Прыжок в прошлое. Эксперимент раскрывает тайны древних эпох

Один датский мальчик, о котором мы хотим вам рассказать вряд ли был знаком с предприимчивым чешским агентом транспортной фирмы из новеллы Карела Чапека. И все-таки пришел час, когда он отправился в доисторическую эпоху. Однажды — это было в 1954 году — он сидел вечером в кино и, не отрываясь, следил за фильмом, который повествовал о каменном веке на севере Европы. На экране несколько молодых людей воспроизводили жизнь доисторических охотников на берегу озера. Они построили себе хижину, из ствола дерева выдолбили лодку, из костей изготовили рыболовные крючки, а из камня — наконечники стрел.

С той минуты мальчик неотступно мечтал о том, как он сам испытает все увиденное на экране. К счастью, он жил в краю с многочисленными доисторическими стоянками и часто помогал археологам во время полевых работ. Однажды он задумчиво брел по полю, изредка поглядывая себе под ноги. И неожиданно наткнулся на обломок кости, палку с развилкой и кремень. Скуку как рукой сняло. Он разбил кремень на куски и получил несколько острых отщепов, которыми можно было резать, царапать и строгать. Несколько часов спустя, уже в сумерках, родители нашли его целиком поглощенным изготовлением топора. Он очень напоминал оружие, применявшееся палеолитическими охотниками на северных оленей для добивания раненой и загнанной добычи.

С той минуты, когда ему удалось без единого современного инструмента острым кремнем изготовить топор, мальчик понял, что можно заставить предков заговорить.

Мальчика звали Ханс-Оле Хансен. Десять лет спустя, в 1964 году, он основал в Лейре экспериментальный исследовательский центр, который открыл новый этап в развитии экспериментальной археологии. Путь от первого разбитого кремня к экспериментальной лаборатории был весьма нелегким. Если вам это интересно, мы можем вместе с Хансом-Оле Хансеном снова его повторить. Одновременно мы познакомимся с одни из возможных вариантов создания аналогичного научного комплекса в Чехословакии. Он был бы очень и очень полезен.

Итак, слово Хансу-Оле Хансену: «В 1962 году редакция детских программ Датского телевидения решила подготовить четыре передачи о том, как несколько молодых людей строят дом эпохи железа. Зрители должны были узнать о том, какими ремеслами нужно владеть для постройки такого дома, как возводится его конструкция. Каким кровельным материалом перекрывается крыша, как выглядит он изнутри. И о том, как дом в конце концов сгорает.

Предложение было заманчивым, и поэтому мы, четыре студента факультета археологии, подписали контракт. Телевидение должно было заполучить свои кадры, а нам заплатить за работу и строительный материал. Мы же получили возможность возвести действительно добротный опытный дом и — главное — пожарище!

Дом мы построили в живописном уголке на полуострове Боганес в Росклилле-фьорде. Клиньями расщепили толстые ясеневые стволы, топорами вытесали балки и рейки, из которых возвели деревянную конструкцию. Стены сплели из прутьев и обмазали раствором глины.

Я до сих пор не понимаю, как мы могли решиться сжечь этот дом сразу после его завершения. Когда наступил акт сожжения, случилось небольшое происшествие. У оператора были строго лимитированы (ведь время — деньги!) кадры, отведенные на съемку горящего дома (только что законченный, он был еще влажным). Поэтому мы вынуждены были пойти на компромисс. Внутрь мы вылили 80 литров бензина. Зажгли спичку… и дом охватило море огня. Практически он взорвался!

Спустя два года после этого события, 23 августа 1962 года, был создан Историко-археологический исследовательский центр в Лейре».

Сразу же пришлось выбирать из двух возможных вариантов. Либо начать с нуля в одном из наиболее красивых и в археологическом отношении самых значительных районов Дании, либо использовать пустое фабричное здание или заброшенный сельскохозяйственный объект. В первом случае пришлось бы столкнуться с почти полным отсутствием построек, во втором центр не имел бы никакого контакта с природой, которая формирует необходимую среду обитания. Датские экспериментаторы избрали первый вариант и арендовали в имении «Ледреборг-Годс» сроком на 99 лет двадцатипятигектарный участок земли в Лейре в долине Гертхадален, в 10 км к западу от Роскилле и в 40 км от Копенгагена. Основная часть финансовых средств была предоставлена Карлобергским фондом. Позднее помощь была оказана сберегательной кассой в Роскилле и другими учреждениями.

И вот это место в течение двух лет обживали почти 90 человек, которые приехали сюда из самых различных уголков, чтобы безвозмездно помочь в возведении поселения эпохи железа. Каждый из них получил больничный матрас, коробку от бананов и место в палатке. В результате нескольких месяцев тяжелого труда они построили деревню из шести домов, которая стала центром экспериментальной деятельности. Постепенно появлялись учебные, административные и иные здания, общая площадь которых к 1974 году составляла 1500 кв. м.

Одновременно археологи вдохнули в деревню «доисторическую» жизнь. Небольшие поля они вспахали деревянными сохами. Обзавелись стадами примитивных видов домашних животных, которые вытаптывали и уничтожали растительность в округе, придавая ей тот вид, какой она имела 1500–2500 лет назад. Их мясом и плодами полей питались экспериментаторы.

Сначала всем этим занимались только археологи со своими ближайшими помощниками. Но в 1970 году им пришла идея пригласить несколько датских семей, чтобы те пожили неделю-две в доисторической деревне. Члены этих семей научились изготовлять керамику, обрабатывать поля и собирать урожай, сбивать масло, коптить сыры. Выделывать кожи, прясть волокно и ткань. Потом они попробовали жить в домах железного века в зимний период. Это было время — как они потом признавались, — когда у них действительно возникло ощущение, что они приблизились к состоянию, в котором находились люди две тысячи лет назад.

С тех пор в Лейре бывают даже дети школьного возраста. Под руководством инструкторов центра они работают в мастерских. Одни живут в лагерной школе пять дней, другие приезжают только на однодневную экскурсию. В Лейре может быть занято до ста ребят, обучающихся от трех до четырех часов в день, каждый по 150 дней в году. Курс начинается с обучения ткацкому делу, выделке и обжигу керамики, ковке, сельскохозяйственным работам и другим видам деятельности. Обучение подкрепляется конкретной практикой.

Одновременно устраиваются курсы для учителей, студентов и других интересующихся. Широко пользуются этой возможностью учителя народных и средних школ (около трехсот человек в год). Такой род деятельности центра называется «служба для школ». Наряду с ней существует «служба для общественности», благодаря которой с центром на обзорных экскурсиях знакомятся ежегодно около 20 тысяч школьников и 60 тысяч взрослых.

При этом центр не ограничивает свою просветительную работу рамками Лейре, он предоставляет в распоряжение школ специальные передвижные выставки, с помощью которых можно организовать практические занятия на местах. Это ящики, в которых содержатся реплики различных сосудов, одежды, ткацких станков, топоров, мотыг, снабженные инструкциями по их использованию. В течение двух лет пять таких комплектов объездили всю Данию. Этот вид деятельности центра хотя и является — как говорит Ханс-Оле Хансен — наиболее трудоемким и дорогостоящим, но одновременно приносит максимальную пользу. Выяснилось, что ученики прочно усваивают знания об обществе древних людей, приобретенные в процессе личного труда. В этом их разительное отличие от знаний, почерпнутых из книг. Одновременно ребята усваивают такие истины. Как уважительное отношение их доисторических предков к природной среде, необходимость сокращения необдуманных вмешательств человека в природу…

Кстати, как вы решите такую задачу: нужно приготовить «историческую посылку» для археологов 9695 года, чтобы она содержала самые характерные артефакты, символизирующие нашу эпоху и жизнь. Мы, видимо, угадаем, предположив, что вы не забудете джинсы? Кстати, два таких ящика уже закопаны глубоко в землю в Нью-Йорке в 1965 году. Они изготовлены из специальных сплавов, которые могут выдержать даже атомный взрыв и переживут по меньшей мере пять тысячелетий. Обнаружив их, археологи 6965 года получат в свое распоряжение фотографии наших населенных пунктов, транспортных средств, образцы металлов, пластмасс и предметы каждодневного обихода. Об уровне научного знания они получат представление по многочисленным микрофильмированным книгам.

Символом центра в Лейре стало изображение ясеня Игтдрасил. Древние северяне в своих сагах рассказывали, что это дерево олицетворяет вселенную. Оно простирало свои ветви во все стороны света, была центром мира и объединяло вселенские просторы. На его вершине гнездился орел. Черви глодали его корни, а олени — листья. «Олень грызет макушку, нидхугг рвет корни, в кроне бегает белка Рататоск и ругается», — говорили они. У подножия дерева был источник, рядом с которым жили три удивительные женщины. Они каплями воды залечивали раны дерева. Эти женщины, предопределяли судьбы всех людей. Они собирали человеческие души в ветвях и в нужное время отправлялись туда, где рождался ребенок. Каждый раз, когда с дерева опадал лист, умирал человек. Когда наступит «Сумрак богов» (Рагнарок), его переживут один мужчина и одна женщина, спрятанные в кроне дерева.

Пример Лейре, так же как и его символ ясень Иггдрасил, начинает пускать корни по всему миру.

Кельты на холме Батсер

На мысе, устремившемся с холма Батсер в северном направлении, приблизительно в 24 км от Портсмута в графстве Гэмпшир (Англия) в 1973 году поселились кельты. «Кельты? Разве это возможно?!» — возразите вы наверняка. И будете. Разумеется, правы. Некогда могучие племена кельтов, которые в последние столетия перед н. э. владели значительной частью Европы, проникли даже в Малую Азию, на протяжении последующих веков были полностью ассимилированы некоторыми, исторически более поздними европейскими народностями. Наши кельты на холме Батсер — не кто иные, как экспериментаторы, решившие реконструировать жизнь кельтов, обитавших здесь двадцать три столетия назад. Их руководитель, археолог Петер Дж. Рейнольдс, выбрал для этой цели местность поистине идеальную. Во-первых, она труднодоступна, и, следовательно, публика лишь в малой степени может беспокоить экспериментаторов. Во-вторых, эти места действительно были заселены в эпоху поздней бронзы и на протяжении всего железного века. В настоящее время для экспериментов используется около 12 га земли, включая сам мыс и его лесные склоны. В перспективе под контролем окажется свыше 20 га.

Пока Петер Рейнолдс и его сотрудники построили два круглых дома и вспомогательные постройки, характерные для сельскохозяйственного поселения. Их окружает защитный палисад, за которым разбита систеа полей и пастбищ. Экспериментаторы проводят непрерывную селекцию примитивных видов скота и растений с целью максимально приблизить их к доисторическим образцам. Они ведут простую жизнь деревенских обитателей, ибо убеждены, что так смогут приблизиться к доисторической действительности и бесконечным, порой изнурительным повторением отдельных приемов устранят ошибки, которыми сопровождались их предыдущие попытки.

На любой род работы, прямо связанной с земледелием, радикально воздействуют не только человеческие, но и — прежде всего — крайне переменчивые природные факторы. Поэтому Петер Рейнольдс полагает, что совершенно бессмысленно препираться, например, по поводу цифровых данных об урожайности различных видов зерновых, пока не будет точных сведений о ее размерах за период нескольких лет или даже десятилетий и ежедневных записей о конкретных работах и климатических условиях. К счастью, погода — фактор, наиболее воздействующий на сельское хозяйство, — была в прошлом столь же изменчива (это подтверждает анализ сохранившихся остатков растений. животных, ископаемых почв и другие данные), как и ныне. Например, римский историк Тацит, описывая провинцию Британию, не удержался от употребления для характеристики тамошнего климата слона «focdum», наиболее пристойный перевод которого звучит как «отвратительный». Но именно этот основополагающий элемент, каким является соответствие типа климата, придает проекту на холме Батсер достоверность и дает археологам основу для надежного сравнения результатов сельскохозяйственной деятельности.

Проект создания крестьянского поселения на Батсер-Хилле, являющегося по существу обширной научно-исследовательской лабораторией археологов под открытым небом, будучи составной частью широкомасштабной программы исследования доисторического земледелия, получает поддержку государственных учреждений.

Заплатите, и вы получите право работать у нас безвозмездно

По-иному обстояло дело в Дюппеле (ФРГ), где Адриан фон Мюллер со своими приверженцами должен был преодолеть множество препятствий, когда попытался вновь возродить жизнь и славянском и германском поселениях второй половины XII — начала XIII столетия, следы которых были им обнаружены. Расходы на лесоматериалы, их доставку и другие виды работ должны были, по расчетам, превысить сумму в миллион марок, а надежды раздобыть такую большую сумму казались ничтожными. Правда, кое-какие деньги удалось получить в качестве пожертвований от отдельных лиц и учреждений благодаря пропаганде по телевидению и в печати. И все-таки это была капля в море по сравнению с разработанной сметой. Но экспериментаторы не сдались! Они решили прибегнуть к реализации проекта на общественных началах. Но как набрать сотрудников? И тут одному из энтузиастов пришел в голову спасительный лозунг: «Заплатите, и вы получите право работать у нас безвозмездно». И, верите ли, на этот казавшийся нелогичным призыв откликнулись в течение всего нескольких дней сотни людей, финансовые средства и самоотверженная работа которых позволили «Благотворительному кружку деревни-музея Дюппель» приступить-таки к реализации проекта!

Еще одно счастливое обстоятельство помогло бесплатно получить строительные лесоматериалы. Во время работ по расширению аэродрома Тегель пришлось вырубить большой дубовый лес. Стволы деревьев не годились для промышленного использования, поскольку в них со времен второй мировой войны торчали осколки бомб и гранат. Они были доставлены на стройплощадку в Дюппель грузовиками американской оккупационной армии. Затем в Дюппеле появились инструкторы из Лейре, которые привезли с собой копии средневековых инструментов. Под их руководством местные экспериментаторы изготовили новые реплики с применением средневековой технологии. С помощью этих орудий был выстроен первый деревянный дом. Одновременно с возведением новых жилых и хозяйственных построек начали проводить селекцию растений и животных для того, чтобы сделать их подобными средневековым видам. Так постепенно в деревне возрождается, так сказать, «средневековая жизнь». Экспериментаторы выделывают шерстяные ткани, деревянную утварь и инвентарь, разводят овец и выращивают хлеб. По примеру Лейре в Дюппель приезжают некоторые городские семьи и адаптируются к средневековой среде обитания. В течение двух дней осенью 1975 года, когда деревня впервые была открыта для посещения публикой. В ней побывало 9 тысяч человек. Всех желающих, увы, удовлетворить не удалось!

Чему равны четыре тецумсега?

Вожди индейского племени памунки, остатки которого живут в резервации в бассейне одноименной реки в штате Виргиния, решили построить музей истории своего племени и культурный центр. (Памунки было около 1600 года самыми сильными из племен Поухаттанской конфедерации.) Они обратились за помощью к лучшему знатоку своего прошлого профессору Эррету Кэллегену. Гэллеген согласился помочь, но с условием, что будет построена индейская деревня, относящаяся к периоду до 1607 года, то есть до первой встречи индейцев с английскими колонистами-пионерами, и что в ней будет возрожден образ жизни, который вели в указанный период индейцы памунки. Тогда они добывали себе пропитание охотой, собирательством и огородничеством, выращивая кукурузу и овощи, изготовляли керамику, но не знали металлов.

В течение предыдущих двадцати лет профессор Кэллеген вместе со своими студентами из Вирджинского университета испытал, что называется на собственной шкуре, какие неимоверные усилия должны были предпринимать индейцы, чтобы обеспечить себя в достатке средствами к существованию и выжить. Экспедиция студентов в районы прежнего расселения индейцев, продолжавшиеся по нескольку недель, отнюдь не были игрой «в индейцев». Они жили в индейских хижинах, построенных собственными руками, ставили западни и охотились на зверя, применяя реплики древних каменных и костяных орудий., ловили рыбу и собирали растения. Это была деятельность, требовавшая огромных энергетических затрат. Ни один из участников эксперимента раньше не предполагал, что добывание средств к существованию на этом уровне может быть столь тяжким и изнурительным трудом, отнимающим массу сил и времени. «Это была буквально борьба за существование», — говорили все после окончания экспедиции.

Они обнаружили, что более всего их силы экономили те орудия, которые полностью соответствовали индейским оригиналам. Различным видам работ, связанных с охотой и собирательством, они должны были ежедневно уделять три с половиной часа. Вечерняя готовка пищи отнимала свыше четырех часов. Самым продуктивным способом добывания мяса — с точки зрения количества затраченного времени и получаемых калорий — была добыча зверей с помощью ловушек. Рыболов же, наоборот, если исходить из тех же критериев, приносил наименьшую «прибыль».

Этот опыт был положен в основу деятельности исследовательского центра «Памунки», который начал строиться в 1976 году. Центр намерен показать историю индейцев — коренных жителей этой области, позаботиться об экономической поддержке сегодняшних памунки и на научной основе возродить жизнь древней индейской деревни. Благодаря экспериментаторам мы можем проследить все этапы строительства индейской деревни рубежа XVI–XVIIеков. Нашим экскурсоводом будет сам Эррет Кэллеген:

«Деревня располагается на участке площадью один акр (0,4 га). Мы возводим ее на брошенном кукурузном поле в точности так, как это делали индейцы несколько веков назад. С севера она ограничена болотистыми лесами, богатыми природными ресурсами, с востока и юга деревню окружают кукурузные поля площадью четыре акра. Подходя к деревне с запада, видим живую изгородь сассафраса, кедра, кустов ежевики и других дикорастущих растений. Эти заросли образуют естественную ширму, обегающую вокруг всей деревни. За живым забором царствует дикая флора, поставляющая обитателям разнообразные плоды. Если войти в деревню, миновав огороды, разбитые вплотную к застроенной территории, попадем на деревенскую площадь, окруженную строениями. Каждый жилой комплекс состоит (либо будет состоять) из жилища на одну семью (здание прямоугольного плана), примыкающей к нему хозяйственной части (кладовая, мастерская), одного или нескольких очагов, складских ям и площадки, где выполняются разнообразные сезонные или повседневные работы. Посреди деревни есть общий очаг и место для сходок. Здесь обжигается керамика, готовятся и подаются общие блюда во время празднеств, проводятся совместные беседы (называемые «пов-нов»).

После ознакомления с общим видом деревни мы можем посетить три из уже завершенных комплекса (всего их должно быть шесть или восемь). Первый состоит из длинного прямоугольного помещения, аналогичного по форму соломенной хозяйственной хижине, небольшого огорода, наружного очага, площадки для проведения различных видов работ в нескольких складских ям. Дом по оси вытянут с севера на юг, его площадь равна 4х2х2 тецусегам. Вы никогда не слыхали о такой единице измерения? Безуспешно ее искать среди европейских либо американских мер длины. И неудивительно. Тецумсег — это мера, равная росту (5 стоп и 11 больших пальцев) нынешнего вождя племени памунки Тецумсега Кука, именуемого Оленье Копыто. Мы сознательно выбрали ее в качестве альтернативы английской или метрической системе, которой индейцы, естественно, не пользовались. И потому дом, вместо того чтобы иметь в длину около 24 фунтов (7,3 м), в ширину и в высот 12 футов (3,7 м), насчитывает в длину четыре тецумсега, в ширину и в высоту — два тецумсега. В этом доме может разместиться семья из 2–4 человек. Его деревянный каркас мы воздвигли более чем за 370 рабочих часов из кедров и красных кленов, которые связывали жгутами, сплетенными из горней сосны. Ложной акации, виноградной лозы и коры грецкого ореха. На один длинный дом мы израсходовали около полутора километров жгутов. Жилище мы покрыли пучками соломы из болотного растения, закреплявшимися джутовыми веревками. На эту работу ушло почти триста часов

Внетри дома, в центре его, расположен очаг для приготовления пищи и обогрева. Дым от такого очага способствует длительному хранению продуктов и других заготовок. Развешенных над головами, сушит солому кровли и очищает ее от насекомых. Мы начинаем проводить эксперименты. которые ответят на вопрос о том, какую температуру можно поддерживать внутри жилища в зимний период. Капитан Джон Смит, посетивший такие жилища в начале XVII века, отмечал, что зимой в них тепло, как в камине, хотя и несколько задымлено. С юго-восточной стороны к жилищу примыкает хижина, служащая самым различным целям: для хранения продуктов питания, различных материалов и инвентаря, и наружный навес для ремонтных работ и досуга.

Второй комплекс составляют жилище с крышей из коры и стенами из рогож, изготовленных из стеблей кукурузы, хозяйственная хижина и площадка для разных работ. Жилище на один тецумсег длиннее, чем предыдущее, мы построили летом 1977 года приблизительно за 400 часов. Дома из коры, которые, видимо, были крепче домов из пучков соломы, могли себе позволить по всей вероятности, только зажиточные люди, потому что достать подходящую кору было делом весьма трудным и накладным.

У третьего жилого комплекса то же расположение, что и у двух предыдущих, но отличие заключается опять-таки в строительном материале, использованном для возведения жилища. Вчерне мы завершили этот дом размером 5х2х2 тецумсега за 480 часов. Стены будем покрывать двойными рогожами из травы cattail, а традиционную шитую рогожу из того материала используем как кровельное покрытие. Такие маты не промокают, хороша защищают от ветра, они легки и их можно менять. По рассказами первых путешественников, поухаттанские дома в большинстве своем были покрыты именно такими матами.

Новые жилища вместе с соответствующими хозяйственными постройками мы разместим между существующими и при их возведении будем испытывать другие строительные материалы и технические приемы. Одновременно по мере появления новых домов старые будем ремонтировать, перестраивать или, если это необходимо, перемещать. Таким образом, деревня будет постоянно изменяться, и тех, кто вновь ее посетит, ждут новые впечатления и новые знания о жизни старинного индейского поселения.

С 1978 года мы обрабатываем палками-копалками двадцать девять огородных грядок, пытаясь воссоздать структуру посевов поухаттанских индейцев. К счастью, сохранились многочисленные свидетельства первых колонистов из Европы о тех видах культур, которые возделывали индейцы Поухаттанской конфедерации. Мы сталкиваемся с большими трудностями не только в поисках посевного материала, но и в селекционной работе. Направленной на восстановление старых свойств этого материала. Сейчас мы выращиваем различные сорта кукурузы, летние и зимние тыквы, бобы, фасоль, подсолнечник, табак».

Мы поблагодарим Эррета Кэллегена за увлекательный рассказ о жизни американских индейцев. Но еще на некоторое время задержимся на Американском континенте.

Что больше всего любят археологи?

В спокойную, практически неизменную среду индейского первобытного общества в XVI–XVIII веках стали проникать жестокие европейские колонисты, вторжение которых (чаще бесцеремонное) на индейские территории принесло коренным жителям неисчислимые бедствия. Стальные топоры колонистов срубались в стволы лесных великанов, из которых вырастали деревянные постройки, окруженные крошечными полями.

Одну из таких ферм колонистов начали воссоздавать в 1974 году Дональд Кэллендер с сотрудниками вРидли-Крик-Стейт-Парк в графстве Делавэр на юго-востоке Пенсильвании. Экспериментаторы тщательно отбирали сорта древесины для реконструкции домов и пользовались технологией, соответствующей археологическим и историческим сведениям и источникам. Некоторые приемы приходилось разрабатывать заново, поскольку в письменных материалах и археологических находках имеются многочисленные белые пятна.

В ходе постройки «дома» на источнике» они вытесали из деревьев, срубленных плотницким топором, мощные стропила прямоугольного сечения весом почти 200 кг. А вес столбов, несущих эти стропила, равнялся 750 кг. Как только дом был готов, приступили к наблюдениям за температурой воздуха и воды в его кладовой. Кладовая, использовавшаяся колонистами для хранения продовольствия, выполняла свою функцию благодаря тому, что ключевая вода, непрерывно протекающая через закрытое помещение, летом удерживала продукты холодными, а зимой препятствовала их замерзанию. Измерения, проводившиеся с 1 апреля 1975 до 1 апреля 1976 года, показали, что температура в кладовой летом никогда не превышала 11,2 °C, а зимой не падала ниже отметки 9,2 °C.

Следующий эксперимент был поставлен с ямами для отбросов, которые, как отмечает Дональд Кэллендер, являются «предметом, столь дорогим сердцу археолога». Это объясняется тем, что старые «мусорные ящики» обычно начинены информацией куда больше, чем другие объекты обитаемого комплекса. С 1 июля 1974 до 30 июня 1975 года исследователи наполнили одну яму почти сотней килограммов отходов с кухни «колонистов». В течение 76 дней в своей кухне они изготовили 230 блюд, в среднем на 10–15 человек. Наполнение двух следующих ям показало, что скорость роста отходов зависит и от приобретения экспериментаторами опыта ведения старого способа жизни, — уменьшалось, например, количество разбитой посуды. В будущем предстоит установить объем физических нагрузок фермера-колониста, который сохой и парой коней обрабатывал около 8 га земли и выполнял множество других работ, необходимых для нормального функционирования хозяйства.

Загадка для археологов 3000 года

Вы слышали когда-нибудь непривычно звучащее слово «польдер»? Нет? Тогда мы поможем вам, соединив его с другими словами: Голландия или Нидерланды. Те из вас, кто увлекается географией и путешествиями, в это мгновение уже догадались, о чем идет речь. Термин «польдер» действительно связан с Нидерландами, и, если бы Монбланы человеческого труда могли превращаться в реально существующие нагорья, эта низменность уже давно превратилась бы в самую гористую страну мира. На протяжении последних десяти тысяч лет здесь развертывается драматическая борьба человека с морской стихией. Немногочисленное население побережья в течение доисторической эпохи действовало однонаправлено: двигалось за отступающими водами Северного моря и оседало на местах, еще недавно залитых водой. Некоторое время спустя, когда наступало очередное повышение уровня моря, население должно было перебираться на возвышенные места и оставлять свои жилища, а иногда и имущество на произвол ненасытных морских волн. Веками люди пассивно сносили вторжения моря в свою жизнь. И только в последнее тысячелетие жители нынешних Нидерландов все чаще и чаще стали оказывать сопротивление мощной стихии и даже отвоевывать у нее новую землю: дамбы защищали населенные пункты, ветряные мельницы откачивали воду и высушивали бывшее морское дно. Так образовывались голландские польдеры.

«Большая часть Нидерландов, таких, какими мы их знаем сейчас, — говорит Роелоф Горреус де Хааз, — была отвоевана в схватке с морскими волнами». На этих новых польдерах голландские археологи ныне открывают мезолитические, неолитические и более молодые доисторические поселения, когда-то поглощенные водой. Найденные предметы, остатки растений и их датировка полностью соответствуют находкам в других местах Европы — следовательно, никаких больших неожиданностей. Никаких загадок. Но когда будущие их коллеги спустя несколько столетий откроют на одном из самых молодых польдеров именуемом Флево, на дне высшего Зундерского озера неолитическую стоянку, они наверняка, по крайней мере на некоторое время, будут сбиты с толку: кремневые орудия, осколки посуды, следы ямок от столбов, намечающие периметр жилищ, — все соответствует неолитическому периоду. Но датировка углей из очагов, хлебных зерен и костей, проведенная радиоуглеродным методом (будут открыты и другие. Несомненно более совершенные и надежные метода), стратиграфическая ситуация и анализы остатков растительности и животных с несомненностью отнесут существование деревни к XX столетию.

Сюрприз-загадку приготовила будущим археологам группа из десяти взрослых и четырех детей (возрастная шкала от двх до семидесяти двух лет). Эти голландцы под руководством учителя Рослофа Горреуса де Хааза не устояли перед искушением и попытались, как они сами об этом скромно говорят, «воссоздать те условия. В которых обитали наши предки в доисторические времена». Их замысел перерос масштабы простой игры, потому что они подготовились к ней тщательно и на научной основе. Изучив существующую литературу и экспозиции различных археологических объектов и музеев. Они составили весьма полное представление об отдельных приемах и формах деятельности людей каменного века. Потом исследователи в течение ряда лет их имитировали во время уик-эндов на польдере Влево, прежде чем приступить к реализации длительного эксперимента. И вот наступил момент, когда они почувствовали себя достаточно к нему подготовленными. Летом 1975 года они прибыли на польдер Флево кК бы с другой стоянки, захватив оттуда с собой изготовленные исключительно «неолитическим» способом инструменты, предметы ежедневного обихода, хозяйственный инвентарь, ткани и одежду, фасоль и зерна, насыпанные в плетеные корзины, несколько коз, барана и собаку. Игру можно было начинать по-настоящему. Разместились они в семи хижинах разной формы (круглые, овальные, прямоугольные), построенных из стволов деревьев, прутьев, идущих на изготовление корзин, коры ивы и замазки из глины. Дома с очагом внутри располагались по кругу и входом к центру. К поселению относились и другие постройки: хлев для скота с плетеной оградой, амбар, в котором хранили запасы сена, тростника, льна, соломы и дров, колодец с плетеным ограждением, складские ямы, глинище, пчелиный улей. Лепешки и хлебы выпекали в глиняной печи, а керамику обжигали в открытом кострище.

Крошечные поля для выращивания примитивных сортов хлеба обрабатывали мотыгами. Повседеневные работы вскоре стали привычным делом: помол пшеницы на каменных зернотерках, заготовка ивовых веток и листьев для коз, приготовление пищи на большом очаге посреди поселка (если шел дождь, пищу готовили в помещении), доение коз, сбор диких плодов, сев, починка обуви и ремонт инвентаря. Женщины изготовляли ткани и рогожи, причем использовали как отвесные, так и горизонтальные ткацкие станки. Мужчины изготовляли кремневые орудия. Время от времени им приходилось формовать и обжигать глиняные сосуды, в которых всегда была нужда, так как они не выдерживали более двух недель интенсивного использования. Выделывали кожи, из костей изготовляли шила и иглы. Коровьи шкуры использовали для обтяжке деревянного остова лодки. Охота была, так сказать, табу (учитывая требования охраны природной среды), поэтому экспериментаторы ограничивались пресноводными ракушками и иногда ловили угрей. В дневные часы, если не было дождя, обитатели деревни работали на воздухе. Вечерами и в дождливые дни использовали Большой дом. Маленькие хижины служили почти исключительно для сна и хранения личных вещей.

Первоначально экспериментаторы предполагали провести в «неолитических условиях» лишь один летний сезон 1975 года. Но поскольку благодаря добросовестной предварительно тренировке им удалось прожить запланированный период без серьезных затруднений, они решили продолжать опыты, значительно удлинив летние сезоны и регулярно посещая деревню в течение всего года.

В нескольких десятках метров от первоначальной деревни они построили в 1977 году на пяти мощных несущих столбах большой деревенский дом. Его стены были сделаны из прутьев, обмазанных глиняным раствором, крышу покрыли дерном. В доме была устроена на некотором возвышении общая комната, посреди которой было углубление с открытым очагом, печью и зернотеркой, имелось также два чердачных помещения. Дрова и глиняные сосуды с запасами разместили вдоль стены, плетеные полки с мелким инвентарем и мисками прикрепили на южной стене. На поперечной балке подвесили вертикальный ткацкий станок. Новый комплекс дополняли хлев для коз с отгороженным выгоном, колодец, «коптильня» для выделки кож с печью для выпечки хлеба. Со старого места перенесли пчел, устроили новые поля.

— В декабре 1978 года, — рассказывает Роелоф Горреус де Хааз, — четырнадцать участников эксперимента сошлись здесь все вместе, видимо, в последний раз. Эксперимент, начинавшийся как игра, пришел к своему завершению. Членов экспедиции влекут теперь другие интересы. Нам остается добавить, что прекращение эксперимента весьма огорчило ряд специалистов, ибо он мог принести еще много достоверных научных результатов. И все-таки дело голландских любителей 9Любителей в лучшем значении этого слова0 не исчезнет, если из созданного ими поселения уйдет жизнь. В нашем распоряжении остаются накопленные ими знания, пример, достойный подражания, и обе деревни, которые по-прежнему можно посещать. Большой добротный деревенский дом выглядит так, словно обещает еще многие годы сопротивляться натиску непогоды. Жгуты из коры ивы не дают расходиться стропилам более трех лет. Что останется от жилых помещений. Хлевов, колодцев, изгородей и других созданий рук человеческих через десять, двадцать и более лет? Будущие археологи имеют возможность получить много ценных сведений, необходимых для воссоздания точной картины прошлого человечества.

Тайный проект Англии

А вот вам и новая тайна, требующая разгадки. Знаете ли вы, какие цели преследовал наиболее законспирированный проект Англии 1977 года? Вы, вероятно, думаете о сверхразрушительных бомбах и супертанках, но мы с радостью обойдемся без них! Проект, о котором пойдет речь, касался событий, происходивших два тысячелетия назад.

Дело было так. Один из работников Бритаского телевидения, страстный археолог-любитель, убедит свое начальство выделить пару тысяч фунтов на создание кельтского поселения посреди глухих лесов Центральной Англии, совершенно отрезанных от цивилизации. В деревне поселились на целый год двенадцать молодых людей в возрасте от восемнадцати до тридцати лет, а также трое малолетних детей. Они были тщательно отобраны из тысячи желающих. Ни они сами, ни их родственники не догадывались о том, г де им предстоит очутиться. Однажды они исчезли, словно под ними разверзлась земля. Но до этого они закончили курсы, на которых их обучили некоторым древним кельтским ремеслам, сельскохозяйственным работам, навыкам ведения деревенского хозяйства: ткачеству, гончарному делу, металлургии, литейному делу, умению готовить пищу, производить сыры и коптить мясо. В течение двух недель они построили большой круглый дом и стали в нем жить, как жили древние кельты. Продукты питания, сырье для ряда изделий и помощь при некоторых работах они получали от трех коров, четырех свиней, девяти коз, сорока кур, двадцати пяти овец и двух собак. Единственную связь с внешним миром осуществляли операторы Британского телевидения, приезжавшие два раза в неделю снимать жизнь и работу участников эксперимента для сериала «Жизнь кельтов в железном веке». При этом они исполняли роль доисторических торговце, поставлявших «людям железного века» яйца, масло, горох и мед в обмен на их керамические, железные и плетеные изделия.

С чем же вернулись эти люди из путешествия в нашу праисторию и средневековье? Пока что об этом ничего не известно.