Прости, малышка...

Глава 27

Снова утро в бежевом раю.

Та же комната. Светлая. Чистая. Уютная.

Но я понемногу начинаю её ненавидеть.

Меня правда уже раздражает эта золотая клетка.

Вообще сегодня утром раздражает абсолютно всё.

Охранник за дверью.

Безупречно вкусный завтрак, заботливо оставленный Валентиной Васильевной для меня на столе.

Горькие лекарства.

И отсутствие «Корлеоне».

Бесит это подвешенное состояние.

Бесит, что через два дня Новый год.

Остановите время.

Отмотайте назад.

В мое счастливое детство.

Туда, где я бегаю вокруг ёлки, как угорелая, а мама пытается меня поймать.

Где я распаковываю яркие коробки с подарками и громко кричу от радости, кидаюсь папе на шею, а он играет со мной в «лошадку».

Где мы играем в снежки и валяемся в сугробах во дворе нашего дома.

Последний Новый год вместе.

Помню, как сейчас.

Моя любимая семья.

Которой нет.

Есть только Он.

Мужчина, которому принадлежу полностью. Который не принадлежит мне.

Чужой. Неприступный. И такой желанный.

От мыслей о нем отвлекают только книги.

Пока нахожусь здесь, пользуюсь хоть какими-то привилегиями. Библиотека «Корлеоне» довольно обширна. Здесь есть чем увлечься.

Некоторые издания на иностранных языках. Их, конечно, откладываю в сторону. Может когда-то я смогу освоить хотя бы один, для общего развития. А еще, мечтаю, что скоплю на учебу и поступлю куда-нибудь, чтобы получить нормальную профессию.

Мне только восемнадцать с половиной.

Вся жизнь впереди.

И хоть пока нахожусь здесь, на золотой цепи рядом с мужчиной мечты, все же не питаю иллюзий по поводу нашего совместного будущего.

Я очень хочу быть рядом с ним.

Я бы родила ему детей и окружила заботой и лаской.

Но жизнь научила меня не верить в глупые сказки.

Ему надоест.

Он наиграется и выбросит меня.

Снова.

Тогда мне придется подняться с колен и снова, по крупицам собрав себя, пойти дальше.

Я буду счастливой, обязательно.

Даже без него.

Пусть пока это невозможно.

Но я не сломаюсь.

Буду сильной.

Ради себя.

Ради той Аси Амурской, которую знаю только я.

***

- Милая, если ты не съешь весь обед из трёх блюд, Максим Сергеевич меня уволит.

Валентина Васильевна смотрит на меня умоляюще. Мне нравится эта женщина. Она заботится обо мне и не задает лишних вопросов. Хотя, в этом доме, кажется, вообще не принято болтать по душам. Все ведут себя профессионально вежливо и сдержано.

Я обреченно пялюсь в свою тарелку. Невероятно аппетитный борщ почему-то не лезет в горло. Мне не хочется обижать хозяйку кухни, и сил сопротивляться правилам этого дома абсолютно нет. Поэтому я вымученно улыбаюсь и отправляю ложку ароматного супа в рот. После гастрономической экзекуции я чувствую себя мишкой-пандой, у которой все тело – один сплошной живот, засыпаю с книжкой в руках, что уже вошло в привычку. Для проветривания мозгов, ближе к вечеру, выхожу в сад на прогулку.

Морозный воздух колет щеки, но мне даже приятно. Немного отрезвляет и придает ясность мыслям.

Меня очень тревожит одна вещь...

Где Слава? И что с ним.

Надо бы задать этот вопрос «Корлеоне».

Спускаюсь с дорожки, разгребая рыхлый снег ботинками, похожими на валенки. В моем шкафу гардероб на все случаи жизни. Зимняя куртка, вязаная шапка, варежки с вышитыми снежинками. Я как девочка из рекламы. Как девочка из другой жизни. Здесь, в огромном ухоженном саду красивого современного коттеджа. По-прежнему не вписываюсь в эту картину. Брожу по сугробу, подставляя застывшие щеки под холодные лучи уходящего зимнего солнца.

Чувствую себя счастливой и несчастной одновременно.

Я – одинокая сиротка, из вонючей грязной прошлой жизни перекочевала сюда – в этот блеск роскоши. Здесь, как и там, я никто. Но в этом доме ко мне относятся, как к человеку. Валентина Васильевна, Елена, даже охранники.

А Максим…

Я не знаю, как он ко мне относится. Но именно он дал мне эту возможность. Почувствовать себя кем-то непрозрачным. Живой. Настоящей.

Он делает мне больно. Очень.

Но, то, что я чувствую, - это непередаваемо. Рядом с ним. Только с ним.

Я благодарна ему за это.

За то, что позволил все это пережить.

Любовь и ненависть. Разочарование и восхищение.

Мир ярких красок. Острых ощущений. Настоящую жизнь.

***

Не замечаю, как сделав большой круг, возвращаюсь ко входу в особняк.

Как раз в тот момент, когда на территорию въезжает черная тонированная машина. Та самая, на которой мы с «Корлеоне» ездили на выставку.

Мои ноги в чудо-валенках примерзают к плитке, тщательно вылизанной дворником.

«Корлеоне» выходит.

Он такой невероятно красивый в своем зимнем коротком пальто цвета молочного шоколада, черных брюках и ярко начищенных ботинках. Хочется откусить кусочек от этого «эскимо» и смаковать бесконечно.

В черных глазах удивление.

Но на словах ничего не выказывает.

Подходит ко мне вплотную и улыбается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Замерзла?

Максим сгребает меня в охапку, трется носом о мою холодную щеку, потом быстро чмокает в губы и берет за руку.

- Пошли отогреваться.

Я расплылась амебой.

Поставьте этот момент на повтор.

Это настолько интимно, что я не могу вымолвить ни слова. Просто плетусь за ним в дом, дурея от запаха и ощущения его рядом.

Скрепя зубы отпускаю любимую руку, когда Максим снимает с меня шапку и ерошит непослушные кудряшки.

- Ты сегодня ела?

- Да.

- Когда последний раз?

- Часа три назад.

Он смотрит на меня как-то недоверчиво и, уходя, бросает:

- Через двадцать минут чтобы была на кухне.

Плетусь в свою комнату, чтобы переодеться и отогреть руки под теплой водой. Укладываюсь в отведенное время и спускаюсь вниз.

«Корлеоне» в светлых джинсах и свободном сером свитере восседает на высоком стуле, о чем-то оживленно беседуя с Валентиной Васильевной.

Он смеется.

Это невероятно.

Видеть его таким. Домашним, расслабленным.

Максиму Гаврилову, директору огромной компании, жесткому, принципиальному диктатору, оказывается, не чужды нормальные человеческие эмоции.

Я подхожу к столу, завороженная этим зрелищем, боясь спугнуть мгновение, но, повернувшись, мужчина, все также улыбаясь, протягивает ко мне руку и усаживает на стул рядом с собой.

- Максим Сергеевич, еще что-нибудь нужно? – Валентина Васильевна прерывает наш зрительный контакт.

- Нет, спасибо. Можете идти. На сегодня вы свободны. Насчет завтра мы договорились.

- Конечно. Тогда я пошла. Приятного аппетита.

Женщина одаривает меня теплым взглядом и улыбкой и удаляется.

Перемещаю взгляд на «Корлеоне», который двигает необъятную тарелку с каким-то рагу ко мне ближе.

- Ты решил меня откормить? Хочешь сдать на органы?

Самая «удачная» шутка в моем арсенале.

Но Максим почему-то смеётся. От души причем.

- Твои органы мне еще самому понадобятся. Желательно все целиком, в этом хлюпеньком теле. – Тыкает меня в бок. - Ешь, давай.

Мы едим. И я почти не чувствую неловкости, только ощущаю, как все горит внутри не от горячей еды, а от его присутствия.

Максим наливает мне чай из большого сверкающего чайника и ведет себя так, словно мы каждый день вот так ужинаем вдвоем.

- Хочешь, поставим ёлку? Завтра Новый год.

Чтобы не поперхнуться чаем, на всякий случай ставлю чашку на стол.

- Ты это серьёзно?

- Мы с Валентиной Васильевной считаем, что праздник должен быть традиционным. С ёлкой, шампанским и подарками. – Он немного задумчиво молчит, потом продолжает. – Я еще ни разу не встречал его здесь. В основном всегда у отца, большой компанией. Завтра здесь будем только мы и охрана.

- Мне нечего тебе подарить.

Максим двигается ко мне вплотную, смотрит сверху вниз, приподнимает за подбородок.

- Все, что мне нужно, у меня уже есть.

Нервно облизываю губы, что не ускользает от его внимания.

Целует, едва прикасаясь губами. Потом поднимает меня, сдвигает тарелки и усаживает на стол. Снова целует, зарываясь рукой в мои волосы. Настойчиво, так, что я таю, растекаюсь по твердой поверхности. Его вторая рука прижимает меня к крепкому торсу, гладит спину, сжимает ягодицу, впечатывает меня в твердое горячее достоинство, которому явно тесно в джинсах. У меня между ног уже потоп, который не остановить, я плавлюсь, не могу удержаться.

- Хочу тебя. – Шепчу хриплым голосом ему на ухо, и он без труда подхватывает меня, несет в гостиную. Опускается на диван, сажает к себе на колени, так что мои ноги обхватывают его.

Снова целуемся. Теперь уже горячо, нетерпеливо, его руки везде, обжигают меня прикосновениями. Свитер слетает с меня в мгновение ока. Его тоже. Прикасаюсь губами к гладкой коже его плеча, покрываю поцелуями, смело, жарко, на что он только шумно выдыхает. Поднимает на ноги, целует живот, расстегивая и стягивая с ног узкие джинсы, отбрасывает их. Трусики летят туда же. Максим прикасается языком к моим влажным лепесткам, втягивает их, посасывает, смачно целует. Это так пошло, что у меня дыхание перехватывает. Я не успеваю глазом моргнуть, как снова оказываюсь на коленях мужчины, он спешно высвобождает вздыбленный член из плена одежды и, найдя точку входа, резко опускает меня на него.

Рассыпаюсь звездами.

Мы двигаемся быстро. Резко. Сильно. До упора. Найдя идеальный ритм, встречаемся откровенно грязными шлепками, рваными вдохами, грубыми касаниями. «Корлеоне» сжимает мою грудь до боли. Не щадит бедра. Завтра точно будут синяки. Звонко шлепнув по попе, он поднимает меня, переворачивает, ставя на колени на краю дивана, устраивается сзади. Входит так же резко, до самой глубины моего сознания, кажется, так, что глубже некуда. Сначала медленно, потом постепенно ускоряя толчки, Максим собирает мои волосы, тянет на себя, оставляет горячий поцелуй на шее. Одной рукой стискивает мою грудь, другой, проведя по шее, сжимает щеки и проводит горячим языком по моим губам. Целует, затем отпускает, не прекращая двигаться во мне, как поршень. Держусь за спинку, теряя равновесие в бешеном марафоне, и падаю на мягкие подушки, когда накрывает, просто трясусь и замираю от невероятно сильных ощущений. Через несколько по-прежнему сильных толчков, горячий член Максима выскальзывает из меня, и я чувствую теплую вязкую жидкость на своей пояснице.

Я как вата, не могу пошевелить трясущимися конечностями, но приходится все же принять вертикальное положение. Мне в этом очень помогают сильные руки «Корлеоне», который поднимает и, обняв за плечи, целует в висок.

Мы шаркаем в ванную, по пути толкаясь, как малые дети, улыбаемся.

У двери я останавливаюсь и смотрю умоляющим взглядом:

- Можно я сама?

Вижу, как он колеблется, но не даю опомниться, проскальзывая внутрь и захлопнув дверь прямо у него перед носом.

Мне нужно это пережить.

Одной.