Прячься

Глава 10

Новость о смерти Констанс Райт обрушилась на Эшби, как бомба, и ударная волна раскатилась далеко и широко.

Первую полосу «Эшби Булетин» увенчал заголовок «ПРОЩАЙТЕ, МИЗ МЭР». На сайте «Чикаго Трибьюн» значилось «ГИБЕЛЬ ДИНАСТИИ». Свои съемочные группы на пресс-конференцию полиции отправили ведущие кабельные каналы. Пошли слухи, что смерть Констанс Райт считают насильственной. Зимний ветер начал разносить сплетни о подозреваемых и заговорах. В трауре прежние прегрешения Констанс Райт были прощены и забыты городом. По меньшей мере на день.

Рейчел следила за утренними новостями, как прикованная, не отрывая взгляда от экрана ноутбука с прямой трансляцией. Дети могли бы размахивать вокруг самурайскими мечами или красить кухню плавленым сыром, а она бы и бровью не повела.

Вести пресс-конференцию от имени департамента полиции Эшби в этот день поручили лейтенанту Дэрилу Джорджу. К лейтенанту Джорджу присоединятся детективы Джон Серрано и Лесли Талли. Они проинформируют СМИ о смерти Констанс Райт и ведущемся расследовании, выслушают вопросы собравшихся репортеров и ответят на них – по большей части увертками и оговорками.

Рейчел не понаслышке знала, что убийцы зачастую наслаждаются лицезрением последствий своих деяний. Им нравится своими глазами видеть посеянную ими пагубу. Есть приличный шанс, что убийца Констанс Райт будет смотреть пресс-конференцию. «Руководство по классификации преступлений» ФБР делит убийства на три группы: организованные, неорганизованные и смешанные. Организованные убийцы планируют свои преступления. Они вдумчивы, но беспощадны. Неорганизованные убийцы зачастую совершают преступление из-за страсти или неконтролируемого порыва. Этот убийца был организованным. Он – или она – должен гордиться своей работой. Откуда следует, что Рейчел нужно быть на пресс-конференции.

Информацию о выдающейся жертве наподобие Констанс Райт будут держать в секрете. Полагаться на жалкие крохи, которые будут скармливать прессе в час по чайной ложке, для Рейчел – роскошь непозволительная, и, хотя Серрано и Талли выглядят компетентными, ее уже водили за нос, и Рейчел до сих пор не избавилась от недоверия к органам правопорядка. Придется установить истину самостоятельно.

– Мам!

Рейчел резко обернулась, едва не расплескав кофе по всей клавиатуре ноутбука.

– Что тебе, зайка?

– Ты была отрешенная? – полюбопытствовала Меган, вприпрыжку спускаясь по лестнице.

– Где ты узнала это слово?

– Миз Вустер в классе сказала Алеку Тайтусу, что он отрешенный, потому что он играл в «Кэнди краш»[19] на своем сотовом телефоне.

– У Алека Тайтуса есть сотовый телефон? Ему же только семь!

Меган кивнула:

– Значит… можно мне…

– Ни за что. Мне бы не хотелось, чтобы ты стала отрешенной.

Меган с обиженным сопением удалилась в школьный автобус.

По лестнице спустился Эрик в наушниках. Рейчел жестом попросила сына снять их. Он закатил глаза, но послушался.

Оглядев сына с головы до ног, она сказала:

– Небраска.

– Линкольн.

– Невада.

– Карсон-Сити.

– Ладно, умник. Япония.

Вопрос поставил Эрика в тупик:

– Другие страны мы еще не проходили.

– Ладно, Дуги Хаузер[20], другие страны отложим на потом.

– Кто такой Дуги Хаузер?

– Не важно. Хорошего дня, парень.

Хотела было поцеловать сына, но он, увернувшись, выскочил за дверь.

Рейчел проводила взглядом Эрика, зашагавшего вдоль квартала, ссутулившись и сунув руки в карманы. Когда он был ребенком, он был так беззаботен, уверен в себе и радостен. Таким она не видела Эрика давным-давно. Почти семь лет. Ну, хотя бы больше не просыпается с криком.

Рейчел переступила порог адвокатской конторы «Руджеро и Барнс» в 8:57. Дожидаясь прихода Стива Руджеро, Рейчел поглощала все, что могла найти о смерти Констанс Райт и ее жизни, прежде чем та оборвалась у подножия моста Альбертсона.

Прочесывая старые интервью и профили Констанс Райт, Рейчел узнала, что та познакомилась с Николасом Гарольдом Драммондом в Гарварде, где он занимался эстафетным бегом. После колледжа они ненадолго расстались, потом снова сошлись и поженились в возрасте двадцати восьми лет, прежде чем переехать в Эшби. А на будущий год она завоевала пост в муниципальном совете Эшби.

Рейчел переключилась на сайт «Эшби Булетин». На главной странице бок о бок красовались три фото:

1) Констанс Райт на выпускном в гимназии Эшби, лучащаяся тысячеваттной улыбкой, с золотыми кистями, болтающимися на красной академической шапочке, из-за рыжевато-каштановых кудрей выглядящая совсем юной.

2) Констанс Райт и Николас Драммонд, стоящие перед общежитием Эпли-Корт в первый год учебы в Гарварде великолепным, золотым весенним днем. Они сунули руки друг другу в задние карманы. Невыносимо милая пара.

3) Констанс в муниципалитете приносит присягу после провозглашения ее семьдесят девятым и самым юным мэром в истории Эшби. Улыбающийся Николас Драммонд стоит позади. Подпись гласит: «Первое семейство Эшби».

Рейчел вгляделась в улыбку Николаса. Выглядит чуточку чересчур широкой, малость натужной. Улыбка мужчины, которому не по нутру, что жена его затмила.

Рейчел продолжила чтение, и кровь у нее взбурлила. Когда Стив Руджеро наконец почтил контору своим присутствием в 11:00 утра, Рейчел чуть не набросилась на него за то, что нарушил ее сосредоточенность. Стащив ботинки, он швырнул их в коридор, забрызгав слякотью ноги Рейчел.

– Придержи мои звонки; справишься? – бросил он и захлопнул дверь, даже не дав Рейчел времени ответить. Достав салфетку, она вытерла грязь с одежды.

Послышался щелчок запираемого замка. Рейчел повидала Стива в скверном расположении духа невесть сколько раз, но ни разу не потрудилась поинтересоваться причиной. Пока у нее есть медицинская страховка и налоги выплачивает работодатель, ей наплевать, даже если Стив Руджеро вбежит с пылающими волосами. Работа ей претит, а в деньгах она определенно не нуждается, но, если будет жить как неработающая мать-одиночка, это начнет возбуждать вопросы.

Минуту спустя послышался крик Стива. Потом, в 11:30, в его кабинет вошли четверо партнеров. Следующие два с половиной часа они орали друг на друга, после чего партнеры удалились. Мужчины. Вечно думают, что проблемы можно решить, рявкнув погромче.

Потом Стив вышел и сказал:

– Я на обед. Могу вернуться сегодня, могу и нет. Просто перенеси мои остальные звонки. Справишься?

– Сделаю все возможное, – мило улыбнувшись, поведала Рейчел.

Если бы взглядом можно было испепелить, останки Стива уместились бы в баночке от тунца.

Кивнув, он ретировался с таким проворством, словно боялся, что мировые запасы «Грей Гуз»[21] на исходе.

Как только Стив удалился, Рейчел вывела на экран сайт департамента полиции Эшби.

Пресс-конференция состоится в Бауман-холле мэрии в центре Эшби. Назвали Бауман-холл в честь Филипа Баумана – пятьдесят шестого мэра Эшби, под началом которого проводилось строительство моста Альбертсона. И, словно желая подкинуть горсть соли в рану, после отставки Констанс Райт заместитель мэра Алан Колдуэлл заключил контракт на 15 миллионов долларов с «Магурски Констракшен», уже прибравшей к рукам миллионы семейства Райт, на ремонт и реконструкцию моста, устои которого начали ржаветь.

Начало запланировано на три часа дня. Рейчел посмотрела на часы: 14:03. Успеть можно. Схватив пальто, она покинула контору быстро и без лишнего шума.

Детективы Серрано и Талли стояли в фойе Бауман-холла, готовясь предстать перед толпой. Бауман – большое четырехэтажное здание из красного песчаника со сводчатыми окнами и кирпичной лестницей, ведущей к четырем ионическим колоннам высотой в два этажа. Доборные элементы, некогда блиставшие девственным цветом меди, со временем обросли зеленой патиной. Перед Бауманом дожидалась такая фаланга репортеров, какой Серрано не доводилось видеть за все время службы – десятки камер и репортеров, фургоны и спутниковые ретрансляторы, да вдобавок орда зевак, отгороженная канатами. Кроме местных новостных бригад, Серрано увидел передвижные студии CNN, MSNBC, «Фокс ньюс» и NBC. Смерть Констанс Райт – новость государственного масштаба.

Лейтенант Дэрил Джордж откроет конференцию и кратко изложит факты дела, после чего уступит слово Серрано и Талли. Лейтенанту Джорджу уже пятьдесят девять, но выглядит он на тридцать девять, за что сорокатрехлетний Серрано, выглядящий на пятьдесят три, тихо его ненавидит. Джордж просыпается в 4:30 шесть дней в неделю, проплывает пятьдесят кругов в олимпийском бассейне местного оздоровительного клуба, не пьет и ест только пищу, произведенную непосредственно на земле или животными. Серрано подшучивает, что лейтенант Джордж ест только мясо животных, выращенных на специальных органических курортах, где они играют в сквош и получают массаж горячими камнями, попивая комбучу[22] и кокосовую воду.

Лейтенант Джордж пригласил Серрано поработать с ним однажды утром несколько лет назад. Серрано, несколько лет прикладывавшийся к бутылке не в меру усердно, согласился, решив, что настало время дать себе пинка, чтобы прийти в форму. Встретился с лейтенантом в его оздоровительном клубе, втиснулся в старые плавки, пятнадцать фунтов назад сидевшие куда лучше. Десять кругов спустя Серрано был почти уверен, что умрет. Двадцать кругов спустя пожалел, что не умер.

А в раздевалке ему пришлось узреть Джорджа во всей красе – рельеф мышц у того оказался совсем не такой, какой причитается в пятьдесят с хвостиком. Натянув майку, лейтенант щедрой рукой оросил себя одеколоном «Ив Сен-Лоран».

Этим одеколоном Джордж пользуется каждый окаянный день, и Серрано чует его приближение за квартал. Все в этом человеке строго по уставу, но за его решимостью таится доброта. Он срубил хорошие деньги, работая техническим консультантом одного из сериалов о копах, где каждый детектив демонстрирует безупречную прическу и макияж. Серрано регулярно отрабатывает шестнадцатичасовые вахты, и всего лака для волос и пудры на свете не хватит, чтобы сделать его презентабельным для телевидения. Джордж водит голубую «Шеви Камаро», которую полицейские у него за спиной называют «Смурфмобилем»[23]. Но коп он хороший. Тридцать пять лет в рядах. И Серрано готов ринуться за ним в бой в любой день недели.

Подойдя к панорамному окну, Серрано поглядел на Теллифэйр-Грин – шестиакровый парк у Бауман-холла, сейчас укрытый толстым снежным одеялом. Местных телевизионщиков Серрано сразу отличил по одежде. Одеты в толстые вязаные перчатки, лохматые шарфы и пуховики. Иногородние выряжены в пальто «Барберри» и тонкие перчатки, стильно выглядящие на экране, но греющие не лучше туалетной бумаги. И непрерывно нарезают круги вокруг своих новостных фургонов, чтобы не околеть, а местные спокойно дожидаются начала.

– Тут уже сумасшедший дом, – сказал лейтенант Джордж. – Следить за этим следствием будут очень пристально. Категорически недопустимо выносить сор из избы. После сегодняшнего, чтобы никто не разговаривал со СМИ, пока я не дал добро.

– Без утечек из департамента не обойдется, – возразила Талли. – Взять хоть новостные фургоны у моста минувшей ночью. Кто-то в департаменте им настучал.

Джордж со вздохом кивнул:

– Разбираюсь с подобным уже двадцать лет. Вот почему поток критически важной информации должен кончаться на нас троих.

– По рукам, – заявил Серрано.

– Констанс Райт была хорошей женщиной, – добавил лейтенант Джордж. – Она была хорошим мэром. СМИ обожают скандалы. Но если забыть обо всем таблоидном дерьме, она поддерживала департамент, давая нам все необходимые ресурсы. В рядах у нее были друзья.

– У семейства Констанс Райт больше врагов, чем у Юлия Цезаря, – указал Серрано. – Масса могущественных людей потеряла кучу денег, когда корпорация Райтов всплыла брюхом кверху.

– А раз все члены семьи Констанс либо мертвы, либо дискредитированы, все долги перешли к ней, – глядя на лейтенанта Джорджа, дрожащим от гнева и укоризны голосом проговорила Талли. – Почему же мы не сделали больше? Если у нее были друзья в рядах, где мы были?

– Прошу прощения? – приподнял брови Джордж.

– Вы же сами сказали, – ответила Талли. – Она давала нам все, в чем мы нуждались. Всегда прикрывала департаменту спину. А мы ей спину прикрыли? Мы хоть раз послали патрульную машину проверить, как она там, когда город обратился против нее? Как бы не так. И она выскользнула, как песок между пальцами. А ведь мы могли подхватить ее, лейтенант.

Лейтенант Джордж не обронил ни слова, но понурил голову.

– Не все в рядах были такими уж фанатами Констанс Райт, – заметил Серрано.

– Если вы не можете не подмешивать сюда личные обиды, детектив, – отрезал Джордж, – с радостью перепоручу следствие.

– Приложу все силы, сэр, – ответил Серрано. Джордж настороженно кивнул.

Телефон Серрано завибрировал. Достав его, детектив проверил почтовый ящик.

– Мы получили записи телефонных звонков Райт, – сообщил вслух. Открыв файл, быстро пробежал его взглядом, высматривая последнюю партию звонков и сообщений. И выдохнул: – Ни фига себе!

– Что там? – осведомился Джордж.

– Угадайте, кому двоим последним Констанс Райт звонила перед смертью.

Все выжидательно застыли. Наконец Талли не выдержала:

– Ты и в самом деле хочешь, чтобы мы пустились в догадки, да? Тогда Брэду Питту и Дженнифер Энистон.

– Почти. Николасу Драммонду и Сэмюэлу Дж. Уикершему.

– Ну ни хрена себе! – проговорила Талли. – Бывший муж и парнишка, с которым у нее была интрижка? Это почище моей догадки. Какого черта ей звонить им? Драммонд – еще куда ни шло. Бывший муж, всегда бывают проблемы, которые надо перетереть. Налоги и всякое такое. Но Уикершем? Он же ее погубил.

– Полагаю, нам надо потолковать с мистерами Драммондом и Уикершемом, – заключил Серрано, показывая Талли протоколы звонков. – Смотри, оба звонка длились всего по паре секунд. Откуда следует, что она либо дала отбой, либо не оставила сообщения.

Лейтенант Джордж задумчиво потрогал подбородок:

– Придержите это от прессы, пока не узнаем побольше.

– Я бы поверила в самоубийство, даже глазом не моргнув, – поведала Талли. – Ее жизнь разрушена, она по стопам Дж. Д. Сэлинджера подается в отшельники. А вот беременность… до сих пор как-то в голове не укладывается.

– Если бы не эта Марин, – добавил Серрано, – мы могли бы просто списать это как самоубийство.

– По-моему, Марин просто повезло, – заявила Талли.

– Я бы это везением не назвал, – возразил Серрано. – Педикюр, зуб и прочее можно было списать как косвенные улики. А еще она знала, что это Констанс Райт, еще до того, как это предали огласке. На траекторию с учетом ветра и скорость падения Гектор внимания не обратил. Как и Монтроз с Бином.

– Она штатская, – отрубила Талли. – То есть никто.

– Наболтались? – перебил их лейтенант Джордж. – Готовы?

– По-моему, я там видела Андерсона Купера[24], – заметила Талли.

– Правда? – приободрился Серрано.

– Нет.

– Иногда ты такая жопа, Лесли.

Та с улыбкой поклонилась.

– Что ж, начнем клоунаду, – сказал лейтенант Джордж.

Стоило им распахнуть двери Бауман-холла, как хлесткий ветер впился им в лица. Стиснув зубы, лейтенант Джордж направился к подиуму. Серьезность ситуации отпечаталась у него на лице. Серрано и Талли прикрывали Джорджа с обоих флангов. День выдался ясный, ни облачка. От бликов солнца на снегу разглядеть толпу было трудновато. Серрано сложил руки на животе. На своей первой пресс-конференции двенадцать лет назад он сцепил руки за спиной, думая, что это придаст ему стоический вид. Но после лейтенант Джордж поведал, что вид был такой, будто ему приспичило по малой нужде.

Так что с того дня и впредь – руки перед собой.

Все ждали, пока лейтенант Джордж отрегулирует микрофон. Серрано уже давал пресс-конференции. Но не такие. И не по поводу настолько известных людей. Он еще ни разу не видел, чтобы журналистский корпус так притих в страхе упустить хоть слово.

Ветер дул с востока на запад, из-за чего Серрано приходилось обонять едкий аромат одеколона лейтенанта с каждым вздохом. И даже на ветру тот благоухал, как французский бордель.

– Спасибо, что пришли, – начал лейтенант Джордж. – В час тринадцать ночи одиннадцатого декабря диспетчер девять-один-один принял звонок о том, что у подножия моста Альбертсона лежит тело. После подтверждения смерти на место происшествия прибыла команда криминалистов департамента полиции Эшби вкупе с детективами Джоном Серрано и Лесли Талли, где обнаружила тело бывшего мэра Констанс Райт. Согласно данным предварительной криминалистической экспертизы, миз Райт скончалась приблизительно за два часа до поступления звонка. Мы искренне соболезнуем родным и друзьям мэра Райт. Она была любимым членом нашей общины, истинным слугой народа, женщиной, посвятившей свою жизнь Эшби. Она любила этот город преданно и страстно, и нам горестно говорить о ее кончине в столь раннем возрасте. На данный момент мы считаем, что смерть Констанс Райт наступила не вследствие несчастного случая.

– Она была убита? Или это суицид? – выкрикнул один из репортеров. Серрано устремил на него испепеляющий взгляд. Не местный.

– А сейчас, – не смутился Джордж, – я уступаю микрофон детективам, расследующим причины гибели миз Райт, Джону Серрано и Лесли Талли. Они ответят на все ваши вопросы, но помните, что следствие еще ведется. Дальнейшие сведения мы предадим гласности в надлежащее время. Детективы, вам слово.

Лейтенант Джордж отступил назад, а Серрано и Талли поднялись на подиум. Первой взяла слово Талли:

– Исходя из местонахождения тела вкупе с другими сопутствующими обстоятельствами, мы смогли быстро определить, что миз Райт не могла намеренно убить себя. Мы ведем следствие, исходя из предположения, что миз Райт стала жертвой убийства.

По толпе прокатился ропот.

– Кто ее убил? – выкрикнул один из репортеров.

– Бывший муж?

– У вас есть подозреваемые?

– Прошу тишины, – строго осадила Талли.

Серрано узнал Нэнси Уайлс – ведущую «Канала 14». Мила. Блондинка. Серрано одно время западал на нее. Месяцев шесть назад она интервьюировала его для материала о серии краж в проектах жилой застройки компании «Вутен», и, как только камеры прекратили запись, он попросил номер ее телефона. Улыбнувшись, она назвала ему офисный коммутатор. Серрано отправился домой и одолел упаковку пива в одиночку.

– В данный момент, – вступил Серрано, – мы собираем улики.

– Значит, подозреваемых у вас нет, – с деланым нетерпением возгласила Уайлс.

– Арестов мы пока не проводили, – парировал Серрано.

– Боб Филлипс, WPRD. Что привело вас к заключению, что смерть мэра Райт наступила вследствие убийства?

– Местонахождение тела не соответствовало естественному, без посторонней помощи, падению с высоты моста Альбертсона, учитывая погодные условия в ту ночь.

– Это единственная причина?

– Нет, не единственная. Имеются и другие факторы, но больше ничего мы в настоящее время обсуждать не можем.

– Грейс Мейерсон, TNN. Как вы полагаете, смерть миз Райт как-то связана со скандалами семейства Райт? Как вам известно, у Юджина и Камерона Райтов имелись многочисленные юридические, личные и финансовые проблемы.

– Мы не исключаем никаких возможностей и рассматриваем их все, – ответила Талли. – Включая и людей, имеющих отношение к делам семейства Райт.

Серрано продолжал парировать вопросы уклончивыми и расплывчатыми ответами. Для скабрезных заголовков хватит, но больше ни для чего. В ближайшие дни коммутатор департамента будет дымиться от звонков добровольных информаторов, утверждающих, что они либо были свидетелями смерти Констанс Райт, либо располагают информацией, способной помочь следствию, либо убили Констанс Райт самолично (не исключено, что в сообщничестве со снежным человеком или Ли Харви Освальдом[25]).

Так что чем меньше информации Серрано даст прессе, тем лучше. Так будет проще отсеять чокнутых и любопытных. Не говоря уж о социопатах, донимающих копов высосанными из пальца сведениями и постящих записи разговоров в «Ютубе» на посмешище. Требуется невероятное количество человеческих ресурсов, чтобы отбраковать эти звонки в надежде получить хотя бы один, который окажется дороже фианита[26].

На самом деле Серрано уже не мог дождаться окончания. СМИ могут быть полезным союзником, когда речь заходит о выслеживании опрометчивых и/или глупых преступников. Способных ограбить заправку, не надев маски, чтобы скрыть татуировку на лице. Или обобрать старушку в подъезде прямо перед камерой, а потом горделиво слоняться по окрестностям, будто пуп земли. В подобных случаях представители департамента полиции Эшби с фотороботом опрашивают соседей, и чаще всего диспетчерская получает нужное правдивое сообщение через считаные часы.

Здесь вряд ли тот случай. Констанс Райт оказалась на мосту Альбертсона в ту ночь отнюдь не случайно. Она не подвернулась под руку какому-то бандиту. Все было спланировано заранее. Серрано знал Констанс Райт. Она была в хорошей форме, ходила на тренировки по кикбоксингу, пока была на посту. Он ни разу не видел ее пьяной или не в себе. Во время предвыборной борьбы перед первым сроком пресса прозвала ее Констанс-кровопускательница. Она могла дать отпор. И драться без правил, если потребуется.

И все же обследование Гектора Морено не выявило никаких признаков борьбы. Никаких следов борьбы. Никаких ушибов, кроме полученных при падении с моста. А вот ногти… После отставки с поста Констанс редко видели на людях, но свежий педикюр означает, что она хотела выглядеть хорошо. То ли для себя, то ли для кого-то другого.

И зуб.

Челюсть сломалась при падении, и большинство зубов либо расшатались, либо вылетели. Четырех не досчитались – предположительно, ушли под лед. Но третий моляр слева оказался сколот. Не разбит. Как кубик льда с отбитым углом. В точности как предположила Рейчел Марин.

Содержание алкоголя в крови Констанс Райт было ошеломительно высоким. И Серрано был вполне уверен, что хоть часть этого алкоголя она употребила не по своей воле, скорее всего, в бессознательном состоянии. Иначе сопротивлялась бы. И были бы следы борьбы.

Нет, спиртное в Констанс влили насильно, считал Серрано. А расколотый зуб означает, что убийца – или убийцы – не стоял на твердой почве, когда вливал его. Возможно, они ехали. Из-за рытвины бутылка – или голова Констанс – подпрыгнула, и бутылка стукнула по зубу достаточно сильно, чтобы отколоть кусочек.

Рейчел он об этом не упомянул, но криминалисты нашли одну-единственную капсулу витаминов для беременных, завалившуюся за комод в спальне Констанс Райт. Откуда следует не только то, что она хотела сохранить ребенка, но и то, что кто-то вычистил из ее квартиры все прочие признаки беременности, а потом вытер все начисто. И все это затем, чтобы выглядело, будто она не предпринимала никаких мер по сохранению ребенка, сделав гипотезу о самоубийстве более достоверной.

И все же… в доме никаких признаков борьбы. Ни крови, ни волос, ни волокон, принадлежащих кому бы то ни было, кроме Констанс. А значит, весьма велика вероятность, что Констанс Райт знала своего убийцу.

Серрано и Талли продолжали отбиваться от вопросов. Солнечные блики стали ярче, и Серрано надел темные очки. Оглядел толпу.

И тогда увидел в загородке для прессы лицо, увидеть которое не ожидал.

Рейчел Марин. Застенчиво улыбнувшись, она сделала ему ручкой.

Рейчел приехала на пресс-конференцию за десять минут до начала. Полнейшее столпотворение – репортеры и зеваки локтями расталкивали друг друга, борясь за место в снегу, являя взору гигантскую пульсирующую массу индпошива, спандекса и геля для волос.

Все лучшие наблюдательные позиции оказались в зоне для прессы. Одну вещь Рейчел усвоила давным-давно: веди себя, как свой, и большинство примут тебя за своего.

Так что Рейчел просто поднырнула под ленту ограждения зоны для прессы и встала там, скрестив руки на груди, чтобы никто не заметил отсутствия у нее бейджика. Репортеры и съемочные группы были слишком заняты подготовкой и настройкой, чтобы обращать внимание. Рейчел бросила взгляд на телефон. Почти три пополудни. От Стива Руджеро ни слова. Если повезет, он даже не узнает о ее отлучке.

Наконец лейтенант Дэрил Джордж вышел из Бауман-холла в сопровождении детективов Серрано и Талли. Лица у них были мрачные. Серрано выглядел не в своей тарелке, сцепив руки перед собой и переминаясь с ноги на ногу. Рейчел уже встречала копов. Чересчур многих. Большинству не по нутру появляться на экране телевизора или в новостях. Они предпочитают анонимность, если только не имеют политических амбиций или мании величия. Серрано и Талли на таких не похожи.

Лейтенант Джордж произнес несколько теплых слов о Констанс Райт, после чего уступил место на трибуне Серрано и Талли.

Рейчел слушала внимательно. От ответов на большинство вопросов они уклонились, о специфике высказываясь довольно туманно. И неудивительно. Но Рейчел пришла не ответы слушать.

Реальной причиной была сама толпа. Зная славу и известность Райт, Рейчел понимала, что на мероприятие соберется целая толпа. И собралась. Не меньше тысячи человек, не считая нескольких сотен в зоне для прессы, чутко ловили каждое слово и толкались, чтобы приглядеться получше.

Рейчел нутром чуяла, что где-то в толпе находится лицо, знающее тайные подробности гибели Констанс Райт.

Пока говорила детектив Талли, Рейчел разглядывала Серрано. Не такой уж и урод. Выглядит малость перегоревшим и мог бы скинуть десяток фунтов, но почему-то Рейчел к нему тянуло. Он побрил шею, отчего щетина на подбородке выглядела чуть опрятнее, но Рейчел видела пламенеющую алую полоску, где он порезался, прямо над кадыком. Брюшко, свисающее на ремень, – легко поправимо за пару месяцев в спортзале, сильная челюсть со стиснутыми зубами. Взгляд у Серрано добрый, но несколько затравленный. Интересно, из-за чего. В конце концов детектив надел темные очки, и Рейчел стала слушать.

Потом Серрано посмотрел прямо на нее, и прежде чем Рейчел догадалась отвернуться, он весьма отчетливо произнес одними губами два слова: «Какого черта?»

Улыбнувшись, Рейчел помахала ему ручкой, потому как что ж ей еще оставалось.

Серрано, явно выведенный из равновесия, отвел глаза.

Обернувшись, Рейчел принялась разглядывать толпу, переводя взгляд от лица к лицу, изучая каждое выражение глаз, высматривая трепет, кого-нибудь не в меру довольного пребыванием здесь, хоть какой-нибудь демаскирующий признак. Внимательно вглядывалась в каждую пару губ в поисках странной улыбки.

И вдруг прекратила поиски, увидев нечто особенное.

На снегу футах в двадцати позади последнего ряда зрителей одиноко стоял мужчина – сухопарый, чуть за двадцать, с темными кругами под налитыми кровью глазами, с проплешинами в черных волосах и бледной кожей; все это, по мнению Рейчел, свидетельствовало о наркотиках, ускоривших процесс старения. Он грыз ноготь большого пальца на правой руке, как белка орех.

Мужчина вперился взглядом в говорившую Лесли Талли. С озабоченным видом. Очень озабоченным.

Рейчел уже видела этого мужчину.

Достав свой сотовый телефон, Рейчел нашла электронное письмо, отправленное себе самой, со скриншотами первоначального репортажа от моста Альбертсона, когда в погибшей еще не опознали Констанс Райт. Пролистала фото. Место преступления. Труп. Детектив Серрано. Чарльз Уиллмор. Толпа зевак, собравшихся на берегу реки Эшби.

И вот он. Тот самый, попавшийся ей на глаза сейчас. Он был на берегу реки в ночь гибели Констанс Райт, стоял в толпе зевак. А теперь он же здесь, на пресс-конференции по поводу ее смерти.

Что это за тип, черт возьми?

Открыв на сотовом телефоне приложение камеры, Рейчел сделала максимально возможный наезд. Потом медленно задвигалась вправо, пока не спряталась за дородным репортером с румяными щеками, что твои яблоки, источавшим запах, будто пикантный сыр, завалявшийся на солнце в пустыне. Навела камеру на субъекта и сделала несколько кадров – и фото, и видео.

Как только встреча завершилась, неизвестный сразу же зашагал прочь. Быстро.

Рейчел заколебалась, но лишь на миг. Можно было запросто отправить фотки субъекта Серрано и Талли. Пусть они расследуют. Но в душе ее пылали решимость и гнев. Годы назад один убийца на глазах у Рейчел вышел сухим из воды. Рисковать, что это повторится, она не станет. Нужно выяснить, что это за человек.

Покинув Теллифэйр-Грин, тот направился на север, к Долки-авеню. Рейчел обругала себя за то, что не переобулась в сапожки на низком каблуке. На преследуемом были кроссовки, не обеспечивающие нужного сцепления на обледеневшем тротуаре. Дважды он, поскользнувшись, падал, позволив Рейчел угнаться за собой.

Дошел до остановки автобуса M-38 как раз через улицу от Квик-Парка на Долки, где Рейчел припарковала свою машину, заплатив за два часа вперед. Сверилась с телефоном. Ни слова от Стива из конторы. Надо последовать за этим типом.

Автобус M-38 стоял на холостом ходу в двух кварталах дальше по Долки. У Рейчел в запасе шестьдесят – девяносто секунд до его подхода. И если это произойдет, субъект улизнет.

Рейчел, спотыкаясь, припустила к Квик-Парку – дурацкие каблуки! – и завела двигатель, не сводя глаз с субъекта. Подождала, пока автобус минует въезд на стоянку, и выкатила, оказавшись прямо позади него. И сильнее прижалась к правому бордюру, чем автобус, чтобы не терять остановку из виду. Видеть всех садящихся в автобус и сходящих с него. Увидев, что субъект сел на M-38, Рейчел последовала за ним по Долки на восток.

Рейчел вела медленно, достаточно близко к автобусу, чтобы другие машины не втиснулись перед ней. M-38 останавливался каждые два квартала. На каждой остановке Рейчел с сильно бьющимся сердцем ждала, не сойдет ли субъект, зная, что M-38 следует по Долки-авеню до самых пригородов на востоке Эшби. Чем дольше преследуемый остается в автобусе, тем легче будет за ним проследить. Машин все меньше, жилья все больше. Вот если бы он вышел в центре города и пешком пошел в подземку, бы она пролетела. Ей ни за что не найти парковку достаточно оперативно, чтобы поспеть следом.

Остановку за остановкой он оставался в автобусе. Через заднее стекло виднелся его затылок и пара беспроводных наушников. Голова подергивалась в такт тому, что он слушал. Рейчел следила за его движениями. Похоже, выходить в ближайшее время он не собирается, но выглядит он и ненадежным, и импульсивным, так что нужен глаз да глаз.

Автобус ехал дальше на восток, пока не пересек Лансдейл-роуд, где большие административные и общественные здания уступают место компактным многоквартиркам, высота которых, согласно постановлению муниципалитета, не может превышать трех этажей. Со временем доехали и до пригорода. Дома с комнатами на разных уровнях, детишки, везущие на саночках по скользким тротуарам младших братьев, сестер или питомцев, голые деревья с ветвями, увешанными сосульками.

Худощавый все балдел под свою музыку, в упор не видя, что один и тот же автомобиль тащится за автобусом уже многие мили.

Двадцать минут и шесть остановок спустя Рейчел увидела, что мужик вскинулся и огляделся. На миг она запаниковала. Может, прозевал свою остановку? Если он свернет назад, сев на автобус, следующий в обратном направлении, есть риск его упустить.

Встав, он нажал на желтую ленту[27], требуя остановки. Следующие несколько секунд Рейчел предстояло разыграть крайне аккуратно. Идя пешком, субъект может лучше осознавать, что творится вокруг. Машин на дороге немного, и каждая бросается в глаза.

Сойдя на следующей остановке, он, дрожа, минутку помешкал на тротуаре, будто пытаясь сориентироваться. Потом сунул наушники в карман куртки и направился на север по Ван-Брикл-Уэй.

Машин на дорогах немного. Если бы Рейчел медленно поехала следом, он бы непременно ее заметил. Так что она, остановившись у ближайшего бордюра, смотрела, как он ковыляет вдоль квартала. Не пройдя и двадцати футов, он споткнулся и крепко брякнулся. Видя его убогую моторику, Рейчел заключила, что он под действием какого-то лекарственного средства или наркотика – вероятно, опиоида, а то и психотропа, влияющего на центральную нервную систему и способного замедлить реакцию вплоть до шаткой походки.

Через некоторое время он свернул с Ван-Брикл на Валенсия-Лейн. Рейчел осторожно поехала следом. Они оказались в хорошем районе. Не так уж далеко от места жительства Реджинальда Бартека. Восточный Эшби по большей части представляет собой односемейные жилища, причем не из дешевых. На заснеженных дворах стояли шикарные внедорожники, многие дома прятались за коваными чугунными оградами.

Заметив, что в нескольких домах рядом с шикарными авто припаркованы седаны средних габаритов, Рейчел с учетом времени года заключила, что дешевые машины – подарки студентам, наведавшимся домой из колледжей на рождественские каникулы. В подобных районах родители дарят первокурсникам «Форд Фьюжн» за 22 тысячи долларов.

Среди величественных колониальных домов и коринфских колонн объект преследования Рейчел выглядел совершенно неуместно. Подъехав к бордюру, она припарковалась позади серебристого «Мерседеса GLS». Когда субъект оказался в сорока ярдах впереди по Валенсии, Рейчел выбралась из машины и застегнула молнию куртки. Влага дыхания на морозе конденсировалась облачком. Отсюда придется следовать за ним пешком.

Улицы в этом районе расчищены, но из-за наледи ходить все равно опасно. Зимой на дорогах в окрестностях дома Рейчел снегоуборочные машины или разбрасыватели соли зачастую не появляются по несколько дней кряду. Муниципалитет Эшби явно отдает приоритет богатым пригородам. Рейчел шагала очень осторожно. Если поскользнется, он может заметить, и тогда игра закончена.

Хмурое небо потемнело, став серым, как цементный раствор. Рейчел уже начала думать, что преследовать его было скверной идеей. Но потом увидела, как субъект свернул направо, во двор, и задержалась на противоположной стороне улицы, наблюдая.

Он направился к большому викторианскому особняку высотой в три этажа с двенадцатью окнами по фасаду. Фасад каменный, веранда по всему периметру, портик с белыми колоннами. От трех до трех с половиной тысяч квадратных футов, прикинула Рейчел. Вероятно, тянет на все 4,2 миллиона с гаком. Вряд ли это его дом. Непохоже, чтобы он вообще был способен удержаться на работе, где уж там выплачивать солидную закладную.

Субъект медленно вскарабкался по ступеням крыльца и постучал в дверь. Рейчел переступила с ноги на ногу. Руки у нее замерзли, несмотря на толстые перчатки. Потерла ладонь о ладонь. Субъект собирался постучать снова, но не успел, потому что дверь распахнулась. На крыльцо вышли мужчина среднего возраста и молодая женщина.

На женщине был толстый кардиган, черные легинсы и серьги-кольца. Волосы собраны в пучок. Под мешковатой кофтой угадывалась стройная фигура. Темные волосы, кожа цвета меда без единой морщинки, ноги в тонусе. На глаз лет двадцать шесть или семь. Мужчина куда старше – наверное, за сорок, но нужно взглянуть поближе, чтобы оценить наверняка. Слегка сутулится и кривится на каждом шагу. Проблемы со спиной – возможно, смещение диска.

Обняв субъекта, женщина привлекла его к себе. Он слегка приобнял ее, будто стыдясь. Старший стоял спиной к Рейчел, но по его реакции было видно, что он не одобряет то ли объятия, то ли вообще визит. Хлопнул тощего по спине, сказав что-то, – что именно, Рейчел не расслышала.

Нужно подобраться ближе. Нужно видеть их лица, сделать фото. Рейчел невозмутимо пересекла улицу, словно живет в этом районе. У въезда на участок достала телефон и открыла камеру. Пока что снимет на видео, чтобы попытаться расшифровать, о чем они говорили, когда придет домой.

Но едва собралась нажать на кнопку записи, как к викторианской дорожке подкатил автомобиль с номерами департамента полиции Эшби. Рейчел тотчас его узнала.

«Что ж, вот это уже интересно».

Все трое на крыльце обернулись поглядеть. Рейчел впервые увидела лицо старшего мужчины, и дыхание у нее перехватило.

Мужчина оказался Николасом Драммондом. Бывшим мужем Констанс Райт. Женщина, должно быть, его новая жена, Изабель. Так кто же такой хиляк, черт побери?

Выбравшись из машины, детективы Джон Серрано и Лесли Талли направились к дому.

– Мистер Драммонд, – начал Серрано, – я детектив Джон Серрано из департамента полиции Эшби. Уделите мне пару минут вашего времени.

Затем Серрано обернулся, узрел Рейчел, стоящую у въезда, и выпучил глаза.

– Это еще что за шутки?! – долетели до Рейчел слова Талли.

Серрано стремительно зашагал к Рейчел, стоявшей на месте как вкопанная.

– Какого дьявола вы тут делаете? – склонившись к ней, ядовито прошипел он.