Псионик. Обратный отсчет

Глава 13

— Выйдете. Сейчас. — Бросил Ликвидатор коротко, прямо с порога. Ни тебе здравствуйте, ни как дела, Борис. Где же хвалёная любовь к приличиям?

При этом, он смотрел прямо на меня, словно кроме нас двоих в спальне нет больше никого. Взгляд его… Не знаю. Он не выражал ничего. Пустота… Вот лицо, да. Оно явно было злым, как и говорила Ангелина. Голос тоже. Но глаза — нет. Я вдруг вспомнил, что точно такая же пустота появилась и у девчонки после того, как я вытащил ее обратно. Один в один.

Мандец… Осталось еще чтоб через пару дней в ночи явился Полковник и выпрыгнул из моего окна, заявив, что у него теперь в башке голоса. Точно ненормальная семейка. Может, неспроста именно этих двоих я ухитрился отправить в путешествие.

— Отец… Но Боре надо…

— Я сказал, пошли вон! — Рявкнул Романовский.

Ангелину и Толика в один момент будто ветром сдуло. Всё-таки, конечно, есть это у Полковника, несомненно. Его способность производить на окружающих соответствующее впечатление.

Даже Толик, который знает, кто перед ним, беспрекословно рванул сейчас из комнаты. Но не из страха. Мне кажется, этот парень настолько одержим идеей прихода Разрушителя, что ни черта не боится. Он послушался распоряжения только потому, что автоматически наделил Сергея Сергеевича правом приказывать. Мощно, конечно…

— Итак… — Полковник подошел к креслу, в котором только что сидела его дочь, плюхнулся, сложил ногу на ногу и снова уставился на меня. — Ты жив.

Эта фраза в его исполнении прозвучала как-то сомнительно. Непонятно, огорчает данный факт Романовского, восхищает или злит.

Я, если честно, испытывал огромное желание сказать то же самое. Мол, ничего себе, вы вернулись в целости и сохранности. Но сдержал порыв. Хотя очень интересно было выяснить подробности. Как минимум, что повлияло на возвращение.

Чисто теоретически, могу предположить, это тот взрыв сработал. Наверное, его сила была настолько велика, что Романовского выдернуло из… да где бы он не находился. Его просто выдернуло обратно.

Однако, пока Полковник заведен, я решил придержать вопросы. Пусть человек выскажется, выплеснет гнев. Его можно понять. Наверное. А вот уже после этого непременно расспрошу. Впрочем, учитывая любовь Сергея Сергеевича к исследованиям, он и сам должен быть заинтересован в очередном эксперименте. Тем более, раз уж объектом стал он сам.

— Вы хотели бы другого исхода? — Спросил я с усмешкой. Правда, усмешка вышла у меня немного невеселая.

— Я хотел бы… — Ликвидатор вдруг опустил ногу, которая только что лежала сверху другой ноги, и резко подался вперед. Его руки сжимали подлокотники кресла, словно Романовский боялся, что если выпустит их, придушит меня. — Я хотел бы, чтоб ты перестал заниматься самодеятельностью и действовал строго по плану. Ты видишь, к чему приводят твои глупые, сумасшедшие поступки⁈ Видишь? Если бы ты не сопротивлялся отведённой тебе роли, уже давно все развивалось бы так, как надо. Тихо, мирно, спокойно. Без всего этого.

Ликвидатор сделал в воздухе жест рукой, видимо, намекая на случившееся.

— А какая моя роль? — Спросил я Полковника, точно так же, как и он, в наглую уставившись на него.

Только мой взгляд, боюсь, не был равнодушен. Думаю, там сто процентов было заметно ненависть. Я впервые кого-то по-настоящему ненавидел. Искренне. Не в порыве эмоций, не в минутном гневе. Это было осознанное, укоренившееся чувство. Поэтому я его не боялся, этого чувства. Не боялся, что снова что-то сотворю с Сергеем Сергеевичем.

Каждый раз, когда я отправляю людей в… ну наверное в ад… Я делаю это на эмоциональном всплеске. Сейчас этого нет. Всплеска нет. Есть четкое, основательное чувство, которое навсегда останется во мне. Я ненавижу Романовского Сергея Сергеевича. Это неизменно и непоправимо.

— Думаю, ты уже все понял. Да? По глазам вижу, понял. Ты ведь умный парень, Борис. Сообразительный. Но так долго играл роль дурака, что сам начал в нее верить. Вот это — точно не твоя роль. Уж не знаю, чего ты за нее так вцепился. Мне нужен официальный наследник трона, который займет законное место. Любые революции, знаешь ли, рано или поздно заканчиваются провалом. Меня не интересует идейная составляющая. Я не революционер. Меня интересует все, что можно использовать в своих целях. Ты — важный инструмент, Борис.

Ликвидатор успокоился. Просто в одно мгновение. Раз — и все. Нет больше злости. Он теперь говорил вполне нормально.

— Вам не кажется, что пора, наконец, сказать правду? — Спросил я. — Вы же видите, куда все зашло. Вчера я убил людей.

— Особистов. Твоих врагов. Разве ты не чувствуешь удовлетворения? Это же те самые сволочи, которые ловят подобных тебе.

Я молча смотрел на Романовского, пытаясь разглядеть на его лице признаки сарказма. Глумится ведь, сто процентов. Издевается.

Но нет. Не было там ничего подобного. А вот любопытство было. То есть он задал этот вопрос серьёзно. Без подтекста. Ему на самом деле интересно, не ощущаю ли я удовольствия от того, что уничтожил пару десятков особистов. Потрясающая логика. Я даже не вижу со стороны Полковника сожаления. А ведь погибли его подчинённые. Его сотрудники.

— Это люди. — Ответил я сухо. — Просто обычные люди. Их вины нет в том, что система работает именно так. Они живут в этой системе. Их вины нет вообще ни в чем. Уж если рассуждать с вашей точки зрения, то в первую очередь меня бы обрадовала ваша смерть. Или тот факт, что вы… Исчезли.

— Как интересно ты называешь случившееся со мной. Мы непременно обсудим мое исчезновение. Но чуть позже. Нам есть, о чем поговорить. А Система… — Ликвидатор опустил взгляд и покачал головой. — Система, которую создали мы сами. Ты хочешь правды? Ну хорошо. Давай. Начнем, пожалуй, с нее. Да и вообще… Сейчас я отвечу на твои вопросы. Но потом тебе тоже придется мне кое-что рассказать. Например, каким образом ты смог сотворить это со мной. Как? Почему я не знал, что у тебя открылась столь удивительная способность перемещать людей в места, существующие за пределами разумного.

Романовский вскочил с кресла, подошел к окну и замер там, сложив руки за спиной. Пялился он куда-то на улицу.

— Пожалуй, начну с самого начала. Да? Так будет правильно. Мы уже когда-то говорили с тобой о том, как и почему на самом деле началась Третья Мировая война. На тот момент псионики стали головой болью. Реальной головной болью. Да, это сильное оружие. Но что произойдёт, если две, три стороны столкнуться в схватке, используя таких солдат? Ты вчера видел лишь часть своих возможностей, уверяю тебя. Малую часть. И ты даже приблизительно не представляешь, что такое обученный псионик. Псионик, настроенный на войну. Ладно. Это очевидно и не требует объяснений. В общем, взрыв… Тот, первый… Все, что сейчас скажу, это лишь мои предположения, к которым я пришел путем долгих изучений огромного количества источников периода, о котором идёт речь. И путем долгого изучения самих псиоников. Для тебя не секрет, что я действительно их изучал. Плохо это или хорошо? В данном случае нет таких критериев оценки. Я хотел понять кое-что.

— Извините, — Перебил я Романовского. — Не могли бы все вернуться в кресло. А то я вижу лишь вашу спину. Это, знаете ли, нервирует.

— Хочешь видеть мое лицо? — Ликвидатор повернулся и посмотрел на меня с очередным выражением любопытства. — Думаешь, так сможешь понять, говорю ли я правду? Борис… Я поднаторел в том, чтоб врать исключительно хорошо. Иногда даже сам себе верю в такие моменты. Но… Выполню твою просьбу. Видишь, я максимально настроен на доверительный диалог.

Я молча наблюдал, как Сергей Сергеевич отошел от окна и вернулся к креслу. Садиться обратно он не стал. Замер, опираясь рукой на спинку.

Его взгляд… Он все время менялся. Причём состояния было два. Либо пустота, либо интерес. Но хреновый какой-то интерес.

Мне иногда кажется, Романовский и правда считает, что я — лабораторная крыса. Только немного отличающаяся от других.

— Итак… Взрыв, который стал отправной точкой войны… Не могу утверждать на сто процентов, но вот на девяносто девять, пожалуй, скажу…Они попытались спастись. Не знаю, почему. Возможно почувствовали приближающуюся опасность. Наверное, так и было. Телепаты, телекенетики, прогнозисты… Они не могли не понять, что происходит. Либо кто-то один, либо все, и думаю, это ближе к истине, псионики…хм… сейчас ты услышишь нечто странное. Псионики расщепили пространство и время. Подозреваю, они хотели создать вторую реальность. Уйти в нее. Сбежать. Однако, либо времени было слишком мало, либо для них задача оказалась непомерной. Первая часть плана получилась. А вторая — нет. Они действительно создали еще одну реальность. Возможно, несколько. Но погибли.

— Стоп! — Я поднял руку.

Мне показалось, одного только слова мало. Если я не сделаю что-то, Романовский будет продолжать свой рассказ, а я себя чувствую сейчас каким-то идиотом. Разве можно всерьёз воспринимать такое?

Просто…это что за бред? Да, я отправил Ангелину в другое место. Чисто теоретически я счел произошедшее удивительной, фантастической случайностью. Как в сказке. Ад, черти, что там еще. Но слова Романовского… Это уже совсем другая история.

— Реальности? В смысле… Другие миры? Серьёзно? — Переспросил я. Ну мало ли. Может, всё-таки неправильно понял.

— Да, Борис. Именно об этом идет речь. Миры, реальности, вселенные — называй, как угодно. Я сначала не знал об этом. Вернее… Мне не было нужды знать. Пока вся эта история не коснулась меня самого. Теперь давай немного отвлечёмся от общего и перейдем в частности. Я начал свой путь обычным солдатом. Мне пришлось побывать в горячих точках. Много чего видел. Люди, они ведь крайне упрямые существа. Мы пережили Третью Мировую войну. Едва не уничтожили мир. Но… Деньги, власть, передел ресурсов. Нам всегда мало. Мы всегда хотим получить бо́льшее. Мы хотим получить все. Поэтому войны все равно идут. Да, не в таких масштабах. Но есть места, в которых ты сталкиваешься с реальным положением вещей… Это будто в пекло попасть. Впрочем, оставим романтические и художественные сравнения. Однажды, очень, очень давно, я со своим сержантом… Ну там такая ситуация была. Нас просто осталось двое. Остальные погибли. Мы выходили из окружения. Остановились переночевать в руинах старого здания. Тогда я не знал, что именно это за здание. Вроде бы похоже было на остатки старой, очень старой постройки, ещё довоенной. Мой сержант заснул, была моя очередь дежурить. И знаешь, что? Начался дождь. Гроза была ужасная. Видимо, это сказалось. Разряды электричества. Пропитанный напряжением воздух. Не знаю. Не могу объяснить. Даже сейчас не могу. А уж тогда тем более не мог. Но…Я чуть не поседел за ночь. Я думал, что сошел с ума. Я вдруг увидел миры, которые наслаивались друг на друга. Просто в одной точке, в одном месте. Я слышал крики и чувствовал боль тех, кто погиб. Уже позже, занявшись изучением псиоников, когда работал в Особом отделе, смог выяснить. То здание, где мы с сержантом остановились на ночёвку…

Ликвидатор замолчал. Он, видимо, погрузился в воспоминания. Очень трогательно, только я не располагаю настолько большим запасом времени, чтоб позволить Романовскому тратить его на ностальгию. Мне еще надо вытащить мать. Да и вообще… Дел до черта и больше. А в первую очередь я нуждаюсь в информации. Она мне жизненно необходима.

— Это было то место, где погибли псионики, о которых вы говорите? Эпицентр взрыва? — Я решил подтолкнуть Сергея Сергеевича к продолжению нашей беседы.

— Да. Верно. В общем… Я завязал с военной карьерой и устроился на службу в Особый отдел. Я решил разобраться в том, что это было. Верить в своё сумасшествие не хотелось. Да и потом, люди не сходят с ума подобным образом. Слишком все это было реально. И еще… Голоса, которые я слышал. Один голос среди них был слишком настойчивым. Он сказал, что я должен раскопать истину. Это мой долг. В то время меня переполняли патриотизм и любовь к отчизне. Это, знаешь ли, свойственно моему поколению. Мы выросли в состоянии страха, что конец может снова прийти. В общем, много лет я работал в Особом отделе именно оперативником. Внимательно и пристально изучал псиоников. Потом начал подниматься по карьерной лестнице. Не поверишь, изначально меня к этому подтолкнула необходимость получить доступ к засекреченным архивам. Только это. Я не хотел быть Ликвидатором. Но… Стал.

Я сначала не понял, что это за звук. И даже не понял, что издаю его именно я. Сообразил, только когда Ликвидатор, нахмурившись, уставился на меня. А я сидел и хихикал. Честное слово. Просто тихо смеялся себе под нос. Потом это «тихо» переросло в «громко», а потом я просто заржал. Смеялся, как ненормальный, вытирая выступившие из глаз слезы. На меня аж икота напала от безудержного смеха.

— Ты находишь мой рассказ смешным? — Спросил Романовский, когда основной пик веселья прошел.

Что интересно, он не разозлился, не впал в бешенство. Хотя подобное поведение ему более свойственно.

— О-о-о-о-ох…– Выдохнул я, более-менее успокоившись. — Да. Не обессудьте, но реально смешно. Ликвидатор, Великий и Ужасный, пошел служить в Особый отдел только потому, что его однажды глюкануло…Не обижайтесь, я имею в виду с точки зрения нормальных людей, не таких как мы с вами. Но тот факт, что вам просто какой-то голос велел разобраться и вы поэтому поднялись до Полковника…Это вообще, конечно, тот еще анекдот.

— Наверное, ты прав. — Романовский пожал плечами. — Выглядит действительно смешно. И на самом деле странно.

Я, честно говоря, от удивления чуть не вскочил на ноги. Даже слабость отпустила. Впервые он согласился со мной. Да ещё так по-человечески. Что это? Новая роль Ликвидатора?

Вообще, конечно, любопытно. Ангелина изменилась после возвращения, но у нее начались какие-то заскоки. Романовский тоже изменился. Вот только его изменения мне нравятся больше. Мне до ужаса любопытно узнать, что же там с ними происходило. Хорошо, что у Ликвидатора непробиваемая нервная система в отличие от Ангелины. Думаю, он сможет, наконец, прояснить некоторые моменты.

— Я бы тоже посмеялся, — Романовский развёл руками, — Но, к сожалению, на одной только карьере история не закончилась. Ты ведь знаешь, что моя супруга, мать Ангелины, она исчезла. По официальной версии, числиться без вести пропавший. Просто исчез человек и все.

Ликвидатор вопросительно уставился на меня. Типа, от моего ответа что-то зависит. А я, как бы, знал, да. Более того, пару раз задумывался, не ухандокал ли Полковник супругу сам. Реально. Для него такой поступок вполне возможен.

— Ну… Да. Слышал что-то. Подробностей не знаю. — Ответил обтекаемо, придержав все существующие в моей башке версии при себе. Не самый подходящий момент.

— Подробностей никто не знает. Вот сейчас, позволь, присяду. — Романовский обошел кресло и устроился в него. — Никто не знает правды, повторюсь. И уж тем более, ее не знает Ангелина. Поэтому, если проговоришься, вот за это убью тебя. Обещаю. Слово офицера даю. Плюну на все планы, на все силы, потраченные за эти годы. Просто оторву тебе голову. Усек?

Я кивнул. Другого варианта, как бы, не предполагалось. Естественно, я не могу ответить иначе. Из нас двоих чаще психом выглядит Романовский. Я пока ещё в разуме. Очень на это надеюсь, по крайней мере.

— В общем… София… Так звали мою жену. Она однажды сказала мне, что слышит голоса. И они зовут ее куда-то. Я поначалу решил, что это расстройство рассудка, связанное с нашими личными проблемами. Их было немало. Мое время почти полностью занимала работа. Дома я бывал мало. Ей приходилось со всем справляться самой. В том числе, с Ангелиной.

— Вот вы интересный тип. — Я покачал головой. — Главное, ваши голоса — это погибшие псионики. А ее голоса — это крыша потекла. Несправедливо как-то. Не находите?

— Да, сейчас с тобой соглашусь. Но в то время мне казалось именно так. Я ведь слышал голоса, видел иные реальности лишь в одном месте и только единожды. Но мое состояние имело объяснение. И тот голос, что велел мне разобраться… Он сказал, так надо. Так необходимо, чтоб больше не повторялось. Сказал, нужно найти самое начало. Раскрутить клубок. Иначе все снова закончится катастрофой. А София… Она просто заявила, будто по ночам с ней разговаривают невидимые люди. Вернее, по ночам это было в первый месяц. Потом уже и днем. Она вела себя очень странно. Очень. Могла вдруг остановится посреди комнаты, долго смотреть в пустоту и засмеяться. А когда ее спрашивал, что за нелепое поведение, она отвечала, Молли рассказала ей новый анекдот. Ты понимаешь? Молли! То есть она давала имена этим голосам. Я начал искать специалиста. Психиатра. Но не успел. Однажды вернулся домой и не нашел жены. Она исчезла. Все ее вещи были на месте. Деньги, карточки. Всё. Но сама София пропала. Я не стал предавать случившееся огласке. Потому что…

Романовский опять замолчал. Если бы я не знал, насколько он бессердечен, заподозрил бы в сильных переживаниях. Такое чувство, будто ему тяжело вспоминать все случившееся.

— Потому что у Великого и Ужасного Ликвидатора не может быть сумасшедшей жены? Это бросает тень га вашу репутацию?– Спросил я в лоб.

Возможно, не самый тактичный подход, но ей-богу, вообще нет желания сочувствовать Полковнику и беречь его душевую организацию. Я предполагаю, что она уже давно превратилась в холодную, расчётливую машину, его эта организация.

Верил ли я тому, что он говорит? Скорее да, чем нет. И в первую очередь потому, что чувствовал на уровне телепатии, Романовский не лжёт. По крайней мере те события, о который идёт речь, они действительно были. Факты верные.

— Да. Потому что я не мог допустить слухов о болезни Софии. — Совершенно не стесняясь, согласился Сергей Сергеевич. — Я начал поиски втихаря. Тайком. Честно сказать, даже допускал любовную связь. Думал, она сбежала вместе с каким-то мужчиной. Но потом… Это был парень, уже достаточно взрослый. Телепат. Очень сильный телепат. Когда группа его взяла, он вдруг посмотрел прямо на меня и сказал, что мы с ним должны поговорить наедине, прежде, чем его лишат этой возможности. В принципе, такая просьба совсем не противоречила моим планам. Я уже был главой Отдела, но со всеми псиониками, которые обладали выдающимися способностями, работал лично. И вот когда мы остались вдвоем… Обычно я веду запись. Это потом помогает в исследования. Но в тот раз… Камеры отключились. Сами. А мы, на секундочку, находились в Лаборатории, где, как ты знаешь, стоит защита. А потом этот пацан… Он заговорил со мной голосом Софии. Ты понимаешь… Он ведь не мог знать ее голос. Не мог имитировать его. То есть шутка, даже очень поганая, исключена. И сам текст. Сами слова. Фразы. Смысл. Он сказал:«Сережа, я очень жалею, что ушла. Мне здесь плохо. Забери меня. Я думала, что смогу просто посмотреть, как устроено это, а потом вернусь домой. Я хотела тебе доказать, что не сумасшедшая. Вытащи меня.» Затем псионика словно переключили на другую волну. Он заговорил нормальным голосом. Своим. Но при этом бормотал без остановки, что придет Разрушитель. Придёт и все изменит. Что Разрушитель близко…Какая-то удивительная чушь. Я схватил его за плечи, тряс изо всех сил. Требовал объяснить, откуда ему известен голос моей жены…

Как всегда бывает, по закону подлости, именно когда мы перешли к самой волнительной части истории, все свернуло куда-то не туда. Ликвидатор только успел затронуть тему Разрушителя. Данный вопрос, между прочим, интересовал меня сильнее всего. Однако продолжить нам не дали.

Дверь с грохотом распахнулась. Даже не так. Она буквально отлетела в сторону, чудом не сорвавшись с петель.

На пороге комнаты стояла Романовская. Красная, взъерошенная. За ее спиной маячил растерянный Толик.

— Извините… — Тихо высказался он. — Я не знал, что вы тут такое обсуждать собираетесь. Она попросила научить, как подслушивать чужие беседы. Ну… Я научил…