Просто мы разучились любить

14

Лёка не раз представляла себе эту встречу. Думала о том, как будет выглядеть и что будет говорить. Размышляла, куда пригласит и какие цветы подарит. Но ни на секунду она даже предположить не могла, что, увидев Лизу, потеряет дар речи и не сможет связать и двух слов.

– Так и будем стоять? – Лена с большим трудом поняла, что ей говорят с той стороны дверного проема.

– Нет, – отмерла и заморгала, – Конечно, нет. Я просто удивилась…

– Сама позвала в гости и сама же удивилась, что я пришла? – засмеялась Лиза, протискиваясь в прихожую и целуя Лёкину щеку. – Кстати, если ты думаешь, что я поверила в то, что ты сама приготовила салат – то ты ошибаешься.

– Честное слово, сама! Целиком и полностью! Да ты сейчас сама убедишься?

– Ни за что не поверю! Ты и кухня – это несовместимые понятия.

Они болтали ни о чем, каждая фраза давалась с трудом, но за этим весельем и легкостью так просто было спрятать чувства, которые клокотали внутри и грозились вырваться наружу. Пока Лёка вешала Лизин плащ на вешалку, та быстрым взглядом осматривала квартиру и сжимала губы от того, как всё знакомо здесь было.

– Нельзя, – прошептал внутренний голос и Лиза сжала ладони, – Не смей вспоминать. Ты забыла её. Это просто дружеский визит. Не смей вспоминать. Не смей.

– Лиз, ты чего? – Лёка помахала рукой перед лицом девушки и улыбнулась. – Заснула?

– Да нет, просто смотрю, во что ты квартиру превратила, – отшутилась. Молодец. Умница. Теперь поправить волосы, бросить взгляд в зеркало и пройти на кухню, не забывая улыбаться и шутить.

– Ну, в общем, вот, – Лена кивнула на накрытый стол, – Присаживайся. Сейчас будем дегустировать. Что будешь пить?

– А что у тебя есть?

– Сок и кока-кола. Чай. Кофе. Минеральная вода. Всё.

– А спиртное? – распахнулись глаза, Лиза не смогла скрыть своего удивления.

– Я не пью больше. Совсем.

– Неожиданно… Но это очень приятная неожиданность. Ну чтож, давай попробуем салат. Может быть, я смогу на вкус определить, в каком магазине ты его купила.

– Эй! Я делала сама!

– Сейчас проверим.

Лиза аккуратно захватила вилкой немного салата, отправила его в рот, пожевала, перевела взгляд на салатницу и вдруг расхохоталась – громко, от души, вытирая салфеткой выступившие на глазах слезы.

– Ты чего? – испугалась Лёка. – Лиз, ты что?

– Я тебе верю, – девушка никак не могла остановиться, смеялась всё громче, – Верю, что ты сама… Сделала… Только ты могла додуматься… Селедку порезать… Не почистив… Ленка… Ребенок ты мой безмозглый… Тут же полмиски чешуи селедочной…

– Блин, – от искреннего разочарования, прозвучавшего в Лёкином голосе, Лизе сразу расхотелось смеяться, – А я так старалась…

– Ну перестань, не расстраивайся. Давай так сделаем: это мы сейчас выбросим, потому что первый блин так или иначе должен быть комом, правильно? А потом посмотрим, что еще у тебя есть из продуктов и вместе что-нибудь приготовим. Идет?

– Идет… – улыбнулась Лена. – Давай попробуем.

Процесс готовки превратился в кошмар для обеих. Тяжело было двигаться по небольшой кухне без риска наткнуться друг на друга. А каждое – даже случайное – прикосновение – почему-то заставляло краснеть и смущаться.

Лёка постоянно напоминала себе, что Лиза уже давно не её девушка, но – видит Бог – память – коварная штука, и иногда она просто отключалась и переставала функционировать.

– Открой огурцы, пожалуйста, – командовала Лиза и Лена, забывшись, обнимала её сзади чтобы добраться до банки, тут же вспоминала, что нельзя, и почти отпрыгивала назад.

– Как это резать? – спрашивала Лёка, и Лиза вдруг опускала подбородок ей на плечо, рассматривая сосиски на разделочной доске, тут же дергала головой и старалась убежать на другой конец кухни.

Словом, когда стол был заново накрыт и девушки присели на табуретки, то обе они уже были измотаны и напряжены до предела.

– Очень здорово получилось, спасибо, – смущенно поблагодарила Лёка, когда ужин был съеден, а чай разлит в чашки.

– Тебе спасибо, – улыбнулась Лиза, – Вместе готовили…

– Да. Лиз, давай поговорим? – предложила, как в омут бросилась.

– Давай… О чём?

– Я скажу, а ты просто послушай, ладно? – никто и никогда не видел Лёку до такой степени смущенной и растерянной. И в то же время какая-то твердость, невиданная ранее, появилась в её жестах и голосе. – Я хочу попросить у тебя прощения. Понимаю, что извинения в данной ситуации – это глупость и чушь, но, честно говоря, это нужно в первую очередь мне. Я не буду говорить о том, какой сукой я была – это и так ясно. Не буду говорить, что изменилась – потому что скорее всего это не так. Просто хочу чтобы ты знала – если бы у меня была возможность повернуть время вспять, то всё сложилось бы по-другому. И я бы не причинила тебе всей той боли, через которую ты прошла, к сожалению в одиночку.

– Но время вспять не повернешь.

– Знаю. Ты спрашивала меня много раз, люблю ли я тебя. Я не любила. Ни тебя, ни кого-либо до тебя. На самом деле, всю свою жизнь я любила только саму себя, наверное. Всё делала так, как мне хотелось и так, как я считала правильным. Не обращала внимания на людей. Но дело даже не в этом… Лиз, ты очень важна для меня. Всегда была, а сейчас особенно.

– Лёка…

– Погоди, дай мне закончить. Назад ничего уже не вернуть, я знаю. Исправить то, что я сделала невозможно тоже. Простишь ты меня или нет – решать тебе. Но я очень тебя прошу – если есть хоть маленькая возможность, если… если ты сможешь… Давай попробуем дружить? Просто дружить? Я ничего никогда не буду от тебя требовать, обещаю. Не буду просить… Просто это было бы так здорово, если бы смогли видеться… Так здорово…

Лёка замолчала, уткнувшись взглядом в чашку. Лиза молчала, ошеломленная. Она ожидала предложений «попробовать сначала», ожидала заверений, что «теперь всё будет по-другому». Бессвязная речь Лены, запинающаяся и незнакомая, удивила и поразила. Она заставила заново посмотреть на прошедшие годы. Придя сюда сегодня Лиза ожидала увидеть прежнюю Лёку. Увидеть, убедиться, что старые чувства уже не причиняют боли, и уйти. Насовсем. Новая Лёка пугала. Притягивала. Заставляла тщательно выстроенные стены лететь в тартары. И заставляла сердце биться по-новому.

– Хорошо, – решилась, наконец, Лиза и Лёка подняла на неё взгляд. Взгляд, полный надежды, – Давай попробуем.

И они попытались. Конечно, было тяжело. Гораздо легче строить отношения с чистого листа, чем пытаться восстанавливать их на месте разрушенных и растоптанных.

Виделись редко. Лёка была занята тем, что приводила свою жизнь в порядок – устраивалась на работу, возилась с машиной, а ночами читала книги или учебники – готовилась в следующем году поступать в институт.

К родителям пока не ездила. И друзьям не звонила. Решила вначале начать работать и привести в нормальный вид собственную жизнь, а уж потом встречаться с ними – полузабытыми призраками из прошлого.

Лиза искренне старалась помочь. Они как будто заключили договор: не говорить о прошлом. Лёка не рассказывала о том, что случилось с ней за прошедшие годы, Лиза тоже молчала о том, чем занималась и как складывалась её жизнь.

Иногда Лену жаркой волной накрывало отчаяние. Она выбиралась на балкон, нервно курила одну за другой тонкие сигареты и плакала, глядя на небо.

– Я не могу, – шептала она сквозь слезы, – Я хочу к тебе… С тобой всё правильнее и легче. Я не справляюсь одна, ты очень-очень мне нужна. Хотя бы иногда видеть тебя, слышать, слушать… Ты веришь в меня, но беда в том, что я сама в себя уже почти не верю. Очень хочется назад… к тебе…

Но приходило утро, распахивались навстречу солнечному свету синие глаза и душа наполнялась уверенностью. Лена напевала, умываясь и чистила зубы. Пила крепкий кофе, на ходу заглатывала овсянку и, помахивая брелком, спешила к автомобилю.

До новой работы было рукой подать – пятнадцать минут езды без пробок, филигранная парковка, двадцать восемь ступенек вверх и – отдельный кабинет с компьютером, небольшим шкафом и горой CD-дисков. Теперь Лена занималась тестированием программного обеспечения. Ей нравилась новая работа – приходилось многому учиться, многое открывать для себя заново, но в этом и была своя прелесть – на всё лишнее и ненужное просто не оставалось времени.

В конце октября Лёка наконец съездила в гости к родителям. Она была ошеломлена тем, как её встретили – радостно, весело, со слезами счастья на глазах. Только теперь девушка разглядела, как постарели её мама и папа. Только теперь поняла, как сильно была перед ними виновата.

– Доброе утро, – раздался голос откуда-то сзади и Лиза развернулась на 180 градусов.

– Привет, – выдохнула, стараясь успокоить заколотившееся сердце, – Ты откуда здесь?

– Решила проводить тебя на работу, – усмехнулась Лена и предложила подруге руку, – Разрешите?

– С удовольствием.

Они медленно пошли по улице, беседуя и улыбаясь друг другу. Лёка рассказывала о визите к родителям, делилась впечатлениями о новой работе. А Лиза украдкой рассматривала девушку и не уставала удивляться изменениям, произошедшим с ней.

Канули в лету истерического цвета прическа и пирсинг по всему телу. Теперь на Лениной голове красовалась аккуратная стрижка иссиня-черных волос, и только одна сережка в ухе осталась легким напоминанием о прошлом. Драные джинсы с множеством карманов тоже исчезли, уступив место строгим черным брюкам. Ботинки (не армейские!) идеально гармонировали с новым Лёкиным образом, а кожаная куртка удачно облегала плечи и тонкую талию.

Но главное было не в этом. На место вечному вызову и отчаянному бунтарству в синие глаза пришло спокойствие, изредка перемежаемое всполохами огня и страсти.

– Ну так как? – спросила Лёка и Лиза поняла, что последние несколько минут совершенно не слушала спутницу. – Ты согласна?

– Мм… Конечно, – улыбнулась девушка, понятия не имея, на что соглашается.

– Тогда я заеду за тобой после работы.

– Хорошо. Мне что-нибудь брать с собой? – неуклюжая попытка понять, на что же она всё-таки согласилась.

– Конечно, – удивилась Лена, – Вещи брать. Или ты собираешься переезжать ко мне без вещей?

– Что?!! – Лиза споткнулась, ухватилась за Лёку и посмотрела на неё широко раскрытыми глазами. Сердце заколотилось часто-часто. – Не поняла…

– Ну ты же только что согласилась ко мне переехать. Что непонятного?

– Я… – мысли ожесточенно заметались в голове, Лиза отчаянно пыталась что-то сказать и не находила слов.

– Лизка… Дурная… – наконец, Лёка не выдержала и захохотала. – Я предлагала в кино сходить, ты на это согласилась, не переживай. Переезд отменяется.

– Бессовестная, – улыбнулась Лиза, тщетно пытаясь успокоить сердцебиение, – Просто бессовестная.

Удивительно, но даже самой себе девушка не смогла бы дать ответ на вопрос, обрадовалась она тому, что о переезде предложения не было, или же огорчилась.

Но постепенно стало скучно. Лена была не из тех людей, кто способен радоваться спокойной жизни безо всяких всплесков. Всё чаще и чаще она начала задумываться о том, чтобы уехать куда-нибудь, где появятся новые впечатления, новые чувства, новая жизнь.

Само собой, итогом этих мыслей стало воспоминание о Женьке.

– Как она там? – думала Лёка, глядя на старую студенческую фотографию. – Что с ней сейчас? Если бы только можно было всё исправить…

Но исправить было невозможно. Да если бы и можно было – разве стоило бы?

Неслышной поступью подкралась к Таганрогу зима. И вместе с ней – Лёкин день рождения. Она обзвонила всех. Попросила маму и Лизу помочь приготовить праздничный стол. И закипела работа.

– Леночка, натри морковку на мелкую терку, – скомандовала Надежда Андреевна.

– А какая из них мелкая? – удивилась Лёка.

– Ленка! Чудовище, – захохотала Лиза и повернула терку нужной стороной, – Ты никогда не научишься готовить.

– Да прям. Научусь. Еще лучше чем вы готовить буду.

– Девочки, а на гарнир что будем варить? – спросила Лёкина мама. – Картофель, наверное?

– Ма, картофель – это грустно. Давай лучше макароны?

– В день рождения – макароны?

– А чё нет? Будет итальянская вечеринка с пастой! А?

– Лизонька, я тоже против макарон, но раз уж так хочет именинница…

– Да, но тогда нужно идти в магазин, – кивнула Лиза, – Я схожу.

– Давай я? – предложила Лена, но девушка отмахнулась.

– Нет уж, лучше я сама. Чтобы ты не купила не то, что нужно.

Лиза быстро оделась и отправилась в магазин, а Лёка с мамой присели чтобы выпить по чашке кофе.

– Как у вас, Леночка? – мама погладила Лену по голове.

– Никак, – улыбнулась, – А что?

– Между вами еще остались чувства. Неужели ты этого не видишь?

– Ма, помнится, ты была против моих отношений с Лизой.

– Я была против твоих отношений с женщинами, Леночка. Но раз ты не можешь измениться – я была бы рада, если бы у вас всё получилось с Лизой.

– Не получится, – хмыкнула Лёка, – После всего, что я натворила…

– Думаешь, она не сможет тебя простить?

– Проблема другая.

– Какая же? – Надежда Андреевна с теплой улыбкой посмотрела на дочь и поднесла чашку к губам. – Впрочем, если не хочешь говорить – не нужно.

– Да это не тайна, – отмахнулась Лена, – Первая проблема в том, что я сама себя не простила. А вторая проблема вытекает из первой.

– То есть как?

– А вот так. Я не люблю Лизу, мам.

– Понимаю, – кивнула женщина, – Но ведь для совместной жизни не обязательно любить друг друга. Есть очень много других чувств…

– Ма, прекрати. Ты говоришь также, как я говорила всегда. Это неправильно.

– Почему?

Лёка слезла с табуретки и подошла к окну. Подышала, поводила пальцем по теплому пятнышку, образовавшемуся на стекле. И – приняв решение – обернулась.

– Жизнь слишком короткая штука, чтобы растрачивать её на жизнь с нелюбимым человеком. Я еще могу согласиться, если оба друг друга не любят, но живут вместе ради детей, из-за привычки, или там из чувства долга. Но если один горит, а другой нет, то это не жизнь. Это обман. А врать я больше не могу и не буду.

– Ленка-Ленка, – вздохнула Надежда Андреевна, с укоризной глядя на дочь, – Как у тебя всё просто получается. Пойми ты, нельзя всю жизнь бегать за синей птицей, нужно открыть глазки и посмотреть на тех, кто рядом. И, возможно, найти в тех, кто рядом, именно то, что ты ищешь по всему свету.

– Я не ищу. Я уже нашла.

Глаза Лёкиной мамы распахнулись от удивления. Она не ожидала такого ответа. Что еще придумал её сумасшедший ребенок? Какую любовь и где она нашла?

– Ма, только не строй замков из песка, ладно? – проворчала Лена. – Я люблю замечательного человека.

– Почему же вы не вместе? Он тебя не любит?

– Это она, мам. Не пытай напрасных надежд, пожалуйста. И с чего ты взяла, что мы не вместе?

– Лен, – голос матери приобрел жесткие нотки, – Я окончательно запуталась.

– Брось… Ничего сложного. Любовь не выражается в том, чтобы регулярно трахаться с тем, кого любишь. И быть вместе – не значит вместе жить. И даже встречаться – это не обязательно. Я люблю. Я любима. Этого достаточно.

– Боюсь, что такие высокие материи мне недоступны, – засмеялась Надежда Андреевна. Страх, сковавший её сердце, отступил. Любовь на расстоянии – это не страшно. Это безопасно. Только вот если…

– Лена, – голос женщины дрогнул, – А ты не собираешься уезжать к своей… любимой?

– Нет, – отмахнулась Лёка, – Не собираюсь. Да ладно тебе, мам, давай закончим этот бессмысленный разговор. Всё в порядке. Мне просто нужно время. И с Лизой мы сами разберемся.

Легка на помине – Лиза через пару минут вернулась из магазина. Снова закипела работа. В общем и целом, праздничный ужин удался на славу, вот только пришлось еще раз сбегать в магазин за спагетти – старые Лёка неудачно вылила мимо дуршлага прямо в раковину.

Около шести часов вечера начали собираться гости. Новые Лёкины знакомые с работы, Кристина с Толиком, Янка с мужем и – совершенно неожиданно – Шурик с приятелем и… Светой.

Губы Лены сжались в ниточку, когда она увидела женщину, с которой несколько лет назад началось её падение. А та, казалось, даже удивлена не была – вплыла спокойно в квартиру, вручила цветы и пакет с подарком, царственным жестом скинула пальто в Санины руки.

– Лёка! – освободившись от верхней одежды, Шурик накинулся на девушку и задушил в объятиях. – Как я рад тебя видеть! Знакомься, это моя невеста – Светлана. Свет, это Лена.

– Мы знакомы, – улыбнулась женщина и прошествовала в комнату, из которой уже выглядывала удивленная Кристина.

– Здравствуй, Шурик, – Лена похлопала мужчину по плечам и поцеловала в щеку, – Рада видеть. Залетай.

Да уж, всё пережитое не прошло для девушки даром. Несколько лет назад с её губ сорвалась бы куда более жесткая фраза. «По-прежнему объедки за мной подбираем, а, Шур, – спросила бы она холодно, – Ты несколько опоздал, Светку я только раз трахнула. А вот с Лизой недавно расстались. Действуй, мальчик».

Но нет. Такая мысль даже не пришла в голову. Напротив, Лёке было всё равно. Света – так света. Невеста – так невеста. Флаг в руки, как говорится.

Праздник удался. Лёка хохмила, принимала поздравления и провозглашала затейливые тосты. Яна периодически взбиралась к ней на коленки и шутила по поводу прошлых их отношений, подразнивая мужа. Света и Шурик держались за руки, приветливо разговаривали и не забывали наполнять бокалы. Помирившиеся Кристина и Толик к спиртному не прикасались.

А вот Лиза… Она сидела рядом с Лешей – приятелем Шурика – и судя по разговорам была знакома с ним весьма и весьма близко.

Когда количество выпитого алкоголя превысило все нормы и гости устало расположились на диване и креслах, Лёка вышла на кухню. Она выпила всего пару бокалов шампанского, но, очевидно, организм уже успел отвыкнуть от спиртного – в голове образовался легкий туман.

На кухне девушка нашла Лизу. Та напевала что-то себе под нос и мыла посуду в раковине.

– Зачем ты? – выдохнула Лена и обняла девушку сзади за талию. Дрогнуло сердце, заколотилось, и – не смогла удержаться – Лёка потерлась носом о пушистый затылок подруги. – Брось, сама помою завтра.

– Я не люблю, когда на ночь остается грязная посуда, – Лиза, как ни странно, не сделала ни одной попытки отстраниться. Напротив, чуть подалась назад, прижимаясь спиной к Лёкиной груди. Она была немного под хмельком, и позволила себе чуть больше, чем если бы была совершенно трезва. Но, Боже мой, как тяжело было бы отстраниться от знакомых сильных рук, уверенно поглаживающих живот и стройную талию.

– Помню, – шепнула Лёка и легонько поцеловала Лизину шею. Это было так… Правильно. Так спокойно и томно. Словно и не было между ними никакой боли, обид и всего остального. Словно через несколько часов гости разойдутся, а они, дрожа от нетерпения, отправятся в свою постель – где у каждой есть своя сторона – и разденутся побыстрее, и прижмутся друг к другу, и будут заниматься любовью, долго и нежно – так, как способны любить друг друга только супруги с немалым стажем совместной жизни.

Утро наполнило комнату нежным солнечным цветом. Лёка зевнула, не открывая глаз, и сквозь сон поцеловала горячий Лизин живот. Это нехитрое действие почему-то показалось очень интересным, и девушка принялась рисовать языком какие-то фигуры на мягкой коже.

Лиза заворочалась, что-то пробормотала и перевернулась на бок.

– Ну хватит спать, – проворчала Лёка и, приподнявшись, поцеловала подругу между лопаток, – Утро уже, солнышко светит…

– Леш, отстань… Дай поспать…

Вот это да. Блаженная полудремота сразу же ушла в никуда, уступив место удивлению и – хоть Лёка и не хотела себе в этом признаваться – разочарованию. Неожиданно откуда ни возьмись в голове вспыхнуло то, от чего девушка столько времени пыталась избавиться.

– Я буду на кухне, готовить завтрак, – холодно произнесла она и легким движением спрыгнула с кровати.

Лиза что-то пробормотала в ответ и засопела, обняв обеими руками подушку.

Вот так утро… Нет, Лена, конечно же, не ожидала, что из-за единственной проведенной вместе ночи что-то вдруг кардинально изменится, но почувствовать себя воровкой, которая не задумываясь пользуется чем-то чужим – это было в новинку. И это было… грязно.

– Тебе судьбу мою решить… Тебе одной меня судить… Команда молодости нашей… Команда, без которой мне не жить… – фальшиво и невпопад пробормотала Лёка и принялась вынимать из холодильника яйца. Что-то внутри разливалось противной липкой жижей и это что-то очень хотелось либо затопить алкоголем, либо выблевать в белый фаянс унитаза.

Лиза появилась на кухне когда Лёка уже съела свой омлет и пила кофе, задумчиво перелистывая газету «Деловой Таганрог».

– Привет.

– Привет. Завтрак в сковородке. Действуй.

Девушка кивнула и, потягиваясь, вынула тарелку из сушки. Ей было не по себе и она боялась того, что сейчас придется говорить.

– Кто такой Лёша, – вопрос прозвучал настолько неожиданно, что задрожали руки и лишь усилием воли Лиза удержала в них столовые приборы.

– Мой парень, – девушка застыла, рассматривая остывший омлет в сковородке и страшась обернуться.

– Понятно, – хмыкнула Лёка и безразличие в её голосе наполнило Лизу злостью.

– Что тебе понятно? – спросила она, оборачиваясь и взглянув прямо в родные синие глазищи. – Что ты вообще можешь в этой жизни понять?

– Сегодня ночью ты изменила своему парню, – так же холодно, как и до этого, ответила Лена, – Это я понимаю. Зачем – тоже понимаю. Воспоминания, алкоголь, да и я, совратительница невинных девочек, сыграла свою роль. Не переживай, я не любительница распускать слухи.

– Да пошла ты, – прошипела сквозь зубы Лиза, – Я переспала с тобой, потому что хотела тебя, а не потому что была пьяна. И мне всё равно, будешь ты распускать слухи или нет.

– А чего ты злишься? – удивилась, приподняв брови. – Ведь это не я тебя с утра пораньше Женей назвала.

Лиза застыла, пораженная, а Лёка как ни в чем не бывало снова принялась за кофе и газету. Внутри неё клокотала целая бездна эмоций, но пока – пока! – она их сдерживала.

– Лен… Может, хватит?

– Хватит что?

– Хватит изображать равнодушие! Прости меня… Я представляю, как это больно было. Но я спала. Я думала, что это…

– Что это Лёша, – улыбнувшись, закончила Лена и сложила газету, – Расслабься, детка, всё прекрасно. Мы замечательно вспомнили старые добрые времена. Никто никому ничего не должен. Ты меня не обидела. Я тебя, надеюсь, тоже. Всё чудесно. Скажи, а у вас с ним серьезно?

– Да, – помолчав немного, ответила Лиза, – Мы женимся через два месяца.

– Поздравляю. На свадьбу пригласишь?

– Лена, послушай…

– Хватит, – сильная ладонь с шумом ударила по столешнице и Лёка тяжело поднялась на ноги, – Лиза, я не хочу тебе врать. И ты не должна врать мне. Я знаю, что ты до сих пор меня любишь. Утренний инцидент – это ерунда, потому что когда просыпаешься много дней подряд с одним и тем же человеком, то к этому привыкаешь. Ничего особенного тут нет. Задело меня это только потому, что в очередной раз мне со стороны показали, как обидны могут быть такие вещи.

– Лёка…

– Дай мне договорить, – Лена обняла Лизу и мягко прижала к себе, – Малыш, я очень виновата перед тобой. Ты мне дорога, и это не пустые слова. Если бы это было не так – вчерашней ночи тоже не было бы. Это было нужно, наверное, нам обеим. Ты выходишь замуж, чтобы убежать от своих чувств ко мне. Я понимаю. Если ты считаешь, что это правильно – так тому и быть. Просто пойми… Я не люблю тебя. Я не хочу тебе лгать, хотя могла бы. Если ты сейчас решишь, что способна жить со мной, зная об этом, то я соглашусь. Но решать так или иначе тебе.

– Я люблю тебя, – сквозь слёзы прошептала Лиза, уткнувшись в Лёкину майку, – Больше всего на свете я хочу быть с тобой. Ты можешь мне обещать, что всегда будешь рядом? Что никогда не уйдешь?

– Нет. Не могу. Есть один человек… Если она позовет меня – я приду, где бы я ни была. И с кем бы я ни была.

– Женя, да? Это Женя?

– Нет.

– Тогда кто?

– Неважно… Лиза, чёрт возьми, я не хочу чтобы тебе было больно! Но жить в обмане – это не выход.

– Я знаю.

Постепенно Лизины рыдания стали тише, она вытерла слёзы и отстранилась от Лёки. Посмотрела опухшими глазами и погладила по щеке. Видит Бог, ей было тяжело, как, пожалуй, никогда в жизни.

– Знаешь, я никогда не думала, что любовь может стать одновременно счастьем и проклятием, – сказала она, – Ты – моё счастье и проклятие одновременно. Я бы очень хотела остаться. Но этим я подпишу себе приговор. Я не хочу больше боли, Лен. Пусть я выйду замуж за человека, которого не люблю. Пойду против своей природы, против своего сердца. Но он даст мне спокойствие. Наверное, этого будет достаточно.

– Может быть, ты и права, – кивнула Лёка. Её было бесконечно грустно, – И потом, ну на кой тебе сдалась алкоголичка, неврастеничка и психопатка?

– Это уж точно, – Лиза натянуто улыбнулась, – Я пришлю тебе приглашение на свадьбу. Придешь?

– Приду. Как бы там ни было, я всегда буду рядом с тобой. Мы ведь друзья, правда?

– Конечно, Лена. Друзья.

Первый месяц весны получился очень свадебным. Вначале под венец отправились Шурик и Светлана, а вскоре после них – Лиза и Алексей. Лёка познакомилась к Лёшей, и признала, что лучшего мужа, пожалуй, и желать нельзя было.

На празднике Лена взяла на себя роль тамады и развлекала всю огромную компанию гостей, стараясь не обращать внимания на явно торжествующие взгляды Лизиных родственников.

И снова потянулась жизнь.

Работа, друзья, родители. Походы в гости без повода или в честь какого-либо события. Тяжело было приходить к Лизе и Лёше и видеть их – пусть только внешне – но идеальную семью. Тяжело было слушать радостные вопли Шурика по поводу того, что он скоро станет отцом. Даже смотреть на помирившихся Кристину и Толика было тяжело.

Тяжело и одновременно радостно.

Лёка действительно радовалась счастью друзей, но понимала при этом, что у неё самой такого счастья, похоже, уже не будет никогда.

Она по-прежнему частенько ночами выходила на балкон и тихонько говорила что-то, больше для самой себя, нежели еще для кого-то.

– Я очень хочу тебя увидеть снова, – шептала она, утопая в сигаретном дыму и весенних ярких звездах, – Где-нибудь со стороны, увидеть, чтобы просто знать, что ты есть. Что ты мне не приснилась, не придумалась. Что ты существуешь… Я так сильно люблю тебя. Иногда мне кажется, что ради тебя я сделаю абсолютно всё. Если ты попросишь. Если намекнешь. Если увижу, что это нужно. Мне так хочется быть нужной тебе… Хоть немножечко… Хотя бы совсем чуть-чуть…

В одну из таких нежно-горьких ночей Лёкин молчаливый монолог прервал звонок телефона. Звонила – как ни странно – Кристина. Удивительно веселая, в хорошем настроении.

– Привет, чудовище, – хохотнула она в трубку и засмеялась в ответ на Лёкино возмущенное сопение, – Ну не обижайся, Женька просто дала о себе знать, я и вспомнила твоё подпольное имя. Давай встретимся, а? Толик с мелким у родителей, а мне очень коньячку хочется. Поболтаем, как в старые добрые, м?

– Давай, – радостно согласилась Лёка, – завтра всё равно выходной. Вспомним молодость. О, слушай, Кристь, а пойдем возьмем коньяк, лимон и посидим на набережной, а? Чтобы и антураж соответствовал воспоминаниям?

– Ты псих, – прокомментировала Кристина, – Но твоё счастье, что детский авантюризм всё еще играет у меня в старой обвислой заднице. Поэтому встречаемся через час у подножия каменной лестницы. С меня коньяк, с тебя лимон и стаканы. И сигареты. Идет?

– Идет, – хохотнула Лёка и, положив трубку, отправилась одеваться.

Когда-то давно, в студенческой юности, они совсем не ладили. Странно – но Женин отъезд кардинально изменил это, и постепенно Лёка начала чувствовать, что Кристина плавно и ненавязчиво становится её другом. Это было как-то необычно и приятно.

Постепенно в их отношениях появилась какая-то старо-рыцарская изюминка: Лена готова была за Кристину любого «посадить на кол», а та принимала это детской ребячество с улыбкой благородной леди и прекрасной принцессы.

Сейчас, поджидая подругу у каменной лестницы, Лёка мечтала. Вдыхала полной грудью свежий морской воздух, смотрела из-под опущенных ресниц на мерцающий вдалеке залив, и мечтала о счастье. Простом человеческом счастье.

– А вот и я, – Кристина появилась неожиданно, из-за спины, чмокнула Лену в щеку и потрясла бутылкой коньяка, – Надеюсь, ты не забыла стаканы? Я, конечно, буду счастлива припомнить старые добрые времена, но глушить коньяк из горла – это было бы слишком.

– Не дрейфь, дорогая, у меня всё с собой, – хмыкнула Лёка и отобрала у подруги сумку и бутылку, – Разрешите предложить вам руку, мадам?

– Попробовала бы ты её мне не предложить! – засмеялась Кристина, и под ручку девушки отправились искать какую-нибудь более-менее чистую лавочку.

Они присели под одним из грибков на пляже. Лёка легко открыла бутылку и налила коньяка в пластиковые стаканчики.

– Давай за честность, – предложила она, поймав Кристинин взгляд, – За честность, мать её за ногу… Давай?

– Давай, – легко согласилась женщина, – Так или иначе, у нас получится вечер откровений. А честность при этом не повредит.

Лена резким движением опрокинула в себя коньяк и поморщилась невольно. Кристина сделала несколько маленьких глотков и повторила гримасу. Внезапно её лицо стало серьезным и необычно суровым.

– Мы сидели здесь с ней несколько лет назад, – тихонько сказала она.

– С кем? – прошептала Лёка, проникнувшись моментом.

– С ней. С Женей. Сидели здесь и говорили о вас. О том, что у ваших отношений нет будущего. О том, как ей тяжело любить тебя и быть рядом с тобой.

– И?

– И она сказала мне, что очень любит тебя. Понимает, что ты засранка, но всё равно любит.

– Верю. Если это было до нашего с ней разрыва – то верю. Кристь, я…

– Не надо, – Кристина одним жестом остановила загоревшуюся Лёку, – Ленка, ты еще маленькая. Ладно-ладно, уже не до такой степени маленькая, как раньше, но всё равно. Ты боялась Женьку. Боялась того, что стала вдруг центром её жизни, того, что появилась ответственность – и тебе пришлось отвечать за то, что ты сделала. Отвечать за другого человека. И ты сбежала.

– Это неправда, – мрачно пробормотала Лёка и снова разлила коньяк по стаканам, – Разрыв случился только потому, что в моей жизни снова возникла Юля. Ты прекрасно знаешь, как я была в неё влюблена. А тут – смотри ж ты! – новый шанс попытаться допрыгнуть до небес, достичь недостижимого. Конечно, я повелась.

– Врешь. Да, то, о чём ты говоришь, присутствовало. Но это было не главным. Я разгадала это позже, много позже, но разгадала. Ты боялась. Причина была именно в этом.

– Ну и это тоже. Если бы я могла, я бы…

– Да знаю я, – Кристина залпом выпила коньяк, – Думаешь, дура? Нет, знаю. Понимаю. Если бы ты могла её любить – любила бы. Не могла. Лёк, скажи, а ты сама как думаешь – способна ты любить?

– Способна.

Этот ответ прозвучал как полная неожиданность. Кристина подняла брови удивленно, хмыкнула и надолго задумалась.

– Замки из песка только не строй, – минуту спустя попросила Лена, – В моей любви ничего особенно счастливого и пошлого нет и быть не может. Ты ж знаешь – я идиотка, а раз так, то и полюбить по-человечески тоже не могла.

– Как это?

– Элементарно. Человек, которого я люблю, далеко. Я ни хрена о ней не знаю. Даже сколько ей лет и как её фамилия. И при этом я люблю её. В общем, дебилизм, как и всё, что до этого случалось в моей жизни.

– А почему ты не с ней? – удивилась Кристина.

– Потому что… – задумалась. Почесала бровь. Махнула рукой. – Блин, да не знаю, почему! Она объяснила мне, что любить – не значит быть постоянно рядом. Любить – значит чувствовать, а остальное – это… дело житейское.

– И ты послушалась? Ты уехала от первого человека, которого полюбила только потому, что она сказала, что это правильно?

– Да она не говорила! – вспылила Лена. – Я сама решила, что правильнее будет уехать.

– Почему?

А действительно – почему? Странно, но этот вопрос впервые пришел Лёке в голову и заставил задуматься. Ведь Саша не прогоняла её. Не отправляла в Таганрог или куда-нибудь еще. Она принимала любое Ленино решение. И отъезд тоже не был Сашиным решением. Не был.

– Твою мать… – пробормотала Лёка и сжала губы в узкую полоску. – Кристь, ты даже на секунду не представляешь себе, насколько ты права.

– В чём? – недоуменно спросила Кристина.

– В том, что я сама приняла решение убежать, уехать. Да, похоже, что я действительно боюсь ответственности. И от неё… Я убежала… Твою мать…

– Ленка, ты что? Прекращай!

Поздно. Кран был открыт и эмоции, о которых никто ранее даже не догадывался, волной хлынули наружу.

– Какая я дура! – прошептала Лёка яростно. – Я же испугалась. Просто тупо испугалась того, что будет дальше. Меня же никто не заставлял уезжать. Сама уехала. Прикрывалась словами о том, что в Таганроге меня ждут и любят, а сама просто тупо боялась. Какая же я идиотка…

– Да чего ты боялась? – испугалась Кристина и потрепала подругу за плечо. – Лёк, может, тебе вообще не надо пить? Раз уж такая реакция…

– Я боялась себя, – Лена вскочила на ноги и сверкнула синими глазами, – Боялась привязанности, любви. Сообразила, что любить на расстоянии гораздо проще и из этого построила дальнейшую свою жизнь. Она говорила мне, что слушать надо сердце. И я была уверена, что так и делаю. А на самом деле я слушала только собственный страх.

Слова и предложения лились, словно высеченные на камне. Кристина застыла, не в силах что-либо сказать. Ярость и презрение к самой себе, перемешанные с озарением – это было нечто новое, не свойственное Лёке ранее.

– Она говорила, что любит меня, – Лена закрыла глаза руками. В её голове метались мысли и всё, что ранее было понятно и просто, вдруг начало приобретать совершенно иной смысл и очертания, – Говорила, что решать мне, что только я ответственна за свою судьбу… И я понеслась исправлять старые ошибки, тем самым совершая новую. Кристин… Она была права абсолютно и полностью. Нужно слушать сердце. Мне плохо тут. Мне плохо без неё. Вне её. Не рядом с ней. И только сейчас, слышишь, только сейчас мне пришла в голову простая мысль: а какого, собственно, черта я не рядом с ней? Почему я тут, а она там, если моё сердце говорит и велит другое?

– Ленка… Ты меня пугаешь, – тихонько прошептала Кристина и в тот же момент поняла, что лавина спущена, и её уже не остановить.

– Я должна быть с ней, – безумными зрачками сверкнула Лена и рассмеялась легко, радостно, – Понимаешь? Я должна быть с ней, а вместо этого трачу свою жизнь на другое. На то, что никогда не будет ею. Кристь… Я должна бежать.

– Куда? – встрепенулась, вскочила на ноги.

– На вокзал, – радостно выдохнула Лена, – Брать билет. Я хочу к ней. Прямо сейчас. Через час. Через день. Через целую жизнь. Когда угодно. Я хочу быть рядом. Прости, но я… должна бежать.

Улыбаясь и дрожа от нетерпения, Лёка развернулась и побежала по пляжу. Кристина что-то кричала ей вслед, махала руками, но – тщетно. Лена неслась навстречу своей судьбе. Своему счастью. Навстречу тому, к чему звало её сердце.