Прозрачные предметы

18

Во вторую неделю февраля, примерно за месяц до того, как смерть разлучила их, Персоны полетели в Европу: Арманда навестить свою мать, умирающую в бельгийской больнице (примерная дочь опоздала), а Хью, по заданию издательства, — проведать мистера R. и другого американского писателя, тоже поселившегося в Швейцарии.

Дождь лил как из ведра, когда он вышел из такси перед большим, старым и безобразным загородным домом R., стоящим над Версе. Прошел по выстланной гравием дорожке меж ручьями пузырящейся воды, бегущими по обеим ее сторонам. Входная дверь была приоткрыта, и, ступив на коврик, он с радостным удивлением увидел Джулию Мур, стоящую спиной к нему у телефонного столика в прихожей. Она опять завела соблазнительную прическу средневекового пажа, и на ней вновь была оранжевая блузка. Он кончил вытирать ноги, когда она положила трубку, — и тут выяснилось, что это совсем другая девушка.

— Простите, что заставила вас ждать, — сказала она, обратив к нему улыбающийся взгляд. — Я заменяю мистера Тамворта, он проводит отпуск в Марокко.

Хью был приглашен в библиотеку, хорошо обставленную, но определенно старомодную и плохо освещенную, наполненную энциклопедиями, словарями, справочниками, авторскими экземплярами книг в многочисленных изданиях и переводах. Он сел в кресло и достал из портфеля список вопросов для обсуждения. Два основных сводились к тому, как замаскировать нескольких уж слишком узнаваемых личностей в рукописи «Фигуральностей» и что делать с этим коммерчески непригодным названием.

И тут вошел R. Щеки его заросли трех-четырех-дневной щетиной, одет он был в нелепый комбинезон, удобный, как он считал, для размещения профессиональных принадлежностей: карандашей, шариковых ручек, трех пар очков, карточек, аптекарских резинок к ним, канцелярских скрепок и жала остроумия, которое после нескольких приветственных слов он направил на нашего Персона.

— Могу лишь повторить, — сказал он, усевшись в кресло, освобожденное для него Персоном, и указывая ему на такое же напротив, — то, что говорил уже не раз, а многократно: можно заменить одного кота на другого, но нельзя изменить моих героев. Что же до названия, синонимически равнозначного слову «метафора», — никаким степным кобылам не вытащить его из-под меня. Мой врач рекомендовал Тамворту запереть от меня винный погреб, что тот и сделал, спрятав ключ, который слесарь сможет продублировать только к понедельнику, а я, знаете ли, слишком избалован, чтобы покупать дешевые вина, продающиеся в деревне, так что все, что могу вам предложить, — вы мотаете головой, заранее и абсолютно правы, мой мальчик, — банку консервированного абрикосового сока! Теперь позвольте мне сказать еще несколько слов о заглавии и клевете в литературе. Видите ли, это письмецо, что вы мне написали, раззадорило меня. Мне возбраняется прикасаться к второсортным типам, но мои второстепенные персонажи поистине неприкасаемы, если позволите поиграть словами.

И он стал объяснять, что если истинный художник решил нарисовать персонаж на основе реального человека, любая переделка с целью камуфляжа равнозначна умерщвлению живого прототипа, наподобие того, знаете ли, как протыкается булавкой маленькая глиняная кукла — и соседская девушка падает замертво. Если книга поистине художественная, если это вино, а не вода, тогда она неуязвима в одном смысле и ужасно беззащитна в другом. Беззащитна, поскольку писатель, уступая кроткому редактору и заменяя стройную на полную или шатенку на блондинку, искажает как облик, так и нишу, его вмещающую, и всю часовню заодно; а неуязвима потому, что, как бы радикально вы ни изменили образ, его прототип все равно будет узнаваем по контуру прорехи, оставленной им в повествовательной ткани. И, кроме того, индивиды, в изображении которых его обвиняют, слишком высокомерны, чтобы признать свое присутствие в романе и обнаружить недовольство. И то сказать, их весьма устраивают сплетни на их счет в литературных салонах, они и сами будут внимать им avec un air savant[16], как говорят французы.

Проблема заглавия — «Фигуральности» — совсем из другой оперы. Читателям невдомек, что существуют два типа заглавия. Первый — название, подобранное автором-глупцом или умницей издателем уже после того, как книга написана. Это не более чем ярлык, приклеенный на соплях и прижатый кулаком. Большая часть худших наших бестселлеров может похвастаться такого рода названиями. Но есть и второй: заглавие, просвечивающее сквозь книгу как водяной знак, рожденное вместе с книгой, автор так привык к нему по мере накопления исписанных страниц, что оно представительствует за каждую из них. Нет, мистер R. не может поступиться «Фигуральностями».

Хью осмелился заметить, что читатель увидит в них фигу.

— Невежды! — прокричал мистер R.

Джулияподобная секретарша вбежала и объявила, что ему нельзя нервничать и перевозбуждаться. Великий человек с усилием поднялся, давая понять, что аудиенция окончена; трясясь и осклабясь, протянул Персону большую волосатую пятерню.

— Хорошо, — сказал Хью, — я, разумеется, передам Филу, как вы бескомпромиссны в отношении этих вопросов. До свидания, сэр, вы получите образец суперобложки на следующей неделе.

— До свидания, мой мальчик, надеюсь, достаточно скорого.