Прости меня (СИ)

Глава 40."Месть — подают холодной"

Наташа

И так. С чего начать. Зимние каникулы прошли в кругу семьи. Это были радостные дни и ночи. Но начну я с возвращения домой.

После больницы, я отлежалась пять дней у Кати. Она даже слушать меня не стала, когда я попросила отвести меня в общагу. У них было уютно и спокойно. Но долго наглеть их гостеприимством я не могла.

Во-первых, Катя тоже в положении. И ей намного сложнее, чем мне. Её достаёт токсикоз, которого у меня вообще не было. Ну, и главное, у неё вторая беременность, а она после кесарево. Слишком маленький прошел срок. Марк таскает Катю по больницам, чуть ли не каждый день. Вот это забота. Вот это любовь.

Во-вторых, у Кати маленький сынок. Ему уже четыре месяца. Он такой же красивый, как и его отец. Не зря же есть такая фраза, "Сделанный под копирку". Я много провожу времени с малышом. И с каждой минутой, ещё больше понимаю, что я приняла правильное решение.

Хотя в такие минуты, меня так же накрывает и грусть. У меня не будет такого же мужа, который будет со мной всю беременность.

Но с другой стороны. Ну и к чёрту такого отца, который попался моему ребёнку. Придурок и негодяй он. Зачем ребёнку он нужен? Лучше без него.

Потом рассматривая маленького Сашу, я всё представляла своего малыша. Кем он будет? Девочка или мальчик? На кого похож?! Не хочу, что бы как у Зверевых "под копирку". Хочу чтоб на меня был похож. И всё равно девочка то, или мальчик. Он будет только моим.

Катя с водителем отвозят меня в общагу. Я собираю вещи, и решив все вопросы в универе, уезжаю к родителям. Самое сложное для меня только предстоит.

Изначально, я решила поговорить, только с мамой. Она точно меня поймёт. А вот папа?! Я очень боюсь его реакции. Безумно. А вдруг выгонит на улицу? Прогонит, и отправит блудную дочь к будущему папаше моего малыша.

— Мам, мне надо с тобой поговорить. Это важно.

— Говори, дочка.

— Пойдём в мою комнату, — неуверенно и совсем тихо говорю я.

Я сейчас совсем не похожа на себя. Вечно такая смелая, бегающая по дому и много говорящая. Уже второй день дома, а сама тише воды, ниже травы.

Когда мы заходим, я прикрываю за собой дверь. Сажусь на кровать и приглашаю маму сесть рядом.

— Мам, — я беру её за руки, и смотрю в глаза. — Мам, я беременная.

Фух, я это сказала. Смогла. Мне, а ж легче стало. Словно большой груз скинула с плеч.

— Беременна? Точно? — удивлённо спрашивает она.

— Точно. Мам, только не ругайся. Хорошо? Я хотела сделать аборт. Но не смогла. Понимаешь, мам? Я не смогла убить своего ребёнка! Он же и мой тоже. Не только его.

С глаз полились предательские слёзы. Мне так больно стало. Меня как будто опять положили на тот стол, и снова хотят, чтобы я сделала аборт.

— Я так понимаю, отца у этого ребёнка не будет?

— Угу, — всё ещё плача говорю я.

— Ну и хрен с ним, с тем отцом. За то у него будут самые крутые дедушка с бабушкой.

— Мам, ты не сердишься? Правда?!

— Боже, милая. Нет, конечно. Твой ребёнок частичка моей души. Как я могу сердиться?

— А папа? Как мы ему скажем? Он будет разочарован во мне, — всё ещё шмыгая носом, говорю.

— А что папа? — вдруг с проёма двери появляется и папа. — Дедушка будет водить на футбол. Если это будет мальчик, значит, он обязательно будет играть. А если девочка. Будет болеть, как и её мама. Но футбол будем посещать по любому.

— Папочка, ты всё слышал?

— Конечно, дорогая. Я уже два дня жду, когда ты расскажешь, что случилось. Вижу же, что-то тебя беспокоит. Ну, коль, никого не убила. Уже хорошо.

— Папа, ну что ты начинаешь. Какой из меня убийца?

— Ой, доня, ещё тот. С твоим-то характером.

— Я вам говорила, что вы самые лучшие родители?

— Говорила. Правда давно, — отвечает мама.

— Вы не просто самые лучшее родители. Вы мега крутые и самые любимые родители. Обожаю вас.

Вот так и прошёл мой самый трудный визит к родителям. В те дни, мне казалось, я никогда и никого так не боялась, как их. Но в конечном итоге, это были лишь мои страхи.

Но вернёмся в сегодняшний день. Моего появление в первый же день учёбы явно никто не ждал. Предварительно, я попросила Таню рассказать о моём переводе. Ну и, конечно же, замужестве.

Я бы хотела увидеть их лица. Всех. Даже того придурка Макса. Но ещё больше мне хотелось увидеть лицо Горского.

Больно ли ему? Может неприятно? А может уже давно пофиг.

Как и мне, в принципе.

Я вернулась сюда не ради него. А ради себя. Мне хотелось поставить жирную точку в той черри, которая так внезапно исчезла с институтских радаров.

Тот раз я ушла тихо. Не привлекая к себе внимания. Вот просто приезжаю в один из дней в общагу, беру свои вещи и уезжаю к родителям. Сессию сдаю заранее, обговаривая с каждым преподавателем его предмет, и свою оценку. Заранее была подготовлена версия, о болезни отца. Всё было заранее спланировано. Но об этом знали слишком мало людей.

Соня с Егором. Катя с Марком. Таня, моя соседка по комнате. И Лина, подруга с универа. Последней, я до последнего сомневалась, говорить или нет. Ведь она никак не разберётся в своих отношениях с Саней. А он друг Горского. Но всё-таки она моя подруга, и не должна придать мой секрет. Тем более, такой важный секрет.

В этот раз, я тоже уеду. Но так, чтобы другим неповадно было лесть в мою жизнь. Чтоб у Горского никогда больше не появилось желание поговорить со мной.

Я уеду замужней женщиной.

Вечеринка.

Меня, конечно же, на неё не приглашали. Но в приглашения Макса есть одно правило.

"Приходи сам и приведи друга".

То есть любой, может прийти вторым. Я иду по приглашению Тани. Я её второй гость. Потому что, зная этого придурка, он обязательно, что-то ляпнет. Или ещё хуже, сочинит скандал.

Это вообще приглашение Лины, но она отдала его Тане. Сама же пойдёт с Саней. У них там полная неразбериха в отношениях, и только ради того, чтобы я пошла, она его потерпит.

Заваливаем в разгар самой вечеринки. Прийти в самом начале, довольно-таки скучно. Таня сразу идёт к барной стойке и заказывает мохито. Два алкогольных, и один без.

Чтобы не так палевно было, что я не пью. Мы договорились пить одни и те же напитки. Мы забираем свои стаканы, и сразу двигаем к толпе.

Сначала я просто рассматриваю молодежь. Мне даже интересно встретить своих знакомых. Но и на новеньких любопытно посмотреть. Тут столько первокурсниц. "Свежее мясо" — я бы их назвала, для таких как Горский и его друзья.

Им нужно всех перепробовать. Хотя зачем всех пробовать, дырки ведь у всех одинаковые.

Вспоминаю его слова:

"Грязная шлюха", "Все вы одинаковые", "Ты такая же подстилка, как и они", "Чем ты лучше их?"

Он прав. Все мы одинаковые, когда встречаем на пути таких красивых придурков. Все с ума сходим. Слёзы льём. Ноги расставляем. Сосём. Всё ради них делаем.

А что они делают для нас?!

Глупый вопрос.

Первым к нам подходит Саня.

— Привет, девчонки. Отлично выглядите.

А то. Мы на марафет, полдня и вечера потратили. Мои подруги должны быть тут самые красивые. Ну и я не должна отставать.

На мне, мини чёрное платье, с глубоким декольте, и вырезами сбоку на талии. Да, оно слишком откровенное. Плевать. Из-за выреза видно часть тату. Пофиг. Он уже видел его однажды. Тогда был смысл в этом тату. Сейчас же это просто картинка на теле.

Голова льва, держащая две черешни.

Как же глупо было с моей стороны поверить ему?!

В день рождение, я написала ему записку, "Львы не едят черешню". Как же глупо и примитивно. Жрут они их, и даже косточки не выплёвывают.

— Привет, девчонки.

Наконец-то сам хозяин вечеринки пожаловал, и его любимые гости.

— И тебе привет, — говорю ему я. — Не могу сказать, что скучала. Но, думаю, ты не расстроишься.

— Как всегда остра на язык. Ничего не меняется.

— Что ты, Максимушка. Меняется как раз всё и все. Ну, кроме вас. Вы все-таки же.

— Это комплект или оскорбление? Я что-то не догоняю, — бубнит Саня.

— Конечно же, комплимент. Как я могу оскорбить хозяина вечеринки. Девчонки, пошлите танцевать.

Я ставлю свой допитый бокал на стол, и иду в сторону молодёжи, которая уже вовсю отрывается. Но неожиданно Матвей, стаёт у меня на пути.

И этот тоже тут. Ещё одна копия.

— А со мной потанцуешь?

— Извини, Матвей. В прошлый раз, когда нас оставили в комнате, мы чуть ли не наставили рога твоему брату. А я ведь теперь девушка замужняя, — поднимаю руку вверх, всем демонстрируя обручальное кольцо. Особенно долго держу перед лицом Гордея. — И мужу своему не изменяю. Так что давай от греха подальше.

В эти секунды, я не говорю. Я пою. Каждое слово произношу с улыбкой и лёгким флиртом. А потом ещё в конце, хлопаю Матвея по груди, и иду к танцполу.

Кажется, я только что выпила яд. Но он такой вкусный. Он растекается по моим венам и выпаливает всё изнутри.

Я ждала этого момента полгода. В голове прокручивая раз за разом нашу встречу. Слова которые буду ему говорить. Как буду показывать кольцо.

Я хочу, чтоб ему было так же больно, как и мне. Когда я бежала тогда с бильярд клуба. Когда он глумился тогда на стадионе надо мной.

Назвал такой же, как и все.

Что ж лови мой мальчик ответочку. И, кстати, надо будет когда-то Матвея поблагодарить. Ведь он мне даже помог сегодня.

"Мы чуть ли не наставили твоему брату рога"

Оскар. Внесите Оскар этой актрисе.

"Наташа, харе притворяться. Тут никого нет, кроме нас. То, что ты отличная актриса, я уже понял. Но, всё, закругляйся. Я больше не верю, ни единому твоему слову."

А теперь, Горский, веришь? Если что, ты стал лучшим из моих учителей. Спасибо тебе за опыт и стекло.

Все мои мысли поглощенные танцем и драйвом. Выпустили старушку на танцпол. Дали пару дней отдыха и свежего глотка воздуха.

Нет, я не жалуюсь. Ни в коем случае. Наоборот. Напоминаю себе в очередной раз, какие же крутые у меня родители.

Больше часа танцую на танцполе. Ноги, с непривычки, ужасно болят. Поэтому я тупо беру и снимаю эти, абсолютно не удобные шпильки. Отвыкла от них. Забыла, как это уже быть высокой и стройной. Тысячу лет платье не одевала. Дожилась, называется.

Потом народ начинает раздеваться и прыгать в бассейн. Кто-то прыгает в одежде. Я же просто наблюдаю за этим. Мне как-то не по себе вдруг становится. То ли дежавю. То ли просто страх бассейнов вернулся в одну секунду.

Не знаю.

Я хочу уйти от сюда. Немедленно.

Вдруг на меня бежит какой-то идиот. Точнее не так. Он разгоняется и бежит в бассейн, но на его пути появляюсь я. И он, нет, чтобы остановиться, хватает меня за руку и тащит в бассейн.

Передо мной пролетает вся жизнь, так вроде говорят. А если честно это абсурд. Никакая жизнь не успевает пролететь. Ведь в этот раз я падаю в воду очень быстро. И моментально, начинаю паниковать. Открываю глаза и пытаюсь понять, где я.

Сука, мне пизда. Я в воде.

Пытаюсь грести вверх, но не получается. Я торможу.

— Главное не дышать. Главное не дышать. Это вода. Это не воздух, — повторяю как мантру себе.

Пока меня кто-то не подхватывает и не тянет наверх.

Как только я оказываюсь на воздухе, делаю жадные, глубокие вдохи.

— Я не утонула. Я жива. Я не под водой уже, — первые радостные мысли в моей голове.

— Ты как? — неожиданно говорит мой спаситель.

Я наконец-то сосредотачиваю взгляд и вижу человека, вытянувшего меня с того ада.

Ха-ха-ха.

Аплодисменты, друзья, аплодисменты для шутницы судьбы. Она у нас любит шутки шутит. Вовсе не смешные шутки.

Горский Гордей собственной персоной.

— Нормально. Спасибо.

Мы находимся где-то в двух метрах от края бассейна. Пока что Гордей обнимает меня за талию, и держит на воде. Но если он меня бросит, я снова пойду на дно. Я не доплыву сама. Не смогу.

— Сама доплывешь до бортика? Я хочу искупаться.

Он, что читает мои мысли? Ему, скорее всего, неприятно меня касаться. Ну да. Я же та самая актриса, которая посмела навязать ему "чужого ублюдка".

— Без проблем. Доплыву.

Гордей странно смотрит на меня, но руки свои убирает.

Боже, этот его голубой океан. Нельзя смотреть в него. Нельзя. Ты чего, Наташа?! Опять головой ударилась, пока падала в бассейн? Тот океан, твоя бездна. Ты в нём утонешь.

Сука, как и в этом бассейне. Я, в нём тоже сейчас утону.

Как только Горский убирает свои руки, и отодвигается от меня где-то на метр. Я снова иду на дно.

Наташа, ты же в детстве умела плавать. В озере купалась! А теперь что? Стала грузом на удочке.

— Так и думал, — Гордей снова меня обхватывает и притягивает к себе.

Мне так страшно становится, что я обхватываю его талию ногами, и крепко к нему прижимаюсь, пока он тащит меня к краю бассейна.

— Если в следующий раз захочешь просто идти на дно, так и скажи. Не геройствуй, — говорит он мне на ухо.

— Ничего я не собиралась идти на дно. Я вообще-то умею плавать. Просто растерялась.

— Я так и понял, черри.

О, нет! Нет! Нет! Нет!

Только не это. Не его голос мне в ухо. Не его аромат мне в лёгкие. И не его член, который сейчас активно упирается мне…

— Можешь меня отпускать, — говорю ему я.

Пора бежать от сюда. Кажется, новая, сильная черри, тут опять начала таять. Как лёд на сковородке.

— Я тебя не держу. Это ты в меня вцепилась.

Точно. Я же его держу ногами за талию.

— Ой, извини. Машинально. Даже не заметила.

— Та я так и понял.

Ты смотри, какой он остроумный стал. Забыл уже, как я час назад, его рогатым скотом обзывала.

На нас давно уже никто не обращает внимания. Но я почему-то вся горю. Надо как-то выбраться с этого чертового бассейна, но ступеньки слишком далеко. Я не доплыву. Я даже по краю бассейна боюсь лезть. Вдруг руки соскользнут, и я пойду на дно.

— Тебе помочь вылезти? Или ты ещё поплаваешь?

Ну, Горский, ты мне за это ответишь. Когда-нибудь мы встретимся, и я отомщу тебе за этот бассейн. Я, ведь из-за тебя теперь их боюсь.

Я такими молниями в него стреляла, что если бы они были настоящие, он был бы уже труп.

— Помоги, конечно. Что тут сидеть?

— Тогда снимай платье.

— Это ещё зачем?

— Оно слишком тесное, я не смогу тебя в нём поднять. Или поплыли туда, к ступенькам.

— Ладно. Ладно. Сейчас сниму.

Снова приходиться обхватить его бёдра ногами, при этом я стягиваю через себя платье.

Что же это происходит?! Почему между ногами такой пожар? Ещё и Гордей без футболки. Только в штанах. А я теперь только в белье и рядом с ним.

Дыхание настолько ускорят темп, что ещё немного, и я задохнусь на воздухе.

— Дыши! Дыши! Не думай о том, что твои ноги на его бедрах. А член рядом с трусиками. Твоя чувствительная грудь, хоть и в лифчике, но торкается его голого торса. Не думай об этом. Не думай.

Но, чёрт, я только об этом и думаю.

Гордей забирает моё платье и выкидывает из бассейна. А можно и меня так? И поскорее, пожалуйста.

Но прежде чем это произойдёт. Этот дьявол умудряется задеть сначала мою грудь, а потом ещё рукой провести возле пупка, зацепив край моих трусиков.

— Это вообще-то противозаконно. Я замужем, — хочется кричать ему в лицо. Но я молчу. Потому что если я начну говорить, он услышит мой дрожащий голос. Он поймёт, что, не смотря на количество боли, которую он мне причинил, моё тело реагирует на него по-прежнему.

— Я сейчас возьму тебя за талию, и подниму повыше. А ты лишь ногу закинешь, и сможешь выбраться. Хорошо?

— Угу, — все, на что хватает у меня сил. У него вон даже голос ровный. А я тут истекаю вся. Хорошо, что мы в воде. Хорошо, что трусы и так мокрые. Ведь если бы не это, все б увидели, как по моим ногах стекает смазка.

Я разжимаю ноги, Гордей становиться сзади меня, и подкидывает меня кверху. Я опираюсь сначала локтями об край, а потом и ногу закидываю. Теперь остался последний рывок. Но, Горский, не подкидывает.

— Какой потрясающий пейзаж, мне сейчас виден, — он это шепчет так интимно, что я сука просто умираю.

Выкинь меня наружу. Не томи. Я сейчас сдохну. Между ногами огромный пожар. Его никто не сможет затушить. Просто я не позволю, а не потому что некому.

— Горский, как только я вылезу с бассейна. Я тебя убью. Обещаю.

— Блин, черри, о чём ты подумала? Я о твоём тату, вообще-то.

Он кладёт руку на моего льва и нежно ведёт вниз до бедра. О, боги, держите меня. Меня так трясёт, что я правда в любой момент могу взорваться. Я уже на грани. Это слишком.

А потом, он опускает свою руку ниже, чтоб типа взять за ногу и закинуть её дальше. Но берёт слишком высоко. Прямо у самих трусиков. И я не выдерживаю, отпускаю руки. Потому что либо я сейчас упаду снова в воду, либо просто в таком положении и кончу. И он увидит это.

Пара секунд в воде, и Гордей снова поднимает меня наверх. В этот раз он прижимает меня спиной к борту, а сам становится лицом ко мне.

— Извини, я не удержалась.

— Ничего, сейчас ещё раз попробуем.

— Только можешь быстрее, а то мне тяжело держаться.

Гордей наклоняет лицо слишком близко. Его губы касаются моей кожи на шее. Его дыхание вызывает мурашки. Блин, я снова дрожу.

А ещё, он снова опускает одну руку вниз, но в этот раз кладёт её тупо мне между ног.

— Что ты делаешь? С ума сошел?

— А если и так?

— Гордей, тут куча народа, отпусти.

— Всем пофиг на нас. Посмотри.

Это правда. Народ веселиться. Кто-то танцует, кто-то пьёт. Кто-то плавает в бассейне. Но им явно не до нас.

— Ну и что, что им пофиг. Мне нет.

— И мне нет.

— Зачем ты это делаешь? Отпусти меня.

— А если я не хочу…

Его губы касаются моей шеи, а пальцы дотрагиваются к запретному. Я дрожу. Я горю.

— Обхвати меня ногами, и никто ничего не поймёт. Просто верь мне.

Поверить тебе?! Уже верила. Но я делаю, так как он говорит. Мне нужна эта разрядка. Как воздух нужна. А иначе, я просто сейчас умру.

Я обхватывает его бёдра ногами, а он просовывает между собой и мной руку, и отодвигает трусики. Входит в меня.

Это на самом деле происходит? Или же я просто ушла на дно, и это мой предсмертный сон?! Если же я умираю, почему мне так хорошо?

Гордей отодвигает свои губы от моей шеи и выпрямляет лицо напротив моего.

— Смотри на меня. Не закрывай глаза.

Сука. Он это так говорит. Как тогда. Когда мы были так близки.

Он надавливает на мой клитор, и я на грани. Глаза мои закатываются. И я вот-вот взорвусь.

— Не закрывай глаза. Смотри, сказал.

— Гордей… Я… Я… не могу.

— Смотри когда кончаешь на меня.

Он надавливает сильнее, и я взрываюсь. Сжимаю его плечи сильнее, рот открываю для воздуха, но глаза не закрываю.

Я кончаю. Я разрываюсь на миллион атомов, и снова соединяюсь в целое.

Я кончаю, без единого поцелуя. Без секса. Я кончаю лишь от одного его касания пальцем.

Сука, Горский, что ты наделал? Я этот барьер десять месяцев строила. А ты за десять минут разрушил.

Он возвращает трусики на своё место, снимает мои ноги с себя и с лёгкостью выкидывает меня из бассейна. Сам. Мне даже ногу не надо было закидывать. Я сижу на краю бассейна и смотрю на него сверху вниз.

— Ты… Ты… — я киплю от гнева. — Ты почему сразу меня так не высадил?

— Я же сказал, что не хочу!

— Горский ты… Я… Сука, ненавижу тебя!

Я подрываюсь со своего места, хватаю мокрое платье, и пулей лечу на выход. Хватаю Лину за руку и тащу с собой.

Она сегодня на машине.

— Отвези меня в общагу, я заберу вещи.

— Зачем? Куда на ночь глядя?

— Я еду домой.