Не помня себя, Наташа выбралась на грязную улочку, прикрыв за собой ворота: отчего-то ей сейчас казалось, что здесь, на улице, много безопаснее, чем в этом мало гостеприимном мексиканском доме. Она развернула бумажку, по-видимому, это был адрес, написанный знакомым Наташе почерком. Но она в этой записи ничего не поняла.
Наташа побрела, не зная куда. Скорее всего, думала она, Валерка съехал, причем задолжал за квартиру. Да, не важны были у него дела, если он жил в этих трущобах. Да еще не смог расплатиться…
Наташа увидела распахнутую дверь, за ней ступеньки вели вниз. Наверное, это было кафе. И в кафе наверняка есть телефон. Наташа осторожно и боязливо ступила на лесенку, спустилась вниз и оказалась в темном мрачном помещении. Здесь действительно были расставлены столики, и царил влажный полумрак. Когда глаза привыкли, Наташа разглядела в углу за столиком троих смуглых мужчин, игравших в карты. Все трое повернулись к ней и неприязненно, как ей показалось, на нее смотрели. У Наташи подкашивались ноги, и она опустилась на стул за ближайшим столиком. Один из мужчин поднялся и будто нехотя подошел. И встал перед ней.
— Дринк, плис, — громко прошептала Наташа — от страха у нее пропал голос. — Дринк, — повторила она.
Мужчина развернулся, подошел к стойке и через мгновение поставил перед ней рюмку, полную до краев. Наташа поднесла рюмку к лицу и, зажмурившись, выпила одним махом. И закашлялась — таким крепким оказалось вонючее пойло: Наташа не сообразила, что дринк означает во всем мире пить алкоголь, а вовсе не воду, которую она пыталась попросить. Мужчина стоял над ней, ухмыляясь.
— Вотер, плиз, — выдавила Наташа.
И мужчина, будто сжалившись, принес ей стакан воды. Вода была тоже отвратительного вкуса, но и ее Наташа выпила одним махом. — До ю хэв зе телефон? — спросила Наташа. — Ай нид э тэкси…
— Тэн долларс, — сказал мужчина и показал ей растопыренные пальцы на обеих смуглых пятернях. Наташа достала из сумочки сотню песо и отдала ему, понимая, что ее грабят. И вдруг ужаснулась, что забыла, куда дела Валеркину бумажку. Она перерыла сумочку, потом спохватилась — мятая бумажка нашлась в правом кармане ее юбки. Наташа вздохнула с облегчением, спрятала бумажку в сумочку. Хозяин тем временем выставил телефонный аппарат на стойку бара. Наташа разыскала карточку Солвейг, подошла к стойке, инстинктивно прижимая сумочку к груди, набрала номер. Лишь бы она была дома, лишь бы была… Наташе сейчас казалось, что только Солвейг может ее выручить. И ей повезло — после четвертого гудка она услышала в трубке голос своей подруги по перелету.
— Солвейг, — прошептала Наташа.
— Что, детка, у тебя уже начались проблемы?
— Да… то есть, нет. — И Наташа вкратце изложила ситуацию.
— Да, угораздило же его туда забраться, — подвела итог Солвейг. — Ты говоришь из бара? Кажется, тебя приняли за самку гринго. Дай трубку бармену, — приказала Солвейг.
Наташа подняла глаза и к своему изумлению увидела, что бармен улыбается. — Русо, си? — сказал он.
— Си, си, — заулыбалась Наташа от счастья. И краем глаза заметила, что мужчины в углу тоже улыбаются ей.
Бармен взял трубку и четырежды повторил си, синьора. Потом отдал трубку Наташе.
— Слушай меня, детка. Сама я, как ты понимаешь, не вожу машину. — Наташа только сейчас вспомнила о ее костяной ноге. — Но у нас есть друг, он приедет за тобой. Именно он, потому что он хорошо говорит по-русски. В баре тебе оставаться не следует. Бармен отведет тебя в ближайшую церковь. Жди там и ни шагу. Сейчас службы нет — просто присядь на скамейку и жди. Дашь бармену пять песо. — И Солвейг дала отбой.
— Плиз, русо синьора, — сказал хозяин, еще шире улыбаясь.
— Адьёс, — хором и весело крикнули оба мужчины из-за дальнего столика. — Адьёс, синьора русо!