанс Корнерс. Маленький и довольно скучный городок.

- А что-нибудь покрупнее?

- Дэвистон рядом.

- Никогда о нем не слышал.

- Это большой город.

И она принялась расписывать достопримечательности Дэвистона, Салливанс Корнерс и, разумеется, Салливанской косы. Через час мы остановились перекусить в придорожной пиццерии, а потом снова двинулись в путь. Я малость прибавил скорость, мы взахлеб болтали и смеялись, словом, отпуск начинался как нельзя лучше. Вскоре нам стали попадаться указатели, свидетельствующие, что на свете и впрямь существуют такие города, как Дэвистон или этот - как его? - Салливанс Корнерс, вот уже двадцать миль до него осталось, потом десять, потом пять, а ещё через полмили нам на хвост сел дорожный патруль. Анна первая заметила этого ковбоя на мотоцикле.

- Дорогой, - сказала она, - я очень сожалею, но нас преследует страж порядка.

Я посмотрел в зеркальце заднего вида. И точно, ярдах в двухстах поспешал за нами мотоциклист в полицейской форме, и держался этот хитрец справа, чтобы я его не сразу заметил.

Я перевел взгляд на спидометр.

- Что ему от нас понадобилось? - пробормотал я тормозя. - Сорок миль в час - это более чем скромно. Патрульный тоже остановился и слез с мотоцикла. Был он рослый и весьма крепкого сложения, с загорелым лицом и в темных очках. Прежде чем направиться к нам, он потянулся и даже зевнул, что было уже верхом наглости.

- Приветствую вас, - сказал он.

- Здравствуйте.

Значит, нарушаем?

- Ничего подобного, - твердо сказал я.

- Ну-ну. Максимальная скорость в нашем штате пятьдесят пять, а ты, парень, выжал все семьдесят.

Поначалу я решил, что ослышался, и пристально всмотрелся в его улыбающееся лицо, пытаясь за темными очками увидеть выражение глаз.

- Ты, наверное, шутишь? - спросил я.

- Это я-то? - Он извлек из нагрудного кармана блокнот.

- Я тоже полицейский, - сказал я. - И, кроме всего прочего, мы ехали со скоростью сорок.

- Вы ехали со скоростью семьдесят, и будь ты хоть прокурором, я тебя всё равно оштрафую. Давай сюда лицензию и техпаспорт.

- Но послушай…

- Лицензию и техпаспорт! - Он уже и голос повысил, сукин сын.

Я полез в бумажник, уверенный, что вид полицейского удостоверения остудит его служебный пыл. Вручил ему заодно и членский билет полицейского благотворительного общества.

- Всю эту макулатуру оставь при себе, - сказал он. - Мне нужны лицензия и техпаспорт.

- Разуй глаза, там черным по белому пропечатано, что я имею право водить машину…

Патрульный мельком взглянул на удостоверение.

Детектив третьей категории, - вслух прочитал он. - Ну и что? В нашем штате превышать скорость не позволено никому. Даже детективам с того берега. - Он вернул мне документы. - Где техпаспорт?

До какого-то момента я ещё надеялся, что весь этот бред закончится обычной нотацией на тему, как нехорошо нарушать правила дорожного движения и какими последствиями это чревато, но когда патрульный повторил свое требование, я вспомнил, что Барри и в голову не пришло снабдить меня техпаспортом, он просто вынул из кармана ключи от «шеви» и швырнул их через стол, - катайся, мол, какие проблемы.

- Это не моя машина, - сказал я. - Сейчас посмотрим… Наверное, техпаспорт в бардачке.

- Не твоя машина?…

- Ну да, одного моего приятеля, он тоже полицейский.

- Так где же техпаспорт?

Я перетряхнул содержимое бардачка, обнаружил ручной фонарь, карту Нью-Гэмпшира, инструкцию по уходу за автомобилем, пачку талонов на бензин и - о проклятье, только этого не хватало! - револьвер тридцать второго калибра.

- Ого! - воскликнул патрульный. - А это ещё что такое?

- Ты о чем?… - спросил я, прекрасно понимая, что он имеет в виду отнюдь не карту Нью-Гэмпшира.

- У тебя есть разрешение на пользование оружием?

- Я детектив, а тебе должно быть известно, что детективу разрешение не требуется.

- Так это твоя артиллерия?

- Нет. Думаю, этот револьвер принадлежит тому человеку, который дал мне в пользование машину.

- Ну что техпаспорт, ты нашел его?

- Нет, - мрачно ответил я.

- Придется тебя задержать, - сказал патрульный.

- На каком основании?

- Откуда я знаю, может, ты угнал эту машину. Может, все эти бумажки, которыми ты тут размахиваешь, липовые?

- Эй, полегче!…

- Хватит болтать. Побереги силы для мирового судьи, - сказал патрульный, широко улыбаясь. - Мое дело тебя сцапать, а оправдываться будешь не здесь. - И он прямо-таки побежал к мотоциклу, будто мы с ним принимали участие в мотогонках на первенство мира.

- Вот ведь олух царя небесного, - сказал я ему вслед.

- На спидометре было сорок, - сказала Анна. - Я же видела и готова подтвердить.

- Да, но чьим словам судья поверит скорее - твоим или этого болвана?

- Но, дорогой, - сказала Анна, - ты же полицейский.

- Что толку? И какого дьявола Барри не держит этот проклятый техпаспорт в бардачке, как все нормальные люди?

II

Фамилия мирового судьи была Хэнди. Было ему лет пятьдесят, статный такой, с белоснежной величественной гривой, бледно-голубыми глазами и тонким, изогнутым в усмешке ртом.

Здание суда представляло собой древнюю бревенчатую хижину и располагалось неподалеку от шоссе. Судья несомненно и жил в этой хижине, потому что, когда мы остановились возле крыльца, он приветливо замахал руками:

- Входите, входите! - будто приглашал нас на чашку чая. - Привет, Фредди.

Фред стянул кожаные перчатки, снял очки и препроводил нас в «здание суда». Там оказалось довольно уютно: камин, в котором, наверное, варили пунш ещё солдаты Джорджа Вашингтона, на стене кавалерийская сабля времен Войны за независимость, над камином в рамочках и под стеклом дипломы и грамоты, удостоверяющие, что проживает здесь всё-таки мировой судья, а не просто провинциальный собиратель антиквариата.

Длинный диван, несколько стульев, пианино. На стене напротив камина - написанный маслом лесной пейзаж. На столике возле дивана - хрустальная пепельница.

- Мистер Хэнди, я считаю, что с этим субъектом не мешает познакомиться поближе, - сказал Фред.

- Садитесь, - радушно предложил судья, - садитесь и чувствуйте себя непринужденно. Ваша жена, наверное, устала…

- Мы не женаты, сказала Анна. - Только помолвлены.

- О? - сказал Фред, глаза у него, когда он снял очки, оказались узкими и злыми.

- Что он натворил? - спросил судья Хэнди, и мне почудилось, что голос у него посуровел, как только выяснилось, что мы с Анной не женаты.

- Превышение скорости, - объяснил Фред. - И техпаспорт отсутствует. При этом утверждает, что он полицейский.

- Подождите!… - не выдержал я. - Черт побери, дайте же слово сказать!

- Что-нибудь не так в его показаниях? - спросил Хэнди, мотнув головой в сторону Фреда.

- Все не так, с начала и до конца! Но сперва объясните вашему ковбою, какие его ждут неприятности по факту необоснованного задержания.

Хэнди хмыкнул:

- Не сердитесь на него. Фред честно исполняет свои обязанности. - Он почесал затылок. - Значит, вы очень спешили?

- Мы ехали со скоростью сорок.

- По трассе, где разрешено только двадцать пять, - вставил Фред.

- Но предельная скорость везде…

- Только не в Салливанс Корнерс. На въезде в город установлен знак: двадцать пять миль в час.

- Итак, исходя из вашего же чистосердечного признания, - провозгласил судья, - я заключаю, что скорость вы всё-таки превысили. Что ж, бывает. Заплатите двадцать пять долларов - и дело с концом. А вот как вы объясните отсутствие техпаспорта? Это ваша машина?

- Нет, моего приятеля. Он предложил мне её на время отпуска. Тоже детектив, как и я. Позвоните в двадцать третий участок, и всё встанет на свои места.

- Вы детектив? - поднял брови судья Хэнди.

- Так он себя называет, - снова встрял Фред. - А в бардачке у него припрятана пушка тридцать второго калибра.

- Если уж на то пошло, у меня при себе и собственный револьвер. Тридцать восьмого калибра! - сказал я. - Послушайте, чем попусту сотрясать воздух, свяжитесь лучше с двадцать третьим участком и попросите, чтобы трубку взял лейтенант Фрэнсис Де Морра. - Я показал удостоверение. - Здесь указан номер телефона. Сообщите ему, что за превышение скорости задержан один из его подчиненных, детектив Филип Колби.

- Поправка Манна гласит… - начал Фред.

- Пока не докажешь мою вину, можешь подтереться этой поправкой, - разъярился я. - И надень свои консервы, тошно смотреть на твою гнусную рожу!

- Ишь ты как разговорился! - Фред, сжав кулаки, двинулся ко мне, но Хэнди успокаивающим жестом остановил его.

- Фред, я полагаю, что следует позвонить туда. - Ой взял мое удостоверение, подсел к телефону, набрал номер и, как со старой знакомой, заговорил с телефонисткой.

Пока его соединяли, он повернулся ко мне и сказал:

- Не волнуйтесь, это простая формальность.

Я молча кивнул.

Через несколько секунд Хэнди сказал в трубку:

- Алло! Пожалуйста, попросите к телефону лейтенанта Де Морра. - Он помолчал, слушая. - Нет на месте? А когда будет? Гм. С вами говорит судья Хэнди из Салливанс Корнерс. Мы задержали человека, который утверждает, что работает в вашем участке. Некто Филип Колби. Что-что? О, разумеется, подожду. - Он прикрыл микрофон ладонью и снова повернулся ко мне: - Соединяют со следственным отделом.

Я терпеливо ждал. Анна вздыхала.

- Алло? - сказал судья. - Это судья Оливер Хэнди из Салливанc Корнерc. А я с кем имею честь?… Добрый день, детектив Томпсон…

- Это Сэм Томпсон! - сказал я. - Можно мне сказать ему пару слов?

- Нет, погодите. - Хэнди не дал мне трубку. - Алло! Алло! Детектив Томпсон, мы задержали парня по имени Фил Колби, он заявил, что работает в вашем отделе. О, я в этом не сомневался. Прекрасно, прекрасно. Он на машине, которую якобы предоставил в его пользование сослуживец. Это ваша машина? Нет? А могу я побеседовать с владельцем? - Я затаил дыхание. - А где же он? Ах, на задании… И когда вернется неизвестно. Нуда, понимаю. Но это обстоятельство отнюдь не на руку вашему парню.

- Дайте мне поговорить с Томпсоном! - сказал я.

- Успеете, - отмахнулся от меня Хэнди. - Отпустить его я не имею права, пока не услышу подтверждение из уст владельца машины, поймите меня правильно. Кроме того, этот ваш Колби превысил скорость.

- Я прошу вас дать мне трубку, - изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заорать, сказал я.

- Минутку. Колби хочет с вами побеседовать.

Я в два прыжка пересек комнату и схватил трубку.

- Привет, Сэм! - крикнул я.

- Привет, Фил. Что там с тобой стряслось?

- Потом расскажу. В этой проклятой дыре все с ума посходи… - Я замолчал на полуслове, поймав напряженный взгляд Хэнди.

- Не бери в голову, Фил. Дыра, она и есть дыра.

- Понимаешь, на спидометре было не больше сорока!

- Ай-яй-яй. А зачем же ты позарился на чужую машину, приятель?

- Это машина Барри! Где он, чёрт побери?

- На задании.

- Какое ещё задание?

- Фил, ты уж извини, но с твоим уходом в отпуск жизнь в городе не замерла. Кое-как мы всё же поддерживаем здесь порядок.

- Когда он вернется?

- Если бы операцию можно было заранее согласовывать с бандитами, я бы ответил тебе более определенно.

- Ладно, пусть позвонит сюда, как только явится.

- Давай номер.

- Салливанс Корнерс, семьдесят два - восемь - семьдесят пять - двадцать, - прочитал я номер на диске телефона.

- Эй, Фил!…

- Ну что еще?

- Может, тебе собираются пришить ещё и попытку изнасилования?

- Пошел ты!… - сказал я и повесил трубку.

- Что новенького? - спросил Хэнди.

- Владелец машины позвонит, как только вернется с задания. Двадцать пять долларов вам сейчас заплатить или после?

- Настоящее время - лучшее из всех возможных времен, - ответил судья улыбаясь.

Барри позвонил где-то около семи. Анна дремала на диване, свернувшись калачиком. Хэнди, покуривая трубку, живописал мне прелести рыбалки на Салливанской косе. Фред укатил охотиться за очередными жертвами.

Когда раздался звонок, я даже подскочил на стуле. Хэнди поднял руку в предупреждающем жесте, неторопливо подошел к аппарату и снял трубку.

- Да, это судья Хэнди. О, добрый день, детектив О’Хара. - Он слушал, кивая. - Ну и замечательно. Очень рад это слышать. Разумеется, я немедленно его отпущу. Благодарю вас за… Что? Ну конечно, конечно. - Он обернулся ко мне: - Детектив О'Хара хочет с вами поговорить.

Я взял трубку:

- Алло.

- Ты зачем угнал мою колымагу? - спросил О’Хара, такие у него незамысловатые шутки.

- Ничего умнее ты не придумал сказать, тем более за казенный счет? - огрызнулся я добродушно.

Надеюсь, дело можно считать улаженным?

- Да, спасибо, Барри.

- Это я виноват, совсем забыл про техпаспорт. Может, прислать его тебе?

- Не надо. Молния дважды не бьет в одно и то же место. Поймал своего гангстера?

- Что? А, ты об этом… Ни черта! Сукин сын, похоже, тоже ушел в отпуск.

- Барри, ещё раз спасибо.

- Не за что. Приятного отдыха. Только не забудь… - Он замялся.

- О чем?

- О поправке Манна. Попытка изнасилования и всё такое прочее. - Он захохотал и повесил трубку.

Рот у меня расползался до ушей, когда я подошел к Анне.

- Что случилось? Она сидела на диване и хлопала спросонок своими длинными ресницами.

- Мы свободны.

Тут она окончательно пришла в себя:

- Уедем отсюда поскорее.

Я обменялся рукопожатием с судьей, и мы вышли. Стало прохладнее, поэтому я поднял верх. Через пять минут мы выехали на шоссе.

- Выпутались, слава Богу, - сказал я.

- Угу, - ответила Анна.

- Ты опять засыпаешь?

- Ага.

- Ну и спи на здоровье. Когда доберемся до места, я тебя разбужу.

- Нет, - сказала она, - спать я буду ночью, а сейчас хочу тебе кое-что сказать.

- Я весь внимание.

- У тебя отвратительный характер, я открыла это только сегодня.

- Согласен. Завожусь с пол-оборота.

- Нужно учиться сдерживаться.

- Пожалуй, ты права.

- Я люблю тебя, Фил, - вдруг сказала она серьезно.

- И я тебя.

- Но ты, наверное, уже соскучился по своим ребятам из двадцать третьего?

- Соскучился? Да я с ними и не расставался. Целый день только и делал, что трепался по телефону то с одним, то с другим.

- Скоро приедем, - сказала Анна. - Через час примерно.

- Там есть, где остановиться на ночь?

- Ну конечно, - сказала она.

III

Салливанс Корнерс был пуст, как будто все его жители вымерли. Разумеется, я и не предполагал увидеть море огней, размеры городка со слов Анны представлялись мне более чем скромными, и всё же действительность превзошла ожидания. Темно, пусто и тихо.

Городок лепился к подножию холма, который вырос из-за поворота совершенно неожиданно - шоссе, в свою очередь, резко нырнуло - фары выхватили из мрака знак «Скорость - 25 миль в час». Памятуя о недавних разборках с блюстителями порядка, я изо всех сил жал на тормоза - спускаться по крутой дороге со скоростью двадцать пять весьма затруднительно. Впрочем, предосторожности были излишними - Фред в этот час несомненно уже спал сном праведника.

Я различил несколько строений поблизости от кольцевой транспортной развязки: бар, закусочная, биллиардный салон и гостиница с табличкой на двери - «Мест нет»; в окнах всех этих заведений было темно.

Единственным ориентиром во мраке служил желтый фонарь над пустой будкой полицейского поста. Я остановил машину и выключил двигатель.

Где-то стрекотали кузнечики. Становилось не на шутку прохладно. Воздух был влажен - чувствовалась близость озера. У меня изо рта вырвалось облачко пара.

- Куда теперь? - спросил я Анну.

- Насколько мне помнится, нужно проехать через весь город и повернуть направо.

- А где мы заночуем? Ты так уверенно обещала, что с этим проблем не будет.

- Возле озера должен быть мотель.

Я включил двигатель, развернулся, и мы всё тем же черепашьим ходом двинулись по главной улице. Смотреть по сторонам было абсолютно не на что. Овощные, мясные и галантерейные лавки наглухо заперты, в окнах черно, будто жители попрятались в бомбоубежища в ожидании атомной атаки, такое у меня создалось впечатление. Да, какая-то недобрая настороженность ощущалась в атмосфере Салливанс Корнерс.

В нашем городе район, находящийся под присмотром двадцать третьего участка, тоже не назовешь безопасным. Всякого сброда достаточно, грязь и нищета видны невооруженным глазом, и отношения между жителями тоже не всегда совпадают с нормами законопослушного общества. В этом районе покупается и продается все, что только можно купить и продать, улицы кишат сутенерами и их подопечными, шныряют только что вышедшие из заключения или кандидаты за решетку - торговцы наркотиками, мелкое и крупное ворье, подвыпившие хулиганы, - и всё же чувствуется, что район этот - лишь часть целого, а целое - город, один из самых больших городов в мире, в его артериях пульсирует горячая кровь, и, несмотря на мрачную изнанку жизни, имеющий глаза видит светлую её, ослепительную сторону.

Жители этого города не только хватаются за нож или пушку, но и смеются, целуются в аллеях парков, то есть здесь живут нормальные люди, и пускай ночью на улицах страшновато, зато днем ярко светит солнце, и озаряет оно вполне жизнерадостные лица.

Но в Салливанс Корнерс людям вряд ли было известно, что такое смех, так мне почему-то казалось, и ещё мне казалось, что черные тени, прилипшие к стенам дощатых домишек, не исчезают с наступлением дня. Я понимаю, это звучит глупо. Любой захолустный город ночью выглядит точно так же. Но если бы я мог предвидеть, что случится с нами в течение ближайших часов! Ведь дурные предчувствия меня не обманывали, вот в чём штука, нужно было лишь прислушаться к ним!

Я помню, как мурашки ползли у меня по спине от беспричинной тревоги, но я решил, что это следствие близости озера и просто поднял брезентовый верх.

Мы едва не проскочили мимо указателя, криво прибитого к телеграфному столбу. Я-то не обратил на него внимания, зато Анна воскликнула:

- Фил, здесь же поворот!

- Где?

- Мы только что проехали.

Я дал задний ход и остановился. На дощечке пьяными буквами было начертано: «Салливанская коса».

- Очаровательный пейзаж. Жаль, что ни черта не видно, - не удержался съязвить я.

- Ближе к озеру будет посветлее, там сосны редкие. А мотель почти на самом берегу.

Я повернул вправо, и «шеви» запрыгал по узкой и извилистой лесной дороге, которую проложили ещё могикане. Нас трясло на ухабах и рытвинах через каждый ярд. Так мы промучились четыре мили, а светлее впереди не становилось.

- Был же где-то здесь мотель, был, - уже неуверенным шепотом повторяла Анна. - Может быть, он закрыт, ведь ещё не сезон. Июнь только начался…

- С вами всё ясно, штурман.

- Ты сердишься, Фил?

- Ну что ты, - сказал я, и это было правдой. - Нет, Анна, я беспокоюсь за тебя. День был трудный, ты устала и проголодалась…

- Очень хочется спать, - призналась она. - Что же нам делать?

- Прокатимся по этой дороге до упора. Здесь мне всё равно не развернуться. Слишком узко.

- Прости меня, Фил.

- Не говори ерунды. Не отыщем мотель - и черт с ним. Махнем в Дэвистон. Это, правда, большой город?

- Да, немаленький.

- Вот и прекрасно. Уж там-то пристанище для нас найдется.

- Ты прав. - Голос у Анны был уже совсем сонный, и я не выдержал, посильнее надавил на педаль газа.

На протяжении следующих шести миль нам всё-таки встретилось несколько мотелей, но ни света в окнах, ни припаркованных автомобилей я не заметил и упрямо гнал «шеви» вперед - не только потому, что было негде развернуться, я мог бы это сделать как раз на пустых стоянках возле упомянутых мотелей, нет, просто хотелось взглянуть на проклятое озеро, убедиться, что оно действительно существует и что поперлись мы сюда не зря. Да, признаюсь, мне хотелось удовлетворить, свое дурацкое самолюбие, добраться до озера, невзирая на все препятствия, которые, как нарочно, возникали сегодня на нашем пути. Анна всё равно уснула, и лишние двадцать минут, проведенные в машине, не повлияли бы на её самочувствие.

Она положила голову на мое плечо, подтянула колени, юбка задралась, и тот факт, что она не позаботилась её одернуть, свидетельствовал о крайней степени утомления. Ноги у неё что надо, но я смотрел исключительно на дорогу, узкую и ухабистую. Да, похоже, это мой недостаток - если мне что-нибудь втемяшится в голову, с дороги меня не свернуть.

Свет впереди возник совершенно неожиданно. Я успел затормозить - в опасной близости от передних колес лоснились влажные доски пристани, а дальше блестела чернильная гладь озера.

- Анна!

Она спала, запрокинув голову и раскрыв рот. Я осторожно высвободил плечо, вылез из машины и прикрыл дверцу. Свет исходил из окна дощатого домика в дальнем углу покрытого гравием двора, при въезде в который были установлены ворота - бывшие футбольные, - к одной из покосившихся стоек была приколочена доска с надписью «Мотель».

Дверь домика отворилась, янтарная полоса света легла на черный гравий. В дверном проеме стоял человек с ружьем наперевес.

- Кто здесь? - крикнул он.

- Поосторожнее с оружием, - сказал я. - Я по поводу ночлега…

- Кто ты такой? - перебил он меня. Был он невысок, но, судя по силуэту, очень крепкого сложения. На нем была ночная рубашка и штаны со спущенными подтяжками.

- Меня зовут Фил Колби, - ответил я.

- Я тебя не знаю, Колби.

- Я тоже тебя не знаю, но мне нужны две комнаты.

- Зачем тебе две?

- Со мной девушка. Моя невеста.

Последовала пауза - человек в серой фланелевой рубашке размышлял. Потом он поставил ружье за дверь, буркнул:

- Подожди, - и ушел в дом.

А минуту спустя вернулся с ручным фонарем - подтяжки уже на плечах. Двигался он, пригнув голову, лицо продолжало оставаться в тени.

- Майк Бартер, - представился он, подойдя к машине.

Я протянул ему руку, но Бартер то ли не заметил, то ли не счел нужным обменяться рукопожатием.

- Рад познакомиться, Майк.

- Где твоя невеста? - вот так он ответил, этот Майк Бартер.

- В машине.

Он подошел к передней дверце и посветил внутрь.

- Эй, - сказал я, - убери фонарь. Она спит.

Бартер будто не слышал меня, он даже просунул голову в окошко машины и замер, разглядывая голые колени Анны. Вежливо, но решительно я оттеснил его плечом на надлежащее расстояние.

- Убедился? - спросил я.

- Убедился? В чем?

- В том, что это девушка.

- А она ничего себе.

- Я тоже так считаю.

Пожалуй, две комнаты для вас я найду.

Теперь я, наконец, рассмотрел его. Круглая такая физиономия, заросшая седой щетиной. Широкий и плоский нос. Глубоко посаженные черные глазки-буравчики. Ох, и не понравилась мне его внешность, с первого взгляда не понравилась!

- Комнаты должны быть рядом.

- Понятное дело.

- С душем.

Душевые кабины вон там. - Он махнул рукой в темноту. - Душ в комнатах временно отключен. Небольшой ремонт. Сезон-то ещё не начался. Но ко Дню независимости всё будет в порядке.

- Долго мы здесь не задержимся, - успокоил я его.

- На выходные небось?

Я снова посмотрел на его физиономию - нет, не внушала она мне доверия!

- Утром уедем.

- Понятно. Значит, остаетесь?

Я раздумывал. Самым разумным было отказаться от услуг этого подозрительного Бартера, снова сесть за баранку и уехать в Дэвистон, но мне было жалко Анну, бедняжка здорово притомилась, её нужно было срочно уложить в постель. Увы, в отдельную…

- Остаемся, - сказал я.

- Семь долларов в сутки с каждого. Деньги вперед.

- Договорились.

- Тогда иди за мной.

Я непроизвольно покосился на машину, Бартер перехватил мой взгляд:

- Ничего с твоей невестой не случится.

- Хорошо, - сказал я и последовал за Бартером в дом.

Гостиная служила, очевидно, одновременно и конторой, потому что помимо неожиданно модной и дорогой мебели я увидел ящики с картотекой и письменный стол. На стене висел календарь с изображением обнаженной блондинки с огромной грудью.

Бартер выдвинул ящик стола, вытащил толстую тетрадь, раскрыл её и ткнул пальцем в разграфленную страницу:

- Поставь свою подпись вот здесь. Подруга распишется утром, когда будете уезжать. - Он заметил недоумение на моем лице. - Так у нас заведено. Если вы занимаете раздельные комнаты, каждый отвечает только за себя. Супружеские пары обычно берут комнату на двоих. В таких случаях достаточно одной подписи.

- Да, нам нужны две комнаты, - подтвердил я.

- О чем я тебе и толкую. Каждому по комнате. Поэтому твоя девушка распишется завтра. Жалко её сейчас будить.

- Жалко, - согласился я, расписался и выложил на стол четырнадцать долларов.

- Займете двенадцатую и тринадцатую, - сказал он.

- Они рядом?

- Не совсем. В разных домиках, но по соседству.

- Тогда мы займем тринадцатую и четырнадцатую.

- Не выйдет. В четырнадцатой уже живут.

- Ладно, - сказал я, - нельзя так нельзя.

- Значит, я подготовлю помещения, а ты пока разберись с вещами.

- Отлично, - сказал я.

Мы вышли во двор, он потопал вперед, светя фонарем, и вскоре в желтом круге света передо мной возникла дверь с табличкой «13». Бартер вошел внутрь, а я направился к машине.

- Анна, - прошептал я.

- Мм?

- Ты спишь?

- Мм.

- Все в порядке, я договорился.

- Очень хорошо…

- Тебе не хочется вылезать из машины?

Ответа не последовало.

- Анна!…

Она спала. Я вздохнул, открыл дверцу, взял Анну как мог осторожно и бережно на руки, поднапрягся, вытащил из машины и понес к двери с номером тринадцать. Бартер как раз вышел оттуда.

- Можете занимать, - сказал он. - Простыни, полотенца - всё как полагается. - Он пристально посмотрел на Анну: - Пушкой не разбудишь, а?

- Мы весь день были в пути.

- Видно, что умаялась, - заметил он, не отрывая от Анны глаз. - Пока ты её укладываешь, я подготовлю двенадцатую.

- Годится, - сказал я, поднялся по ступенькам и внес Анну в комнату, которая, надо отдать Бартеру должное, выглядела вполне благоустроенной: стенной шкаф, тумбочка, раковина с куском мыла в мыльнице, полотенце на крючке. Все новое и чистое.

Я опустил Анну на кровать и накрыл одеялами. Масляный обогреватель решил пока не включать - одеяла были достаточно теплыми. Разул Анну и вернулся к машине за её чемоданом и баулами, притащил их и поставил в стенной шкаф. Потом привел Анну в сидячее положение, расстегнул не без трепета - платье на спине и умудрился его стянуть, несмотря на то, что руки и ноги моей любимой болтались безвольно, как у куклы. Она осталась в одних трусиках и лифчике, и я поспешно закутал её в одеяло. Платье повесил на плечиках в шкаф, а несессер, который тоже прихватил из машины, положил на тумбочку. Потушил свет и вышел во двор.

Бартер, оказывается, меня уже ждал, на губах его блуждала странная ухмылка. Помнится, я подумал: интересно, сколько времени он стоял под дверью?

- Все нормально? - спросил он. - Колыбельной не понадобилось?

- Порядок, сказал я, стараясь не раздражаться.

- Пошли, покажу тебе твою комнату, - сказал Бартер.

Домик, в котором осталась Анна, и тот, в котором предстояло ночевать мне, разделяло расстояние всего в один ярд. Мы вошли в комнату номер двенадцать.

- Никаких претензий, - сказал я. - А душевые кабины в исправности?

- Обижаешь. - В его голосе и впрямь прозвучала обида.

- Хотелось бы помыться перед сном.

- Сколько угодно, - сказал он и, помолчав, вдруг добавил: - Только не бегай по двору в чём мать родила.

- Вот тебе раз! А я-то привык появляться в общественных местах исключительно нагишом.

- Э?…

- Неужели и похабные песенки нельзя орать во всё горло?

- Шутки шутками, - сказал Бартер озадаченно, - а мое дело предупредить. Не положено, значит, не положено.

- Нелегко с этим примириться, - сказал я и, оставив его ломать голову над моим ответом, пошел к машине. Вытащил из багажника баул, а из бардачка - револьвер, а когда вернулся к своему домику, Бартер уже исчез.

Я занес баул в комнату, закрыл за собой дверь, разделся донага и облачился в халат, потом извлек из баула свое полотенце, надел резиновые тапочки и в кромешной тьме двинулся в указанном Бартером направлении.

Душевая кабинка напоминала поставленный на попа гроб. Я втиснулся в нее, разделся, повесил халат и полотенце на гвоздь снаружи и, прижавшись спиной к стене, отрегулировал воду. Холодная оказалась ледяной, а горячая - холодной. Я отвернул оба вентиля до отказа, намереваясь помыться как можно быстрее, чтобы не успеть замерзнуть, и тут услышал рев грузовика где-то поблизости в лесу. Да, по звуку я определил, что это именно грузовая машина, и, как сейчас помню, удивился, что он здесь делает ночью. Грузовик въехал во двор и остановился. Мотор умолк. Я слышал хлопанье дверей, негромкие голоса. Все это продолжалось минуты две, потом мотор снова взревел, грузовик, разворачиваясь, скользнул фарами по моей кабинке, сквозь щель на миг ослепив меня, машина вырулила на дорогу, преодолела небольшой подъем, и с каждой секундой звук мотора становился глуше, пока не стих вовсе. Снова воцарилась тишина.

Я смыл с себя мыльную пену, приоткрыл дверь и сорвал полотенце с гвоздя. Яростно вытерся. Дул резкий, холодный ветер. У меня зуб на зуб не попадал. Я снова спрятался в кабинку, натянул халат, сунул ноги в тапочки, схватил мыло и полотенце и потрусил к своему домику.

Двор тонул во мраке. Я замедлил шаг у двери с табличкой «13»: вдруг Анна проснулась и мне удастся перекинуться с ней словечком?

- Анна! - прошептал я в окно.

Нет ответа. Я прильнул к оконному стеклу.

- Анна!

Молчание. Вздохнув, я поплелся к себе. Открыл рывком дверь, на ощупь включил свет… и увидел в своей постели девушку.

IV

Работая в двадцать третьем участке, я этого добра навидался. В смысле проституток.

Собственно, они - часть городского пейзажа. Шляются по всей вверенной нам для поддержания общественного порядка территории. Сидят за стойками баров. Маячат на перекрестках. Ошиваются возле гостиниц. Про иную так сразу и не подумаешь, что она проститутка, - умеют себя подать.

Со временем, конечно, начинаешь разбираться. Запоминаешь их имена. «Привет, Мэри, - говоришь какой-нибудь из этих мисс, - как дела?»

За ними полагается приглядывать, например, чтобы не засиживались в баре, иначе хозяина придется оштрафовать, а то и вовсе лишить лицензии. Следует также для профилактики забирать этих леди в участок и допрашивать насчет их дружков, каковые через одного мошенники и грабители и очень даже склонны использовать девчонок в качестве приманки. Вот, однако, и всё меры пресечения, к ним применяемые.

Хотя проституция в нашем городе запрещена, большинство полицейских предпочитают смотреть на эту область нелегальных доходов сквозь пальцы - кому охота связываться с наглым и, как правило, истеричным бабьем?

В нашем городе, впрочем, они выглядят совсем не так отвратно, как принято изображать их в кино: не носят тесных атласных платьиц, не размалевывают лица до потери человеческого облика, не размахивают красными сумочками на длинных ремешках и бедрами не виляют с таким расчетом, чтобы непременно задеть прохожего. Нет, одеты они хотя и модно, но не крикливо. Мажутся и пудрятся тоже в меру. Те, что помладше, скорее напоминают хорошеньких и, разумеется, невинных выпускниц высшей школы - вот она, потупив глазки, семенит на свидание с мальчиком из такой же, как у нее, приличной и состоятельной семьи.

Секс - это ведь бизнес, и ещё какой! В нем, как и в каждом бизнесе, свои секреты и уловки. Например, уши вянут, когда слышишь, как эти оторвы толкуют промеж собой на «профессиональные» темы, зато с клиентами они изъясняются на изысканном литературном английском!

Я рассказываю про наших проституток просто для сравнения, потому что девица, расположившаяся на моей кровати, несомненно зарабатывала на жизнь тем же способом. Правда, классом она была значительно ниже.

Была она огненно-рыжая, а на лице столько мела, что хватило бы побелить в этой комнате стены и потолок, возникни такая надобность. Губы густо намазаны и вдобавок обведены алой каймой, чтобы подчеркнуть размер рта. Платье вызывающе алое, и лифчика под ним не просматривалось. Она полулежала - нога на ногу, юбчонка, и без того короткая, поднята на пару дюймов выше, чем следует. Без чулок. В черных лодочках на шпильке. Она покачивала ногой, на которой возле лодыжки поблескивал золотой браслет. Я и теперь готов съесть весь гравий во дворе Майка Бартера, если ей было больше семнадцати.

С минуту мы молча рассматривали друг друга. Потом она сказала низким, грудным голосом:

- Привет, - причем постаралась вложить в это слово многообещающее обаяние Клеопатры, развалившейся на корме триремы во время своего последнего путешествия по Нилу.

(Клеопатру я видел в кино.)

- Вероятно, вы ошиблись номером, - ответил я сухо.

- Ошиблась? - спросила она всё тем же тоном роковой женщины.

- Думаю, да.

Мне было абсолютно наплевать, кто она и что, я хотел поскорее в койку, и клянусь, с одной-единственной целью - выспаться.

- А вот я так не думаю, - ответила она.

- Знаете что, - сказал я, - сегодня я слишком устал, чтобы спорить.

- Устал? - Она, мне показалось, хихикнула. - Значит, нужно прилечь отдохнуть.

- Давайте сходим к хозяину мотеля, - терпеливо предложил я, - и разрешим это недоразумение. Если вы перепутали комнату…

- Такой молоденький, - сказала она, разглядывая меня, что называется, со знанием дела. - И блондин. Мне нравятся блондины.

Она ещё не понимала, что не на того нарвалась.

- Девочка, - сказал я, - не знаю, как тебя…

- Бланш, - охотно подсказала она.

- Отлично, Бланш. Почему бы тебе не отправиться домой, к папе с мамой?

- Но я хочу остаться здесь!

- Я тоже.

- Вот и договорились.

- Нет, Бланш, не договорились. И не договоримся.

- Почему?

- У меня привычка храпеть. Со мной ты не уснешь.

- Ну и чудесно. Я здесь не за тем, чтобы спать.

- Милая моя…

- Ага! поймала она меня на слове. - Значит, я тебе всё-таки нравлюсь!

- Ты нравишься мне до такой степени, что я с трудом подавляю искушение вытолкнуть тебя отсюда пинком в зад.

Бланш снова хихикнула:

- Ну и прикольный ты парень!

- Послушай, - сказал я, - ты зря теряешь время. Постарайся это понять и уматывай подобру-поздорову.

- Я остаюсь, - заявила она невозмутимо.

- Мне бы не хотелось тебя пугать, но…

- Валяй. Посмотрим, что из этого получится.

- …но я полицейский.

Она окинула меня с ног до головы насмешливым взглядом:

- А я гангстер. Будем играть в «полицейские и воры»?

- Показать удостоверение?

- Лучше разденься и покажи кое-что другое.

Я вздохнул:

- Бланш, слушай меня внимательно. Я не знаю, что за люди послали тебя в эту комнату, но в любом случае они просчитались. Сейчас мне это не нужно и неинтересно. Кроме того, я терпеть не могу рыжих. И тем более малолеток. Ночью таким, как ты, следует спать в обнимку с плюшевым мишкой, а не таскаться по загородным мотелям. Короче, не принуждай меня…

- Ах, дорогой, разве я смею… - начала она, изображая отчаяние.

- Перестань кривляться, черт тебя дери! - взорвался я.

- Не ругайся. Это нехорошо.

- С какого ты года, Бланш?

- А тебе это зачем?

- Ну так, интересно.

- Мне больше восемнадцати, не переживай.

- То есть ты родилась…

- Чего?…

- В каком году ты родилась?

Она закусила нижнюю губу, соображая:

- Восемнадцать лет и три месяца назад.

- Плюс-минус год? И скорее всего - минус?

- Какой ты зануда. Я же не спрашиваю, сколько тебе…

- Где ты живешь?

- В городе.

- В Салливанс Корнерс?

- Ещё не хватало. Я бы там со скуки подохла.

- А где?

- В Дэвистоне! - Она помолчала, потом с гордостью добавила: - Это настоящий большой город!

- Да уж, наверное.

- Не наверное, а точно! - Она вдруг совсем по-детски надулась. - Ещё прикалывается!… Ты же там не был!

- Не был, - вынужден был признать я.

- Ну и нечего тогда…

- Ладно, извини.

- Да что ты всё стоишь? - Её обиду как рукой сняло. - Иди сюда, устраивайся поудобнее. Мы так мило болтаем.

- Нет, сестренка, - сказал я, - болтать мы больше не будем. Я лягу спать, а ты потопаешь домой, в свой большой город.

- Сейчас мне туда не добраться при всем желании. У меня нет машины. - Она завела руку на спину, намереваясь расстегнуть платье.

- А вот это лишнее, Бланш, - сказал я, вынул из кармана бумажник и раскрыл его так, чтобы было видно удостоверение.

Она снисходительно скосила глаз:

- Детектив, что ли?

- Я тебя предупреждал.

- Ну и что? Ты при исполнении?

- Двадцать четыре часа в сутки.

- Не вешай мне лапшу на уши. - Она, прищурившись, рассматривала удостоверение. - Ты даже не из нашего штата. У тебя здесь никаких прав.

- Но с вашей полицией я всё-таки договорюсь быстрее, нежели ты, - возразил я и тотчас вспомнил рада и судью Хэнди - легче мне от этого не стало.

- Да? Ты так думаешь? - спросила Бланш саркастически.

- Уверен.

- И какое обвинение ты собираешься мне предъявить?

- Сексуальное домогательство. Навязывание известных услуг.

- Разве я демонстрировала тебе наружные половые органы?

- Слава Богу, пока не дошло.

- Ну так и спрячь свои бумажки. - Она помолчала, а потом рассмеялась: - Напугал называется. Он, видите ли, полицейский. А что, полицейские не мужчины?

- Допустим.

- Вот и веди себя соответственно.

Некоторое время мы оба молчали. Не знаю, о чём думала Бланш, но я лихорадочно соображал, как отразить её очередной натиск. Понятно, что я мог бы вышвырнуть её из комнаты, как кошку, но не в моих правилах обращаться подобным образом с женщинами. Даже с проститутками.

- Давай разберемся спокойно, - сказал я наконец.

- Давай.

- Во-первых, что тебе здесь нужно?

- Разве неясно?

- Во-вторых, сколько ты берешь за услуги? - Это я спросил лишь затем, чтобы знать, за какую сумму можно от неё отделаться.

Бланш великодушно улыбнулась:

- С тебя я денег не возьму.

- Что так?…

- Хочется сделать тебе приятное. Тебе приятно?

- Мне противно, - сказал я. - Почему ты выбрала именно меня?

- Я же говорю, мне нравятся блондины. Ничего не могу с собой поделать.

- Блондины полицейские?

- У полицейских эта штука ничуть не хуже, чем у нормальных людей.

- Ты проверяла?

- Ага.

- Бланш, но ведь ты слишком юна, чтобы работать от себя…

- Американская предприимчивость! Спрос диктует предложение! - отбарабанила она, передразнивая манеру дикторов.

- Тогда ты в убытке, потому что спрос отсутствует. Повторяю, я не люблю рыжих.

- Мистер, дареному коню в зубы не смотрят.

- Но ты чересчур норовистая лошадка. И вдобавок темная.

- Чего?…

- Проехали.

- В общем, я считаю, что мы поладили. - Она расстегнула платье и начала его стаскивать.

Учти, как только ты разденешься, я пойду звонить в полицию.

Платье упало на пол, она переступила через него и, лучезарно улыбаясь, вышла на середину комнаты.

- Здесь нет телефона, - сказала она.

Девчонка была на удивление хорошо сложена. У неё были широкие бедра и стройные длинные ноги - в туфлях на шпильках они казались ещё длиннее. Лифчика и в самом деле не было, наличествовали только трусики. Здоровый цвет тела неприятно контрастировал с напудренным лицом.

- Ну как? - спросила она, продолжая улыбаться. - Теперь я тебе нравлюсь больше?

- Ты прелесть. Надень платье и выметайся.

- Я остаюсь, любимый. - Она носком туфли подцепила платье и демонстративно откинула его подальше от себя. - Ночь я проведу с тобой вот в этой кровати.

- В соседней комнате спит моя невеста, - сказал я.

- Ты всё ещё надеешься меня испугать. Бесполезно.

- Моя невеста - спортивная девушка. И характер у неё крутой.

- Ничего, я тоже не подарок. - Бланш поглядела на меня лукаво: - Признайся, что тебе со мной не скучно.

- О чем ты говоришь! Мне безумно весело.

- И ходить никуда не надо. Везет же некоторым.

- Детка, сначала умойся, а уж потом делай такие смелые заявления.

- Так бы сразу и сказал! - обрадовалась она и чуть ли не вприпрыжку бросилась к умывальнику. - Это мы мигом!

Не представляя, что делать дальше, я присел на край кровати и тупо смотрел, как она плещется. Глаза у меня слипались, голова постепенно наливалась свинцом. Я уже всерьез предполагал ночевать в лесу, завернувшись в одеяло, когда Бланш распрямилась над раковиной и принялась вытираться. Раскрасневшаяся и посвежевшая, она выглядела теперь вовсе лет на пятнадцать.

А я в этой ситуации был, наверное, похож на строгого папашу, которому перед сном вздумалось отчитывать дочь за плохую успеваемость.

- Чистое?… - спросила Бланш, повернувшись ко мне лицом.

- Совсем другое дело. Хоть на человека стала похожа.

- Вообще-то я ненавижу косметику.

- Зачем тогда мажешься?

- Не знаю. - Она пожала плечами. - Кстати, как тебя зовут?

- Фил, - сказал я.

- Тебе не идет это имя. В Дэвистоне я знаю одного Фила, он онанист. Я бы хотела, чтобы тебя звали… ну, например, Ричард.

- Хорошее имя, - вяло согласился я.

- Фил - тоже нормально. Не обижайся.

- Я не обиделся.

Она поглаживала свои роскошные бедра.

- Хорошо, что мы вместе, Фил. И совсем одни.

- Бланш, - сказал я, - мне всё это порядком надоело. Ещё немного, и я беру одеяло и иду спать в лес.

- Комары сожрут тебя там заживо.

- Я всё-таки рискну.

- Здесь тебе будет спокойнее.

- Предпочитаю спать с комарами.

- Слушай, ну почему мы никак не можем столковаться? Согласись, что я не уродина.

- Я уже сказал тебе, ты - прелесть.

- Так в чём же дело?

- Я хочу спать.

- Да успеешь ты выспаться. Раздевайся.

- Бланш, будь умницей, уйди. Пошутили - и хватит.

- Я не могу, Фил, - вдруг сказала она серьезно.

- Почему?

Бланш пристально посмотрела на меня, и в глазах её мелькнуло что-то человеческое, так мне, по крайней мере, показалось, но тотчас она тряхнула головой, и снова нагловатая ухмылка профессиональной проститутки заиграла на её губах:

- Так ты твердо решил трахаться в халате?

- Последний раз спрашиваю: уйдешь ты или нет?

- Уж извини. - Она с притворным огорчением развела руками.

- Ладно, придется разбудить Бартера.

- Насколько я знаю Майка, секс втроем - предел его мечтаний, - сказала Бланш, закатив глаза тоже якобы мечтательно.

- Ребята из двадцать третьего ни в жизнь не поверят что можно так вляпаться, - пробормотал я. Потом со вдохом снял с кровати одеяло, сложил его вчетверо и, зажав под мышкой, двинулся к выходу.

Но Бланш опередила меня и встала спиной к двери заслонив её.

- Девочка, игры кончились, - сказал я мрачно.

- Наоборот, только начинаются, - возразила она.

- Не злоупотребляй моим терпением, Бланш. Чего тебе ещё от меня надо? Другой на моем месте и разговаривать с тобой не стал бы, выгнал бы - и дело с концом, я уступаю тебе комнату, понимаешь, комнату, за которую заплатил. Перестань дурачиться. Я устал и начинаю сердиться.

- Ты такой смешной, когда сердишься.

- Отойди от двери.

- Ну-ну, полицейский, покажи, на что ты способен.

- Отойди от двери.

Она отрицательно покачала головой.

Я сделал движение рукой, намереваясь её отстранить, и выронить одеяло, она увернулась и вдруг притянула меня к себе, сцепив пальцы на моих ягодицах.

- Правда, в кайф, когда тебя так обнимают? - прошептала она, подставляя губы. - Ну поцелуй меня. Смотри, какая я чистенькая.

- Только мысли у тебя грязненькие, - сказал я, разрывая её объятия и продвигаясь к двери.

Она снова попыталась встать у меня на пути, мне пришлось всё-таки оттолкнуть её, и она отлетела в сторону. Еле удержалась на ногах.

- Какой ты сильный, - сказала она с восхищением.

- Спокойной ночи.

- Подожди, Фил!… Подожди, пожалуйста! - вдруг сказала она так жалобно, что я невольно остановился.

- Что еще?

- Не уходи, очень тебя прошу… пожалуйста, Фил.

- Это мы уже проходили.

- Прости меня… я понимаю, что вела себя чересчур навязчиво.

- Да уж, прямо скажем…

Я сама виновата… виновата, что не сумела тебе понравиться.

- Не огорчайся. Просто в силу определенных обстоятельств я не способен оценить тебя по достоинству.

- Понимаешь, Фил… мне… мне нужно было с кем-нибудь поговорить. Мне было так плохо сегодня… Подожди ещё минуту…

- Ну говори, что там у тебя…

- Прямо вот так?

- А как иначе?

- Может быть… У тебя найдется что-нибудь выпить?

- Нет.

- Жаль. Я бы сейчас выпила.

- Не сомневаюсь.

- Ты, наверное, меня презираешь.

- Ничуть.

- Но осуждаешь, да? Осуждаешь мое поведение?

- Вовсе нет. Мой отец учил меня видеть в людях прежде всего хорошее. Это трудно, но я стараюсь.

Она недоверчиво хмыкнула:

- Интересно, а во мне тоже видно это… ну, хорошее?

- Конечно. Ты же просто сопливая девчонка, у которой малость поехала крыша. Корчишь из себя черт знает что…

- Мне в самом деле восемнадцать, Фил. - Она помолчала. - Вернее, через месяц исполнится.

- Бланш, в этом возрасте пора всерьез подумать о будущем. Неужели во всем Дэвистоне не найти парня, с которым можно было бы создать семью? Чем плохо растить детей, поливать цветочки вокруг дома…

- Меня такое будущее не привлекает.

- Кто тебя подослал ко мне?

- Никто. Я сама… по собственному желанию…

- Как ты узнала, что я именно в этой комнате?

- Видела, как ты вышел отсюда. Ты вышел, а я зашла.

- Зачем?

- Захотелось.

- Где же ты пряталась? Что-то я тебя во дворе не приметил.

- Ничего я не пряталась. Я была в комнате номер три.

- Что ты там делала?

- Укладывалась спать.

- Как ты вообще оказалась в этом мотеле?

- Нужно было где-то переночевать.

- И почему ты изменила свое намерение?

- Насчет того, чтобы спать? - Бланш пожала плечами. - Тебя увидела, вот и изменила.

- Не понимаю.

- Ты мне приглянулся, и я решила провести эту ночь с тобой.

- Просто из любви к искусству?

- Да.

- И давно ты занимаешься проституцией?

- С год, наверное.

- Почему начала?

- Не знаю.

- Похоже, ты неплохо зарабатываешь, если можешь позволить себе заниматься любовью бесплатно.

- Блондины - моя слабость.

- Извини, забыл. Так, значит, когда именно ты меня увидела?

- Когда ты спускался по ступенькам…

- Потрясающее зрение, если учесть, что я сначала выключил свет, а уже потом вышел из комнаты.

Она не ответила.

- Как же было на самом деле, Бланш? - спросил я. - Зачем ты пришла ко мне?

- Мне было страшно, - сказала она.

- Страшно? Чего ты боялась?

- Темноты, наверное. Но когда я увидела тебя…

- Опять за старое.

- Увидела тебя, когда ты вылезал из машины! Почему ты меня всё время перебиваешь?

- В таком случае ты должна была заметить и мою невесту.

Мне показалось, что она вздрогнула. Да-да, она замешкалась с ответом.

- Я её заметила, - сказала она наконец.

- Ну и?… Тебя это не остановило?

- Я решила, что это твоя сестра. Вы же взяли раздельные комнаты.

- Это моя невеста. Мы собираемся пожениться. Рассказывай дальше.

- Мне было здесь очень страшно и одиноко, - без каких-либо признаков смущения продолжала Бланш. - И вдруг появляешься ты, такой высокий, крепкий… Я и зашла к тебе в комнату. Думала, вдвоем нам будет весело. А ты… ты даже не рад мне…

- Нет, - сказал я, - не рад.

Тут во дворе снова послышался рев мотора. Бланш стремительно подошла к окну, отвела занавеску и несколько секунд всматривалась в темноту. Когда мотор затих, она задернула занавеску.

- Бланш, у меня идея, - сказал я.

- Какая еще?…

- Сейчас ты отправишься в комнату номер три и ляжешь спать, а утром мы подбросим тебя до Дэвистона. Устраивает?

- Неужели я тебя нисколечко не возбуждаю?

- Беда в том, что ты постоянно переигрываешь.

- Играю как умею, сказала она загадочно и прикусила нижнюю губу. - Давай ещё немного поговорим Ужасно неохота возвращаться в пустую холодную комнату.

- Скоро утро, Бланш. Иди спать, не упрямься

- Что ж, делать нечего… - Она хотела что-то добавить, но промолчала.

- Вот и молодец, - с облегчением сказал я.

- Прости, что так получилось, Фил.

- Ладно, чего уж там. Всякое бывает. - я с трудом скрывал радость. - Одевайся быстрее, замерзнешь.

Платье так и лежало на полу - легкая алая ткань шевелилась на сквозняке. Бланш подняла платье и с комичной серьезностью начала сдувать с него несуществующие пылинки.

- Не будешь потом жалеть?

- В любое другое время, может, и пожалел бы но только не сегодня.

- «Завтра, завтра, не сегодня - так лентяи говорят», - промурлыкала она, натягивая платье, разгладила его на бедрах и встала ко мне спиной, лицом к стене, которая отделяла мою комнату от комнаты номер одиннадцать.

- Застегни, пожалуйста, - попросила она.

Я охотно выполнил её просьбу.

Она повернулась ко мне лицом и отступила на шаг, почти прислонившись к стене:

- А как я тебе нравлюсь больше - в платье или без? Не торопись, подумай хорошенько.

Донельзя довольный тем, что мы наконец выяснили отношения, я решил уступить в малом и доставить ей Удовольствие - повалять дурака. Нарочито хмурясь, как придирчивый и тонкий ценитель, пригляделся к её румяной и действительно миленькой мордашке. Опустил глаза ниже… ох, эти бедра!… Когда мой взгляд дошел до точеных лодыжек, я непроизвольно вздрогнул.

Однако не их безупречная форма побудила меня сразу присесть на корточки, нет!

Возле левой туфли моей искусительницы, в том месте, где стена смыкалась с полом, из-под плинтуса змеилась струйка крови!

V

- Да, ножки у меня что надо, - начала Бланш и посмотрела вниз. В тот же миг она побледнела и поднесла руку ко рту, будто подавляя желание вскрикнуть. Она действительно не издала ни звука, но буквально отскочила от того места, где стояла, словно алая эта струйка источала какую-то немыслимую марсианскую заразу.

Я коснулся лужицы кончиком пальца. Кровь была липкой и холодной, и вытекла она именно из-под плинтуса, расположенного вдоль стены, отделявшей мою комнату от комнаты одиннадцать.

Я резко выпрямился.

- Куда ты? - спросила Бланш, губы у неё дрожали, в глазах читался неподдельный ужас.

- В гости к соседям. - Я бросился к тумбочке, куда довольно беспечно положил оба револьвера, извлек и снял с предохранителя свой тридцати-восьмикалиберный и, держа его дулом вверх, выбежал во двор.

В окне комнаты номер одиннадцать было темно. Я поднялся по ступенькам и постучал рукояткой револьвера в дверь.

- Откройте, полиция! - крикнул я. В нашем городе криминальные личности давно усвоили, что с полицией шутки плохи, и, услышав подобную команду, отворяют моментально. Но эта дверь даже не дрогнула.

- Откройте, черт побери! - заорал я.

Сзади заскрипел гравий, и я мгновенно обернулся, выставив револьвер дулом вперед. Это была Бланш.

- Что ты шумишь? - спросила она. - С ума сошел?

- Не настолько, чтобы не отличить кровь от малинового сиропа, - пробормотал я и снова саданул рукояткой по двери.

Из комнаты номер одиннадцать никто не отзывался. Дверь была заперта.

Я вернулся к себе, в комнату, где возле стены алела лужица крови. Бланш неотступно следовала за мной.

Это же не кровь, сказала она. - Ей-Богу, ты спятил.

- Разберемся. - Я положил револьвер на тумбочку. -

Выйди, мне надо надеть штаны.

- Никуда я отсюда не пойду, - упрямо сказала она.

- Как хочешь.

Я натянул футболку, джинсы, вытащил из тумбочки и сунул за пояс револьвер Барри и со своим тридцати-восьмикалиберным в руке направился к двери.

- А теперь куда тебя понесло? - спросила Бланш насмешливо. Она была здорово испугана, но изо всех сил старалась этого не показывать.

- Разбужу Бартера, у него должен быть ключ от одиннадцатой.

- И не надоело тебе играть в полицейского? - вдруг воскликнула она. - Кто-то пролил краску, а ты уж Бог знает что вообразил.

- Пошла в задницу, только и ответил я и выскочил во двор. Свет из окна комнаты номер двенадцать желтым квадратом лежал на черной земле, вокруг не было видно ни зги. Я шел быстро, ориентируясь в темноте просто каким-то чудом. Позади, что ни шаг спотыкаясь на высоких своих каблуках, тащилась Бланш. Возле домика Бартера я обнаружил припаркованный «кадиллак», это, должно быть, он въехал во двор во время недавних наших с Бланш препирательств.

Я постучал:

- Бартер!

Ответа не последовало. Я как безумный забарабанил в дверь. В моем мозгу будто случилось короткое замыкание, я не сразу сообразил, что, быть может, следует просто взяться за дверную ручку и повернуть её. Дверь отворилась. Я шагнул в темную гостиную. Нашарил выключатель. Первое, что при свете бросилось в глаза, - грудастая календарная красотка.

- Бартер! - крикнул я.

Эхо моего голоса отозвалось в ночном лесу за окном. Я надавил на ручку двери, ведущей в следующую комнату, и замер, пораженный.

Нет, конечно, я понимал, что владелец мотеля должен иметь собственное жилище, но такой изысканной и дорогостоящей обстановки никак не ожидал увидеть. Почему-то мне представлялось нечто вроде чуланчика с неприбранной постелью среди раскиданного холостяцкого хлама.

Пол был устлан роскошным ковром, вдоль стены тянулась новенькая стойка бара. На полках поблескивали бутылки с такими названиями, которые я при своей скромной зарплате детектива третьей категории не осмеливался даже произносить.

В этой комнате я обнаружил ещё несколько дверей, отворил наугад одну из них и очутился в спальне. Боже, какая это была спальня! Безбрежная кровать, застланная простынями из синего шелка. Ковер, густой, как саванна. Полированные платяные шкафы - два, огромное трюмо, туалет из черного дерева, журнальный столик, шезлонг. На простынях я заметил белую монограмму «СБР». Эти простыни здесь, в мотеле посреди глухого леса, были, конечно, столь же уместны, как присутствие сатаны на Тайной вечере. Одеяло было откинуто - кто-то собирался лечь спать. Что же ему помешало? Вообще в спальне царил крайний беспорядок: ящики туалета выдвинуты, дверца одного из шкафов открыта настежь, на полу валялось с полдюжины плечиков и платье, брошенное явно впопыхах.

Я оставил свет включенным и вернулся в гостиную. Не стал осматривать остальные помещения. Мне были нужны ключи. Ключи от комнаты номер одиннадцать.

Я подошел к письменному столу, выдвинул верхний ящик. Бартер, оказывается, являлся обладателем револьвера сорок восьмого калибра. Револьвер был недавно и со знанием дела смазан. Также я нашел кипу счетов от молочной компании, тетрадь, ту самую, в которой расписывался, и два карандаша со сломанными грифелями. Ключей не было. Я извлек из кармана носовой платок, обхватил им рукоять бартеровского револьвера и поднес дуло к носу.

Принюхался. Нет, чем бы ни занимался Бартер в течение последних нескольких часов, из револьвера он во всяком случае не стрелял. Я положил револьвер на место, задвинул верхний ящик, выдвинул нижний. В этот момент в гостиную вошла Бланш.

- Не знаешь, где Бартер держит ключи? - спросил я через плечо.

- Нет. Послушай…

- Только не надо снова про краску.

Ее глаза сверкнули, и в этот момент она показалась мне гораздо старше, чем была на самом деле, в её глазах мне почудилось нечто ведьмовское, тайны вселенной в них мерцали, в этих глазах.

- Послушай, - сказала она, и голос её задрожал от искреннего, я мог бы поручиться, волнения, - уезжай от сюда. Уезжай скорее! Забудь про Бартера и про эту кровь и уезжай!

- Сначала я хочу попасть в одиннадцатую комнату.

- Ну и дурак! - выкрикнула она явно в сердцах.

Я продолжал рыться в нижнем ящике. Скрепки, кнопки и прочие канцелярские принадлежности, пачка почтовой бумаги, карандаши. Ключей нет, как нет. Раздосадованный, я со стуком задвинул ящик. Бланш опасливо покосилась на дверь в спальню.

- Фил, - тихо сказала она, - послушай моего совета. Не ввязывайся в это дело. Пожалуйста, уезжай.

- Пока я не выясню, что здесь произошло, мы никуда не уедем…

И вдруг всё у меня внутри похолодело. Анна! Долю секунды я пребывал в остолбенении, потом сорвался с места и опрометью кинулся вон из домика Бартера. В три или четыре прыжка оказался перед дверью с табличкой «13». Взлетел по ступенькам. Стучать не стал, просто распахнул дверь и включил свет.

Комната была пуста.

VI

Да, вот такое потрясение случилось мне пережить в три часа утра в мотеле Майка Бартера на Салливанской косе, в чужом для меня и незнакомом штате.

Комната была пуста.

На кровати только матрас - ни простыней, ни одеял.

И в распахнутом стенном шкафу - ни чемодана, ни баулов.

И белое платье испарилось с плечиков.

И несессер с тумбочки, и туфли, которые я предусмотрительно поставил возле кровати, чтобы моя невеста, проснувшись, не дай Бог не коснулась босыми ногами холодного пола, - всё, всё исчезло!

Честно говоря, я растерялся. Первым делом мне вспомнился разговор с мистером Графтоном, разговор за чашкой кофе в прошлое утро, когда я так самоуверенно пообещал ему беречь его дочь. И вот она исчезла, а из-под стены комнаты номер одиннадцать сочится кровь… Ошеломленный, я довольно долго, минут, пожалуй, пять стоял как истукан и хлопал глазами, прежде чем совладал с нервами. Помню, что я поглядел на револьвер, который судорожно стискивал, и только тогда наконец пришел в себя. С воплем «Бланш! Бланш!» я выбежал из комнаты.

Но её, разумеется, уже и след простыл.

Зато во двор въехал грузовик. Допотопный такой драндулет описал полукруг и остановился, продолжая урчать. Свет фар ослепил меня. Я приставил ладонь козырьком ко лбу - из кабины вылез Майк Бартер. Водитель остался за рулем.

- В чем дело? - спросил Бартер, глядя на револьвер в моей руке. - Случилось что-нибудь?

- Где ты был? - спросил я.

- По делам ездил. Что тут происходит?

- Где ключ от одиннадцатой комнаты?

- Что?…

- Мне нужен ключ от одиннадцатой комнаты.

По моему тону Бартер сообразил, что я настроен серьезно, и обернулся к машине:

- Эй, Хез! Иди сюда, Хезекая!

Мотор замолк, дверца кабины открылась и на землю спрыгнул человек. Высоченный, и весу в нем было, наверное, центнера два, не меньше, но двигался он как на пружинах.

- Нужна помощь, мистер Бартер? - Голос у него был гулкий и доносился откуда-то из глубин грудной клетки, как из винного погреба.

- Обойдемся без тебя, Хез, - сказал я. - Стой там, где стоишь. Ещё шаг - и я стреляю.

Хез остановился. У него было треугольное лицо - острая макушка, обвислые щеки и узкие длинные губы. Должно быть, кто-то из его родителей обладал недюжинными способностями к геометрии.

- Ключ, Бартер, мне нужен ключ, - повторил я.

- Нет у меня ключа, - ответил Бартер. - я его отдал этим… ну, которые поселились в одиннадцатой.

- Пошли, ты меня с ними познакомишь.

- Слушай, тебе что, делать нечего? Если выпил лишнего, так иди проспись.

- Я хочу своими глазами увидеть тех, кто занимает одиннадцатую комнату. Дело в том, что пропала девушка, с которой я приехал.

И вот тогда Бартер переглянулся с Хезом, снова посмотрел на меня и спросил вкрадчиво:

- Какая девушка?

- Девушка, с которой… - Я осекся на полуслове. Настала моя очередь с недоверчивым изумлением всматриваться в его плоское, непроницаемое, как маска, лицо. - Не дури, Бартер, - сказал я после паузы.

- Тебя зовут, кажется, Колби, да? - спросил Бартер. - Ты из двенадцатой, правильно?

Ты прекрасно знаешь, как меня зовут, и девушку мою час назад просто пожирал глазами.

- Ты у меня записывался один, - категорически заявил Бартер.

Кузнечики стрекотали как полоумные. Волны плескали о сваи пристани.

Очень спокойно, очень вежливо я спросил:

- Бартер, что всё это значит?

- Ты у меня записан один, - повторил Бартер. - Девушки с тобой не было.

- Слушай, скотина, - сказал я, - хватит мне голову морочить. Живо давай ключ, иначе мне придется забыть, что я полицейский. Считаю до трех, а потом, клянусь, разряжу в тебя всю обойму.

- Полицейский? - спросил Бартер и быстро взглянул на Хезекаю. - Ты полицейский?

- Да, чёрт побери. Раз…

- Откуда же мне было знать, что ты коп?

- Два, Бартер.

- Дам я тебе ключ, дам, - сказал Бартер. - Он у меня здесь, в этом кармане. Только никакой девушки в одиннадцатой комнате нет и быть не может, потому что ты приехал один. Не пойму, что у тебя на уме.

- Пусть покажет удостоверение, - прогудел Хезекая.

- Эй, в самом деле, как насчет удостоверения? - спросил Бартер.

Я левой рукой вытащил бумажник, встряхнул его так, чтобы он раскрылся. Бартер прищурился, рассматривая удостоверение.

- В нашем штате оно не имеет силы, - сказал он.

- Зато вот это имеет силу в любом штате, - ответил я, выразительно подняв ствол револьвера.

- Ладно, пошли.

Я держал их на мушке, пока мы двигались к домику с комнатами одиннадцать и двенадцать.

Бартер извлек из кармана связку ключей, выбрал нужный, вставил в замочную скважину. Толкнул дверь рукой, включил свет и отступил в сторону.

- Входи первый, - сказал я. - И ты тоже, Хез.

Комната была пуста, и я облегченно вздохнул. Я отнюдь не сгорал от нетерпения увидеть на полу или кровати чей-нибудь труп.

- Доволен? - спросил Бартер.

- Нет еще. Залезайте на кровать. Оба! Лицом вниз, руки на подушку.

- Тебе это с рук не сойдет, парень, - Сказал Бартер. Не знаю, что ты за птица, но учти - в этом штате полиция тоже имеется.

- Делай, что тебе сказано! И без глупостей!

Бартер лег ничком на кровать. Хез примостился рядом. Я дюйм за дюймом исследовал плинтус и не обнаружил на нем ни единого пятнышка крови.

Подошел к стенному шкафу, расположенному слева от двери, и тут сообразил, что в моей комнате кровь просочилась как раз напротив этого шкафа.

Ох, как не хотелось мне его открывать, и всё-таки я это сделал.

И увидел на дне темно-вишневую лужу. Угол наклона был невелик, поэтому кровь так медленно просачивалась в щель между досками стены, отделявшей эту комнату от моей.

- Бартер, а ну-ка иди сюда, - позвал я.

Бартер слез с кровати, вразвалочку подошел к шкафу и заглянул внутрь. Ни один мускул на его лице не дрогнул.

- Ничего особенного, да? - спросил я.

- Что это?

- Кровь, Бартер, кровь.

- Эту комнату занимал парень из Вермонта. Вчера вечером съехал. Чем он тут занимался - понятия не имею.

- Его имя?

Не помню. Надо посмотреть в журнале регистрации.

- Теперь говори, где моя девушка.

- Да не видел я никакой девушки! Ты приехал один!

- Это твое последнее слово?

- Так оно и было на самом деле, - твердо сказал Бартер.

Я старался держать себя в руках. Старался сохранять самообладание.

- Бартер, - сказал я, - ведь ты лжешь. Не знаю, зачем, но ты лжешь. Я был с девушкой. У меня есть свидетель, что мы приехали вдвоем.

- Свидетель? Кто?

- Девушка по имени Бланш.

- Бланш? - переспросил Бартер. - Впервые слышу это имя.

- Бланш из комнаты номер три. Она была там всю ночь и видела, как мы приехали.

- Слушай, может, ты вообще на бабах повернутый? Под номером три у меня записан один такой чудной старикашка…

- Бартер, мне не до шуток. Пропала девушка. И все её вещи тоже пропали. Даже платье из шкафа.

- Погоди, ты сейчас о какой девушке толкуешь?

- О девушке, с которой я сюда приехал, черт тебя побери!

- Понятно. - Бартер с гнусной ухмылкой обернулся к Хезу. Тот приподнял голову над подушкой. И в какую же комнату я её определил?

- В тринадцатую.

- Хочешь, заглянем туда? - предложил Бартер. Если, конечно, ты здесь уже всё обнюхал.

- Представь себе, хочу, - сказал я.

- Можно Хезу встать? - продолжая ухмыляться, спросил Бартер. Почему-то он вдруг развеселился. Ну да, он еле сдерживался, чтобы не расхохотаться мне в лицо.

Стволом револьвера я показал Хезу:

- Поднимайся!

Ориентироваться во дворе теперь было легче - свет сиял из окон одиннадцатой, двенадцатой и тринадцатой комнат.

Бартер поднялся по ступенькам и постучал в дверь тринадцатой.

- Там никого нет, - сказал я. - Просто толкни…

И в этот момент дверь отворилась. На пороге появился долговязый тип. Голый до пояса и босой, но в дорогих бостоновых брюках. Жилистые руки как плети, грудь густо заросла шерстью.

- В чем дело? - спросил он.

- Извините, сэр, что побеспокоили, - сказал Бартер. - У вас всё в порядке?

- Да… А что случилось? - У него были невинные голубые глаза и всклокоченные волосы.

- Как давно вы занимаете эту комнату? - спросил я.

- А кто ты такой, черт бы тебя побрал?

- Меня зовут Фил Колби. Я хочу знать, когда вы заняли эту комнату.

Он кивнул, будто мое имя было ему знакомо, и с подозрительной готовностью отрапортовал, причем довольно развязно:

- Я въехал в эти апартаменты в восемь вечера.

- Ты въехал в дерьмо, - сказал я. - Отойди.

Долговязый попятился, но лишь для того, чтобы загородить собой дверь.

- Не спеши, сынок, - сказал он. - Моя жена не одета.

- Твоя… кто?

- Моя жена. Почему это тебя так удивляет?

- Отойди от двери, - сказал я. - Я хочу взглянуть на твою жену.

- Ты что, псих?

- Отойди от двери.

- Черт побери, что всё это значит? - через мою голову спросил долговязый Бартера.

Я оттолкнул его и ринулся в дверной проем. Два красных саквояжа стояли на полу посреди комнаты. В кровати действительно лежала женщина, увидев меня, она села, подтянув простыню к подбородку. У неё были светлые волосы и зеленые глаза, она их так на меня вытаращила, будто собиралась закричать. Но нет, женщина просто смотрела на меня и молчала. Следов косметики на её лице я не заметил, поэтому вполне можно было бы поверить, что ещё пару минут назад она покоилась в объятиях Морфея. Только вот не выглядела эта красавица заспанной…

- Ваше имя? - спросил я.

Она не соизволила ответить.

Я обернулся к долговязому:

- Как тебя зовут?

- Джо.

- Просто Джо?

- Джо Карлейль. А это моя жена.

- Ты уверен, что это твоя жена?

Карлейль не ответил и повернулся к блондинке. Она, усмехнувшись, сказала:

- Меня зовут Стефани. Стефани Карлейль.

- Стефани, в котором часу вы сюда приехали?

- Около восьми вечера. А что?

Я открыл шкаф. Женское пальто, два платья, ночная сорочка, несколько юбок и блузок.

- Джо, а где твои вещи?

- Я люблю путешествовать налегке, - буркнул Карлейль.

- Можешь предъявить какие-нибудь документы?

- Это ещё зачем?

- Я спрашиваю, есть у тебя какая-нибудь бумага, удостоверяющая личность?

- Нет.

- Ты приехал на своей машине?

- Да, но…

- Покажи лицензию.

Карлейль пожал плечами:

- Ради Бога. - Он взял с тумбочки бумажник, извлек из него лицензию, подал мне. Кроме бумажника на тумбочке лежали ключи от зажигания и наручные часы. - Ты полицейский? - спросил Карлейль.

- Да.

Лицензия действительно была выписана на имя Джозефа Карлейля, проживающего в Дэвистоне. Я занялся тумбочкой - выдвинул верхний ящик, он был набит дамским бельем. Два нижних пустовали.

- Не возражаешь, Джо, если я открою саквояжи? - спросил я. Попробовал бы он возразить.

- Пожалуйста.

Я присел перед саквояжами на корточки, открыл первый - он оказался пуст. Второй - тоже. Я закрыл саквояжи и прошел в душевую. На дне раковины лежала расческа. Распахнул дверцы аптечки - пусто. Я вернулся в комнату. На спинке стула - пиджак, рубашка и галстук, принадлежащие, по всей вероятности, Джо Карлейлю. Под стулом - башмаки. На сиденье этого же стула брошены явно второпях платье Стефани и её нижнее белье.

Стефани перехватила мой взгляд.

- Это мое, - сказала она, очаровательно улыбаясь. -

- Разумеется, - сказал я. - А где ваша сумочка?

Она на мгновение изменилась в лице. Мне показалось, что я слышу, как в мозгу у неё щелкает арифмометр.

Затем она снова улыбнулась:

- Должно быть, оставила в машине.

Я повернулся к Карлейлю:

- Где ты припарковался?

- Рядом с домом Майка.

- Так это твой «кэдди»?

- Ну, мой.

- Но тогда выходит, что вы здесь появились часа два с половиной назад, не раньше.

- Нет, - стоял на своем Карлейль, - мы приехали в восемь. Можешь справиться по журналу регистрации.

- Долго вы намерены здесь пробыть?

- Не знаю… дня два-три.

- Мы приехали порыбачить, - любезно пояснила Стефани.

- И поэтому привезли с собой исключительно вечерние платья?

- Ну, видите ли… - начала она, но я снова повернулся к Карлейлю:

- А ты, значит, отправился на рыбалку в этих шикарных брюках?

- Я же сказал, что всегда путешествую налегке. В чем был, в том и приехал.

- То есть ты хочешь меня уверить, что собирался рыбачить в лакированных туфлях и при галстуке?

Карлейль ответил совсем уже мрачно:

- Это мое личное дело. Американские граждане имеют право ловить рыбу, где и как им захочется.

- Только не в мутной воде.

Тут вмешался Бартер:

- Может, оставишь их в покое? Ну что ты к ним привязался?

- Хорошо, - сказал я. - Я хочу осмотреть остальные комнаты.

- Слушай, так ты распугаешь всех моих постояльцев. Придумал себе развлечение - врываться к людям среди ночи.

- Поменьше разговаривай, - оборвал я его.

Карлейль наконец сообразил, что должен проявить возмущение:

Эй, коп, а извиниться за свой визит ты не намерен?

- Пошел ты, - сказал я ему, не сомневаясь, что только такого извинения он и заслуживает. Бартер и Хез ждали меня во дворе.

- Откуда начнем? - спросил Бартер.

- С комнаты номер один.

- Как пожелаешь. Только учти, постояльцев у меня нынче раз-два и обчелся.

В первом домике никого не было. В окне комнаты номер три, которую якобы занимала Бланш, тоже было темно. Бартер постучал в дверь.

- Кто там? - отозвался мужской голос.

- Это я! - крикнул Бартер. - Я, хозяин мотеля!

- О, сейчас! - В окне вспыхнул свет.

Нам пришлось ждать несколько минут, прежде чем за дверью послышались шаги. Открыл человек в трусах, на которых была изображена целая стая волков, все на задних лапах. Волки, задрав морды, выли… нет, не на луну, а на стройные женские ножки в ночных небесах.

Человек в трусах не был похож на волка. Скорее на беременную волчицу. С красными воспаленными глазами и отвислым животом. Было ему лет под шестьдесят.

- А где?… - начал он, но увидел меня и замолчал.

- Где кто? - спросил я.

Красноглазый отреагировал моментально:

- Не кто, а что!… - улыбнулся он, и мне сразу стало ясно, что я имею дело с отъявленным плутом. - Мистер Бартер, где же обещанное полотенце?

Черт, совсем запамятовал, - сказал Бартер. - Можно нам войти, сэр?

- Если мой вид вас не смущает…

Он отступил, и мы гуськом - впереди Бартер, за ним Хез, я замыкающий - последовали в комнату. Первым делом я посмотрел на кровать. Две подушки, обе мятые. Прошел в душевую. Два полотенца, на одном - следы помады.

- Пошли дальше, - сказал я.

На выходе Бартер сказал (мне послышались в его голосе нотки благодарности):

- Чистое полотенце, сэр, я принесу, как только освобожусь.

В четвертой, пятой и шестой комнатах постояльцев не было. В седьмой девушка, - черноволосая, в синем купальном халате, - увидев Бартера, явно хотела его о чем-то спросить, но тут в её поле зрения попал я, и она не издала ни звука.

- Прошу прощения, мэм, если разбудили, - сказал Бартер. - Позволите заглянуть на пару минут?

Девушка испытующе посмотрела на него, потом на меня и отошла от двери. Она даже не возмутилась - дескать, по какому праву, что за безобразие и так далее.

- Вы одна? - спросил я.

Она мотнула головой:

- Муж в сортире. Позвать его?

- Не трудитесь. Пошли, Бартер.

Уже во дворе я обернулся - девушка смотрела нам вслед. Потом она ушла в домик и закрыла за собой дверь.

В остальных комнатах никого, - сказал Бартер. - Но ты, конечно, желаешь удостовериться в этом лично.

- Да нет, пока что всё было так, как ты сказал.

- Ну и?…

- Зачем терять время?

- Вот и я так думаю, - сказал Бартер. - Иди-ка ты, парень, к себе и ложись. Проспишься - утром будешь как огурчик.

- Нет, - сказал я, направляясь к машине, - не время спать.

- Куда это ты собрался? - почти ласково спросил меня Бартер.

- В полицию.

VII

Я преодолел искушение забраться в «кадиллак» и поискать сумочку Стефани. Интуиция мне подсказывала, что никакой сумочки там нет.

В нашем деле - я имею в виду сыск - о многом догадываешься интуитивно, а действуешь зачастую автоматически. Правда, детективом я работал с недавних пор, поэтому нюх у меня не такой, как у Барри или у Тони Митчелла.

Им достаточно взглянуть на человека, чтобы узнать всю его подноготную, и в этом нет ничего удивительного, ведь они в силу специфики нашей профессии постоянно и, главное, уже давно общаются с ворьем и прочими представителями криминального мира. В любом деле, чтобы стать профессионалом, требуется опыт. У меня его ещё маловато.

Опытный ювелир без лупы определяет, что ему принесли - страз или настоящий бриллиант. Он чувствует камушек на ощупь, по игре света в гранях видит его, что называется, насквозь.

Так вот, когда дело нечисто, сыщик это тоже чувствует.

Может быть, Стефани действительно оставила сумочку в машине.

Может быть, мне померещилось, что я укладываю Анну в постель в комнате номер тринадцать.

Может быть, у меня просто мания подозрительности, а все вокруг говорят мне правду, одну только правду и ничего кроме правды.

Может быть, Карлейли действительно обожают путешествовать налегке, и очень возможно, что эта милая супружеская пара заняла комнату номер тринадцать ровно в восемь вечера.

Я даже готов был поверить, что солнце встает на западе.

Но ведь для женщины сумочка - это не то же самое, что, например, бумажник для мужчины. Выходя из автомобиля, сумочку она никогда не забудет. У женщины в сумочке вся её экипировка.

Я дал задний ход и объехал «кадиллак». Фары выхватили из мрака фигуру Бартера - он с опущенной головой быстро шел к своему дому. Хезекая скользил за ним как гигантская тень.

Я поехал, как вы, наверное, уже догадались, к судье Оливеру Хэнди. Конечно, правильнее было бы сразу позвонить в полицию, но искать в четыре ночи на лесной дороге телефонную будку мне как-то не пришло в голову.

Я уже взял себя в руки и был совершенно спокоен. Мысль, что кровь на дне платяного шкафа могла принадлежать Анне, теперь казалась мне нелепой.

Да, Анна исчезла, да, ей несомненно угрожала какая-то опасность, но в её смерть я больше не верил. Не знаю почему. Зато я готов был биться об заклад с кем угодно и на любую сумму, что кровь в комнате номер одиннадцать как-то связана с её исчезновением. Я не сомневался, что в этой комнате было совершено убийство, ведь никто не станет резать себе вены в платяном шкафу, так что без посторонней помощи туг не обошлось.

Я гнал машину на предельной скорости. Полицейский остается полицейским, даже если на его удостоверение всем наплевать. Я надеялся, что хотя бы местные власти в лице судьи Хэнди способны припугнуть Бартера и его шайку.

Если преступник боится, это всегда на руку полицейскому. Каждый прячет в шкафу скелет и не торопится вытаскивать его на середину гостиной в разгар семейного чаепития. Именно страх заставляет свидетеля сообщать нужные нам сведения, страх, что вам известны какие-то его тайные грешки. Страх имеет свойство перерастать в панику, а когда преступник в панике, с ним, с преступником, легче справиться.

Вероятно, судья Оливер Хэнди был из тех, кто побаивается открывать входную дверь в ночное время, - пропуская меня в дом, он казался испуганным. Это меня удивило. Впрочем, удивляться я начал ещё раньше, когда, подъезжая, увидел в окнах его бревенчатой хижины свет.

Хэнди был в пижаме, но у меня не создалось впечатления, что мой визит заставил его покинуть теплую постель. Я постучал, и вместо того, чтобы спросить: «Кто там?», он сразу мне открыл.

- Это вы, Колби? - всматриваясь в темноту, произнес судья. Я понял, что его уже предупредили о моем возможном появлении.

- Рад, что запомнили мое имя, - сказал я.

- Как же, как же… - промямлил Хэнди, и я поразился происшедшей в его облике перемене - он выглядел теперь гораздо старше, чем три часа назад, когда разглагольствовал о рыбалке на Салливанской косе.

Тогда его синие глаза прямо-таки блистали, а красиво очерченный рот напоминал лук Купидона, сейчас губы у него тряслись и взгляд был как у дохлого окуня.

- Что случилось? - спросил он.

- Мне надо с вами поговорить, - ответил я.

Он кивнул:

- Заходите.

Я прошел вслед за судьей в гостиную, где мало что изменилось с тех пор, как мы с Анной маялись в ожидании звонка из двадцать третьего участка.

Похоже, вскоре после нашего отъезда судья лег спать. Но вот проснулся он явно не от моего стука в дверь - я заметил тлеющую сигарету в хрустальной пепельнице на столике рядом с телефоном.

- В чем дело? - спросил Хэнди. - Я уже спал.

- Простите, что разбудил вас.

- Пустое. Так что с вами опять приключилось?

- Мне нужно позвонить в полицию.

- Зачем?

- Долго рассказывать. Я сам ещё не во всем разобрался.

- Жизнь вообще штука непростая. Но раз уж вы меня разбудили, сделайте милость, расскажите, почему вам приспичило звонить среди ночи в полицию.

- У меня пропала невеста, - сказал я.

- Что вы хотите этим сказать? - Судья открыл стеклянную сигаретницу, достал сигарету. - Вы курите?

- Нет, спасибо.

Щелкнув зажигалкой, Хэнди закурил.

- Так о чём это вы? Какая ещё невеста? - Он выпустил изо рта длинную и тонкую струйку дыма и пожаловался, впрочем, уже довольно бодрым тоном: - Скверная привычка. Мне не хочется курить, только когда я сплю. Просыпаюсь - и сразу за сигарету.

- Да-да, - сказал я. - Понимаете, девушка, которая…

- Кстати, вы верите во всю эту чепуху насчет рака горла? - перебил меня Хэнди.

- Что?

- Ну, дескать, от курения развивается рак горла…

- Не знаю… никогда об этом не задумывался.

- Все, к чему мы так страстно стремимся, либо недостижимо, либо вредно для нашего здоровья, - усмехнулся Хэнди. - Впрочем, я неточно цитирую. Не помню, как правильно.

- Мы остановились в мотеле, который принадлежит некоему Майку Бартеру, - начал я.

- Это на Салливанской косе?

- Да. Я оставил Анну в её комнате, а сам отправился в душ. Возвращаюсь - её нет. И вещи исчезли.

- Кого вы оставили в комнате? - переспросил Хэнди.

- Анну. Мою невесту.

- О!… - Хэнди замер с не донесенной до рта сигаретой, всем своим видом выказывая искреннее изумление.

- Это девушка, с которой я был у вас, - напомнил я судье.

Хэнди внимательно посмотрел на меня и пустил дым колечками.

- Девушка, которая была со мной, когда ваш полицейский оштрафовал меня за превышение скорости, - терпеливо пояснил я.

- Разве вы были с девушкой? - невинно осведомился Хэнди.

Наши взгляды встретились. Синие глаза теперь глядели дерзко и насмешливо. Лук Купидона снова был туго натянут. Иными словами, судья Оливер Хэнди перешел в наступление.

- Я не помню никакой девушки, - сказал он. - Вы были один.

- Так, - сказал я. - Понятно.

Хэнди улыбнулся:

- Вероятно, вы слишком много времени провели за рулем. Сказывается переутомление.

- Нет, похоже, дело в телефонном звонке.

- Простите?…

- Незадолго до моего появления вам позвонили. - Я указал на тлеющую сигарету в пепельнице рядом с телефоном. - Что здесь, черт побери, происходит, в этом вашем проклятом Салливанс Корнерс?

Не улавливаю смысла вашего вопроса.

- Да неужели? Перестаньте валять дурака. Вы же прекрасно помните, что я был у вас не один, а с девушкой!

- Может быть, с вами и была девушка, но я её не видел.

- Она спала вот здесь, на этом диване! - заорал я, теряя терпение.

- Какой бред вы несете! - Судья тоже повысил голос.

- Послушайте, Хэнди, что вы затеяли? Зачем вам это нужно? Вы же покрываете преступников.

- Я не видел никакой девушки, - ледяным тоном повторил судья.

- Отлично, - сказал я и встал. Хотел сдержаться и не сумел - поднес указательный палец к самому носу судьи и произнес наставительно: - Вы явно не в ладах с географией, если полагаете, что ваш вонючий городишко - столица мира. Кроме полиции штата существует федеральная полиция. Похищение уголовно наказуемо на всей территории США.

- Что касается полиции штата, - спокойно ответил судья, - то я знаю полицейского, который подтвердит под присягой, что, когда он доставил вас сюда, никого с вами не было. Остыньте, Колби.

- Я тоже знаю полицейских, которые родную мать застрелят и глазом не моргнут, и всё-таки хочу обратиться в полицию. Не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?

- Да зачем вам полиция? Вряд ли там станут заниматься поисками несуществующей невесты.

Я нашел в себе силы усмехнуться:

- Неужели я дал вам повод считать меня законченным идиотом? Нет, Хэнди, я не хуже вас понимаю, что нелепо рассказывать в полицейском участке историю с исчезновением невесты. Звонить я собираюсь по другому поводу. В мотеле Майка Бартера, в одной из комнат, я обнаружил лужу крови. Думаю, полиции будет интересно узнать, чья это кровь.

- Возможно, - сказал Хэнди.

- Ваша честь, вы уверены, что именно так должен отвечать судья?

- Хорошо, я вызову полицию, - сказал Хэнди. - В конце концов, можно только приветствовать желание гражданина помочь правоохранительным органам. - Он пожал плечами. - Что же касается девушки…

- Вы вспомнили, о какой девушке шла речь?

Хэнди с нарочитой тщательностью затушил сигарету и подошел к телефону. Сигарета в хрустальной пепельнице к тому времени догорела до фильтра. Хэнди затушил и её.

Он поднял трубку и, набирая номер, обернулся ко мне:

- Хотите знать, какой жизненной философии я придерживаюсь?

- Так вы, оказывается, ещё и философ?

- Дожив до седых волос, я, как ни странно, продолжаю верить, что люди в своих действиях руководствуются доводами разума. В этом смысле я неисправимый оптимист… - Он прервался на полуслове, а потом сказал в трубку: - Алло, Фред! Ты уже спишь? Извини Бога ради. Нет-нет, ничего серьезного. Помнишь парня, которого ты оштрафовал днем за превышение скорости? Да, тот самый детектив из соседнего штата. - Он помолчал, слушая, а потом произнес с нажимом: - Нет, он был один. Никого с ним не было. - Снова пауза. - Ты правильно меня понял. - Пауза. - Он утверждает, будто в мотеле у Майка Бартера неблагополучно. - Пауза. - Нет, сейчас он у меня. Я думаю, тебе следует приехать. - Пауза. - Короче, мы тебя ждем. Передай Дженет мои извинения за поздний звонок. - Хэнди повесил трубку. - Отличный парень этот Фред. Сейчас он приедет.

- Вы собирались поделиться со мной житейской мудростью.

- Ах, да. Так вот, - Хэнди закурил новую сигарету, - я верю, что умных людей на свете значительно больше, нежели глупых.

- Допустим.

- Уверяю вас, это так. Девять из десятерых понимают, что глупо плыть против течения, особенно в сточных водах.

- Вы не могли бы выражаться яснее?

- Пожалуйста. Куда приятнее сидеть на берегу и наслаждаться свежим воздухом.

- Иногда для того, чтобы выйти к океану, приходится побарахтаться в дерьме.

- Колби, ну зачем вам океан? Поверьте, на суше есть всё необходимое для жизни.

- Рыбы очень удивились бы, услышав подобное утверждение.

- Рыбы удивились бы, услышав, что существует ещё что-то кроме океана. Это не аргумент.

- Ладно, к чему вы клоните? - не выдержал я. - Хотите сообщить мне что-нибудь дельное, говорите по-человечески.

- В том и заключается искусство красноречия, чтобы сказать все, не сказав ничего.

- Я всегда полагал, что язык является средством общения. Ваши аллегории до меня не доходят.

- Прекрасно, - улыбнулся Хэнди. - Давайте без аллегорий. Я пытаюсь внушить вам толику оптимизма. - Он сделал паузу. - Эта ваша несуществующая…

- Что с ней?

- Успокойтесь, Колби.

- Нет, что вам про неё известно?

- Поверьте, всё будет хорошо.

- Так вы признаете, что видели Анну?

- Ничего я не признаю, просто призываю вас не падать духом. Ну хорошо, предположим на секунду, что всё происходило именно так, как вы рассказываете. Вы приехали с невестой на Салливанскую косу, заняли две раздельные комнаты, что, согласитесь, звучит несколько странно, и вдруг она исчезла. Это, повторяю, при условии, что ваша невеста действительно существовала.

- Существовала и существует. Что дальше?

- Если она действительно существовала, то думаю, с ней всё в порядке. - Хэнди многозначительно посмотрел на меня: - Очень скоро она будет в полной безопасности.

- А в данный момент?

Хэнди пожал плечами:

- Думаю, что и в данный момент ей ничто не угрожает. Все зависит от вас. Если бы вы не плыли против течения…

- Опять про океан?

- Увы, наш штат расположен довольно далеко от океана.

- Где она? - спросил я.

- Понятия не имею. - Хэнди помолчал. - Я же говорю, что в глаза её не видел.

- Но она в безопасности?

- Колби, хочу дать вам совет.

- Я весь внимание.

- Оставьте этот саркастический тон. Я старше вас и опытнее. В свое время я тоже пытался плыть против течения и тоже барахтался по уши в дерьме. А потом мне это надоело. И не глядите на меня волком.

- Это и есть ваш совет?

- Возвращайтесь в мотель и ложитесь спать, а к середине дня, когда проснетесь, вся эта история канет в прошлое, и вы сможете продолжить ваше путешествие как ни в чём не бывало.

- С Анной или без нее?

- Кто такая Анна?

- Вернут мне её к середине дня живую и невредимую?

- Не понимаю, о ком вы говорите. Но я уверен, что вы сможете провести отпуск так, как предполагали.

- Ещё один вопрос, ваша честь.

- Да-да, пожалуйста.

- Как насчет лужи крови на дне платяного шкафа? Тот или та, кто был упрятан в этот шкаф, тоже сможет провести отпуск так, как предполагал или предполагала?

- В жизни всякое бывает, Колби. Вы же полицейский, вам ли этого не знать. У людей случается кровотечение. У одних это происходит естественным образом, у других в результате вмешательства со стороны…

- Странные вещи вы говорите, ваша честь. В нашем городе не считают естественным, если из человека хлещет кровища. Тем более, если она хлещет в результате, вы изволили выразиться, вмешательства со стороны.

Мы, представьте, идеалисты. Нам больше нравится думать, что полиция для того и существует, чтобы предотвращать подобные вмешательства.

- И вам всегда это удается?

- Мы стараемся.

- Колби, - сказал судья, - только не надо корчить из себя супермена.

- У меня и в мыслях этого не было.

- Повторяю, возвращайтесь в мотель и как следует выспитесь. Утром собирайте вещи и езжайте своей дорогой. Уносите ноги как можно быстрее и не пытайтесь понять, что здесь произошло. Можете подозревать кого угодно и в чём угодно, но держите язык за зубами. Стоит вам раскрыть рот - и у вас начнутся неприятности. Каждый играет ту роль, которую навязывает ему жизнь. Полицейский - свою, преступник - свою, судья - свою. Не надо отсебятины, Колби. Играйте свою скромную эпизодическую роль молча.

- Но вы-то не молчите.

- Только потому, что хочу вам помочь.

- Ценю ваше участие.

- Ни черта вы не цените. - Хэнди вздохнул. - Фред уже в пути. Настоятельно вам советую, когда он появится, сказать, что вы ошиблись и на дне платяного шкафа была вовсе не кровь.

- Нет, - сказал я, - кровь я ни с чем не спутаю.

Хэнди снова вздохнул:

- В таком случае вы совершаете ошибку куда более серьезную, чем можете себе представить.

В этот момент раздался стук в дверь.

VIII

Забавно было наблюдать, как в мгновение ока Хэнди превратился из меланхолического циника в образцового стража порядка, в этакого ревностного блюстителя законности, - изменились его осанка, голос, манера разговаривать.

- Ну, Фред, - сказал он деловито, - мы уж тебя тут прямо заждались. Заходи, заходи.

- Я спал как убитый, - сказал Фред, мельком взглянув на меня. Он был не брит и, несмотря на полицейскую форму, выглядел куда менее представительно, нежели днем. - Что тут у вас стряслось?

- Да вот молодой человек утверждает, что в мотеле Майка Бартера обнаружил лужу крови. - Хэнди повернулся ко мне, всё ещё надеясь, что я забуду о том, что видел в комнате номер одиннадцать: Я вас правильно понял, Колби?

- Вы правильно меня поняли, - ответил я.

- Может, кто-нибудь порезался при бритье, - предположил Фред.

- Когда порежешься, столько крови не бывает, - возразил я. - Кроме того, никто не бреется в платяном шкафу.

- В общем, Фред, надо разобраться, - сказал Хэнди.

- Ясное дело, разберемся, - сказал Фред. - Вы едете с нами?

- Нет-нет, - сказал Хэнди, - это твоя работа. Ты и без меня прекрасно справишься.

- Ясное дело, - сказал Фред, - можете спать спокойно.

- Итак, препоручаю вас Фреду, - сказал мне Хэнди и сделал шаг к двери, давая понять, что его миссия закончена.

Мы с Фредом вышли. Было около пяти утра. В предрассветной тишине дверной замок за нашими спинами клацнул неожиданно звонко, и гравий под подошвами наших ботинок не скрипел, а прямо-таки скрежетал, и порывистый ветер с шумом раскачивал верхушки сосен.

- Где же твой мотоцикл? - спросил я.

- Я на своей тачке приехал, - ответил Фред.

На обочине шоссе я действительно увидел «бьюик»-пикап. Мы залезли в машину. Фред включил двигатель. Некоторое время мы ехали молча. Небо на востоке уже начинало светлеть, звезды гасли.

- Значит, кровь? - Фред заговорил первым.

- Да.

- Ну и ну.

- Целая лужа.

- Хм.

- В платяном шкафу.

- А тела, значит, нет?

- Нет.

- М-да.

- И еще…

- Что еще?

- Я поселился там с девушкой. Она исчезла.

- М-м?

- Помнишь девушку, которая была со мной, когда ты меня тормознул?

Фред, не отрываясь, смотрел на дорогу.

- Нет, не помню, - сказал он.

- Я так и думал.

- Тогда зачем спрашивал?

- Хотел проверить, хорошо ли ты усвоил инструкции.

- Что-то я тебя не понимаю.

- А здесь никто меня не понимает.

- Где уж нам, - сказал Фред, - деревенским.

- Ну да, городские всегда выражаются так непонятно. Все слова у них какие-то мудреные, это ты хотел сказать?

- Во-во.

- Хорошо, попробую изъясняться более доходчиво.

- Попробуй.

- Вот есть такое слово «похищение».

- Это простое слово.

- Продолжать? Ещё одно словечко…

- Валяй, если оно не слишком трудное.

- Это уж тебе судить. «Убийство».

- «Убийство» - очень трудное слово. Язык сломаешь. - Фред помолчал. - Мой тебе совет…

- Надо же, здесь мне каждый что-нибудь советует.

- …насчет всех этих слов. Я бы на твоем месте пореже их употреблял.

- Почему?

- В нашем штате их не понимают. Когда человек бросается такими словами, нам кажется, что он много на себя берет.

- Ты считаешь, что я много на себя беру?

Ну нет, я привык уважать коллег из большого города.

Тогда у тебя ещё есть шанс выпрыгнуть на ходу.

- Не понял. Ты это о чем?

- Все о том же.

- Я сижу в моем собственном «бьюике», - сказал Фред, и не собираюсь никуда выпрыгивать.

- А что ты думаешь об этой крови в мотеле?

- Мало ли что могло там случиться. Одно тебе скажу: Бартер грязными делами не занимается.

- Какой молодец.

- У него самый чистый мотель в штате. Во всех смыслах.

- Сколько же он тебе платит в месяц?

- Чего-чего?

- Ну чтобы ты не замечал грязь в его мотеле.

- Бартер - человек солидный, семейный. Зачем ему искать приключений на свою голову? Нет, сэр городской сыщик, за Бартера я спокоен. - Фред искоса взглянул на меня: - Кроме того, в нашем штате полицейские взяток не берут.

- Нигде в мире полицейские не берут взяток, - согласился я. - И левые деньги у них тоже не водятся. Только ты забыл, что разговариваешь с полицейским.

- Ладно, чего греха таить, иногда мы прихватываем парней на шоссе просто так, за здорово живешь. Превышение скорости и всякое такое. Но ведь это мелочи. Заплатил штраф - и катись на все четыре стороны. Ну а подозрительных, конечно, задерживаем до выяснения.

Потому что в нашем штате закон на первом месте.

- Это я уже заметил.

- Нет, серьезно. В большом городе всё покупается и продается. Там грабят, насилуют, даже убивают. У нас нет. У нашего окружного прокурора тысяча глаз и все полномочия. И у прокурора штата тоже. И тот и другой очень даже эффективно борются с преступностью.

Мы свернули на уже знакомую мне лесную дорогу. Небо на востоке становилось бледно-оранжевым. День обещал быть таким же погожим, как вчера.

- Если там действительно что-то неладно, - сказал Фред, - будем разбираться. Но ведь не исключено, что тебе всё это просто приснилось: и кровь, и потаскушка, с которой ты якобы сюда приехал…

- Ты знаешь девушку по имени Бланш? - спросил я.

- Не-а.

- А парня по имени Джо Карлейль?

- Не-а.

- А девушку по имени Стефани?

Фред на секунду задумался:

- Стефани?…

- Стефани Карлейль. Жена Джо.

- О нет. Нет, не знаю.

- Но какую-то Стефани ты всё-таки знаешь?

- Девчонку так одну звали. Вместе в школе учились. Сто лет её не видел.

- А как давно ты видел Анну? - внезапно спросил я.

Фред и бровью не повел:

- Анна? Какая такая Анна?

- Ладно, забудем об этом, - сказал я. Всякое желание разговаривать с ним у меня пропало.

Когда мы подъехали к мотелю, всё вокруг тонуло в тумане, за его пеленой смутно различались белые домики с голубыми и зелеными ставнями. Туман стлался по земле и окутывал кроны деревьев, клубился над озером и заползал под лодки, лежавшие вверх днищами на берегу по обеим сторонам причала.

«Кадиллак» стоял на прежнем месте, на его номерном знаке я прочитал: «СБ - 1412».

- Это машина Карлейля, - сказал я Фреду. - Узнаешь?

- Не-а.

- Можно подумать, у вас здесь через одного разъезжают на «кадиллаках».

- Некоторые могут себе позволить.

- Могут себе позволить номерной знак с собственными инициалами?

- Если человек купил «кэдди», то уж на инициалы он как-нибудь наскребет. Десять баксов сверху при регистрации - и пиши на своем знаке что хочешь.

- А как ты думаешь, почему человек по имени Джозеф Карлейль зарегистрировался под инициалами «СБ»?

- Об этом ты у Джозефа Карлейля спрашивай, - ответил Фред. - У меня нет привычки совать нос в чужие дела.

- Погибнуть при исполнении тебе явно не грозит, - заметил я.

Мы вылезли из машины и направились к жилищу Бартера. Фред стянул с правой руки перчатку и постучал в дверь. Из дома доносилась музыка. В окнах горел свет, будто Бартер ждал гостей. Вероятно, в Салливанс Корнерс и на Салливанской косе принято наносить друг другу визиты именно в пять утра.

Дверь отворилась. На пороге стоял Бартер, щёки и подбородок у него были намылены, в руке он держал бритвенный станок. Через его плечо я посмотрел внутрь - дверь, ведущая в гостиную, была закрыта.

- Привет, Фредди, - сказал Бартер.

Я прислушался - за дверью слышались звуки фортепьяно. «Лунный блеск» переплетался с темой из «Пикника».

- Мистер Бартер… - начал Фред официальным тоном, прозвучавшим, впрочем, крайне фальшиво.

- Я вижу, он и тебя подключил к поискам своей подруги, - перебил его Бартер.

- Да что-то вроде того.

А про лужу крови в одиннадцатой комнате он рассказывал?

- Ну да.

- Похоже, парень допился до чертиков.

Фред хмыкнул:

- В том-то и дело, что он трезвый.

- Ну, значит, свежий воздух так на него подействовал, - сказал Бартер, ухмыляясь. - Или он вообще тронутый.

- Но вы позволите нам осмотреть эту комнату, мистер Бартер, - спросил Фред.

- Почему же нет? - ответил Бартер. - Подождите, я только вытру лицо. - Он снова ухмыльнулся и зачем-то добавил: - Я брился, когда вы приехали.

Он вошел в дом и открыл ту самую дверь, за которой слышалась музыка, - я успел заметить часть кушетки и длинные женские ноги, одна вытянута, другая согнута в колене. Дверь закрылась.

- Это миссис Бартер, - пояснил Фред, перехватив мой взгляд. - Очень приятная женщина.

- Откуда ты знаешь? - спросил я.

- Что знаю? Что она приятная? Черт побери…

- Нет, что это именно миссис Бартер. Я, например, разглядел только ноги.

Фред пожал плечами:

- Кто же ещё может быть у Майка?

- Железная логика.

- Будь у тебя такая красавица жена, - сказал Фред, - ты ни на кого больше и смотреть бы не стал. Может, у городских детективов логика какая-то особенная…

- Увы, я никогда не видел миссис Бартер.

- Можешь мне поверить, - сказал Фред, подумал с минуту и повторил: - Да-да, можешь мне поверить.

Мысленно я не мог не восхититься его незаурядной способностью дважды выражать одну и ту же мысль одними и теми же словами.

Меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Ранним утром хочется видеть рядом с собой только близких и приятных людей. В это время суток хорошо курить в теплой постели, обняв за плечи жену. Или пить кофе за кухонным столом, наблюдая с улыбкой, как дети места себе не находят в предвкушении давно обещанной загородной прогулки. Или встречать поцелуем дочь, вернувшуюся с выпускного бала.

Или трепать языком в ночном баре - ну да, вы, что называется, засиделись и всё же не спешите домой, потому что вам весело, потому что вы среди друзей. Друзей, а не врагов.

Пять пятнадцать утра - не самое подходящее время для общения с негодяями. Если вы с этого начинаете день, вам не до смеха.

Выбора, однако, у меня не было.

Итак, мы ждали Бартера. Фред сосредоточенно чесал нос. Потом он посмотрел на свой указательный палец и изрек:

- Если у тебя на носу жирная кожа, знаешь, что ты можешь делать? Сначала давишь пальцем вот здесь, около ноздри, выдавливаешь жир, а потом мажешь этим жиром свою трубку. Только трубка должна быть стоящая, скажем, из корня вереска. Никто в мире не догадывается, что можно полировать трубки таким простым способом.

Я не спал почти сутки и чувствовал себя совершенно разбитым. Мне были, мягко говоря, не интересны рассуждения дорожного полицейского Фреда о возможности использования сальных желез в столь экстравагантных целях. К тому же я не курил трубку. Но мне было бы скучно слушать его рассуждения даже в том случае, если бы мои собственные железы выделяли такое количество кожного сала, что при помощи буровой вышки у себя на носу я мог бы добывать этого сомнительного сырья на четыре миллиона долларов в год.

Музыка смолкла. Кто-то в комнате за дверью менял пластинку. Потом послышался характерный шорох - игла коснулась пластмассы, - и запел Фрэнк Синатра. В пять пятнадцать утра. Боже, как я ему обрадовался.

- Вот кого не перевариваю, - сказал Фред.

- Мне нравится.

Нервы мои были на пределе. Вякни Фред ещё хоть что-нибудь о вокальных данных старого доброго Фрэнка, и я бы, не раздумывая, съездил ублюдку по физиономии. В тот момент Синатра был единственным человеком на Салливанской косе, о котором я мог бы с полной уверенностью утверждать, что он - это он и никто другой.

- А я люблю ковбойские песни, - сказал Фред.

- Что он так долго возится? - спросил я, имея в виду Бартера.

- Вытирает лицо, - сказал Фред. - В ковбойских песнях…

- Столько времени вытирает лицо?

- Ну что ты дергаешься?

Дверь наконец отворилась. Снова я увидел ноги, они были безукоризненно стройные, загорелые. Улыбаясь, вышел Бартер и плотно закрыл за собой дверь.

- Вы любите ковбойские песни, мистер Бартер? - спросил Фред.

- Очень даже, - сказал Бартер. На его заросшем щетиной подбородке белела выбритая полоса, похожая на шрам. - Ребята, выпьете по чашке кофе?

- Нет-нет, - поспешно сказал я.

- Я бы не отказался, - сказал Фред.

- К черту кофе, - сказал я. - Мы не за этим приехали.

- Ну что ты дергаешься? - повторил Фред.

- Его можно понять, - сказал Бартер. - Не спал всю ночь. Я и сам малость не в себе.

- Ладно, пошли поглядим, что там за лужа крови, - сказал Фред. - Кофейку попить мы всегда успеем.

- Да-да, пойдемте, - сказал я.

Бартер снял с гвоздя связку ключей, и мы вышли во двор. За нашими спинами продолжал петь Синатра, но теперь ему вторил низкий, грудной женский голос. Если ноги, которые я видел в полуоткрытой двери, и этот голос принадлежали одной и той же женщине, то Фред прав - Майку Бартеру в самом деле чертовски повезло.

Солнце поднималось всё выше. Поверхность озера была зеркально гладкой. Розовели стволы корабельных сосен.

Посреди этих великолепных декораций мне предстояло принять участие в гнусном и, судя по всему, кровавом фарсе, причем моими партнерами были профессиональные актеры, каждый из которых знал свою роль назубок, тогда как я понятия не имел, что случится со мной в следующее мгновение.

Бартер поднялся на крыльцо и вставил ключ в Замочную скважину двери под номером одиннадцать.

Я посмотрел на Фреда. Он ответил мне откровенно насмешливым взглядом.

- Милости прошу, - сказал Бартер.

Прямо с порога Фред поспешил заявить:

- Не вижу никакой крови.

- Загляни в платяной шкаф, - сказал я.

- Это где?

- Да вот здесь, сказал Бартер и распахнул дверцы шкафа.

Фред вошел в комнату и остановился перед распахнутыми дверцами.

- И всё равно не вижу, - сказал он.

- Не может быть… - сказал я, испытывая легкое головокружение.

- Сам погляди.

Я заглянул в шкаф - к его дну был прибит аккуратно вырезанный квадрат линолеума. Явственно ощущался запах мыла.

- Нужно отодрать линолеум, - сказал я.

- Это ещё зачем?

- Тогда ты увидишь, что дно шкафа мыли и скребли. Но всю кровь соскрести вряд ли успели. Нужно отодрать линолеум.

- Ну ты даешь! - возмутился Фред. - Ты же сам полицейский, тебе должно быть известно, что мы не имеем права портить чужое имущество!

- Я знаю, что, если полицейскому действительно что-нибудь нужно, ему наплевать на все «можно» и «нельзя». Повторяю: там, под линолеумом, кровь. Если ты отказываешься мне помогать, обойдусь без тебя.

Без меня? Это как же?