Пропала невеста. Вкус крови.

- Допустим.

- Ему следовало бы ежедневно благодарить судьбу за то, что с ним живет такая женщина. Он этого не понимал, и прошлой ночью…

- Да-да?…

- Луиза была в одиннадцатой комнате. Это рядом с домиком хозяев. Бартер вышел во двор прогуляться перед сном. Стефани в это время слушала пластинки. У неё невероятное количество пластинок, и она обожает их слушать. Думаю, в детстве у неё не было проигрывателя, да и потом он долго был ей не по карману. И вдруг она услышала крики. Позвала Бартера, он не ответил. Вошла в гостиную, затем в офис и обнаружила, что Бартера в доме нет.

- В котором часу всё это случилось?

- Меня там не было, я знаю о происшедшем со слов Стефани. Как мне представляется, тогда уже стемнело.

- Итак, она обнаружила, что Бартера в доме нет.

- У Стефани есть револьвер. Сами понимаете, мотель расположен в лесу, ей часто приходится оставаться одной, а женщина она красивая…

- Это я уже слышал.

- Кроме того, ей присущи благородство и… хотите смейтесь, хотите - нет, чистота. - Когда судья заговаривал о достоинствах Стефани, голос у него начинал дрожать. - Например, она не позволит сквернословить в её присутствии…

- Не отвлекайтесь, Хэнди.

- Она взяла револьвер… кажется, кольт, но точно не знаю, и вышла во двор. Крики доносились из одиннадцатой комнаты. Стефани знала, что Луиза сегодня свое уже отработала. Она подумала, что к девушке забрался какой-нибудь зверь… всё же кругом лес… и поспешила на помощь.

- И?…

- И действительно застала в комнате зверя. Зверя по имени Майк Бартер.

- Ого.

- Она открыла дверь и увидела, что Майк пытается овладеть Луизой. Проституток не поймешь. За деньги они отдаются любому, потому что это их работа, но Бартер пришел к ней полакомиться на дармовщинку и вдобавок был ей, вероятно, противен, вот она и сопротивлялась. Стоя на пороге с револьвером в руке, Стефани наблюдала за их борьбой и вдруг, совершенно не сознавая, что делает, будто в гипнотическом трансе, выстрелила. Четыре раза. - Хэнди вздохнул. - Она её убила, Колби.

- Зачем?

Хэнди кивнул:

- В самом деле, по логике вещей Стефани должна была застрелить Бартера. Но я думаю, что она действовала инстинктивно. Женщины всегда видят друг в друге соперниц. Это у них врожденное. В состоянии аффекта нам свойственно срывать на ком-нибудь злость, нам нужен враг, а для женщины это, как правило, другая женщина. Когда Стефани увидела, что девушка мертва, она почувствовала, как пол уходит у неё из-под ног.

Она бросила револьвер. Первым её побуждением было бежать куда глаза глядят, но Бартер её удержал. Он поднял револьвер и сунул его в карман. Потом не без труда запихнул убитую в платяной шкаф. Он надеялся, потом что-нибудь придумать, а пока надо было убрать её с глаз долой.

- Что же он придумал?

- Он вызвал Хеза, вдвоем они перенесли тело в грузовик и поехали в лес. Однако зарывать труп на своей территории ни тому, ни другому не хотелось. Они вернулись в мотель, чтобы обдумать, где лучше это сделать, и тут появились вы.

- Понятно.

- Бартер ни за что не сдал бы вам комнату, если бы вы были без девушки. Соображает он быстро, надо отдать ему должное. Он пошел взглянуть на вашу подругу просто из обычного любопытства, к женщинам у него интерес, мягко говоря, повышенный, но, увидев её, сразу понял, что делать дальше. Луиза была высокая и брюнетка. Ваша невеста тоже. Луизу не знали в городе, она проработала у Бартера всего несколько дней и почти не выходила из комнаты, где принимала клиентов. Но Бартер понимал, что рано или поздно её станут искать. Ведь так не бывает, чтобы исчезла красивая женщина - и никому во всем мире нет до этого дела. Бартер боялся частных детективов, они могли сообщить в полицию штата, и тогда никакой Плэнетт его не спас бы.

- Что было потом, я знаю. Пока я мылся в душе, Бартер посвятил в свой план Стефани и Хеза. Они вывели Анну во двор, посадили в грузовик и увезли.

- Да, к Хезу, - подсказал судья.

- Утром Стефани специально оделась так, чтобы на улицах все на неё оглядывались. Ну а Бланш вообще иначе не одевается. Втроем они отправились в город. Бланш - известная всему городу проститутка. Стефани - известная всему городу бандерша. Всякий, увидев с ними Анну, решил бы, что она - девушка из мотеля. Ну та, Луиза. Высокая, черные волосы… Все сходится!

- Вы правы. И сначала они действительно намеревались её отпустить.

- Возможно. Но когда узнали, что я полицейский… Черт побери, Хэнди, может, её уже нет в живых!

- Я… я так не думаю. - Хэнди напряженно всматривался в темноту. - Мы уже подъезжаем.

Дождь прекратился. Я выключил дворники.

- Давно вы её любите? - спросил я.

- Что?

- Давно вы любите Стефани?

- С того дня, когда впервые её увидел.

- Почему же вы согласились быть моим проводником?

Хэнди долго молчал. Наконец с видимым усилием выговорил:

- Когда-то я считался хорошим юристом. И честным судьей. Закон был для меня превыше… - Он запнулся. - Стефани совершила убийство. Вы сами сказали, что эту девушку тоже кто-то любил.

Более безобразного города, чем Дэвистон, я не видел. Фабричные трубы, и тут же неоновые огни реклам, и через каждые пятьдесят ярдов второразрядные кабаки.

Недалеко от центра Хэнди указал на трехэтажное здание. В окнах третьего этажа горел свет.

- Знаете номер квартиры? - спросил я.

- Нет. Но зовут его Джо Карлейль.

- Оставайтесь здесь.

- Будьте осторожны. - Мне показалось, что судья сказал это искренне.

Я вылез из машины. На улице не было ни души. В вестибюле висел список жильцов. Под номером тридцать три значился Джозеф Карлейль. Я пнул ногой дверь, ведущую на лестницу, - неожиданно она широко распахнулась. я поднялся на третий этаж и остановился перед дверью под номером тридцать три. Вытащил из кармана револьвер и постучал.

- Кто там? - спросила Стефани.

- Хезекая, - ответил я шепотом.

- Подожди.

Я услышал, как она подошла к двери. Щелкнул замок, в образовавшуюся щель я увидел Стефани. И она увидела меня. В её глазах отразилось изумление, она пронзительно закричала и попыталась захлопнуть дверь, но я навалился плечом, и Стефани отлетела в сторону. Не удержавшись на ногах, она упала на пол. Из другой комнаты выбежали Бартер и Карлейль, они бросились ко мне, но остановились как вкопанные, озадаченно уставившись на дуло моего револьвера.

- Кто тебе сказал, что мы здесь? - глухо спросила Стефани, глядя в пол. По выражению её лица я понял, что жизнь для неё потеряла смысл. Белый «кадиллак», классный проигрыватель, бар, заставленный дорогими бутылками, - всё это проплывало сейчас перед её мысленным взором, проплывало и таяло, как мираж…

- Не всё ли равно, - сказал. - Вставай.

И тогда эта женщина, не терпевшая сквернословия, подняла на меня полные слез глаза и срывающимся голосом выкрикнула:

- Ублюдки! Все вы ублюдки! Ненавижу!…

XVIII

В помещении для инструктажа было тихо. Сквозь затянутые сеткой окна прореживался свет июльского солнца.

Тони Митчелл и Сэм Томпсон пили кофе. Вернее, пил один Митчелл. У Томпсона содержимое чашки давно остыло, но ему было не до этого, он разглагольствовал:

- Что ни говори, а есть люди, которым на роду написано совершать подвиги.

- Ты так думаешь? - улыбнулся Митчелл.

- Ну конечно. Взять, например, тебя. Ты рожден для подвигов, двух мнений здесь быть не может.

- Почему?

- Сам посуди. Я полжизни работаю в полиции, но ещё не встречал полицейского, которого укусила змея.

- Я тоже.

- Вот видишь. Нет, Тони, ты герой, ты следопыт, ты Кожаный Чулок!

- Герой не я, а Фил. Это он прижал их к ногтю.

- Тот, кто всегда побеждает, не герой. Герой - этот тот, кого все бьют. Черт побери, да я такое видел только в кино - нога забинтована, голова забинтована… Твоя Сэнди, должно быть, писает кипятком, на тебя глядючи. Тони, и тебе не стыдно?

- Она приносит мне завтрак в постель. Такие крошечные бутербродики…

- Понятно. Разжевывает их и кладет тебе в рот.

- Повязки завтра снимают, - вздохнул Митчелл грустно.

- И всё равно ты герой! - не унимался Томпсон. - Полюбуйтесь на него! Он же такой бесстрашный! Настырный! Неподкупный! Ох, я сейчас упаду в обморок от восхищения!

Хлопнула дверь. Фил Колби перемахнул через перегородку, отделяющую помещение для инструктажа от канцелярии, и плюхнулся в кресло. Он положил ноги на стол и спросил:

- А для меня кофе найдется?

- Фил? Откуда ты взялся? Разве суд уже закончился?

- Да, - сказал Колби.

- Кофейник у Барри в кабинете. Ты действительно хочешь кофе?

- Я же сказал.

- О'Хара! - закричал Томпсон. - Кофе ещё одному настоящему герою!

- Ну, что там? - спросил Митчелл.

- Приговор окончательный и обжалованию не подлежит

- Хорошо.

- Нормально. Только духота в зале была несусветная.

- Правильно я сделал, что не поехал.

- Ты же у нас аристократ. Некогда тебе такой ерундой заниматься.

- О'Хара, сколько можно тебя ждать? - завопил Сэм Томпсон.

Из кабинета вышел Барри О'Хара с кофейником в одной руке и двумя чашками в другой.

- Я составлял отчет, - сказал он, виновато улыбаясь, - но теперь могу к вам присоединиться.

Он поставил чашки на стол и налил кофе сначала Филу Колби, потом себе.

- Тони, передай, пожалуйста, молочник.

Митчелл передал ему молочник.

- Сэм, подвинь, пожалуйста, сахарницу.

Томпсон пододвинул сахарницу.

О’Хара насыпал в чашку сахар, подлил молока, сделал глоток. Удовлетворенно причмокнув губами, он повернулся к Филу Колби:

- Ну, как поживает наша прекрасная потерпевшая?

- А что ей сделается? - ответил Фил Колби и взял свою чашку.

Джон Уэст

ВКУС КРОВИ

I

Я слышал топот ног бежавшего впереди меня человека. Он мчался по свежевыпавшему снегу, и, хотя мне было его не видно, я знал, что он там, впереди. Я крикнул «стой!», но в ответ услышал лишь приглушенные снегом звуки быстро удалявшихся шагов. Из-за внезапно поднявшейся метели я не видел абсолютно ничего. Всю территорию Ривер-Сайда покрывал белый саван толщиной в дюйм, а местами и в целых два. Потом я остановился и замер, пытаясь сообразить, как мне вообще удается слышать шаги в толстом слое снега. Я потряс головой, крикнул «стой!» во всю силу легких и дважды выстрелил из своего сорок пятого в сторону преследуемого. На этот раз ответом был глухой смех и раскатистое эхо выстрела, отразившееся от стен бетонно-стальных джунглей Манхэттена. Потом я услышал голос:

- Тебе не поймать меня, проклятая ищейка!

Снова раздался дьявольский хохот. Только тогда я наконец увидел его. Вернее, сумел мысленно нарисовать его образ, потому что в прошлом мне не раз удавалось по голосу в общих чертах представить себе человека. Он был высокий. Он был худосочный. И… проклятье! На большее моих способностей не хватало. Его лицо оставалось белым пятном. Я снова рванулся вперед.

Продолжив преследование сукина сына, я наконец сумел разглядеть в снежной круговерти, что его шляпа напоминает шоколадный торт. Это обстоятельство вызвало У меня приступ неудержимого смеха.

- Стой! - снова что было сил завопил я. - Стой, проклятый выродок!

Потом послышался грохот выстрела, и Бетси - моя разлучная спутница сорок пятого калибра - взбрыкнула у меня в руке, как необъезженная лошадка.

Теперь я не переставал вопить: «Стой! Стой!», - преследуя высокого худосочного человека с пустым лицом и шоколадным тортом вместо шляпы. Бетси взбрыкнула снова. Я не просил её лягаться, казалось, она сама знала, что положено этому подонку. Странно, но оба выстрела не достигли цели. Такие промахи не были характерны для Бетси, её не учили посылать свинец в молоко. Не замедляя бега, я удивленно глянул на нее. Проклятье! Я бегал и раньше, умел бегать. Но сейчас я изнемогал, мое сердце готово было пробить дыру в грудной клетке. И я никак не мог достигнуть цели. Я был словно в ботинках со свинцовыми подошвами, нет, пожалуй, словно человек, погруженный по грудь. И всё же я не останавливался и продолжал вопить «стой!», хотя ни ноги, ни глотка не приносили мне пользы ни на цент.

В моем помутненном сознании звучал неясный шепот: «Проснись! Проснись же!» С неимоверным усилием я раскрыл глаза, чувствуя, как весь покрываюсь холодным потом. Затем я покатился куда-то, переворачиваясь с боку на бок, и внезапно где-то вдали услышал непонятное резкое дребезжание. Возможно, это была лишь игра моих нервов, хотя в раздражающих звуках присутствовал определенный ритм. Собрав все силы, я заставил себя вынырнуть из одури, но дребезжание не прекращалось, то слегка затихая, то вновь усиливаясь. Свет вспыхивал и гас, бросая зловещие тени на бегущего впереди человека. Только и он никак не мог достигнуть нужного ему места. Внезапно он круто обернулся, в руке у него блеснула голубоватая сталь тридцать восьмого. Дуло смотрело мне прямо в живот.

- Сейчас я прикончу тебя, легавый, чтобы ты больше не совал свое вонючее рыло в чужие дела! - прохрипел он.

Я велел Бетси поговорить с ним на её языке - другой он вряд ли понимал, но моя неразлучная лишь жалобно щелкнула, выпустив облачко сизоватого дыма. Обойма была пуста. Я поднял голову и увидел, что худосочный снова побежал, только не от меня, а ко мне. Теперь я мог даже разглядеть злобную усмешку на его лице, черты которого по-прежнему ускользали от меня.

Из дула его пушки вырвалось оранжевое пламя, метнулось в сторону, и мимо меня просвистел раскаленный кусок свинца. Я что, спятил? Возможно, я действительно чокнулся. Меня начал душить смех. Я никак не мог остановиться. Резкий дребезжащий звук возобновился. Худосочный продолжал бежать, стреляя на ходу, но для человека, бегущего с такой скоростью, он приближался чертовски медленно. Наконец он оказался прямо передо мной с пушкой в вытянутой руке. Я начал грязно ругаться, вспомнив, что Бетси не в состоянии мне помочь, потом швырнул её в лицо худосочному. То есть туда, где, по моим расчетам, следовало быть лицу. Но Бетси застряла у меня в руке, и человек заржал, как жеребец, ещё раз потянув на себя спусковой крючок. Меня окутало рыжее пламя, сквозь которое проступала стройная фигура молодой женщины, потом послышался выстрел, потом ещё и еще, и я рухнул на бок, ощутив тупой удар тяжелым предметом по голове. Потом всё стихло.

Было почти десять утра, когда я пришел в себя, с удивлением обнаружив, что лежу под кроватью.

Краем глаза я увидел рядом заостренные носки огромных полуботинок. «Человек без лица!» - молнией пронеслось у меня в голове, и я, стремительно изогнувшись, ухватился за ботинки и дернул их с силой, способной сдвинуть с места средних размеров небоскреб. Ботинки были пусты, ног в них не было! Я тупо смотрел на них, потирая шишку величиной с гусиное яйцо, вздувшуюся за ухом, потом разразился долгим оглушительным смехом. Это были мои полуботинки! я выкарабкался из-под кровати, тоже казавшейся моей, и встал на ноги, слегка покачиваясь головокружения. Коснувшись гусиного яйца за ухом, я почувствовал, что рука стала липкой. Кровь! Алая, липкая кровь!

Потом я глянул на подушку, на которой ночью лежала мо голова. Или это была другая ночь? Я не стал бы утверждать, что провел эту ночь в своей постели. Подушка тоже была в липких красных пятнах. Кровь вызвала у меня недоумение и легкий страх, заставляя сомневаться, был ли сновидением то, что я только что пережил. Может, я и в самом деле свихнулся? Глядя сквозь запотевшее стекло на белые снежинки, лениво опускавшиеся на грязные улицы Манхэттена, я продолжал ломать голову над загадочными событиями.

Анализ странного происшествия результатов не дал. Я видел кошмарный сон - в этом сомнений не было. Каким-то образом я свалился с кровати и заработал здоровенную шишку. Я бросил взгляд на пушистый ковер, которым был устлан пол комнаты. Упав на него, я не смог бы схлопотать гусиное яйцо за ухом и, тем более, разукрасить подушку кровавыми пятнами. Я снова внимательно осмотрел постель. Не иначе, как какой-то подонок пытался раздробить мне череп тяжелым предметом, пока я спал. Догадка вызвала у меня приступ гнева, кровь в жилах дошла до точки кипения.

И, словно по заказу, я снова услышал раздражающее дребезжание, запомнившееся мне из кошмарного сна. Сжав голову, в которой неистово пульсировала кровь, я повернул её в сторону звонившего телефона, и перед моими глазами предстала картина ужасающего погрома. По комнате словно пронесся тропический ураган. Ящики шкафов и письменного стола валялись на полу, их содержимое было в беспорядке разбросано по ковру. В хаотическом нагромождении носильных вещей и письменных принадлежностей я заметил свою неразлучную Бетси с измазанной кровью рукояткой. Мерзавец разбил мне голову моим же собственным оружием!

Нагнувшись, я поднял её и внимательно осмотрел. Перегнул ствол и проверил обойму - один патрон был загнан в ствол, всего же недоставало трех. Только теперь я понял, что означает странный запах в квартире. Негодяй, пробравшийся в мой дом, упражнялся в стрельбе, пока я спал. Выстрелов я не слышал… Нет, пожалуй, всё же слышал, тем более что сам тоже стрелял - в высокого, худосочного типа, бежавшего по снегу. Внезапно у меня закружилась голова, и я с трудом удержался на ногах.

Как случилось, что я продолжал спать, хотя в моей спальне и гостиной трижды стреляли из сорок пятого? Могло ли подобное произойти наяву? Постепенно память стала возвращаться ко мне. Я вспомнил, что направлялся в ванную принять душ и что держал в руке рюмку коньяка.

Рюмку я оставил на подоконнике в гостиной, и она находилась там всё время, пока я нежился под струями теплой воды. Да, всё понятно, иного объяснения нет. Рюмка стояла на прежнем месте. Я понюхал её, но запаха не уловил. Тогда я попробовал на вкус оставшиеся в ней несколько капель. Горькие! Горькие и терпкие, как желчь! Проклятый выродок пробрался в мое обиталище по пожарной лестнице и подмешал в коньяк наркотик. Резвясь под душем, я громко пел, мой голос и шум воды заглушали посторонние звуки. Ещё до прихода домой я успел основательно нагрузиться и, находясь в сильном подпитии, не заметил в коньяке ничего подозрительного. Вот так. Меня провели, как дешевого фраера. Меня, Роки Стила. С крутым парнем обошлись как с последним сопляком. Будь они прокляты!

Я вышел из ванной, и сразу вновь пронзительно заверещал телефон. Я вздрогнул от неожиданности, и по моему телу - от ушей до колен - пробежали мурашки. Ноги отказывались меня держать.

С трудом добравшись до аппарата, я снял трубку с проклятой дребезжащей штуковины.

- Роки Стил! - прохрипел я в мембрану.

- О Боже, Роки! - послышался взволнованный голос Вики. - Где ты пропадаешь? Я пытаюсь дозвониться до тебя, наверное, уже десятый раз.

- Я всё время был здесь, детка. В постели и в сиротливом одиночестве. - Конечно, я мог сказать ей, что часть ночи провел под кроватью и был не совсем один в квартире, но я не знал точно, как долго я там находился и кто был незваным гостем. Поэтому некоторые детали я решил отпустить. Для Вики имело значение лишь то, что женщины со мной ночью не было.

- У тебя сегодня две встречи, Роки, в девять и в одиннадцать. С клиентами, которые платят. Что случилось, черт возьми, ты напился?

- Нет, детка, совсем не то, что ты думаешь. - Я прошелся взглядом по комнате в надежде отыскать пачку сигарет и не найдя её, спросил: - С кем ты назначила рандеву.

- Утром позвонил некий мистер Хэннинг. Мы договорились, что он заедет в одиннадцать. Затем в офисе появилась некая Марта Спунер - такая милашка! - в голосе Вики зазвучали нежные нотки. - Тебе она понравится. - Теперь её голос немного поскучнел, но это было естественно. - Эта девка вела себя так, будто ты регулярно валяешься с ней в постели.

Вики Бостон была моим личным секретарем с того памятного зимнего дня, когда пять лет назад впервые вошла в мою захламленную контору. Худенькая девчушка, приехавшая в большой город, чтобы поразить своим артистическим талантом искушенную бродвейскую публику. Нью-Йорк, однако, быстро остудил её пыл, и девушке пришлось думать о том, как заработать себе на пропитание, чтобы не умереть с голода. Она не имела представления о работе секретаря, но училась быстро. Сегодня у неё самой была лицензия на частный сыск, а в своей изящной сумочке Вики носила пистолет тридцать восьмого калибра. И готов поспорить на последний доллар, что мало кто из женщин мог превзойти её в искусстве джиу-джитсу и дзюдо. Я горжусь ею ещё и потому, что именно я был её учителем.

Я почесал голову свободной рукой - кем могла быть эта чертова дамочка? Я уже окончательно пришел в себя, и голова была у меня ясной, но из-за никудышной памяти на имена я никак не мог отыскать место этой особы в моей жизни. Скорее всего такого места не существовало вовсе. Марту Спунер я знал не больше, чем Марту Вашингтон. Так я и сказал Вики.

Ее голос стал чуточку мягче:

- Роки, я не замечала раньше, чтобы ты сознательно лгал мне. Поэтому я верю тому, что ты только что сказал. Но всё же постарайся не сойти с ума, когда увидишь эту красотку.

Твердо пообещав Вики, что этого не произойдет, я послал ей воздушный поцелуй и положил трубку.

Приводя в порядок свое жилище, я проверял по ходу дела наличие вещей. Ничего не пропало, но иначе и не могло быть, поскольку ничего ценного в доме у меня не было. Какого дьявола нужно было взломщику в моей квартире?

В моем кармане не завалялось ни цента, поэтому вряд ли сукин сын охотился за деньгами. В эти дни я не вел ни одного дела, так что вопрос о похищении вещественных доказательств также отпадал. Я попытался привести в порядок свои мысли, и постепенно картина начала проясняться. Чёрт побери! Сегодня утром я должен был встретиться с двумя клиентами, но вечером, когда я покидал контору, о них и слуху не было. Наверное, кто-то третий посчитал, что я уже занялся их делом, и решил изъять у меня нечто, что было ему позарез необходимо.

В голову мне пришла интересная мысль, и я поднял телефонную трубку. Возможно, я сам нарывался на неприятности, но я знал, что они всё равно навалятся на меня в самый неподходящий момент, если им не поставить должный заслон. Так приблизительно я размышлял, поглаживая гусиное яйцо у себя за ухом. Потом набрал номер.

- Управление полиции, сержант Мэхон, - ответил мне низкий мужской голос. Этот коп, похоже, жил возле телефона. Когда бы я ни звонил в управление, он всегда оказывался на месте. Возможно, его приковали к телефону цепью.

- Роки Стил, - коротко сказал я.

- Что из этого? - так же коротко отозвался Мэхон.

- Капитан Ричардс у себя?

Джонни Ричардс, начальник отдела по расследованию убийств нью-йоркской полиции, стоял первым в моем списке лучших людей Америки.

- А где же еще? Он тебе нужен?

- Да.

Послышалось несколько щелчков, и я услышал голос Джонни:

- Отдел по расследованию убийств. Капитан Ричардс.

- Привет, старый развратник, - насмешливо сказал я.

- А это ты. - Голос его звучал так, словно он обнаружил у себя в постели кобру, однако с его стороны это было чистым притворством. В Нью-Йорке Джонни был моим лучшим другом. - Что тебе надо?

- Сущие пустяки. Перечень тех, кого прикончили этой ночью или предыдущей. Их фамилии.

- Для чего?

- Исключительно для общего развития.

- Понятно.

Он вздохнул, и в наступившей тишине я почти физически ощущал, как он перелистывает страницы утренних донесений. Затем послышался его голос:

- Неопознанный бродяга на Боуэри-стрит. Труп обнаружили вчера в три пополудни. В десять вечера, тоже вчера, из Ист-Ривер вытащили утопленницу. Мэри Хэннинг. По предварительному заключению коронера - самоубийство. Её опознали по содержимому кошелька, а точку в опознании поставила её сестра Марта Сунер.

«Сунер», - мысленно повторил я, надеясь, что он не услышит, как внезапно заколотилось мое сердце.

- Сунер, - сказал я вслух. - Ты хочешь сказать «Спунер»?

- Да, правильно, так и написано в донесении. - Наверное, физиономия Джонни растянулась сейчас в довольную ухмылку. Он хотел знать, кто из покойников меня интересует, и ловко расставил силки. - Ну, а теперь скажи, - елейным голосом продолжал он, - чем вызван твой интерес к покойной? Её физическими данными или чем другим?

- Оставь остроты для тележурналистов, - раздраженно бросил я. Друг он мне или не друг, но я не обязан ему докладывать, каким именно делом занимаюсь в данный момент. Я не мог простить себе, что так бездарно раскрыл свои карты. Единственным смягчающим обстоятельством было то, что на меня ещё продолжал действовать коньяк с наркотиком. - А если не самоубийство, то какие могли быть мотивы?

- Ах, мотивы? Ну да, конечно. Был мотив ценой примерно в миллион баксов - личное состояние дамочки. И мы уже вычислили наиболее вероятного убийцу - её муженька. Он единственный, кто извлекает выгоду из её кончины.

- Коронер установил время смерти?

- Да. Вчера между четырьмя и пятью пополудни. Так объясни, в чём твой интерес?

- Все логично, - вслух размышлял я. - Все именно так и должно быть.

- Какого черта ты там бормочешь? Мне некогда отгадывать загадки. Говори, что у тебя на уме,

Я глубоко затянулся, чувствуя, как рассеивается туман в моей голове.

- Хэннинг звонил сегодня и записался на прием в одиннадцать утра. В моей конторе он не появился.

- И не появится. Он был слишком занят, пытаясь выскользнуть из сетей, которые мы для него расставили.

- А сестра - Марта Спунер - явилась после его звонка собственной персоной.

- И что она имела тебе сообщить?

- Не знаю. Я её не видел. Какой-то мерзавец подсыпал наркотик мне в коньяк и потом оглушил чем-то тяжелым в моей же собственной квартире.

Наступило молчание. Потом Джонни негромко сказал:

- Роки, я не верю, что её убил муж. Уж слишком просто и гладко у него получилось. Не верю я и в самоубийство. Не знаю, может быть, длительное общение с тобой действует на меня отрицательно, но сдается мне, что здесь всё значительно сложнее. Хотя в том, что её убили, я не сомневаюсь. У тебя есть какие-нибудь соображения?

Я выпустил изо рта гигантское облако голубого дыма и некоторое время наблюдал, как оно расползается по гостиной.

- Да, Джонни, - сказал я наконец, - одно соображение у меня есть. Только одно.

- Выкладывай.

- Неуверен, правда, что оно тебе понравится.

- Роки, не вздумай…

- Можешь не продолжать. Так делиться с тобой мыслями иди нет?

- Если я знаю тебя хотя бы вполовину так хорошо, как думаю, тебе незачем попусту тратить слова. Я сам расскажу о твоих намерениях. Ты собираешься отыскать человека, напоившего тебя коньяком с наркотиком. Ты полагаешь, что это сделал тот, кто убил жену Хэннинга.

И ты намерен прикончить его, будучи на сто процентов уверен, что это вполне законный поступок. Ну как, прав я или нет?

- Прав, кроме одной мелочи. Пока я не собираюсь вышибать из него душу, Джонни. Даже за то, что он испортил мой коньяк. Но наступит день окончательного расчета, и тогда родная мать не отличит его изуродованное мурло от недожаренного гамбургера.

- Не забывай, что ты говоришь по полицейскому телефону, Рок, - сказал Джонни. - Я разделяю твои чувства, но можешь спать спокойно - полиция отыщет убийцу, даже если это не её муженек. Мы найдем его быстро и без твоей помощи.

- Хорошо, Джонни, но я тоже включусь в поиски. Мне важно выяснить, есть ли связь между наркотиком в моем коньяке и смертью миссис Хэннинг, и если есть, тогда…

- Что тогда?

- Тогда полиции не потребуется разыскивать убийцу. Ты меня понял?

Некоторое время он молчал, потом сказал более спокойным тоном:

- Рок, ты мог бы заехать ко мне в управление?

- С целью?

- Мы задержали семь человек, подозреваемых в убийстве миссис Хэннинг. На всякий случай. Минут через двадцать мы их построим в полицейскую шеренгу. Успеешь подъехать?

- Лечу.

Он положил трубку, я поступил так же и заторопился в ванную - принять душ. После мытья я быстро оделся, сунув неразлучную Бетси в потайную кобуру под мышкой. Выйдя из дома, я добежал до гаража, где стояли мои триста лошадей под одним капотом. Это был серый «кадиллак», салон которого сверкает белоснежной обивкой. Каждый раз, заводя машину, я раздувался от гордости. Я пулей вылетел из ворот гаража и погнал машину к полицейскому управлению. Из-за непрекращающегося снегопада я добрался до него чуть позднее, чем обещал Джонни. Он ждал меня:

- Ты где застрял?

- Ты что и впрямь думаешь, будто я способен летать?

Не ответив, Джонни коротко бросил:

- Идем.

Вместе с ним я прошел в просторное помещение, где полиция проводила опознание преступников, и мы с комфортом устроились в мягких креслах. Сидя за перегородкой из тонированного стекла, мы ясно видели каждого стоящего в шеренге прохвоста, оставаясь невидимыми для них. Моррис, которому было известно, что на этом шоу я буду играть первую скрипку, был зол, как черт. Да, инспектор Моррис, фараон с куриными мозгами и политическими связями. На редкость тупой коп, но пару раз он спас мне жизнь, хотя и ненавидел меня лютой ненавистью. Вот так. Он построил в шеренгу семерых потенциальных преступников.

- Эй, вы, дерьмо вонючее, стройтесь! - промычал он.

Построение задержанных для опознания единственное, что удается Моррису. У него противный гнусавый голос, как у сифилитика, и манера говорить, не расчленяя предложение на отдельные слова. Но у него также феноменальная память, хотя он и не способен хоть сколько-нибудь соображать. Он вытащил из шеренги одного из подозреваемых:

- Энрико Салтини по кличке Громила. Другие клички Пакостник и Паскуда. Пять футов одиннадцать дюймов. Вес сто десять фунтов. Сорок один год. Шесть задержаний. Мелкое воровство, вооруженный грабеж, торговля наркотиками.

Он замолчал, и его лицо перекосила гримаса отвращения. В руке у Морриса не было бумажки. Информацию об Энрико Салтини он выдавал по памяти. По моим подсчетам, он держал в голове криминальное прошлое не менее половины отбывших свой срок бандитов Нью-Йорка.

Джонни негромко сказал:

- Года три назад мы прихватили эту птичку на наркоте и собирались выдать ему на всю катушку. Но адвокат начал истошно вопить, что обвинение сфабриковано полицией. На нас нажали, и пришлось посадить его на короткий срок по другой статье.

Я понимающе кивнул, а Моррис тем временем продолжал гнусавить:

- …хулиганство в общественном месте. Трижды отбывал наказание в виде лишения свободы: вооруженное ограбление - пять лет, сороковой год; торговля наркотиками - два года, пятидесятый; нарушение общественного порядка - один год, пятьдесят пятый. Возвращайся в строй! - Последние слова он произнес особенно омерзительным гнусавым тоном.

Моррис поочередно вытащил из шеренги и шестерых остальных проходимцев, повествуя об их преступных деяниях голосом сифилитика. По-моему, этот тупица с памятью компьютера наслаждался своей ролью. Когда последний головорез встал в строй, я ещё раз внимательно вгляделся в их лица. От Джонни не ускользнуло неуверенное выражение моего взгляда.

- Ну, Роки? - сказал он с требовательно-вопросительной интонацией.

- Пока ничего определенного, Джонни. Не торопи, дай немного поразмыслить. - Несколько минут я сосредоточенно смотрел на тонированное стекло, попыхивая сигаретой, а Джонни терпеливо ждал, когда я выдам свой вердикт.

Когда мое лицо прояснилось, Джонни спросил добрым отеческим голосом:

- Ну, так что же, Роки?

- Похоже, что Салтини.

- Нам надо знать наверняка.

- На сто процентов не гарантирую, - задумчиво сказал я, - но это он. Он подходит.

- Подходит к чему?

- Я слышал его голос - именно такой голос был у высокого, худосочного типа, за которым я гнался по снегу в своем кошмарном сне. - Я выплюнул окурок и закурил очередную «Лаки страйк». - Только теперь я понимаю, что это был не сон.

- Бред!

- Возможно, но всё же хотелось бы побеседовать с этим красавчиком. Дружески, полюбовно. - Усмехнувшись, я заговорщически прищурился.

- Не получится, Роки. Его адвокат поднимет такой крик о допросе с пристрастием, что услышат в Лос-Анджелесе. Во всяком случае, беседуй не здесь. Никому не советую связываться с дорогими адвокатами.

- У дешевого хулигана дорогие адвокаты? Ха, не смеши меня, Джонни.

- Ты так думаешь? - Порывшись в кармане пиджака, он извлек сложенный вчетверо лист бумаги и протянул мне. Сверху на документе была проставлена фамилия Салтини, а внизу пара подписей и едва успевшая просохнуть печать. - Распоряжение об освобождении из-под стражи. Нам вручили его за десять минут до твоего приезда. Придется отпустить проходимца.

Некоторое время я сидел молча, переваривая неожиданную новость.

- Джонни, можешь ты хоть на время забыть, что на тебе мундир полицейского? - спросил я.

- Все зависит от обстоятельств. - Он усмехнулся, тоже прищурившись.

- Меня это устроит. Теперь послушай, что я намерен предпринять. - Я сделал несколько затяжек и приступил к изложению своего плана. - Посади Салтини на скамью в коридорчике напротив двери в твой кабинет. Скажи ему, что получил распоряжение о его освобождении. Можешь сказать что угодно, например, что кошка его бабушки разрешилась шестью котятами; главное, чтобы он сидел там и никуда не уходил. Мы же будем в твоем кабинете буквально в паре футах от него. Затеем шумную ссору, я буду кричать, что спрятал «это» у себя в квартире, где ни ты, вонючий фараон, ни шпана, работающая на пахана, никогда ничего не найдут. Ясно?

- О каком «это» ты говоришь и кто «пахан»?

- Я знаю о нем не больше, чем свинья о пасхе, но можешь не сомневаться, они лихорадочно ищут какую-то вещь. Недаром в моем доме всё вверх дном перевернули. Вполне возможно, что Салтини снова заявится ко мне, и, если это случится, я подготовлю ему достойный прием. Только так я смогу побеседовать с ним тет-а-тет, раз уж ты не можешь передать его мне законным путем. Ну как, по рукам?

Вытащив из пачки сигарету с фильтром, он закурил и некоторое время задумчиво смотрел на меня.

- Что ты собираешься с ним сделать?

- Вопроса умнее тебе в голову не пришло? - я затянулся и тоже уставился на него. Потом продолжил: - если он окажется тем негодяем, который деформировал мне голову, я потолкую с ним. У меня разработаны специальные приемы для разговоров с подобными тварями. Буду беседовать с ним, пока он не запоет. Если он окажется уступчивым и послушным и выдаст на блюдечке нужную мне информацию, дело может закончиться разбитым носом - его, естественно, не моим. В общем, всё зависит от него самого.

- Роки, я знаю, у тебя сила гориллы и темперамент дикой кошки, когда какой-нибудь недоумок бросает вызов твоему самолюбию. Возможно, я совершаю ошибку, поддаваясь на твои уговоры, но обещай, что, проснувшись завтра поутру, я не обнаружу ещё один труп у себя на руках, вернее, на территории, которую контролирует мой отдел.

- Обещаю, папочка, - широко ухмыльнулся я, чувствуя, как нестерпимо чешутся руки в предвкушении скорой расправы с обидчиком.

Потом мы прошли в кабинет Джонни, и он сразу нажал клавишу селектора.

- Пусть Галлахер приведет Салтини ко мне в приемную, - приказал он кому-то, - усадит на скамью напротив двери и позвонит мне, когда всё будет готово. - Сняв палец с селектора, он кивнул мне. Подготовка к шоу с двумя действующими лицами и одним зрителем началась.

Мы успели выкурить по три сигареты, прежде чем на столе у Джонни зазвучал зуммер.

- Готово, - шепнул он мне, и мы вступили в жаркую перепалку, словно Давид и Голиаф.

- Послушай, ты, тупица безмозглая! - яростно закричал я. - Да будь ты хоть тысячу раз фараоном, никто не дал тебе права разговаривать со мной подобным образом. Я знаю, что можно, а что нельзя. Никто не собирается переступать закон, только кретин этого не понимает!

Я настолько вошел в роль, что Джонни решил, что я на самом деле считаю его кретином. Мне пришлось подмигнуть ему, чтобы он понял, что с моей стороны это всего лишь игра, и не затаил на меня обиду.

- А теперь послушай ты, умник! - зарычал Джонни громко и злобно, как умел только он. - То, что ты спрятал - собственность полицейского департамента. Это вещественное доказательство, и ты не имел никакого права забирать его. Или ты немедленно вернешь все, что взял, или лишишься лицензии. Я не шучу.

- Тебе не терпится узнать, где мой тайник? - Я придал своему голосу издевательскую интонацию. - Но ведь твои ищейки обшарили мою квартиру с микроскопом и ничего не нашли. - На самом деле фараоны меня ещё не навещали, но Салтини об этом не знал. - Пусть ищут и дальше. Добровольно никакой информации они у меня не получат.

- Даю тебе последний шанс, Стил. - Его голос звучал на удивление правдоподобно. Ему бы артистом быть и выступать в компании со звездами Голливуда. - Говори, где тайник, пока я не натравил на тебя всех копов Нью-Йорка.

- Отлично. Раз уж ты хочешь знать, я скажу - он у меня в квартире. Какие-то подонки уже обшарили её и вытащили пустышку. То же было и снова будет с твоими остолопами! - Я поднялся с места и, с грохотом отодвинув в сторону мешавший мне стул, выскочил из кабинета Джонни. Мое лицо было искажено бешенством, но внутренне я ликовал. Краем глаза я заметил алчное выражение на физиономии гангстера. Он не только клюнул на наживку, но заглотнул крючок, поплавок и леску.

Я сел в «кэдди» и поехал к себе в контору. Салтини ещё некоторое время побудет в управлении - освобождение из-под стражи связано с выполнением ряда формальностей. У меня было достаточно времени подготовиться к его визиту. На этот раз бандита ожидал воистину королевский прием.

II

Когда я вошел в свою контору, Вики сидела на краешке стола, нервно постукивая по полу пятками своих длинных ног. Я присвистнул, и мой взгляд заскользил по выпуклостям и вогнутостям её фигуры.

- Немедленно прекрати свистеть, Роки Стил. Одного твоего вида достаточно, чтобы у честной девушки мурашки по спине забегали. Где ты пропадал?

- Тут и там. Всюду, где можно нарваться на неприятности.

- Для этого не надо далеко ходить. Их можно огрести сколько угодно и здесь, не сходя с места. О, Роки! - внезапно нежно проворковала она. - Почему ты не ведешь себя как нормальный человек?

- Потому что я ненормальный, - ухмыльнулся я. - Чокнутый. Разве ты не замечала?

- Возможно, ты прав, - задумчиво произнесла она.

- Конечно, я всегда прав, детка, - сказал я и продолжил серьезным тоном: - Мне должны позвонить. Не торопись снимать трубку, слышишь? Выжди минуту-другую. - Она кивнула, и я прошел мимо неё в свой кабинет, запечатлев по пути легкий поцелуй на её лбу.

Телефон зазвонил спустя десять минут. Я слышал его сигналы на столе у Вики, но мы оба выдерживали характер. Потом она сняла трубку и заговорила - громко и нелюбезно. Я же убивал время, тасуя колоду засаленных карт, хранившуюся в ящике моего стола. Потом послышался её озорной голос:

- Ну как, шеф, можно соединять?

- Да, кто звонит?

- Говорит - Маурелли.

- Ясно. Сейчас я с ним побеседую.

Она подключила к линии мой аппарат. Я не ошибся - звонил тот высокий, худосочный парень - гангстер из моего кошмарного сна.

- Мистер Стил?

- Что надо?

- Меня зовут Энрико Маурелли, и я…

Я не дал ему договорить:

- Я знаю это, приятель, но у меня мало времени. Говори, что тебе нужно, и дай мне заняться делом.

- У меня тоже дело, - процедил он сквозь зубы. Судя по его тону, он был взбешен моим невежливым обращением.

- Ладно, если твое дело меня заинтересует, я им займусь. Что у тебя за проблема?

- Сначала я хотел бы заехать и решить вопрос о гонораре, если вы согласитесь этой проблемой заняться. Когда удобно к вам заглянуть?

- Какое время тебя устроит? - спросил я, подмигивая Вики, которая просунула голову в дверь.

- Сейчас я на заседании, - солгал он, - но через час смогу приехать. Вы сможете меня подождать?

Он думал обдурить меня, как дешевого фраера, но в подобных играх я не зеленый новичок. Я занимаюсь ими с тех пор, как вернулся с войны с желтозадыми на Тихом океане.

- Так вы подождете меня? - обеспокоенно повторил он.

- Минутку. - Я сделал вид, что никак не могу решить. - Пожалуй, я смогу подождать. У меня назначено деловое свидание с одним жлобом на Лонг-Айленде через полчаса, но он подождет. Сейчас я ему позвоню…

- О нет, мистер Стил, - перебил он меня, - в конце концов, я могу увидеться с вами и утром. В принципе, дело не такое уж срочное. - Я услышал, как он с облегчением вздохнул. Это лишний раз доказало, насколько туп был звонивший мне громила. Сначала плакался, что его дело не терпит отлагательства, теперь же готов ждать до утра. Он выдал себя с потрохами.

- Как пожелаешь, - согласился я, предвкушая, с каким наслаждением выбью этой твари все зубы до единого. - Жду тебя завтра в девять утра.

- Буду ровно в девять, - обещал он и положил трубку.

«Придурок, - подумал я, - кого ты хочешь обмануть?» Я тоже положил трубку и обернулся к Вики.

- Все в норме, дорогая, - ласково улыбнулся я ей, - вопросов можно не задавать.

- Роки Стил, мне знакомо выражение твоего лица. Оно не предвещает ничего хорошего.

- Какие правильные мысли рождаются в твоей головке! - придав голосу восторженную интонацию, воскликнул я. - Ну, а если тебя действительно интересуют мои дела, могу сказать, что через полчаса я вышибу дух из этого бандита. - Я рассказал ей все, что со мной произошло за последние часы, закончив словами: - Выходит, это не был кошмарный сон. Фактически я даже не спал, а был одурманен и не мог трезво соображать. Все было реальным - и бег по снегу, и стрельба, и убитая в моей квартире женщина. Кстати, кто она и куда делось её тело? Что ж, я посчитаюсь с сукиным сыном, разбившим мне голову и залившим постель моей кровью. - Поднявшись с места, я надел пальто и на прощание ещё раз чмокнул Вики. - До свидания, детка, выше голову!

Я вышел, провожаемый тревожным взглядом Вики.

III

Было около трех, когда я припарковал «кэдди» перед входом в свой многоквартирный дом. Старый Том, бессменный швейцар с того дня, когда в замочную скважину только что выстроенного дома был вставлен первый ключ, приветствовал меня улыбкой.

- Ко мне никто не заходил, Том?

- Нет, мистер Стил. Сегодня - никто.

Он приложил руку к козырьку и отвернулся, а я проследовал в вестибюль. У конторки дежурного я повторил вопрос. Нет, посетителей у меня не было. Отлично. Просто великолепно. Выходит, ублюдок проскользнул в дом через черный ход. Я вызвал лифт, поднялся на десятый этаж и быстро зашагал по коридору. Бесшумно открыл дверь и, держа перед собой Бетси, перешагнул порог. Видели бы вы, как у него отвалилась нижняя челюсть! Он был уверен, что я далеко, на Лонг-Айленде. Я рассмеялся коротким металлическим смехом, от которого его позвоночник должен был завибрировать мелкой дрожью. Мне подумалось, что сейчас он наложит в штаны.

- Сюрприз? - сказал я и снова хохотнул.

Его рука метнулась за пушкой, но щелчок предохранителя сорок пятого звучит в закрытом помещении достаточно серьезно и способен убедить любого не совершать опрометчивых поступков. Рука бандита повисла в воздухе, а на бледном одутловатом лице появилась кривая ухмылка.

- Похоже, я ошибся квартирой, мистер, - сказал он. Голос был тот же, что и в кошмарном сне. Да, это был мой мальчик.

- Да, ублюдок, ошибся, - согласился я.

Я помахал Бетси, приглашая его занять кресло. Присев на край стола, я свесил вниз одну ногу. Потом достал сигарету и закурил.

- Кто тебя послал и зачем? - вежливо осведомился я.

Непрошеный гость оказался плохим собеседником - он не произнес ни слова.

- Знаешь, - продолжал я, - прошлой ночью мне приснился сон. Я видел худосочного фраера, очень похожего на тебя. - Я глубоко затянулся, безмятежно болтая ногой.

Когда табачный дым выходил из моего носа, бандит внезапно метнулся вперед, пытаясь ухватить меня за ногу. Этим испытанным приемом я неоднократно пользовался в своей практике частного сыщика. Усмехнувшись, я быстро отдернул ногу, а другой, в ботинке сорок пятого размера, словно чугунной бабой для забивания свай вмазал ему в мерзкую физиономию. Я услышал, как захрустели кости, и он рухнул на пол. Когда он приподнял голову, его мурло было именно таким, каким я обещал его сделать Джонни Ричардсу - плохо прожаренным гамбургером. Липкие красно-коричневые сгустки покрывали его светлый костюм, а на кремовой сорочке мелкие пятна крови образовали узор в горошек. Два выбитых зуба валялись на полу. Он осторожно провел ладонью по Разбитым губам, и я заметил подозрительную выпуклость под его левой подмышкой. Я быстро подался вперед и через секунду держал в руке немецкий люгер. Мне хорошо знакомы подобные игрушки, я видел сотни таких на Тихоокеанском театре военных действий, когда мы решали наши маленькие споры с япошками.

Я опустил люгер в карман пальто и устрашающе прорычал:

- Вставай, Салтини!

- Меня зовут Маурелли, - прошамкал он, вытирая рукавом разбитую физиономию.

- Расскажи об этом кому-нибудь другому. Быстро на ноги! - Для убедительности я с силой ткнул его в бок дулом сорок пятого, сломав, наверное, парочку ребер.

Он поспешил сесть в кресло.

- Один раз, сволочь, тебе удалось провести меня, - я плюнул ему в лицо, - когда ты подмешал мне наркоту. Второй раз, когда разбил мне голову моей неразлучной Бетси. Ну а три раза издеваться надо мной не удавалось никому.

Я выплюнул окурок, посмотрел на ублюдка долгим суровым взглядом и, размахнувшись, ударил его по зубам ребром ладони. Удар был настолько сильным и неожиданным, что парень едва не вылетел из кресла. На секунду мне показалось, что он предпримет новую попытку броситься на меня, но я помог ему выкинуть подобные мысли из головы, в очередной раз щелкнув предохранителем.

- Кончай цирк, ищейка проклятая! - злобно пробормотал он.

Бандит нисколько не был испуган.

- Не думай, что подохнешь быстро и безболезненно, - заверил его я. - Этого не случится.

- Ты прав, падла, этого не случится, - прошепелявил он.

Я не сразу понял, что он имел в виду. Смысл его слов дошел до меня лишь через пару секунд, когда на меня, едва не проломив мне голову, рухнул один из небоскребов Манхэттена. Я услышал громкий хлопок и начал проваливаться всё ниже и ниже, но на этот раз не в глубокий снег, а туда, где маячили гигантские глыбы льда. Я продолжал свой стремительный полет, пока мой живот не соприкоснулся с ледяной глыбой и я не согнулся пополам от нестерпимой боли. Вскоре льдина растаяла, и я полетел дальше, всё время натыкаясь на что-то твердое и каждый раз мучительно корчась от боли.

Наконец мне удалось зацепиться за край льдины, и я поплыл в нестерпимо холодной темно-синей воде.

Когда я очнулся, какой-то сукин сын лил воду мне на лицо, отчего я едва не захлебнулся. На щеку мне упал обжигающий холодом белый кубик. Мерзавец выгреб из холодильника весь мой запас льда, чтобы скорее привести меня в чувство. Я начал фыркать, выкрикивая проклятья, и в результате заработал сильнейшую зуботычину. Я уже почти принял сидячее положение, но удар этого ублюдка заставил меня снова растянуться на спине. Боже, какую боль я испытывал! Болело всё - каждая косточка моего тела. До живота невозможно было дотронуться. Казалось, в него, как в барабан, всю ночь бил копытом мул. Во рту стоял солоноватый вкус крови, её тонкие струйки стекали по уголкам рта. Я прикоснулся к месту на голове, где боль была нестерпимой, и рука сразу стала липкой.

- Очнулся, падла? - пролаял худосочный подонок. - Где она?

- Что? - спросил я. В голове у меня стоял туман, и я начисто забыл, что предположительно должен знать, о чём идет речь.

- Книжка, будь ты проклят, ищейка! - прошипел он и вновь с размаху двинул мне ладонью по зубам. Лишь закалка, полученная на ринге, позволила мне сохранить самообладание.

Вряд ли им известно, что я быстро восстанавливаю силы и что скоро им придется дорого заплатить за издевательства. Я глянул на второго бандита. Это был невысокий, тщедушный гаденыш с прыщавым лицом. Гангстер из кошмарного сна сидел в кресле, поглядывая на меня с гнусной ухмылкой. Причина для хорошего настроения у него имелась - в кулаке он сжимал мою верную Бетси.

- Тебя спрашивают, падла, где она? - повторил он вопрос.

- Капитан Ричардс уговорил меня отдать книжку ему, - соврал я, и низкорослый острым носком ботинка с силой пнул меня в бок. Я с громким стоном откатился в сторону и застыл на полу.

- Хватит! - Я посмотрел на него с мольбой в глазах. - Ради Бога, перестань! - Прижав руку к животу, я сделал попытку подняться, но тут же бессильно опустился на пол. - Я покажу, где книжка, только помогите мне встать.

- Спайк, помоги джентльмену, - иронически произнес худосочный, направляя дуло Бетси в центр моего живота.

Встав между мной и своим напарником, Спайк подхватил меня под руки. Я уже говорил, что не жалуюсь на свои габариты. Недаром Джонни частенько называет меня гориллой, да и силой я вряд ли очень ей уступаю. Пока слабосильный Спайк ставил меня на ноги, мои сто девяносто фунтов висели на нем неимоверно тяжелым грузом. Только этого я и ждал. Выпрямившись, словно во мне сработала стальная пружина, я отшвырнул недомерка прямо в объятия худосочного, сбив ему прицел. Порция горячего свинца просвистела в полудюйме от моей щеки. Потом Спайк скатился на пол, и его напарник уже был готов покончить со мной. Но не успел. Выхватив люгер из кармана пальто, я выстрелил первым. Вопрос жизни и смерти часто решается в долю секунды. На его лице появилось неподдельное изумление, а глаза начали быстро стекленеть.

- Ты, сука… - задыхаясь, произнес он, глядя на два небольших темно-синих пулевых отверстия с красными ободочками: одно - в животе, другое - на левой стороне груди. Это были последние слова, произнесенные гангстером Энрико Салтини, потому что минуту спустя с кресла сполз уже стопроцентный покойник.

Бандит по кличке Спайк тем временем полностью пришел в себя. Держа в руке нож длиной не менее шести дюймов, он шагнул в мою сторону. Я рассмеялся ему в лицо:

- Подойди, малыш, - ласково поманил его я, опуская люгер в карман пальто. - Подойди и получи что положено.

Он описал несколько кругов, бросая на меня настороженные взгляды. Я продолжал захлебываться от смеха. Потом сделал вид, что оступился, и он, решив воспользоваться моментом, бросился на меня.

Я быстро отпрянул в сторону, перехватил его руку, сжал её, как стальными наручниками, и, постепенно увеличивая давление, начал медленно-медленно поворачивать нож. Вскоре лезвие уже касалось пальцев бандита. Когда нож стал резать его по живому, он завопил, словно девственница, которую насилуют. Но я продолжал давить на рукоятку ножа, сотрясаясь от дикого хохота. Не знаю, наверное, в ту минуту мною владело маниакальное желание убивать. Я думал лишь о том, как бы разрезать подонка на мелкие кусочки. Я давил и давил, пока Спайк внезапно не обмяк и, закатив глаза, не рухнул на пол, составив компанию трем отделенным от его кисти пальцам.

Достав из ящика стола бинт, я обмотал им обрубки. Они больше не пачкали мой дорогой новый ковер. Потом, вытряхнув из пачки сигарету, я закурил. Главное было позади, и сейчас меня била легкая нервная дрожь. Пройдя в ванную, я вымыл руки и лицо. Рукоятку люгера, на которой оставались мои отпечатки, я тщательно обтер полотенцем, потом отнес револьвер в гостиную. Там, вытащив из-под бинта указательный палец Спайка, я прижал его к спусковому крючку, а большим пальцем его обмякшей руки оставил отметину на левой стороне рукоятки. Я не забыл и про два других пальца, также приложив их к рукоятке револьвера. Оставив люгер на полу, я поместил отрезанные пальцы рядом с ним. Мне подумалось, что весьма удачно, хотя и не совсем аппетитно замаскировал свои действия.

Я поднял Бетси, валявшуюся на полу возле трупа Салтини. Я полагал, что его низкорослого подельника с отрезанными пальцами можно некоторое время не опасаться, однако стоило мне отвернуться, как он немедленно подал признаки жизни. Мало того, он начал шевелиться и даже ухитрился принять сидячее положение. Когда он увидел на полу свою отчлененную плоть, мне показалось, что он снова отключится, но нет, он не потерял сознания. Направив Бетси в живот подонку, я посмотрел на труп Салтини и вспомнил, что обещал Джонни больше не подбрасывать покойников полицейскому департаменту. Это меня изрядно расстроило, и я стал вымещать злобу на Спайке.

- Вставай, падаль, - что было сил заорал я. - и усаживайся вот сюда. - Я ткнул сорок пятым в сторону кресла, с которого свалился Салтини, но он, увидев забрызганное кровью сиденье, в ужасе попятился, я говорил уже, что сорок пятый обладает замечательной способностью убеждать, и вскоре Спайк послушно опустился в кресло. Лицо бандита было землисто-серым.

Я снова присел на край стола, внимательно поглядывая на Спайка. Сняв телефонную трубку, я набрал номер полицейского управления. Как всегда, ответил Мэхон которого я попросил соединить меня с капитаном Ричардсом.

- Джонни, - пробормотал я с немалой долей смущения, когда в аппарате послышался его голос.

Виноватый тон не ускользнул от его внимания.

- Роки, ты снова…

- Приезжай, Джонни, я дома, - перебил я его. - Приезжай как можно скорее.

Я услышал, как он в ярости швырнул трубку. Я знал, что уже через минуту, включив сирену и проблесковый маячок полицейской машины, он будет мчаться через деловую часть города. Он прибудет в рекордно короткий срок, и наш разговор будет нелицеприятным.

Сигарета, которую я курил, была измазана кровью. Я не знал, чья это кровь - моя или одного из бандитов, но у горелой крови отвратительный вкус. Выплюнув сигарету, я закурил новую и приготовился ждать. Я доканчивал третью «Лаки», когда под окнами послышался пронзительный скрип тормозов.

Все это время Спайк - его настоящее имя я выяснить не удосужился, - как завороженная змеей птичка, смотрел в черный глазок моей неразлучной Бетси. Оба - и он, и я - хранили гробовое молчание. Услышав звук приближающихся шагов, я поднялся. Стремительно, словно выпущенное из пушки ядро, в помещение ворвался Джонни. Увидев, лежащий на полу револьвер и отрезанные пальцы, он остановился как вкопанный.

- Боже милостивый, Рок! - взорвался он. - Неужели нельзя обойтись без садистских штучек?

Он ещё не видел трупа Салтини за большим креслом. Поэтому, ткнув сорок пятым в сторону мертвого гангстера, я коротко бросил:

- Взгляни!

Лицо Джонни позеленело от негодования.

- Боже милостивый! - повторил он.

- у меня не было выхода, - сказал я в свое оправдание. - Эти выродки подстерегали меня в моем же доме. - Я потер свой наполовину заплывший глаз и только тогда он заметил, что мое лицо и сорочка залиты кровью. - Со мной они не церемонились, Джонни.

Внимательно глянув на тело Салтини и не обнаружив признаков жизни, Джонни разорвал на его груди рубаху, обнажив два пулевых отверстия. Их малый диаметр говорил о том, что мой сорок пятый не имел к ним отношения. Я заметил недоумение на лице своего друга и, подойдя ближе, прошептал:

- Я застрелил Салтини из его собственной пушки. Помедли я долю секунды, и ты рыдал бы сейчас над моим бездыханным телом. Но я оказался удачливей. На револьвере нет моих отпечатков - там пальчики его дружка. - Потом, ухмыльнувшись во весь рот, я громко сказал:

- Его застрелил Спайк.

Смысл моих слов не сразу дошел до Джонни, но когда они проникли достаточно глубоко в его черепную коробку, он посмотрел на сидящего в кресле недомерка и прорычал:

- Кто тебя послал, Маурелли?

Итак, настоящим Маурелли был Спайк. Правильно, всё вставало на свои места.

- Повтори вопрос, капитан, - с гадкой улыбочкой сказал тщедушный бандит. - У меня проблемы со слухом.

Капитан повторил вопрос - кулаком в ухмыляющееся мурло подонка. Он быстро учился у меня.

- Как некрасиво, как некрасиво, капитан! - с притворной укоризной сказал я. - Какой темперамент! Не забывай, что ты представляешь закон.

Лицо Спайка-Маурелли залила кровь. Габариты капитана Джона Ричардса под стать моим, и удар его кулака мог вывести из строя бычка-трехлетку. Я передал ему сорок пятый и, подойдя к Спайку, встал рядом с ним. В глазах бандита мелькнул страх.

- Стоит ли разбивать костяшки пальцев о его собачью морду? - сказал я. - Поучись у виртуоза, как достичь цели без риска повредить руку.

Я взмахнул левой и, когда Спайк-Маурелли, защищая лицо, поднес к нему обе руки, резко ткнул правую в его мягкий живот. Моя рука чуть не по локоть погрузилась в его тело. Послышался хлопок вырвавшегося из его утробы воздуха, и, рухнув на пол, он скорчился возле наших ног. И его, проклятого громилу, пытавшегося отправить меня на тот свет, начало рвать на дорогой новый ковер!

- Что ты у меня искал? - спросил я, когда он перестал извиваться от боли. Мой голос звучал негромко и сдержанно, но он понимал, что шутить с ним не собираются.

- Кни… книжку, - с трудом переводя дыхание, простонал он.

- Какую?

- Не знаю, - еле слышно пробормотал он, держась за живот так, словно спрятал в нем миллион баксов. - Честно!

- Такие, как ты, слово «честно» не говорят, - вмешался Джонни. - Что это за книжка?

- Честно, капитан. Я не…

Острый носок моего ботинка чуть не разорвал ему селезенку.

- Книжка с адресами и фамилиями, - замычал он, пытаясь набрать в легкие немного воздуха.

- С какими адресами? - заорал Джонни, угрожающе приподнимая свою гигантскую ногу.

Спайк отпрянул назад со смешанным выражением боли и ужаса на лице.

- Нет, нет, капитан, - заюлил он, я скажу все, что знаю.

- Вот так-то лучше, - смягчился Джонни. - Чьи там адреса?

- Адреса, где Салтини… хранил… наркоту. Фамилии… клиентов.

- Боже милостивый! - разочарованно пробормотал Джонни. - А Салтини теперь уже никому не скажет ни слова!

- Забудь о нем, Джонни, - успокоил я его. - Салтини не мог быть боссом - на это у него не хватало мозгов. Есть люди, стоящие выше. Намного выше. Вот они и заправляют организацией.

- Ясное дело, - согласился он. - Но кто они?

- Это мне пока неизвестно, - ответил я. - Но я выясню. И когда их вытащат на свет Божий…

Джонни предостерегающе поднял палец:

- Нет, Рок, трупов больше не будет. Мы тратим время, стараясь выяснить, кого ты ухлопал в очередной раз, а на поиски настоящих преступников его у нас не остается. А сегодня ты лишил полицию важнейшего свидетеля.

Он набрал номер управления.

- Пригласи Морриса - сказал он в трубку. Его лицо было хмурым.

Прошло полминуты, и до меня донесся гнусавый голос:

- Стил, вы сказали? Эта горилла, которой морг платит за каждый труп? И вы верите, что не он сам его прикончил?

- Занимайся своим делом, Моррис, - раздраженно бросил Джонни. - Свяжись с коронером и подъезжайте вместе. - Он прекратил разговор, прежде чем Моррис успел что-то ответить.

Потом он вытряхнул из пачки две сигареты с фильтром и протянул одну мне. Я взял её, хотя предпочел бы «Лаки».

- Роки, - прошептал он мне в ухо, - Моррис охотится за твоим скальпом, и боюсь, номер с отпечатками пальцев у тебя не пройдет. Ну, а меня мучает совесть, ведь я участвую в подлоге.

- Номер пройдет, Джонни, - заверил я его. Я говорил еле слышным шепотом, чтобы Спайк-Маурелли не мог разобрать слова. - А совесть тебя пусть не мучает - негодяй получил по справедливости. Все будет в лучшем виде, увидишь сам.

- Надеюсь, не то мне придется искать другую работу. - Он глянул на часы. - У меня дела, Рок. Как только здесь появятся мои парни, я отчаливаю.

- Не возражаешь, если я отвалю прямо сейчас? спросил я. - Хочу кое-что проверить по горячим следам, пока твои парни будут возиться в моей хате?

- Что за горячие следы? - подозрительно спросил он.

- Трупов не будет, Джонни, обещаю. Так я удалюсь?

- Куда?

- Помнишь голубого Бенни?

Он кивнул. Бенни был педерастом высшей пробы. В Гринич-Виллидж он владел кабаком, постоянными посетителями которого были такие же извращенцы, как он сам. Но для меня Бенни был источником бесценной информации о преступном сброде Нью-Йорка.

- Так я пойду?

- Особых возражений у меня нет, - с сомнением глядя на меня, сказал он, - но ради Христа…

- …без трупов, - с широкой ухмылкой закончил я за него.

Сунув Бетси под левую руку, я уже закрывал за собой дверь, когда послышался отдаленный вой полицейской сирены. Моррис с командой спешил на место преступления. Мы столкнулись бы лоб в лоб, вздумай я бежать к своим трем сотням лошадей. Поэтому, нырнув в цокольный этаж, я выскочил на улицу через черный ход. Мне повезло - такси я поймал практически сразу.

- Знаешь кабак голубого Бенни? - спросил я водителя.

Тот оказался каким-то раком-отшельником, оторванным от жизни. Он не знал, где находится кабак голубого Бенни. Больше того, он никогда не слышал о нем самом.

Выслушав мои объяснения, он с ходу рванул по грязной снеговой кашице.

Было уже заполночь, когда мы подъехали к заведению Бенни. Из открытых дверей вывалилась компания подвыпивших голубых - у четверых были ярко накрашены губы и нарумянены щеки. Они шли, тесно прижимаясь к своим активным партнерам.

Выпучив глаза, шофер недоуменно посмотрел на меня:

- Эй, мистер, ты тоже…

- Упаси Господь! - коротко ответил я, протягивая ему пятидолларовую бумажку.

На обычном месте возле входа Бенни не было. Обнаружил я его в одной из задних кабинок, где он сидел в окружении дюжины пустых бокалов. Этот толстый маленький гомик обладал способностью влить в себя больше спиртного, чем кто-либо из моих знакомых, включая меня самого.

- Чемп, - заплетающимся языком прошелестел Бенни, опрокидывая себе в глотку содержимое недопитого бокала. - Ты приехал в такую даль, чтобы взглянуть на маленького Бенни? - Он ухмыльнулся и слегка наклонил голову, как делает, услышав непонятный звук, кокер-спаниель.

- Конечно, Бенни. Как дела?

- Отлично, Чемп, отл… И-ик? Извини. - Налив в бокал очередную порцию прозрачной желтой жидкости, он продолжил: - Почему ты бросил ринг, Чемп?

При каждой встрече он напоминал мне о тех трех годах, которые я провел за канатами, где любой молокосос мог безнаказанно двинуть мне по физиономии. Именно благодаря этому обстоятельству на моем лице наблюдаются сегодня некоторые выпуклости там, где природой им не предназначено быть, а мой нос слегка свернут набок.

- Забудь о боксе, Бенни, - сказал я, - мне и без него достаточно часто перепадает.

- Часто перепадает, - повторил он, нахмурив брови. - Боже мой, легавый, но ведь ты себя в обиду не даешь. Что ж, это хорошо, мужчины всегда должны быть в форме. - Он снова потянулся за бокалом, с трудом подавив приступ икоты. Через минуту Бенни разразился пьяным смехом: - Нет, ты убиваешь меня, Чемп! - Он хохотал, повизгивая и стирая со щек катившиеся градом слёзы. - Чтоб мне подохнуть от сифилиса, если это не так! - Он хотел хлопнуть себя по ляжке, промазал и оказался под столом.

Я поднял его за плечи и вновь водрузил на стул. Бокал выскользнул из его рук и разбился, он неистово вопил требуя очередную порцию горячительного.

- Бенни, - поспешно сказал я, - ты случайно не знаешь громилу по фамилии Салтини?

Бенни стремительно выпрямился, словно под зад ему сунули раскаленную кочергу.

- Почему он тебя интересует? - Мой собеседник на мгновение протрезвел.

- Я только что пристрелил его.

- Он подох?

- Окончательно и бесповоротно.

- Тогда, легавый, срочно ищи нору поглубже и залезай в нее. Но всё равно кореша Салтини отыщут тебя даже если им придется перекопать половину Нью-Йорка. - Ему принесли очередной бокал, и он принялся задумчиво вертеть его в пальцах. После недолгого молчания Бенни сказал: - Ты ещё слишком молод, слишком красив, чтобы умереть, Чемп. Я надеюсь, что когда-нибудь мы с тобой…

- Повремени с нежными чувствами, Бенни. Лучше подумай, кто может рассказать мне об убитом подробней.

Когда он справился с очередным приступом смеха - что заставило его рассмеяться на этот раз, так и осталось для меня загадкой, - мы перешли к делу.

- Роки, - сказал он настолько тихо, что мне пришлось придвинуться к нему вплотную, чтобы разобрать слова, - я помогу тебе, но, если ты распустишь язык, нам с тобой не поможет уже никакая нора. Что ты хочешь знать?

- Чем он промышлял?

- Героином. Морфием. Прочей наркотой. Получал большими партиями из Чикаго.

- Это мне и без тебя известно. Я хочу знать, на кого он пахал.

- Говорят, он вкалывает, вернее, вкалывал на «Звездный свет», был там почтовым голубем. Там заправляет один жлоб по имени Тоби Хэннинг. В его заведении уйма шикарных девок, если тебе нравятся шлюхи. Он с отвращением сплюнул. - А ещё там можно залиться спиртным, нюхнуть, курнуть или уколоться.

- Кто стоит за Хэннингом?

Держа на подносе бокал с виски, подошел официант. Взяв бокал, Бенни снова начал вертеть его в руке. Отхлебнув, он опустил в бокал палец и принялся шевелить им кубики льда.

- В этом у меня нет полной уверенности, - подняв на меня глаза, медленно произнес он. - У меня длинные уши и короткий язык. - Он ухмыльнулся. - Без этого в моем деле не выжить. Ты лучше навести Чун Ло, он тебя просветит. - Он посмотрел на меня через прозрачную желтоватую жидкость. - Ты такой красивый парень, - вздохнул он. - Как жаль, что ты не наш! - Он снова отхлебнул и быстро-быстро заморгал. - В общем, я слышал, что босс у них Кэллоувей. - Он потряс головой, пытаясь прояснить свои затуманенные алкоголем мозги, но это плохо помогало. Его язык стал заплетаться ещё сильнее. - Он… и-ик… реформатор… и-ик… Его имя… Никак не могу вспомнить… Кажется, Ричард. Да, Ричард Кэллоувей. С ним приключилась забавная история. - Бенни вновь закричал, призывая официанта. Когда тот поставил перед ним новый бокал, он высосал половину содержимого и только потом продолжил: - Раньше он жил в Чикаго и сам сидел на игле. Правда, было это много лет назад, сколько - не знаю. Может, десять, а может, и меньше. Его дочка - красивая девка, - глядя на отца, тоже стала баловаться - сначала травкой, а потом быстренько перескочила на героин. А лет семь-восемь назад покончила с собой. Да, точно, восемь лет назад. - Он отхлебнул из бокала.

- Почему?

- Хотела вылечиться, но ей никто не сумел помочь. Её родитель собирался последовать за ней, но один проходимец, который тогда у него работал, уговорил его лечиться. И знаешь, помогло, - Бенни осушил бокал, и я понял, что те сведения, которые мне удастся извлечь из него в следующие минуты, будут на сегодня последними, потому что в любой момент он мог забыться непробудным пьяным сном.

- Кто это проходимец?

- Его зовут Гастингс. Да, Гастингс.

- Где Кэллоувей проходил курс лечения?

- В санатории Саннибрук. Где-то в штате Нью-Йорк близ Госена… Эй, ещё виски! - заорал он.

Официант поспешно поставил перед ним полный бокал.

- Что тебе известно о его прошлом?

- Мало. Его мать еврейка, как и я. Мы были близко знакомы. Звали её Анна Штейнберг. Жила в Чикаго. Отец ирландец. И мать, и отец из богатых семей.

- Что ещё известно о нем?

- Говорят, у него есть куколка - Марта Спунер. Он держит её в уютной квартирке в Бронксе. Она спит не только с ним, но и с Гастингсом. Мужчины становятся такими забавными, когда имеют дело со шлюхами. Тьфу!

Снова эта девка Спунер. Её фамилия упоминается подозрительно часто. Придется назначить свидание этой особе и поговорить с ней по возможности скорее.

Осушив последний бокал, Бенни прищурил глаз и хитро ухмыльнулся:

- Его доченька свела счеты с жизнью в пятьдесят первом. Тебе дата ни о чём не говорит? - Он посмотрел на меня осоловелым взглядом.

- Думаешь, мне важно знать, когда она умерла?

- Да. Потому… - Внезапно он рухнул на столик, смахнув на пол три пустых бокала.

Я приподнял его голову, но Бенни был уже не в состоянии произнести ни слова. Ни сейчас, ни весь остаток ночи. Он отключился всерьез и надолго. Я ласково похлопал его по плечу и вышел из кабака, провожаемый жадными взглядами голубых.

Мокрые снежинки приятно освежали лицо. Я прошел пешком несколько кварталов, переваривая полученную от Бенни информацию. Наверняка она заключала в себе разгадку произошедших со мной событий, но как подобрать к ней ключ, оставалось для меня неясным. Я словно стоял перед легким, почти прозрачным занавесом, скрывавшим всю картину, но раздвинуть его пока не мог. Остановив проезжавшее мимо такси, я назвал свой домашний адрес и, откинувшись на спинку сиденья, продолжал раздумывать над словами Бенни.

Неожиданно мне в голову пришла новая мысль. Нагнувшись к водителю, я спросил:

- Слышал когда-нибудь о санатории Саннибрук?

Он поскреб голову:

- Нет, браток. В нашем городке такого санатория нет.

- Он неподалеку от Госена, - сказал я, и лицо водителя просветлело.

- Точно, браток, вспомнил. Там лечебница для алкоголиков и прочей швали. Извини, ты тоже?…

- Нет, у меня там дружок. Можешь туда смотаться и подождать меня?

- Когда мне платят, браток, я везу клиента, куда ему надо. Вот только погода сегодня ни к черту.

- Тогда едем. - Я вновь откинулся на спинку сиденья и задремал.

IV

Визит в Саннибрук едва не закончился неудачей. Мы добрались туда в три часа ночи, и мне с великим трудом удалось разбудить доктора. Да, он помнит, у них был пациент Ричард Кэллоувей, злобно глядя на меня, ответил док, но он не имеет права давать информацию о болезни посторонним лицам - сугубо конфиденциальные сведения. Он раскололся, лишь когда я сунул ему под нос лицензию. Вряд ли он понял, что я не полицейский, а частный сыщик. Но это неважно. Главное, он достал медицинскую карту и внимательно зачитал все, что там значилось.

- У мистера Кэллоувея, - добавил он, - погибла дочь, покончила жизнь самоубийством. Он написал прощальное письмо и собирался отправиться вслед за ней. К счастью, помощник остановил его. Письмо Кэллоувея он забрал себе, а его уговорил приехать к нам на лечение. Здесь он чудесным образом и вылечился от своего недуга.

- Понятно. А сейчас он в Нью-Йорке фигура номер один в шумной кампании по борьбе с подпольной торговлей наркотиками, - сказал я. - Когда он лечился в вашем санатории?

Доктор снова глянул в карточку:

- Письмо он написал седьмого февраля пятьдесят первого года и в тот же день был госпитализирован. Мы выписали его полностью излечившимся по всем показателям. Тридцатого марта того же года. Странно, с тех пор он ни разу не обращался к нам, то есть хочу сказать, не передавал ни привета, ни слов благодарности. Мы же с интересом и гордостью стали следить за его успехами в юриспруденции и политике. Честно говоря, мы считаем его одним из наших образцово-показательных пациентов.

- Вполне понятно. - Я попытался выудить у него ещё что-нибудь, но ему больше ничего не было известно о Кэллоувее. Я поблагодарил его, извинился, что разбудил в неурочное время, и, вернувшись к такси, проспал всю дорогу до Манхэттена.

Было почти девять утра, когда я расстался с таксистом, отдав ему практически всю свою наличность. «Кадди» по-прежнему стоял возле моего подъезда, как и патрульная машина Джонни Ричардса. В ней сидел и сам капитан. Увидев меня, он выбрался из автомобиля.

- Тебя желает видеть окружной прокурор, Рок, - сказал он, и, судя по выражению его лица, встреча с блюстителем закона не предвещала мне ничего хорошего. Мы вошли в вестибюль, где не было ни ветра, ни мокрого снега.

- Салтини? - поинтересовался я.

- Полагаю, что да.

- Что ты ему сказал?

- Ничего. Я даже не видел его. Но, что бы я не говорил, ответ у него всегда один - я тебя покрываю. Приятельские отношения, говорит он. Конечно, Рок, я твой друг и надеюсь, что это взаимно, но я в первую очередь коп. Ты это понимаешь, но вот до Трусоватого такая простая истина никак не доходит.

Кличку Трусоватый окружному прокурору Гарри Уайну не без оснований подвесили года три назад. Лестной её не назовешь, но избавиться от неё было практически невозможно. Я усмехнулся:

- Будь спокоен, Джонни. Ко мне чертовски трудно придраться - я действую в рамках закона.

- Не знаю, Рок, у него, как у фокусника, что-то спрятано в рукаве. Уж слишком довольным голосом он говорил по телефону, когда требовал, чтобы я немедленно доставил тебя к нему.

- Подлая тварь! - раздраженно сказал я. - Знает, в полиции у меня нет друга лучше, вот и хочет нас стравить. - Я вспомнил случай, когда Трусоватый пытался сожрать Джонни с потрохами за какой-то прокол. Когда было доказано, что капитан не имел к этому делу отношения, прокурор дал задний ход - трусливо и неумело. Он был не из крутого теста. Я снова усмехнулся.

- Не вижу ничего забавного, - сердито сказал Джонни.

- Ты удивишься, как мирно закончится наша встреча. - Мне были известны некоторые обстоятельства, касающиеся мистера Уайна, которых Джонни не знал. Фактически их не знал никто, в курсе были лишь я да Вики. Так, во всяком случае, я полагал в тот момент.

- Дело твое, сказал Джонни, - но надо побыстрее ставить точки над «i». В общем, не удивлюсь, - добавил он, - если он отберет у тебя лицензию.

На этот раз я ухмыльнулся от всей души:

- Не красней за меня, когда я нанесу ему удар ниже пояса. А теперь идем, спектакль тебя позабавит.

Мы вышли из вестибюля. Снег продолжал сыпаться с неба, ледяной ветер обжигал лицо. Мы сели в мой «кэдди», а своему водителю Джонни приказал ехать следом в офис окружного прокурора.

Добравшись до места, мы вылезли из машины и зашагали по мокрому снегу к подъезду большого кирпичного здания.

- О, мистер Стил, - проворковала секретарша, захлопав ресницами, словно ей что-то попало в глаз. - Прокурор ждет вас. По-моему, он крайне возбужден.

- Возбужден? Вы не поверите, в каком состоянии он будет через пятнадцать минут, - ухмыляясь, сказал я. Сопровождаемый Джонни, я прошел вслед за ней через пару комнат и в конце пути оказался в роскошном кабинете, где за столом из красного дерева сидел окружной прокурор Гарри Уайн.

Он нетерпеливо постукивал по столу костяшками пальцев. Это был недомерок с типичным комплексом Наполеона, считавший себя единственным полноценным прокурором на всей планете.

- Наконец-то мистер Стил снизошел до визита, - саркастически произнес он. - А вас, капитан Ричардс, что заставило так медлить с доставкой сюда этой пташки?

Итак, я стал пташкой.

- Мне требовалось время, чтобы разыскать его, - с неменьшим сарказмом ответил Джонни. - Я не ношу эту пташку у себя в кармане.

К прокурору Джонни испытывал такие же нежные чувства, как мангуста к кобре. В этом он полностью солидаризировался со мной. Но верно было и обратное - Гарри Уайн терпеть не мог нас с Джонни вместе взятых и каждого по отдельности.

- Где вы были? - отрывисто бросил он мне.

- В постели со шлюхой.

У меня соответствующая репутация, и он не знал, правду я сказал или нет. Он недовольно пробурчал себе под нос:

- Не с той ли, в чьей груди мы нашли три Пули сорок пятого калибра?

Вопрос был задан негромко и словно между прочим и, должен признаться, явился для меня некоторой неожиданностью. Я полагал, что его интересует только Салтини. Я глянул на Джонни. Он тоже не ожидал подобного поворота.

- Так-так, повторите-ка ещё раз, - тихо и очень медленно произнес я. Не могу похвастать, что я сохранял полное хладнокровие, хотя внешне это не проявлялось.

Он повторил сказанное слово в слово.

- И кто же была эта красотка? - спросил я.

- Будто вы не знаете! Вы удивляете меня, Стил. Сначала нашпиговали дамочку свинцом из собственного револьвера, не потрудившись даже спрятать его, потом заявляетесь ко мне и невинно так интересуетесь: «А кто была эта красотка?» Вы что, считаете меня идиотом, Стил?

Выражение лица прокурора подсказало мне, что правдиво на его вопрос лучше не отвечать. Поэтому я просто изобразил на лице легкую ухмылку, которая ни черта не значила.

- Послушайте, - не утруждая себя его титулом - окружной прокурор, отрывисто бросил я. - Если у вас осталось хоть немного мозгов, попробуйте ими пошевелить. Я начал отправлять людишек в лучший мир ещё на войне с желтозадыми и с тех пор не выхожу из игры. Неужели я настолько туп и неопытен, что способен пристрелить куколку из родной пушки, а потом преподнести её вам как подарок?

Он попытался прервать мой монолог, но я уже пришел в такое бешенство, что не дал ему вымолвить ни слова.

- Вы требовали у меня объяснений, так получайте их. - Достав сигарету, я закурил и продолжил: - Если бы я действительно собирался прикончить её, то первым делом обзавелся бы другим оружием, не тем, которое зарегистрировано на мое имя и образчики пуль которого хранятся в вашем вонючем офисе. А теперь я жду ответа - кто эта женщина?

Его лицо всё заметнее наливалось кровью с каждым произнесенным мною словом.

- Ещё одна такая сцена с вашим участием, Стил, и вы лишитесь лицензии. Навсегда.

- Вы знакомы со шлюхой по имени Эдит Марлоу? - неожиданно спросил я, глядя на него сквозь облачко табачного дыма, выходящего из моих ноздрей.

Гарри Уайн переменился в лице. Во внезапно наступившей тишине можно было услышать, как за окном падало на снежный сугроб воробьиное перышко. Не поднимая глаз, я почти физически ощущал усмешку на лице Джонни. Она словно говорила: «Вот какой козырь был спрятан у тебя в рукаве, Рок». Он несколько раз кашлянул, чтобы подавить смешок.

- Мисс Эдит… - начал Уайн, но я быстренько прервал его:

- Никакая не «мисс», просто Эдит Марлоу. Так вы знакомы с ней?

- Ну… возможно… я слышал об этой леди.

- Она не леди, - сказал я. - Мы с ней частенько резвимся в постели, что автоматически исключает её из категории леди. Она просила напомнить вам о ней.

Его взгляд слегка затуманился и стал печальным.

- Думаю, в принципе мы в состоянии всё уладить мистер Стил.

- Я тоже так полагаю, а если возникнут неувязки пусть нас рассудит ваша уважаемая супруга - я ухмыльнулся. Улыбка вышла недоброй и пугающей, но именно этого я и хотел. Я знал, что он предпочтет, чтобы его бросили в клетку с дюжиной гремучих змей, лишь бы не объясняться со своей половиной. На его лбу выступили капельки пота, когда я повторил вопрос: - Так кем же была эта дамочка? Та, которую прихлопнули из моей пушки?

- Её фамилия Джексон. Китти Джексон. Она тоже была вашей подружкой?

- Впервые о ней слышу! В каком баре она обслуживала клиентов?

- Кажется, вы сказали, что не имели чести её знать? - быстро ответил он, будто накрыл меня со спущенными штанами.

- Именно. Такой чести я не имел.

- Тогда откуда вам известно, что она работала в баре?

Я глянул на Джонни. На его лице застыло презрение.

- Мальчик, - обратился я к окружному прокурору отеческим тоном, - вам необходимо ближе познакомиться с жизнью. Таким выражением мы, простые люди, пользуемся, когда хотим выяснить место работы женщины, узнать её прошлое. Иного смысла оно не имеет.

Не сомневаюсь, выражение «обслуживать клиентов в баре» было известно Трусоватому, но в своем рвении заманить меня в ловушку он попросту потерял способность трезво соображать. Сейчас он поспешил переменить тему разговора:

- Значит, вы были на войне?

- Я и миллионы других. Но это не имеет отношения к цене на яйца китайцев, - добавил я присказку из казарменного юмора времен войны.

Он пропустил мимо ушей мое легкомысленное замечание.

- И, насколько мне известно, были награждены медалью за храбрость?

Я промолчал, не улавливая, куда он клонит. Тогда он продолжил:

- Сколько японцев вы убили во время войны?

- Одному дьяволу это известно. Никто точно не знает, сколько косоглазых угробил в их смердящих джунглях, когда свои частенько стреляли по ошибке в своих же. Нервы, мой дорогой, там сдавали у всех. На тех островах сначала стреляли и лишь потом интересовались, кто был мишенью.

- Но вы убили, вернее, уничтожили много врагов?

- Надеюсь. К чему этот допрос?

- У меня есть копия наградного листа, я знаю, за что вам дали медаль, Стил, - злобно ответил Уайн.

- Что из этого?

- Там сказано, что вы расстреляли отряд японцев с выражением ликования на лице. Это правда?

- Не понимаю, к чему вы клоните. Я не брал с собой пудреницы и не мог посмотреться в зеркальце. - Глубоко затянувшись, я не спускал глаз с этого язвительного кретина. Даже ежу понятно, что он не нюхал пороха, наверняка выхлопотал белый билет и наслаждался домашним комфортом, копя баксы и взбираясь всё выше и выше по ступеням политической лестницы, пока мы, простаки, сражались со змеями, болезнями и желтозадыми. Да, всё понятно. Я выплюнул в него слово за словом: - Значит, я ликовал? Возможно, не буду спорить. Трусам, уклонившимся от призыва, этого не понять, но я был рад, рад представившейся возможности отправить в ад, к дьяволу нескольких обезьян. Разве не они пытались изменить наш образ жизни, при котором такие доброхоты, как вы, могут наслаждаться плодами демократии? Или вам это безразлично?

Проигнорировав мой вопрос, он сказал:

- В наградном листе говорится, что в этой стычке вы лишили жизни сорока двух человек…

- Понятно, теперь скажите, что, по-вашему, мне следовало делать? Пристрелить одного и ждать, когда в интересах справедливости и равенства они продырявят мою шкуру? Нет, мистер, там мы вели дела иначе. Или до вас это тоже не доходит?

- Вам следовало остаться в армии, Стил, если вы не можете не убивать людей. Или продолжить карьеру боксера. Один из ваших противников мог оказаться таким же маниакальным убийцей, как вы, и это избавило бы полицию Нью-Йорка от вашего общества.

Он пытался смешать меня с грязью, но я плевал на его гнусные высказывания.

- Может, лучше решить спор при посредничестве миссис Уайн? - раздраженно спросил я.

- Это напоминает шантаж, Стил. Я…

- Ладно, потолковали и хватит. - Взбешенный до предела, я чуть не проглотил окурок, выплюнув его в последнюю секунду. - Надоела ваша слюнявая болтовня. Если у вас есть компромат, тащите меня в камеру. Если нет - прекратим цирк. У меня дела, мне надо зарабатывать на пропитание. Власти не отваливают мне жирных кусков в виде жалования, как вам.

Он смотрел на меня несколько озадаченно. Люди - забавные существа, честное слово, забавные. Ну, взять того же Уайна. Трусливый коротышка сидит в своем шикарном кабинете и отдает распоряжения, которых, как он прекрасно понимает, никто в полиции не посмеет ослушаться. Потом приходит какой-нибудь бесшабашный сорвиголова вроде меня, которому ровным счетом плевать на него и его кабинет, потому что жалование ему городские власти не платят и платить не собираются. И вот тут-то он теряется и ведет себя неадекватно. Представляю, как он тащится домой каждый вечер, потому что отправиться в более интересное местечко у него не хватает смелости. А что дома? «Да, моя дорогая», - говорит он своей половине. И так до утра. Затем возвращается на работу и вымещает зло на каком-нибудь несчастном фараоне или безответной стенографистке, которые не могут ему возражать.

Наконец Трусоватый опомнился:

- Я не боюсь шантажа, Стил.

- Можете не бояться, дело ваше.

Несколько секунд он барабанил пальцами по столу:

- Вы убили эту женщину?

- Я уже сказал - никогда о ней не слышал, тем более не убивал. С какой стати я всадил бы в неё три пули?

- На вас это действительно не очень похоже. - Он словно размышлял вслух. - Мотив? Здесь вы тоже как-то не вписываетесь в ситуацию. Она даже не ваш постельный тип, - добавил он с презрительной усмешкой.

- Хотите продолжить разговор о постельных типах? - с такой же издевкой предложил я.

- Я уже сказал…

- Вот когда вы назовете, по какому адресу она стояла за стойкой бара, тогда мы сможем договориться, мистер окружной прокурор.

- Она работала на некоего Салтини. В данный момент мы его ищем. - Круто обернувшись к Джонни, он злобно выкрикнул: - Какого дьявола, капитан, вы освободили этого рэкетира? Он был у нас в руках. Чем вы думали?

- Вы слышали о законе о неприкосновенности личности? - с невозмутимым видом спросил Джонни. - Так вот, мне вручили оформленное по всем правилам распоряжение об освобождении его из-под стражи. - Джонни улыбнулся.

- Ладно, оставим этот разговор, - сквозь зубы процедил Уайн и обернулся ко мне: - Убитая работала официанткой в «Звездном свете». Постоянная клиентура получала у неё спиртное и наркотики. Героин.

- А если ночью выдавался свободный часок, - добавил я, - подрабатывала, лежа на спине. Занималась гимнастикой, я хочу сказать.

- Знание подобных вещей больше по вашей части, - в очередной раз съязвил Уайн.

Он вытащил из серебряного ящика толстую сигару, аккуратно обрезал кончик и закурил, бросая неприязненные взгляды на нас с Джонни. Мне был знаком этот сорт элитных сигар, и я, протянув руку, взял одну для себя. Трусоватый не отреагировал на мою бесцеремонность. Обращаясь к Джонни, он сказал:

- Расставьте сеть для Энрико Салтини. - Джонни бросил на меня быстрый взгляд. Перехватив его, Уайн вытащил сигару изо рта и спросил: - Или вам известно где он?

Я пришел на помощь Джонни и сказал:

- Известно и ему, и мне. Десять часов назад его труп валялся у меня в квартире.

Когда Гарри Уайну удалось, придя в себя от изумления, открыть рот, он в бешенстве закричал:

- Кто его убил? - Думаю, он всерьез надеялся, что именно я был виновником его смерти.

- Его дружок. Бандит по имени Маурелли. Так, по крайней мере он себя называет.

- Это правда, капитан Ричардс? - потребовал прокурор ответа от Джонни.

- Сущая правда.

- Где сейчас Маурелли? - с неменьшей яростью выкрикнул Уайн. Теперь вопрос был адресован нам обоим.

- За решеткой, - невозмутимо ответил я. - Капитан Ричардс засадил его туда ещё вчера.

- Это тоже правда, капитан?

- Сущая правда. Вчера я отправил его в камеру.

- Выходит, всё это время вам было известно, что Салтини нет в живых?

- Конечно.

- Почему же вы не поставили в известность прокуратуру?

- Боже милостивый, мистер окружной прокурор, если мы будем информировать вас об убийстве каждого хулигана, у вас не останется времени для других занятий.

- Какие меры приняты по данному делу?

- На месте преступления побывали медэксперт, специалисты по дактилоскопии, парни из отдела по расследованию убийств. Все они уже представили отчеты. Если вы считаете необходимым направить туда кого-нибудь еще, я не возражаю.

- Это сфера вашей деятельности, капитан, но помните - один экземпляр полного отчета должен быть немедленно передан мне, как только следствие завершится.

- Пока нам известно, - сказал Джонни, - что он убит двумя выстрелами из люгера - одна пуля попала в желудок, другая пробила сердце. Так утверждает Медэксперт Оружие у нас, на нем отпечатки пальцев Маурелли. Только самих пальцев у Маурелли больше нет. - На его лице появилась ядовитая ухмылка.

- Это какой-то каламбур? - К перманентному выражению неприязни на лице прокурора добавилось недоумение. Он посмотрел на Джонни, потом на меня и вновь перевел взгляд на капитана.

- Стил позвонил мне и рассказал, как всё произошло и что ему пришлось иметь дело одновременно с Салтини и Маурелли. - Замолчав, он достал сигарету и закурил Уайн нетерпеливо ждал. - Эти два гангстера намеревались прикончить Стила в его собственной квартире.

- Дальше?

Дальше в разговор вступил я. Джонни и так чуть не запутался во лжи.

- Не знаю точно, как обстояло дело, - начал я. Кто-то ударил меня по голове, пока я спал, а когда я очнулся, Маурелли стоял с револьвером над телом Салтини и из дула ещё вился легкий дымок. Я подкрался к Маурелли сзади, ударил его, и он свалился на труп своего дружка.

«Возможно, я немного туповат, - сказал Уайн, однако по его лицу было видно, что комментариев по этому поводу он не потерпит, - но я не вижу связи между тем, что вы оба рассказали, и отрезанными пальцами.

Тогда я рассказал ему об эпизоде со всеми подробностями, с интересом наблюдая, как его лицо становится всё более бескровным. Для окружного прокурора он чересчур слабонервный.

- Итак, - заключил я, - правой рукой Маурелли больше не сможет нажимать на спусковой крючок.

Некоторое время Гарри Уайн молчал. Думаю, он выжидал, когда его желудок опустится на прежнее место. Потом спросил:

- Кто втянул вас в это дело, Стил?

Я рассказал ему о своем кошмарном сновидении, и он рассмеялся мне в лицо. Мне хотелось плюнуть в его физиономию.

- Лучше, взгляните на мою голову, если считаете, что мне всё приснилось. - Я повернул свою черепушку и приложил руку к двум гусиным яйцам. Волосы были ещё слипшимися от запекшейся крови в том месте, где меня угостили дубинкой второй раз. Вряд ли кто-то мог заподозрить, что я сам разукрасил себя подобным образом с единственной целью сделать правдоподобным свой рассказ. Любого из двух гусиных яиц было достаточно, чтобы надолго уложить здорового мужчину на больничную койку.

Глянув на мою изуродованную голову, Гарри Уайн кивнул:

- Похоже, вы сказали правду - впервые в жизни. Тем не менее, я по-прежнему считаю, что вы не рассказали всего об этом загадочном эпизоде.

- Правда, одна только правда и ничего кроме правды, - как заклинание, повторил я.

Прокурор целую минуту попыхивал сигарой, прежде чем задать следующий вопрос:

- Значит, вы считаете, что женщина была убита в вашей квартире из вашего оружия, пока вы спали? Так?

- В целом так. Хотя я не спал, а был одурманен.

- Разница в словах, а не в сути, - продолжал он. - Вы думаете, что её застрелил Салтини - худосочный, если пользоваться вашим выражением.

- Именно так я и думаю. Уже наполовину очнувшись, я слышал выстрелы, стрелять мог только Салтини. Одно обстоятельство, правда, ставит меня в тупик.

- Какое?

- Почему он не оставил труп мне на память?

- Меня больше интересует другой вопрос. - Уайн выпустил изо рта облачко дыма. - Каким образом Салтини или кому-то другому удалось пробраться к вам в квартиру и потом выйти с телом женщины, если её действительно убили у вас?

Он мог спуститься в подвал и по запасной лестнице добраться до меня. Обратно он, должно быть, шел прежним путем, перебросив через плечо мертвую девчонку. Особых сложностей у него не возникло бы, потому что ночью этот вход не охраняется, а дверь в подвал оставляют открытой для мусорщика.

- Да, возможно, - задумчиво согласился Уайн. Некоторое время он молча посасывал сигару, и я даже подумал, что он зачем-то пытается выиграть время. Наконец он сказал: Что ж, на данный момент будем считать вас непричастным. Можете идти, Стил, хотя мне до сих пор неясно, каким образом пули из револьвера, зарегистрированного на ваше имя, оказались в теле Китти Джексон Мы ещё покопаемся в деталях. - Он обернулся к Джонни. - Капитан, поручите расследование лучшим людям и представьте мне отчет как можно скорее.

Кивнув. Джонни поднялся, и мы вместе проследовали через приемную.

- Боже милостивый! - вырвалось у него, когда мы уже стояли в лифте. Мы балансировали на острие ножа. Я не спросил тебя, но скажи, каким образом отпечатки пальцев оказались на люгере? Как они туда попали?

Когда я объяснил, что сделал это с уже отрезанными пальцами, он медленно произнес:

- Ты убийца, Роки. Убийца по натуре. Какой следующий пункт в твоей программе?

- «Звездный свет», что же еще?

- Там ты обойдешься без трупов, Роки? - В его голосе звучали молящие нотки, и лицо было под стать голосу.

- Без трупов, если хоть что-то будет зависеть от меня.

Пожав ему руку, я зашагал по грязной снеговой кашице к своим тремстам лошадям, медленно выехал со стоянки и направился в спальный район Нью-Йорка, на перекресток Сорок третьей и Седьмой. Дверь в «Звездный свет» была открыта, и я вошел.

V

«Звездный свет» был второсортной забегаловкой, расположенной неподалеку от центра города. Посетителю там предлагали спиртное и любые прочие услуги с единственным условием, что он их соответствующим образом оплатит. Я присел на высокий табурет у стойки. Бармен, прыщавый юнец, старался действовать и говорить как человек, умудренный жизненным опытом.

- Что тебе, приятель? - с искусственной хрипотцой в голосе, спросил он.

- Виски со льдом.

Приготовив напиток, он пододвинул его ко мне по полированной поверхности стойки:

- С тебя доллар.

Я бросил на стол две монеты по пятьдесят центов и поднес бокал ко рту. Наполовину вода.

- Ты называешь это виски? - зарычал я.

- У тебя есть другое название?

- Пойло. - Я вылил содержимое бокала на стойку и отрывисто произнес: - Налей снова, и чтобы на этот раз всё было на уровне. - Я схватил его за воротник сорочки, и он отчаянно заверещал:

- Пит! Айк!

Вышибалы примерно моего роста выросли у меня за спиной и угрожающе склонились надо мной, словно готовы были разорвать возмутителя спокойствия на мелкие кусочки.

- Что-нибудь потерял, приятель? - спросил один из них.

- Ровно доллар. Потерял на разбавленном виски. Я предпочитаю спиртное из бутылки, а не помои из-под крана.

Он попытался кулаком убедить меня в обратном, но я перехватил его руку, сделал внезапный разворот и перебросил громилу через плечо. Такой прием я любовно называю летающей кобылой. Приземлившись на ящики с пивом, он произвел невероятный грохот. Второй амбал стоял рядом, широко ухмыляясь.

- Роки Стил, - сказал он. Попыток вступить со мной в единоборство он не предпринимал. Напротив, демонстрировал свое миролюбие, сунув руки в карманы пиджака и выставив наружу большие пальцы - так, дескать, он не сможет ухватиться за рукоять пистолета.

Я тоже ухмыльнулся:

- Угадал. Так нальет мне эта гнида виски или нет?

Я мог и не спрашивать. Прыщавый юнец проворно снял с полки непочатую бутылку, ловко вытащил штопором пробку и наполнил мой бокал.

Громила, брошенный мною на ящики с пивом, медленно поднимался, потирая ушибы. Его более благоразумный напарник вынул руку из кармана и, отогнув лацкан пиджака, предложил мне взглянуть на его серебряный бэйдж - значок детектива. Собрат по профессии!

- Он тоже? - спросил я, тыча пальцем в сторону незадачливого вышибалы, держащегося за стойку.

- Пока он ходит у меня в стажерах.

- Эй! - прорезался внезапно голос прыщавого бармена. - Ты и есть тот самый Роки Стил?

- Тот самый. Разве имеются другие?

За дружеской беседой я почти забыл о других посетителях кабака. Судя по тому, как они робко жались к стенкам, можно было подумать, что кто-то бросил в середину зала мешок с кобрами. Пока они, выпучив глаза, разглядывали меня, дверь в конце зала отворилась и в помещение вошел щеголеватый жлоб в дорогом двубортном костюме.

- Что происходит? - потребовал он разъяснений.

Я ввел его в курс событий.

- А ты кто такой?

Это я тоже объяснил, после чего он слегка изменился в лице. С полминуты поглядев на меня в упор, он большим пальцем ткнул себе за спину:

- Пойдем потолкуем наедине.

Я последовал за ним, с пониманием поглядывая на легкое вздутие на его бедре и полагая, что он тоже не упустил из виду мой сорок пятый, спрятанный под левой подмышкой. Я молча прошел через зал в сопровождении двух амбалов-телохранителей. Миновав длинный коридор, мы остановились возле дверей, оставив телохранителей в коридоре.

- Меня зовут Тоби Хэннинг, - сообщил он мне.

- Об этом несложно догадаться.

- Вчера я звонил тебе в контору договориться о встрече.

- Да, но на встречу не явился.

- Не смог. Был… в полицейском управлении.

- Мне уже донесли. Тебя выпустили по закону о неприкосновенности личности, да?

- Точно. К безвременной кончине жены я не имею абсолютно никакого отношения.

Превосходный способ не пользоваться словом «убийство».

- О чем ты хотел со мной поговорить? - спросил я.

- Сейчас или тогда у тебя в конторе?

- И здесь, и там. Думаю, предмет разговора один.

- Знаешь, Стил, - сказал он, - мы очень похожи друг на друга. У нас одинаковые характеры.

- Похожи, как гвоздь на панихиду. Ладно, давай без комплиментов. Что у тебя за проблема?

Видимо, он не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом. Кожа на его лице сложилась в многочисленные складки, но ничего иного, как смириться, ему не оставалось.

- Я хочу, чтобы ты нашел убийцу моей жены. Я не дал бы за неё ломаного гроша, - добавил он, - но её смерть может вызвать целую цепь событий, которую я хотел бы прервать в зародыше.

Этот рэкетир был хладнокровен, как крокодил, но мне было абсолютно ясно - он ни на секунду не сомневается, что его жена умерла насильственной смертью.

- У тебя есть какие-нибудь соображения? - спросил я.

- Кое-что имеется. Но если ты согласен поработать на меня, как насчет гонорара? Я хочу сказать - аванса. - Подойдя к письменному столу, он выдвинул ящик, заполненный небольшими продолговатыми пачками грязно-зеленых бумажек с портретами американских президентов. Быстро пересчитав сотенные, он пододвинул деньги ко мне.

- Здесь две с половиной тысячи. - Он самодовольно усмехнулся. - Я работаю по-крупному или не работаю вообще.

Я взял зелененькие со стола не пересчитывая и сунул их во внутренний карман пиджака.

- Считай, что с этой минуты у тебя есть ещё одна пушка. Я усмехнулся.

- Пушек у меня достаточно, Стил. Я рассчитываю на твои мозги. Твоя задача - дать ответ, а за дальнейшее я возьмусь сам.

Выясни, кто убил Мэри, и я добавлю к твоему авансу куда большую сумму.

- Сначала я должен получить ответ на пару вопросов, - сказал я, закуривая очередную сигарету.

- Спрашивай, хотя ответа не гарантирую.

- Не люблю, когда меня держат за придурка. Скажи это не ты её шлепнул?

Ответ был кратким, решительным и отрицательным что, по-видимому, соответствовало действительности

- Тогда ещё один - не ты ли послал Маурелли и Салтини ко мне на хату, и если, то с какой целью?

Ответ я прочел на его лице ещё до того, как он успел раскрыть рот. Он понятия не имел, о чём я спрашиваю

- Нет! - снова ответил он. Мне показалось, что он хотел что-то добавить, но в последнюю секунду передумал.

- Понял. В общем, как я уже сказал, у тебя появилась ещё одна пушка, то есть мозги. Но пушка тоже, если мне придется прибегнуть к её помощи - я сделал очередную затяжку. - Кого ты подозреваешь?

- Ты слышал о человеке по имени Кэллоувей? Ричард Кэллоувей?

- Конечно. В Манхэттене он слывет крупным политическим боссом. У него связи и деньги. Говорят, он посвятил жизнь борьбе с подпольной торговлей наркотиками.

Все правильно, но поинтересуйся им. Дай знать, когда что-нибудь выяснишь. - Он замолчал, словно спрятался в раковину, как устрица.

Я попытался выудить из него ещё что-нибудь о Кэллоувее, но не узнал ничего существенного.

- Ясно, - подытожил я нашу беседу. - Однако существует одна вещь, которую я обязан знать.

- Спрашивай.

- Ты связан с наркомафией?

- Даже если и связан, у тебя, наверное, хватает ума понять, что я этого никогда не признал бы. Не сказал бы даже человеку, которого нанял.

- Логично. И всё-таки я хочу, чтобы ты знал: я ненавижу тех, кто сбывает людям отраву. Ты нанял меня - мои мозги и мускулы. Ты получил их. Но если мне в руки попадут доказательства, что ты причастен к этому подлому делу, знай, я первый сообщу о тебе в полицию.

Для меня неважно, что я получил от тебя аванс. И меня не пугают твои головорезы. Это, Хэннинг, не угроза - обещание.

Зазвонил телефон, и он снял трубку.

- Тоби Хэннинг, - произнес он. Несколько мгновений слушал, потом, кивнув, удивленно глянул на меня: - Тебя!

Я взял трубку из его рук:

- А. А. Стил. - Произнеся это, я, как всегда, вздрогнул. Буквы «А. А.» означают «Алоисиус Алджернон». До какого состояния должен был нализаться мой батя, чтобы дать родному сыну такую похабную кличку!

- Роки? - услышал я тревожный голос Джонни.

- Да?

- Твой аппарат не соединен с другим?

Обернувшись к Хэннингу, я задал ему тот же вопрос и, получив отрицательный ответ, сообщил его Джонни. Он продолжил:

- Ты должен знать - на Хэннинга объявлена охота.

- Что произошло? - Я прикрыл трубку ладонью и повернул голову к окну.

- Он убил полицейского, - отчетливо произнес Джонни и бросил трубку, прежде чем я успел что-нибудь спросить. Эти три слова он произнес с такой ненавистью, которой я в нем даже не подозревал.

В Нью-Йорке - если вам повезет - вы можете безнаказанно прикончить какого-нибудь подонка, но с полицейскими подобные фокусы не проходят. Если вы отправили к праотцам фараона, вам лучше сразу достать лист бумаги и написать завещание.

VI

Я осторожно положил трубку на рычаг и медленно повернулся к Хэннингу.

- У тебя неприятности, кореш, - сказал я. - Очень и очень крупные неприятности.

Его лицо выразило непонимание, в искренности которого я не сомневался. Это обстоятельство вызвало, в свою очередь, недоумение у меня.

- Знаешь, о чём мне сейчас сообщили? - спросил я.

- Нет, - ответил он ровным, спокойным голосом, тоже не заставившим меня усомниться в его правдивости.

- Звонил капитан Ричардс. На случай, если ты о нем никогда не слышал, он заправляет отделом по расследованию убийств полиции Нью-Йорка.

- Я слышал о нем. Больше того, я был у него в кабинете на следующее утро после того, как нашли труп Мэри. Какое отношение он имеет ко мне?

Он утверждает, что ты убил копа. - Я замолчал, предоставив ему возможность осознать услышанное.

- Что он утверждает? - По-видимому, Хэннинг решил, что ослышался, и в этот момент я был почти уверен, что у Джонни что-то случилось с головой. Я мог поспорить на последнюю рубаху, что кто-то подставляет Тоби Хэннинга. Я повторил то, что сказал мне Джонни.

- Какого полицейского?

- Мне об этом известно столько же, сколько и тебе, хотя ты, возможно, знаешь больше.

- Стил, я не знаю абсолютно ничего о смерти кого-либо из полицейских. Когда, он говорит, его убили?

- Я уже сказал, ты знаешь об этом ровно столько же, сколько я. - Я замолчал и задумался. - Я готов поверить тебе, Хэннинг. Во всяком случае, на данном этапе. Но если я ошибся, фараоны расправятся со мной так же безжалостно, как они уничтожили бы тебя. Я говорю «уничтожили бы», потому что, если ты мне лжешь, я задушу тебя собственными руками, прежде чем они до тебя доберутся. А сейчас, если хочешь остаться в живых, собирайся.

Он быстро надел пальто. Потом, заперев на ключ ящик стола, вместе со мной вышел из кабинета. Вел он себя спокойно.

- Стил, - спросил Хэннинг, когда мы проходили через ресторана, - что ты собираешься предпринять?

- В твоем гадючнике есть запасной выход?

- Да, сюда. - Он жестом предложил мне следовать за ним.

- Нет, я выйду так же, как вошел. А тебя буду ждать минут через двадцать на углу Сорок четвертой и Седьмой. И будь там непременно, если тебе дорога шкура потому что охота на тебя в разгаре и стрелять будут без предупреждения. Человек, убивший твою жену, не намерен оставлять в живых и тебя. А что касается фараонов поверь моему опыту - живым они тебя брать не собираются. - Повернувшись, я быстро зашагал через зал и вышел на улицу.

К ветровому стеклу моего автомобиля была прикреплена квитанция - штраф за парковку в неположенном месте, но Джонни позднее уладит это маленькое недоразумение. Я отъехал от поребрика и минут пятнадцать медленно курсировал вдоль Седьмой улицы, после чего выехал на Сорок четвертую. Хэннинг был там и делал вид, что занят чем-то важным. Я остановился в тот момент, когда он подносил к сигарете сверкавшую золотом и бриллиантами зажигалку.

- Ты совсем чокнулся? - прошипел я. - Хочешь, чтобы твоя зажигалка привлекла зевак, как свеча мотыльков? Постарайся стать незаметным, тебя никто не должен видеть. Понятно?

Спрятав зажигалку в карман, он устроился на сиденье рядом со мной. Мы проехали по Шестой улице, обогнули Манхэттен, и только тогда я убедился, что за нами нет хвоста.

- С сегодняшнего дня тебя зовут Джим Дойл, - не терпящим возражений тоном заявил я. - Нужно поскорее избавиться от твоего фирменного прикида. - Я глянул на его двубортный костюм в серую полоску, выглядывавший из-под расстегнутого пальто и стоивший не меньше двухсот долларов.

Он тоже окинул себя взглядом:

- Что тебе не нравится в моей одежде?

- Все нравится, но именно в таком одеянии тебя и будут искать. Пока не закончится охота, ты должен одеваться, как бродяга.

Я повел машину в восточную часть Нью-Йорка и там, на Третьей улице, остановился у знакомого мне магазина подержанной одежды. Выбравшись из «кэдди», я жестом предложил Хэннингу следовать за мной. Айк Лейбович, как всегда, сидел за прилавком.

Мой дорогой друг Роки Стил! - Его лицо просияло. - Ай-яй-яй, сколько же времени мы не виделись?

- Много, Айк, очень много. Есть у тебя что-нибудь подходящее на этого парня? - Я ткнул пальцем в грудь Хэннинга, и Айк быстро закивал:

- О да, какого цвета?

- Любого, но чтобы материал был похож на мешковину.

- Да-да, - снова закивал он, хотя его лицо приняло озадаченное выражение. - На мешковину? Понятно.

Айк проворно нырнул за грязную занавеску и почти сразу же возвратился именно с тем, что требовалось. Он протянул одежду Хэннингу, который уже успел разоблачиться до трусов:

- Подойдет?

Натягивая на себя чужие брюки, Хэннинг брезгливо поморщился. На брюках блестели жирные пятна, светилось несколько прорех. Они были ему коротки, хотя в поясе на два номера превышали нужный размер. Опустив голову, Хэннинг с отвращением глянул вниз:

- Я должен носить эту рвань? - в его голосе звучала обида, как у малого ребенка.

- Может, предпочитаешь деревянный костюм?

Мне не пришлось повторять. С трудом затянув молнию на ширинке, он напялил пиджак.

- Ай-яй-яй! - Хитрая физиономия Айка сияла. - Такой замечательный костюм! И как сидит! - Уцепившись за пиджак сзади, он чуть приподнял его кверху. - Говорю вам, мистер Стил, в этом костюме он выглядит на миллион долларов. Ай-яй-яй! - Он начал восторженно потирать руки, и пиджак опустился, сразу уподобившись полупустому мешку.

- Сколько? - спросил я.

- Для вас, дорогой друг, одиннадцать долларов. Лично я при этом не зарабатываю ни цента.

- Предлагаю обмен - его костюм на твое рванье.

- Мне надо на что-то жить, мой друг, - жалобно запричитал Айк. - Даже родному брату я не продал бы дешевле. Нет, цену я не сбавлю. Одиннадцать баксов. Не будем торговаться. - Он продолжал потирать руки, его маленькие глазки поблескивали от нетерпения.

- Снимай эти лохмотья, - сказал я Хэннингу, и он начал так быстро разоблачаться, что Айк едва успевал вертеть головой.

Бросив костюм на прилавок, словно он кишел вшами, - вероятно, так оно и было, - Хэннинг потянулся за своим. Я повернулся к Айку спиной и сказал:

- Тогда прощай.

- Айн момент, мистер Стил, - захныкал Айк. Блеск его глаз несколько потускнел. - Возможно, только возможно, я смогу снизить цену на пять долларов. - Он с сомнением посмотрел на меня. Я безмолвствовал. Или даже на восемь, а? - Я по-прежнему не произносил ни слова. - Ладно, ладно, если вы так настаиваете на простом обмене, пусть будет по-вашему. Но говорю вам, Роки Стил, на этой сделке я теряю деньги. Забирайте костюм.

Физиономия Хэннинга вытянулась, как товарный поезд, когда я предложил ему снова надеть лохмотья. В них он выглядел так, будто его только что вытащили из Ист-Ривер, хотя лучше бы оставили там. Я ухмыльнулся, глядя на него.

- С сегодняшнего дня, приятель, забудь о бритье! - дал я ему очередное указание. - А теперь идем!

Когда мы выходили из лавки Айка, Хэннинг всё ещё трудился над молнией на ширинке.

Я повел «кэдди» в северную часть города и остановился возле отеля «Сентрал», расположенного в паре кварталов от моего жилища. Когда-то это была респектабельная гостиница, но сегодня она пришла в упадок и запустение. Хэннинг снова брезгливо сморщился:

- Собираешься поселить меня в этом клоповнике? - негодующе спросил он.

- Или в шести футах под землей. Выбирай, - раздраженно ответил я, - Раз я нянчусь с тобой, делай, что тебе велят.

Впрочем, никто не мешает тебе вернуться в «Звездный свет». Там, я тебе гарантирую, ты в самом скором времени станешь покойником.

Будучи человеком разумным, Хэннинг последовал за мной. В вестибюле за стойкой администратора сидел мой давнишний знакомый Эдди Джоунс.

- Эдди, - сказал я, - одноместный номер для джентльмена. - Я выпустил изо рта облачко табачного дыма и наблюдал, как оно поднимается к потолку. Эдди тем временем рассматривал джентльмена.

- Номер для джентльмена, - повторил он. - На какой срок?

- Понятия не имею, Эдди. Скажем так - пока я его не заберу.

- А кто будет платить? - спросил он, с сомнением глядя на Хэннинга. Думаю, последнему давно не приходилось присутствовать при столь унизительном разговоре. Его глаза вспыхнули:

- Платить буду я.

- Тогда покажи, какого цвета у тебя деньги, - с издевкой в голосе сказал клерк.

Хэннинг сунул руку в карман, и его лицо приняло тревожное выражение. Я оглушительно захохотал, поняв, что бумажник остался в костюме, который был теперь собственностью Айка Лейбовича.

Брови Эдди Джоунса вопросительно приподнялись.

- Я оставил деньги в другом костюме, - растерянно пробормотал Хэннинг.

- Конечно, - криво усмехнулся Эдди, - кто в этом сомневается?

Решив, что спектакль несколько затянулся, я сказал, что сам рассчитаюсь за своего спутника.

- Его зовут Дойл, - добавил я, - Джим Дойл. Он распишется в журнале. - Я обернулся к Хэннингу: - Вы умеете писать, мистер Дойл?

Будь на его месте другой человек, я наверняка заработал бы заслуженную пощечину, но Хэннинг покорно взял ручку и начертал: «Джим Дойл. Детройт».

- В один прекрасный день, мистер Стил, - процедил он сквозь зубы, - смех отольется вам горькими слезами.

Как выяснилось позднее, он был недалек от истины. Сейчас же я просто ухмыльнулся и вновь обратился к Эдди Джоунсу:

- Помести его в какую-нибудь конуру и держи там, пока я не дам зеленый свет. И чтоб он ни под каким предлогом не высовывал носа из номера. Ясно?

- Все понял, мистер Стил. Однако у нас не тюрьма, и я не смогу удержать его силой, если он пожелает уйти.

- Позаботься о том, чтобы у него всё было и ему не требовалось выходить из гостиницы. Где ты его поселишь?

- В триста тринадцатом.

- Я суеверный, - возразил Хэннинг. - Число тринадцать предвещает несчастье.

- У тебя и так хватает неприятностей, кореш, - сказал я. - Должна же полоса невезения когда-нибудь закончиться. - Не дожидаясь ответа, я повернулся и вышел на улицу.

Снежная круговерть стала ещё неистовей. Мой «кэдди» медленно продвигался вперед по толстому слою снега. Добравшись до дома, я вошел в теплый вестибюль и приветливо кивнул старому Тому.

- Мне не звонили? - поинтересовался я у дежурного.

- Звонили, мистер Стил. Мисс Вики, ваша секретарша, целый день пытается связаться с вами. Сообщить ей, что вы вернулись?