Психология греха

Цикл III-XIV

Виктория слушала внимательно и чувствовала, что постепенно переходит в подавленное состояние. Вот и открылось истинное лицо Возира. Очередное подобие мужчины, мучающее окружающих своими проблемами и превращавшее жизнь других людей в ад. Как искусно он притворялся истинным джентельменом. «Мы все притворяемся», - подумала Виктория. «Не того лидера вы выбрали, Виктория», - прозвучали в голове слова Люка.

Что-то изменилось. Виктория опять очутилась в незнакомом месте. «Уже третий раз!» - тревожно пронеслось в мыслях. Да что же это такое, в конце-то концов? Она ведь только что стояла рядом с Кристой! Теперь она стояла в какой-то больничной палате. Посреди неё на операционном столе лежал полный мужчина. Его живот пересекали чёрные пунктирные линии. От тела несколько проводочков тянулись к аппаратам, которые измеряли жизненные показатели пациента. Сам лежащий не двигался, находясь, скорее всего под наркозом. Рядом стояли два доктора, которые готовились к операции.

- Ну что, - сказал один доктор, - сегодня сам Гулио будет нашим пациентом, да?

Виктория так и замерла на месте. Гулио? Возир Гулио? Неужели это он, толстый человек на столе, тот самый доктор, который выглядел совсем по-другому? «Ну что это ещё такое, а? Что со мной творится-то?»

- Да, парень наконец-таки добился того, чего хотел. Сколько времени требовал «сделайте мне липосакцию, сделайте мне липосакцию!» - передразнил второй. – Добился своего. Да ещё столько много жира удалить придётся, за раз. Ох, рискованное это дело. Не из лёгких.

- Ещё бы. С ним никогда легко не бывает, - горько усмехнулся первый. – Вечно чем-то недоволен, на всех огрызается. И как его семья с ним уживается?

- Слышал, что он держит их в ежёвых рукавицах, - поделился слухом второй. – Чуть что – сразу руку поднимает. А жена и дочь ничего, молчат. Только всеми возможными способами синяки прячут, шарфами там, платочками всякими. Вот никогда женщин не понимал. Чего они терпят, чего боятся? Мы же теперь уже совершенно в ином мире живём, есть кому их защитить.

- Да ладно, - пожал плечами первый, - посмотри на него. Он – живое доказательство того, что сколько бы времени не прошло, сколько бы правил и их соблюдений не придумали, общество меняется настолько медленно, что плакать хочется. Ну посмотри ты на этого недотёпу. Разве можно быть врачом, когда ты сам со своей зависимостью справиться не можешь. У меня других слов, кроме как узник чревоугодия, не найдётся. Ест всё время без остановки. В этом случае я не могу понять, зачем ему жир откачивать – всё равно ведь быстро наберёт. Тут не внешние факторы надо убирать, а внутри себя копаться и искать проблемы. Не сучки надо обрубать, а корень обрубать!

- Если бы проблема только в обжорстве была, - вздохнул второй. – Он ведь ещё и алкоголизмом страдает. Не замечал, каким поддатым иногда приходит? Но ведь хитрый, зараза, начальство никак уличить его не может! А поговаривают, что он ещё и наркотиками балуется. Вот он, настоящее исчадие ада! Удивительно, что он при таком раскладе не курит.

- Поверь! – иронично воскликнул первый. – Дымит как паровоз! Я один раз зашёл к нему домой по делу: внутри – дым, почти ничего не видно, как в тумане. И вонь вся эта от сигарет. Курит, мерзавец, ещё как курит.

- Да уж, - покачал головой второй, - вот и ломай себе голову, о чём только жена с дочерью думают, зачем свою жизнь так мучают? Бежать, говорю же – бежать надо!

- Ага, - задумчиаво протянул первый, - правда, с наркотикаим, думаю, это уже перегиб палки. Ну не смогли бы такое пропустить. Если он всеми возможными способами себе и окружающим жизнь травит, как он вообще тут работать может?

- Есть вещи, в которых невозможно углядеть логического объяснения, - поучительно сказал второй. А, в общем, какая разница! Что с него возьмёшь? Пора нам операцию делать. Придётся попотеть...

Вот она Возирова слабость. У всех плохих качеств человека всегда есть свой исток. Должна существовать первопричина, не справившись с которой, субъект идёт по наклонной, всё больше отклоняясь от понятии порядочного человека. Порядочного человека в более глубоком смысле этого слова.

Первопричина, с которой не справился Возир Гулио, Виктория не побоялась этого слова, - обжорство. Звучит так противно, но, к сожалению, реально. В какой-то степени доктора были правы – операция ничего не изменит. Она только поменяет внешность, оболочку. Но то, что внутри, не исправить никакими операциями. Здесь человек должен полагаться только на себя, опираясь на других лишь через советы.

Как ни странно, но именно это могло послужить толчком к тому, чтобы совершать остальные поступки, в том числе и биения жены с дочерью. Любая зависимость портит человека, делая его одержимым. А одержимость в свою очередь притупляет чувства, связь с реальностью. Уже невозможно ощущать других людей, их переживания и страдания. На них уже выходит смотреть лишь как на бездумные говорящие тела, как в компьютерных играх. Объекты, которые нужны только для того, чтобы усладить свою одержимость.

- Слушай, а не знаешь никого, кто мог бы на него подействовать? – спросил второй доктор, вводя иглу в круглый живот ничего не подозревающего Возира.

- Где уж там. Ты же знаешь, что на него ни у кого управы нет. А зачем тебе?

- Да как-то семью его жалко. Если уж сами ничего не делают, так может его отношение к ним изменить можно. У меня тут как раз психиатр знакомый есть, ещё ни одной неудачи у него не было. Думаю, может смог бы помочь как-нибудь...

- Слушай, у меня идея! – лицо первого доктора приняло комическое невинное выражение. – Давай скажем, что ему после операции обязательно надо провериться, чтобы быть уверенными, что он случайно ничего не сделает и не повредит себе? Я думаю, что никто не будет против, и тогда ему придётся сходит туда. А там уже твой психиатр разберётся с его настоящей проблемой.

Они не говорили имени. Но Виктория подумала, что другого кандидата и быть не может. Этим будущим психиатром был никто иной как Кинг, её бывший муж. Он лечил Возира. Точнее, лечил в том случае, если всё, что она сейчас видела, было правдой.

- А ну-ка повтори, что ты сейчас сказала?! – бешенно выкрикнул Возир. Виктория не успела сообразить, что произошло. Она больше не стояла в больничной палате. Вокруг неё была обычная обстановка обычного дома. Только что-то странное творилось в этой, на первый взгляд, обычной семье. Двое, напуганные до смерти, мама и дочь, прижавшись друг к другу, как два котёнка, сидели на диване и смотрели на ходящего взад-вперёд свирепствующего мужчину, размахивающего чёрным револьвером. Сейчас он был более похож на того, которого Виктория встретила в Торлине.

- Я... – женщина, должно быть, жена Возира, дрожала от страха, - я ухожу от тебя. И забираю дочь с собой.

Возир нервно щёлкал курком револьвера, который был пуст. Он смотрел в пол, отчего казался ещё страшнее:

- Вот как. И почему ты хочешь это сделать?

- Потому что ты не изменился, Возир, - срывающимся голосом ответила жена. Сколько боли было в этом голосе. Что им пришлось пережить? – Ты обещал, что всё будет по-другому. Вспомни, когда ты ездил к тому психиатру, всё и правда казалось лучше. Но когда твои посещения закончились, ты опять вернулся к старому. Опять объедаешься, пьёшь...

- Ты что, мне ещё указывать будешь?! – прикрикнул Возир. Пятнадцатилетняя дочь крепко ухватилась за руку матери. Ещё никогда отец не был таким бешенным, хотя и раньше немалое приходилось терпеть.

- Ну вспомни, - взмолилась жена. Она уже не могла сдерживать слёзы. Как тяжело любить мужчину, которому этого не надо, - вспомни, какие осложнения у тебя были после операции. Разве ты вытерпел всё это зря? Разве хочешь вернуться к себе такому, каким был раньше?

- Дура! – взревел муж, кинув револьвер в картину, которая мигом слетела со стены и разбилась на полу. – Ты даже не представляешь, в какой агонии я пребываю! Она никуда не исчезла. Я окутан огнём! У меня голод! Такой же самый, какой был и в начале. Нет никакого смысла терпеть! Всё было бы проще, если бы я не противился этому зову! Как раньше! Я чувствовал себя живым, а сейчас я чувствую себя так паршиво!

- Почему ты думаешь только о себе? – сквозь рыдания произнесла жена. – Ты думаешь, мы не чувствуем агонии? Нам с дочерью досталось намного хуже, чем тебе. И это никогда не прекращается! Мы стольким пожертвовали для тебя! Я ведь только одного от тебя прошу! Не возвращайся к прошлому, борись!

- Как же ты меня достала! – воскликнул Возир и агрессивно кинулся к жене, которая в приступе ужаса закрыла голову руками. Опять. Опять он будет её бить.

Дочь, инстинктивно желая защитить мать, подпрыгнула и толкнула отца, что есть сил. На самом деле, сил этих не хватало, чтобы здоровенный мужчина что-либо почувствовал. Но выброс адреналина в кровь увеличил её силы в стократ, поэтому мужчина пошатнулся и упал вбок, как раз на низкий стеклянный столик, где стояли электронные часы с радио, подключенные к сети. Рукой Возир вдавил прямо в эти часы, разбив и их, и сам столик. Раздался звук освободившегося из своего обиталища так опасного для человека электрического тока. Возира оглушило, и он какое-то время не мог сообразить, что же с ним случилось.

Он приподнялся на локтях. Тяжёлую голову тянуло к земле, но гнев, тихо накапливавшийся внутри, помогал держаться. Жена, округлив глаза, смотрела на мужа. Дочь стояла как вкопанная, держа ладошки у рта, с ужасом понимая, что пощады ей не будет.

- Вон, - как-то сдержанно произнёс Возир. – Вон из моего дома. Чтобы глаза мои вас больше не видели. Иначе клянусь, я пристрелю вас из собственного револьвера!

Второго раза повторять не пришлось. Мать быстро встала с дивана и взяла за плечи дочь, которая до сих пор стояла неподвижно, не веря, что наказание обошло её стороной. Матери пришлось несколько раз сказать дочери «пойдём», пока та наконец сдвинулась с места. Они вышли из комнаты. Через несколько секунд раздался хлопок входной двери, по которому Возир определил, что в доме кроме него теперь уже никого не было. Он спокойно встал и подошёл к противоположной стене, где среди осколков стекла от рамки картины валялся револьвер. Он поднял оружие, с которым почти никогда не расставался: барабан револьвера ещё никогда не вмещал в себе настоящей пули. Возир держал его при себе только для отпугивания. Но он чувствовал. Чувствовал, что пришло время снабдить чёрный предмет, предназначенный для обряда смерти, шестью пулями. Не будет милости тем, кто заслуживает получить себе пулю в лоб.

Доктор сунул оружие за пояс и пошатываясь подошёл к разбитому столику и сплющенным часам. Ох, как же он сегодня напьётся! Наконец-то! Столько времени он терпел, но сегодня он утолит ту жажду, которой ему суждено было сдаться ещё даже до начала сопротивления. Против природы не пойдёшь. Зачем противиться тому, что естественно? Зря он поддался на уговоры других. Невозможно искоренить в себе то, что примкнуло к тебе при рождении.

Возир посмотрел на раздавленные часы. Они не работали, но всё ещё были подключены к розетке. Жена. Что она могла понять. У неё никогда не было такой зависимости, как у него. Это и зависимостью сложно назвать. Это был его источник жизни! А она хотела, чтобы он им пожертвовал!

- Никогда!!! – завопил доктор, схватил сломанные часы, вырвав их с проводом из розетки, и кинул, что есть мочи, на то, что некогда было красивым стеклянными столиком.

Викторию охватило плохое предчувствие. Были ли видения отражением правды или только плодом её воображения, но закономерность она не могла не заметить. Гордон и Люк, за исключением Нептуна, скорее всего, потому что в тот момент она потеряла сознание, умерли именно после её видений. А вдруг и Возиру, пьяному где-то внутри склада, грозит опасность, когда как она с Кристой разговаривают у ворот?

- Эй! – Криста помахала рукой перед лицом психиатра. – Ты ещё тут?

- Криста, что случилось после того, как Возир схватил тебя? – Виктория быстро опомнилась.

- Что-что, - недовольно повторила девушка. – Помяла я его немножко. Чтобы больше таких приколов не делал. Хватит. Я ему не игрушка. Один раз он уже со мной обошёлся, как с тряпкой. Все они одинаковы!

Нехорошо. Криста могла недооценить своей ярости. А что если она ушла на улицу, оставив побитого Возира одного умирать? Ведь у него свободно могло открыться внутреннее кровотечение. Ну почему она не может задуматься над своими поступками!

- Криста! – торопливо сказала Виктория. – Приведи меня к нему, быстро!

- Да кто ты такая...

- СЕЙЧАС ЖЕ! – Виктории было не до специфического характера буйной девушки.

Криста не видела причины, почему бы не послушаться. Какая разница? Что тут стоять, что назад вернуться. Пусть эта женщина, возомнившая себя покровительницей и защитницей всех и вся, сама убедится, что Возир Гулио совершенно не такой, каким себя выдавал перед этим.

Они подошли ко входу на фабрику. Внутренний коридор совершенно не отличался от того, каким он выглядел ночью. Опять у входа было светло, благодаря горящей лампочке, но в глубине продолжала царить тьма.

- Какое-то время будем идти в полной темноте, - предупредила Криста.

- Подожди, - остановила Виктория, - если Люк не забрал фонарик, то он должен всё ещё лежать в машине.

Женщина побежала к своему автомобилю. Назад она вернулась держа в руке фонарик. Она его включила и посветила в темноту. В коридоре царил полный бардак. Разбросанная по полу бумага, сдвинутые неизвестные Виктории аппараты, скамейки.

- Вот так нам было тяжело пробираться в темноте, - фыркнула Криста. – Это ещё что! Мы там на один отсек наткнулись, так там вообще, в огромном зале все стеллажи на земле валялись с огромным количеством коробок, в которых чего только не лежит! Но это не везде так. Есть места и поприличнее. Кстати, после этого коридора всё-таки есть освещённые. Зря мы тогда ночью не пошли. Но лучше бы было, если бы мы вообще сюда не приезжали.

Виктория промолчала. Она ступила ногой внутрь. Её удивляло, как один город мог позволить себе такое строение. Какими же жителям надо было быть самоуверенными, чтобы не бояться, что их система когда-нибудь рухнет и не у кого будет просить помощи. Хотя... Город-то всё равно погиб.