Пушистый гость

Лёка

Наступило новое утро. Потеплело, и за окнами большими мягкими хлопьями падал снег. Было еще темно. А в детском саду ярко горели лампы.

Дети вставали, одевались, помогали друг другу застёгивать пуговицы на лифчиках.

А тем временем в раздевалку входили „дневные“ дети, закутанные в платки и шарфы, засыпанные снегом.

Вот пришёл Серёжа Скворцов со своей мамой. За Серёжей пришла Ляля Брайловская, тоже с мамой. За Лялей пришёл Володя Михайлов. Привела его старшая сестра, школьница.

А вот в раздевалке появилась какая-то новенькая девочка в большом клетчатом платке. Её привела мама. И сразу к новенькой девочке и к её маме подошла заведующая, Софья Борисовна.

— Привели? Вот и хорошо, — сказала она. — Сейчас покажу вам свободный шкафчик.

На дверце шкафчика была приколота картинка — две ярко-красные вишни на зелёной веточке.

— Запомни, — сказала Софья Борисовна новенькой, — это твой шкаф.

Мама сняла с девочки платок.

— Смотри, какая у неё шапка — мохнатая, с ушами, — сказала Ляля Серёже, стаскивая с ноги валенок.

Мама сняла с девочки шапку. Под шапкой у неё оказался ещё один платок.

— Стриженая! Наверно, больна была, — тихонько сказала Ляля.

В это время мама сняла с девочки пальто, потом платок, потом фуфайку. И тут дети увидели, что это совсем не девочка, а мальчик, да ещё и в длинных брюках.

— Как тебя зовут? — спросила Софья Борисовна у мальчика.

— Лёка, — ответила за него мама, вешая в шкафчик его пальто. — Настоящее его имя Александр. Мы его называли Аликом, когда он был совсем маленьким, а он сам себя назвал Лёкой.

— А он у вас уже был в яслях или в детском саду?

— Нет, нигде не был, — сказала Лёкина мама. — Только дома. Теперь я на работу поступила, а у бабушки ноги больные. Ей с ним гулять трудно. Вот мы и решили отдать его в детский сад.

— И хорошо сделали. А в еде он у вас разборчив? Хорошо ест?

— Совсем нет аппетита, — вздохнула Лёкина мама. — Когда маленький был, мы с бабушкой чего-чего только не делали, чтобы он ел! И песни ему пели, и сказки рассказывали. Да и теперь тоже с едой мученье! Каши не ест никакой, молока не пьёт.

— Ну, у нас дети всё едят, — строго сказала Софья Борисовна.

Лёка испуганно посмотрел на незнакомую темноглазую тётю в белом халате.

— Зато наш Лёка знает много стихов! — поспешила сказать Лёкина мама. — Только застенчив немного.

— Это ничего! — чуть улыбнувшись, проговорила Софья Борисовна. — Лёка, а почему ты не вешаешь своё пальто сам?

— Что вы! — удивилась Лёкина мама. — Он же не сумеет повесить аккуратно.

Софья Борисовна терпеливо ждала, пока Лёкина мама уложит в шкафчик все его вещи.

— Уж очень вы его кутаете…

— Болеет он у нас часто, — вздохнула Лёкина мама. — Пожалуйста, я очень вас прошу, последите тут за моим ребёнком. Я так за него беспокоюсь!

— А вы не беспокойтесь. Мы за всеми детьми следим очень внимательно, — сказала Софья Борисовна. — Ну, пойдёмте, я вас познакомлю с воспитательницей. Только снимите пальто.

Заведующая и Лёка с мамой пошли вверх по лестнице.

— Скажи, Лёка, — спросила Софья Борисовна и взяла его за руку, — у тебя товарищи есть?

Но за Лёку опять поспешила ответить его мама:

— Нет, он больше один играет. Только в день его рождения собираем детей. И в гости с ним ходим, конечно.

Заведующая открыла дверь в комнату старшей группы. Там дежурные накрывали на стол к завтраку.

— Софья Борисовна! — обрадовались дети, увидев её. — А к нам сегодня опять Татьяна Ивановна пришла с самого утра.

— Я знаю, — сказала Софья Борисовна. — Татьяна Ивановна вечером будет занята. И сегодня и завтра. Она учится. Вот они с Клавдией Николаевной и поменялись. — И, кивнув на Лёку, она объяснила: — Татьяна Ивановна, это у нас новенький. Лёка Шевчук.

Лёкина мама с удивлением и даже с беспокойством посмотрела на Татьяну Ивановну:

— Такая молоденькая?

Татьяна Ивановна покраснела, как будто была виновата в том, что она всё ещё такая молоденькая.

Софья Борисовна сказала:

— Татьяна Ивановна хорошо справляется с группой. Но у нас есть и старшая воспитательница, Клавдия Николаевна.

Лёкина мама посмотрела на своего мальчика и вздохнула так, словно должна была расстаться с ним на долгие годы.

— Ну, сыночек, оставайся здесь. Вечером я за тобой приду. А может быть, бабушка придёт. Смотри не плачь!

Лёка уцепился за мамину юбку.

— Мама, не уходи! — закричал Лёка и заплакал. — Мама, не уходи!

Но мама всё-таки вырвалась от него и пошла к дверям вместе с Софьей Борисовной. Потом Лёкина мама оглянулась и помахала ему рукой. Другие дети тоже ей помахали. А Лёка закричал:

— Не надо махать! Это моя мама! Я один буду ей махать!

И, когда дверь за мамой захлопнулась, Лёка заплакал ещё громче.

— Не плачь, — сказала ему Ляля. — Я тоже была новенькая. Позавчера.

А Татьяна Ивановна спросила:

— Скажи, Лёка, ты видел когда-нибудь кролика?

— Видел, — ответил Лёка всхлипывая. — На картинке.

Он бросился к дверям и закричал ещё громче:

— Мама!

— А живых кроликов ты не видел?

— Не видел… Мама!

— А мы тебе живого покажем. Кто хочет показать ему кролика?

— Можно я? — сразу вызвался Алёша.

— И я? — спросил Толя.

— Ну, идите, — сказала Татьяна Ивановна. — А дежурные пока кончат накрывать на стол к завтраку.

Толя и Алёша повели Лёку в живой уголок.

— Хочешь, мы тебе покажем золотых рыбок? — спросил Алёша. — Или раньше серебряных?

— Хочу золотых, — проговорил Лёка, удивлённо поглядывая то на одного мальчика, то на другого, такого же.

Алёша взял Лёку за руку.

— Вот смотри, — сказал он, — тут золотые плавают, а тут — серебряные. А на дне — карасик.

Лёка посмотрел на карасика и сказал, вздохнув:

— Рыба утонула.

Мальчики засмеялись.

— Ну, что ты! — сказал Алёша. — Карасик любит лежать на дне. А когда он умрёт, он всплывёт наверх. У нас уже один карась умер и всплыл.

— Его младшая группа руками трогала, — объяснил Толя.

— А там у нас живёт снегирь, — сказал Алёша. И он показал на клетку. — Видишь, клетка открыта? Снегирь влетает и вылетает, когда хочет. Только не надо оставлять открытой дверь в коридор.

В клетке на жёрдочке крепко стояла серенькая птичка с красной грудкой и чёрной головкой.

— А вот тут в банке змея — уж, — сказал Алёша.

Лёка заглянул в стеклянную банку. В банке никакой змеи не было, а был только мягкий зелёный мох.

Лёка посмотрел на Алёшу и спросил:

— Это всё — уж?

— Что — всё?

— Да всё, что в банке.

— Это мох, а не уж, — сказал Алёша.

— А где этот самый… уж?

— Под мох подлез, чтобы теплее было.

— А ещё у нас есть лягушки! — сказал Толя. — Хочешь, покажу?

— Не хочу, — сказал Лёка. — Я их боюсь.

— А чего лягушек бояться?

— Они прыгают, — сказал Лёка.

— Ну так что ж, что прыгают? — спросил Алёша и усмехнулся. — Кролик ещё выше прыгает. Ты и его боишься?

Тут открылась дверь, и в живой уголок вошла Лида с тарелкой в руках. На тарелке лежали капуста, свёкла, морковка. Всё было мелко нарезано.

Лида открыла дверцу клетки, погладила кролика и пощупала его белую мордочку.

— Кролик весёлый, мордочка сухая. Ему всё можно есть, — сказала Лида.

— А как этого кролика зовут? — спросил Лёка.

— Можешь звать просто „кролик“, — ответила Лида.

— А он рычит?

— Ну вот ещё — „рычит“! Это лев рычит, а не кролик.

Кролик сидел не шевелясь. Тогда Лида сама вытащила его из клетки и прижалась щекой к его белой шубке.

— Как на подушке, мягко, — сказала она. — А тяжёленький какой!

Лида подержала кролика на руках, потом снова посадила его в клетку. Кролик отряхнулся и, быстро двигая носом, принялся грызть капусту и морковку.

— А почему у него такой коротенький хвостик? — спросил Лёка. — Ему отрубили?

Лида даже всплеснула руками:

— Что ты? У него всегда такой был.

Когда кролик позавтракал, Татьяна Ивановна позвала завтракать ребят, и кролика наконец оставили в покое.