Пропавшая кузина

Глава 14 От слов к делу

— Я чего-то не знаю? — недоуменно поглядывая то на меня, то на Альберта, спросил доктор Грубер, когда Лингер ушел. Пришлось нам с Альбертом рассказывать всю историю про Орманди — про его неумелые шуточки, про попытку натравить на меня уголовников, про двойной мензур, про исключение из братства и фактическое изгнание из Мюнхена. Альберт не забыл упомянуть и о вольностях венгра с уплатой членских взносов — видимо, для полноты картины.

— Дело осложняется, — озадаченно и недовольно заключил доктор. — Тем более, что этот Орманди — имперский рыцарь. Опять Империя, черт ее раздери! Или… — тут он на несколько секунд запнулся, — …или похищение баронессы — это его месть вам обоим?

Теперь пришлось задуматься нам с Альбертом. Не знаю, что там думал он, мне же представлялось, что похищение его кузины никакой местью ни ему, ни мне не является. Орманди, конечно, тот еще урод, но… Как-то уж слишком натянуто. Нет, что хотите со мной делайте, а похищение баронессы фон Майхоффен никакого отношения ко мне не имеет. Я уже собирался поделиться этим умозаключением с доктором и графом, как вдруг внезапно пришедшая в голову мысль заставила притормозить.

Ладно, — подумал я, — пусть похищение и не имеет отношения ко мне, но это же не значит, что я не имею отношения к нему, не так ли? Это как? — спросите вы. А вот так! Не были ли попытки Орманди сделать меня потерпевшим от нападения уголовников или жертвой «несчастного случая» продиктованы стремлением устранить некоего русского графа от участия в последующих поисках пропавшей кузины графа фон Шлиппенбаха? А что, очень и очень могло именно так и быть. Уж Орманди, зная о нашей с Альбертом дружбе, не составило бы труда предсказать, к кому именно обратится граф за помощью в таком случае…

Я вновь был уже готов потрясти коллег титанической мощью моего разума, как снова в последний момент остановился. Это что же получается, а? Кто-то настолько серьезно оценивает мои способности и возможности, что учитывает их в своих планах? И это уж точно не Орманди, у него на такое мозгов не хватило бы. Передать свои наблюдения куда-то на сторону — это он запросто, но придумал и спланировал всю комбинацию кто-то другой, поумнее. А с чего бы таинственному планировщику так высоко меня оценивать? Ответ лежал, как говорится, на поверхности, и совсем мне не нравился. Потому что для такой оценки нужно знать, на что я способен. Именно знать, а не предполагать и уж тем более не гадать — хоть на кофейной гуще, хоть на картах. А единственный в Мюнхене человек, который обладает такими знаниями в максимальном объеме и с наибольшей степенью достоверности — это господин профессор Вильгельм Левенгаупт.

Сам ли профессор поделился с кем-то сведениями о своем отмеченном ученике, или нет, это я еще выясню. Обязательно выясню. Нельзя такое оставлять просто так. Из-за моей отмеченности я и так четыре раз запросто мог расстаться с жизнью, и продолжение такой тенденции в мои планы на будущее никак не вписывалось. Но это потом. Сейчас надо решить проблему с Альбертовой кузиной. Решить проблему — это значит не только освободить юную баронессу, но и разобраться с причинами и возможными последствиями ее похищения…

Впрочем, соображениями о наиболее вероятной роли Эдмунда Орманди в этом запутанном деле я с Альбертом и доктором все-таки поделился. Как я и ожидал, оба с моей оценкой в общем и целом согласились, разве что Альберт сделал это более эмоционально, проехавшись по имперскому рыцарю в выражениях, далеких от того, что предписано этикетом, а доктор Грубер просто признал, что я, вероятнее всего, прав. Дальше обсуждение вопроса завязло в различных предположениях, допущениях и прочем словоблудии, но как-то незаметно подобрался вечер, и нашим вниманием завладели более приличествующие этому времени суток дела — ужин, мытье, отход ко сну.

Рано утром, едва мы успели умыться, побриться и позавтракать, по наши души явился сержант земельной стражи в голубом мундире и объявил, что господин ротмистр Бек наипочтительнейшим образом приглашает нас к себе и со всем уважением просит воспользоваться его приглашением как можно скорее. Мы благоразумно решили, что такую просьбу игнорировать было бы неправильно, и Альберт велел Герхарду запрягать лошадок. Дисциплинированный сержант имел, как я понял, приказ нас сопровождать, каковой со всем тщанием и исполнил, двигаясь верхом впереди нас.

— Вот что, господа, — после обмена положенными приветствиями ротмистр Бек сразу перешел к делу, — мне стало известно, что по полиции и земельной страже разослан циркуляр о похищении неизвестными лицами баронессы фон Майхоффен. Именно стало известно, потому что сам я упомянутого циркуляра не получал.

Дав нам немного времени осознать и прочувствовать весь идиотизм ситуации, ротмистр добавил:

— Как вы понимаете, я ничего вам не говорил, вы ничего не слышали, и ничего о том, что вы намерены предпринять, я не знаю. Но один совет все же прошу принять.

Так, а вот сейчас стоит слушать особенно внимательно…

— Следить не будем говорить за кем вы ведь Пауля Лингера наняли? — ответа вопрос явно не требовал, и мы с пониманием промолчали. — Так вот, — продолжал Бек, — Лингер в наших местах человек, хм, известный, и если уж я знаю, что он работает на вас, то это могут узнать и… — он сделал многозначительную паузу, — …и другие. Поэтому вам лучше бы не привлекать Лингера к поискам места, где можно будет спрятаться и некоторое время пересидеть после того, как вы сделаете то, о чем я ни малейшего представления не имею. Зайдите сейчас в пивную Шустера, там к вам подойдет Антон Хефер. Возьмет он недешево, но доверять ему вы вполне можете.

Что ж, совет вполне дельный, и мы без особых колебаний решили ему последовать. Попрощавшись с ротмистром, мы направились в рекомендованную нам пивную для встречи с его, ротмистра Бека, человеком — в том, что этот Хефер именно таковым и является, никто из нас не сомневался.

Антон Хефер появился в пивной примерно через час после нас, когда ожидание нам начало уже надоедать. Невысокий плотный крепыш с большими сильными руками и седеющей бородой подсел за наш стол и сразу же спросил, подойдет ли нам домик в лесу. Со слов Хефера, там есть где пристроить повозку Герхарда, рядом родник, а место довольно глухое. Ну, по здешним понятиям глухое. У нас-то глухие места поглуше будут, пожалуй. За свои услуги как проводника и в последующем поставщика съестных припасов Хефер запросил аж десять гульденов. М-да, явно не скромничал мужик, понимая, что деваться нам особо и некуда. Хорошо, мы еще в Пассау заглянули в банк и пополнили запасы наличности, вот они и пригодились.

Собственно, до перехода к решительным действиям нам оставалось сделать еще два дела. Во-первых, неплохо было бы провести личную, так сказать доразведку места, где содержат Катарину, а, во-вторых, назначить, наконец, время для осуществления того, о чем ротмистр Бек, хе-хе, никакого представления не имеет. Да, еще и само предстоящее действие хоть как-то спланировать было бы неплохо.

Велев Герхарду ехать в Графенау, но не шибко при этом торопиться, мы вооружились картой, чтобы прикинуть дальнейший маршрут. Увы, но на карте были обозначены только нормальные дороги, лесным тропам, где нам можно было бы проехать, места не нашлось, а следовательно, выходило, что либо нам придется в самом Графенау разворачиваться в обратном направлении, что может привлечь нездоровое внимание к нашей повозке, либо нужно делать уж очень большой крюк на обратном пути. В итоге решили действовать по обстановке, в зависимости от того, где именно стоит интересный нам дом.

Нам повезло. Дом, описание которого дал нам Пауль Лингер, действительно стоял на отшибе, но с дороги, она же главная улица деревни, его было видно. Пока Герхард старательно изображал устранение внезапных технических проблем с повозкой и упряжью, мы успели, укрываясь в тени поднятого верха, по очереди воспользоваться подзорной трубой, имевшейся у Альберта.

— Это Катарина! — слава Богу, у Альберта хватило ума не повышать голос. — Я ее вижу! Да, точно она!

Ясное дело, следующим пользователем оптического прибора стал доктор Грубер, также уверенно опознавший баронессу. Мне было проще, я Катарину фон Майхоффен никогда раньше не видел, поэтому не морочил себе голову ее опознанием, а высматривал удобные подходы к дому. Приглядев такой подход и отметив, что на прогулку пленницу вывели в сопровождении одного лишь человека, который, судя по всему, был тем самым доктором Вайсманом, я напомнил коллегам, что пора бы и сворачиваться. Развернуться нам удалось в таком месте, которое, по моим прикидкам, из дома, где держали похищенную баронессу, видеть никак не могли, и мы покатили обратно.

Спор о времени проведения операции по освобождению Катарины начался, естественно, прямо в дороге. Альберт требовал провести акцию сегодня же, во время вечерней прогулки, я с ним соглашался в плане времени суток, но предлагал провернуть дело завтра, а доктор Грубер в своей обычной манере с умным видом обдумал наши слова и встал на мою сторону, мотивируя свое мнение необходимостью тщательной подготовки.

Собственно, эту самую тщательную подготовку мы начали, еще не добравшись до Хютенхофа — во Фрайунге мы разыскали Антона Хефера и договорились, где и когда он завтра будет нас ожидать. А в Хютенхофе, плотно пообедав, взялись приводить в максимальную боеготовность уже знакомое мне оружие, в процессе обсуждая детали завтрашней операции.

План, появившийся в результате не самых корректных обсуждений, но в итоге единогласно утвержденный, особой изощренностью не отличался. Нужно тихо и незаметно подобраться как можно ближе к дому со стороны заднего двора, далее Альберт должен привлечь внимание Катарины и в дальнейшем заняться непосредственно ее освобождением, то есть вывести девушку со двора, мне с моим опытом хоть какого-то противодействия магическим атакам надлежит отвлечь внимание доктора Вайсмана, а когда Катарина окажется у нас, мы с доктором Грубером откроем огонь по всем, кто выберется из дома, исключая, разумеется, женщину-служанку. Честно говоря, меня план не вполне устраивал — я предлагал начать с отстрела доктора Вайсмана, чтобы проблем с магическим воздействием вообще не возникло, но Альберт с доктором кое-как меня отговорили. И эти люди мне еще рассказывали о пользе оружия в их повседневной жизни дома! Гуманисты недоделанные! Справедливости ради скажу, что обосновывали они свое нездоровое человеколюбие нежеланием создавать проблемы ротмистру Беку, раз уж он пошел нам навстречу. Вроде как предумышленное убийство на подведомственной ему территории может выйти Беку боком, простите за невольный каламбур. Как бы там ни было, в одиночку противостоять двоим — удовольствие ниже среднего даже когда знаешь, что ты прав. Так что я вынужден был согласиться, но про себя решил действовать по обстановке, а не по предварительной договоренности. Победителей не судят, знаете ли.

Остаток дня прошел как-то бестолково. Альберт ходил из угла в угол, доктор Грубер просто отдыхал (кажется, поспал даже), я же извлек из саквояжа предусмотрительно взятого с собой Дюрнбергера и принялся внимательно его читать. Пусть времени до конца каникул оставалось еще много, учебу никто не отменял. Да и книга интереснейшая, от ее чтения я получал искреннее удовольствие.

То же самое продолжилось с утра и до обеда. На обеде опять появился Лингер, мы заплатили ему вторую половину условленного гонорара, на чем и попрощались. Он такому обороту явно удивился, наверняка рассчитывая на продолжение сотрудничества, но, как говорится, не срослось. Кажется, Альберту удалось заставить Лингера думать, что наша задача — именно разведка, а вовсе не освобождение пленницы. Во всяком случае, Шлиппенбах честно старался.

С Арнольдом Пастером мы тоже попрощались, чуть-чуть добавив ему денег сверх оговоренной платы. Астрид и Франциске, снова блеснувшим своими талантами, лично я вручил по полгульдена. Хорошие девчонки. Да, маловаты, конечно (им, как выяснилось, было всего-то по двенадцать), но годика через три вырастут такими красавицами, что только держись!

А сам обед мы, можно сказать, проигнорировали. В смысле есть ничего не стали и даже пива не попили. Это я объяснил Альберту и доктору, что на голодный желудок человек злее дерется и легче выживает, получив ранение в живот.

— Вы разве воевали, экселленц? — удивился доктор Грубер.

— Я нет, а вот мой дядя и старший брат моего приятеля по гимназии воевали, — вспомнил я Якова Селиванова, так и не ставшего даже женихом моей двоюродной сестрицы, чтоб ей в аду сковородка самая неудобная досталась. Впрочем, Васька писал, что Якову невесту уже приискали, так что все в порядке. А ведь он даже не знает, как ему повезло не заполучить себе такую жену, а с нею — и такую тещу…

Ладно, вернемся из прошлого в настоящее. А в настоящем у нас были сборы, начавшиеся с создания запасов съестного. Немцы — люди практичные. Пусть мы и воздержались от еды, но раз уж она оплачена, Альберт с доктором предложили по максимуму забрать ее с собой, потому что еще пригодится. Спорить я с ними не стал.

Перед выдвижением я попытался воспользоваться предвидением, к которому в последнее время обращался нечасто, стараясь не расходовать умственные и душевные силы. Предвидение дипломатично отмолчалось, но я посчитал это хорошим признаком. Грози мне, а значит, и нашему делу, какая неприятность, оно бы уж точно просигналило.

Выдвинулись с таким расчетом, чтобы успеть и не шибко при этом торопиться, тем более, что транспорт наш мы планировали оставить чуть подальше от места, во избежание раннего обнаружения противником, и потому часть пути предстояло проделать мало того, что на своих двоих, так еще медленно и на полусогнутых, стараясь продвигаться по возможности незаметно и бесшумно. С бесшумностью у нас некоторые затруднения имелись, но тут на нашей стороне выступил ветерок, заставивший шуршать листву на деревьях и кустах, а по части незаметности нас выручали купленные еще в Ландсхуте полотняные плащи-пыльники веселенького зеленовато-сероватого цвета. Двигаться, тем не менее, было тяжеловато — из-за того, что мы обвешались оружием, да взяли с собой побольше сменных барабанов. Лучше уж перестраховаться, чем в критический момент не иметь возможности отбиться от численно превосходящего противника.

Устроившись в не очень-то удобных скрюченных позах за низким заборчиком, мы ждали, когда Катарину выведут на прогулку. Вот тут предвидение и зашевелилось, нашептывая мне, что все у нас пойдет не так, как мы планировали. Впрочем, ни о каких опасностях и засадах оно не предупреждало. Во всяком случае, пока не предупреждало.

Та-а-к… Вот они и начались, те самые обещанные предвидением отступления от плана. Девушка вышла из дома одна, вообще без какого-либо сопровождения. А это плохо, потому что все похитители остались в доме. Следовательно, мы, прикрывая отход, будем стрелять из-за не дающего почти никакой защиты решетчатого заборчика, а в нас будут стрелять из каменного дома. При том, заметим, мы будем стрелять вдвоем, а они — вчетвером. Нехорошо, очень нехорошо…

Но когда я понял, почему пленницу выпустили одну, обстановку я оценил уже не как просто нехорошую, а как очень и очень плохую. Даже мне, никогда раньше баронессу фон Майхоффен не видевшему и не знавшему, как она выглядит в обычном своем состоянии, было заметно, что девушка не в себе. То самое магическое воздействие, чтоб его!..