Псы. Как всё ломалось (СИ)

31. Энергетик

Лизбет скрывается из виду, оставляя меня в одиночестве, а я продолжаю в ступоре стоять на одном месте и чего-то ждать. Мне не по себе. Кажется, что во мне заложена бомба с часовым механизмом, и она вот-вот взорвётся и разнесёт меня на мелкие кусочки, размазав мои внутренности по стенам этого идеального коридора. Я ничего не чувствую, но неприятное ощущение всё равно пронизывает меня до костей, словно под моей кожей ползает какая-то змея и жаждет отыскать мой мозг.

Я на мгновение прикрываю глаза, чувствуя, как сердце пропускает удар, сбиваясь со своего прежнего ритма. Меня бросает в жар, и я оттягиваю ворот одежды, чтобы получить больше кислорода, хотя и понимаю, что это бесполезно. Надо просто последовать совету сестры и пойти в тренировочный зал. Там, скорее всего, никого нет. Рейтинг только закончился, тренироваться больше не за чем, а так же я никогда не видел, чтобы в этом корпусе занимались остальные Псы. Интересно, они вообще поддерживают форму или у них есть особые места для тренировок?

Меня неожиданно накрывает сильное желание сделать хоть что-нибудь. Я понимаю, что мне нужно не только поговорить с кем-нибудь, но и где-то избавиться от этой бесконечной энергии, которая вырывается из меня наружу. Хочется надоедать кому-то, говорить, говорить, говорить. Главное, не стоять просто так на месте, иначе я сойду с ума.

Нужно пойти в тренировочный зал! Я прячу руки в карманах, чтобы никто не видел, как мои пальцы нервно подёргиваются из-за нетерпения, и поспешно направляюсь в сторону нужного мне места. Мимо проходят Псы, и я изо всех сил сдерживаю желание остановить кого-нибудь и начать говорить с ним. Они решат, что я сумасшедший. Будут ещё потом говорить, какого чёрта такого идиота сделали помощником Лейтенанта. Хотя мне всё равно на их мнение, я не особо горел желанием участвовать в заговоре Лин. Главное о ней не проболтаться, потому что я уже чувствую, как её имя вертится у меня на языке, готовое вот-вот сорваться с него.

Я преодолеваю нестерпимое желание поговорить с кем-нибудь о Капитане Седьмого отряда, о Лизбет, о наших родителях, о том, каким образом я стал помощником Широ, о своём прошлом и вообще обо всё, что происходит у меня в жизни, и, наконец, добираюсь до тренировочного зала.

Здесь пусто, и это мне на руку. Я нервно покусываю губу, осматриваясь и думая, с чего бы мне начать? Мой взгляд останавливается на грушах, и я решаю, что было бы неплохо для начала размяться и потренировать свои удары.

Я вприпрыжку направляюсь к разделу с грушами для битья, склоняю голову к одному плечу, затем к другому, наслаждаясь хрустом шеи, облизываю губы, оказываясь возле цели, начинаю наносить своему «противнику» удары. В голове пульсирует, и перед глазами всё начинает расплываться. Я фокусирую взгляд на груше и на звуках, с которыми мои кулаки соприкасаются с ней. Удар левой, правой, коленом, голенью, очередь ударов руками. Я не могу контролировать свою энергию, которая выливается из меня, следовательно, и силу атак не могу сдерживать.

Звук разлетается по залу и эхом отскакивает от стен, возвращаясь обратно ко мне, но я не слышу его. Сейчас для меня существует только препятствие напротив, на котором я должен выместить все свои эмоции. Остального мира для меня не существует, и даже если кто-то зайдёт в этот зал, я вряд ли его замечу.

Мне жарко, мне душно, хочется двигаться до изнеможения, хочется просто что-то делать, чтобы не стоять на месте. Это действительно словно наркотики. Как-то раз мы с друзьями на одной из вечеринок попробовали какую-то непонятную дрянь, и после неё меня всю ночь шарахало из стороны в сторону. В точности как сейчас. Вот только на утро я практически ничего не помнил. Кажется, я в тот день несколько часов с кем-то занимал сексом, но это не точно, потому что я этого не помню, а словам друзей верить нельзя.

В какой-то момент я заканчиваю тренироваться с грушами и перехожу на беговую дорожку. Вот только в моей голове такая каша, что я даже не помню, когда именно я решил сменить упражнение и как вообще до этого додумался. Моё тело словно на автомате — оно совершенно не хочет останавливаться. Я даже усталости не чувствую, хотя тренируюсь уже, наверное, пару часов.

Я словно чаша, переполненная алкоголем. Не водой, нет. Именно крепким невкусным алкоголем, который рискует вспыхнуть от одной только искры. Я сам рискую загореться. Вдруг моё тело перегреется и сломается, словно робот? Но ведь я не робот…

Я просто бегу. Не знаю, сколько времени проходит, и уж тем более, насколько ещё меня хватит. Я хрипло и глубоко дышу, голова приятно кружится, тело такое лёгкое и невесомое, пот скатывается с меня ручьём, и мне приходится смахивать его с лица, а одежда давно уже взмокла и провоняла.

Жарко. Хочется пить. В горле пересохло. Я хочу остановиться, но не могу, словно кто-то управляет моим телом и не даёт мне даже возможности на спасение. Я уже перестаю соображать, что происходит, я просто двигаюсь.

— Кэйл… — голос пробивается сквозь плотную пелену, которая окутала моё подсознание, но я не реагирую на него. Я так увлечён бегом, что лишняя информация вообще даже не поступает в мой мозг. — Кэйл!

Прохладная вода касается моего лица, но даже этот факт не сразу проникает в мою голову. Не знаю, сколько времени я торможу, но всё же у меня получается перевести внимание с показателей на мониторе беговой дорожки на того, кто прерывает мою тренировку. Я фокусирую взгляд на Лизбет, которая стоит рядом с полупустой бутылкой воды в руках.

— О, привет, — я не останавливаюсь. Мой голос хриплый, но энергичный, словно это не я последние часы только и делал, что тренировался.

— Ты как? — она осматривает меня, вскидывая бровь.

Я пожимаю плечом.

— Отлично! — сердце бешено стучит у меня в груди, в голове пульсирует, лёгкие горят, но я продолжаю бежать.

Лизбет фыркает и протягивает мне бутылку.

— Попей, — бросает девушка.

Я смотрю сначала на воду, потому на сестру, и только сейчас понимаю, как сильно я хочу пить. Я отрываю руку от перегородки, за которою держусь, чтобы легче было бежать, хватаю пальцами бутылку и подношу её ко рту. Вода холодная — она касается моих губ и проникает в рот. Я делаю несколько глотков, продолжая двигаться, но жидкость скользит мимо моего рта по подбородку и скатывается на грудь. Мои пальцы слабеют, и бутылка выскальзывает из руки, падая на пол и разливая остаток своего содержимого. Не обращая на это никакого внимания, я продолжаю двигаться вперёд, слово от этого зависит моя жизнь.

— Может, уже всё? — спрашивает Лизбет.

— Нет, — выдыхаю я. — Я ещё могу.

Девушка молчит. Я трясу головой, чтобы прогнать круги перед глазами.

— Давай, Кэйл, — она цепляется за мой локоть. — Ты здесь почти девять часов торчишь. Еле тащишься ведь.

Я пытаюсь одёрнуть руку, но у меня ничего не получается. Я с трудом перебарываю себя и торможу, скатываясь вниз. Колени неожиданно подкашиваются, но сестра подхватывает меня под руку, прежде чем я успеваю упасть на пол. После того, как она отвлекает меня от моего занятия, возбуждение постепенно проходит, и его место занимает нечто иное. Безумная усталость охватывает меня, и я понимаю, что мне не хватит сил даже на то, чтобы двигаться. Стоило мне остановиться, и продолжать тренировку я уже, наверное, теперь не смогу.

— Ну, всё, всё, — Лизбет обхватывает меня за талию. — Идти можешь?

— Не думаю, — хрипло бормочу я, чувствуя, как мои ноги снова подкашиваются.

Девушка вздыхает.

— Ладно, посиди здесь, — она опускает меня на пол, прислоняя спиной к ближайшему предмету. — Я попрошу кого-нибудь мне помочь, а то одна не дотащу тебя.

Я пытаюсь что-то сказать, но мой язык не поворачивается. Я проторчал здесь девять часов? Это даже для меня рекорд. Без еды и воды, без отдыха. Я даже, если честно, не помню, как вообще тренировался. Только-только же начинал бить по грушам, а теперь лежу и думаю о том, что хочу сдохнуть. Завтра я вообще не встану. Ненавижу Лизбет…

Я прикрываю глаза, чтобы хоть немного отдохнуть, и упускаю тот момент, когда проваливаюсь в сон. Всё равно где, в какой позе и в каких обстоятельствах, главное отдохнуть…

***

Я просыпаюсь медленно и мучительно, с трудом вырываясь из объятий своего сна. Пытаюсь сфокусировать свой взгляд на каком-нибудь предмете, но у меня не получается. Я несколько раз моргаю и осматриваюсь.

Я не знаю, где я нахожусь. Это небольшое помещение, похожее на уютную комнату. Большой экран на стене, какие-то панели, стол, шкаф и прочая мелочь. Здесь нет никого, кроме меня, да и я сомневаюсь, что в этой комнате вообще кто-то живёт. Что же я здесь делаю?

Я пытаюсь сесть, но моё тело пронзает боль. Кажется, что все мышцы устроили забастовку, чтобы помешать мне двигаться. Я вспоминаю, что вчера было, и прикрываю глаза. Господи, как я вообще так умудрился…

Мне всё-таки удаётся сесть на кровати — я скольжу взглядом по ближайшему пространству и вижу какую-то бумагу на тумбочке с надписью «Кэйл». Почерк Лизбет.

Я тянусь за ней, немного морщась от неприятного ощущения в теле, хватаю её пальцами, а затем падаю обратно на кровать, с облегчением вздыхая.

«Привет, Кэйл, — первое, что написано внутри. — После того, как ты отрубился, мы перенесли тебя в твою новую комнату, которую тебе выделил Широ. Все Лейтенанты, Капитаны и их помощники живут не в отрядах, а в своих собственных комнатах. Но это не важно, потом всё узнаешь. Как только проснёшься, позвони отцу и назначь встречу на нейтральной территории 13 числа. В 15:00. Я уже договорилась со своей мамой. Надеюсь, ты в порядке. Лизбет».

Я морщусь и осматриваюсь, замечая свой коммуникатор на столе. Мне требуется ещё немного сил, чтобы дотянуться до него, — я снимаю блокировку и смотрю на экран. Сегодня 12. Завтра 13. Стоп, я проспал два дня?

Я тихо стону и прикрываю глаза, какое-то время неподвижно лежу на кровати, и только потом снова залезаю в коммуникатор и по памяти набираю номер отца. Звонить между группами можно только со специальным разрешением, у нас оно есть, так что ничего страшного не будет. Надеюсь…

Я жду, пока нас соединят — сердце почему-то начинает биться, и я вдруг понимаю, что уже очень давно не общался с отцом. Сколько? Я даже уже сам не помню. Сигнал проходит, и я слышу гудки

Соединение происходит неожиданно — передо мной возникает голограмма отца, которая в уменьшенном виде вырывается из коммуникатора. Здесь плохо видно, но даже так я замечаю, насколько сильно он изменился. Волосы отросли, лицо осунулось, даже, кажется, морщин стало больше.

— Кэйл? — он удивляется. Его голос звучит так знакомо и приятно, что я вздыхаю с облегчением. Ничего не изменилось. Ничего.

— Привет, пап, — улыбаюсь я, стараясь сделать голос твёрдым и даже бодрым.

— Ох, — он вздыхает, словно думает, что я — это не его сын. — Ты в порядке? Так неожиданно, что ты позвонил.

— Всё хорошо, — говорю я, замечая, как сильно дрожат мои пальцы. Я кладу коммуникатор на живот, а руки убираю под голову, чтобы было удобнее. — У меня всё отлично. Я занял второе место в рейтинге, и меня сделали помощником Лейтенанта Седьмого отряда.

Я замолкаю, понимая, что сейчас могу наговорить много лишнего.

— Я скучаю, — наконец, говорю я.

— Я тоже, сынок, — папа устало вздыхает, улыбаясь.

Он всегда был неразговорчивым, так что я уже привык к этому.

— Мне разрешили встретиться с тобой, — улыбаюсь я. — Сможешь завтра? В три часа дня? На нейтральной территории. Как раз там и поговорим.

Я с нетерпением замолкаю. Отец хмурится, обдумывая моё предложения, и я вдруг пугаюсь, что он может отказать. У него работа, своя жизнь да и прочие дела. Он вообще мало времени проводил со мной из-за работы, но я привык.

— В три, значит, — он немного улыбается. — Хорошо. Завтра в три на нейтральной территории.

— Отлично! — я облегчённо вздыхаю.

— Мне… — он начинает мямлить. — Мне надо идти уже. Рад был поговорить с тобой, Кэйл.

— Я тоже, — я продолжаю улыбаться. — До завтра, пап.

— До завтра.

Он отключается — моя улыбка медленно исчезает с лица. Я прикрываю глаза и расслабляюсь. Завтра. Завтра я узнаю, почему мы с сестрой оказались в разных группах. Завтра я узнаю всё, что хочу…

Осталось только подождать.