Пруссачество и социализм

Веймарскую республику - не только коммуни-

сты или нацисты были ее врагами, но и Deutsch-

nationale Volkspartei Гугенберга, правое крыло

в католической партии Zentrum, да и социал-де-

мократов с их тогдашней ортодоксально марк-

систской программой трудно представлять

убежденными сторонниками либерализма

и парламентаризма. Веймарскую республику не

201

раз называли <республикой без республикан-

цев>, президент которой, Гинденбург, был

убежденным монархистом. Столь же мало гово-

рит о <консервативной революции> типичное

в нынешней леволиберальной историографии

обвинение в <национализме>. Сегодняшние ли-

бералы забывают о том, что немецкий нацио-

нал-либерализм конца XIX века - начала XX

века (с такими союзами как Alldeutsche

Verband, Flottverein или Kolonialgesellschaft)

можно в куда большей степени считать источни-

ком нацизма, чем немецкий консерватизм или

социализм. Националисты были во всех парти-

ях Веймарской республики, включая и маркси-

стов с их интернационализмом (Hofgeismarhreis

у <молодых социалистов>, <курс Шерингера>

у коммунистов), а идеология <консервативной

революции> отличалась и от нацистской, и от

DNVP Гугенберга именно тем, что <нация> от-

вергалась во имя <империи>.

Молер отнес к <консервативной революции>

пять групп: Volkisch, Bundnisch, Jungkonserva-

tive, Revolutionare Nationalisten, Landvolkbewe-

gung (впоследствии он исключил последнее -

движение крестьян северной Германии). Эта

классификация в дальнейшем не раз воспроиз-

водилась, уточнялась, подвергалась критике.

Сам Молер был вынужден релятивизировать да-

же свой центральный тезис относительно осно-

вополагающей философской идеи, которую он

поначалу считал общей для всей <консерватив-

ной революции>, - <вечное возвращение> Ниц-

ше. На мой взгляд, его классификация является

совершенно искусственной, поскольку практи-

202

чески все идеологи консервативной революции

в молодости были Bundnisch (предвоенное

Jugendbewegung), все они в той или иной степе-

ни были Volkisch и провозглашали Nation in

Gemeinschaft, все считали себя консерваторами

и революционерами в одно и то же время. Заслу-

гой Молера является то, что он собрал огромный

фактический материал и первым обратил вни-

мание на социальную и психологическую общ-

ность военного поколения. Типичным предста-

вителем <консервативной революции> был во-

обще не кабинетный ученый или партийный до-

ктринер, но <человек действия>, достаточно об-

разованный для того, чтобы в промежуток меж-

ду теми или иными схватками написать не-

сколько статей, роман, философское эссе, а за-

тем снова взяться за оружие. Среди сотен приво-

димых Молером биографий имеются просто по-

разительные по авантюризму и готовности

браться за оружие. Это поколение тех гимназис-

тов и студентов, которые добровольцами пошли

в армию во время войны, затем во Freikorps сра-

жались в Прибалтике и Польше, подавляли Ба-

варскую советскую республику, участвовали

в подпольных и даже террористических органи-

зациях. Небольшая часть их в дальнейшем при-

мкнула к национал-социализму, некоторые ста-

ли коммунистами, но в большинстве своем они

входили в небольшие организации и движения,

враждебные как коммунизму, так и нацизму. Я

приведу лишь одну характерную биографию:

Беппо фон Рёмер, глава военизированного Bund

Oberland, вернувшись с фронта, участвует в по-

давлении Баварской республики и в боях с поля-

203

ками в Верхней Силезии, но в дальнейшем со-

трудничает с национал-большевизмом Эрнста

Никиша (кстати, видного деятеля в Баварской

республике), затем поддерживает Landvolk под

знаменами крестьянской войны 1525 года, ста-

новится коммунистом, принимает участие в Со-

противлении, готовит покушение на Гитлера,

за что он и был расстрелян в 1944 году.

Среди представителей <консервативной рево-

люции> были как <левые люди справа>, так

и <правые люди слева>. Их объединяет не толь-

ко неприятие либерализма и парламентаризма,

но и прежнего консерватизма. У них нет ни ма-

лейшей ностальгии по монархии и кайзеру, со-

словные предрассудки им чужды - сословия

были отменены фронтовым братством. Они

охотно цитируют Гераклита: <Война - отец

всего>, - и говорят о борьбе, решимости, под-

линности - в трудах Юнгера, Хайдеггера

и Шмитта эти убеждения обретают черты фило-

софских и политических доктрин. Они убежде-

ны в том, что прежние немецкие элиты отжили

свое и должны освободить место новой.

От прежнего консерватизма их отличает не

только желание избавиться от сословий и клас-

сов, которые препятствуют Gemeinschaft,

но и отвержение обычного для консерватизма

обоснования земной иерархии ссылками на не-

бесную, на извечно установленный божествен-

ный порядок. Вслед за Ницше они отвергают

<удвоение мира> и трансцендентный мораль-

ный порядок. Идеи Ницше обретают черты ак-

тивистской идеологии, основой которой явля-

ется презрение к мирному буржуа с его прозаи-

204

ческим стилем существования, банальными эс-

тетическими вкусами и мещанской моралью.

Не только старые консерваторы и либералы,

но и вожди социал-демократии оказались тупы-

ми мещанами, на них лежит ответственность за

проигранную войну и позорный Версальский

договор, они являются <агентами Антанты>

в Германии. <Немецкую революцию осущест-

вили либеральные, а не революционные люди,

в этом ее проклятие>, - писал Меллер ван ден

Брук в <Третьем Рейхе>. Сразу после подписа-

ния Версальского договора он писал даже так:

<Когда 9 ноября по стране был спущен черно-

бело-красный флаг, то 10 ноября на его месте

должен был развеваться красный флаг, чтобы

вести на бой с капитализмом пролетариев и до-

вести борьбу до конца>. Шпенглер был совсем

не одинок в оценке ноября 1918 года как наци-

онального позора: революции ведут к подъему

жизненной энергии, к готовности вести борьбу

не на жизнь, а насмерть, тогда как в Германии

победили трусы, болтуны и предатели. В мо-

мент отречения кайзера будущий первый пре-

зидент Веймарской республики, марксист

Эберт, сказал: <Я ненавижу революцию как

грех>. Вожди социал-демократии оказались

лучшими слугами либерализма, который был

так изображен Меллером: <Либерализм хоро-

нил культуры. Он уничтожал религии. Он раз-

рушал отечества. Он был саморазложением че-

ловечества>. Немецкие консерваторы приходят

к мысли о неизбежности социализма, посколь-

ку либеральный капитализм означал для них

капитуляцию перед Антантой, тем мировым

205

порядком, в котором Германии было уготовано

место колонии.

Разумеется, за такого рода идеями стоят впол-

не реальные социальные противоречия того вре-

мени, например, пролетаризация значительной

части среднего класса и безработица среди моло-

дых выпускников университетов, понижение

социального статуса и зарплат у тех <белых во-

ротничков>, которые все же находили рабочие

места. Революционные идеи часто приходят

в головы молодых интеллектуалов, которые ли-

шены перспективы роста и карьеры. Инфляция

начала 20-х гг. XX века разорила бюргерство,

мировой экономический кризис, начавшийся

в октябре 1929 года, ударил сильнее всего по

Германии (встала работавшая на экспорт про-

мышленность) - голод и нищета стали уделом

миллионов безработных. Именно в это время

происходит окончательное оформление основ-

ных политических проектов <консервативной

революции>. Любая классификация страдает

односторонностью, но если брать исключитель-

но политическую ориентацию множества авто-

ров, кружков, печатных изданий и т. п. объеди-

нений, то хорошо заметны три различных тече-

ния. Каждое из них на свой манер сочетает цели

внутренней и внешней политики, в каждом из

них присутствует идея <немецкого социализма>

(<прусского>, <национального>, <народного>,

<солдатского> и т. п.). Каждый из трех проектов

был связан с конкретными политическими

группами и политиками последних лет Веймар-

ской республики. При общем стремлении лик-

видировать республику, разогнать парламент

206

(<говорильню> - Schwatzbude) и уничтожить

все партии, отменить Версальский договор, эти

проекты различались по социально-экономиче-

ским целям внутри Германии и по геополитиче-

ским целям вовне. Все они желали <Третьего

Рейха>, но представления о нем были весьма

различными, и, разумеется, все эти проекты от-

личались от национал-социализма и были ему

более или менее враждебны, хотя бы потому,

что расовая биология ими отвергалась как при-

митивный натурализм.

Первый из этих проектов иногда характеризу-

ется термином позднего средневековья - <ги-

беллины>. Работа Канторовича о Гогенштауфе-

не была прочитана всеми идеологами этого на-

правления, равно как и труд Л. Циглера о свя-

щенной империи. Германия изначально была не

нацией, но империей, а потому даже сам термин

<нация> подвергается критике - это порожде-

ние либеральной эпохи. <Консервативная рево-

люция> здесь мыслится как восстановление веч-

ной иерархии ценностей, а тем самым и истин-

ной земной иерархии. Главным идеологом этого

направления можно считать Эдгара Юлиуса

Юнга. Он дал такое определение: <Консерватив-

ной революцией мы называем восстановление

всех тех изначальных законов и ценностей,

без которых человек утрачивает связь с приро-

дой и с Богом и не может установить никакой

истинный порядок>. Всякое общество иерар-

хично, иерархии нет лишь в куче мусора; ста-

рые немецкие элиты привели страну к хаосу, но-

вая аристократия должна восстановить поря-

док. Либерализм здесь предстает как орудие

207

разложения и разрушения. Консерваторов и ре-

волюционеров объединяет враждебность не

только к либеральным ценностям, но и к самому

типу либерального человека - торгашу и пар-

ламентскому болтуну, ритору-буржуа, предста-

вителю <внутренней Англии> в Германии.

<Консерватизм есть исторически необходимый

революционный принцип, посредством которо-

го будет отменено либеральное столетие>, - пи-

сал Юнг в 1934 году. Консерватором является

вовсе не тот, кто хватается за настоящее или

мечтает вернуться в прошлое, но тот, кто сверга-

ет <неполноценных>, уничтожает разложивше-

еся общество ради вечных ценностей.

Работа <Пруссачество и социализм> положи-

ла начало не соединению идей консерватизма

и социализма вообще, но именно той его трак-

товке, которая господствовала среди так назы-

ваемых <младоконсерваторов>. Пруссачество -

вот немецкий социализм, где сам король го-

ворил о себе как о первом слуге или чиновнике

государства. Каждый индивид здесь и работ-

ник, и солдат, занимающий свое место в иерар-

хии. Промышленник или банкир является ме-

неджером, т.е. офицером или генералом в на-

ции-армии. Ответом на <восстание масс> явля-

ется новая аристократия, ценности которой

сверху вниз спускаются на массы. Хорошо из-

вестен взгляд Шпенглера на русский больше-

визм, который, по его мнению, вообще не имеет

ничего общего с марксизмом, но представляет

собой народный бунт против насильственно на-

вязанной верхами западной городской цивили-

зации - об этом подробно говорится во втором

208

томе <Заката Европы>, а политические следст-

вия выведены в докладе

Ruslands und die deutschen Ostprobleme>, про-

изнесенном 14 февраля 1922 года. Шпенглер

в молодости начинал учить русский язык, при-

давал огромное значение русской литературе -

еще в письме 1916 года он писал о том, что с До-

стоевского начинается новая культура, культу-

ра следующего тысячелетия (с которой <царизм

и великая держава - Россия - не имеют ничего

общего>), и сравнивал Достоевского с Данте

и с Вольфрамом фон Эшенбахом. К <рабочему

вопросу> на Западе происходящее в России не

имеет никакого отношения, поскольку Россия

представляет собой едва рождающуюся культу-

ру, тогда как Запад вступил в эпоху цивилиза-

ции. По существу, социализм для Шпенглера

равнозначен цезаризму, истинными социалис-

тами являются элиты, способные дисциплини-

рованно служить высшей цели. Социализм та-

кого рода не предполагает какого-либо особого

экономического принципа: <Социализм, - пи-

сал Шпенглер в 1932 году, - предполагает ча-

стную собственность и присущую древним гер-

манцам радость от власти и добычи>. В отличие

от некоторых других <младоконсерваторов>,

которые все же пытались представить сословно-

корпоративное государство как <немецкий со-

циализм> (ссылаясь то на Фихте и Гегеля, то на

О. Шпанна), Шпенглер высмеивал любой <кол-

лективизм> как потребность человека черни

раствориться в массе таких же слабых и недо-

развитых. В <Годах решения> (1933) он писал,

что его работа <Пруссачество и социализм> бы-

209

ла неверно понята многими представителями

<национального движения>: единственный со-

циализм, о котором он говорил, сводится к воле

и характеру, к прусской дисциплине.

Хотя Jungkonservative много писали об <ор-

ганической демократии> и <немецком социа-

лизме>, отличали себя от <реакционеров>, же-

лавших возврата к монархии, демократия здесь

на деле сводится к сословному представительст-

ву, а социализм лишен всякого экономического

содержания. Идеалом является авторитарное

государство, все партии распускаются. Сохра-

няются прежние отношения собственности,

но капиталистическая экономика регулируется

и направляется государством. Итальянский фа-

шизм подвергается критике за то, что идея кор-

поративного государства не была здесь реализо-

вана, равно как и за демагогическую мобилиза-

цию масс. Власть прежних элит не должна ста-

виться под угрозу партийным аппаратом фа-

шистской партии. Herrenklub Генриха фон

Глейхена на конец 20-х - начало 30-х гг. XX

века был клубом промышленной, военной

и дипломатической элиты, поддерживавшей

планы Гинденбурга и его окружения постепен-

но ликвидировать Веймарскую республику,

сменив ее то ли на президентский авторитар-

ный режим, то ли на монархию. Собственно го-

воря, не имевшие за собой парламентского

большинства кабинеты Брюнинга (он был чле-

ном <Июньского клуба> в начале 20-х гг.) и фон

Папена (члена <Клуба господ>) осуществляли

эту программу. Основные документы, вышед-

шие за подписью фон Папена, писались в 1932

210

году ведущим идеологом <Клуба господ> Шот-

те, в 1933 г. его секретарем стал Э. Ю. Юнг. Ге-

ополитические планы после восстановления

<закона и порядка> заключались в отмене Вер-

сальского договора, ремилитаризации, усиле-

нии роли Германии в Европе. При всей вражде

к Антанте это не исключало будущего союза

с Францией (сторонником его был фон Папен)

в совместном военном походе против Советской

России. Национал-социалисты после выборов

1930 года стали опасным конкурентом, и в этих

кругах не раз дебатировался вопрос об одновре-

менном запрете нацистской и коммунистичес-

кой партии. Но в нацистах видели и потенци-

альных союзников в борьбе с <системой> (как

именовалась Веймарская республика), их пы-

тались <приручить>. Хорошо известно, к чему

это привело в январе 1933 года: мечтавшие

о восстановлении своей власти старые элиты

оказались сметенными за пару месяцев

и в большинстве своем стали служить новому

порядку. Пытавшиеся противостоять были

уничтожены, как Э. Ю. Юнг. Безусловно, не-

мецкое сопротивление нацизму, ряд заговоров,

вплоть до покушения на Гитлера в июле 1944

года, были героическими деяниями представи-

телей этих элит, прежде всего прусского офи-

церства. Но на них лежит и огромная ответст-

венность за приход Гитлера к власти, а идея

христианского Запада как империи (при доми-

нирующей роли Германии) приобрела черты

<нового порядка> и невиданного в истории вар-

варства <расы господ>. Пересмотр прежних по-

зиций немецкими консерваторами начался

211

слишком поздно. Только в эмиграции Герман

Раушнинг мог написать в <Революции ниги-

лизма> (1938): <Консерватизм как старой, так

и новой чеканки стал жертвой ошибки, отожде-

ствив собственные политические принципы

с лозунгами крайнего шовинизма. Консерва-

тизм, конечно, национален, но не шовинисти-

чен. Шовинизм есть революционная по своему

происхождению форма якобинства. Консерва-

тизм и монархизм видят свою задачу в установ-

лении и сохранении долговременного порядка,

тогда как национализм в узком смысле слова

есть динамит, подрывающий всякий порядок.

В нашем нынешнем западноевропейском поло-

жении консерватизм возможен лишь как феде-

рализм, но никак не в смысле империи или ге-

гемонии>. Но к этим идеям немецкие элиты

придут лишь в итоге сокрушительного пораже-

ния в развязанной ими войне.

Второй проект - по аналогии с первым -

также часто называли, употребляя давнее слово

<гвельфы>. Хотя в прошлом оно означало пар-

тию, поддерживавшую папу в средневековых

итальянских городах, уместно оно хотя бы по-

тому, что представители этого течения считали,

что империя равнозначна федерации или кон-

федерации народов Центральной и Восточной

Европы. Основные идеи <гвельфов> были сфор-

мулированы еще в начале 20-х гг. в <Третьем

Рейхе> и <Праве молодых народов> Меллером

ван ден Бруком. Он был не только сторонником

Ostorientierung, но и сторонником <немецкого

социализма>, образцом которого и для него слу-

жила Пруссия. У каждого народа, - писал

212

Меллер в 1920 году, - свой собственный социа-

лизм. Большевизм есть русский социализм,

и столь же русским является то, что направля-

ющая это движение воля находится в голове та-

тарского деспота, засевшего в Кремле белых ца-

рей. Его стражу составляют азиаты, палачами

у него служат китайцы. Из тех же самых мил-

лионов, которые два года назад оставили войну,

ибо хотели мира и только мира, образовалось

новое войско. Из всей промышленности стра-

ны, которая встала вместе с революцией, рабо-

тают лишь те предприятия, которые произво-

дят оружие. Русский человек терпеливо сносит

тяжкую власть милитаризма новой автокра-

тии. Прежнюю полицейскую автократию ца-

ризма он воспринимал как петербургскую и за-

падническую, т. е. чуждую и враждебную наро-

ду. Но автократия социализма была избрана им

самим и он ей подчиняется, он готов сражаться

и умирать под красным знаменем. Вторгаясь

в Азию и угрожая Индии, большевизм вступает

в конфликт с Англией, воюя с Польшей, он бо-

рется с Францией. <Он нацелен на наших вра-

гов. Это связывает русский социализм с немец-

ким. Не должны ли они совместно вести эту

борьбу?>. Но немецкий социализм может всту-

пить в союз с русским только в том случае, если

большевики признают немецкий социализм

в его особости, в его собственном праве. Боль-

шевизм мог возникнуть в стране с тонким пра-

вящим слоем, но он невозможен там, где вся на-

ция вовлечена в организованный социальный

порядок, где нет неграмотных, где народ при-

вык к цивилизованной жизни, а пролетариат

213

управляет сложными станками. Большевизм

невозможен в Германии, но в ней возможен со-

циализм. Большевизм возможен только в стра-

не катастроф и разрывов, он динамичен. Социа-

лизм по-немецки - статичен, организован. На-

саждение монгольского ига и террора в Герма-

нии вызывает законное сопротивление. Разли-

чие двух социализмов, в конечном счете, упира-

ется в различие русского и немецкого человека.

Если признать это (и не навязывать непригод-

ное другим), то возможен союз и совместная

борьба с Западом.

Вывод Меллера таков: для нас возможна толь-

ко восточная ориентация, а тот, кто ныне про-

должает говорить об ориентации на Запад, ниче-

го не понял в завершившейся войне. Войну с За-

падом немцы проиграли, тем самым социализм

проиграл войну либерализму. <Молодые наро-

ды проиграли эту войну старым. Это осознала

Россия. Поэтому она продолжает борьбу, ту

борьбу, в которой рухнула Германия>. Запад все

равно будет вести войну с Россией, а от немцев,

как от вассалов, будут требовать принять в ней

участие - вот весь смысл ориентации на Запад.

Социализм неизбежен во всех странах, но он

повсюду будет иметь свои особенности, свои

жизненные формы. <В России он приобрел ав-

тократические формы. В Германии он примет

корпоративную форму>. Большевизм Герма-

нии не нужен, даже если он обойдется без тер-

рора. Немецкий социализм вообще не имеет ни-

чего общего с классовой борьбой, он не обещает

рая земного для пролетариев. Сегодня угнета-

ются и эксплуатируются не классы, а нации,

214

и для <молодых наций> невозможна иная поли-

тика, кроме той, что кладет конец угнетению.

Возглавляемый Меллером Juniklub в начале

20-х гг. объединял людей самой различной по-

литической ориентации (иные из них, как фон

Глейхен, после самоубийства Меллера в 1925 го-

ду далеко отошли от его идей). К концу 20-х гг.

основным выразителем этой идеологии был не-

обычайно популярный и влиятельный журнал

, возглавляемый Хансом Церером, ко-

торый привлек к работе ряд талантливых пуб-

лицистов, вроде экономиста Ф. Фрида или спе-

циалиста по Восточной Европе Г. Вирзинга. Су-

ществовали и другие группы и журналы, вроде

журнала , последователя и изда-

теля Меллера - Ханса Шварца. Основные идеи

этого направления нашли свое выражение

в трудах еще целого ряда популярных в то вре-

мя авторов, например, Августа Виннига, в про-

шлом занимавшего видный пост в социал-демо-

кратической партии, но исключенного из нее за

участие в Капповском путче, или Вернера Зом-

барта с его экономическими и социологически-

ми работами 20-30-х гг. (важнейшая из этих

работ, <Немецкий социализм>, вышла в 1934

году). Стоит отметить и то, что сходные идеи по-

лучили распространение и среди части социал-

демократов (<молодых социалистов>, журнал

) и предста-

вителей <левого> крыла в НСДАП (братья

Штрассеры).

Представители этого направления в отличие

от <гибеллинов> употребляли слова <социа-

лизм> и <революция> всерьез. Не будь словосо-

215

четание <национал-социализм> прочно связано

с партией Гитлера, их вполне можно было бы

характеризовать именно как <национальных

социалистов>. Еще в 1921 году <Июньский

клуб> вышел из щедро финансируемой немец-

ким капиталом <Антибольшевистской лиги>,

поскольку идею <республики Советов> Меллер

и его последователи считали вполне приемле-

мой. Революцию 1918 года они критикуют

именно потому, что она не была достаточно ра-

дикальной: вожди социал-демократии оказа-

лись мещанами и партийными карьеристами,

желающими лишь места депутата в парламен-

те. Марксизм отвергается и потому, что он ин-

тернационален, а не национален, и потому, что

он является зеркальным отображением либе-

ральной доктрины - в обоих случаях домини-

руют экономический материализм и детерми-

низм. Марксистская доктрина есть порождение

специфических условий Англии середины XIX

века, она совершенно не учитывает роли госу-

дарства в экономике и была опровергнута эпо-

хой империализма и мировой войной. Основа-

нием доктрин свободной торговли, мирового

рынка было господство Англии в XIX веке,

а после войны - Англии и США. Германии

в этой системе уделено место колонии. Именно

поэтому примером для Германии должна слу-

жить Советская Россия, которая путем ради-

кальной революции избавилась от прежней ка-

питалистической элиты, выступавшей за вклю-

чение в мировой рынок, и разорвала цепи, вый-

дя из системы колониального угнетения. Гер-

мания должна идти тем же путем, более того,

216

она должна способствовать антиколониальным

революциям других народов. Но для этого необ-

ходимо свергнуть власть тех, кого марксисты

называли <компрадорской буржуазией>, т. е.

приказчиков и полицейских мирового капита-

лизма. <Консервативная революция> мыслится

здесь как соединение социальной и националь-

но-освободительной революции. Истина социа-

лизма заключается в том, что рабочее движение

вело на протяжении XIX века борьбу за подъем,

за интеграцию в нацию исключенных из нее

пролетариев. Итогом этой борьбы оказалось ин-

дустриальное общество, в котором все являют-

ся работниками. Разделение труда делает всех

тружениками огромной машины, которой нуж-

ны квалифицированные специалисты, а не ран-

тье, по одну сторону, или лишь продающие

свою рабочую силу, по другую сторону. Эпоха

свободной конкуренции привела к возникнове-

нию картелей, трестов, концернов, которые тес-

но связаны с государством, с механизмами ре-

гулирования и планирования. Этот целостный

социально-экономический и технический орга-

низм уже не может оставаться классовым госу-

дарством. Субъектом истории перестает быть

тот или иной класс, им становится весь народ

(Volk). <Революция справа> в этом смысле есть

продолжение и завершение <революции сле-

ва>, ибо именно она завершает становление бес-

классового государства.

В условиях начавшегося в 1929 году экономи-

ческого кризиса публицисты журнала

идут еще дальше. Церер и Фрид убеждены

в том, что век капитализма завершается. Собст-

217

венно говоря, они развивают идеи Зомбарта

о <позднем капитализме> (именно он, а не теоре-

тики Франкфуртской школы, ввел этот тер-

мин). Фаза стагнации перешла в разрушивший

мировой рынок кризис, принципы либерализма

и свободной торговли доказали свою полную не-

состоятельность. Страны < священного союза ка-

питализма>, Англия и Франция, еще выживают

за счет своих колоний, а США - за счет Латин-

ской Америки (доктрина Монро), но Германия

колониями не обладает, а потому она способна

защищать свой суверенитет только в борьбе про-

тив международной капиталистической систе-

мы. Это означает выход из системы, автаркию,

а это требует реаграризации Германии, чтобы

снабжать себя основными продуктами питания.

Выводы отсюда делаются радикальные. Церер

и Фрид требуют введения государственной мо-

нополии на внешнюю торговлю, национализа-

ции банков, угольной и сталелитейной промыш-

ленности, морского и речного транспорта. Нало-

ги на наследство должны существенно возрасти,

требуются законы, регулирующие операции на

бирже. Реаграризация предполагает национа-

лизацию поместий юнкеров, которые затем

должны преобразовываться в кооперативы мел-

ких собственников - крестьян. Значительная

часть социал-демократической программы, ко-

торую не решились в 1918 году реализовать

трусливые вожди социал-демократии, должна

быть осуществлена движением, которое объеди-

няет крайне левых и крайне правых и ориенти-

руется на мелкую буржуазию, <белых ворот-

ничков>, крестьян, чиновников - все они пост-

218

радали от экономического кризиса ничуть не

меньше рабочих и быстро революционизируют-

ся. Во внешней политике этот проект предпола-

гает конфедерацию стран Центральной и Вос-

точной Европы в противостоянии с Западом.

Mitteleuropa, Zwischeneuropa - вот главное на-

правление немецкой политики. Эта конфедера-

ция может оказаться в союзнических отношени-

ях с Советской Россией, и тогда единое экономи-

ческое пространство будет от Рейна до Владиво-

стока. Ostorientierung не означает здесь Drang

nach Osten, каких бы то ни было захватов,

но мирное и взаимовыгодное сотрудничество со

странами, которые ничуть не меньше Германии

стали полуколониями Франции и Англии. На-

чиная с Меллера ван ден Брука, <гвельфы> от-

личались изрядной русофилией, а Достоевский

у них вообще является одним из чаще всего ци-

тируемых авторов. В то же самое время они под-

черкивают отличия немецкого социализма от

русского, что связано с иной культурной тради-

цией. Германия является истинным центром,

серединой между западной рациональностью

и восточным мистицизмом и квиетизмом. Прус-

сия, исторически возникшая из смешения нем-

цев со славянами и литовцами, является своего

рода мостом. Изначально националистический

проект становится проектом конфедерации, что

позволяет решить проблему национальных

меньшинств (прежде всего - самих немцев

в Судетах и Верхней Силезии).

В начале 30-х годов эта идеология была связа-

на с политикой генерала фон Шлейхера, по-

следнего канцлера Веймарской республики.

219

О его связях с журналом хорошо изве-

стно, имеются сведения о поддержке политиче-

ской программы генерала частью крупной про-

мышленности, причем наиболее современных

отраслей (электротехника, химия), тогда как

фон Папена, и в особенности Гитлера, поддер-

живали Крупп и другие <бароны> старых от-

раслей промышленности. Получивший прозви-

ще <социальный генерал> фон Шлейхер хотел

опереться на профсоюзы и отколоть от НСДАП

левое крыло Г. Штрассера, переговоры шли

и с социал-демократами. Эта коалиция так и не

состоялась, а старый рейхспрезидент Гинден-

бург под влиянием своего окружения, и в осо-

бенности фон Папена, вручил власть Гитлеру.

Генерал фон Шлейхер был застрелен вместе

с женой 30 июня 1934 года.

Третий проект не мог получить какого-либо

средневекового названия, поскольку тут мы

имеем дело с идеологией, к которой термин

<консерватизм> вообще может быть применен

только с множеством оговорок. Одна из много-

численных небольших организаций, возглав-

ляемая Эрнстом Никишем, дала ему наимено-

вание <национал-большевизм>. В действитель-

ности, таких групп было много, просто Никиш

был самым талантливым в этих кругах мысли-

телем и публицистом. Первая группа - <гам-

бургский национал-коммунизм> (Вольфхайм,

Лауфенберг) - возникла еще в начале 1919 го-

да и с апреля 1920 года существовала под назва-

нием <Коммунистическая рабочая партия Гер-

мании>, которая вела яростную борьбу с подчи-

нявшейся Москве компартией. Но и в самой

220

КПГ периодически появлялись националисти-

ческие тенденции (так называемый

Scheringerkurs на 1931 год). Коммунисты ак-

тивно поддерживали Landvolkbewegung, в кото-

ром социальные требования крестьян соедини-

лись с национальными. Я уже упоминал

Freikorps Oberland во главе с Беппо Ремером;

в 20-е гг. существовало несколько групп bund-

nischer Sozialismus, в 30-е гг. - Gruppe

Sozialrevolutionare Nationalisten (Карл OTTO

Петель), называемый по имени журнала

во главе с Харро Шульце-Бойзе-

ном, который затем эволюционирует к комму-

низму, возглавляет одну из самых значитель-

ных групп Сопротивления <Красная Капел-

ла>- она была целиком расстреляна в 1942 го-

ду. Журнал Никиша был глав-

ным печатным органом, а наиболее оригиналь-

ным мыслителем здесь является формально не

входивший ни в одну из групп Эрнст Юнгер.

Целью всех этих групп была социалистичес-

кая революция, которая одновременно высту-

пала как национальная. Если гибеллины смот-

рят в прошлое, а гвельфы все же хотят спасти

какие-то элементы сословного государства,

то в <солдатском социализме> Юнгера и нацио-

нал-большевизме Никиша прежнее обществен-

ное устройство отвергается полностью. Исход-

ный пункт здесь национальный - либераль-

ный капитализм воспрепятствовал тотальной

мобилизации экономики во время войны, а по-

тому она была проиграна. Обновление немецко-

го государства означает избавление не только от

либерализма и парламентаризма; нельзя удов-

221

летвориться авторитарным режимом, вроде

итальянского фашизма; в Гитлере тут видят на-

емника крупного капитала, он - <проклятие

Германии> (так называлась вышедшая в 1932

году брошюра Никиша). Пруссия является об-

разцом и для Никиша, который считал фашизм

порождением католического <Юга>. Для воз-

рождения Германии нужно истребить власть

денег и деление на классы, необходимы плано-

вая экономика, коллективизация сельского хо-

зяйства и уничтожение юнкерского сословия.

Все это - программа национальной револю-

ции. Ostorientierung означает здесь экономиче-

ский и военный союз с Советской Россией. Ни-

киш, посетив СССР в 1931 году, в своих статьях

прославляет опыт пятилетки, индустриализа-

ции и коллективизации и пишет о том, что пла-

нирование у порабощенных народов не может

быть менее глобальным и менее тотальным, чем

у тех, кто их поработил. Революция должна

распространиться на все колониальные страны.

Пятилетний план в России демонстрирует все-

му миру, на какие жертвы может пойти народ,

которому угрожает мировая капиталистичес-

кая система^. Век личных свобод кончился,

пришла эпоха <коллективного планирования>.

^Достаточно сравнить взгляд Никиша на индустриализа-

цию в СССР с воззрениями <гибеллинов> и <гвельфов>,

чтобы понять различия и в остальных позициях. Журнал

Церера помещает осторожные аналитические

статьи, в которых не отрицается чудовищная жесткость

коллективизации и индустриализации в условиях дикта-

туры, но выводы делаются реалистичные: Советская Рос-

сия быстро меняется, она способна стать как полезным

222

Рабочий у Юнгера и Никиша - это новый че-

ловеческий тип, в жизненном мире рабочего

доминирует не индивидуальность, но дисцип-

лина и разделение труда; свобода понимается

как наличие работы, возможность творческой

деятельности, а не как свобода бездельника-

рантье или парламентская говорильня. Рабо-

чий готов подчиняться суровой реальности сов-

местного труда и исполнять приказы тех, кто

наделен техническими и организационными

талантами. Правят те, в ком рабочий видит

<первого слугу, первого солдата, первого рабо-

чего>. Рабочий - это одновременно солдат, за-

воевывающий мир с помощью техники и преоб-

разующий мир в <технический ландшафт>,

<имперское пространство>. Природа организу-

ется и видится в перспективе технического гос-

союзником, так и опасным соперником Германии.

В журнале <гибеллинов> пятилетние планы

высмеиваются как <потемкинские деревни>. Шпенглер

был близок именно этому - достаточно близорукому -

взгляду. В <Годах решения> он писал о том, что ничего

кроме варварского насилия и угрозы голодной смерти

<азиатская деспотия> не принесла и не принесет. Боль-

шевизм в России умер - это единственная держава, ко-

торой он не угрожает, поскольку большевизм есть про-

дукт разложения городской цивилизации Запада, тогда

как в России она была просто сметена во время револю-

ции. Всякий социализм ведет к всевластию бюрократии,

а в СССР попытки его осуществления привели к одича-

нию и голоду, которые способна сносить только <слабо-

вольная и рожденная для рабского существования ра-

са>. Опасность эта азиатская деспотия представляет для

Запада лишь потому, что она ведет подрывную пропа-

ганду в колониях, - таков вывод Шпенглера.

223

подства, а сама человеческая природа меняется

вместе с искусственными органами техники

и промышленности.

Эта социальная и техническая утопия, равно

как и <тотальное> прочтение истории, напоми-

нает не столько консерватизм, сколько труды

левых гегельянцев (превращение <класса в се-

бе> в <класс для себя> у Лукача, диалектику

господина и раба у Кожева). Здесь отсутствуют

какие бы то ни было отсылки к немецкому ро-

мантизму, характерные для всех немецких

консерваторов. На место Gemeinschaft тут при-

ходят тотальная мобилизация и планетарная

техника. Исходный национализм сменяется

универсальным образом всемирной революции

и царства труда (у Никиша в этом смысле наи-

более характерна работа <Третья имперская

фигура>). Конец этого проекта был тем же, что

и у остальных - внутренняя эмиграция одних,

участие в Сопротивлении других. По процессу

подпольной организации Никиша проходило

более ста человек, а сам он был приговорен к по-

жизненному заключению. Последней полити-

ческой программой этой ориентации являются

документы Das Nationalkommitee Freies

Deutschland.

Общим для всех трех проектов является не

только отрицание Версаля и Веймара. Все они

объединяют немецких националистов, которые

приходят к тому или иному наднациональному

проекту: западная цивилизация и объединен-

ная христианскими ценностями в империю Ев-

ропа у гибеллинов, конфедерация народов Цен-

тральной и Восточной Европы у гвельфов или

224

универсализм царства рабочего в национал-

большевизме. И все отличаются от того проек-

та, который был осуществлен национал-социа-

лизмом. <Консервативная революция> не была

чем-то вроде <троцкизма> в рамках национал-

социализма, как определил ее Армин Молер.

Это сближение с нацизмом, естественное для

автора, который, будучи швейцарцем, пере-

брался в Германию, чтобы добровольцем всту-

пить в Waffen SS, в дальнейшем переходило из

одной книги в другую. Формула оказалась

удобной для тех, кто во всяком немецком наци-

онализме видит либо предшественников, либо

пособников национал-социализма.

Конечно, нечто общее с <консервативной ре-

волюцией> имелось в нацистской пропаганде

Геббельса (в прошлом - <левого>, близкого

братьям Штрассерам); даже Розенберг в <Мифе

XX века> писал: <Тот, кто желает сегодня быть

националистом, должен быть социалистом.

И наоборот, социализм фронтовых серых шине-

лей 1914-1918 гг. станет государственной

жизнью>. Но для Гитлера и его окружения <со-

циализм> был лишь демагогическим лозунгом.

Отличия от <консервативной революции> свя-

заны не только с тем, что ее идеологи не были

расистами. Во внешней политике тот же Розен-

берг - вслед за известными тезисами Гитлера

в - видит главную цель нацио-

нал-социализма в завоевании <жизненного про-

странства> на Востоке <для миллионов буду-

щих немцев>. Им отвергается имперский про-

ект <гибеллинов> - любое такое объединение

будет <Франко-Иудеей>, а не Европой. Еще рез-

225

че он пишет о проекте <гвельфов>: без расового

базиса Mitteleuropa будет служить чуждым

Германии интересам, тогда как национал-соци-

ализм озабочен исключительно защитой инте-

ресов нордического человека. Целью является

германизация Европы, а у России нужно отнять

Украину и Кавказ. Поэтому он прямо обруши-

вается на Меллера и его наследников, писав-

ших о возможном союзе Германии как с Совет-

ской Россией, так и с народами колоний в борь-

бе с Антантой. Расово неполноценные не имеют

никаких прав, и нечего давать свободу всяким

неграм и азиатам, им следует оставаться во вла-

сти нордической Англии. Розенберг выступает

за союз с Британией и Италией, направленный

против России (то, что Британия вообще всту-

пила в войну с Германией в 1914 году, объясня-

ется происками еврейских финансистов). Есть

интересы белой расы, а потому Британии нуж-

но даже помочь в правлении Индией. Розенберг

критикует и Шпенглера за пессимизм <Заката

Европы> (правда, даже по претенциозной сти-

листике хорошо заметно, насколько автор на-

ходился под влиянием Шпенглера). Взгляд на

Россию этого прибалтийского немца хорошо из-

вестен: ее населяет смешанное с татарами дикое

население, которое является законной <добы-

чей> для германцев. После войны Розенберг

был повешен не за свои теоретизирования, но за

то, как эти планы под его руководством осуще-

ствлялись на оккупированных территориях.

Все проекты <консервативной революции>

принадлежат исторической ситуации, которая

изменилась вместе с приходом Гитлера к влас-

226

ти. После войны и в условиях противостояния

двух блоков все они утратили всякую актуаль-

ность. Немецкие консерваторы, которые видели

в Америке главного врага в 20-е годы, стали луч-

шими учениками и союзниками, тогда как сто-

ронники <немецкого социализма>, желавшие

быть союзниками СССР, могли теперь быть

только исполнителями приказов из Москвы.

Конечно, у <консервативной революции> были

наследники. В теории к ней восходят концеп-

ции индустриально-технического общества Ге-

лена, Фрейера, Форстхоффа, в какой-то мере по-

следователями можно считать часть немецких

правых (скажем, из журнала ). Но это

уже не консерваторы, а <новые правые>, кото-

рые выступают как яростные противники лю-

бой плановой экономики. Любопытно то, что

и правые и левые в сегодняшней Германии сход-

ным образом фальсифицируют историю, сводя

<консервативную революцию> к национализму

и шовинизму - одни со знаком <плюс>, другие

со знаком <минус>. И тем, и другим не хочется

вспоминать о том, что немецкие консерваторы

были сторонниками социализма, понимали его

радикальнее и глубже, чем <левые>, да еще бы-

ли яростными противниками Pax americana,

что на сегодняшний день является поводом для

немедленного обвинения в <правом экстремиз-

ме> (если не <национал-социализме>).

В любом случае, для Германии <консерватив-

ная революция> является историей, здесь от-

сутствуют какие бы то ни было условия для ее

возобновления. Этого нельзя сказать о других

странах. На протяжении 60-70-х гг. в самых

227

разных странах существовали движения, столь

часто называвшиеся одним словосочетанием

FLN - фронт национального освобождения, со-

четавшие национализм и социализм. В России

сегодня есть партии прямо заимствующие ос-

новные лозунги <консервативной револю-

ции>- от автаркии и цезаризма (<регулируе-

мой демократии>) до <национал-большевиз-

ма>. В любой стране, включенность в мировой

рынок для которой сводится к роли поставщика

сырых материалов, где десяткам миллионов

нищих противостоит прозападная элита, идеи

<консервативной революции> вновь обретают

плоть и кровь. История не завершилась, ее ход

вряд ли пойдет по сценарию Фукуямы или Бже-

зинского. Мы не знаем, какие идеи будут в умах

мексиканцев или индийцев, китайцев или ин-

донезийцев через полвека. Как говорится в тит-

рах под конец фильма Кустурицы

ground>: .

A. M. Руткевич.

228