Протестантизм

4 ГЛАВА «МЫ ПРИНАДЛЕЖИМ ГОСПОДУ: БУДЕМ ЖИТЬ И УМИРАТЬ ЗА НЕГО» (КАЛЬВИНИЗМ И КАЛЬВИНИСТЫ) Понятие о церкви

Призывая к спасению только верой, реформаторы наполнили новым содержанием привычные для христианина в прошлом слова: вне церкви нет спасения. Бытие вне церкви ими не мыслилось, но вопрос о содержании понятия «церковь», служивший в эпоху Реформации яблоком раздора для богословов, так и не получил единого решения. В учении Лютера обозначилась дистанция между идеальным невидимым союзом братьев по вере и видимыми местными церквами. В саксонских приходах религиозные представления людей находились на таком низком уровне, что надо было обучать людей по новым катехизисам и новым предписаниям культа, как им стать христианами. Для этого были необходимы поддержка христианских князей, достойные пасторы и выборные епископы, консистории из докторов и юристов и т. д. Религиозное просвещение по новому уверовавших людей, а также сплочение общин видимой церкви представлялись Лютеру лишь в перспективе, целиком и полностью зависевшей от силы проникновения Слова Божьего в души христиан. Церковную практику — форму видимого служения — он не относил к божественным предписаниям, считая, что в Библии об этом нет и намеков.

Разделяя мнение Лютера о невидимой церкви как союзе всех истинных верующих земли, Ульрих Цвингли искал и нашел в Библии правила для регламентации деятельности возникающих протестантских церквей. Главной обязанностью местных церквей, как видно из евангельских текстов (Мф. XVIII, 17; 1 Кор. I, 2), являлось поддержание дисциплинарными мерами морали в коллективе, а в случае необходимости применялось отлучение недостойных, что подразумевало наделение церкви судебной властью. Таков был, по мнению Цвингли, железный бич Христа, предоставленный свыше жителям Цюриха. Предполагалось сотрудничество светских и духовных властей, поскольку проповедник обращался к совести горожан, а законодательство карало их, если те не принимали церковных норм поведения. Установив связь между областью светского права швейцарской Реформации. 1864 г. и христианской моралью, Цвингли создал в Цюрихе христианское государство. Оно рассматривалось как начало вхождения в царство Христа, в котором не только проповедовалась братская любовь, но и устанавливались взаимоотношения по нормам Евангелия благодаря деятельности полиции нравов.

Медаль, выпущенная к 300-летию швейцарской Реформации. 1864 г.

По примеру Цвингли реформаторы в Базеле и Страсбурге искали способ сократить дистанцию между той церковью, члены которой известны лишь Богу, и своей паствой. В Страсбурге при Мартине Буцере городская община уже сложилась в сообщество единомышленников, готовых, по его мнению, к практическому выполнению христианских обязательств согласно догмату всеобщего священства. И он разработал программу построения такой видимой церкви, которая вела в царство Христа верующих, если они с великой радостью внимали Слову Христа и с великим усердием исполняли заповеди.

В программе построения церкви Мартина Буцера, рассчитанной на условия независимой городской республики, которой не угрожал произвол извне и которая помогала созданию автономной церкви, очень трудно провести границу между функциями светских и духовных учреждений.

Любовь к ближнему, духовную взаимопомощь и евангельскую дисциплину проповедовали пасторы, избранные городским собранием, а представители города утверждали постановления о религиозной дисциплине и контролировали ее соблюдение. Каждый ребенок заучивал положение катехизиса 1534 г. о том, что церковь не может существовать, если ее члены не соблюдают дисциплины. Ответственность за выполнение горожанами Десяти Заповедей возлагалась на магистрат. Он же делегировал на церковное служение старейшин в помощь пасторам.

Заботясь об опеке над христианскими душами, о воспитании и перевоспитании верующих по евангельским нормам, Мартин Буцер в каждом приходе создавал тесно сплоченные небольшие коллективы ревностных обращенных верующих, поддерживавших взаимное религиозное воодушевление. Это изобретение страсбургского реформатора впоследствии успешно применили пиэтисты XVII в., методисты XVIII в. и ряд движений так называемого «внутреннего миссионерства», характерного для протестантских конфессий в XIX в.

Понятие о церкви как о союзе верующих было у Буцера существенно дополнено понятием о церковном учреждении, которое распределяет божественную благодать. Божественное Слово и таинства рассматривались им как инструменты благодати и каналы Святого Духа, по которым нисходят на верующих невидимые дары Бога. Подчеркивая вместе с лютеранами важность пасторского служения Слову и должности пастора, он настаивал на необходимости и других должностей, установленных в древней христианской церкви, — докторов, дьяконов и старейшин. Эти четыре формы церковного служения требовались членам прихода для поддержания надлежащей церковной дисциплины. В трактате «Об истинном попечении души и правильном пастырском служении» (1538) Буцер определял особую миссию церкви, совершенно отличную, по его убеждению, от функций государства, как бы ни было оно благосклонно к христианству.

Церковь как корпус верующих («тело Христа») обладает, по мнению Буцера, властью наставлять и отлучать недостойных, но не является, как утверждают католики, местом Его постоянного воплощения. Для Цвингли, Буцера и Кальвина христиане — солдаты церковной армии, и ее капитан — Христос. Коллектив верующих вдохновляется Богом посредством Слова и таинств, и если там царят взаимное милосердие и дисциплина, то он уже в миру сплочен невидимым пока Христом. Мобилизуя библейские источники, Буцер доказывал, что церковные служители являются видимыми инструментами Господа. Отсюда и вывод, что местная видимая церковь, действующая по божественным предписаниям и согласно Библии, выполняет божественную миссию. Она приводит к Христу заблудших и «сектантов», помогает падшим, воодушевляет равнодушных, отсекает безнадежно испорченные члены, постоянно храня моральную чистоту христианской общины.

Таким образом, установка Лютера на силу божественного Слова была существенно дополнена у Буцера установкой на силу местного религиозного коллектива, и это сочетание многое определило в кальвинизме, который формировался из пополнения учения Лютера богословскими идеями Цвингли и Буцера.

Для Кальвина тема видимой церкви — наиважнейшая. Выдвинутые Мартином Буцером идеи он точно изложил в «Наставлении», подкрепил дополнительными обоснованиями из отцов церкви и Библии, связал с широким спектром конкретных проблем церковного строительства. Более решительно, чем предшественники, Кальвин настаивал на судебной власти церкви в сфере морали. Дисциплину, которую регламентирует церковь, он считал столь же необходимой для общества, как и государственную полицию, даже если речь идет о христианском государстве: меч государства принуждает и наказывает, а Слово с церковной кафедры заставляет грешника исправиться. В связи с этим подчеркивается важность общественного престижа Консистории, судебного органа церкви. Из Женевской республики благодаря деятельности Консистории были изгнаны инакомыслящие и привлечены единомышленники. Свидетельством связи церкви Женевы с вечной невидимой Церковью был для Кальвина приток в город иммигрантов, покидавших родину по религиозным мотивам. Они устремлялись в «школу Иисуса Христа», которую не покидают христиане, оставаясь учениками на протяжении всей жизни.

Кальвин учил, что истинная вера — это не удел изолированных личностей, ее невозможно обрести вне лона церкви, и подчеркивал сакральное значение деятельности местных религиозных общин. Понятие святости церкви как местного коллектива, сплоченного духовными и материальными обязанностями во имя поддержания христианской моральной дисциплины, составило идейную силу кальвинизма. Кальвинисты впоследствии не вносили особых дополнений в учение Кальвина о церкви, в отличие от его теологической системы, а также политических и социальных установок, которые подвергались непрерывной ревизии.

Кальвинизм распространялся по Европе из городов-республик Швейцарии (немецкой — Цюрих, Берн, Шафгаузен, Сен-Галлен и романской с центром в Женеве), образуя на местах реформатские церкви. В Германии реформатские церкви учреждались мирно, как и лютеранские, при поддержке владетельных лиц, начиная с курфюрста Пфальца Фридриха III, по поручению которого был составлен «Гейдельбергский катехизис» (1563), признанный реформатскими церквами на немецких землях. Однако в других странах Европы кальвинизм вошел в историю как религия гражданских войн и ранних буржуазных революций.

Отличие политических установок кальвинизма от лютеранства было очевидным с самого начала. Цвингли надеялся оружием установить единство протестантов в швейцарских кантонах и пал в сражении с католиками, а Лютер безуспешно, но последовательно был против применения оружия во имя веры. Единственное исключение он делал в отношении светской власти папы на части территории Италии, допуская ее свержение.

Власть государя у Кальвина рассматривается как христианское призвание людей, которым поручено Богом великое служение и которые не связаны законами. Они могут быть святыми людьми или злодеями, но только Бог ставит и низлагает начальствующих. Народу положено рабское повиновение любой форме государственной власти, терпение и упование на Всевышнего, который покарает тиранов своей рукой. Учение Кальвина о религиозном долге властителя раскрывало, каким должен быть идеальный христианский государь, и черты такого идеала он находил у курфюрста Саксонии Иоганна Фридриха Великодушного, английского короля Эдуарда VI, у королевы Наваррской Жанны д’Альбре и у ряда властных персон, выступивших на стороне Реформации. На практике он привлекал к защите интересов реформатской церкви многих королей и князей, которым хорошо знал цену, но надеялся на воспитание достойных правителей из принцев протестантских династий. Во Франции такую надежду подавал наследник из дома Бурбонов принц Генрих Наваррский, сын Жанны д’Альбре, который в итоге гражданских войн взошел на королевский престол в Париже и стал самым популярным французских королем Генрихом IV, но ему пришлось поменять религию, ведь «Париж стоит мессы!»

С середины XVI в. бряцавшие оружием французские дворяне переходили в протестантизм по политическим соображениям и становились политическими гугенотами. Убежденных сторонников кальвинизма, которых называли религиозными гугенотами, объединила во Франции реформатская церковь, которая провела в 1559 г. первый национальный синод, приняв устав в редакции Кальвина. Разразившиеся затем гражданские войны, продолжавшиеся в течение трех десятилетий, разделили французскую нацию на протестантов и католиков, взаимно истреблявших друг друга. Причины этих войн лежали за пределами религии, но религиозная мотивация использовалась протестантскими мыслителями при обосновании политической теории, которая сделала крутой поворот в сторону от установок Кальвина.

После Варфоломеевской ночи (24 августа 1572 г.), во время которой королевская власть расправилась в Париже и ряде провинций страны с вождями протестантской партии, в печати выступили тираноборцы. Они доказывали, что у христианских подданных есть право свергнуть власть короля-тирана, не дожидаясь, пока его настигнет рука Всевышнего. Поскольку Бог предписал соблюдение Закона всем христианам, то тирана, нарушившего христианские заповеди милосердия, карает с Божьей помощью суверенный народ. Наиболее полное богословское обоснование тираноборчества дал Теодор де Без (1519–1605), глава реформатской церкви Женевы, принимавший непосредственное участие в событиях Гражданских войн во Франции. Затем тираноборческие идеи подхватили во Франции писатели-католики, в Нидерландах — противники испанской монархии.

Реформатскую церковь во Франции монархи преследовали веками, но люди, привлеченные духовным содержанием кальвинизма, а не политические гугеноты с их сословными или династическими интересами, не меняли веры, предпочитая эмиграцию. По Нантскому эдикту короля Генриха IV в 1598 г. им были предоставлены религиозные, социальные и политические права, которые в 1629 г. кардинал Ришелье ограничил. При Людовике XIV после отмены Нантского эдикта в 1685 г. все права у гугенотов были отняты, а волна массовых репрессий привела к тому, что за пределы страны бежали не менее 1 млн чел, которые поселились в странах Европы. Протестантский культ в католической Франции отправлялся тайно, иногда обнаруживая себя в деятельности проповедников, выступавших с социальными лозунгами. В такой религиозной форме проходило восстание крестьян в Южной Франции в 1702–1710 гг., известное под названием войны «камисаров». На протяжении XVIII в. в стране нарастал процесс воссоздания нелегальной структуры реформатской церкви, которая была признана благодаря свержению монархии после Великой французской революции. Закон о разрешении во Франции протестантского культа издал 7 апреля 1802 г. первый консул республики Наполеон Бонапарт.

В отличие от судьбы реформатской церкви во Франции, где кальвинисты отстояли свое существование в условиях постоянных гонений со стороны национальных королей-католиков, в Нидерландах патриоты-кальвинисты сплотились против короля-чужеземца.

Земли провинций Нидерландов (включавшие территории современных Бельгии и Голландии) издавна пользовались автономией в составе австро-испанской Империи Габсбургов. Было немало общих черт в цивилизации Нидерландов и Швейцарии, между городами этих стран сложились устойчивые религиозные контакты. Они способствовали появлению в Нидерландах лютеранских, анабаптистских и кальвинистских общин, с которыми монархия вела жестокую борьбу. Инквизиции здесь приходилось работать больше, чем в Испании, и количество мучеников — задушенных, обезглавленных, зарытых в землю и сожженных протестантов — Гуго Гроций определял в 100 000. Испанская королевская власть назначила смертную казнь мирянам за чтение Писания и участие в обсуждении его спорных проблем. Такие же казни следовали за порчу предметов с изображениями Богоматери и святых — самых ненавистных для протестантов воплощений «римского идолопоклонства».

Одновременно были повышены требования к католическому духовенству, которое обязано Богом бдительно стеречь свою паству в лоне той религии, которую исповедует король. Филипп II поучал своих наместников рассуждениями о том, что «если нет епископа — нет и короля», настаивая на уже невыполнимой задаче искоренения врагов католической церкви в Нидерландах.

В 1556 г. было выработано кальвинистское «Вероисповедание нидерландских церквей», дворяне и горожане, хорошо знавшие французский язык, охотно изучали «Наставление» Кальвина, а сыновья знатных семейств отправлялись учиться в Женеву. В Антверпене, центре экономической жизни страны, и в крупных промышленных городах и портах развернулась пропаганда кальвинистского вероучения. Принимавшие его люди называли себя гёзами. Для так называемых политических гёзов публичное заявление о переходе в кальвинизм было демонстрацией протеста против испанского режима. Так поступил принц Вильгельм Оранский, вождь дворянской оппозиции королевскому абсолютизму, который из католика стал лютеранином, а в 1573 г. — кальвинистом. Пытаясь запугать нидерландских аристократов, герцог Альба казнил в 1568 г. мятежников — графа Ламораля Эгмонта и графа Филиппа Монморанси Горна. После неоднократных покушений по заданию испанской короны был убит принц Вильгельм Оранский (1587), основатель протестантской королевской династии в Голландии.

Постепенно основной боевой силой сопротивления испанцам стали религиозные гёзы, которые под руководством консисторий направляли ненависть народа против «римского идолопоклонства». Тысячи вооруженных людей устраивали демонстрации против власти, становясь в боевом порядке под открытым небом, чтобы слушать осужденных инквизицией проповедников и петь псалмы. Разрушения соборов и осквернения капелл демонстрировали, что протестанты — не грабители, имущество католической церкви ими никогда не присваивалось, оно яростно и варварски уничтожалось. Справедливым возмездием инквизиторам за погубленных мучеников считались жестокие расправы с католическим духовенством.

Образец коллективного самопожертвования во имя веры дали жители г. Лейдена, которые погибали, осажденные испанцами в течение четырех месяцев в 1574 г. Не согласившись на предложенную амнистию, они открыли шлюзы, и город был затоплен волнами моря, но победа не досталась папистам.

После Варфоломеевской ночи в Нидерланды хлынули французские гугеноты, и при дворе Вильгельма Оранского радостно были приняты теоретики тираноборчества. Здесь они работали над созданием протестантского государства, которое не смогли основать во Франции. Благодаря их вмешательству борьба между Голландией и Испанией приняла характер соперничества двух политико-религиозных концепций. Принципу государственной религии в абсолютной монархии был противопоставлен принцип свободного выбора вероисповедания. Принц Оранский отмечал в 1577 г., что в ряде провинций люди не слишком фанатично преданы протестантизму и признают, что каждый может выбирать себе религию и служить своему Богу по велению голоса своей совести. Делегаты Генеральных штатов заявляли в 1579 г. представителю короля Филиппа II, что только Бог повелевает совестью людей. Если государь упорно желает поработить своих подданных, народ имеет право низложить его и призвать на помощь соседних государей. При этом магистраты в отвоеванных у испанцев городах запрещали католические богослужения, опасаясь восстановления католической религии.

Нидерланды распались на две политико-религиозные партии — католически-лояльную и кальвинистско-республиканскую. На севере сложилось новое государство, которое возглавлял штатгальтер принц Оранский. Оно было узаконено по перемирию от 9 апреля 1609 г., согласно которому король Филипп III признал Соединенные провинции Голландии (семь торгово-промышленных провинций) свободными штатами без каких бы то ни было претензий со стороны испанской короны. Бельгия по Вестфальскому мирному договору 1648 г. осталась в составе испанских владений и сохранила католицизм.

Освободившись от власти испанской монархии, кальвинистская Голландия, в которой реформатская церковь получила статус государственной, в XVII в. пережила «золотой век» в истории страны. Она держала первенство в мировой экономике, развитии науки и общественной мысли, поражая европейцев успехами художественной культуры. Отсюда исходили импульсы для дальнейших обновлений деятельности реформатских церквей и преобразований в кальвинистском богословии.

Кальвинизмом называют не только богословское учение Жана Кальвина, но и направление протестантской теологии, которое разрабатывалось в реформатских церквах в XVI–XVII вв. Далеко не все положения ортодоксального кальвинизма, или реформатской ортодоксии, вытекали из учения самого Кальвина. Как религиозный философ, Кальвин решал задачу защиты христианской веры от ее истолкования гуманистами. Он утверждал, что в религии, в отличие от философии, обязаны содержаться не подлежащие ничьей критике и ревизии догматы. Предположения о доминанте одного догмата над другим реформаторы первой половины XVI в. тщательно избегали, видя в этом уступку философии и лазейку для обоснования концепций внецерковного христианства.

В то время как Кальвин был озабочен извлечением всего богатства содержания из Писания, его ближайший ученик и преемник Теодор де Без попытался перестроить кальвинистскую теологию вокруг одного догмата. Он выдвинул идею, что критерием чистоты доктрины должен стать догмат двойного предопределения: избранников — к спасению, отверженных — к гибели. У Кальвина это положение иллюстрировало действие благодати и подчеркивало значение избранничества, оставляя осуждение на втором плане. Более того, Кальвин в переписке с Меланхтоном высказал убеждение, что с простыми верующими вообще не нужно обсуждать тему предопределения, которая доступна для понимания лишь профессиональному богослову. Однако толкование Теодора де Беза было поддержано богословами Женевы, которая считалась оплотом ортодоксальной реформатской церкви в Европе. Выпускники женевской Академии, которую возглавлял Теодор де Без, стали распространять его толкование с кафедр университетов в Нидерландах. Там развернулась пылкая богословская дискуссия, тесно связанная с событиями революции в Нидерландах.

Спор между Якобом Арминием (1560–1609), бывшим учеником Теодора де Беза, и амстердамским гуманистом Дирком Корнхертом возник в 1589 г. Арминий выразил сомнение в догмате двойного предопределения и вслед за Меланхтоном предположил, что Божья благодать относится ко всем людям, которые принимают или отвергают ее благодаря свободе воли. Когда Арминий стал профессором Лейденского университета, его подверг критике Франс Гомар (1563–1641), разделивший людей на две группы, что Арминий назвал манихейством. После смерти Арминия дискуссия приобрела политическую окраску. Партию арминиан поддержали нидерландские буржуазные олигархи (государственный деятель Ян Олденбарневельт, правовед Гуго Гроций), защищавшие суверенность каждой нидерландской провинции. Принц Мориц Нассау-Оранский, стремившийся управлять всеми провинциями, опирался на ортодоксальную партию. В «Ремонстрации» арминиан (1610) утверждалось, что Бог еще до сотворения мира решил спасти тех, кто благодаря Святому Духу уверуют в Его Сына и будут тверды в вере до конца мира. Тех, кто отвергнет Христа по неверию, Бог решил не спасать.

Арминиане покидали ортодоксальные позиции, хотя внешне это было почти незаметно. Они отказывались рассматривать божественную благодать как нечто неотъемлемое от доктрины предопределения. Они учили, что Христос умер за всех людей, а не только за избранных, хотя и считали, что спасутся лишь верующие. Когда ортодоксы противопоставили им «Контрремонстрацию» и дискуссия ожесточилась, республиканские власти во избежание гражданской смуты запретили богословам спорить. Запрету не подчинились ортодоксы-оранжисты, которые после признания религиозной автономии провинций потребовали созыва синода.

Синод в Дордрехте в 1618–1619 гг. был, по сути, общеевропейским собранием представителей реформатских церквей. Наряду с 65 голландскими пасторами и светскими лицами там присутствовали 28 делегатов из Швейцарии, Германии, Англии, хотя приглашенные из Франции гугеноты не смогли прибыть. Арминиан синод осудил и изгнал, а их противники гомаристы разделились по вопросу о том, когда Бог принимал решение о предопределении. Супралапсарии (от лат. supra — прежде и lapsus — падение) считали, что это было до грехопадения, инфралапсарии (от лат. infra — позднее и lapsus — падение) — после. Инфралапсарии, противники Гомара, на синоде победили. В канонах синода догмат о предопределении был сформулирован таким образом, что исключал всякое участие человека в деле своего спасения. Утверждалось, что человек становится избранником не потому, что ревностно верит или отличается святым поведением, а потому, что так угодно Богу.

Абсолютные богословские формулы синода соответствовали не только эволюции кальвинистской богословской мысли, но и особому типу набожности, который был неизвестен при Кальвине и сложился в начале XVII в. Каноны Дордрехтского синода, принятые реформатскими церквами Швейцарии и Франции, способствовали становлению реформатской схоластики, которая развивалась преимущественно в Голландии. Ее выдающийся представитель Жизберт Вутий (1589–1676), профессор университета в Утрехте, полемизировал с Декартом и отвергал сомнение как метод, настаивая на благочестивых медитациях. Исходя из догмата о предопределении, он разрабатывал этику для избранников, которая помогала им обрести спасение по системе точных запретов.

Голландские и швейцарские ортодоксы опасались влияния французской реформатской Академии в г. Сомюре, открытой при короле Генрихе IV другом короля, государственным деятелем и тираноборцем Филиппом Дюплесси-Морне. Там профессор Моисей Амиро (1596–1664) учил, что Бог являет всеобщую волю к спасению, но одновременно принимает частные решения об избранниках. В связи с этим в реформатских церквах в 1634–1664 гг. велась дискуссия о предопределении в форме обсуждения вопроса о способах передачи греха Адама потомкам. В Сомюре считали, что бремя греха Адама лишь косвенно тяготеет над людьми.

Оберегая чистоту ортодоксии, пасторы Женевы с 1647 г. повели борьбу с деятелями Академии в Сомюре и добились ограничения их изысканий. По инициативе женевских ортодоксов было выработано «Гельветическое исповедание» 1675 г., суммировавшее обязательные для пасторов позиции. В 26 статьях этого исповедания утверждались богодухновенность еврейского текста Ветхого Завета (включая орфографические знаки), спасение избранных и непосредственная передача греха Адама. За пределами Женевы в Швейцарии документ стали оспаривать, а лютеранские и англиканские теологи осудили его как формулу раздора. В Женеве документ отменили в 1730 г.

Вопреки реформатской схоластике, Иоганн Кокцей (1603–1669), профессор Лейденского университета, выдвинул концепцию так называемого федерального (союзного) богословия. Она различала стадии божественного откровения в истории как постепенное углубление союза между Богом и человеком. Различался естественный союз до грехопадения и последующий союз благодати. Союз благодати, основанный на искуплении и откровении, подразделялся на стадии, завершавшиеся союзом Евангелия. Таким образом, на первый план выдвигалась искупительная любовь Бога, проявляющаяся в последовательном обучении человечества нравственности.

Женевский коллоквиум 1549 г. Литография. 1853.

Здесь уже не было категорического отрицания сотрудничества христианина с Богом, как постановил синод в Дордрехте, поскольку библейская история спасения рассматривалась как стадии сотрудничества.

Борьба партий внутри кальвинистской теологии вынуждала отдельных мыслителей XVII в. констатировать, что истина внепартийна и существует естественная религия, базирующаяся на рациональных основаниях.

Богословы в реформатских церквах утверждали динамичность своих учений, возможность их постоянного обновления как в доктринальной области, так и в области религиозных чувств.

В духовной жизни европейского общества в XVII в. возникли многие способы культивировать и обновлять религиозные чувства. У католиков в условиях наступившей Контрреформации учреждались новые ордена и культы святых, привлекавшие людей духовными упражнениями. У кальвинистов возникли новые течения и церкви, в которых верующих привлекала не столько догматика, сколько новые яркие переживания отношений между христианином и Богом. В них усилилась свойственная кальвинизму тенденция осуждать в религии внешние проявления, чтобы более глубоко сосредоточиться на своих личных переживаниях. Осознав глубину греха, вступить в борьбу со своей плотью, пройти тяжкий путь душевных сомнений и, пережив возрождение Богом, переделать не только себя, но и общество — такой программой воспитывала верующих пуританская литература в Англии и Шотландии.

В этих странах стремление к чистейшей религии (от лат. religio purissima, англ. purity — чистота) определялось менталитетом населения, со времен Уиклифа критически настроенного по отношению к церковной иерархии. Установленные королевской властью после разрыва с папством нормы церковной жизни не изменили средневекового культа, епископских курий и бенефициев, продажности церковных должностей. Епископы назначались короной и служили ее администраторами. Осуждавший «римское идолопоклонство» кальвинизм привлекал, главным образом, богатых купцов и провинциальное дворянство, набожных и ученых людей, которые первоначально исходили из богоустановленности королевской власти. Однако политика английских и шотландских властей способствовала росту тираноборческих настроений.

В Англии репрессии Марии Тюдор, получившей имя Кровавой, ревностной католички и супруги Филиппа II Габсбурга, отправившей на эшафот сотни невинных, и в том числе самых достойных и знатных патриотов, способствовали утверждению среди населения культа мучеников. Колонию спасавшихся в Женеве подданных английской короны возглавлял Джон Нокс, который в Шотландии руководил созданием национальной церкви по пресвитерианской модели. Теоретически эта модель обоснована в «Наставлении» Кальвина, где пресвитеры, или министры, наряду с докторами, старейшинами и дьяконами обеспечивают дисциплину в местной церкви. В Женеве, вопреки Кальвину, первенство в церковных делах было предоставлено городскому магистрату, и Нокс, отстаивая свою систему представительных собраний внутри пресвитерианской церкви, независимых от светской власти, действовал как более преданный кальвинист, чем женевцы. Причем создавать реформатскую церковь в Шотландии было значительно труднее, чем в Женеве, потому что шотландские конгрегации (союзы верующих) постоянно сталкивались с папистами. В этой борьбе Нокс проповедовал, как ветхозаветный пророк, о том, что священство нужно искоренять, духовный сан отменить, идолопоклонство стереть с лица земли.

Он требовал безусловного выполнения Слова Божьего и строгой моральной дисциплины. Если государи творят зло, их следует лишать покровительства законов. Если они уклоняются от проведения церковной реформы, это становится священной обязанностью общины. Его книга «Первый трубный глас против чудовищного правления женщин» («The first blast of the trumpel against the monstruous regiment of women») энергично обличала права женщин на власть, была протестом против гонений Марии Кровавой на верующих. Восшествие на престол королевы Елизаветы, которую Мария держала в Тауэре, Нокс, как и все подданные английской короны, встретил с надеждой на облегчение участи гонимых. С ней он вступил в переговоры, прося защиты для протестантов Шотландии, где появилась королева Мария Стюарт.

Нравы французского двора Марии Стюарт, преданной католицизму, не устроили ни вольную аристократию Шотландии, ни сурового блюстителя нравственности Нокса. Он нападал на роскошь и легкомыслие молодой женщины, публично молился об избавлении двора от служения идолам, устраивая нападения на придворных священников, которым отрезали уши, разбивали головы. После трагедии с убийством супруга королевы он стал требовать казни Марии за прелюбодеяние и убийство мужа.

Бегство Марии в Англию и ее почти двадцатилетнее пребывание в плену Елизаветы дало почву для серии заговоров и мятежей католиков. Папа отлучил королеву Англии от церкви, освободив подданных от подчинения еретичке. Претензии Марии на английский престол использовала Испания, снарядившая для захвата страны флот Великой Армады. Поэтому казнь католической государыни Марии Стюарт Елизаветой (8 февраля 1587 г.) вписывалась в абсолютистскую политику защиты интересов государства от внешних и внутренних врагов. Точно так же, как демонстративный траур государыни при известии о Варфоломеевской ночи, военная помощь гёзам в Нидерландах и гугенотам во Франции означали не религиозные симпатии королевы, а политические акции против гегемонии Испании в системе европейских держав.

Поддерживая протестантов во внешней политике, королевская власть в Англии смотрела на пуритан внутри страны как на «испанскую угрозу», ведь они подрывали устои власти, требуя ликвидировать ее опору — епископат. Судебные процессы против пуритан не прекращались, но они молились за королеву и настойчиво проповедовали. Центром пуританского влияния был университет Кембриджа, где пуританские богословы враждовали с доминиканцами и удаляли из церкви украшения. Англиканское духовенство не могло соперничать с пуританами в искусстве проповеди, которому хотели обучаться студенты-теологи. Проповедуя и обучая Писанию в городах и селениях, пуританские проповедники, несмотря на запреты, укрепляли по стране антиабсолютистские настроения. Король Яков I Стюарт недаром называл их «ехиднами»: они сильнее других еретиков унижали королевскую церковь. Дело было не только в митрах, ризах и поклонах, богатстве и политической ангажированности англиканских иерархов. Постыдное, аморальное происхождение англиканской церкви, основанной, по убеждению пуритан, для потворства порокам деспота и развратника короля Генриха VIII, провозглашалось пуританами несовместимым с Богом и Писанием. На этом основании в пуританском парламенте англиканскую церковь обличали, как «бесовскую забаву», которая так же отвратительна для христианина, как придворный церемониал, пляски и театральные зрелища.

Среди пуритан постепенно усиливалось влияние идеи о том, что в церковных общинах не должно быть никакой разницы между проповедниками и мирянами, которым также дано толковать Слово Божье. Ее отстаивали индепенденты (от англ. independent — независимый), считавшие каждую общину независимой. Их численность, несмотря на казни, неуклонно возрастала. Они обвиняли в деспотизме не только епископат государственной англиканской церкви, но и синоды кальвинистской пресвитерианской церкви. Ни единой национальной церкви, ни податей на содержание духовенства, как они полагали, нынешним христианам не нужно точно так же, как в первых христианских общинах. Духовенство должно жить трудом своих рук, школы должны быть не церковными, а должности в государстве могут занимать люди различных религиозных убеждений — с такими взглядами боролась против монархии Стюартов республиканская партия индепендентов.

Индепенденты — термин, имевший преимущественно политическую окраску, в церковном аспекте они были конгрегационалистами, последователями Роберта Броуна (1550–1633), выпускника Кембриджского университета и пастора, отстаивавшего идеи радикальной Реформации. В своих книгах он обобщил опыт тайно действовавших в Англии общин радикальной Реформации, которые дали начало конгрегационалистской церкви. Принципы конгрегационализма изложены им, главным образом, в произведении «Книга для наставления жизни и обычаям истинных христиан» («А Book Which Sheweth the Life and Manners of All True Christians»). Расходясь с умеренными пуританами, он писал о необходимости полного упразднения англиканской церкви и создании самоуправляемых общин. Между этими общинами должно быть согласие исповедовать одну веру. Согласие, или договор (англ. covenant), предусматривает духовную связь между общинами, а также между каждой общиной и Богом, так что светское вмешательство в сферу религиозной жизни исключается. Всякую церковь, которая связана со светской властью или ею контролируется, Броун считал церковью Антихриста. Соответственно, и кальвинистские структуры церкви с пресвитерами и синодами, по его представлениям, не соответствовали Писанию.

Роберт Броун был вынужден возвратиться в англиканскую церковь. Его единомышленники, после того как двое из них были повешены, эмигрировали в Голландию. Конгрегационалисты с 1616 г. имели свою церковь в Лондоне, позже такие церкви появились в различных местностях Англии в период борьбы парламента с абсолютизмом. В республиканской Англии конгрегационализм получил официальное признание, а в период протектората Ричарда Кромвеля был подготовлен проект объединения их с пресвитерианами. «Декларация о вере и организации согласно практике конгрегационалистских церквей Англии» выражала согласие с принятым в 1647-48 гг. на ассамблее пресвитериан Вестминстерским исповеданием веры, но требовала сохранения своей церковной системы, полностью отрицая роль государства. Конец преследованиям конгрегационалистов в Англии наступил в 1688 г., и лишь в XVIII в. им были дарованы полные политические и религиозные права.

Социальные столкновения в Англии при Стюартах, приведшие к гражданской войне и революции, происходили как конфликты вероисповеданий. Королевская власть требовала конформизма (от англ. conformity — подчинение), соблюдения уставов англиканской церкви, но ее действия сплотили религиозную оппозицию противников католицизма и англиканства — нонконформистов.

Яков I, на законном основании ставший королем Англии, Шотландии и Ирландии, крайне разочаровал подданных религиозной политикой. С одной стороны, были приняты строгие законы против католиков, которые пытались взрывом здания парламента покончить с королем, его шотландскими любимчиками и парламентом. С другой стороны, были усилены гонения на пуритан и на парламент, где их было немало. Король хотел от парламента, чтобы он вотировал новые налоги, а парламентарии занимались совсем другим. Они принимали пуританские законы о строгом праздновании воскресного дня, восстановлении прав проповедников и проклинали папистов. Карл I Стюарт, столкнувшись с отказом парламента подчиняться королевским чиновникам, распустил его, но затем не смог править без парламента.

В Шотландии король подчинил пресвитерианскую церковь судебной власти епископов и потребовал проводить англиканскую литургию. При первом же ее проведении в кафедральном соборе Эдинбурга верующие с криками «Папа — Антихрист! Бейте его камнями!» бросились на епископа и сорвали богослужение. Представители дворянства, духовенства и городов подтвердили договором от 1 марта 1638 г. верность Ковенанту — союзу нации по защите пресвитерианской церкви. После этого синод в Глазго, обвинив всех епископов во множестве грехов — от ереси до разврата и пьянства, — отменил епископат. Это был открытый мятеж против короля.

Чтобы подавить мятеж и добыть средства на введение войск в Шотландию, Карлу I пришлось возобновить деятельность распущенного парламента. Вместо утверждения бюджета парламент предъявил королю обвинительный акт против системы управления страной. Отныне власть на долгие десятилетия перешла к так называемому Долгому парламенту.

Отрешение Стюартов от власти в Англии помогло Шотландии утвердить свои парламентские свободы и пресвитерианскую церковь. В Ирландии католики, объявив, что они сражаются за короля и папу, напали на протестантов — шотландцев и англичан, почти поголовно истребив 40 ООО мирных колонистов в 1641 г.

Население и парламент Англии разделились на партии, которые руководили армиями. Католические силы «кавалеров» из аристократии и высшего духовенства отстаивали монархию. Протестантские силы «круглоголовых» добивались установления республиканского строя и официального признания своих вероисповеданий, чтобы король и паписты не наносили зла стране и свободе веры. Парламенты Англии и Шотландии, заключив в 1643 г. союз, намеревались не только защитить себя от покушений со стороны короля, но и покончить с епископальным устройством церкви.

Индепенденты, которые в численном отношении составляли не более 10 % населения, руководили «круглоголовыми», пользуясь влиянием во всех сословиях. Ветхозаветный пафос их проповедей, уверенность в близящемся тысячелетнем царстве Христа, нетерпимость к угнетению личности — все это привлекало низы. Учение о превосходстве внутренних чувств христианина над внешней церковностью в сочетании с развитой политико-правовой мыслью сплачивало образованных людей.

Индепенденты пытались сделать политиков моральными людьми и приняли закон, по которому член парламента не имел права занимать доходную должность. Моральная сила христианства во время английской революции проявилась в боях. Сражаясь с «кавалерами», «круглоголовые» противопоставили рыцарской чести боевой дух божьих людей, или святых, как называли солдат в армии Кромвеля. Полководец брал в свою армию лишь таких солдат, которые были честными и рассудительными христианами.

Оливер Кромвель (1599–1658) — сельский дворянин из скромной и строгой пуританской семьи, возвысился как политический деятель в революционном парламенте. В его армии не было обычных солдатских пирушек, брани и буйных стычек, там капитаны устраивали молитвенные собрания, на которых рядовые проповедовали и хором пели псалмы. Ссоры между военачальниками Кромвель пресек и в военных операциях обнаружил талант полководца. Абсолютная уверенность в покровительстве Бога справедливой войне божьих людей с нечестивцами поддерживала армию. Укомплектованная по-новому, она одерживала победу за победой, и для Кромвеля это были знаки Провидения, подтверждавшие, что армия спасала народ.

Индепендентов обвиняли в лицемерии, и для этого были причины, поскольку, проповедуя заповеди Завета, они нарушили заповедь «Не убий!». Для достижения политической цели они не останавливались перед силовым давлением на парламент, который в 1648 г. «очистили» от пресвитериан. В этом составе парламент принял постановления о народе как первом после Бога источнике власти, которое узаконило убийство монарха. Карл I Стюарт был обвинен как «тиран, убийца, изменник и враг отечества» и казнен 30 января 1649 г.

Затем пуританская армия покорила Шотландию и Ирландию, победила в морской войне Голландию, была опорой Кромвеля внутри страны, которой он правил в звании лорда-протектора. В условиях, когда Англия, потеснив Голландию, достигла к концу XVII в. положения самой могущественной европейской державы, лорду-протектору предложили королевский титул. Он не принял его, поскольку вместе с верными генералами был против реставрации тирании и отказа от конституции, дарованной волей Бога и народа. Демократическая конституция, принятая в индепендентской республике (1653), лишила католиков избирательного права, но для протестантов провозглашалось равенство гражданских прав. Кромвель, требуя свободы религиозного выбора протестантов, был уверен, что выражает волю большинства народа.

Для поддержания гражданского мира страна была поделена на подчиненные генерал-майорам округа, в которых соблюдение законов общественной морали контролировала милиция. Как и в кальвинистских городах Швейцарии и Голландии, англичан при Кромвеле карали за пьянство, брань, театральные зрелища, скачки.

После реставрации монархии в Англии с политическим влиянием пуритан было покончено, их религиозная деятельность преследовалась согласно Акту о единообразии от 1662 г. и была условно допущена Актом о веротерпимости 1689 г.

Начало эмиграции пуритан из Англии на восточное побережье североамериканского континента, получившее название Новой Англии, положили знаменитые «отцы-пилигримы». Это были стойкие пуритане из северных графств Англии, которые отказались принести присягу в соблюдении государственной религии при Якове I и переселились в голландский город Лейден. После пребывания там в течение 12 лет они сочли, что их потомки не должны раствориться среди голландцев. Население Голландии, где установилась реформатская церковь, пуританские сепаратисты считали людьми с недостаточно твердыми моральными устоями и нередко впадающими в ересь. Поэтому они решили освоить новый континент. С помощью лондонских купцов был снаряжен парусник «Мэйфлауэр», среди его пассажиров было пятьдесят человек из числа лейденских переселенцев. 21 ноября 1620 г. они начали жизнь в Новой Англии. Отважные отцы-пилигримы по религиозным убеждениям были «броунистами» и конгрегационалистами. Более многочисленная партия новопоселенцев прибыла из Англии в связи с роспуском парламента в 1630 г. Это были пуритане-нонконформисты, люди высокого социального статуса, обладающие капиталами, которых не было у отцов-пилигримов, что дало им возможность быстро освоить новый континент.

Кальвин вошел в историю как теоретик и организатор реформированного христианства. Был создан идеал протестанта — человека, в высшей степени доверяющего Богу, вопреки каким бы то ни было превратностям земной жизни памятующего о нравственном долге христианина. Коллегиально управляемые (синодальные, пресвитерианские) или независимые (конгрегационалистские) церковные организации сложились в пределах национальных государств, где на их базе возникли религиозно-политические партии. В деятельности этих партий богословская мотивировка неразрывно связывалась с политическими требованиями, лидеры реформатских церквей тесно сотрудничали со светскими властями. Стимулируя образование сплоченных общин и религиозно-политических партий, кальвинизм вдохновлял на борьбу с католицизмом или его чертами в Швейцарии и Франции, Нидерландах и Англии, Шотландии, Германии, Польше.

Социальная теория Кальвина исходила из всеведения Бога, который не может упустить ни одной человеческой проблемы, и из того, что верующим необходимы определенные этические, правовые, социологические и экономические теории. Разрабатывая эти теории, Кальвин пропагандировал подчинение всего социального порядка христианской морали и контролю общества, являющемуся двойной задачей церкви и государства. Государство и церковь Кальвин рассматривал как учреждения, созданные для обуздания греха в сфере особой и всеобщей благодати, содействующие повышению нравственности в обществе и приближающие царство Божие. Если государство в конце времен должно прекратить свое существование, то церкви суждена жизнь в вечности. Обязанность государства — защищать установленные Богом законы морали и содействовать им, контролируя церковь в ее внешних связях, но не во внутреннем порядке. Вмешательство церкви в гражданские дела предполагалось косвенным в форме смиренных рекомендаций и воспитания сознания государственных людей.

Далеко не все положения реформатской ортодоксии вытекали из учения Кальвина. Реформатские теологи утверждали динамичность кальвинизма, возможность постоянного обновления доктрины, которая лишала ценности не только учреждения католической церкви, но и освящавшиеся ими феодальные структуры общества и категории средневековой морали.

Основанные на кальвинистском богословии моральные и социальные требования к человеку и обществу вошли в арсенал западноевропейской идеологии эпохи становления буржуазных отношений. Так, мыслители из партии гугенотов во Франции разработали политическую теорию тираноборчества. Она совсем не соответствовала политическим установкам Кальвина, но его указания на несоответствие правителя-тирана христианскому идеалу князя дали импульс мыслителям-тираноборцам. В социальных конфликтах, которые возникали в связи с выступлениями анабаптистов и пуритан, мобилизующую роль играл культ мучеников, на чем настаивал Кальвин, требуя обязательного внешнего исповедания веры во враждебном христианину окружении.

Крупнейший немецкий социолог Макс Вебер (1864–1920), исследуя связи между этикой и экономикой в развитии человечества, выдвинул свою концепцию происхождения капитализма. Он ввел в литературу понятия «дух капитализма» и «мирской аскетизм», которые, по его мнению, были главными моментами в кальвинизме. Его труд «Протестантская этика и дух капитализма» (1904) во многом способствовал развитию гуманитарных наук и стимулировал, в частности, другие исследования по проблемам социальной этики протестантизма.

Во многих трудах экономистов и культурологов XX в. доказано, что ни «духа капитализма», ни «мирского аскетизма» в богословии реформаторов не было. Эти понятия, как оказалось, отчасти могут служить лишь для характеристики эволюции пуританизма в США, который отнюдь нельзя считать синонимом кальвинизма.

Тезис о якобы центральной роли догмата предопределения в учении Кальвина, который пропагандируется в сочинениях М. Вебера, как доказали многие исследователи, является несостоятельным. В положениях реформатской ортодоксии и пуританизма многое видоизменилось, догматы дифференцировались. В период промышленной революции XVIII в. разрыв между теологией Кальвина и взглядами его последователей особенно усилился, и это отмечали историки социальной мысли. Один из них, французский историк А. Озе, заметил, что если бы Кальвину довелось прочесть трактат американского пуританского проповедника, он бы сказал: «Нет, я — не кальвинист».